Сто йен

      Тушу бычок о ступеньку, оставляя уродливое чёрное пятнышко на камне. Из целой пачки осталось всего две сигареты.       — Йо, — приветствует меня Шуджи, подкрадываясь сзади, — Ши-чан.       Ханма садиться рядом, на ступеньку ниже, укладывая на коленях алюминиевую биту, с перевязанной изолентой ручкой. Тянется за моей зажигалкой, доставая из кармана куртки пачку каких-то сигарет.       «Пахнет приятно», — думаю я.       — Из-за чего весь сыр-бор?       — Сам прекрасно знаешь, — тихо, — что произошло.       — С твоей же подачи, — хмыкает Шуджи.       «С моей», — соглашаюсь я.       Шумно. По вечерам всегда так в Синдзюку.       — Что собираешься делать, Широ? — в его золотых глазах пляшут черти с вилами, в ожидании отличной заварушки. Надеется, что я не разочарую его.       — Я просил подождать меня, Ханма, — Кисаки.       Видимо, появившееся эмоция на моём лице порадовала Шуджи, раз заулыбался тот довольно.       Начали собираться и парни. Они не подходили к каменным ступеням, стараясь держаться особняком перед друг другом. Уроды. Мы все. До единого.       — Ты мог им приказать просто избить кого-нибудь, — начинаю я спокойно, вставая. Тело задеревенело за эти часы, что я провёл в ожидании. — переломав все кости. Или ограбить. Начать шантажировать, подкинув травки, — сейчас я с Кисаки одного роста, почти на равных. — Убить. Но изнасилование? Серьезно? — мой голос дал слабину. — Я был лучшего мнения о тебе, Кисаки.       — Меня с ними не было, — начал оправдываться Тетта, только вот в глазах ни капли сожаления, — я не предполагал…       — Пострадала невинная девушка, которая не имела к нам никакого отношения, — перебиваю юношу я, становясь с ним на одну ступеньку. — Ты вот знаешь, как её зовут, Тетта? — дёргаю головой, пытаясь убрать мешавшуюся челку с глаз.       — Нет, — шепчет Кисаки.       — Может, — тяну я, — она сделала тебе что-то лично? Не знаю, там, не ответила на симпатию или наступила тебе на ногу в давке? Знаешь, — подаюсь вперёд так, что вижу своё безумное, чуть посеревшее лицо в стеклышках его очков, — ты мне очень нравишься, Тетта Кисаки. Настолько, что я готов возложить алтарь в твою честь. Не зря же, вернувшись обратно на двенадцать лет, я выбрал тебя.       — Что?.. — дёргается он, глядя на меня широко раскрытыми глазами. — Это ты? — не верит он. — Путешественник во времени?       — Я, — ложь ложится мягким полотном на наши плечи, окутывая шеи, как удавка. — Теперь я понял, как ты всего этого добился.       Мне нужно было доказать Кисаки, что я нужен ему. Почему бы, не примерить чужую роль, если я и так вижу будущее? Главное, чтобы Тетта клюнул на мою актерскую игру.       — Впредь, — говорю я, — я не потерплю насилие над женщинами и детьми. Никакого. Тебе это понятно, Кисаки? — приобнимаю его за шею, резко разворачивая к собравшейся у подножия лестнице толпе. — Иначе, — едва слышно, — пострадает Хината.       — Ты не посмеешь, — рычит Кисаки.       — Ты прав, — усмехаюсь я. Ничего я не смогу сделать подруге. — Должен был попытаться, но думаю твои родные будут весьма удивлены, узнав, чем ты занимаешься.       — Угрожаешь мне?       — Немного, — смеюсь я, ловя осторожный взгляд со стороны Шуджи.       Ханма стоит на две ступеньки ниже, играясь с битой, пиная ту мыском стертых кед.       — Нас ждёт занимательное будущее, — тяну я радостно, — нас всех.       А мальчишек с нашей последней встречи стало как-то больше. Или мне кажется? Цепко оглядываю незнакомые лица и отпускаю Кисаки.       Что ж.       Толпа гудит, как единый организм. Улей. А я в нем кто? Королева-матка? Или обычный труженик? Растворяюсь в нестройном хоре мальчишеских голосов, покачивая головой в такт. Что-то в гуле меняется, и мальчишки расступаются в стороны, давая пройти вперёд моему Второму командиру, что вел за собой юношей в черной форме Токийской Свастики.       Их двое, командир и его зам. Смотрят настороженно, но пока что молчат. Они явно в невыгодном положении и хорошо, что парни это понимают. Или нет?       — Это ты, — выходит вперёд невысокий юноша, с осветленными волосами и довольно приметными шрамами на лице. У левой стороны, под губой у него небольшой шов, а под левым глазом — небольшой шрам. — Коконой Широ? Или же мне звать тебя Хяку, как все? Это твои парни напали… — поднимаю руки в защитном жесте, начиная спускаться вниз.       — Понимаю, что мои слова ничего сейчас не значат, но я ничего не знал, — говорю спокойно и уверенно, — и о произошедшем с тобой и твоим другом, узнал только сегодня. Из-за чего мы все и здесь.       — Пиздит он все, Па-чин, — сжимает руки в кулаки его напарник, выходя вперёд. Он довольно высокий и долговязый, с довольно грозным выражением лица.       — Чего сказал? — выдаёт кто-то из толпы.       — Охуел на Босса наезжать?       — Давно пизды не получали, ублюдки токийские?       — А ну позатыкали рты! — гаркает Ханма, закидывая биту на плечо.       — Знаешь, как они выглядели? — спрашиваю я. — Имена там? Или хоть что-то?       — А тебе какой с этого прок? — он это сейчас серьезно?       — Ты — идиот, Па-чин? — рычит на своего друга Баджи. — Хяку же помочь хочет, еблана ты кусок!       Ладно. Веду плечом.       — Обещаю, — говорю я громко, так чтобы все слышали, — тому кто первым признаётся в содеянном, я буду великодушен.       — Чего? — каркает Па-чин. — Как это «великодушен»? Ты хоть знаешь, что они сделали?       — Знаю. Так что? — возвращаюсь на ступени, чтобы возвышаться над толпой. — Никто не хочет признаться? — всматриваюсь в лица мальчишек. — Никто? — жду ещё с десять секунд, замечая в толпе знакомое лицо Принцессы.       А он-то что тут забыл? Да ещё в белой фирменной куртке?       — Ханагаки, — зло, — подойти ко мне.       Такемичи смотрит на меня испуганно и пытается спрятаться за спиной более крупных мальчишек, стоящих впереди. Ещё и утаскивает за собой Моджи-чана, парнишку, у которого родители держат ресторан с красным потолком.       — Живо поднялся на ступени, Ханагаки! — начинают сдавать у меня нервы. — Или я спущусь за тобой!       — Не надо, — визгливо кричит Принцесса, пробираясь ко мне через толпу.       Моджи следует за ним, как привязанный.       — А ты не говорил, что знаком с Боссом, — тянет тот восторженно, пихая Принцессу.       — Да как-то не пришлось, — смеётся глупо Такемичи. — Хяку, я…       — Потом поговорим, — хватаю его за предплечье и заталкиваю к себе за спину. — Отвлеклись мы чего-то, — тяну я, — ну да ладно, — и бросаюсь в толпу, хорошенько проходясь подошвой ботинка по лицу ближайшего гопника.       Никто так просто не признается в содеянном. А спрашивать Кисаки на виду у всех, было глупо. Это могло поставить нас в нелёгкое положение.       Гопники стоически выдерживали удары, даже не защищаясь и не нападая в ответ. И это выбесило меня только сильнее.       Ублюдки.       — Разве не Вы дали нам приказ? — брошенная Ханмой бита четко попала в лоб худенького юноши, с затравленным взглядом мутных зелёных глаз.       — А? — смеётся Шуджи, вставая рядом со мной. — Что ты там такое городишь?       — Но как же? — не понимает гопник, пытаясь привстать на руках. — Парни же сказали…       — Заткнись! — кричит крупный юноша с плоским лицом.       До него я пока не успел добраться.       — Шинки несёт какую-то чушь, Босс, — подтакивает второй гопник из толпы.       — У меня есть доказательства, — бросает мне под ноги Шинки, — видео! Я сохранил все на телефон.       — Ты должен был всё удалить, придурок! — рычит третий парень, кидаясь на Шинки и начиная его душить.       — Схватить их, — приказываю я.       Мальчишкам повторять дважды не пришлось. Они резво скрутили признавшихся в преступлении гопников, выводя их к ступеням, рядом с которыми стояли парни из Тосвы.       — Они? — спрашиваю я Па-чина, а сам смотрю на Кисаки.       Тетта едва различимо кивает, поправляя пальцем съехавшие очки. Ханагаки проследив за моим взглядом недобро щурится.       — Да, — отвечает Па-чин, — наверное. Я не знаю.       — Шинки что-то говорил о видео, — говорит чётко Тетта.       — Телефон, — пинает Шинки Ханма.       — Да, — трясется он, — сейчас, — достаёт из кармана брюк свой телефон. Возиться с минуту, в поисках нужного видео.       — Удали его, еблан! — приказывает ему один из парней, дергаясь. — Я же урою тебя, сученыш. Своими собственными руками.       — Заткнись, — просит его Ханма, стукая битой по темечку.       «Мерзко».       Картинка на видео плывёт из-за трясущихся рук Шинки, но четко можно разглядеть девушку в ярко жёлтом платье. Её лицо покрасневшее от слез и боли, руки сжимают за её спиной, выворачивая. Она просит, чтобы её отпустили.       Это видео короткое. Переключаю на следующее.       Девушка лежит на холодной земле. Платье разорвано, обнажая неприкрытую ничем грудь. Чья-то ладонь мнёт левую грудь, болезненно дергая её, как какую-то мягкую игрушку. Камера ведёт вниз, снимая насильника, что вдалбливался в тело бедняжки.       — Как в какой-то порнушке, — раздается искажённый голос из динамика телефона. — Нравится снимать, Шинки?       — Ага, — камера дёргается резко вверх, к заплаканному и опухшему лицу бедняжки.       — Переломать им ноги, — не узнаю свой собственный голос.       — Ха? — выдаёт Ханма.       — Я не ясно выразился? — смотрю на своего зама. — Ноги. Живо!       Будь тут Риндо, он бы не действовал так топорно.       — Наказание должно быть сопоставимо преступлению, — говорю я мягко, — но мы не будем насиловать вас всех целым скопом. Мы же не звери какие-то, — смеюсь хрипло. — Подай мне нож, Ханма. Пожалуйста.       Шуджи подходит ко мне в плотную, сзади. Нависает, улыбаясь довольно. И вкладывает мне в руку складной ножик.       — Хяку, остановись! — просит меня Принцесса. — Ты не должен этого делать. Давай мы сдадим их полиции.       — Мы сдадим их, не переживай, — говорю я, подмигивая юноше. — А теперь держите их крепко, парни. И, надеюсь, это будет вам всём уроком.       В какой-то момент я подумал, что оглохну. Вырезать на лицах «насильник» было утомительно, но действенно. Я не пощадил никого, вдавливая острие ножика глубоко, насколько это было возможно. А если не получалось с первого раза, то повторял процедуру ещё раз. Пальцы на руках были мокрыми и липкими от крови и слез.       — Выбросьте их в ближайшем полицейском участке, — приказываю я, выпремляясь. — И телефон не забудьте, как доказательство, — его засовываю в рот Шинки. — И посмей его только потерять по дороге, сученыш. Узнаю.       — Я прослежу, — говорит Па-чин, следуя за моими парнями, что потащили ноющих подростков из парка, к парковке. — И спасибо, — он протягивает мне свою руку, а я жму её крепко.       Командир уходит со своим другом.       В какой-то момент нас осталось шестеро. Многие гопники решили просто уйти подальше от площадки, боясь попасться мне под горячую руку.       — А теперь ты, — адреналин стал спадать, — Принцесса. Что ты тут забыл?       — А кто это? — Шуджи протягивает мне одну из своих дорогих сигарет. Помогает подкурить.       — Ханагаки Такемичи, — отвечает за меня Кисаки, — давно не виделись.       — А? — Принцесса удивлённо смотрит на Кисаки, пряча руки в карманах своей фирменной куртки. — Да, давненько, — видимо, он узнал Кисаки. Хорошо.       — Я его привёл, — довольно Моджи.       — Я хочу вступить в банду, — говорит серьезно Принцесса.       — Ты и так в ней, — хмыкает молчавший до этого Баджи. — Лицо у тебя знакомое, знаешь? Я же тебя где-то видел.       — Ладно, — вполне примирительно выдаю я, пожимая плечами. — Раз хочешь. Назначаю тебя Третьим командиром.       — Мы должны обсудить это.       — Ого!       — Вот этого задохлика? За какие это заслуги?       — Надеюсь, — затягиваюсь сигаретой, смакуя дорогой табак, — мы поняли друг друга, Кисаки?       — Нам надо поговорить.       — Давай завтра? — прошу я. — Встретимся в центре? Напиши потом, как будешь свободен. А на этом, я объявляю наше собрание закрытым.       Но парни не уходят. Переглядываются чего-то недовольно.       — Чего? — не понимаю я.       — Ты это серьезно? — выдаёт Шуджи, приобнимая меня за шею. — Мы же герои! Банду насильников задержали. Надо это дело отметить.       — У меня остались ещё дела.       — Это какие? — хмурится Баджи, явно думая так же, как и мой зам.       — Важные, — фыркаю я.       — Это как-то связано с Хайтани или Хитто? — хмурится Кисаки, скрещивая руки на груди. — Ты так и не внёс вправки в наш договор. И где тебя носило вчера целый день?       — Я на море ездил. Камушки захотелось побросать.       — И без нас? — трясет меня Ханма.       — Там и без вас «весело» было, — пытаюсь скинуть с себя Шуджи, но тот держит крепко. — С местными подрались, — морщусь, — Ран меня чуть бутылкой не прибил.       — Из-за чего? — спрашивает серьезно так Тетта.       — Мы же с Риндо его машину угнали, — смеюсь я, — вот он и бросился на поиски вместе с Хитто, взяв машину у Муто.       — Хитто? — хмурится Принцесса, будто что-то пытаясь вспомнить. — Ты знаком с Кокосиком?       — С кем? — не понимаю я.       — Ну Какучё Хитто? Кокосик! Мы с ним с детства лучшие друзья, — выдаёт Принцесса. — Как он там? Я давно его не видел.       Пиздец, какая земля круглая.       Кокосик! Кому расскажу, не поверят же.       — Мне правда пора, — говорю я, игнорируя вопросы Такемичи. — Если парней возьмут в оборот и дело дойдет до суда, тогда и отпразднуем.       — Па-чин говорил, что дело там серьёзное, — качает головой Кейске, — девушка впала в кому, врачи не дают никаких гарантий.       — Её родителям хватает денег на оплату счетов? — неожиданно спрашивает Тетта. — Может, какая операция нужна? Мой отец довольно влиятельный человек, я могу попросить его о одолжении.       — Я не знаю, — несколько грубо отвечает ему Баджи, — но я спрошу.       — Держи нас в курсе, — прошу я юношу.       До парковки дохожу в спешке. Не хотелось больше ни с кем разговаривать, хотя у меня была сейчас прекрасная возможность отобрать способность Ханагаки путешествовать во времени. Или просто потребовать хоть каких-то ответов. Зачем он здесь? Для чего?       Шум мотора перебивает окрики Принцессы, что спешит ко мне с другого конца парковки. Объезжаю юношу по широкой дуге.       Я могу подождать ещё день. Или два. Ханагаки никуда не денется. Он теперь повязан. Третий командир. Пусть будет на видном месте, набивая себе шишек.       К дому я подъезжаю в начале десятого. Задержался на выезде из-за аварии. Пришлось постоять.       В свою квартиру не захожу, останавливаясь сразу у квартиры Хитто. Стучу.       — А ты не торопилась, — выдаёт Какучё, открывая дверь. Улыбка сразу меркнет на его лице.       Черт. Не подумал, что выгляжу сейчас не важно, с засохшими каплями крови на щеках, рубашке и белой куртке. Про бинты на руках и вовсе говорить не надо было.       — Кокосик, — фыркаю я, давясь смехом. — Я тут встретил сегодня кое-кого, с кем ты знаком с самого детства.       — С кем же? — Хитто продолжал держать меня на пороге, не пропуская в квартиру.       — Такемичи Ханагаки, — вижу, по вытянутому от удивления лицу, что он знал о ком я сейчас говорю. — или Принцесса. Глаза у него ещё голубые, ростом может где-то мне до плеч. У меня есть его номер телефона, могу дать, если хочешь? Он спрашивал о тебе.       — Ты давно его знаешь?       — Не особо. Я войду или мне уйти домой?       — Заходи, — потеснился Хитто, позволяя мне зайти в квартиру.       Разуваюсь и вешаю куртку на крючок вешалки. Потянулся, вытягивая руки вверх и сажусь на диван, полубоком.       — Что произошло? — спрашивает Какучё, садясь рядом. Берёт за руку, начиная развязывать бинты.       — Ничего, — тихо, — просто устал немного.       Можно было уже отпустить ситуацию. Тех парней непременно накажут и посадят. Есть же доказательства: видео, ДНК и их будущее признание.       — Кокосик, — тяну я, улыбаясь.       — Мы были детьми, — хмурится Хитто, — и как видишь, без фантазии.       — А мне нравится, — хмыкаю я.       — Ты красивая.       А?..       — Чего это ты? — не понимаю я, ощущая, как начинают гореть кончики ушей. — И ещё так неожиданно?       — Просто.       Хитто заканчивает снимать бинты с одной руки, приступая ко второй.       «Он же всё равно узнает завтра», — думаю я, прикрывая глаза, упираясь виском на спину дивана. — «Все будут в курсе произошедшего».       — Если я сделал нечто ужасное, — говорю тихо, — и ты об этом узнаешь, я не перестану тебе нравится?       — Боюсь, мой послужной список тебе не переплюнуть.       — А если честно?       — Не перестанешь, — отвечает мне Хитто, подаваясь вперёд и целуя меня. — А я до сих пор нравлюсь тебе только чуть-чуть?       — Уже намного больше, — улыбаюсь мягко, рукой проводя по его бедру, вверх к плоскому животу, что спрятан под футболкой, — определённо.