Фиалка

      Со мной всё-таки случилось что-то очень странное. И я не о том, что почти синюю от холода, в синем лесу, меня настиг Тоби — синее сердце. Не совсем. Просто он появился, будто из ниоткуда возник, и схватил меня за оба плеча. А я… совсем ничего не сделала. Это было непонятное состояние, когда всё внутри от дрожи колотится, ведь каждая кость его боится, только паника всё никак не наступает. То ли её недостаточно, то ли её вообще нет, чтобы начать сопротивляться. Чтобы продолжить бежать. Хоть что-то в общем сделать, пускай и необдуманное.       — Ты не хотела больше видеть Ксюшу. — продолжил говорить со мной Тоби, теперь уже стоя меня напротив. Так, что видимо, а не лишь своим голосом. — И ты сама так сказала, и ты действительно имела это в виду. Я знаю. Я видел, как твои глаза наливались слезами от обиды, когда ты произносила её имя вслух. Обида на неё. И на меня тоже обида. А теперь она мертва. Ты разве этому не рада? Так лучше. Больше никаких слёз. — он сделал паузу, словно давая мне время осмыслить им сказанное, а после продолжил. — Она и сильно мешала — стала преградой между нами. Ксюша даже не была тебе подругой и ты также считала. — рука вампира опустилась мне на грудь. — Ведь там, глубоко в своем сердце, ты знаешь, что твой лучший и единственный друг — это я.       Тоби говорил так много и настолько быстро, что у меня закружилась голова, следом подступила и тошнота. Будто я катаюсь на яркой карусели или вот-вот с неё упаду, а не стою в мрачном лесу, почти не чувствуя на ногах ледяных пальцев. Он, наверное, объяснялся мне поскорее, потому что переживал подзабыть человеческие слова. Он нечаянно заговорить опасался, как убийца. Только я оказалась настолько парализована шоком, что его хладнокровные рассуждения доходили до меня с трудом — бесполезно. Моё даже ближайшее будущее мне едва виделось. Отныне, каждая секунда жизни, то что я дышала даже, казалось мне какой-то лишь счастливой случайностью, не больше.       Всё передо мной застыло, окончившись на одном: Ксюша, которая всё также лежала на полу. В доме. И он не дышала — я её там оставила.

«Ты пойдешь сегодня обедать со мной, в столовую?»

      Этот её вопрос и голос прозвучал в моей голове, словно это она сейчас находилась поблизости, а не один из тех, кто её убил. Кто навсегда отнял у меня мою Ксюшу. А когда дрожь одолела меня совсем сильно, так что зубы у меня начали постукивать, а ноги мои, согнувшись в коленях, подкосились — Тоби наконец заметил, что мне… холодно. То есть, что я ощущаю холод, который совсем скоро может меня погубить, а вроде как не должна была.       Я ведь, когда в лесу оказалась, когда только пару минут без оглядки бежала, всё было в порядке. Было терпимо. И я не удивлялась этой своей выносливости, ведь помнила про кровь вампира, которая наделила меня никогда прежде мне недоступным качеством выдержки. Только, чем дольше я так бежала, словно мне ни разу не была знакома усталость и слабость, тем чаще мне стали требоваться передышки. А позже — я совсем выдохлась. Как бывало на уроках физкультуры в школе, от которых у меня, кстати, было пожизненное освобождение.       Я только рефераты писала. Точнее, списывала из интернета — хоть для какой-то оценки. А теперь я осталась совершенно беспомощной, без вариантов. Без сил — любых, вампирских и человеческих.       — Ты что, испачкалась? — глаза Тоби, минуя каждое моё другое, вновь слабое место на теле, опустились к снегу, к моим ногам.       Тут и там, у меня на коже, возникли фиолетовые, а где-то и синеватые пятна. Привычные мне бесконечно давно, часть моего существа — гематомы. Кровь просто скопилась в тканях, их образовав. И подобное случалось часто — и снова теперь случается — вопреки насильно оказанной мне помощи вампира, чтобы я была лучше. Более для него подходящей стала. Не настолько и так легко безобразной.       — Нет. — ответила я. — Я не пачкалась. Просто я человек. — зачем-то ещё и оправдала я перед ним очевидное.       И, кажется, впервые Тоби, всегда уверенный во всём наперёд, потерял свою непоколебимость. Его взгляд снова опустился к моим ногам, словно обманывали не его глаза, а я сама. Он не верил моим словам, но в свою правоту, похоже, всё ещё верил.       — Этого не может быть. Это невозможно, чтобы так быстро. — отрезал он и стал после уже оглядывать меня всю. Вампир, следом, сжал мне и руки сильно. Так, что я вскрикнула. Намеренно причиняя мне дискомфорт, он хотел убедиться, что он опять для меня возможен. Возможен. — Тебе больно? — снова прозвучал уточняющий вопрос. И поинтересовался он без малейшего понятия, как будто и не заметил вовсе, как лицо моё искривилось от его неосторожных касаний. Как я звонко завопила.       — Да, больно. — всё же дала ему ответ я.       — Прости. — Тоби тут же провёл руками по моим плечам, пытаясь успокоить. Он снова проявил ту же безупречную вежливость, которая теперь казалась совершенно бессмысленной. Ведь она была ложью, как и всё в нём. — Всё… всё до последней капли, что было от меня в тебе, исчезло. Растворилось. И так никогда раньше не бывало. Чтобы настолько быстро и без следа. Болезнь, что была тебе дана, уничтожила то, что дал тебе я. — он замолчал, и в его глазах была теперь ярость, свирепое несогласие с произошедшим. — Я не твой творец. — заключил он холодно.       И было непонятно, почему Тоби мог, когда-либо начать считать, что он способен заново меня сотворить. Только он так и думал, и он высоко ценил своё намерение. А теперь — он ненавидел эту мысль. Но отчаянья в нём всё так и не наступало и именно поэтому вампир не мог позволить мне уйти.       А я, чувствуя, что ещё немного, и мне станет невыносимо до потери сознания, поспешно его попросила:       — Ты мне поможешь? Поможешь ещё один раз, пожалуйста? Чтобы не умереть.       Я говорила, ожидая, что замёрзну насмерть в самое ближайшее время. И надеялась, что Тоби, возможно, снова поделится со мной своей кровью. Но он покачал головой.       — Я верну тебя обратно в больницу, Виолетта. Прямо сейчас я не смогу тебе помочь. — сказал вампир с заметным усилием, словно на самом деле он не имел согласия с собственным решением. Без желания со мной расставаться, с явной внутренней борьбой, он произнёс то, чего явно не хотел для меня. Наверное, он не желал мне хоть в чём-то отказывать. — Спи. — тихо добавил он, ко мне склоняясь.

***

      Открыв глаза, я помнила только одно: настойчивый, но совсем короткий поцелуй в лоб. Лоб у меня просто пылал. То ли от того поцелуя, то ли кажется ещё и от жара. От высокой-высокой температуры в общем. Такой, что если бы она могла быть видимой, её рост превзошёл бы даже Тоби.

Тоби…

      — А мы тебя уже потеряли, Виолетта. — возле моей кровати, где я находилась в горизонтальном положении под одеялом, стоял врач. Он держал в руках бумаги, но смотрел на меня. — Утром ведь тебя забрали, помнишь? И вот, к концу дня, прямо посреди ночи, тебя вернули. Почему так вышло, не расскажешь? Ты, может, слишком привередливый больной? Или чересчур капризная девочка?       — Я не знаю. — растеряно ответила я.       — Ну, в любом случае, ты покинула стены нашей больницы с одними симптомами, а вернулась с ещё несколькими — сильно простыла. Почему без шапки гуляешь? Да ещё и, наверное, в юбке. — он перевернул страницу каких-то моих документов, изучая записи своих коллег, и снова посмотрел на меня, на этот раз уже с добродушной улыбкой. — Переночуешь сегодня здесь, а утром тебя заберёт папа. Вроде бы, ты в порядке. Интоксикация отступила. Тебе, можно сказать, почти волшебным образом повезло. А простуду дома вылечишь. Лекарства мы тебе выпишем, хорошо?

***

      Посреди ночи я проснулась неожиданно. Но не потому, что я выспалась, а просто кто-то оставил в моей палате окно нараспашку. И когда мои глаза привыкли к кромешной темноте и я окончательно пробудилась для того, чтобы встать и пойти до отворенной рамы, заметила, как прямо на моей груди лежат цветы. Букет из фиалок. А на краю кровати сидит Дима.       — Жалко тебя так… — протянул он, но с места не двинулся и меня не тронул. Его взгляд, однако, был прикован ко мне. — Фиалочка.       Я решила сначала, что точно сплю. Ведь не мог тот, кого я в последний раз видела с кровью на губах, полуголым зверем, говорить мне о жалости. О милосердии он не смел даже предполагать.       — А Ксюшу? Не было жалко? — невольно слетело с моих губ тогда.       Дима не сразу мне ответил. И от того, что его взгляд на мне задержавшись застыл, а я всё таки опасалась шевельнуться, чтобы хотя бы убрать с себя этот его букет, поняла — это всё не сон. Страх — слишком явный.       — Если бы ты сумела как-нибудь обойтись без друзей — Ксюша бы никогда не пострадала. Я ведь, как с ней познакомился? Я за тобой приглядывал, вполглаза правда, только как ты в свой колледж ходишь и всё. Домой я к тебе не ходил. И, всё чаще, возле тебя стала возникать эта Ксюша. Она за тобом следом и домой, и в магазин, и на обеденный перерыв. Везде вы ходили с ней парой. И нет, я это делал не из ревности. Я что, по-твоему, похож на психа? Я не Тоби. И по этой же причине, насколько тебе уже это известно, мне не подвластно слышать твои мысли, как это умеет делать он. В общем, всё то, что он с тобой вытворяет — мне не свойственно. И я никогда не привязался ни к какому человеку, ни к одной девчонке вроде тебя. И ты, знаю что помнишь: утирать сопли — не моя стихия. Да и… зачем это нужно? Кого-то любить.       Вампир сжал челюсти. Так, словно с усилием отказывался от чего-то самого дорогого своему сердцу. Он после говорить продолжил:       — Ну и вот, я познакомился с твоей Ксюшей. И это оказалось совсем несложно. Без малейших усилий сделать её и моей Ксюшей тоже. Потому что устоять перед вампиром — практически невозможно. Шансов нет ни у кого, а тем более у такой, как она. Ксюша ведь выросла, считай, в деревне. Ничего не знала, ничего толком не видела. Разве что фотографии в соцсетях, где она проводила все ночи напролёт. Но что они для неё значили? Далёкие пейзажи, дорогие вещи, "идеальные" люди? Ей ведь не была доступна никакая другая жизнь, кроме её собственной. И она это прекрасно понимала.       Каждый парень, что ей встречался до меня, "разбивал ей сердце". В её ярко накрашенных глазах они были конченными подонками. Они даже цветов ей не дарили. А она — дарила им свою любовь. Прямо в кровати у себя, дома, потому что её саму никуда не приглашали, кроме как прогулок по парку. А я пригласил. Правда, цветов я ей тоже никогда не дарил, если быть честным. Я вообще никому их не дарю. —на короткое мгновение Дима опустил взгляд на мою грудь, но тут же вернул его обратно к моему лицу. — И когда уже на нашей второй встрече я проявил к Ксюше непривычное ей внимание и заботу, она бросилась мне на шею и была готова на всё в ту же секунду.       А я ведь хотел лишь узнать побольше. Через неё — о тебе. О том, что ты делаешь после занятий, о чём чаще думаешь, не болтаешь ли лишнего. Но в это же самое время Тоби подкинул мне проблем. Он озвучил свою просьбу — передать тебе его кровь. Так мне и сказал: «Я сам не смогу. Я не сумею сделать ей больно. Увидеть, как она заплачет.»       Да, он показался мне на тот миг сентиментальным идиотом. Но позже я разделил его суждения. И поэтому, в итоге, не отказался ему помочь. Мне, тогда-то, и стало тебя жалко. Ксюша ведь всё рассказывала и рассказывала про тебя. Про все твои трагичные переживания, про твою неумолимую тоску по мамочке. Я замечал и, как неизбежно ты привязалась к Тоби. И сделала ты это действительно безутешно, словно ты его знаешь — а ты вообще его не знаешь. И ты писала в тетради его имя, на самой последней странице и на обложке тоже, сидя на последней парте в своем колледже, когда стоило записывать конспекты, как все остальные в твоей группе.       И, понимаешь, я просто никогда до этого, подобного поведения у людей не встречал. Я не видел, чтобы кто-то настолько сильно убивался, как это делала ты. Искренне. Мне даже, вполне конкретно, стало не по себе. Сердце у меня отсутствует, но именно на той стороне, где оно должно бы быть, я стал что-то ощущать. Болезненное, но больше алчное. Наверное, всё таки, это случилось со мной от голода.       В общем, тогда я и решил использовать безотказную Ксюшу, которую ты подпустила к себе близко. Чтобы она, без проблем, не применяя лишней силы, совсем незаметно подмешала в твою еду кровь. Потому что, повторюсь, как и Тоби, мне не захотелось глядеть на твои муки.

Ты и так страдала. Это — уже слишком. Почему бы тогда, просто было тебя не убить?

      Дима задал этот вопрос с таким безразличием к смерти, что он прозвучал, как нечто для него обыденное. А я… обняла цветы, прижала их к своему туловищу.       — Ксюша согласилась на мою, должную быть зверской просьбу, но ты, не то чтобы не всегда ешь с аппетитом, а вообще перестала ходить в колледж. У неё не было шанса встретиться с тобой. А когда ты наконец выбралась из дома — на ту вечеринку пришла — я взял всё в свои руки. Требовалось сделать всё своевременно, не выжидая больше. И Тоби уже был на месте, и он… мягко говоря, испытывал беспокойство.       — Почему? — впервые задала я вопрос.       — Сложно объяснить тягу вампира к чему-то живому. Мертвое и злое обычно заразительно. Оно уничтожает. И я не особо хочу тебе рассказывать о том, чему Тоби должен научить тебя сам. И не подталкивай меня к этому. Мы оба пожалеем, так что давай вернемся к Ксюше.       Так вот, её — мало что смущало. Ни обо мне, ни о тебе. Даже та моя просьба с твоей едой её не удивила. Ксюше и не казалось странным, почему я, например, никогда ничего не ем и не пью. И что я вообще делаю в её городе, имея при себе большие деньги — я мог жить где угодно. Она… оказалась в меня влюблена. Не совсем искренне, а скорее из-за безвыходности. Я не ставил ей другого выбора, её подпортил. Ведь прежде чем её не стало, я многое для неё сделал.       Откровенно говоря, мне до сих пор не совсем понятно одно о людях: почему материальные вещи так быстро и безоговорочно вселяют в них абсолютное счастье? Подкупают? Я ведь избегал с Ксюшей физической близости, к которой она постоянно нас обоих тянула — не понимая, как иначе, она может за всё меня отблагодарить. А я знал, что она окажется не совсем внезапно мертва, если это случится.       Но случилась вся эта глупая и опасная путаница потом. Я должен был встретиться с Ксюшей в тот день, но не смог. Из-за возни с тобой в больнице. Тогда я попросил её приехать к дому, и ты, поэтому, видела нас снаружи, у окна. Тоби это всё не понравилось, и он мне намекнул, что Ксюша больше не может оставаться в доме. Что в живых она также не останется. Он выразил предположения, крайне возбужденно, как ты начнёшь болтать. Он говорил мне о том, как слышал, что ты суетливо думала именно это, перепугавшись до смерти. Более всего остального тебя встревожил именно нож. Как по мне — ерунда. Вампир рядом — куда смертельней угроза. Кого вообще можно напугать ножом? Кажется, только тебя, Виолетта.       Ну и… многие вещи решает Артем. А он должен был приехать тем же утром, так я и знал — Ксюша не останется в живых, ведь именно Артем не оставит её свидетелем. И ко мне пришёл вывод… я подарю Ксюше то последнее, чего она так ждала.       — Что, прямо здесь? — Ксюша ухмыльнулась, заговорщически, как будто мы внезапно поменялись ролями. И теперь я стал тем, кто должен был на чём-то настаивать.       Но я и не оказался против этой роли. Подобное и не являлось для меня игрой. Это была моя естественная потребность: брать то, что я хочу, сам. И я не могу скрывать, что этой близости с ней совсем избегал. Не уверен, что ты поймешь абсолютно всё, что я хочу сказать, но у вампиров интимная связь — секс, если точнее — случается не так часто. И дело не в том, что мы этого не желаем. Просто в нас нет нужды и интереса убивать. А человек в таком случае, после… погибает. И я, к своему удивлению, был рад. Очень рад — искренне — тому, что меня ожидало.       — Да, ложись. — ответил ей я.       Ксюша начала расстегивать свою кофточку, но я возник рядом слишком быстро, как никогда раньше, и показал ей свои истинные возможности. Я начал действовать, и это приостановило её. Она вздрогнула, но, возможно, решила, что ей показалось. Ей показалось, как я быстр. Показалось, как я слишком сильно подтолкнул её лечь, стягивая с неё верхнюю часть одежды. Низ я снял с неё позже, а потом...       Потом ей казаться перестало — ведь она начала чувствовать. Что я действительно не такой, как все те, кто когда-либо укладывал её в кровать до этого. Я имел намерение заставить её уснуть навечно.       — Слушай, остановись. — сказала она, сначала совсем тихо, мне лишь на ухо.       Но я не остановился и тогда она попросила меня об этом настоятельней и громче. До момента, пока её просьба ко мне не превратилась в слёзную мольбу — но было уже слишком поздно.       — И что? Что ты с ней сделал? — я действительно мало что поняла, но на всякий случай не позволила вампиру договорить. Мне просто было важно знать, что Дима сделал это всё нечаянно. Или хотя бы знать, что Ксюше тогда не было больно.       Увидев в моих глазах пугливый интерес, Дима замолк. Он повернулся и посмотрел в окно.       — Ничего, о чём тебе стоит знать прямо сейчас. Но, если это облегчит тебе душу, будь ты на её месте тогда — осталась бы живой. — неожиданно сказал он, встав теперь с кровати. Дима развернулся ко мне спиной. — Но не потому, что мне тебе жалко. Просто в тебе есть кровь Тоби. Вот бы ты и выжила, наполовину. Потом бы ему спасибо сказала.       — А почему ему?       Дима снова повернулся ко мне, сунув руки в карманы своей куртки.       — Так, кровь ведь его. Да и... при чём здесь я? Это он бы тобой занялся.