Интернат для неудачников

POV Лия — Эй, просыпайся. Хриплый вкрадчивый голос ласково вывел меня из сна. — Хотя нет, спи, только подвинься, я рядом лягу. — Монтгомери как всегда нежен. Старший залез ко мне под одеяло и крепко обнял. Он такой сильный, с ним не страшно. — О чем ты думаешь, Лия? — Его шепот обжег затылок. — О нас. — Я не узнала свой голос, спросонья он сиплый, как у старухи. Я немного смутилась и откашлялась. — О нас? В каком смысле? — Нил сильнее прижался ко мне сзади, и я почувствовала то, чего не рассчитывала почувствовать рано утром — стояк Нила. — Нил, что ты делаешь? — хихикала я. Почему я веду себя как идиотка? — Я так хочу тебя, Лия… — Погоди, мы же не… — «Мы не» что? — остановился он. — Мы не в отношениях с тобой, — опешила я. — Ты, вроде как, сейчас с… — Постой. Ты думала, что я когда-нибудь заведу с тобой отношения? — Интонация Монтгомери стала отдавать насмешкой. — Я не… Я просто подумала, ты… — Что ты подумала? — рассмеялся он. — Да уж, я думал, ты намного умнее, а ты такая же, как и все эти безмозглые мокрощелки. — Ты что говоришь такое? — я попыталась выбраться из его рук, но все тело будто залило цементом. — Не неси чушь про отношения, тебе до Оливера далеко. — Руки старшего опустились на мои бедра. — Давай-ка снимем все лишнее, и я выбью всю дурь из твоей тупой башки. — Нет, стой! Нил! Стой, твою мать! НЕТ! НЕТ! НЕТ!!! Окей, мне пора бы привыкнуть к тому, что Монтгомери регулярно посещает мои сны. В этот раз свидетельницей моих криков, перемежающихся со стонами, стала соседка Кэра. Девчонка нормальная, но довольно нелюдимая. Да, это говорю я — та, кого за глаза в Гротоне прозвали Уэнсдей за мое лицо Стоунхенджем и черные волосы. Но я все равно общалась со многими, а вот Кэра держалась в стороне. Тем не менее, за природную замкнутость Кэри никогда не шпыняли, хотя, казалось бы, по канону популярных подростковых фильмов она должна была стать жертвой буллинга. Но нет: если не брать в расчет тихий нрав, она отлично вписывалась в женский коллектив Гротона. Давайте-ка я схематично обрисую вам портрет типичной ученицы этого места, чтобы вы понимали, какой контингент окружал меня. В список важных качеств «трушной» девчонки входили такие качества, как задиристость, минимум женственности, максимум «пацанских» повадок и, конечно же, наличие тайной влюбленности в Нила Монтгомери. Больше половины учениц коллективно воздыхали по этому парню, но не ссорились: было принято считать, что ни одной из них не светит далекое «долго и счастливо» с этим старшим. Да и в целом с любым старшим. За редким исключением какой-нибудь девчонке удавалось затащить в постель завидного жеребца, я уж молчу о том, чтобы завести отношения. «Непослушные сынки олигархов предпочитают непослушных сынков олигархов» — такая язвительная фраза блуждала по женскому крылу Гротона. Может быть, если бы непослушные дочки олигархов перестали вести себя как беспризорные дворовые кошки, то у них получилось бы захомутать себе породистого старшего. Старшие парни же в свою очередь предпочитали городских девушек. Они без труда могли покинуть территорию Гротона на ночь и найти себе развлечение в виде лондонской отличницы, что питает слабость к бэдбоям. Самое обидное, что я в своих предпочтениях ничем не отличалась от остальных. Как только оказалась тут, Монтгомери сразу же запал в голову. То, что он был объектом обожания всех здешних, независимо от пола, я поняла сразу, поэтому не стала отсвечивать и просто держала симпатию в себе. До прихода Оливера. С появлением конопатого в Гротоне все немного стало меняться. От сокурсниц я часто слышала мягко говоря нелестные вещи в его сторону, потому как старшие буквально с ума посходили от присутствия такого, как Янг. Всем стало ясно, если новенького преследуют, буллят почем зря, прилюдно унижают — значит это новый объект обожания среди старших, и рано или поздно он окажется под одним из них (спойлер — так и случилось). Поначалу я была рада приходу Оливера. Ну серьезно, одни плюсы — меня больше не пытались клюнуть за то, что я выскочка (слишком женственно выгляжу, мол, я пытаюсь понравиться парням), при этом волшебным образом улетучились грязные подкаты некоторых старших, особенно Адриана, который не упускал возможности кинуть мне что-то пошлое вслед. И в довершении всего, я была уверена, что Нил никогда не западет на такого, как Оливер. Просто потому что он нормальный, не гей и все такое, да и дружить с ним было прикольно. До того момента, как Нил, живя вместе с Янгом, предложил мне стать его девушкой. Сейчас, этим прохладным осенним утром, лежа в постели и смахивая прилипшие ко лбу волосы, я понимаю, насколько было очевидно то, что такому, как Монтгомери, я нахрен не сдалась. Уже то, как он внезапно подлетел ко мне вечером, схватил за плечи и прохрипел «я хочу, что бы ты была моей», должно было меня насторожить, не считая того, что его истинный объект симпатии в тот момент лежал на его кровати, болтая ножками. Но сильные руки, сжимающие меня, близость дыхания старшего и его зеленые глаза сыграли злую шутку. «Хорошо», — ответила я. «Хорошо»? Серьезно? «Хорошо, я сыграю роль твоей девушки, чтобы ты смог доказать себе и остальным, что не мечтаешь трахнуть ту веснушчатую задницу» — если говорить более развернуто. Обратная связь от женского коллектива пришла незамедлительно. Из самого жесткого — меня столкнули с лестницы, влепили жвачку в волосы, Кэра (!!!) толкнула меня плечом в коридоре, и, я боюсь представить, сколько раз мою зубную щетку искупали в унитазе. Обо всем этом я решила не рассказывать Нилу, чтобы не ставить его в неудобное положение. Одно дело разбираться с парнями и совсем другое — с девушками. Девушками из Гротона — важное уточнение. Максимум, чего меня удостоил Монтгомери за время наших «отношений», это хождение за руку и легкие объятия. Но я была счастлива как белка из «Ледникового Периода», которая заполучила свой желудь. В какой-то момент мне показалось, что я смогу раскусить этот желудь и добраться, так сказать, до начинки. Когда я стояла у двери Нила, куда ноги сами меня привели после того, как я нашла окровавленного Зигги, я не думала о том, что могло происходить за дверью комнаты старшего. У меня перед глазами мелькало красное месиво, в котором нельзя было разобрать, где находится лицо. Руки несколько раз сменили температуру, а все тело пробрала дрожь. Это сейчас я понимаю, что Томпсон жив, но тогда была уверена, что видела труп. Настоящий человеческий труп. Свежий. Свежеубитый. За свои дальнейшие мысли мне до сих пор стыдно. За дверью послышались стоны и хриплое учащенное дыхание. Для меня не было новостью, что Нил к тому моменту уже был с Оливером. Со мной он тактично и холодно поговорил, извинился, что использовал. Как будто я могла на него за это злиться — это были лучшие полторы недели за все время моего пребывания в Гротоне! Но сейчас, когда стояла у двери старшего, моя рука замерла в замахе, не в силах ударить по ней и прервать тех двоих. Не знаю, была ли виной моя извращенная фантазия (вряд ли, я такой не могла похвастаться), обида или склонность к мазахизму, но под пошлые стоны мое сознание начало рисовать в голове картинки. Откровенные, развратные сцены, что наверняка имели место быть в тот момент в комнате старшего. Дыханье сдавило, в горле будто застрял теннисный мяч, и я физически могла ощутить, как постепенно меняется цвет моей кожи, проползая бордовой волной от грузи вверх по шее к лицу. А чего я ожидала? Что они там в шахматы играть будут? Естественно, Нил трахнул его. И судя по звукам, Оливеру это очень понравилось. «Это он во всем виноват. Если бы родители этого рыжего беса не натворили дел, он бы не попал сюда и не перевернул все с ног на голову. Возможно, у нас с Монтгомери что-то могло получиться…» — те самые мысли, за которые мне молниеносно стало стыдно, но ничего поделать с собой я не могла. Зависть, обида и ревность заполнили меня до краев, и я таки ударила в дверь. POV Оливер — А ты куда собрался? — пробасил старший. Это у нас теперь вместо «доброе утро»? С первых минут нового дня Нил толком не сказал мне ни слова, а теперь преградил мне путь к выходу. — Встретиться с Лесли и Джейком, — как ни в чем ни бывало ответил я. — А этот Джейк… — Нил! — Что? — нахмурился тот. — Я ведь уже говорил, что не в курсе, от кого те цветы! — Дело в том, что Монтгомери весь вчерашний вечер пытал меня вопросами о том, от кого мог быть тот злополучный букет. А мне бы и самому было интересно узнать! — Если это он, я выкручу ему голову и… — Да перестань уже! — Ты что… Ты его защищаешь?! — Приехали. Нил Монтгомери — параноик. — Так, все, я не могу больше это слушать, серьезно! У тебя явные проблемы с ревностью. — На этих словах я прошмыгнул под рукой старшего и скрылся за дверью. Буквально через несколько секунд я уже слышал тяжелые шаги Нила, ускоренно приближавшегося ко мне. — Постой, — он пытался говорить спокойно, чтобы не привлекать внимание, но это у него получалось с трудом. — Поговорим, когда перестанешь быть таким козлом! — Я? А ничего что тебе твои ебари цветочки в нашу постель присылают? Ноги сами остановили ход и развернули мое туловище в направлении старшего, отчего он чуть было не врезался в меня. — Что ты сказал? — Оливер… — Повтори. Что ты сказал? Шея старшего внезапно оброла венами, и секунду назад виноватый взгляд сменился на холодный и яростный. Огромная ладонь старшего сжала мое запястье. — Сейчас я тебе покажу, что я сказал. То, что я чуть не вылетел из своих кед, можно назвать чудом, учитывая силу, с которой Нил дернул меня в сторону восточного крыла. Волоча меня как тряпичную куклу за собой, старший продолжал что-то причитать тихим хриплым басом. Мы остановились у подсобки, что была под лестницей. Там хранились все необходимые приблуды для уборки — химия, ведра, швабры и так далее. Старший распахнул дверь, толкнул меня вглубь тесного помещения и запер вход с внутренней стороны шваброй. Так, понятно. Когда Нил не может достучаться до меня словами, он предпочитает сделать это членом. Думает, что так может преподать мне урок. Только вот он не в курсе, что на эти внеклассные занятия я бы ходил хоть каждый день. Ему я об этом, конечно же, не скажу, ведь после того, что недавно произошло в подвале Гротона, он вел себя странно. Отдалился, практически не разговаривал со мной, а злополучный букет наконец вывел его из «спячки». Да и меня тоже. Казалось, будто и не было всей той жести, всего того кошмара, что творился несколькими днями ранее. Все это будто ненадолго исчезло, и вот мы уже ссоримся из-за бытовой ревности. А сейчас и вовсе потрахаемся, чего еще можно желать? Я стал отступать к противоположной стене, снося порошки и упаковки туалетной бумаги. Монтгомери диким зверем медленно приближался ко мне. В тот момент казалось, что каждый просто выполнял свою роль. Что мы уже не в ссоре, а просто затеяли эротическую игру, в которой каждый знает свою реплику. — На колени, — скомандовал Нил. — Вот еще. — Я знал, что старшему нравится добиваться подчинения, поэтому решил подыграть. Тот подошел чуть ближе, и мне пришлось запрокинуть голову, чтобы продолжать смотреть ему в потемневшие от похоти глаза. — На колени встал, — тише повторил Нил и надавил своей лапой мне на плечо. — Открой рот и не смей его закрывать. Мой член уже вовсю рвался наружу, и во мне просто не оставалось больше сил на препирания. Старший медленно расстегнул ширинку брюк и вывалил член, который уже находился в полной боевой готовности. — Высунь язык и не глотай слюни. — Как только я повиновался, старший ввел мне в рот указательный и средний пальцы и пропихнул их глубоко в глотку. Сработал рвотный рефлекс, и выступило обильное слюноотделение. Старший вынул влажные пальцы и прошелся ладонью вдоль ствола своего члена. — Хочешь его? — Он, дразня, потряс своей махиной прямо перед моим лицом. Неужели эта штуковина была во мне? — Да… Да, хочу. — Ну а что? Вы видели Нила? Как там можно чего-то не хотеть? Я был готов к классическому жесткому траху от Нила Монтгомери и даже хотел этого, поэтому с моего языка вожжой уже вовсю стекала слюна, а взгляд наверняка стал безумным. Через несколько секунд старший взял член в руку и провел им мне по языку несколько раз. — Это все, что ты получишь, — процедил он, заправляя свой член обратно в штаны. — Так что в твоих интересах, чтобы какие-то мудозвоны не присылали тебе цветочки в постель. Это еще что такое? Он что, вздумал лишить меня секса вот так? В подсобке? Еще и елдой своей унизительно мазнул, мол «смотри, что теряешь». Ярость на старшего за неоправданные ожидания нашла выход в ту ж секунду. — Совсем охренел? — Я сам не понял, как запустил в Монтгомери тяжеленную упаковку кускового мыла. Старший застыл и медленно убрал руки со швабры, которую собирался убрать, чтобы гордо покинуть подсобку. — Ты ничего не перепутал? — сталь в голосе Нила резанула по ушам. Кажется, я немного переборщил. — Я предупреждал тебя, что будет, если еще раз поднимешь на меня руку? — Я же просто… — Заткнись, — звон пощечины наверняка был слышен за пределами тесного помещения. Я ошарашено взглянул на старшего. — А что? Думал сможешь безнаказанно вести себя как шваль? — Ты чт… ты как разговариваешь? — А ты как себя ведешь? — Вторая пощечина оказалась немного слабее. — Руку на меня поднимаешь как шалава в ярости, цветы тебе шлют хер знает кто. — Сука! — внутри смешалось невыносимое желание и злость на слова Нила. Я схватил первое, что попалось под руку, и замахнулся на старшего. Это оказалась банка с краской. Рука Нила остановила мою в воздухе, и через секунду мы уже точно знали, как выглядит оттенок с названием «Метеоритный дождь». «Дождь» покрыл нас обоих, испачкав форму, руки и забрызгав наши лица. Фиолетовый Нилу к лицу. Ах да, извините, «Метеоритный дождь»! — Я сука? — старший отшвырнул полупустую банку краски в сторону и стиснул меня, крепко сведя руки за моей спиной. — Я сука?! Я точно переборщил. Монтгомери сделал мне подсечку, от которой я снова оказался на коленях. Мои запястья он завел над головой и удерживал одной рукой так крепко, что не было даже смысла пытаться высвободиться. Свободной рукой он расстегнул брюки и вернул моему взору истекающий смазкой член. — Глаза поднял. На меня смотри, — сталью прозвучал старший и, надавив мне на челюсть, засадил в горло член по самое основание. — Глаза не закрывать, зубы убрал. О, это что, слезы? Ну ты же не сука, верно? Чего же ты плачешь? Я уже не понимал, нравится мне или нет. Мне просто хотелось, чтобы он продолжал. А еще я жутко хотел кончить, но старший мертвой хваткой держал мои запястья. Старший стал поршнем сношать мой рот, наполняя влажными хлюпающими звуками подсобку. Интересно, сколько человек уже остановилось возле двери, чтобы послушать? Пять? Десять? — Ну что? Кто сука? — сквозь зубы прохрипел старший. — Отвечай. — А… — Толстый ствол старшего растянул мой рот так сильно, что единственное, что я мог выдать в ответ, это невнятный звук. — Отвечай, кто сука? — На этих словах старший отпустил мои руки и схватил меня за голову обеими руками. — Чего молчишь? Сказать нечего? Ответ старшему явно был не нужен. Монтгомери, держа мою голову огромными ладонями, начал натягивать ее на свой член с такой скоростью, что со стороны по звуку могло показаться, что кто-то взбивает яйца для яичницы. Когда все тело старшего напряглось, я и сам был на пике, хоть и не притронулся к своему члену. Кончили мы одновременно. Старший засадил мне так глубоко, что казалось, будто сперма попала сразу в желудок, миновав пищевод, а я в свой очередь позорно излился в штаны. Старший поднял меня и прижал к стене. — Если так будет каждый раз, когда мне кто-то будет дарить цветы, то я найму специального человека, — прокашлявшись, сказал я. — Хвостик… — ухмыльнулся Нил и вроде бы хотел сказать что-то еще, но его прервало сообщение по громкой связи. «Внимание всем учащимся! Просьба собраться и организованно проследовать в обеденный зал для получения важного объявления! Повторяю, просьба всем учащимся…»

***

Мы стояли среди других учеников в столовой в ожидании объявления и ловили на себе взгляды. Еще бы —оба взмыленные, в растянутых рубашках и с ног до головы перемазанные «Метеоритным дождем». Я краем глаза взглянул на Нила, тот тоже посмотрел на меня и ухмыльнулся. Я пихнул старшего локтем, и тот прыснул со смеху. — Тихо! — Сам тихо! Иди сюда. — Старший придвинул меня ближе и стал гладить мою ладонь тыльной стороной своей. Неужели все закончилось? Неужели правда наступает наше время, когда мы сможешь спокойно учиться, гулять и трахаться, как все нормальные пары? Феликса нет, касты с каждым днем все больше теряют значение, а мы вроде как нашли общий язык. Пожалуйста, пусть это убедит так. Пожалуйста… — Дорогие учащиеся! Без лишних слов я хочу поздравить вас! Это новая веха в жизни Гротона, новый этап как для вас, так и для нас, педагогов. — Пухлый преподаватель математики начал давать странную речь, отчего все затихли. — Насколько вам известно, последние несколько дней Гротону пришлось нелегко. Мы лишились директора. Но сейчас эти непростые времена наконец закончились! Разрешите представить, новый директор Гротона! В центр столовой вышел статный мужчина средних лет с сером костюме. Явно педант — волосок к волоску, все как полагается. Идеально ровная осанка, рука в кармане, на другой какие-то часы, явно стоящие больше, чем сам Гротон. И что такой богатый павлин забыл в Гротоне? И взгляд у него такой… Погодите… — Андор Монтгомери, прошу любить и жаловать! — представил пухляш нового директора. — Ха, Монтгомери, прямо как... — хмыкнул я, но остановился, взглянув на старшего. — Нил? Нил… Что происходит? «Метеоритный дождь» стал еще ярче на лице старшего, потому что его собственный оттенок кожи стал внезапно на несколько тонов бледнее. Он был явно ошарашен и… Напуган? Статный мужик смотрел прямо на Нила, а Нил смотрел на него в ответ. — Познакомься, Оливер… Мой отец.