Сто йен

      Назойливо знакомая мелодия из рекламы сырных шариков бьёт по ушам, заставляя меня поморщиться и раздражённо перевернуться на другой бок. Утыкаюсь лбом во что-то горячее и живое. Незнакомое.       «Пахнет по-другому», — проскальзывает мысль.       Чужая рука смещается с моей спины на бедро. Какучё громко выдыхает, уткнувшись лицом в мои волосы. Телефон продолжал настойчиво звонить.       Чувствую, как Хитто нащупывает другой рукой мой телефон рядом с подушкой, продолжая прижиматься ко мне. Или это я открыто прижимался к нему, сонно морщась и чувствуя животом упирающуюся в меня утреннюю эрекцию парня?       Какучё принимает вызов, прислоняя телефон к уху. Трётся носом о мою голову, а после хрипло выдаёт:       — Чё? — и пытается разглядеть в углу экрана время. — Это тебя, — и насильно тычет в меня им.       — Хули Какучё отвечает? — спрашивает недовольно Риндо, услышав моё недовольное пыхтение. — Ты с ним?       — Рин, — тяну я жалостливо, утыкаясь лбом в широкую грудь Какучё, — что случилось? Знаешь же, как мне нехорошо, чего доебался с утра пораньше?       — Выгляни в окно, — и сбрасывает звонок, оставляя меня в замешательстве.       — Иди, мамочка, — фыркает Хитто, — папочка приехал.       — Чего? — не понимаю я. — И Вы туда же?       Сажусь с трудом, зевая. Тру лицо ладонями. Какучё тоже садится, свесив ноги с кровати. Встаёт медленно, выходя из комнаты.       Я следую его примеру, аккуратно ступая на пол. Тело у меня сейчас деревянное, ноги сковывает тяжестью, как и руки. Хочется завалиться обратно в теплую постель и не вылазить из неё неделю. Выхожу из комнаты, добредая до балкона.       Кухня в квартире Хитто такая же, как и у меня: совмещённая с большой комнатой и коридором. Две комнаты, одна из которых была закрыта.       — Туда лучше не заходить, — предупредил меня вчера Какучё, когда я чистил картошку, переодевшись в домашние вещи, которые тот мне выдал.       Я молча кивнул, думая, что Какучё живёт не один.       Выхожу на балкон, потянувшись. Заныли мышцы живота. Морщусь от солнца и опускаю голову, глядя на припаркованную рядом с домом черную Toyota Supra 97-го года выпуска, на крыше которой стояла знакомая серая переноска с розовой ручкой.       — Широ, кофе будешь? — спрашивает меня Хитто, выходя из ванной, но я его не слышал, выбегая из квартиры.       Обуваясь на ходу в какие-то резиновые тапки, я вылетел из подъезда, запнувшись о свои же ноги. Разлёгся звёздочкой, не в силах подняться.       — Широ, — слышу, как хлопает дверца автомобиля, — ну и чего ты разлеглась? — спрашивает Риндо, присаживаясь рядом со мной на корточки.       — Болит всё, — хныкаю я, поворачивая голову.       — А я приехал не один, знаешь? — говорит радостно Хайтани, помогая мне встать.       Риндо доводит меня до машины, в которой на водительском сидении сидит недовольный чем-то Ран в большущих солнцезащитных очках на пол-лица. Вижу сквозь окна свои сумки с вещами и несколько пар туфель на высоком каблуке. Я никогда такие не носил.       — Если бы я не знал, что ты находишься на другом конце города, подумал бы, что вернулась бить морду своему бывшему, успев где-то по пути сломать себе руку, — смеётся Риндо, глядя как я осторожно открываю дверцу переноски.       Зузу забился в угол переноски, зло зыркая на нас. Рин постелил полотенце, чтобы зверюге теплее было.       — О чём ты? — хмурюсь я, поглаживая насупившегося Зузу.       — Твой брат, — говорит Ран, — вы с ним очень похожи.       — Вы видели Коко? — доходит до меня.       — Ага, — фыркает Риндо, — видели. Вчера, как к дому подъехали. Он избивал какого-то парня, не Сейшу, — сразу же прояснил Хайтани, — а, Принцессу, точно, — и закивал довольно, подтверждая свои же слова, — Инуи валялся рядом с кучей туфель.       — Мы, кстати, несколько пар спиздили, — скалится Ран, — и мне хочется думать, что они твои.       — Надеюсь, вы просто забрали мои вещи, Зузу и уехали? — говорю и сам себе не верю.       — Как тебе сказать, — Риндо помогает мне достать кота из переноски, придерживая пластиковый короб на месте.       Зузу тянет за собой полотенце, рыча. Впивается ногтями мне в руку, и я считаю, что заслуженно.       — Мы ему купили немного корма и новый лоток с наполнителем, — Ран припускает на нос очки, — ещё миску и игрушек.       — Ран ему вчера пачку колбасок с сыром скормил, — Риндо чешет Зузу между ушами, вставая ко мне неприлично близко.       Пахнет Хайтани одурманивающее приятно и опять чем-то цитрусовым.       — Пригласишь к себе? — спрашивает нетерпеливо Ран.       — Да, конечно, — закивал я.       Поднимаю голову, находя взглядом свой этаж и балкон, на котором стоял Какучё. Навряд ли он видел нас с такого расстояния. Но сейчас я испытывал почему-то вину, стоя внизу, рядом с братьями. Я же сбежал, ничего ему не объяснив.       — Только у меня ничего нет, — сразу же предупредил братьев я, прижимая к себе Зузу и беря переноску, — квартира пустая.       — Не волнуйся об этом, — попросил Риндо, доставая мои сумки с вещами и какой-то бумажный большой пакет.       Коробок с книгами, со всякой мелочевкой и ноутбуком не было.       Ран взял туфли. Бежевые и черные с открытой пяткой.       «Любимые туфли Сейшу», — узнаю их я.       Фетиш Инуи я не поддерживал, но и не высказывал ему что-то против.       «У каждого свои тараканы в голове», — говорил я сам себе.       — Хяку-чан, — выглянул из своей квартиры Тори-сан, — что-то случилось? Видел, как ты упала. Всё в порядке? — мужчина цепко осматривает сначала меня, а потом уже Хайтани, что находились за моей спиной.       — Да, — бодро отвечаю я, — вполне. Кстати, мы можем поставить недостающие подписи в документах? Риндо, не распишешься в них?       — У меня с собой печати нет, — морщится тот.       — Мы можем уладить этот вопрос другим «способом»? — я даже не успел заметить, когда Ран достал свой бумажник, вытаскивая несколько хрустящих купюр и протягивая мужчине деньги. — Пожалуйста, позаботьтесь о Хяку-чан, — и улыбается так притягательно, что у меня зубы сводит.       — Конечно, — Тори-сан тут же ухватился пальцами за купюры, кланяясь Хайтани, — никаких проблем.       — Вот без этого никак было нельзя? — спрашиваю недовольно, как только Тори-сан закрыл дверь.       — Идём, — Ран проигнорировал мой вопрос.       — А как вы адрес квартиры узнали? — продолжил допытываться я.       — Муто сказал, — ответил мне Риндо. — Пришлось соврать, что Какучё забыл у нас телефон и документы.       Вот как.       — И он так легко тебе поверил? — знаю, что Муто славился своей подозрительностью и скептичностью во многих вопросах. Не зря же он Глава дознавательного отряда.       — Не я ему звонил, а Ран.       Уши пылают, становясь ярко-красными. Ран не должен был этого делать. Так почему? Я не мог найти ответа на этот вопрос. А спрашивать было страшно. Старший из братьев редко делал что-то просто так, за обычное «спасибо». Ран искал выгоду, просчитывая всё на десятки ходов вперёд.       Я зачем-то нужен ему?       Забывшись, тяну ручку входной двери на себя. На секунду почувствовав себя тупым ебланом. «Дверь же закрыта!». Но та легко поддается, клацая открытым замком.       Странно.       Осторожно захожу в квартиру, сразу замечая, что балконная дверь открыта нараспашку, а на столешнице лежат мои сложенные аккуратной стопкой вещи и телефон.       Какучё не захотел, чтобы я заходил к нему? Почему?       — А тут просторно, — Риндо опускает сумки на пол и проходит по квартире, заглядывая во все комнаты.       — Ага, — отвечаю я ему заторможено, ставя переноску на другую столешницу.       — Так чьи это туфли? — неожиданно спрашивает Ран. — Я так и не понял, твой брат грозился их сжечь.       — И засунуть кому-то в жопу, — добавляет Риндо, выходя на балкон. — О, тут грузовик подъехал какой-то. К тебе?       — Да, наверное, — пытаюсь прийти в себя, продолжая держать Зузу, — вы… Зачем?       — Что «зачем»? — спрашивает лениво Ран, снимая кроссовок и переобуваясь в одну из черных туфель. — Я чувствую себя так уверенно и раскрепощённо. Как тебе?       Худая лодыжка Хайтани выглядела убого в этих туфлях. Он и так был довольно высоким.       — Красный подошел бы тебе лучше, — говорю я.       — Думаешь? — в его лиловых глазах пляшут черти с вилами, и я даже подумал, что Ран сейчас находится под чем-то.       — Ты нахера их надел? — Риндо смотрит на брата брезгливо, морща лицо от отвращения. — Старый извращуга. Ты с ним наедине не оставайся, а то ещё свою телескопку попросит себе в жопу засунуть.       — Или я его об этом попрошу, — всё-таки отпускаю Зузу. — Что? — теперь Риндо смотрит на меня как-то странно.       Зазвонил телефон. Все-таки приехала доставка. Подтверждаю её и прошу братьев куда-нибудь свалить на балкон, пока грузчики ставят мебель. Хайтани просить не пришлось. Ран ушёл на балкон, натянув на ногу вторую туфлю, а Риндо полез в холодильник, доставая из него несколько сырых сосисок и банку с томатным соком. Зузу забрался под ванную.       Даже с мебелью комнаты оставались пустыми.       — Мы можем чего-нибудь заказать или позавтракать в кафе, у станции, — говорю я, закрывая дверь за грузчиками.       — В другой раз, Широ, — говорит Риндо, — у тебя и так дел невпроворот и без нас.       — Лучше приберись в квартире, — отвлекается от созерцания реки Ран, — а то дышать нечем.       «Хуев поборник чистоты», — думаю раздраженно.       — Я ключи тебе отдам от крошки, — вспомнил я про мотоцикл, но Риндо качает головой, прося придержать его у себя.       Уши вновь обдает жаром, как и лицо.       — Поехали, — говорит Ран, повернув голову и всматриваясь во что-то, что находилось на стороне Какучё, — и да, Широ, — обращается парень теперь ко мне, — не общайся с Какучё, — мне показалось или он сказал об этом чересчур громко?       — Почему? Какучё помог мне и…       — Помог? — переспрашивает Ран. — Ты ему отплатила за помощь?       Киваю.       — Он больной на голову, — произносит Риндо тихо.       — Как мы? — спрашиваю я серьёзно, скрещивая руки на груди. — В нашем окружении все психи в той или иной степени. Ран, вон, и вовсе наркоман и извращенец, ты — садист и ублюдок, а я… Иногда, мне кажется, что у меня раздвоение личности или ещё что похуже.       — Он убил человека.       — Как и вы.       — Это другое, — пытается что-то донести до меня друг.       — Почему же? — хмурюсь я. — Что ты сделал с Сейшу, Риндо? Что ты ему сломал?       — Руку, — лицо Хайтани печально.       — Зачем? Ты мог просто забрать мои вещи, Зузу и уехать.       — Не мог, — качает головой Риндо, — он обидел тебя, предал. А предателей казнят.       — Так чем ты лучше того же Какучё? — не понимаю я, указывая рукой в сторону смежной стены наших квартир. — Мне плевать кого он убил и что делает со своей жизнью. Мне бы со своей разобраться. Я ценю вашу заботу, правда, но ненужно указывать, что мне делать, — смотрю упрямо в глаза Рана. — Вечером в субботу я буду ждать вас.       Ран прожигает меня долгим взглядом, явно прокручивая в голове все пытки инквизиции, которые можно было опробовать на мне. Я не отвожу взгляда, понимая, что копаю сам себе могилу. А после молча уходит, цокая каблуками. И держится на них так уверенно, будто родился в них. Подхватывает с пола свои кроссовки и выходит из квартиры, громко хлопнув дверью. Истеричка.       — Чокнутая сука, — фыркает Риндо, стукая меня в плечо сжатым кулаком.       — Чмо мелированное, — хмыкаю я. — Спасибо. Я бы не смог ударить Сейшу.       — Обращайся, — и не попрощавшись уходит.       Наблюдаю, как братья садятся в свою машину, затягиваясь сигаретой. Интересно, Ран приедет в субботу?