Клинок и перо

      До конца каникул время пролетело незаметно. Я работал над книгой, присматривал за детьми и больше никто не приставал ко мне с попыткой затащить на праздник, где я не хотел находиться. А потом в Хогвартс вернулись студенты, замок наполнился воплями и суетой, и я с облегчением заметил двух рыжих гриффиндорок, сидящих за львиным столом. Джинни с обеих сторон подпирали братья и она, в кои-то веки, не выражала недовольства из-за их внимания, а Данбар о чём-то шушукалась с Гарри. Маленький рыцарь сиял от счастья так, что у меня едва не начали слезиться глаза. Да, дело было именно в этом.       А после ужина, на котором не было лишь Северуса, нагло проигнорировавшего традиции и правила ради того, чтобы подольше отсидеться в спасительном одиночестве, у меня состоялся ожидаемый разговор с Фэй. Девочка догнала меня в коридоре рядом с моими комнатами и нагло преградила дорогу. Одна. Без Гарри. -      Почему вы помогли нам?! – с вызовом спросила она, отчаянно скрывая смущение. -      Помнишь, да? – я хмыкнул. – И как тебе удалось всех обмануть? -      Не важно. Я едва не убила вас! – зашипела Фэй и меня позабавило её негодование, вызванное моим якобы существующим милосердием. -      Убивалка ещё мала, мисс Данбар. Да и к василиску надо было обращаться на парселтанге, а не на английском. Тогда, может быть, что-то у вас и вышло! -      Теперь вы будете обращаться ко мне на «вы»? – вдруг надулась она. -      Как и ко всем студентам. -      Кроме Генри? -      Кроме Генри, – я не стал врать ей и скрывать своё отношение к Мальчику-Который-Сожрал-Моё-Сердце. -      То есть, вы всё-таки на меня злитесь, да? За всё разом или за что-то конкретное? -      Вы взрослая и самостоятельная особа, мисс Данбар, которая сама знает, как ей следует поступать со своей жизнью. Которая умеет учиться на чужих ошибках, дорожит дружбой и даже никогда не думала о том, чтобы подлить кому-то амортенцию, – ответил я и Фэй замерла, борясь с желанием отвести взгляд, полный стыда и раскаяния. – И которая, кстати, нашла замечательное мерило доверия – количество несчастий, свалившихся на голову. Генри счастлив от того, что вы вернулись. Однокурсники, как я слышал, едва не оглушили вас и мисс Уизли поздравлениями, изъявляя свою радость. Чего ещё желать гордой дочери клана Данбар? -      Я… я не… Вы жестоки! – выпалила она, гневно встряхивая кудряшками. -      Ага. А ещё я тварь и мерзость, – я виновато развёл руками. – Ну, бывает такое, чего ещё ждать от наёмника и полукровки? -      Я вас обидела, да? – дошло наконец до Фэй. В плече, куда полтора месяца назад девочка вонзила свою волшебную палочку, возникла фантомная боль. Шрам не остался, а памяти было хоть отбавляй. – Я обидела всех, кого только могла. Папу, мачеху, Генри, вас… Я даже на вашу крёстную несколько раз накричала, пока находилась в приюте. -      Переживу. А теперь ступайте, мисс Данбар. Вас ждут ваши друзья. -      А вы – ждали? -      Так же, как возвращения любого из попавших в беду студентов школы. -      Я могу как-то загладить свою вину, мистер Локхарт? – голос девочки дрогнул. -      Вы ни в чём передо мной не виноваты. Вы мне ничем не обязаны. Вы моя студентка, мисс Данбар, и посильно помогать вам и защищать в случае опасности – моя прямая обязанность, – я посчитал, что сказал достаточно и попытался обойти девочку, но она снова преградила мне путь, да ещё и руки раскинула! -      Вы хоть знаете, что это такое – быть преданной собственным отцом, которому вы верили?! -      Знаю, – честно ответил я. Фэй удивлённо моргнула, потратила несколько минут на осознание, а затем осторожно спросила: -      И что вы сделали, когда это случилось?! -      Пошёл к своему другу и долго орал и бесился, высказывая ему всё, что думаю о своём отце, – признался я. – Потом мне было перед немного стыдно перед своим другом, целых две минуты, но это быстро прошло.       Фэй молчала, сверля меня недоверчивым взглядом, а потом опустила руки, сжалась и негромко произнесла: -      Мама с папой были троюродными братом и сестрой. Кровь Хельги сильна именно в той ветви клана, к которой принадлежала мама, поэтому-то папа и женился на ней. А потом она умерла, я её даже не помню, и меня воспитывала тётя по папиной линии. Недавно папа женился во второй раз, и не на ком-нибудь, а на маминой сестре, потому что я рано или поздно выйду замуж и кровь Хельги снова уйдёт на сторону, а он хотел возродить полное главенство основной ветви. Мой брат станет лучшим наследником, чем я. Он уже лучше, чем я! -      Ваш отец оказал вам услугу, мисс Данбар, взяв себе новую жену. Он дал вам возможность жить своей жизнью и выйти замуж почти по любви, пусть и не без оглядки на чистокровность и статус избранника. Все обязательства и оковы ложатся теперь на вашего брата. Стоят ли власть и умение определять выгоду той свободы, что вам подарил Вальтеоф? – спросил я, и девочка замерла, ошарашенная той истиной, что я озвучил. Очевидной, банальной, но недоступной обиженному ребёнку.       Я прошёл мимо неё и скрылся в своём логове. Гарри вполне возможно находился неподалёку, прячась под своей мантией, так что я не беспокоился за то, что Фэй осталась с этой правдой один на один. За ней было кому присмотреть! А вот мне следовало подготовиться к завтрашнему дню и с самого утра уделить время кое-кому непонятливому, решившему, что можно наплевать на мои слова, проигнорировать моё новое украшение, которое оценили все, кто только мог, и который забыл, что я всегда исполняю данные обещания. -      У меня сегодня пять уроков, в восемь вечера я абсолютно свободен, и мы идём в лес, – вместо приветствия сообщил я, усаживаясь за преподавательский стол рядом с Северусом. Скорее всего, он вернулся в школу ночью, да ещё и через камин в кабинете Люциуса. Трусишка...       Северус вздрогнул, плеснул на меня смесью опаски и обречённости, после чего надменно известил: -      Меня твои планы не интересуют. -      Жаль, когда человека не интересует его собственная жизнь, – со смешком ответил я, вцепляясь в чашку с кофе. – Она бывает интересной и разносторонней. -      Как ты? – фыркает он. – Не знал, что ты откроешь в себе способности Крампуса и начнёшь похищать детей.       Я успел ответить до того, как Флитвик взорвался. В отличие от меня, он видел и слышал прежнего Снейпа, но я был единственным, кто ощущал, что он язвит и пыжится в отчаянной попытке удержать себя от расспросов и благодарности. Потому что не только один Гарри хотел, чтобы за ним пришли и спасли... Этот забавный ребёнок был рад тому, что удалось помочь ещё одному ребёнку – наш с Джоном друг обладал удивительной способностью радоваться за других, нисколько не ревнуя к тому, что наше внимание могло быть уделено кому-то постороннему. Я поднял взгляд и увидел за гриффиндорским столом знакомую белую голову. Поттер знакомил Фэй с Луной и по ошарашенному взгляду Данбар и довольным усмешкам львов, уже привыкших к Лавгуд, я мог судить, что знакомство вышло более чем занимательным. -      Мне больше понравилось сравнение с Мордредом! Это лестно, – я повернулся к Северусу и одарил его восторженной улыбкой. – Знаешь ли, я всегда любил рыцарей. -      Романтическая чушь, – отбрил Снейп. -      А я – романтик, и никогда это не скрывал. Как и свои намерения, милый мой. Так что будь готов к восьми. Надеюсь, мне не придётся искать у тебя в шкафу тёплый шарф и шапку. Мало ли что я там найду, – я кокетливо хихикнул и пододвинул к нему тарелку с картофельными оладьями, начинёнными грибами. – Ешь. -      Не хочу! -      А я сказал – ешь, – вкрадчиво протянул я. – Или мне покормить тебя с руки? Ты правда считаешь, что я этого не сделаю?! -      Только попро… -      Мистер Снейп, – зазвучал холодный голос Малфоя, который изменил своим привычкам и явился-таки на завтрак в первый учебный день, чтобы поприветствовать студентов. – Ваш «отпуск по болезни» закончился весьма вовремя, и я рад, что вы смогли приступить к исполнению своих обязанностей, но если вы решили заморить себя голодом и, тем самым, сорвать занятия, то я помещу вас под надзор мадам Помфри и… мистера Локхарта, – с неожиданной и почти искренней теплотой произнёс он, чем ввёл в восторженный ужас всех преподавателей. – И если вы думаете, что я этого не сделаю, то вы снова ошибаетесь.       Никогда ещё Северус не ощущал себя настолько преданным. -      Ну, может, хоть вдвоём у них получится заставить Северуса нормально питаться, – услышал я бормотание Сивиллы. -      Если один будет держать, а другой кормить… – протянула Вирсавия и я услышал мечтательный вздох Авроры. -      Кажется, я начала понимать наших студенток, – проговорила она. – Это действительно могло бы быть завораживающим зрелищем!       Снейп попытался рыпнуться, но его прижал к стулу поток магии, исходящий со стороны временного директора. Силён, умён и заботлив. Потрясающий мужчина! -      Еда, работа, прогулка, – сообщил я Северусу план на день, наполняя его тарелку оладьями и присовокупляя к ним творожный крокет. – А начнёшь вредничать, так я снова накормлю тебя собственной стряпнёй. Тебе ведь понравился вкус того, что я делаю? – и я нежно провёл по его гладко выбритой щеке тыльной стороной ладони, напоследок подцепив указательным пальцем упрямый подбородок и задержал прикосновение. – Я сделаю ещё… -      Гилдерой, – шепнул мне Декан, когда пауза затянулась. – Ты сейчас сорвёшь первый учебный день. У моего коллеги случится инфаркт, а у наших студенток – обморок от переизбытка эмоций. Ты, Северус, ещё и Люциус вышел к завтраку… Это перебор, Пожалей девчонок!       Я скосил глаза и заметил пару десяткой восторженных девичьих взглядов, а заодно – Оливию Хатчинсон, пытающуюся отобрать у Колина Криви колдокамеру. Маркус Флинт и слизеринцы лучились неприкрытым злорадством, ожидая встречи с родным и любимым деканом. Ох, у Северуса будет непростой день. Может, и правда не стоит трепать ему нервы с утра? -      Как я могу не послушать вас, Декан? – я убрал руку и вернулся к своему завтраку. Надо ведь было подавать положительный пример этой темноглазой заразе. Флитвик облегчённо выдохнул и одарил меня яблоком, как хорошего послушного мальчика. Ну, ради яблок я действительно могу побыть таким. Но недолго!       Работа захватила меня с головой начиная с первого же урока. Как назло, почти в каждой группе студентов находилось по одному ученику из числа тех, кого мы навещали вместе с Авророй. Они с подозрением смотрели на меня, будто боялись, что я раскрою рот и начну вываливать на окружающих их тайны, но мне не было дела до их секретов, я выполнил свою задачу и уже почти забыл лица их родителей. Как забывал лица заказчиков и случайных женщин или тех, кто переходил мне дорогу. Моя задача – преподавать ЗОТИ и ничего больше, если это не касается Гарри.       Уроки шли один за одним, обед я пропустил, так как руководил уборкой класса после того, как несколько студентов решили, что запустить в меня моими же красящими мячиками – это хорошая и весёлая идея. Накосячили два придурка, а отдувались все, пока я сидел на столе и объяснял им действие взрывных чар малого радиуса действия. Потом ещё и переделывать всё пришлось за этими засранцами, когда наступила пора отпустить их на обед – половина студентов попыталась схитрить и вместо очистки просто замаскировала ярко-жёлтые и неоново-розовые пятна. Ничего, через неделю они получат дополнительное задание и проклянут свою лень.       До восьми вечера я успел доделать все дела и отправился в кабинет к Малфою, прекрасно зная, что Северус струсит, не осмелится остаться в своих комнатах и спрячется под крылом у человека, которого, как он думал, я буду опасаться. Ну да, сиятельный Люциус такой суровый, холодный и неприступный.... Разумеется, я оказался прав – Снейп обнаружился в директорском кабинете, где он делал вид, что обсуждает учебный план и по взгляду Люциуса становилось ясно, насколько ему это неинтересно и безразлично. Я выволок Снейпа в привычной мне манере, не обращая внимания на ругань и оскорбления, такие блёклые и необидные, что впору было вспомнить об обзывательствах первокурсников, а не об изысканном яде «Снейпа классического периода». Когда я стаскивал его вниз по лестнице, крепко держа на руках и обещая показать все тайны зимнего Запретного леса, нас провожали взгляды пяти или шести старшекурсниц, заранее занявших удобное место наблюдения возле одного из переходов Директорской башни. Не только я мог предсказать действия Северуса и обладал хорошим слухом. -      На что вы любуетесь? – раздался холодный голос Малфоя, вышедшего нас «проводить» и тоже заметившего студенток. – Кажется, в чужой глупости мало интереса. -      Мистер Малфой! – с возмущением воскликнула Пенелопа Кристалл, даже не думая тушеваться от внимания сиятельного лорда. – Вы ничего не понимаете в чистой и искренней мужской дружбе. Ни-че-го!       Люциус не нашёл, что ответить на подобное заявление, а Снейп и вовсе поперхнулся своими вялыми возражениями. Что ж, этот раунд остался за мной! -      Блэк – идиот, но он мне нравится! – заявил Гарри, снимая с себя мантию-невидимку. Как обычно после каникул, мальчик в первую же ночь пришёл ко мне делиться новостями, но несмотря на то, что днём он сиял и радовался, новости оказались не самыми радужными. Забравшись с ногами на диван, Гарри уставился на меня серьёзным донельзя взглядом и изрёк: – Он параноик и никому не доверяет. Пообещал, что если меня будут обижать, то он украдёт меня и увезёт из Англии.       Я поперхнулся вином и едва не заплевать всю рукопись, над которой работал до явления Поттера. -      Прости?! Я, кажется, ослышался. Что ты сказал? -      Сириус никому не доверяет. Сказал, что последние люди, которым он верил, лежат в могиле в Годриковой Лощине, и что он сделает всё, что угодно, лишь бы я остался жив. -      А я-то надеялся, что твой крёстный остался в своём уме после долгих лет в Азкабане. Видимо, ошибся. Портрет Финеаса Науджелуса Блэка будет расстроен разжижением мозгов, постигшем его правнука! -      У Сириуса всё в порядке с мозгами, у него с доверием проблемы! – пояснил Гарри. – Он считает, что Джон слишком предан Министерству, а ты и вовсе работаешь на самого себя, и поэтому продашь меня первому, кто предложит наиболее выгодную цену. А ещё ему кажется, вы все что-то против меня замышляете и скрываете от меня какую-то жуткую правду, и никак не может поверить, что вы с Джоном рассказываете мне почти всё, что только можете и что я в состоянии понять. -      Именно. Посвящать тебя в историю о том, как я первый раз напился, я не рискну, а вот страшной тайной поделюсь! -      Тайной о том, почему Снейп вернулся из леса красный, как редиска, а ты приволок охапку мороженой рябины и жрал её на ходу? -      Да какая тут тайна? Рябина вкусная, сладкая и не вредит фигуре, а Северус просто не умеет лазить по деревьям. Когда я взял его на слабо, то Снейп дополз до второй ветки и тут же свалился мне на руки, – отмахнулся я. – У него после нашей с Джоном обработки повышенная эмоциональная лабильность, усиленная проснувшимся чувством вины, вот и дёргается по любому поводу. И вообще, не до Снейпа сейчас. Возьми со стола карту. -      Ага, сейчас будет что-то ужасное, – тут же посуровел Гарри и раскрыл Карту Мародёров. – Куда смотреть, кого искать? -      Ищи Рона Уизли в вашей спальне. -      Зачем мне подсматривать за Роном? – тут же насторожился Гарри. – Мне это не интересно! -      Вот и мне не было интересно, поэтому я упустил кое-что безумно важное. Смотри! – я ткнул пальцем в двойную надпись на кровати младшего Уизли. Гарри замер, прекратив дышать, а затем осел на пол. -      Как это возможно, Рой?! Он же… умер! -      Разве? Блэк сказал, что был взрыв газа, а целёхонький пальчик, который вручили миссис Петтигрю вместе с посмертным орденом Мерлина первой степени вряд ли мог сохраниться после нахождения Питера в центре взрыва. Да и за что Петтигрю дали орден Мерлина? За то, что он якобы погиб от руки Блэка? Не находишь это странным? -      Выглядит так. будто его обелили и спрятали, – выдохнул мальчик и снова уставился на карту. – Только вот кто? И зачем? -      Думаю, что на этот вопрос сможет ответить только сам Петтигрю. -      И ответит, извращенец поганый! Какого хрена он дрыхнет вместе с Роном?! -      Потому что он анимаг и большую часть времени проводит в теле крысы. А крысы, чтоб ты знал, стайные животные и всегда спят, сбиваясь в кучку. Ещё они чрезвычайно умные, привязчивые и вкусные. Ой, этого говорить не стоило... -      Поймаем его?! – загорелся Гарри. – Поймаем и допросим! -      А смысл? – я с интересом посмотрел на мальчика. Мне нравилось подкидывать ему логические задачи, связанные с поведением людей. Это и забавляло меня, и было полезно ему. -      Вдруг он сбежит? -      Не сбежит. Поверь мне – Петтигрю никуда не денется из Хогвартса и у нас есть время минимум до апрельских каникул. -      А как же допрос? – Гарри никак не мог успокоиться. -      У нас нет нужных сведений, чтобы этот допрос имел смысл. Ты вот знаешь всю подноготную дружбы Сириуса и Питера и их тайных дел по уничтожению тёмных магов? может, Блэк творил свои чёрные благородные дела не только вместе с твоим отцом. Ты сможешь определить, когда Питер соврёт, а когда – нет? К тому же… он прятался в семье Уизли. Не где-нибудь, а именно у них. -      И чё? Вдруг, он случайно к ним попал и остался! Типа тепло, кормят и за хвост не таскают! -      Ты уверен? Как-то слишком много случайностей вокруг этой семьи. Вот смотри – Артур караулил меня на этаже зала суда, скрываясь под очень мощными чарами незаметности, а потом сообщил Дамблдору о том, что меня действительно собираются судить. Дневник Реддла попал именно к Джинни, хотя более неподходящую кандидатуру сложно найти. -      А если… Если папа Драко оказался мерзавцем и решил воскресить Неназываемого, скормив ему дочку того, кто подверг его особняк обыску? – предположил Гарри. -      Ледяной лорд согласился пойти на сделку с авроратом только после того, как узнал, что Неназываемый едва не вернулся в прошлом году, и его страх был таким же натуральным, как и мой цвет волос! Он был в ужасе, Генри. Малфой может хотеть чего угодно – денег, власти, банного халата из мифического шёлка акромантула, но возвращения бывшего хозяина он точно не хочет! К тому же… – я хмыкнул, – Рон сказал, что крыса живёт в их семье одиннадцать лет и до него за ней присматривал Перси, то есть несколько лет до того, как ваш староста впервые поехал в Хогвартс и увёз питомца с собой… -            Да не могли старшие Уизли ни разу не заметить, что вместо обычной крысы у них живёт анимаг! Шесть лет – это же до фига много! И кто даёт пятилетнему пацану крысу? Типа, мы подобрали её на улице, теперь она твоя? А если она бешеная? Или старая и завтра помрёт?! -      Молодец, – похвалил я его и протянул шоколадку, вынув её из-под стопки чистых листов. Заранее подготовился... – Находчивость должна вознаграждаться! К тому же, анимаг не может столько лет провести в теле животного и не сойти с ума. Блэк не говорил тебе об этом? Так что или Петтигрю теперь действительно настоящая крыса, только очень умная и долгоживущая, или же у него есть возможность ненадолго возвращать себе человеческий облик, незаметно для окружающих. И я даже догадываюсь где он в школе это делал раньше! -      Точно не в нашей башне! – уверенно заявил Гарри, шурша обёрткой. – Я так часто по ночам бегал к тебе или дожидался, когда меня заберёт Люччи, что точно бы заметил, если у нас в спальне появился бы взрослый мужик! Ну, или если бы он мотался в нашу душевую, чтобы помыться. Паршивец, кстати, никогда не воняет. -      Он мог пользоваться ванной старост, там его точно никто бы не заметил, – предположил я. – Или он мог убегать в Воющую хижину, ход к которой ему прекрасно известен. -      Вот бы её осмотреть! – глаза Гарри загорелись энтузиазмом! – Вы с Джоном расскажете о том, что в ней найдёте? -      Обязательно, – пообещал я. – А теперь расскажи, как прошло твоё воссоединение с Фэй? -      Она… она чувствует себя виноватой, Рой. Привезла мне кучу подарков, как будто они мне нужны, постоянно расспрашивала о том, как прошли мои каникулы, один раз попыталась взять за руку и даже выслушала меня, когда я час рассказывал ей о корабле, на котором плавал Джон Флинт! Дядя подарил мне копию его фрегата, только я побоялся привозить его в школу, вдруг сломаю… А ещё после ужина Фэй плакала, но это мне Лаванда рассказала. Фэй собиралась поговорить с тобой, значит, беседа у вас прошла не очень? -      Не очень, – я кивнул. – Мисс Данбар в своей обиде зашла слишком далеко. Либо она самонадеянно решила справиться с обитателем ежедневника, и доказать всем, какая она умная и сильная, либо действительно доверилась ему, что в свете событий с зеркалом Еиналеж – безумно глупо и наивно! Она подвергла твою жизнь опасности, и я не вижу причин скрывать от Фэй своё мнение о её оплошностях! -      Но ты спас её. И не позволил директору заиметь этот, как его, копромант на неё. -      Компромат, – машинально поправил я его. – Генри, я не воюю с двенадцатилетними девочками, но и прощать все огрехи за красивые глаза и пушистые волосы не намерен. Из таких девочек потом вырастают женщины, уверенные в том, что никто им и слова худого не скажет за все выкрутасы только потому, что они принадлежат к так называемому слабому полу. Мальчиков это, кстати, тоже касается! Бывают такие, кто переносит представление о детской неприкосновенности во взрослую жизнь. -      Ты, наверное, прав, – вздохнул Гарри. – Но я не могу на неё сердиться! -      И не должен. Это как наша ситуация с Маркусом. Ты ведь не вмешиваешься? -      Нет. Но мне грустно, когда мои друзья ссорятся, – признался он. – Кажется, будто я в чём-то виноват. -      Нет, маленький рыцарь, ты ни в чём не виноват, – я потянул руку, чтобы взъерошить ему волосы, но, почему-то, не посмел прикоснуться. Наверное, меня остановил рассказ Гарри о недоверии Блэка. Я ведь действительно изначально использовал Гарри и помогал ему лишь в силу договорённости с Фаджем!       Гарри удивлённо посмотрел на меня, а потом фыркнул, схватил за руку и сам положил мою ладонь себе на голову. -      Ты чё? Офигел, да? Или подумал, что я Сириуса наслушался? Он же это, невменько ещё. Один раз Джона папой, то есть Джейми обозвал, а потом разозлился и попытался с ним поругаться. Тётя Доротея быстро его укоротила, я даже снежком в Блэка бросить не успел. Он бы ещё Корделию с моей мамой сравнил, потому что она зелья варит и заботится обо мне. Дурной он пока что, держится, старается, но порой какая-нибудь пакость наружу так и выползет. Грэй сказал, что это пройдёт, если крёстный на лечение забивать не будет и память восстановит. Он же до сих пор тридцать первое октября плохо помнит и винит себя в том, что я к Дурслям попал! Вот с Питером придумаем как разобраться и ему точно станет лучше! И тебе. -      А я-то тут при чём? -      Потому что ты что-то неправильное думаешь. Как тогда, когда офонарел от того, что я знаю о том, что ты – охотник. Если бы ты на самом деле был таким, то Муну бы не стал помогать, чтоб не подставляться. Джон мне кой-чё рассказал, не особо страшное. Это ж капец, как с ним родные родители обращались! Ты правильно сделал, что его у них забрал. -      Это преступление, Генри, – кривовато улыбнулся я. – Счастье, что Джону удалось прикрыть меня и Скримджер согласился на это. -      Ну он же не идиот! Скримджер крутой. Не так, как ты или Джон, но тоже ничё, – снисходительно произнёс Гарри. – Но он же не виноват, что должен соблюдать закон, а тот иногда бывает несправедливым! Зато вы все вместе смогли выкрутиться и Мун теперь будет в безопасности. Он сегодня после занятий с профессором Спраут в Хогсмид ходил, чтобы шмотки там новые купить. У него кроме школьной формы ничего приличного и нет, как у меня когда-то. Я слышал, как астрономичка деканше барсуков говорила, что смогла забрать только учебники со свитками и старые джинсы со свитером, а этого мало. Ты ведь с ней в тот день был, да? С мисс Авророй? -      С ней. -      Она хорошая, – Гарри вдруг расплылся в довольной улыбке. – И красивая. И нифига не тёмная и не злая! И ни капли не бесится, когда на тебя «чернуха» нападает, хотя смотрит иногда, как Пенелопа на Маркуса, и её это вроде как злить должно, что ты на нашем носатом вредителе виснешь, а не на ней. Ты это, не упусти момент, а то вдруг Снейп настолько исправится, что мисс Аврора к нему вернётся? -      Ты… – я поперхнулся воздухом. – Ты-то об этом откуда знаешь?! -      Старшаки много всякого болтают при мне, – он равнодушно пожал плечами. – особенно слизеринцы. Они так привыкли, что я рядом с ними нахожусь, что иногда забывают о том, что я - гриффиндорец. А я умею слушать. И немножко – думать. Так что… Ой, да ну это всё! Лучше расскажи, как ты замок такой крутой построил. Да ещё и знамя с гербом Данбаров додумался повесить. Фэй как его увидела, чуть челюсть не уронила! -      Ладно, – я рассмеялся и наконец пошевелил ладонью, ероша тёмные жёсткие волосы. – Сейчас принесу черновик расчётов и попробую тебе объяснить, на чём они основываются. -      Давай! Люблю учиться! – расцвёл Гарри и едва не запрыгал на месте, ожидая новой порции знаний. Ему я был готов передать всё, что знал и умел. Кроме охотничьего дела, конечно. Лезть в это болото Гарри было никак нельзя…       В первое же воскресенье мы с Джоном проникли в Визжащую хижину и устроили там обыск по всем правилам аврорского дела. Двухэтажный покосившийся коттедж из дикого камня оброс девичьим виноградом, чьи сухие, покрытые снегом плети, по зиме напоминали кости диковинной твари. Этот дом был мёртвым – в нём никогда не жила ни одна семья, счастливая или несчастная. В нём не смеялись дети, не ругались супруги, и в его стенах никогда не зажигали Самхейнских свечей и не плели венков к Бельтайну. Этот дом был фальшивкой, одной из тех, что создал Дамблдор за пару лет до поступления Римуса Люпина в Хогвартс. Как и Гремучая ива, искалечившая не одного студента, под которой скрывался ход от школы до убежища оборотня. Столько стараний – и всё ради одной паршивой шкуры, теперь надёжно скрытой в Отделе Тайн.       Дом был защищён, на нём лежали мощные охранные и сигнальные чары, но их давно не обновляли, и они успели истончиться за годы, прошедшие с выпуска Мародёров из школы. Их взлом у нас двоих занял чуть более часа. Внутри, к счастью, нас не ждали магические сюрпризы-ловушки, способные навредить нам или покалечить, кроме одной. В каждой комнате – за обвисшими обоями, под пыльными коврами, даже в складках плесневелого балдахина были спрятаны «именные» сигналки вроде той, что я спрятал в Запретном коридоре ради обнаружения Неназываемого. Эти были настроены на Сириуса Блэка. -      Его ждали, – фыркнул Джон, возвращая на место потемневшею от времени картину, на которой когда-то был изображён безвкусный пейзаж. Весь интерьер дома – поломанный, заброшенный и грязный – тоже был фальшивкой. – Интересно, ради чего? Эти маячки спрятаны тут давным-давно, значит Светлейший не сомневался в том, что он рано или поздно сбежит.       На всякий случай, мы решили даже имя Сириуса не упоминать. Вдруг сигналки сработают и запертый в камере аврората под надёжной охраной Дамблдор поймёт, что кто-то вторгся в дом и обсуждает Блэка? Как я уже говорил, паранойя – путь к долгой жизни, а мы с Джоном очень хотели жить.    -      И почему мой бывший начальник думал, что кое-кто явится именно сюда? Не в свой старый дом, не в семейное гнездо, а именно сюда?! – я заглянул в прокопчённый камин, подобрал кочергу и тронул рассыпавшиеся угли. – Пыли меньше, чем на мебели, да и ковёр слегка почище, чем в соседней комнате. Камин явно разжигали месяца три назад. То есть накануне того, как мы закрыли школу для анимагов. -      Остались чердак и подвал, – Джон ещё раз прошёл по разгромленной гостиной, в которой будто кто-то дрался, и при этом на стенах и мебели не наблюдалось ни следа когтей и клыков. Люпин явно переживал полнолуния не здесь. – Думаю, нам надо в именно подвал, но сначала осмотрим чердак, как самое бесполезное место!       Джон ещё раз проверил комнату, рассеяв вокруг себя искры поисковых чар и замер, дожидаясь отклика. Пусто! Чердак нас тоже мало чем порадовал – высокие стропила были покрыты паутиной, в прорехах крыши виднелось пасмурное январское небо, а на полу лежал толстый слой пыли, чуть припорошенной снегом. И ни следа пребывания мышей и птиц – вечных обитателей заброшенных домов.       Мы осторожно прошли по заставленному рассохшейся мебелью чердаку, изучая каждую фальшивку – и трюмо, и детскую колыбель, и пианино без некоторых клавиш. И кто догадался засунуть его сюда?! Это же так тупо! Даже маги не прячут подобные предметы на чердак! -      Если что-то выглядит неестественно, то оно не просто так выглядит, – проговорил Джон и, оттеснив меня, принялся изучать старый испорченный инструмент с отломанными педальками. Я с интересом наблюдал за ним – мне редко когда доводилось становиться свидетелем работы своего друга, когда дело не касалось задержаний или прямого магического противостояния… Его поток магии выглядел резко, плотно, не без изящества и осторожности, непрерывно и до одури прекрасно! Минут через пятнадцать Джон прекратил исследовать растрескавшийся деревяный ящик со струнами и вынес вердикт: – Это шкатулка с секретом. Нужен ключ. Без него эта фальшивка самоуничтожится, так что не пытайся от балды нажимать на клавиши – неизвестно, чем ударит по тебе в ответ! Есть идеи? -      А кто её создал, эту прекрасную шкатулочку?       Мне стало любопытно. Я обошёл кругом старое пианино, с возросшим интересом оглядывая растрескавшиеся боковины и покрытую дырами резонансную деку, похожую на мишень для соревнований по метанию ножа. -      Это работа кого-то из Мародёров, мощная, но сыроватая. Слишком много ненужных узлов, так обычно колдуют талантливые, но не особо сведущие маги. Видел бы ты мою экзаменационную работу! Я готов поставить двадцать галлеонов на крёстного Гарри, что это пианино – результат именно его трудов, уж очень почерк похож, – уверенно произнёс Джон. – Во время каникул он показывал мальчику, как заставлять летать бумажные самолётики, и я хорошо разглядел его манеру накладывать чары! -      Он создал эту «шкатулоку» двенадцать лет назад! Всё могло измениться. -      Для него прошло два-три года, Рой. Азкабан, – напомнил мне Джон, и я стушевался. Действительно… За два-три года почерк и манера колдовать быстро не поменяются. -      Ну, раз это был наш Темнейший, то есть у меня одна идея! – я тут же просиял. – Но как бы это не выдало наше присутствие… Мало ли, какие последствия будут. -      Не будут. Пианино – отдельный конструкт. Можешь сам проверить и убедиться. -      Зачем? Я тебе верю! – мне даже и в голову не могло прийти перепроверять что-то за Джоном. Будто он мог ошибиться! – Друзья папеньки нашего маленького рыцаря, судя по всему, оставили в Хогвартсе и окрестностях много тайников для себя самих, словно подозревали, что могут вернуться и им понадобятся те вещи, которые были бессмысленны за пределами школы. Я догадываюсь, что надо сыграть – Хагрид просветил, когда мы с ним пили. Настоящий хозяин его мотоцикла научил полувеликана одной песенке, вот только я не знаю, какой кусок надо сыграть, она длинная! -      Попробуй сыграть начало мелодии или самый известный мотив. Только сначала я тебя щитом накрою! – Джон предусмотрительно обезопасил меня и только тогда разрешил прикоснуться затянутыми в перчатки пальцами до пожелтевших клавиш. Соль. Ре, соль, си. Ми. Ре. Первый проигрыш перед знаменитым признанием: «Мама, я убил человека» Фредди Меркьюри, ставшего известным на весь мир. Внутри пианино что-то щёлкнуло, а затем из отверстия, оставшегося на месте пропавшей клавиши, выпал фиал, полный мутной серебристой жидкости. -      Мы уже не зря сюда пришли, – усмехнулся я и осторожно подцепил склянку с кое-чьими воспоминаниями. – Как ты думаешь, это может быть то, что забыл наш недоверчивый параноик? -      Это было бы слишком просто, но вряд ли там что-то бесполезное. Не с таким «ключом». Ладно, пошли! – Джон кивнул в сторону лестницы, и мы осторожно покинули чердак. Хлипкие деревяшки скрипели, как надоевшая супруга накануне пятидесятилетнего юбилея совместной жизни!       А вот подвал… Мы вскрывали его ещё час! Обманчиво хлипкая с виду дверь оказалась мощным заслоном! Деревяшка была лишь маскировкой, и под ней скрывалась металлическая створка толщиной почти в ладонь. Такую даже бы Сивый не прогрыз, а усиленная чарами, она и вовсе стала непреодолимой. Как ни странно, кроме чистой магии больше никаких препон не было – ни рун, ни нумерологических символов, укрепляющих векторы приложения волшебства, ничего! Выпендрёж чистой воды, да и только! Ну, или тот, кто это делал, не очень хорошо разбирался в так называемых «второстепенных» областях магии. -      Светоч действительно плохо знает рунологию, – хмыкнул Джон, первым ступая на лесенку, ведущую в подвал. – Честно говоря, он в ней вообще «плавает». Грэй потихоньку составляет на него личное дело и едва не орёт от счастья, как обожравшийся рыбы тюлень, вырисовывая психологический портрет этого мудака. Говорит, веселее него был лишь домовик! -      Что, кстати, с этой ушастой тварью? -      Ничего хорошего. Сломался! Теперь бегает за одной из практиканток, зовёт её именем нашего рыцаря и просит почесать за ухом. Недавно устроил истерику, когда она ушла в уборную и не взяла его с собой. Грэй пока не знает, как использовать это существо и думает добить, а то он уже всех своим нытьём заколебал, – почти равнодушно пояснил Джон. Симпатии к домовику, навредившему Гарри, он испытывать никак не мог. -      Ты только глянь, какая красота! – ахнул я, когда перед нами предстал просторный, почти пустой подвал, выглядящий как декорация к фильму ужасов и психологическому триллеру разом. Покрытые штукатуркой стены пестрели следами от ударов когтистых лап и местами она была содрана вплоть до кирпичной кладки. Кое-где её, кажется, даже грызли… Магические светильники, развешанные под потолком, вне досягаемости прежнего узника, горели тускло и слабо, некоторые и вовсе мигали, как лампы в маггловском морге. На дощатом полу лежали песок, лесной мусор, клоки старой шерсти и всё те же следы когтей щерились ободранной щепой. А в центре этого великолепия, заключённый в простенький, но действенный магический круг, находился островок благолепия, по-другому я не мог это обозвать! Односпальная кровать была застелена покрывалом из жаккарда, рядом с ней стояло кресло с обивкой из той же ткани, а между ними лежал милый мягкий коврик приятного зелено-горчичного цвета. Неподалёку высился плательный сундук, громоздкий, но богато украшенный резьбой и декоративной чеканкой на крепёжных полосах. На столе высились стопки книг, стояла недопитая бутылка вина, а под столом кокетливо поблёскивал краями огромный медный таз, в котором наверняка мылся обитатель этого будуара. На столе, между книгами, лежали две волшебные палочки… -      Ох, начинается веселье! – хищно улыбнулся Джон, профессиональным взглядом окидывая крысиный уголок. – Рой, не лезь туда. Лучше останься снаружи контура – проследишь за мной. Мало ли что решил подстроить этот гадёныш! Или не он - Люпин тоже мог сюда наведаться после возвращения в Хогвартс и оставить пару ловушек для нового обитателя своего убежища. -      Слушаю и повинуюсь, господин аврор! – я склонился в насмешливом поклоне, и Джон с ухмылкой пригрозил мне: -      Будешь ёрничать – оштрафую. Два дня без кофе! -      Как вы милосердны! Я ожидал пять…       Пока Джон изучал тайную обитель Петтигрю, я старательно записывал всё, что ему казалось важным. То есть, в принципе всё! Нельзя было упустить ни одну мелочь, да и полагаться исключительно на память мы оба считали напрасной самонадеянностью. Осмотру подверглось всё – вещи и одежда, лежащие в сундуке, книги, которые Джон постранично перелистнул, выискивая записки, закладки и прочую полезную мелочь. Но больший интерес вызвали две палочки. По-хорошему, их следовало сдать в Отдел Тайн, но мы решили не трогать их и оставить на тот случай, когда Грэй нагрянет сюда. А нагрянет он точно – как только я выведу Малфоя на чистую водичку, самый главный невыразимец тут же вцепится и в лорда, и в доказательства его ошибок. К счастью, смена руководства Хогвартсу не грозила, так как Грэю нужны были права и рычаг давления на излишне самонадеянного аристократа, который мог оказать существенное влияние на расклад сил в Магической Англии. А ведь очертания этого рычага вырисовывались всё более и более чётче! -      Палочка волшебная, рабочая. Древесина – тис, сердцевина – перо феникса. Длина – тринадцать с половиной дюймов. Неухоженная. Палочка волшебная, рабочая. Древесина – ива, сердцевина – шерсть ругару. Длина – двенадцать дюймов. А ещё – штраф в двести галлеонов, месяц Азкабана и год министерских работ, на срок выполнения которых маг поражается в правах -      И кому могло прийти в голову использовать для сердцевины шерсть оборотня? – удивился я. – К тому же – луизианского, то есть насквозь пропитанного болотной гнилью?! -      Американцам, – вздохнул Джон, сдержанно выражая неодобрение. – Они какую только дрянь в палочки не пихают, а потом её сюда контрабандой шлют! С другой стороны, у Питтегрю, как у анимага, должно быть хорошее сродство с такой составляющей. -      У кого бы спросить об этом? – я задумчиво посмотрел на стопку бумажных листов, исписанных результатами досмотра. Сколько времени уйдёт на их изучение – подумать страшно! А вообще, чего я гадаю? У меня под боком пятеро новоявленных специалисток по волшебным палочкам, надо только грамотно их разговорить... – И вообще, откуда у Петтигрю две палочки и зачем они ему, если колдовать он мог лишь здесь? -      Сейчас посмотрим, что именно он колдовал, – Джон применил приори инкантатем к ивовой палочке и со смешком заявил: – Заклинание стрижки ногтей. Видать, нелегко ему давалась жизнь в виде крысы! -      А вторая? -      Вторая… Авада, – резко посерьёзневшим голосом ответил он и перо в моей руке дрогнуло, оставив на листе длинную неровную линию. -      А ты можешь узнать, когда ей последний раз пользовались? – знакомое ощущение холодка на загривке подсказало мне, что мы стоим на пороге чего-то неприятного и опасного. -      Могу. Подожди немного… Двенадцать лет и почти три месяца назад. Это его палочка, Рой. Я уверен! -      Я тоже… Пошли отсюда, а? Надо обдумать, что вся эта херня значит и решить, что мы будем делать с Питером Петтигрю, оказавшимся любимым питомцем семьи Уизли! -      Как это что? – удивился мой друг, осторожно покидая крысиное лежбище. – Допрашивать! Изучим всё, что накопали и что поведал нам Темнейший, сведём вместе и на основе результатов уже будем вести беседу. Заодно тебе будет чем тыкать в печень Малфою, когда придётся мазать его холёную морду последствиями происков двух «благородных» семейств! -      Трёх, Джон. Трёх, – фыркнул я, собирая вместе исписанные листы и сразу копируя их для своего друга. – Ты забыл об отце двух старших рыжих мальчишек!       Ради Джона я был готов даже пить пиво. К счастью, мне не пришлось идти на такие жертвы и в пабе, который мы выбрали в качестве места для разгрузки мозгов, можно было заказать неплохое вино. Так что перед Джоном высился бокал, полный медного биттера, рядом со мной стояла бутылка белого муската, а посередине лежали две стопки исписанных листов с результатами осмотра Визжащей Хижины. -      Нам бы с Люпином поговорить, – вздохнул Джон, с печалью глядя на чернильные завитки и петли. – Только как его из лап Грэя вытащить – не ясно. Скорее всего, никак! А когда он вернётся в Хогвартс, то ты его и пальцем тронуть не сможешь. Контракты... -      Что-нибудь придумаем. Слушай, Джон, а ты не слышал крем уха, каким образом Светлейший заманил оборотня в Хогвартс? -      Оба придерживаются одной и той же версии и поют так складно, что ни у кого нет сомнений в том, что это ложь! Люпин вообще изображает из себя идиота и жертву родительского ментального насилия. -      А сами Люпины? С ними же общались? -      Они не видели своего сына с семьдесят девятого года, что согласуется с показаниями Римуса. Вот только их реакция на наш визит противоречит его словам. Рой, они были рады узнать, что их сын жив. За все прошедшие годы он даже весточку им ни разу не послал, хотя после падения Неназываемого и Лайелл, и его жена Надин года три пытались узнать хоть что-то о судьбе своего отпрыска и разве что к бывшим Пожирателям не бегали с расспросами. Мы проверили – они действительно его искали. -      А как же регистрация в Управлении поддержки оборотней? -      Они предоставляют данные о зарегистрированных тварях и их местонахождении только возможным работодателям или потенциальным супругам после предоставления копии рабочего контракта или заявления на разрешение заключения брака. Что же касается вервольфов… Люпин ведь так и не смог полностью справиться со своей звериной натурой и превратить скаженное нечто в нормального волка! -      Да, и поэтому он отрастил себе третью сущность. Идиота кусок, – я отпил большой глоток вина и устало потёр лоб. – Ты знаешь, как на нём сказалось участие в воплощении Реддла? -      Хреново! Магических сил – на донышке, в полнолуние превратился в прежнего мутанта, но смог сохранить разум даже без Волчьего противоядия. Кстати, о нём. Мне на неделе попали в руки результаты допроса Снейпа… Звание Мастера Зелий он получил именно за улучшение лекарства для оборотней. На вопрос, причастны ли к его достижения Лили и Флимонт Поттеры, он отказался отвечать. -      Почему улучшенное зелье отсутствует в свободной продаже? Оно такое дорогое или сложное? - меня кольнуло непонимание. Северус бился за кубок школы, потому что он гарантировал прибавку к жалованью, а тут вдруг отказался от денег за патент! -      Снейп его запатентовал и отказался давать разрешение на варку в сторонние лаборатории. -      Маленькая благородная жадина, – вздохнул я. – Но оно и понятно – Снейп претворил в жизнь последнюю разработку обожаемой Лили, но не стал на ней наживаться и не позволил это другим. А что для Римуса варил, так для него же оно и создавалось. Всё согласно желаниям Лили. Мама-Моргана, я надеюсь, он не дрочит по ночам на её школьную наградную табличку или журнал записей об экспериментах! -      Дрочит, – уверенно ответил Джон. – Такой, как он – точно это делает! Потом плачет от угрызений совести из-за следования низменным инстинктам, срывает злость за своё «недостойное» поведение на учениках, а ночью снова дрочит. Потому что он здоровый тридцатитрёхлетний мужик, ему хочется и ему надо, но пойти в бордель или найти себе случайную любовницу на стороне ему не позволяет искажённая совесть, а завести нормальные отношения и жениться – страх перед Светочем и всё то же пресловутое чувство вины! -      У Северуса от долгого воздержания и нереализованных желаний скоро совсем фляга засвистит, несмотря на все наши старания. Он ведь даже сублимировать не умеет или переключаться! – я печально вздохнул. – Как и контролировать собственное тело. Про разум вообще молчу. Странное дело для легилимента, вообще-то! -      А он нелегальный, – злорадно сообщил мой друг, – сам понимаешь, что это значит! Его наш Добрый Сказочник обучил, который сам до всего собственными мозгами дошёл. А так как один самоучка в ментальных науках – это беда, то двое – это катастрофа! Ты представляешь, сколько они ошибок наделали? -      Без контракта, без клятв, без оплаты – это не обучение, а глумление над законами магии! – я вспылил. – Наставник становится для своего Ученика вторым родителем, он берёт его под свою опеку и покровительство, он даже получает урезанные права на него. Почему я продал дом, чтобы заплатить Торнби? Да чтобы не попасть в кабалу и иметь права, а не только обязанности, но и то чудом не сдох за время ученичества! А чем расплатился Снейп за обучение искусству менталиста? -      Всем, – злорадная ухмылка превратилась в откровенно звериную. – Он отрабатывал долг, выполняя приказы Светоча! Раскрыл ему местоположение пожирательских тайников, докладывал всё, что происходит на его факультете, заставлял детей сдавать защитные амулеты и обереги, чтобы оба нелегальных мозголаза имели возможность считывать их поверхностные мысли, а ещё докладывал Светлейшему о настроениях на факультете «злых тёмных магов»… Снейп разве что задницу ему не подставлял, но тут, к счастью, обошлось. Как у любого недолюбленного поломанного ребёнка, у твоего приятеля есть идея-фикс на тему родительской любви и фигур отца и матери. Грэй по нему готов научную монографию написать, на тему «Вред неравных браков для магического наследия». Собственно, он мне выкладки по твоему носатому источнику вдохновения и подсунул. Что б я знал, за кого вписался в блудняк по снятию одержимости. Как будто это имеет значение, если ты счёл, что так надо! -      И наш дедушка заменял ему папочку – наставлял, направлял и иногда шлёпал по жопе. Ох, как всё плохо-то! Если Северус в бедняжке Лили видел не столько подругу, сколько маменьку, то тогда понятно, почему его так корёжит. Это точно Эдипов комплекс во всей его маниакальной красе. А ещё меня обвинял, придурок. Точно – у кого что болит, тот о том и говорит. А говорил Северус раньше о-о-очень много! – я печально вздохнул, влил в себя остатки вина из бокала и налил ещё. – Слушай, мы с тобой как две старые тётушки – сидим и сплетничаем. -      Не совсем, – мой друг даже не подумал изображать неискреннее возмущение таким сравнением. А вот ещё стакан пива себе заказал, да. Дорвался! – Ты будешь работать со Снейпом до конца года и надо ясно представлять, какие мозгошмыги могут завестись в его вычищенной от гнили, но всё равно забитой всяким хламом голове. Гарри сказал, что Снейп делает вид, что его не существует, как и большинства гриффиндорцев, даже не спрашивает никого на уроках. Если это так, то он скоро опять взорвётся просто потому, что не сможет справиться с собой! -      Он вообще не умеет справляться с собой. Знаешь, какие у него комплексы? Я пока с ним гулял, то несколько раз вывел на откровенность. Представляешь – все вокруг плохие, а он один хороший. Всем всё запросто так досталось, один он вынужден был прогрызать себе путь наверх. А ещё он некрасивый, и в этом вина его родителей. Бедный, и в этом вина его деда, который отказался признавать талантливого внука и давать ему протекцию, – я устало прикрыл лицо ладонью. – Протекция… У Северуса, благодаря приятельству с Мальсибером, Розье и Малфоем, был такой шанс на протекцию! Даже не требовалось подлизываться или подставляться! Но он захотел всего и сразу, вот и получил отлуп. Медленно, шажочками, прощупывая почву… Даже я, при всей своей наглости, далеко не сразу поднялся от работы по деревням и маггловским трущобам до индивидуальных заказов от высшей знати, которым нужен молчаливый и надёжный исполнитель! А про протекцию и как я этого добивался лучше ему вообще не знать, не то от смущения сгорит! -      Рой, будь с ним осторожней. Больные брошенные дети часто воспринимают заботу и дружеский интерес как иное чувство, – без тени улыбки предупредил меня Джон. – Ты слишком красив для того, чтобы от твоей манеры общения можно было отмахнуться. Не дай Мордред он опять себе что-то напридумывает, а тебе придётся с этим разбираться. Например, ударится в ревность, когда ты разберёшься со своей музой и договоришься о том, какие у вас с ней отношения. Она – его бывшая, ты – её нынешний, как бы он не попытался вас обоих одним махом прирезать. А ещё и Гарри вокруг тебя вьётся всё более и более явно. Ты получаешь то, что упустил он, и Снейп тебе этого не простит. -      Моё хорошее отношение к людям заканчивает там, где начинаются их попытки навредить мне и тем, кого я люблю. Не могу такого пока сказать про Аврору, она мне просто нравится до тахикардии и пережатого дыхания, но за Гарри я его действительно освежую заживу. Не переживай, Джон. Эту партию я сыграю без ошибок. Снейп важен, но я и так сделал для него больше, чем для той же Авроры. Так что хватит. Пора подумать о другом, – я сунул руку в карман пиджака и вынул склянку с воспоминаниями. – Заберёшь? В аврорате есть омут памяти, у тебя больше шансов воспользоваться им, чем у меня – стоящим в кабинете директора. -      Заметят и доложат. А потом шеф вызовет на ковёр, и я буду вынужден рассказать ему об обыске Визжащей Хижине и её причинах. После чего в школу придёт отряд авроров и изымет Петтигрю. -      На каком основании? Он же вроде как безвинная жертва Блэка? -      На основании наличия палочки Неназываемого в его логове. Одного этого достаточно на допрос по шестой форме, то есть с применением насильственной легилименции и причинением тяжкого вреда здоровью, – Джон вздохнул, с сомнением посмотрел на почти пустой стакан, и с надеждой спросил: – А Джейн в этот раз не выручит? Наверняка у её французской родни есть хоть один Омут! -      Есть. Но мы с ней как-то раз обсуждали фамильные артефакты Равиалей. особенно всякие забавные редкости, и она упомянула, что они позволяет ей ими пользоваться, но только под их присмотром и не вынося за пределы родового гнезда. А во Францию мне хода нет. -      Кстати… – Джон вдруг немного смутился. Он старался не задавать мне вопросов о внезапном крестничестве и не спрашивал об истинных причинах изменения наших с Джейн отношений. Дело было не только в постановочном суде и необходимости вовремя представить доказательства моей невиновности, и он это знал. – Как родня покойного мужа Джейн отнеслась к тому, что её крестником стал именно ты? -      Не поверишь – им понравилось! Равиали – своеобразное семейство, пусть и благородное, иначе бы Себастиан не женился на Джейн и не разрабатывал вместе с ней идею приюта для сквибов. К тому же, я – крестник, а не любовник или, упаси Моргана, муж их милой «английской девочки». Такого бы они ей не простили. Во всём остальном французы даровали Джейн абсолютное благословение! К тому же… ты не поверишь, но несколько особ, с которыми я имел более чем тесный контакт во Франции, оказались представителями весьма не дружественных Равиалям фамилий, и теперь родня Джейн считает мой Гранд Шевоше чем-то вроде запоздалой и своеобразной мести за притеснение моей драгоценной крёстной и её родни. -      Забавно… Но тогда у нас нет ни одной возможности узнать, что за воспоминания скрыты в фиале! Блэка просить о помощи бессмысленно – он не может попасть в свой дом, к тому же, за ним постоянно присматривает Грэй. А больше мест, где мы можем найти Омут Памяти, я не знаю! -      Есть одно «местечко», в башне Рэйвенкло находится. Придётся просить помощи у Декана! -Он начнёт задавать вопросы! – предупредил меня Джон. Допив пиво, он зловещим голосом озвучил известную мне угрозу: – И тебе придётся ответить! -      Да, но это дело касается безопасности школы, и я смогу кое-что рассказать Декану. Он давно знает, что в школе скрывается анимаг и поэтому не откажет, если я скажу, что эти воспоминания связаны с вопросом выяснения личности нарушенца. Хотя, авроратский Омут был бы предпочтительней! -      Согласен, но сначала попробуй справиться с помощи Флитвика, а уже потом я попытаюсь попросить у шефа содействия, не раскрывая ему подноготную этого злосчастного фиала. А сейчас… ещё по бокалу и в кино? -      Что там есть интересного? – я тут же выкинул из головы все лишние мысли. У меня выходной и мы идём с Джоном в кино! Что может быть лучше? -      «Чужой 3» и «Грозовой перевал». Последние дни проката, между прочим! -      Ну, я видел трейлеры. Бомжатник с мутантом у меня в жизни уже был, и не раз, да и лысая, как коленка, Сигурни Уивер что-то не вызывает интереса, а вот Рэйф Файнс – иное дело. К тому же, я люблю маггловские исторические фильмы. Обычники никогда не угадывают с декорациями и костюмами! -      И не говори! Они будто нарочно так делают! Я до сих пор начинаю ржать, когда вспоминаю «Робин Гуда». Кстати, уговори Снейпа отрастить бороду, в его случае растительность на лице пойдёт лишь на пользу. Тебя он послушает, – Джон выразил полное согласие с моими идеями и подозвал официантку, чтобы взять себе ещё пива. – Значит, будем смотреть классику о любви, ревности и последствиях необдуманных решений. Как раз в тему! Люблю, когда кино подчёркивает уродливость нашей жизни! -      Да, а украшать её буду я! – я отсалютовал ему бокалом с вином, и Джон согласно кивнул.       Он всецело признавал за мной право быть сокровищем этого мира!       После кино мы встретились с Корделией и последние два часа моего выходного были посвящены прогулке по парку и общению с «подпевкой» нашего разросшегося бойз-бэнда. Наверное, в скором времени в него придётся включать и Блэка в качестве трясуна маракасами.       Корделия не стеснялась в выражениях, характеризуя крёстного Гарри, с которым продолжала работать по настоянию Грэя, считающего Сириуса недостаточно здоровым для начала полноценного использования магии. По словам нашей сероглазой Акесо, Блэка надо было лечить, лечить, а потом ловить и долечивать. Паранойя оказалась лишь цветочками! Он утратил способность нормально есть и раз двадцать Темнейшего лорда ловили на том, что он пытается прятать еду. Он боялся открытых пространств, так как отвык от них, и не мог находиться в комнате, если двери и окна были заперты. Спокойно спать по ночам ему позволял мой амулет, но его наличие не отменяло кошмаров наяву – иногда Сириус забывал о том, что треть жизни провёл в Азкабане, его мозг настойчиво убеждал его в том, что ему всё ещё двадцать лет и все его друзья живы, после чего он пытался найти Джеймса, а однажды назвал Корделию Лили. К счастью, случилось это не при Гарри. Мальчик бы расстроился, узнав об этом! -      Не это страшно! - продолжала нагнетать Корделия. - Грэй раз в два дня привозит Сириуса к Флинтам для ассимиляции, и он за прошедшие недели уже пару раз сорвался. Догадываетесь как? -      Бедная Доротея, только Блэка в качестве «сынка» ей не хватало! Тиберий, думаю, тоже был счастлив! -      Ещё как, но они сделали вид, что ничего не услышали. Как и я. Всё дело усугубляется схожестью, понимаете? Есть элементы внешнего вида и поведения, которые делают нас похожими на его погибших друзей и родителей. Сириус знает, что они все умерли, но не понимает несмотря на то, что видел Джеймса и Лили мёртвыми. Иногда он считает, что Фадж и Грэй специально подстроили всё таким образом, чтобы вокруг Гарри собрались люди, подобные тем, кого мальчик даже и не знал. Потом Сириус приходит в себя и злится, но не на нас. Ему нужно дело, которое его займёт, Блэк не может сидеть на одном месте! Но он всё ещё слаб, всё ещё нестабилен, а его физическое состояние и вовсе заставляет плакать. -      Тощий, чахлый и мало чем отличается от Гарри периода Дурслей? – с долей сочувствия спросил я, косясь на расстроенную состоянием своего пациента Корделию. Она не любила обыденный мир, но ради прогулки с нами презрела свои убеждения и даже раздобыла где-то вполне современное пальто, под которым легко можно было скрыть одежду, принятую в магической общине. Даже от любимой остроконечной шляпы отказалась, прикрыв волосы палантином. Конечно, вид у неё получился строгий и слегка «монашеский», но рядом с одетым в джинсы и кожаную куртку Джоном она смотрелась потрясающе и контрастно. Никак не мог налюбоваться. -      Да, если бы Гарри был покрыт самодельными магическими татуировками, чуть ли не как ты – шрамами, – без тени издёвки доложила Корделия и я чуть не споткнулся на ровной заснеженной тропинке. Не потому, что она упомянула мой недостаток, делающий меня менее совершенным. Блэк – идиот! -      Что за татуировки? Почему я узнаю о них только сейчас?! -      Я думала, ты знаешь о них! – Корделия тоже остановилась, наткнувшись на мой гневный взгляд. – Ты же общался с ним в тюрьме и мог их увидеть, а потом… -      Не мог! Там темно было, а потом он находился в облике собаки. Когда же я навещал его в приюте, то от всего Темнейшего лорда мне была видна только его снулая рожа! Что за татуировки, где, как расположены, что из себя представляют?! -      Их очень много, я сейчас не смогу перечислить все. Только самые заметные, но тебе ведь нужная вся картина, верно? -      Верно… Ты не знаешь, Блэк делал их сам?! -      Да. Своей кровью, чтобы не сойти с ума в Азкабане, – полушёпотом пояснила Корделия, опасаясь в голос произносить название самого страшного места Магической Великобритании. – И тебе лучше не знать, чем он вбивал собственную кровь под кожу. -      Осколком собственного зуба, – сдал Сириуса Джон. Глядя на наши изумлённые лица, он только хмыкнул: – Что?! Это логично. Зубов много, надолго хватит, а у магов они имеют свойство вырастать заново за пару-тройку лет, если организм не совсем истощён. -      У него шести моляров не хватает, как заразу какую в камере не подхватил – непонятно. Но ему хватило… -      Корделия, мне нужна схема его татуировок. Всех! Даже если он набил их себе на том месте, которое приличные мужчины показывают либо жёнам, либо писсуару! -      Там точно ничего нет, – успокоила она меня. Джон даже бровью не повёл. А то он не знал, что Корделия за свою лекарскую практику в каком только виде мужчин не видела – и в голом, и в полуразобранном, и в вывернутом наизнанку… Меня, кстати, тоже. – Он защитил грудную клетку и руки, бёдра и, зачем-то, колени. -      Не зачем-то, - процедил я. – Колени защищают от падения, чтобы на них не пришлось вставать… В общем, я жду от тебя портрет нашего любителя самодельных «картинок» во всей его татуированной красе! Буду разбираться, что он с собой натворил. Может, эта дрянь и влияет на его разум, мешая принять настоящее? Иногда иллюзии спасают от безумия! -      Завтра же его срисую. Но… я не смогу ничего скрыть от Грэя. Сам понимаешь! – Корделия виновато развела руками. -      И не надо. В этом деле он нам помощник. Думаю, когда придёт пора исправлять кое-чью самонадеянность, он ещё и подержит Темнейшего лорда за ноги, чтоб не брыкался. -      Гил, ты уверен в том, что Блэк что-то напортачил? – очень осторожно спросила Корделия, явно беспокоясь за бывшего коматозника. В её серых глазах плескались опаска и недоверие, словно она сомневалась в истинности моих суждений. -      Рой хорошо разбирается в этом вопросе, - безмятежно заметил Джон. Он не заступался за меня. Он не убеждал Корделию. Просто сказал то, что считал нужным, потому что действительно был уверен в моих силах и знаниях. Доказательство моего мастерства уже год украшало его грудь и защищало жизнь. -      Корделия, дорогая моя Акесо, - я вздохнул. – Если Блэку не создавали карту магических татуировок заранее, учитывая особенности пребывания в Азкабане и площадь покрытия тела, то он точно напортачил. И я даже не говорю про знания, умения и мастерство, Блэк талантлив, но… Давай смотреть логично – часть рисунка он точно бил левой рукой. Осколком зуба. Одна неровная линия – и весь его труд можно отправлять под хвост дохлому низзлу, а я уверен, что кривых линий и неправильно расположенных символов там более чем достаточно! -      Ну, теперь мне будет что ответить Блэку, если он начнёт упрямиться. А сейчас… Господа, не проводите ли вы меня к во-о-он той кондитерской? От этих разговоров у меня что-то разыгрались нервы! -      Нервы лучше заедать яблоками, а не пирожными, но если ты хочешь бисквит королевы Виктории, то ты его получишь! – я отвернулся, делая вид что не замечаю, как Корделия осторожно тянет Джона за рукав куртки. Она что, волновалась о чём-то? Странная… Я не собирался делить с ней Джона, ревновать или дуться, как маленький ребёнок, которому уделили недостаточно внимания. Неужели Корделия тоже ничего не понимала?       В школу я вернулся довольный, счастливый и загруженный так, что если бы не магия, упал бы из-за горы коробок, мешающих видеть дорогу. А так они левитировали рядом с мной и нисколько не мешали шагать что по тропинке от ворот до дверей школы, что по гулким коридорам Хогвартса. Блэк, Люпин, Снейп – весь день крутился вокруг них, и было бы странно, не наткнись я на своего сумрачного гения по пути к скучающей без меня Люччи! Воскресный Хогвартс был тих и пуст – часть студентов бесилась на улице, наслаждаясь нашими с Деканом постройками, которые теперь украшали магические огоньки, рассеивающие зимнюю мглу, кто-то оккупировал библиотеку, наслаждался тишиной в гостиных, или устраивал очередное заседание клуба по изучению законов Магической Великобритании, пытаясь разобраться в хитросплетении статей и кодексов, чтобы понять, какая участь ждёт бывшего директора. Кто-то же, вроде безумных квиддичных капитанов, рассекал воздух на стадионе, не боясь отморозить себе нежные части тела. Ледяной ветер так вреден для кожи лица… Наверное, именно в связи с пустотой школы Северус и позволил себе такой опрометчивый и неосторожный поступок, как разговор с Деканом в коридоре, а не в закрытом от чужих глаз и ушей помещении, наверняка защищённом чарами приватности. -      Вечер добрый, Декан. Mon ami, рад видеть тебя, – на ходу поздоровался я и продолжил свой путь, спеша порадовать Люччи своей добычей. Мне было интересно, что она выберет… -      Надо же, ты не в шубе! – насмешливо, но почти без ехидства, заметил Снейп. -      Ну, в Лондоне она смотрелась бы неуместно! – бросил я, чуть замедляясь. Да и лазить по Визжащей хижине в долгополой объёмной шубе не решился бы даже я. Глупо, неудобно и рискованно! Поэтому на мне было надето короткое зимнее пальто терракотового цвета, с которым дивно сочетались зелёный костюм и молочно-бежевый свитер, нежный и мягкий… Корделии он понравился и я решил показать ей пару магазинов, где можно купить подобную прелесть, но в женском варианте. -      Опять покорял обыденный мир? – весело спросил Декан, явно радуясь тому, что я доволен жизнью и улыбаюсь. -      Да! Друзья, кино, кондитерская – что может быть лучше? – я не стал скрывать довольную улыбку. Взгляд Снейпа тут же потух и в нём мелькнул прежний презрительный холод. Джон снова оказался прав. -      Ты же не ешь сладости? – колючим тоном спросил Северус, поглядывая на коробки так, будто они его обидели. -      Иногда – ем. Раз в год, наверное... Не могу устоять против нежного сливочного крема, – я мечтательно прикрыл глаза, машинально прикасаясь к губам и вспоминая дивный вкус маленького сахарного бедствия, которое решил съесть прежде, чем купить дюжину коробок. А чего мелочиться?! – К тому же, я не собираюсь есть это всё в одиночку! Вдруг, кто красивый в гости зайдет, будет чем угостить… – с намёком мурлыкнул я и направился дальше, всё ещё пребывая в приподнятом настроении.       Декан всё понял правильно и через час явился ко мне вместе со всей ватагой волшебниц. Мне надо было с ними переговорить, а выбирать только одну, зная, что та немедленно проинформирует всех остальных, было слишком недальновидно. Да и Декана давно стоило пригласить к себе, а то второй год тут работаю, и он заглянул ко мне лишь однажды, чтобы убедиться в моей жизнеспособности после отравления. -      Ты ужасно хитрый человек, – одновременно и с укором, и с восторгом проговорила Чарити. – Вроде бы и посиделки, и все вместе собрались, но на твоих условиях! -      Пить вино иногда бывает скучно, – с самым невинным видом заявил я, наслаждаясь ароматом заваренного Люччи чая. Обилие гостей её напугало, смутило донельзя и моя фэйри расстаралась вовсю, словно ко мне в гостиную заглянула сама Леди. – А ещё – банально! К тому же, никто не мешает перейти к нему после того, как все попробуют это дивное кремовое искушение. И не поверишь же, что обычники сотворили его без капли магии! -      Искушение? Это очень точное слово! – Чарити посмотрела на обилие пирожных и нервно сглотнула. – Знаешь, из всех возможных гадостей, что ты мог сделать, это самая жестокая и коварная! На мне и так с трудом застёгиваются эти старомодные платья, которые надо носить, а тут ещё и пирожные… Дай мне три штуки, я нажрусь с горя! -      Как зовут это горе, его можно убить? – тут же поинтересовался я. Сивилла чуть не подавилась чаем, а Аврора попыталась спрятать улыбку, но у неё не вышло. -      Это горе называется нашей косорукостью, - насмешливо пояснила Вирсавия, а затем протянула мне руку, демонстрируя розовые полосы на тонких пальцах. – Мы почти закончили с первыми испытательными образцами, осталось нанести руническую схему, но… Мы не можем. -      Точнее можем, но получается так плохо, что лучше бы не могли. Мы не способны резать по дереву, Гилдерой, а работа предстоит долгая и кропотливая, исключающая магию. Одна ошибка и всё идёт насмарку! – Аврора виновато развела руками. Понятно. Меня они просить о помощи не могли, потому что я ещё в ноябре обозначил им свою позицию, но просто рассказать об этой проблеме волшебницы же были способны?! Я ненадолго прикрыл глаза, прикидывая, что можно сделать, а затем повернулся к Септиме, которая всё время хранила немного напряжённое молчание. Кажется, она что-то ожидала, что-то не очень приятное! -      Завтра я познакомлю вас с одним молодым человеком, который легко и изящно сделает то, что у вас не получается. Договариваться с ним будете сами, я только обрисую ему ситуацию! -      Он захочет денег? – тут же напряглась Септима. -      Может, да. Может, нет. Но он более чем договороспособен и талантлив! Так что приходите завтра после пятого урока в мой класс, только не все вместе. Думаю, тебя и Декана будет достаточно! -      А я-то там зачем, Гилдерой?! – Флитвик настолько удивился, что прекратил уничтожать кремовые произведения искусства. Всегда знал, что полугоблину по душе не только мясо! -      Он вас уважает, – с обезоруживающей честностью ответил я. Против такого довода Декан ничего не смог возразить! Успокоенные и немного расслабившиеся из-за возможного решения проблемы, волшебницы наконец-то начали рассказывать мне про свои исследования и достижения – которые я уже успешно испытал на одном конкретном образце – и мне легко удалось свести беседу к типологии древесины и особенностям сердцевины палочек. Во-первых, мне это действительно было интересно. Во-вторых, я и подумать не мог, что в палочке Неназываемого может скрываться перо феникса – твари настолько эгоистичной, высокомерной и своенравной, что по слухам, она отдавала перо только тогда, когда точно знала, кому оно достанется! Представить себе феникса, жертвующего часть хвоста ради Тёмного Лорда, было сложно! -      Тис очень редко используют в качестве корпуса для палочки, – объясняла мне Чарити, которая ввиду своей магической несостоятельности занималась теорией. – Считается, что он идеально подходит для прибегающих к Тёмным Искусствам магам, но также он хорош для дуэлянтов, авроров и вообще тех, кто постоянно находится на грани. -      Между жизнью и смертью, между падением и вознесением, – тихо дополнила Сивилла. – Это пограничный материал, точка отсчёта и предупреждение, после которой всё находится только в руках мага. -      А перо феникса – вообще наказание Морганы! Палочки с такой сердцевиной надо приручать, как гиппогрифа! Они привередливы и даже могут действовать по своей воле. -      Какая гадость, – скривился я. – Непредсказуемый концентратор – это просто гарантия чьих-то похорон! -      Ну да. А в сочетании с тисом это и вовсе бомбарда максима! -      Даже не Адское Пламя, есть чары, позволяющие «пробить» сквозь него проход, а от бомбарды, как ты знаешь, нет спасения! – Декан решил поддержать Чарити, а я мысленно пообещал самому себе найти это полезное заклинание. Пригодится… -      Да ладно, готов поспорить, что перо феникса – это не такая уж плохая сердцевина, по сравнению с усом тролля, рогом кроленя или шерстью ругару! Или рогом василиска, которого в природе не существует! -      У него правда нет рогов? Может, в летописях имели в виду спинные шипы? -      И шипов на спине тоже нет, я по василиску бегал, я точно знаю! Чешуя – есть, клыков уйма, а всей прочей фантастической чуши и в помине не было! – я раздражённо фыркнул. Согласно легенде, сердцевиной палочки Салазара Слизерина был рог василиска. Оставалось понять – это очередная инсинуация или древний летописец выпил пару лишних стаканов вина перед тем, как начал делать записи о самом противоречивом Основателе? -            Василиск, василиск… – Септима вдруг нервно поёжилась и отставила чашку. – И как ты только осмелился лезть к этой твари! -      Я и не к таким тварям лазил. Я даже в Налоговое Ведомство по своей воле хожу, вот где самые страшные твари обитают! Куда там василискам и ругару! -      Кстати, о ругару, – Чарити, которой очень нравилось принимать полноценное участие в беседах на магические темы, попыталась вернуть разговор к теме волшебных палочек. – Их шерсть используют только в Северной Америке и у нас такие палочки можно приобрести лишь через контрабандистов. Они недорогие, достаточно мощные и именно их предпочитают добывать себе незарегистрированные оборотни из числа магов. -      Зачем? Чтобы избежать надзора? Но он распространяется только на детей и лиц, поражённых в правах! -      Гилдерой, а ты себе палочку у Олливандера покупал? – с лёгкой ехидцей спросила Чарити, но мой ответ стёр всю её иронию. -      Только первую и она давным-давно сломалась! Я делаю свои на заказ у парочки мастеров, которым доверяю. Однажды даже смог получить палочку работы Грегоровича – у него отбоя нет от заказов, он чудом смог подсобить мне, когда я остался без оружия! -      Как-то я не думала о том, что волшебник может поменять столько палочек за такой короткий срок… Ладно, не важно! Дело в том, что Олливандер – старый маразматик и он не продаёт палочки малолетним оборотням! -      Но ведь можно обратиться к другим мастерам. На нём свет клином не сошёлся. -      У других дороже. Намного. И они делают палочки именно что на заказ, а Олливандер продаёт уже готовые, поэтому у него такие низкие цены. Ну, как низкие? Пятнадцать галлеонов за палочку это не так уж мало! -      Мне он назвал цену в тридцать пять золотых монет, – скривилась Вирсавия. – Знал, сволочь, кому продаёт, вот и взвинтил цену! Как я невовремя свою старую сломала… -      Точно помню, что первая моя палочка стоила шесть галлеонов, – уверенно заявила я. – Во сколько обошлась последняя говорить не стану, вы меня прибьёте. Так при чём тут цены и попытки Олливандера монополизировать рынок? -      В том, что кроме как у него, большинство магов не могут купить палочки своим детям. Восемьдесят процентов магов это устраивает, девятнадцать достаточно обеспечены, чтобы оплатить индивидуальный заказ, а вот один процент страдает и поэтому пользуется услугами контрабандистов. Разумеется, такие палочки не имеют чар надзора, и маленькие оборотни спокойно могут колдовать там и тогда, где и когда им захочется. У авроров есть приказ – при обнаружении палочки с шерстью ругару добавлять ко всем правонарушениям ещё и занятие контрабандой! Поверить не могу, что ты об этом не знал! -      Чарити, дети не входят в зону моих интересов. То есть, не входили. Кроме того, пользоваться контрабандной, а значит – чужой и неизвестно кем сделанной палочкой считается среди охотников откровенным признанием в собственной тупости. Палочка для охотника – это его жизнь. Она должна быть надёжной и идеально подходящей волшебнику! Даже самый нищий и неудачливый наёмник не решится взять в руки неподходящий ему концентратор. Это смертельно опрометчиво! -      А у оборотней нет другого выхода! И поэтому если тебе встретится волшебник, у которого в палочки находится шерсть ругару, знай – он или оборотень, или человек, который не имеет права показаться на Косой Аллее, чтобы даже купить себе палочку у Олливандера!       Я кивнул, делая вид, что меня умеренно интересует эта тема, но внутри едва не рычал от радости из-за медленно стягивающейся петли на шее у крысы и… скаженной твари, притворявшейся другом Джеймса. Вот наверняка он как-то причастен к появлению контрабандной палочки у Петтигрю. Наверняка!       Вызнав у прекрасных волшебниц всё, что мне было нужно, я смог незаметно перевести разговор на нейтральную тему, обменялся с Чарити впечатлениями о «Дракуле» – она даже сошлась со мной во мнении относительно идиотского сценарного решения лишить охотника на вампиров брони, оставив его в сюртуке и рубашке – после чего поддался молчаливому призыву Вирсавии и показал-таки ей часть защиты своих комнат. Она была готова лазить по потолку, изучая сложносоставные эгисхъяльмы, и не постеснялась попросить у меня перо с бумагой, чтобы зарисовать некоторые элементы. Септима смотрела на неё со снисходительным пониманием, Чарити тайком поедала то самое пирожное, которое преподавательница рунологии отложила для себя, не устояв перед соблазном из марципана и миндаля, а Аврора... Она просто наслаждалась вечером, болтала и не отказывала себе в удовольствии испортить фигуру сладостями. Кажется, такое обилие обычных маггловских пирожных приводило её в восторг. Сначала меня это удивило, потом я вспомнил о том, сколько галлеонов в месяц Аврора получает, что половину жалованья она отправляет матери, и что сладости в школе появляются лишь по праздникам четыре раза в год, и мне стало немного грустно. Зато сколько идей в моей больной голове появилось! Через пару часов, когда время приблизилось к полуночи, мои чудесные гостьи разбежались, а вот Декан – остался. То ли он меня слишком хорошо знал, то ли у него сработало гоблинское чутьё, но Флитвик понял, что мне нужно переговорить с ним. -      Просто так ты не стал бы приглашать наших коллег к себе, даже если хотел отделаться ото всех долгов разом, – хмыкнул он, баюкая в лапках чашку с чаем. – Говори, что у тебя стряслось. Может, я хоть в этот раз смогу помочь! -      Мне поможет даже ваш совет, - ответил я и поставил на стол фиал с воспоминаниями. -      Ох ты ж! – воскликнул Декан. – Чья-то память! И тебе, как я понимаю, нужно её просмотреть! -      Да. Вот только у меня нет знакомых, способных одолжить мне Омут Памяти или знающих, где его можно добыть. Директорский, как вы сами понимаете, использовать невозможно. -      Таких полезных знакомых у меня тоже нет. Точнее есть, но в твоём случае прибегнуть к их помощи будет нельзя… – полугоблин задумчиво застучал когтями по тонкому фарфору. – Ты ведь не хочешь быть должником у людей, которых не уважаешь? -      Ни капли. Даже права на это не имею! -      Тогда остаётся одно – выпей их! -      Это не шампанское, Декан, и не ваша медовуха. Такое не пьют! -      Ещё как пьют, - фыркнул он. – Ты же знаешь, что я немного разбираюсь в легилименции, и поэтому могу с уверенностью тебе сказать, что без Омута Памяти единственная возможность узнать содержимое воспоминаний, это поместить их в себя. Вот только твой разум будет полностью погружён в чужую память, и ты не сможешь прервать просмотр по своей воле. Кроме того – когда воспоминание будет просмотрено, оно покинет тебя и вернётся к хозяину, поэтому нужен кто-то, кто успеет поймать его и вернуть в сосуд. Если ты, конечно, не хочешь дать понять владельцу памяти, что получил доступ к его тайне.    -      Что будет происходить с телом во время просмотра? -      Ничего плохого. Разве что ты захочешь выпить память стоя и тогда грохнешься на пол, поэтому сразу скажу, что использовать предложенный мной способ лучше лёжа на чём-нибудь мягком и удобном. -      А у вас есть срочные дела, Декан? Потому что если их нет, то я хотел бы предложить вам полюбоваться на моё смирное, никуда не бегущее и ничего не творящее молчаливое тело. -      Подземная Матерь, это очень серьёзное предложение, Гилдерой! – захихикал полугоблин. – Такое мне ещё бывшее ученики не делали! -      А коллеги? – фыркнул я и начал снимать камзол. Валяться на полу удобней было бы без него! -      Ты настолько мне доверяешь? – поразился Флитвик, поначалу воспринявший мои слова как шутку. -      Разве у меняя есть причины не делать этого? – удивился я, снимая с волос ленту. Она мешалась. – Так как у вас со срочными делами? -      Я полностью в твоём распоряжении, – посерьёзнел Декан и, спрыгнув с кресла, прихватил с собой подушечку. Кажется, он решил подложить её мне под голову… -      Ну, надеюсь, здесь не прячется что-то долгое и нудное, – вздохнул я, устроившись на ковре и глядя на прозрачный фиал. Это была чистой воды авантюра – воспоминание спрятал Блэк, но в нём могла скрываться и не его память! Я даже предположить не мог, что увижу, но… Но нам с Джоном были нужны эти сведения!       Вынув плотную пробку, я поднёс флакон к губам и бестрепетно влил в себя содержимое. Глотать чужую память оказалось… неприятно. Она походила на холодный густой туман и имела вкус соломы, политой кровью. Мерзость. Сознание померкло мгновенно и так резко, будто я вырубился после четырёх суток без сна. А потом я увидел перед собой каменную стену, к которой мои-чужие руки прижимали знакомого до боли молодого мужчину – тощего, носатого и одетого в непотребного вида чёрную мантию...