Интернат для неудачников

Как же клонит в сон. Да, местечко совсем непотребное для того, чтобы дрыхнуть, но меня так вымотало всё, что происходило предыдущий час, что я то и дело клевал носом. Тело периодически расслаблялось, и мою руку, пристёгнутую наручниками, обжигала горячая батарея. Вместе с тем был страх. В помещении было темно, так как кто-то из старших выключил свет при выходе. Темноты я боялся больше всего на свете… Нет, я не хочу даже вспоминать о причине этого страха. Отдалённо за дверью я слышал обрывки фраз — парни явно из-за чего-то ссорились. «Если ты решил возобновить клеймо…» — донеслось до меня. Я так и не понял, что значит это слово — клеймо. Они вкладывали в него явно некий особый смысл. После этого было ещё одно незнакомое слово. Право… как же там… право ве…вето! Точно, право вето! После того, как Нил ворвался в каморку в тот момент, когда Феликс, что называется, уже поднёс мне писю к носу (в прямом смысле), он сказал что-то про это самое право вето, чем полностью переиграл сценарий. До меня дошло, что чем бы это право ни являлось, оно было полной противоположностью клейма. «Зачем тебе этот пидор…» «…тогда мы должны возобновить все традиции…» Возгласы всё продолжали доноситься из темноты, как вдруг раздался громкий скрип двери, и меня ослепила вспышка света. Постойте… Страх что, отступает? Нет, он ещё тут — страх. Высоченная фигура движется ко мне, и я вжимаюсь в стену. Батарея обжигает спину, но пусть я лучше сварюсь на ней, чем снова переживу это. Он опускается на колени и тянет ко мне руки. Я вжимаюсь сильнее. Левая рука падает на пол. Он что, меня…отстегнул? Он встаёт и уходит к двери. На секунду я подумал, что меня снова запрут в темной бездне. Но нет — он оставил дверь открытой. Нил развернулся ко мне, и его тень доставала до меня, протянувшись по дорожке света из коридора. — Через двадцать минут выходи и сразу иди в свою комнату, душ примешь завтра утром, — отчеканил старший. — Я за тобой зайду. Он развернулся, собираясь уйти, но из меня вырвалось: — Нил! Нил… постой, я… Что происх… — Оливер, — он как-то странно посмотрел на меня, это что…сожаление? — Всё потом.

***

Я ненавижу физические нагрузки и ни за что в жизни не пошёл бы в зал. Я и не ходил, это вообще не имеет никакого отношения к данной истории, просто хотел сказать, что на утро всё тело болело, будто я пережил нормальную такую тренировку. А потом ещё и вагоны разгружал, а после меня ещё и трахнули толпой во все дыры. Последнее, кстати, могло произойти, если бы не… Мой утренний сбивчивый поток мыслей прервал странный звук. Я явно был не один в комнате. Кто-то сопел у противоположной стены. Сосед-говноед что ли вернулся? Я приподнялся на локтях, чтобы разглядеть, но увидев, сразу же рухнул обратно. На кровати напротив сидел Нил. Ну, то есть, как сидел. Уснул, оперевшись на стену. Я снова приподнялся, чтобы убедиться. Да, это он. Странно, когда он спит, его лицо выглядит немного по-другому. Не такое напряжённое что ли. Крепкая грудь медленно вздымается, натягивая накрахмаленную белую ткань рубашки. На шее виден отчётливый кадык. Ровный нос, волевой подбородок и остро очерченные скулы. Одним словом — урод уродом. Ладно, у меня встал. Я уже говорил, что не имею предрассудков по поводу сексуальной ориентации и никогда не зарекался, что моя задница навсегда останется нетронутой (почему я никогда не думал о себе в активной роли?), но такая явная реакция моего члена на парня была замечена мною в первый раз. Правда, справедливости ради сказать, я таких красивых парней-то и не видел. Таких спортивных и… Взгляд скользнул по паху Нила, остановившись на ширинке. Я шумно сглотнул. И это разбудило моего «соседа». Он встряхнул головой, сбрасывая сонную пыль, и сел ровно на кровати. Я же в свою очередь плюхнулся обратно на постель, накрывшись с головой одеялом и умирая от стыда. Стыда за то, что было вчера, за то, что Нилу пришлось меня вызволять, и, наконец, за то, что он наверняка заметил, что я, как маньяк, пялился на него спящего. — Иди мойся, — откашлявшись, подал он голос. — Я никуда не пойду, — пролепетал я из-под одеяла. — Оливер, вставай. — Да что ему нужно? Пусть уходит. — Зачем? — продолжал подавать я голос, прячась под постельным бельём. — Чтобы пойти в душ, — интонация Нила приобрела воспитательные нотки. Будто он пытался уговорить детсадовца. — Расскажешь, что вчера произошло? — Тебя хотели изнасиловать старшие, но я решил вопрос. — По телу пробежала дрожь, как только это слово коснулось моих ушей. Изнасиловать. Я знал, что это так, но услышать это вслух — совсем другое. Он решил вопрос… Интересно, как? Сам их изнасиловал? — Как ты его решил? — Оливер. — А? — Иди помойся, — по голосу было слышно, что старший теряет терпение. — И тогда ты расскажешь? — я знаю, детский ход, но зато действенный. — Может быть. — Я так не играю, всё, уходи, — буркнул я. Бля, кажись довыёбывался. Нил резко подорвался и, завернув меня, как колбаску, в одеяло, поднял на плечо. — Эй! Пусти меня, кабанина! — начал было я причитать, но, поняв, что со старшим мне не тягаться, я дотянулся до мыльно-брильных принадлежностей, что лежали в сумке на столе, и позволил ему нести себя, словно добычу в пещеру. Коридоры Гротона пустовали. Скорее всего, ещё рано и все спали. По дороге я продолжал что-то лечить Нилу, но тот никак не реагировал. Лишь на мою фразу «а тебе не тяжело меня нести?» старший фыркнул, как бы говоря «ещё чего». Ой, посмотрите, какой пупсик! В его силе усомнились, ха! Тоже мне. Этого я говорить не стал, а то вдруг чего… От чего-то я с самого начала ощутил, что это будто бы вполне нормально, что Нил подхватил меня и понёс. Если бы это сделал Феликс, я бы уже потерял сознание от страха, а тут…Возможно, тоже слегка потерялся, но... не от страха. Когда мои ноги коснулись холодного кафеля, я сильнее укутался в одеяло и остался стоять статуэткой посреди мужской душевой. Нил широкими шагами проследовал к ближайшей кабинке (скорее проёму, так как в помещении располагалось несколько душевых леек, разделённых между собой перегородками, но лишённых дверей) и включил напор воды. Нил бросил на меня усталый взгляд, мол «ну, кого ждём, вперёд!», и поравнялся со мной. — А… ну… Ты что, будешь смотреть? — я переминался с ноги на ногу. Старший вскинул левую бровь. — Ты что, стесняешься? — «Тебя да», хотелось мне ответить, но я не стал. — А как ты до этого мылся? — Ждал, пока никого не будет… — Я почувствовал, как горят мои уши. Почему я так стесняюсь? — Ты серьёзно? — Хотя бы отвернись! — После этих слов Нил (расстроенно?) развернулся, последовал к выходу и, скрывшись за углом, убил меня последней фразой. — Не знаю, Янг, стесняться тебе нечего. Приехали. Я… Я даже не стану это комментировать. Хотя нет, блядь, стану! КАКОГО ХУЯ? Какого хуя… Моё лицо вспыхнуло, а внизу живота приятно заныло. Да, конечно, не хватало только стояка сейчас. Отбросив мысли о торсе старшего, его крепких руках, что несли меня… Блядь. Короче, помылся я. Вот.

***

Нил был прав, после душа я действительно стал чувствовать себя лучше. Зайдя в комнату в одном полотенце (одежду я, конечно, взять не успел), я попросил парня отвернуться и дать мне одеться. На это он демонстративно закатил глаза и развернулся спиной. — Сколько пальцев я показываю? — пытался я удостовериться, что Нил точно не подглядывает. — Оливер, у меня нет глаз на затылке. — А сейчас? — Боже… Даже если бы я видел и не хотел, чтобы ты знал, то соврал бы, ты ведь понимаешь? — эти слова ввели меня в ступор, и я застрял с руками на полотенце секунд на десять. — Твою мать, я сейчас сам тебя одену! — Всё-всё, — не хотелось больше злить Нила. Я понимал, что он мне не причинит вреда, но у парня была способность… убеждать. Пока я натягивал форму, решил расспросить старшего про клеймо и право вето. И Нил рассказал. Насчёт клейма я оказался близок в своих догадках. В те времена, когда эта и другие идиотские традиции ещё существовали в Гротоне, одна из них была призвана «воспитывать» и «унижать» отбросов. Старшие находили провинившегося (косяком могло служить всё, что угодно — от случайно пролитого чая до намеренного оскорбления) и попросту трахали его по кругу, измывались над ним, ломая в нём всё человеческое. Стало понятно, что вчерашняя сцена в катакомбах школы была сильно укороченной демо-версией. После всех издевательств ученик подвергался регулярным сексуальным контактам, а если отказывался, то его могли клеймить и второй, и третий раз. Это всё продолжалось до тех пор, пока несчастный не покидал школу (каким бы то ни было путём…). Поняв, от чего меня спас Нил, я задался вторым вопросом. В чём подвох? Как именно старшему удалось остановить моё унижение? Я уже надевал рубашку, но он всё ещё не развернулся и продолжал говорить, демонстрируя широкую спину. Как оказалось, Нил наложил на меня своё право вето. Вижу ваш немой вопрос, поэтому поясняю словами старшего. «Право вето — традиция, также оставленная в прошлом, как и клеймо. Если старший клал вето на отброса, то с этого момента он становился его полноправным хозяином. В таком случае никто не имел права причинять вред и вообще трогать его… «питомца». В то же время Хозяин мог творить со своим подчиненным все, что ему захочется. Вот, как-то так». Я стоял с открытым ртом, уставившись на спину старшего, потеряв девяносто процентов словарного запаса. Ничего не понимаю. Мне теперь что, нужно подчиняться Нилу Монтгомери? Вместо того, чтобы задать этот вопрос вслух, из меня лишь вырвалось громкое урчание. Живот скрутило, и я понял, что давно ничего не ел. — Ты голодный, идём в столовую, — сказал старший, развернувшись ко мне, на что я, с трудом захлопнув рот, смог лишь кивнуть. — Идёшь следом за мной, в глаза никому не смотришь, только на меня.

***

В столовой я ощущал на себе взгляды всех, кто там находился (по-моему, даже учителя не отказали себе в удовольствии). Видимо, все уже были в курсе права вето Нила надо мной. Интересно, а про то, что предшествовало этому, они знают? Засмотревшись на спину моего путеводителя (Я? А что я? Он сам велел!), я врезался в него, когда тот остановился у буфетной кассы. Монтгомери бросил на меня такой холодный взгляд (почти как у Феликса), что внутри у меня все органы поднялись к горлу и снова рухнули куда-то на дно. Я машинально извинился. Старший, взяв два платных обеда третьего уровня, приказал (именно приказал!) мне взять подносы и следовать за ним. Оказалось, что Нил обедает в своей комнате, собственно, туда мы и пришли. Скажу так — если бы Гротон был отелем, то комната моего новоиспечённого хозяина была бы президентским люксом. За-е-бись.