Клинок и перо

      Твари – существа коварные и хитрые. Им только дай волю, так они расплодятся и сожрут всё живое, до чего только смогут дотянуться. Два года назад, в девяностом, мой местный коллега зачистил окрестности бретонской деревни, сорвав при этом неплохой куш, а теперь этим же самым делом занимался я, потому что поганая нечисть не смогла пройти мимо чистой территории и тут же попыталась устроить себе вольготную сытную жизнь, пожирая то скот, а то и зазевавшихся крестьян. Разумеется, я не мог не испортить нелегальный курорт для заведшейся в окрестностях твари, и поэтому теперь носился по окраине деревушки на метле, пытаясь выманить и увести за собой оборотня-муриоше, который прочно обосновался в общинном хлеву и явно не желал покидать его, пока в деревне не закончится скот. Ну, и живые жители тоже…       Я пригнулся, пролетая под изгородью и едва не цепляя мысами сапог землю, затем круто взмыл вверх и, сделав петлю, ударил по оборотню двойным пондусом – заклинанием усиленного веса. Здоровенная кобыла с черепом вместо головы и растущими из плеч человеческими руками всхрапнула, встала на дыбы и попыталась ухватить меня длинными цепкими пальцами. Я вильнул вниз, едва не пропахал головой поросший истоптанной травкой дёрн и едва успел выровнять направление метлы. Она и так уже лишилась части хвоста, и поэтому её то и дело заносило в сторону.       Мимо меня проносились деревенские дома с пустыми окнами, тёмное небо, украшенное огнями искристых августовских звёзд, а за спиной храпела и яростно ржала разъярённая моей неуловимостью нечестивая тварь. И я мог её понять – мы играли в догонялки уже битый час, и она никак не могла словить вёрткую добычу, в то время как мне не удавалось выманить её за пределы деревни. Там, вдали от жилых домов, в которых засели перепуганные жители, я мог бы применить что-нибудь мощное и разрушительное, но упёртая кобыла отказывалась покидать селение и поэтому мы продолжали портить друг другу нервы. Прыгать ей на спину и входить в прямой контакт, чтобы нанести удар баселардом было глупо – руки у скотины отличались изворотливостью и цепкостью, она бы вмиг схватила меня и попыталась оторвать какую-нибудь ценную конечность. Такой трюк она уже проделала с одним из жителей, попытавшимся самостоятельно справиться с муриоше. Сейчас он находился в магической лечебнице в Ренне, и местные лекари пытались прирастить ему обратно руку и ногу. Повторять его участь я не хотел…       Атакующие локальные заклинания не причиняли оборотню вреда, авада действовала только на живых, в то время как муриоше считался условно мёртвой тварью, поэтому у меня оставался один выход – сломать своей добыче хребет, чтобы она потеряла способность к передвижению, после чего её уже можно было попытаться добить клинком. Сделав очередное пике над разогнавшимся оборотнем, я вдарил по нему уже тройным пондусом, но мордредова кобыла вильнула в сторону и магический заряд пропал втуне, глубоко пропахав мощёную камнем деревенскую улицу. Осколки полетели во все стороны не хуже шрапнели, и я досадливо скривился. Терпеть не могу неаккуратную работу! А потом из моей метлы выпало ещё несколько прутьев, её опять занесло в сторону, и я едва не врезался в телегу с сеном. Это могла быть самая бессмысленная и нелепая смерть, какой только можно было ожидать в моём ремесле, и она была способна разочаровать не только моих поклонниц, но и Джона, а он и без того прощал мне слишком много глупостей!       Пришла пора заканчивать ночные игрища.       Я выровнял ход метлы и помчался прямо над брусчаткой, вдоль по улице, уводя муриоше на другой конец деревни. Дробный топот неподкованных копыт за спиной свидетельствовал о том, что тварь не только не думала прекращать наши догонялки, но и решила поддать ходу, чтобы наконец поймать меня. Она уже третий день не жрала, бедняжка… Долетев до самого края деревушки, обозначенного резной загородкой с магическими охранительными символами, я чуть сбавил скорость и нарочито демонстративно поднял метлу вверх. Муриоше с радостным ржанием скакнул вперёд и со всей дури налетел грудью на невидимую стену. Обожаю это заклинание! Жаль только, что твари перестают ощущать его магический фон только тогда, когда входят в раж и забывают об осторожности! Взметнувшиеся было вверх цепкие руки ухватились за самый конец поредевшего хвоста метлы, выдирая остатки прутьев, и как только древко дрогнуло подо мной, я тут же разжал руки и ноги, падая вниз. Прямо на спину твари.       Пондус я бросил в самый последний момент, когда уже точно был уверен в том, что подошвы сапог соприкоснуться с лоснящейся чёрной шкурой, а не с камнями мостовой. Дезориентированная столкновением с нежданной преградой, тварь не смогла вовремя увильнуть, её хребет хрустнул и муриоше издал истошный, почти человеческий крик. Мгновенно потеряв интерес к метле, оборотень попытался-таки сцапать меня своими мерзкими ручонками, с хрустом изогнув их в суставах. Я наградил его ещё одним заклятием усиленного веса, попав прямо между лопаток, и вовремя скатился наземь. Отпрыгнув в сторону и избежав удара копытом, я послал в сторону оборотня очередной пондус. И ещё. Тройной. Четвертной. Пятикратный… Хрустели кости, острые обломки протыкали шкуру; вонючая, чёрная кровь, с шипением текла на камни. Уже умирая, хрипя смятыми лёгкими и щёлкая клыкастой голой челюстью, оборотень дёрнулся в мою сторону. Сделал шаг, другой. А потом я переломал ему ноги и ещё раз выбил хребет. Он упал на землю и забил копытами, жалобно стеная и загребая пальцами по камням мостовой.       Я выдохнул и, держа наготове палочку, вынул из ножен баселард. Муриоше надо убивать по темноте, когда ночь ещё не сменилась предрассветными сумерками, иначе через несколько лет эта тварь вернётся и начнёт мстить той деревне, в которой её попытались убить. Возможно, Билли Барнум накосячил и покончил с оборотнем уже за порогом ночи. Возможно, это был другой муриоше, но негласный охотничий кодекс и собственная гордость не позволят мне предъявлять коллеге-охотнику претензии за плохо сделанную работу. В конце концов, я тоже заработаю на оборотне немало звонких золотых монет!       Выждав несколько минут, я занёс клинок и обрушил его на ближайшую ко мне руку муриоше. Затем на вторую. Прежде чем отвлекаться на разрубание жилистой, мощной шеи, требовалось избавиться от угрозы быть разорванным на части тварью, которой все переломы костей были что гиппогрифу – алые искры. Замедление, истощение, не больше. Главное – отрубить голову и обязательно на расстоянии одной-двух ладоней от основания черепа, иначе толку будет ещё меньше, чем от попыток научить Лонгботтома варить зелья!       Клинок вспыхнул рунами, врезался в жёсткую неподатливую плоть, и отрубленные руки зашевелились, пытаясь подползти ко мне. Я ударил снова, и снова, а когда голова отлетела в сторону, то ещё полчаса сидел на камнях, внимательно наблюдая за мёртвой тушей. Дымом не таяла, кровяной жижей сквозь камни не утекала, да и горящие огнём глаза в лошадином черепе погасли, обратившись двумя обугленными косточками. Я подошёл к убитому оборотню только тогда, когда ночной мрак посерел и я стал ясно различать тёмную кромку, опоясывающее поле. Легендарный Броселианд, который обычники называли Пемпонским лесом, находился от меня на расстоянии всего нескольких миль. Сакральное для волшебников Европы место, где находилась тюрьма Морганы, предназначенная для неверных рыцарей, могила Мерлина и Зеркало Фей – озеро, к которому под страхом смерти запрещалось приближаться мужчинам. Я и не собирался.       Подобрав безжизненную голову, я направился к дому, где под столом трясся от страха староста деревни. Двадцать первый век на носу, магглы, вон, в космос летают, а у них тут средневековье почище нашего. Традиции… Артуровщина… Святые места… А муриоше, тем не менее, завёлся!       Я постучал в дверь. Подождал. Потом постучал ещё раз. Когда через несколько подобных вежливых стуков мне никто не открыл, то я бахнул по ней кулаком так, что она ощутимо прогнулась и, кажется, слегка сорвалась с верхней петли. -      Это вы, господин охотник? – жалобно спросил староста. Я ответил по-английски и так, что меня после подобной фразы перестали бы пускать в приличные дома. Дверь тут же распахнулась и высунувшийся наружу мужчина с воплем отпрянул обратно, увидев перед собой лошадиный череп. Я специально держал свой трофей так, чтобы староста как можно ближе ознакомился с доказательством моей победы. -      Разумеется, я. Муриоше не владеют человеческой речью, – почти на чистом французском ответил я и снял с лица маску, демонстрируя учтивую улыбку. – Собирайтесь, нас ждёт лорд Ивэйн. -      Но… сейчас только половина шестого утра… Он ещё наверняка изволит спать. Лучше нам отправиться к нему в полдень! -      Какая жалость, что из-за боязни разбудить вашего лендлорда нарушится главное условие нашего с ним контракта. Кажется, на уничтожение муриоше мне отводились ровно сутки. Сколько осталось? Один час? Насколько я помню, по закону земли Иль-И-Вилен, если контракт будет нарушен по вине представителя нанимателя, то оплата должна будет быть получена исполнителем в троекратном объёме. Я не против. -      Вы без ножа меня режете, господин охотник! – взвыл тот, начиная отыгрывать роль прижимистого деревенского идиота. Французские традиции, чтоб их! – Мы и так два года назад уже платили за избавление от такой же твари, где гарантия, что муриоше не появится вновь? Тут же святые места, тут Мерлин рядышком похоронен, а нечистые твари так и повадились шастать! Будто кто их сюда нарочно подпускает, – и эта сволочь посмела окинуть меня подозрительным взглядом. Я вздохнул и, не стирая с лица улыбки, спросил: -      Это официальное обвинение? Мне предупредить местных охотников об этом?       Во Франции, как и в Англии, охотники не имели законной организации, но тем хуже было для жадных поселян, пытающихся оставить наёмника без оплаты или выставить виновником нашествия тварей. Это на островах спорные вопросы решались в сугубо личном порядке, на континенте подобная глупость могла стать причиной того, что охотники дружно взвинчивали цены раза в три или вовсе начинали игнорировать заказы той области, где обидели их коллегу. А ведь могли и стог с сеном поджечь, или скот свести – смотря, что ударит в голову. -      Да какие обвинения, что вы! Так, мысли вслух… -      Пятьдесят восемь минут, – напомнил я ему. Староста досадливо сплюнул и вышел на крыльцо дома. Без него попасть в поместье местного лорда я не мог, в прямом доступе мне было отказано, а этот трусливый и жадный нарл всячески пытался отвертеться от обязанности стать посланником дурных вестей. За муриоше, вести о котором просочились уже за пределы Бретани, полагалась награда, равная трём тысячам английских галлеонов, а брать эти деньги местный лендлорд собирался, естественно, с собственных людей. Не за один заход, и не всю сумму полностью, часть он заплатит из своего кармана, но выполнение мною контракта означало, что я стану причиной повышения налогов на несколько ближайших лет. То, что муриоше сожрал половину скота и закусил пятёркой неудачливых соседей, старосту не особо волновало. Сумма была не то, что астрономической, но очень, очень весомой. Расставаться с ней, когда тварь уже была убита, хотелось раз в десять меньше, чем когда она весело скакала за мной по деревне. -      Вы же тут, господин охотник, и оградку нам попортили, и мостовую, вон, грязной кровью залили, тушу эту дохлую нам своими силами закапывать придётся, да и ночью никто не спал, как работать-то теперь? – бубнил староста, пока мы шагали сквозь поле к невидимому для меня поместью. -      По контракту, который очень предусмотрительно составил лорд Ивэйн, сопутствующий ущерб стоимостью до пятидесяти ливров покрывается за счёт нанимателя. Сколько стоят оградка и лопатка для закапывания твари? -      Много! – обиженно буркнул тот, не сумев стрясти с меня добровольную скидку, и сердито затопал сквозь колосья.       На ничем не примечательном месте мужчина взял меня за руку, достал из кармана волшебную палочку и исполнил ею замысловатый жест, бубня себе под нос то ли ругательство, то ли заклинание на галло, местном языковом диалекте французского, и перед нами проявилась высокая кованная ограда, украшенная золочёными цветами утёсника и лилий. Ворота распахнулись и мы вместе шагнули на мощёную мрамором подъездную дорожку, на которой могли разъехаться три грузовых автомобиля. В каретах ширина дорожки выглядела ещё внушительней…       Нас встретил одетый в форменную мантию дворецкий и, брезгливо морща нос, повёл вглубь поместья по сверкающим залам, уставленным со всей возможной безвкусицей в стиле лишённого головы бездарного Людовика Шестнадцатого, о временах которого до сих пор скорбела примерно половина Магической Франции. Дойдя до высоких белоснежных дверей, дворецкий молча распахнул передо мной одну из створок, пропуская внутрь. Причём одного меня – старосту он жестом заставил остаться снаружи.       Я почуял запах духов и едва удержал на лице маску. Конечно… Меня ждал не лорд Ивэйн, а его жена. Ну, что ещё следовало ожидать? -      Мсье Локхарт! – расцвела та, поднимаясь при виде меня из кресла, но тут же замерла, с ужасом таращась на обмотанную ремнями голову муриоше, которую я держал в правой руке. -      Ваша милость, безмерно рад нашей встрече в это прекрасное утро! Приношу свои извинения за то, что был вынужден побеспокоить вас в столь ранний час, но обязательства бывают превыше вежливости. -      Ах, ну что вы, мсье… – она покосилась на торчащие наружу клыки и измазанный чёрный кровью обрубок шеи. – Это и есть оно? -      Оно самое. Как видите, с наступлением утра мой трофей сохраняет плотность и осязаемость, а значит, муриоше действительно мёртв. Лорд Ивэйн будет доволен своевременным исполнением контракта. -      Ах, лорд занят… У него была очень нервная ночь! Он так переживал за жизни наших людей, попавших в плен этой ужасной… сущности… – моложавая, но уже начавшая увядать волшебница, содрогнулась и накинутая на её плечи шаль сползла, обнажая нежную светлую кожу и демонстрируя затянутую в корсет грудь.       Дёшево. Банально. И ску-у-учно… Где мои деньги?! -      Какая жалость! Его доброта по отношению к несчастным поселянам мне понятна и близка, я так хорошо понимаю боль нежного сердца лорда Ивэйна… Но, боюсь, что если расчёт между нами не будет произведён в ближайшие двадцать минут, то достойный лорд ощутит огорчение ещё большее, чем он испытывал ранее. Неустойка, ваша милость. Банальная неустойка… -      Деньги! – воскликнула она, прижимая руки к груди и подступая ко мне на несколько шагов. – Какая пошлость! Но я понимаю ваше желание получить заслуженную награду. Прошу вас, присядьте, лорд скоро придёт. Он уже извещён о вашем прибытии и собирается к выходу.       Надеюсь, он спешно набивает мешок деньгами, омывая в слезах каждую монету. До меня муриоше пытались прикончить четыре французских охотника – одного оборотень покусал, другого скинул в лесу, переломав ему половину костей, третий сам отказался, послушав рассказы о лютости и наглости твари, а четвёртый попался на банальную уловку, принял подошедшую к нему вечером овечку за натуральную скотину и решил её погладить по кудлатой шёрстке. Как результат – растерзанное тело посреди деревни и расходы на похороны. Охотник был магглорождённым, да ещё и городским, ничего не знал о сельской жизни и понятия не имел, что нормальные овцы вечером по деревне не шляются. Лучше бы он и дальше истреблял упырей, боггартов и Красных Колпаков, нападающих на припозднившихся прохожих. -      Не смею отказать вам, однако мой вид… -      Забудьте! – отмахнулась женщина и я прямо в грязной броне уселся на обтянутое светло-бежевой тканью кресло. – Мсье, расскажите мне о том, как прошла охота, – оживлённо попросила леди Ивэйн, стараясь не смотреть на мой ужасный трофей. Даже в утреннем свете голова муриоше выглядела пугающе… -      Боюсь, мой рассказ не заинтересует вас, Ваша Милость. Погоня, заклятья, хрип твари, смертельный риск… Что может быть интересного для такой нежной особы, как вы? -      Ваша скромность делает вам честь, а уж смелость… Вы смогли одолеть это ужасное чудовище, да ещё всего лишь за сутки. Вы справились там, где спасовали многие ваши собратья по мечу и палочке, и поэтому мне действительно хочется узнать подробности. Получить подтверждение вашей смелости, мсье…       Намёк, сочащийся из слов прекрасной леди, не смог бы понять только тупой или уставший до состояния трупа мужчина. Да что там намёк – её же чуть не трясло от любопытства и желания, а взгляд подёрнутых поволокой глаз заставлял ощущать себя куском мяса, выставленным на продажу. Сочный, свежий, плотный, почему бы его не съесть? -      Изложение подробностей займёт куда больше двадцати, то есть уже семнадцати минут. -      Но неужели вам не хочется провести время в компании куда более приятной, чем перепуганные деревенские жители, неспособные оценить вашу удаль? Разве вы не устали после столь напряжённой ночи и не хотите отдохнуть в куда более пристойных и комфортных условиях, чем те, что вам могут предложить в деревне? – воркующим голоском произнесла женщина, приближаясь ко мне вплотную. -      Ваша Милость, я действительно очень устал, – как бы я не злился, я всё равно продолжал изображать вежливость. -      Так отдохните, мсье Локхарт. Позвольте себе эту невинную малость.       Я, не меняя выражения лица, вспоминал условия контракта. Трофей надлежало отдать непосредственно лорду Ивэйну. Его не было, зато меня пыталась склонить к горизонтальному сотрудничеству его жена. Или это ловушка, или она хочет сбить цену с трёх до двух тысяч галлеонов по причине моего опоздания на встречу с лордом, или всё вместе взятое. Это старосту можно заткнуть и обвинить в том, что он мешает мне исполнить условия контракта, с женой чистокровного жлоба такой фокус не пройдёт. То есть, я передам трофей позже обговорённого времени и тем самым нарушу договор, в результате чего мой гонорар упадёт ровно на треть! И ведь я даже не смогу ничего сделать с ними обоими – кто я, и кто лорд и леди Ивэйн?! А в свете предлагаемых мне сомнительных удовольствий можно быть уверенным в том, что лорд соизволит прийти ровно тогда, когда появится возможность сжать моё горло и кое-что ещё нежное, чтобы гарантированно обвинить в оскорблении чести супруги.       Они что, всерьёз собираются поиметь меня за мои же деньги, считая, что я соглашусь на потерю части, а то и всего гонорара плюс вероятный скандал ради возможности трахнуть одну из высших леди Франции? Да я за одну наводку на этот заказ должен был посреднику семь процентов оглашённой суммы, то есть двести десять галлеонов! И за метлу ещё одиннадцать… -      О чём вы думаете, мсье? – спросила леди, нежно проводя ладонью по моим волосам и склоняясь так низко, что её почти обнажённая грудь едва не коснулась моего лица.       Терпеть не могу, когда меня трогают без разрешения! -      О том, как вы прекрасны, – ответил я, притягивая женщину к себе.       У меня осталось пятнадцать минут. Сейчас посмотрим, кто кого! И как…       По пышным бутонам пробегали слабые волны лёгкого ветерка, донося до нас ароматы поздних летних цветов. Он сливался с запахами кальвадоса и типографской краски – в день моего возвращения на острова Натан Блоттс прислал мне «подарочную» партию моей новой книги и первый экземпляр, конечно, получил Джон. Люччи – второй. Я понятия не имел зачем домовушке мои книги, она и так была в курсе происходящего со мной, так как я выбалтывал своей милой фэйри все свои тайны, мысли и домыслы, но почему бы и не порадовать её? К тому же, в этот раз книга удалась как никогда хорошо. Во-первых, на обложке не было меня. Во-вторых, издатель плюнул на риски и расщедрился на художника, так что моё новое творение содержало в себе целых девять зачарованных иллюстраций, отображающих самые пиковые моменты сюжета. Я был готов плакать и целовать страницы… В-третьих, мне в кои-то веки самому нравилось название своего детища – «Мелодия тени». Издатель хотел видеть что-то более пафосное и значительное, но я настоял на самом простом варианте и он всё-таки пошёл мне навстречу.       Сам Джон, забыв про книгу и недопитый бокал, переводил взгляд со слегка помятых листов моего последнего контракта на меня и моргал чаще обычного. -      Ещё раз, – попросил мой друг таким тоном, что охлаждённое вино чуть не стало ледяным. -      Это был старый трюк, Джон! Заказчика нет, зато перед не растратившим азарт охотником крутится жёнушка или незамужняя дочка. Как итог – задержка сроков, оскорбление достоинства дамы, и в результате охотник изгоняется вообще без денег, так как остатки его гонорара идут в счёт компенсации нанесённого оскорбления. Неужели мои французские коллеги до сих пор ведутся на эту уловку? Даже стыдно за них. Среди англичан такие озабоченные олухи встречаются только у молодняка. -      Но ты не повёлся, а воспользовался, – понимающе хмыкнул Джон. -      Я всего лишь сделал то, что хотела эта жадная стерва. И так, как хотелось этого мне. Она настолько впечатлилась, что заключила со мной дополнительное соглашение, продлевающее срок исполнения основного договора. -      За сколько ты с ней управился? За пятнадцать минут?! -      За одиннадцать. Но долго ли умеючи? Как однажды сказала обо мне проницательная Вирсавия Бэбблин – с разбегу и не снимая сапог! – я не смог удержаться от самодовольной улыбки. – Главное ведь не что, а как. Мастерство, в отличие от совести, всегда со мной, ты ведь знаешь, насколько хорошие уроки я получил в юности! Так что леди для достижения счастья не потребовалось много времени. Оставшиеся до явления опаздывающего лорда минуты мы потратили на обсуждение новых условий, которые его супруга вовремя успела внести в контракт. Хорошо, когда жена имеет те же права, что и муж. Обожаю равноправие… -      Я поверить не могу в то, что ты так легко уговорил леди Ивэйн пойти против лорда и собственных интересов! -      Джон, это было ни хера не легко, потому что я устал, как тягловая лошадь в конце страды, а ещё на кону стояли гонорар и остатки моей потрёпанной чести! – моему возмущению не было предела. Как по мне, так справиться с жадными аристократами было не проще, чем с теми тварями, за которых они и должны были мне заплатить! К тому же, в отличие от нечистых созданий, благороднорождённых скаредов нельзя было убить. -      Я этого до сих пор не понимаю, Рой, – проговорил Джон, закрывая глаза и сдерживая злость. Не на меня – на обстоятельства. -      Она поступила так, как хотел этого я. Джон, почти все они одинаковы, эти пресыщенные жизнью идиотки, обитающие в мраморных клетках родовых поместий! – я устало потёр лоб. – И всем нужно одно и то же. Правда, они слегка теряются, когда получают то, что хотели, но после согласны на всё, что я попрошу! Не моя вина, что их интересы сходятся в области моих штанов. Ты представляешь себе, как от меня воняло после целой ночи интенсивных акробатических упражнений на метле? А вот леди Ивэйн понравилось. Фу, я потом два часа отмывался! Нет бы побеседовать со мной о живописи, о музыке, о французской моде или моих книгах – да я бы и не заметил, что истёк срок контракта, ещё бы и сам лорда Ивэйна прогнал, чтобы тот не прерывал интересный разговор. Так нет же, всем только моё тело подавай! -      Рой, тебе лучше не появляться во Франции года три, а то и четыре. Очень тебя прошу – не нарывайся и не суйся туда. Мало того, что ты лишил местных охотников выгодных заказов, так ещё и умудрился наставить рога одному из высших лордов. -      Ну… -      Ясно, не ему одному, поэтому тем более держись подальше от наших вечно картавящих соседей! -      Я решил, что избавлю Францию от своего внимания на пять лет. Гранд Шевоше, Джон. Пришёл – ограбил – ушёл! Точнее, не ограбил, а заработал. Я ведь честно выполнял все условия каждого из своих контрактов. Они сами виноваты в том, что хотели меня обмануть! И почему никто не хочет платить по счетам? -      Это вообще общая проблема всех людей, – вздохнул Джон. – Сначала заключают контракт, а потом пытаются его нарушить. А когда не получается, появляемся мы – то должник кредитора проклянёт, то какой-то недоумок попытается расплатиться с гоблинами фальшивым золотом, то лекаря без оплаты оставить попытаются. Хорошо, что есть самопишущие перья, иначе я задолбался бы составлять отчёты о каждом случае! -      Какое падение нравов, – нарочито чопорно проговорил я, копируя Макгонагалл и, не выдержав, засмеялся. – К Мордреду их всех, Джон, жизнь хороша и прекрасна почти так же, как я! За свой поход по Франции мне удалось вернуть всё, что я упустил за год прозябания в Хогвартсе. Понимаешь? Всё! Даже с учётом сожжённых вещей. Если вдруг моя книга провалится, то это не станет трагедией ни для меня, ни для Натана Блоттса. Я просто продолжу писать для себя, буду, как и дальше охотиться, и мне не придётся думать о том, что случится, если вдруг охота завершится неудачей! Полагаться на дядюшкину авантюру с приютом – дурная затея, я еле пережил церемонию открытия их с Джейн детища и не желаю иметь ничего общего с ним. Кроме того, я полностью восстановил своё доброе имя, взяв все самые сложные и неудобные заказы, от которых отказывались французские охотники. Я – лучший, Джон. -      Тебе не надо было надрываться для того, чтобы доказать очевидное. Во всяком случае, в Англии у тебя конкурентов нет. Ты хоть следил за нашими газетами? -      Нет, конечно! А что? -      Происшествие в Хогвартсе пытались замолчать, но дети слишком многое видели и слышали. Фаджа забросали громовещателями, призывая навести порядок в школе, и он неделю назад даже был вынужден напрямую напомнить через газеты, что Министерство не вмешивается в дела Хогвартса. Кресло под Светочем качается, доверие падает. Глава Визенгамота может быть сколько угодно могущественным, добрым и магглолюбивым волшебником, но если он откровенно не может управлять школой, то нахер он в Хогвартсе нужен? – Джон хищно оскалился. – На фоне этого твои приключения в школе заиграли совершенно другими цветами. В последнем выпуске «Пророка» тебя называли уже не продажным наёмником, а опытнейшим специалистом-практиком с богатым жизненным опытом. Вкупе со слухами, доносящимися с континента, ты теперь звезда Магической Британии номер один! Могу только поздравить тебя. -      Спасибо… -      Ты не рад этому? – даже не пытаясь скрыть иронию, спросил Джон. -      Меня это бесит. Хогвартсу не нужен охотник. Достаточно двух толковых управленцев, один из которых знаком с таким понятием, как дисциплина, а другой – с бухгалтерией, и уже через два года школу нельзя будет узнать! Нет смысла возлагать все надежды на проходящего мимо героя, который появится, спасёт, и разгонит тучи своими светоносными руками, – я демонстративно помахал ладонями в воздухе. – Это попахивает сказками про Гарри Поттера, отразившего аваду младенческим лбом. -      Обывателям нужен символ. Мерлин мёртв, Артур исчез, Мордреда все боятся, кроме тех, кто так или иначе связан со смертью. Последний Великий Герой Британии – это наш Светоч, победивший Гриндевальда, вот только после этого он, почему-то, даже не попытался справиться с Тем-Кого-Неприлично-Упоминать, и это многие помнят. Гарри мы прикрыли – он обычный мальчик, учится, иногда хулиганит, драит полы на отработках и даже не думает лезть туда, где детям не место. Фадж прижал Стокворта, и тот за прошедший учебный год не издал ни одной статьи о нём, хотя и пытался. Да и в числе любимцев директора, ради которых тот готов игнорировать даже здравый смысл, Гарри не числится. Одна отработка в Запретном лесу чего стоит! В Британии на данный момент больше нет кандидатов в герои, кроме тебя, Рой. -      Не стоит равнять книжный образ со мной самим. Я – идиот-красавчик с идеальной укладкой и улыбкой, украшающей обложки модных журналов. Или же алчный мерзавец, манипулятор, наёмник и паскуда, которая топчет грязными сапогами чистые простыни в женских постелях, это если смотреть глубже. Но не больше. -      Типичный герой, – усмехнулся мой друг. – Ты теперь ещё больше похож на свой книжный образ, чем раньше. Зачем ты отрастил волосы? – он кивнул на длинные пряди, которые теперь опускались до середины груди. Я всё-таки не вытерпел и осуществил свою давнюю мечту перед самым отбытием из Бретани. -      Мне стало скучно, да и не смог пройти мимо предложения цирюльника в Ренне, обещавшего увеличение длины на тридцать сантиметров без вреда для состояния волос, – я залпом допил кальвадос и налил себе ещё. Плеснул и Джону. – Надо срочно найти другого кандидата в Спасители Британии, эти бедняги, как правило, одноразовые и плохо заканчивают свой жизненный путь. Я – писатель, и завтра у меня презентация новой книги. Ты ведь будешь охранять меня, как в прошлом году? -      Естественно. – тут же посерьёзнел Джон. – И речи быть не может о том, чтобы рядом с тобой находился кто-то, кроме меня!       Первая же ночь на родной земле напомнила о том, что моя Фортуна – дама капризная и непостоянная, а в отношении меня работает только один закон – закон подлости!       Около четырёх утра меня разбудил Джон. Я ощутил его приближение и сел на кровати ещё когда мой друг только подходил ко мне. -      Прости, – сразу сказал он. -      Что случилось? Куда бежать? – я потряс головой, прогоняя остатки сонной одури, и откинул в сторону одеяло, собираясь вставать и спешно одеваться. Если Джон, больше всех радеющий за то, чтобы я нормально спал, пришёл ночью – значит, дело плохо. -      Не знаю. Люччи принесла мне письмо от твоей сестры. Для тебя. -      А-а-а, Элиза или Бэт нашли всё-таки способ обойти блокировку совиной почты, – скривился я, кутаясь в белый халат с широкими рукавами. – Я внёс их в список нежелательных адресантов, чтобы больше не получать извещения о семейных встречах, на которых меня не ждут, и они вспомнили о тебе, как о единственном известном им маге. Ну, кроме меня, конечно. -      С какой стати-то? -      С такой, что у них наверняка случилась какая-то беда. Интересно, в каком же они пребывают отчаянии, раз решились обратиться ко мне, да ещё и через тебя? -      Читай сам, – Джон протянул мне открытый конверт. Я вытащил из него листок обычной бумаги, исписанный шариковой ручкой, и вгляделся в неровные, прыгающие строчки. «Мистер Долиш! Я не могу связаться с Гилом. Передайте своему парню, чтобы он как можно скорее прибыл к нам. И пусть только попробует возникнуть внутри дома, я его тогда убью. Элиза Локхарт. Пост Скриптум. Он должен мне шесть фунтов за отправку трёх бесполезных сов!». -      Лаконично, просто, доходчиво, – хмыкнул я, сминая бумажку. – Они опять оскорбили нас. Я обиделся, и поэтому никуда не пойду. -      Твоё решение, – пожал плечами Джон. Ему было безразлично, что случилось у Элизы и Бэт. – Тогда ложись и досыпай. Тебе надо хорошенько отдохнуть перед презентацией! -      А ты сам почему не спал? Я же вижу, что ты даже не ложился! -      Зачитался, – признался он. – Решил ограничиться первыми двумя главами, но увлёкся и забыл о времени! -      И как тебе? – я с жадным интересом уставился на Джона, ожидая его вердикт. Если он одобрит мою новую книгу, значит всё было не зря! -      Я хочу продолжение, – коротко ответил он. – А теперь… -      Письмо для достопочтенного Джона! – заявила Люччи, входя в спальню. – Ещё одно! Это безобразие – отправлять порядочному джентльмену послания посреди ночи. Мастер Рой, мне очень неловко это говорить, но ваши сёстры – очень невоспитанные леди, раз позволяют себе подобное. Они мешают уважаемому Джону отдыхать. -      Люччи, ты можешь упоминать моё имя без эпитетов, я уже не в первый раз тебя об этом прошу. Мне неловко, – напомнил ей Джон, забирая второе письмо. Люччи недовольно дёрнула ушами. -      Я не могу без почтения! Я и так сокращаю обращение к вам, мистер Джон Долиш, Господин Лучший Аврор и Друг Моего Хозяина! -      Ради Морганы, Люччи, зови тогда Джона мастером, как и меня, и покончим с этими расшаркиваниями, – заявил я, отбирая у ошарашенного Джона очередную писанину Элизы. – Ты и так выполняешь его приказы, как мои, так какая разница? Ну-ка, что теперь написала моя милая старшая сестра? Ого! -      Что там? – настороженно спросил немного прифигевший Джон. Я походя, как обычно, сделал его вторым хозяином своей милейшей фэйри, передав ему тем самым права по управлению домом и всем, что с ним было связано. И чего я раньше не догадался это сделать? Раз уж Джон живёт у меня, то почему бы ему и не быть хозяином, это же логично! -      Меня снова назвали пидором… В первой же строчке, вообще-то! А ещё Элиза начала угрожать, что если я не явлюсь пред её гневные очи, то она отправится в редакцию «Пророка» и продаст журналистам истории о моём детстве. Ну, детские байки про то, как я спёр у кого-то из сестёр бигуди и насмерть запутал их в волосах, или попытался сшить сам себе рубашку и изрезал штору. Интересно, а про то, как я начал фехтовать вертелом из духового шкафа и испортил пару манекенов маменьки, она тоже расскажет?.. -      Рой, это уже не шутки, это шантаж! -      Это глупость. Отчаянный шаг загнанной в угол женщины. Значит, дело совсем плохо. Придётся отправляться в Шеффилд, чтобы узнать, по какой причине нам мешают спать! -      Я с тобой. -      Зачем? – искренне удивился я. – Тебя опять начнут поливать грязью, а ты к подобным выпадам относишься куда серьёзней меня, тебя они расстраивают! -      Меня ещё больше расстраивает, когда тебе начинают угрожать! – отмахнулся он. – Я буду готов через пару минут. -      То есть ты просто наденешь кроссовки и куртку. Может, сменишь футболку на ту рубашку, что я привёз тебе из Бельгии? -      А чем тебе эта не нравится? – удивился он, проводя рукой по надписи на груди. «FuckYourself». Джон писал мне, что в последнее время эта купленная в Ист-Энде тряпка очень полюбилась ему, и мой друг даже начал носить её под служебной мантией. К сожалению, у доблестного и честного аврора не было других способов выразить своё отношение к окружающему миру.       На сборы ушло десять минут, да и то большую часть заняли попытки понять, что мне стоит взять с собой – успокоительные зелья, действующие на сквибов, или что-то более серьёзное и действенное. Устав выбирать, я смёл в мешок всё, что могло пригодиться, прихватил, на всякий случай все три палочки и серебряный нож. Люччи я велел оставаться настороже и быть готовой явиться по первому моему зову. Джон дополнил мой приказ просьбой подготовить мою одежду для презентации - он тоже предполагал самый худший вариант, в случае которого мы задержимся в Шеффилде допоздна, то есть, до полудня. Мы аппарировали прямо к зданию совиной почты, которое притулилось между пивной забегаловкой и магазином по продаже аудокассет и дисков. Подумав, я решил что смогу перехватить сестру прямо там - она ведь не получила ответа ни от Джона, ни от меня, а значит могла решить отправить ещё одну одно послание. Мои предположения оказались верными – при аппарации мы едва не приземлились прямо на Элизу, которая нервно топталась возле входа. Её что, хозяин выгнал наружу? Вряд ли, обычно владельцы почтовых отделений были куда как понимающими и спокойными людьми, пытающимися войти в положение поздних клиентов, явно попавших в неприятности. Наверное, моя сестра до сих пор терпеть не могла почтовых птиц как одну из неотъемлемых частей волшебного мира. -      Твою мать! – взвизгнула Элиза, когда уткнулась носом в неожиданно возникшую перед ней преграду, то есть в меня. -      Тогда и твою тоже. Что случилось? -      Я же просила не возникать из воздуха! -      Это касалось только вашего дома, а мы на нейтральной территории. И не трать моё время на пустые претензии. Ещё раз спрашиваю – что случилось? -      С Бэт плохо. Очень. Я сначала хотела вызвать ей врача, но это явно не обычная болезнь, – взяв себя в руки начала объяснять Элиза. – Вроде как похожа на лихорадку, но у неё чёрные пятна по всему телу, такие… похожие на медуз… и она никак не приходит в сознание! -      Кому из магов она перешла дорогу? -      Никому! Мы с вашими придурками не общаемся. -      Врёшь, – холодно проговорил Джон. -      Тебя вообще не спрашивают. Какого чёрта ты припёрся сюда с Гилом? Я просила передать письмо моему брату, а не являться в качестве его охранника! -      Опять? – Джон с непониманием посмотрел на меня. Я вздохнул. -      Опять. -      Надоели. -      Да и хер с ней, погнали, посмотрим, что это за «медузы». Элиза, давай руку. -      Ты что удумал? Даже не смей… – Она не договорила. Я схватил сестру за запястье и моментально «прыгнул» к той самой скамейке, у которой меня в декабре ждал Джон. Все возражения Элизы тут же пропали, смытые волной рвоты. Аппарация для сквибов – вещь весьма неприятная, зато сколько времени мы сэкономили! – Сука… Я же говорила тебе, чтоб ты не смел применять ко мне магию! Мне плохо от неё. -      У нас нет времени на поездки на такси. Так что сплёвывай, вытирай рот и догоняй, – ответил я, поправляя на плече мешок. – Джон, нам туда. -      Я помню, – кивнул он и мы зашагали по дорожке в сторону окружённого живой изгородью коттеджа. Вокруг нас простиралась ночная идиллия сонного английского городка, пахло поздними цветами и свежей землёй. Обычно, в таких местах мне приходилось охотиться или на ведьм, похищающих детей, или на каких-нибудь инфери, поднятых недотёпистым местным колдуном. Меня начало терзать дурное предчувствие - в таких милых уединённых городках всегда происходили самые жуткие события. Почему моя семья должна была стать исключением? -      Мне стоило надеть твидовый пиджак и саржевые брюки. Они более подходят к сельскому пейзажу. -      Слишком тускло. Как по мне, сиреневая куртка и голубые брюки смотрятся лучше. -      И бежевый джемпер! Никогда не стоит забывать о пастельных тонах, – рассмеялся я.       Разговоры о тряпках помогали настроиться на нужный лад и отогнать беспокойство. Во что бы не влезла Бэт, я с этим справлюсь!       Позади нас нервно пыхтела Элиза, которую бесило всё, что я говорил, а ещё больше выводило из себя одно моё присутствие, но она сама позвала меня! Куда деваться теперь? Разве что действительно сплёвывать и вытирать рот…       Мы дошли до дома, и я без стука вошёл внутрь, машинально применив чары взлома на бесполезном против магов дверном замке. -      Бэт у себя? – спросил я Элизу, нервно снимающую с себя куртку. -      Да. Ноги вытри! -      Моя обувь чище, чем твой парадный сервиз, – отмахнулся я, поднимаясь по ступенькам. В комнате сестры обнаружился Колин. Он попытался что-то сказать, но я жестом велел ему убраться в сторону. Мне надоела приветственная пикировка, да и настроения не было. Склонившись над Бэт, я внимательно всмотрелся в её бледное до синевы лицо, покрытое испариной, опустился пониже, слушая дыхание, а потом рывком сдёрнул с неё одеяло и присвистнул. – Ого! Джон, глянь на эту красоту! -      Потрясающе, – невозмутимо оценил он, глядя на сине-чёрные пятна, покрывающие тело Бэт. Тонкие ниточки чёрных вен сплетались в паутину, готовую вот-вот соединиться в непрерывный покров. Погребальный. Ещё чуть-чуть, и мою среднюю сестру останется разве что отнести в церковь и отпеть. – Это началось не сегодня. Как долго вы ждали, прежде решили позвать своего сына? – Джон смерил Колина «служебным» взглядом. -      Не твоё дело, ты вообще здесь ли… -      Ещё одно слово, и я лишу тебя голоса, – пообещал я. – Говори по существу, это важно, или будешь общаться на языке жестов минимум месяц. Так, Джон, допрашивай, а я займусь подготовкой. Проклятье стандартное, но уж очень сильно запущенное. Придётся вспомнить о Праве Крови, так что мне нужно твоё разрешение. -      Сейчас оформлю, я взял бланки. А ты – отвечай на вопросы, – велел Джон, продолжая разглядывать моего отца с холодным вниманием. – Если не хочешь, конечно, оказаться в допросной камере по обвинению в предумышленном оставлении в опасности подданной Магической Великобритании. -      Да с какой стати ты вообще приказываешь мне? -      Отдел Магического Правопорядка, аврор Джон Долиш, – мой друг отогнул полу джинсовки, демонстрируя приколотый изнутри значок с буквой «А» и источающей свет волшебной палочкой. – В последний раз советую начать сотрудничать со следствием.       Джон одновременно заполнял два бланка. В первый он вписывал показания Колина, во второй – разрешение на применение магии, стоящей на границе с запрещёнными тёмными искусствами. Тащить Бэт в Мунго и сдавать в отделение для пострадавших от проклятий было уже поздно. Два дня назад её поставили бы на ноги за сутки, вчера – за неделю, но мои дражайшие родственники затянули с началом лечения, лелея свою гордыню, и теперь мы все пожинали плоды их самонадеянности. К счастью, моя семья в большей степени принадлежала к волшебному миру, чем к обыденному, и поэтому я мог воспользоваться старым, как сама Англия, Правом Крови, то есть правом на спасение близкого родственника любым, прямо не нарушающим закон способом, которым обладают главы семей. Как это ни смешно, но согласно магическим законам этим самым главой был я - Колин вообще не считался за дееспособное существо, а Элиза и Бэт, как сквибки, находились в исключительно подчинённом положении. Я никогда не пользовался этой привилегией, я вообще после того, как у меня с возрастом встали на место мозги, пытался наладить отношения и загладить все свои детские ошибки, действуя исключительно уважительно и осторожно, но у меня это так и не получилось. Меня просто не хотели прощать, потому что я отвечал не только за свои детские проступки, но и за ошибки нашей матери. После Йоля я решил прекратить отношения со своей семьёй, но судьба распорядилась иначе. Значит, будем играть по моим правилам.       Я очистил середину комнаты, оттащив к стене кресло и декоративный коврик, а потом безжалостно начал уродовать паркет, прокладывая по нему линии идеально ровного треугольника. Сколько членов семьи – столько и углов. Отец, как маггл, не считался. Я уложил Бэт в центр и снял с неё пропитанную потом ночную сорочку. Колин попытался что-то возразить против подобного бесстыдства, но негромкий оклик Джона заставил его заткнуться. Элиза, застывшая в дверях, вообще благоразумно молчала, только до хруста выламывала пальцы и иногда всхлипывала. В отличие от меня, друг друга мои сёстры любили…       Однажды я видел, как волшебник подобным образом лечил своего родственника, словившего проклятие. Это не представляло из себя ничего сложного, надо было лишь чувствовать тонкие потоки магии и уметь оперировать ими, чтобы воспользоваться весьма энергоёмким, но действенным заклинанием. На всякий случай я применил к Бэт диагностирующие заклинания, которым научила меня мадам Помфри во время памятного обследования студентов. Результаты лишь подтвердили мои опасения – Бэт проклял маг, причём сделал это с умом, зная, что перед ним находится сквибка, которая моментально помрёт при наложении полноценной порчи, и поэтому он использовал ослабленную версию, словно издевался или давал шанс одуматься и принять какое-то решение. Интересно, а он был в курсе того, что у Бэт есть младший брат-волшебник, который сможет спасти её? Может, это было какое-то предупреждение для меня, а не обычное совпадение? С другой стороны, Бэт могла нахамить какому-нибудь придурку, решившему незатейливо отомстить ей подобным образом. Иногда волшебники позволяли себе и не такие вольности, благодаря чему у Джона всегда было много работы. Ладно, мой друг разберётся!       Я поддёрнул рукав куртки, закатал манжет рубашки и обнажил запястье. Серебряный нож легко взрезал кожу, выпуская наружу мою драгоценную кровь. Ну вот, ещё один шрам останется! Алые капли потекли вниз, на лету соединяясь воедино и приобретая плоскую форму. Когда кровавая струя обвила тело моей сестры, как ленточка – подарок, я отшвырнул нож и вынул официальную охотничью палочку. О моём самоуправстве обязательно станет известно и будет лучше, если авроры спокойно смогут исследовать её на предмет применяемых мной заклинаний. Я прикрыл глаза, сосредоточился. Моя кровь, полная силы и магии, вплотную соприкасалась со следами проклятия, пробовала его, изучала, искала слабые места. Наконец лента двинулась по телу Бэт, извиваясь и оставляя алые следы на коже. Я сжал палочку, направляя тонкий поток в первое пятно. Лента проникла внутрь, как червь – в гнилой плод, разрывая магические нити проклятия, поглощая их и излечивая телесные повреждения за счёт нашего с Бэт родства. Элиза вскрикнула, но тут же смолкла. Судя по странным звукам, Джон наложил на неё силенцио, чтобы она не отвлекала меня.       Моя кровь блуждала внутри тела Бэт, изнутри выгрызая очаги воспаления и растворяя их в себе. Их оказалось слишком много, они жрали мою сестру, сжигали в лихорадке и плодились в её теле, как докси в грязных шторах. Когда первая алая лента насквозь напиталась порчей и растратила всю свою силу, я вытащил её наружу и уничтожил. Потом создал вторую. И третью. Четвёртой, слава Моргане, не понадобилось.       Через два часа, когда уже рассвело и на улице стали появляться первые прохожие, Бэт была полностью очищена от проклятья, но по-прежнему оставалась без сознания. Я убрал палочку, дрожащими пальцами застегнул манжет рубашки и одёрнул рукав куртки. -      Джон, мешок, – хрипло попросил я. Он молча подал мне его, растянув горловину. Я начал вытаскивать зелья и выронил неожиданно тяжёлые склянки. -      Сядь, живо, – велел мне Джон и заставил опуститься на пол рядом с Бэт. Он вынул нужные зелья, шагнул внутрь покрытого сухой кровью треугольника и начал вливать в Бэт одно зелье за другим. – Выпей укрепляющее. Немедленно! -      Ага… – осоловело кивнул я, пытаясь сфокусировать на нём взгляд. -      Правую руку вперёд и на двадцать градусов вправо. Оно там, – подсказал мне Джон. Я тупо последовал его указанию и наткнулся на прохладный фиал. Поднеся его к глазам, я увидел этикетку, подписанную изящным почерком на французском языке. Это было одно из тех зелий, которые присылала мне Джейн в июне. Надо же, я тогда не все выпил! -      Ты нарочно? -      Они хорошие. Пей. -      Слушай, Бэт надо убирать отсюда. -      Зачем? – удивился Джон, хоть ненадолго выходя из служебного режима. -      Ей нужны лекарства и присмотр на время восстановления. Я понятия не имею, будут ли отец и Элиза поить Бэт зельями, которые я оставлю, или же сольют их в унитаз и начнут пичкать сестру витаминами и ибупрофеном. К тому же, Бэт лучше вывести из зоны досягаемости, раз уж кто-то решил её проклясть. -      Не просто кто-то, а её парень. Твоя сестра случайно выяснила, что он оказался магом, разозлилась, нахамила ему и отвесила пощёчину. Первое пятно появилось именно на правой ладони, – пояснил мне Джон, сумевший вытянуть правду из Колина и Элизы. -      Идиотка… – вздохнул я. – Привыкла к тому, что я не кусаюсь, и решила, что все маги такие! -      Я сообщу об этом преступлении в аврорат. Проклятие было далеко не шуточным, злоумышленник должен быть наказан. -      Как будто кого-то будет интересовать судьба сквибки! Вы просто замнёте это дело, как всегда! – не вытерпев, вмешалась моя старшая сестричка. -      И часто «заминались» совершённые в отношении вас преступления? – холодно спросил Джон. Элиза не ответила. – Собери вещи сестры. Она здесь не останется. -      Куда вы собираетесь её забрать?! -      В приют для сквибов. Там её приведут в порядок. -      Нет! -      Твоего мнения никто не спрашивает, – прохрипел я. Мордредово проклятие выпило из меня все силы, пока я уничтожал его, даже зелье Джейн не помогло. Джон с укоризной посмотрел на меня, а потом призвал патронуса. Белоснежный лебедь уселся на грудь Бэт и внимательно посмотрел на моего друга разумным взглядом. -      Мадам, через пятнадцать минут я доставлю вам двоих пострадавших. Первый – сквиб, женщина, тридцать три года, кома после снятия темномагического проклятия. Второй – маг с признаками истощения второй степени. Приготовьте кофе. Аврор Долиш. -      Я отправлюсь с вами! – тут же заявила Элиза, когда лебедь улетел. -      Нет, – коротко ответил Джон. – Собирай вещи Беатрисы. Я не собираюсь опаздывать из-за твоей медлительности. -      Гилдерой… – подал наконец голос отец. Я повернулся к нему и попытался соединить двух Колинов в одного. Надо же, он назвал меня полным именем! Свершилось чудо, и сорока лет не прошло. – Спасибо. -      Пожалуйста, – кивнул я. – В следующий раз сообщайте о подобном сразу. Мне не доставляет удовольствия зазря проливать свою кровь. Она мне самому нужна. -      Как ты узнал, как надо лечить Бэт? Ты же охотник, а не врач. То есть, не колдомедик! -      Наблюдал за матерью, когда она так же лечила Элизу, – я ткнул пальцем в сестру. – Мне было двенадцать лет, но я всё хорошо запомнил. Счастье, что дело происходило летом, я был дома и ничего не пропустил. -      Врёшь! Она бы никогда… -      Какой бы сукой не была наша мать, – сказал я, перебивая сестру, – но она не имела права оставить без помощи своего ребёнка, даже если не любила его. Это закон магии, его нельзя нарушать. -      Но я не помню ничего подобного. -      Конечно, не помнишь. Ты ведь тогда сбежала к своим друзьям в соседний город, а там вы решили подшутить над забавным старичком, который ходил по улице в женской сорочке и резиновых сапогах, выгуливая жабу в аквариуме. Мать нашла тебя в вашем притоне, вылечила, и принесла в детское отделение Королевского лазарета Лестера. Тебе сказали, что ты отправилась дешёвым пойлом, которое вы покупали у цыган на окраине города. -      Рой. Ты можешь встать? – Джон решил прекратить наши милые беседы о прошлом. -      Конечно! – я оперся руками на пол, сконцентрировался и осторожно поднялся на ноги. Меня зашатало, повело в сторону, но я смог удержать равновесие. – Так, мне нужен кофе, тоники и тональный крем. Кажется, я опять похож на инфери! -      Одолжишь всё у Джейн. Нам пора. Мне ещё протокол и копию разрешения надо в аврорат забросить, чтобы никто к тебе не подкопался. -      Пусть только попробуют, – я подхватил полупустой мешок, закинул в него измазанный в крови нож и начал очищать комнату от следов колдовства. Даже паркет восстановил. – Я тогда про них книгу напишу. Эротическую. В двух томах! -      А я думал, что после Франции тебя хватит на три! – заметил Джон, забирая у Элизы спортивную сумку с вещами Бэт. Забросив её на плечо, он подхватил на руки мою сестру, закутанную в чистую простынь, и приготовился аппарировать. Я не мог оставить последнее слово не за собой! -      Цензура, дорогой мой, цензура. Если бы не она, то я мог бы написать и четыре…       Мы аппарировали во внутренний дворик приюта, предназначенный для встречи тех гостей, которые не хотели попадаться на глаза постояльцам. Как бы аристократы не воротили нос от «Золотой Астры», но почти в каждой семье имелся «позор рода» в лице сквиба или мага-слабосилка, которого по ряду причин не было возможности изгнать или спрятать. Магические силы могли не проявляться до одиннадцати лет, это не было такой уж редкостью, и мало какая чистокровная сволочь была способна хладнокровно избавиться от своего ребёнка, которого холила и лелеяла с рождения до момента возможного поступления в Хогвартс. Вот и попадали к Джейн такие «тайные» члены благородных семейств, которые брали себе фальшивые имена и потихоньку пытались прижиться в среде себе подобных. Да, их можно было обучать на дому, но… частные учителя стоили дорого, очень дорого, а не все чистокровные семьи могли похвастаться богатством Малфоев или, хотя бы, Розье. Многие из них, растратив состояние или прогорев после падения Неназываемого, жили ничем не лучше тех же Уизли. Джейн действительно знала, что делала, когда решила открыть филиал своего французского заведения на английской земле.       Нас встречали сама Джейн и два пожилых колдомедика в бледно-жёлтых мантиях, демонстрирующих их принадлежность к лекарской братии. Никто не задавал лишних вопросов, не изображал удивление или ненужный интерес. Моя фальшивая тётушка сумела найти настоящих профессионалов, которых волновало только их целительское дело, а всё остальное, если не относилось к нему, было им глубоко не интересно! Бэт размеcтили в одиночной палате и вокруг неё тут же возник серо-голубой кокон поддерживающих чар, отслеживающих малейшее изменение в её состоянии. Меня опросили, досконально выясняя все особенности проклятия, сроки его влияния и способы снятия. Неодобрительно поморщившись из-за утерянного времени, лекари тут же начали обсуждать способы наиболее действенного лечения, и мы с Джоном стали не нужны этим достойным джентльменам. Попрощавшись с ними, мы отправились в кабинет Джейн. Мой друг мог через него попасть в аврорат, а я – отсидеться в тишине, с кофе и тониками. -      Значит, Бэт повторила судьбу Элизы, – проговорила Джейн, когда я пересказал ей события ночи и раннего утра. – Неужели у девочки так плохо с чувством самосохранения? Ладно, Элиза – она была подростком, но Бэт уже тридцать три года, пора бы уже научиться пользоваться мозгами! -      А ты ведь знала, – проговорил я, смешивая в чашке кофе и тоник. – Не удивлюсь, если ты наблюдала за моей маман в тот момент, когда она скрепя сердце спасала своё «неудачное отродье». -      Конечно, – не стала спорить Джейн. Она вела разговор со мной, перебирая какие-то бумаги, и они, судя по всему, интересовали её больше, чем неурядицы в моей семье. – Твоя мать имела полное право на применение Права Крови, но мне было бы очень интересно узнать, откуда ей стало известно заклинание с нехорошим названием «Голодный червь». Оно опасно, Гилдерой. В случае неудачи ты рисковал свалиться с истощением, убив собственную сестру. Представляешь себе последствия? -      Естественно. Но я прекрасно справился со своей задачей. Впрочем, как и всегда… Есть ещё тоник? У меня презентация через полтора часа, а мне ещё надо переодеться и успокоить Натана. И пудра есть какая-нибудь? – я с сомнением посмотрел на своё отражение в кофейной ложке. -      Я не пользуюсь ею. Что-что, а приводить себя в порядок я научилась даже с тем минимумом магии, который мне доступен. Позволишь помочь? – спросила она, внимательно глядя на меня. После той злополучной встречи в аврорате отношение Джейн ко мне изменилось. Она на самом деле проявляла внимание и заботу, раз в неделю присылала письма на континент, а на открытии приюта держалась за меня так крепко, словно боялась выпустить из рук. Чувство вины – прекрасная вещь! Мне даже начинало нравиться. -      Только не морок. Его я в состоянии и сам наложить, но он может не сработать при использовании колдокамер. -      Я бы не стала предлагать ненадёжный способ маскировки, – проговорила она, поднимаясь из-за стола. Джен подошла ко мне, шурша юбками по ковру, и присела на подлокотник кресла, в мягких объятиях которого я изображал дохлую жабу, готовую к разделке на ингредиенты. – Обещаю не причинять вреда, – произнесла она, осторожно поднося к моему лицу руки. Я кивнул, позволяя ей ко мне прикоснуться. Было даже интересно, к чему это приведёт! Тонкие пальцы огладили мои щёки, скользнули по губам, прошлись по спинке носа и легли на лоб. Ладони Джейн дарили приятную прохладу, от них пахло цветами и бумагой, самыми лучшими запахами. Не хватало ещё кофе, но это было недостижимой мечтой. – Ну вот, ты снова похож на себя самого! -      Благодарю. Теперь у меня есть шанс не запороть собственную презентацию. -      Как идут продажи? -      Не очень, но оно и неудивительно. Маги консервативны, мои первые книги вообще раскупались из рук вон плохо! Новинки вызывают опасения, а не интерес. Мы специально дали читателям два дня, чтобы они успели ознакомиться с содержанием, прежде чем устроить встречу в магазине у Натана! Однако, несмотря ни на что, я всё равно напишу продолжение. -      Потому что твоя история понравилась аврору Долишу? – проницательно улыбнулась Джейн. Я сощурился. -      Кажется, кто-то начал слишком хорошо меня понимать. Пора становиться более непредсказуемым! Может, мне перекрасить волосы или подстричься? -      Даже не смей! – испугалась она. – Срезать такое сокровище – грех перед магией! Ты правильно сделал, что решил увеличить длину. Тебя ведь ещё никто не видел в таком виде? -      На островах – никто. Я вернулся только вчера, с кем бы я успел встретиться?! -      Тогда готовься к тому, что тебя попытаются разорвать сегодня на клочки в порыве обожания. Ты даже не представляешь себе, насколько хорош. Тебя будет сегодня охранять аврор Долиш? -      Естественно. -      Тогда я спокойна. Ему можно доверить не только Гарри Поттера, но и тебя. -      Его зовут Генри, Джейн. Не ошибись, когда увидишься с ним. Не стоит огорчать моего юного друга.       Я не врал ни Джейн, ни Гарри, когда объяснялся с ним в Больничном крыле. Он действительно стал им для меня – другом, которому можно доверять. Тревожила ли меня вероятность того, что всё полетит к чертям, когда Гарри узнает о том, что наша встреча в Лондоне была подстроена? Нет. Потому что если до полосы препятствия в подземелье Хогвартсе между нами ещё существовали какие-то опасения и недосказанность, то после неё они пропали напрочь. К тому же, наше с Джоном решение идти своим, пусть и параллельным дядюшке курсом означало, что я принял сторону Гарри, а значит поставил его выше возможной выгоды и целостности собственной шкуры. Этот ребёнок был чудом – нервным, вспыльчивым, слишком искренним, беспардонным, но таким живым и настоящим, что мне на самом деле хотелось спасти его не ради безопасности Британии, а ради него самого.       Даже дурацкая поездка в Уэльс, придуманная в порыве отчаяния, оказалась неплохой затеей и мне даже немного стало грустно, когда она закончилась. Мы провели неделю в пути по местам юности Генриха Пятого – облазили от фундамента до крыши замок Монмут в его магической, скрытой от магглов части, побывали в Шрусбери, где кумир Гарри схлопотал стрелу в лицо, побывали у всех известных и не разрушенных замков, которые принц в юности брал штурмом, а напоследок отметились в Аберстуите, который последним сдался Генриху при подавлении уэльских мятежей. Гарри провёл весь день, изучая магическую секцию Национальной библиотеки и едва не довёл до нервного приступа пожилую смотрительницу своей любознательностью. Точнее тем, по отношению к кому он её проявлял. Азенкурского Палача в Уэльсе считали вторым Мордредом, а Гарри Поттер, опознанный в процессе заполнения формуляра, оказался горячим поклонником человека, посадившего на цепь Красного Дракона. Старушка-волшебница нервничала, переживала, но потом сдалась под силой обаяния Гарри и признала, что Генрих был не так уж плох.        За время этой поездки Джон улыбался чаще, чем за несколько предыдущих лет и мы специально не поднимали никаких важных тем – катались по дорогам и полям, так как зачарованный лучшими специалистами «Астон Мартин» стал круче самого современного внедорожника, пару раз ночевали на природе и постоянно пытались оттащить пацана от холодных и не очень чистых рек, в которые он норовил залезть и поплавать. Это была чудесная неделя, и даже изредка замечаемые нами «охранники» из Отдела Тайн, специально попадающиеся нам на глаза, не смогли испортить её. Наоборот – их присутствие означало, что мы можем расслабиться и позволить то же самое ребёнку, пережившему за один год столько невзгод, сколько выпадало не каждому взрослому магу.       Домой Гарри вернулся счастливым донельзя и морально готовым к возвращению в Хогвартс. Это было самым главным – он не мог не посещать школу, но если бы она стала для него тюрьмой, то это могло бы заставить его пойти по стопам Маркуса и стать сущим бедствием для Флинтов и подарком для ждущего его ошибок паука. Кстати, про тюрьмы… Дядюшка предпринял три попытки организовать своё посещение Азкабана, и ему каждый раз отказывали по дурацким, явно надуманным причинам. Нынешний начальник тюрьмы был гриффиндорцем старой школы, и никто из нас не сомневался в том, что причину его отказов надо искать в директорском кабинете Хогвартса.       Старая сука начинала уже бесить своей наглостью и умением выворачиваться из самых патовых ситуаций! Не знаю, какой длины была та лапша, что он навесил на уши Попечительскому совету, но его оставили в должности, попеняв за неосмотрительность. Разумеется, были и те, кто выступал резко против того, чтобы Дамблдор остался на посту директора, но их оказалось меньшинство – Малфой, Нотт и, как ни странно, Августа Лонгботтом, стали единственными, кто вздумал противиться нашему Светочу. Остальные промолчали. Да ещё Вальтеоф Данбар выразил своё резкое «Фи», после чего потребовал провести ревизию школьной библиотеки, привести её в порядок после того, как там хозяйничала «сумасшедшая» ведьма и заявил, что если к декабрю Дамблдор не решит вопрос с оставшимися пустыми должностями, то он сам приведёт нужных людей, назначит арендную плату за те земли, которые использует школа, да ещё и установит их втрое выше рыночных. Он имел на это право. Мне даже было любопытно, как наш добряк выкрутится, ведь ему не хватало сразу трёх человека - библиотекаря, преподавателя ЗОТИ и… завхоза. Филч всё-таки решил покинуть школу ради прекрасных глаз Джейн и тех перспектив, что сулил приют. Он согласился ненадолго вернуться в Хогвартс, чтобы передать дела преемнику, когда тот найдётся, но его до сих пор не было и замок стоял без внимания ворчливого сквиба.       До начала учебного года оставалось шесть дней…       Встреча шла, как по маслу – поклонницы меня любили, обожали, расспрашивали и, получив удовлетворяющие ответы, отправлялись покупать книгу. Те, кто уже сделал это, задавали вопросы о сюжете, которые лишь постёгивал интерес более осторожных читательниц, и галлеоны один за другим падали в кассовый ящик Натана. Тот то и дело возносил мольбы Моргане и распечатывал новую упаковку с логотипом издательства. К концу второго часа нашего мероприятия у него наконец перестали трястись руки и пропала испарина со лба. Джон всё это время стоял чуть в стороне алым соляным столпом и многим шкодникам, которые пытались продемонстрировать своему бывшему преподавателю свои магические навыки, хватало одного его взгляда, чтобы одуматься и убраться прочь.       В половину третьего в магазинчик вошли те, кого я особенно ждал – статная женщина в скромном светлом платье и двое подростков. Один был похож на тролля, другой же на низзла, унюхавшего валериановое масло. Гарри поначалу растерялся, увидев такую толпу народа, и предпочёл сперва заняться выбором учебников для второго курса. Голос Маркуса, советующего ему, какое издание брать, а какое нет, был слышен даже через женский гомон. Наконец, Гарри набрал учебники, прихватил вдвое больше книг «для себя» и передал их цветущему от счастья Натану. Как же, в один день у него случились и моя презентация, и явление самого Поттера! Впрочем, профессионализм не позволял ему выделять мальчика из числа обычных покупателей, и он ограничился чуть более широкой улыбкой, чем обычно. Оплатив покупки, Гарри отдельно приобрёл ещё и мою книгу, после чего отошёл в сторону и начал нервно поглядывать в сторону входа. К моему удивлению, подобную нервозность проявлял и Маркус. Доротея, изучавшая сборник хозяйственных заклинаний, лишь прятала понимающую улыбку. Вскоре появились причины мальчишеской нервозности: стройненькая, одетая в яркое и максимально пристойное платье девочка-подросток, а с ней – кудлатый рыжий барашек в демонстративно традиционном шотландском наряде. Пенелопа и Фэй тоже решили почтить меня своим вниманием в этот день. И если бы только они!       Не успели дети радостно поприветствовать друг друга, как явился лорд Малфой с сыном и это уже начало меня напрягать. Дети – это понятно. Но зачем здесь нужен был сиятельный Люциус, который при виде толпы истекающих восторгом женщин едва не начал плеваться через левое плечо, мне было абсолютно не ясно. Судя по тому, как напрягся Джон, его тоже насторожило появление главы Попечительского совета. -      Пропустите пожалуйста. Извините! У вас красивая шляпка, мне жаль, что я отдавил вам ногу. Ой, я такой неуклюжий, когда вижу столько красивых тётенек! Можно пройти? У меня низзл дома не кормленный, мне побыстрее надо. Спасибо-спасибо, я вам так благодарен… – Гарри, немного неуклюже расточая комплименты и при этом проявляя чудеса наглости, начал протискиваться ко мне сквозь толпу поклонниц. Вслед за ним, как утята за мамой-уткой, шествовала половина моих штрафников. -      Мистер Локхарт, вы извините, что мы вас от таких красивых тётенек отвлекаем, у нас там просто родители беспокоятся, а нам вот позарез надо! Подпишите, пожалуйста, а то, когда мы вас ещё увидим, – заявил паршивец, протягивая мне книгу. – Вы сейчас опять куда-то охотиться убежите, и всё, пиши-пропало. В прошлом году с вами хоть в школе увидеться можно было, но вам же контракт почему-то продлевать не стали, и теперь нам какое-нибудь чучело подсунут, которое даже со школьным полтергейстом справиться не сможет.       Я с восторгом посмотрел на эту маленькую хитрую заразу. Нашёл-таки способ прилюдно поднагадить Светочу. Интересно, а у кого это он научился так невинно хлопать ресницами? Кажется, я начал плохо влиять на ребёнка! -      Разумеется, Генри, – кивнул я, принимая у него книгу. - Буду только рад. -      А уж мы-то как, специально ведь вашего возвращения ждали. Вы такой красивый себе хвостик во Франции отрастили! Маркус, а мне пойдёт, если я тоже волосы длинные носить стану? -      Генри, блин… – привычно простонал тот, слушая умилительное оханье окружавших нас дам. От патоки у меня самого свело дёсны, но мальчишка был хорош. Интересно, он сам догадался под конец нашего разговора увести его в сторону от Хогвартса, или его надоумил кое-кто рыжий и очень умный? Я покосился на Фэй. Веснушчатая зараза сияла довольством. Ну, с таким другом Гарри никогда и нигде не пропадёт, она научит его, как искренностью и правдой добиваться любых целей.       Фотограф щёлкал камерой, как ошалелый, оттёртый в сторону репортёр пытался пробиться к нам, чтобы задать хотя бы парочку вопросов неуловимому для журналистов Поттеру, но Маркус, следящий за ситуацией, вовремя оттащил мальчика в сторону, поближе к Джону. Подходить к Долишу репортёр не рискнул и с досады едва не начал грызть свой блокнот. К моему удивлению, за автографом подошёл даже Драко Малфой, причём сгрузил мне три книги, а не одну. -      Для Винса с Грэгом. Их не отпустили, – тихо пояснил он. Надо же, и лорд Малфой не был против того, чтоб его сын прилюдно брал автограф у писаки-наёмника? А нет, лорд Малфой был занят – ругался с каким-то рыжим недоразумением в безвкусном пиджаке, вокруг которого толпились такие же рыжие плохо одетые дети, большая часть которых была мне хорошо знакома. Ну, кроме девчонки, восторженно таращившейся то на меня, то на Гарри, занятого тем, что внимательно вслушивался в чужую перебранку. Слова новые учил, что ли? Впрочем, это странное столкновение двух чистокровных олухов не переросло ни во что серьёзное. Джон умудрился мгновенно преодолеть расстояние, разделявшее его и спорщиков, после чего безапелляционно заявил: -      Покиньте магазин. Немедленно. -      Вы не имеете права выгонять меня! – тут же напустился на него глава семейства Уизли. -      Вы нарушаете общественное спокойствие. Оба, – мой друг бестрепетно посмотрел на Малфоя. Тот удивлённо вскинул бровь, потом припомнил ту стопку штрафов, которые Джон за прошедший год выписал Нотту, и хмыкнул. -      Всё стережёте, аврор Долиш? Цепь на шею не давит? -      Покиньте магазин. Немедленно, – повторил тот, но в его тоне, вроде бы таком же бесстрастном, как и раньше, зазвучал металл. -      Папа, давай завтра зайдём, когда тут такой толпы не будет, или по совиной почте закажем! Пойдём, ну! – испуганно проговорила рыжая девочка в старомодном платье, которую явно пугал аврор. -      Послушай дочь, Артур. Иногда благоразумие стоит нескольких кнатов за доставку. Ты ведь потянешь такую непосильную сумму? – с презрительной иронией спросил Люциус Малфой, причём так громко, что услышали все. -      Мордред! – зашипел Драко, который по-прежнему стоял рядом со мной, прижимая к себе подписанные книги. – Ну, зачем papa нарывается?! -      Интересный вопрос, – ответил я ему и, подхватив со стола одну из книг, направился в сторону обоих провокаторов. Если Малфою-старшему требовался скандал, то я должен был сделать всё, чтобы он его не получил. Хотя бы потому, что Натан уже готовился упасть под стойку от страха, а я не собирался терпеть, когда кто-то хотел навредить моем лучшему распространителю. -      Господа, прошу меня извинить. Здесь действительно слишком людно. Издержки открытых продаж, что поделать! Мисс, прошу вас принять это в качестве извинения за то, что я не продумал все нюансы сегодняшней встречи с читателями. Мне очень жаль, – я протянул девочке книгу и она тут же вцепилась в неё своими жадными ручонками. Малфой явно собирался проехаться по поводу того, что книга досталась семейству Уизли бесплатно, но я вовремя перебил его. – Лорд Малфой, рад новой встрече с вами. Благодарю за оказанное мне в мае доверие. -      Я не ожидал от вас меньшего. Не после… известных событий, – процедил тот, переводя взгляд с меня на Драко, который уже успел протолкаться обратно и занять место рядом с отцом. Я воспользовался шансом и сделал жест рукой, намекая Артуру Уизли, чтобы тот поскорее покинул магазин. Он его демонстративно не заметил. А вот Люциус – да! – В отличие от некоторых, я дорожу своим сыном и не собираюсь трусливо прощать ошибки администрации Хогвартса, которые могли привести к его гибели!       Артур странно дёрнулся, замер, а затем к нему шагнул Джон и что-то прошептал на ухо. Старший Уизли побледнел, схватил разом всех своих детей и живо вымелся наружу.        На полу остался лежать потрёпанный ежедневник в чёрной кожаной обложке. -      Какая досада… Мистер Блоттс, положите эту вещь в ящик для потерянных вещей, думаю, хозяева попозже вернуться за ней, – проговорил я, передавая Натану ежедневник. Тот кивнул, бросил его в ящик под кассой и умоляюще покосился на толпу волшебниц, раздосадованных тем, что я исчез из-за стола. Ну-да, ну-да. Сначала игра на публику, всё остальное потом. -      Прошу на выход, – раздался за спиной голос Джона, когда я пробирался обратно к своему месту. – Не стоит устраивать прилюдное сведение счётов. -      А вы обнаглели, аврор! – с потрясающей смесью взаимоисключающих эмоций в виде презрения и уважения, протянул Малфой. Видимо, ему давно никто не напоминал о том, что чистокровным дозволено далеко не всё. -      Выход прямо перед вами, Ваша Светлость. Через три секунды вам его укажет бланк штрафа за неподобающее поведение. Думаю, лорд Нотт сможет подсказать вам сроки его уплаты и размер пени за просрочку.              Моя предательская Фортуна, которая начала мне гадить ещё ночью, решила, что она недостаточно хорошо постаралась, и под конец дня выкинула фортель, который едва не стоил мне появления первых седых волос. А ведь серебро с золотом смотрится так безвкусно… Когда до конца встречи с читателями оставалось всего двадцать минут, к репортёру, недовольному тем, что день прошёл-таки без эксцессов и он не смог раздобыть ни одного «жареного» факта, подбежал какой-то серый и невзрачный человечек, сунул ему записочку и удрал. Судя по взгляду Джона, он очень хорошо запомнил его… Репортёр глянул в записку, расцвёл, и начал что-то строчить в своём блокноте. -      Мистер Локхарт, простите, разрешите задать вам несколько вопросов! – тут же заявил неуёмный питомец Стокворта. В этом году ему пришлось обойтись без прямого интервью – памятуя о прошлогоднем фиаско, главред «Пророка» сам настоял на том, чтобы его репортёры довольствовались записью вопросов читателей и моими ответами на них. Несмотря на хороший обливиэйт, Стокворт всё ещё испытывал страх по отношению ко мне, и этого хватало, чтобы он вёл себя разумно и не нарывался. Его сотрудник, видимо, тоже нуждался в некоторой прочистке мозгов… -      Кажется, вы получили достаточно материала для статьи. Простите, но у меня и так осталось мало времени, я должен уделить внимание своим дорогим поклонницам! -      Но это напрямую касается ваше книги! – оскалился тот. – Ваша главная героиня, по сути, является неким отображением всем известной Джейн Равиаль, и подобный комплимент в сторону этой достойной женщины никого не удивил. Но позвольте уточнить – что в образе созданной вами Мэри Макалистер принадлежит мадам Равиаль, а что – вашей сестре, Беатрисе Локхарт?       В повисшей тишине было слышно, как надрывно стонет Натан. -      Я не имею дурной привычке обсуждать кого-либо за спиной, в особенности – женщин, – невозмутимо ответил я. Кажется, того невзрачного человечка я видел пару раз в Министерстве, когда заполнял декларации на ввоз ингредиентов. Что ж, Скримджеру придётся ответить за этот просчёт! -      Но вы уже сделали это сами, создав героиню с чертами слабой волшебницы или же… сквибки! – не унимался репортёр.       Натан попытался спрятаться в ящик для потерянных вещей… -      Мистер Локхарт, это правда? – тут же загомонили тупоголовые курицы. -      Вы поэтому поддерживали создание приюта для сквибов? -      А сколько вашей сестре лет? Она замужем?! -      Если уж зашла речь про образы и референсы, то объектом моего вдохновения является Сюзанна Друри, ирландская художница, жившая в восемнадцатом веке. Она действительно была слабой волшебницей, не училась в Хогвартсе, но её талант нашёл воплощение в живописи и вы наверняка видели её гравюры, изображающие Дамбу Гигантов в графстве Антрим. Я преклоняюсь перед творцами, перед теми, кто выбрал своей стезёй созидание, и в своей книге я не только описал приключения молодой волшебницы, попавшей в круговорот тайн и интриг древнего семейства, но и выразил уважение всем тем, кто способствует развитию искусств. Живопись, или же музыка, как в случае моей героини, учительницы игре на скрипке, поэзия, – я демонстративно прокрутил в пальцах пышное перо карминового цвета с белой опушкой, – всё это есть проявления чистоты человеческой души, о которой мы мило побеседовали с вашим коллегой год назад. -      Раз уж речь зашла об искусствах, я не могу не задать вам следующий вопрос! Вы целый год преподавали Защиту от Тёмных Искусств в Хогвартсе, а значит неплохо разбираетесь в них. Как вы смотрите на проблемы применения находящегося под негласным запретом Права Крови, которое…       Репортёр рухнул, как подкошенный. Дамы взвизгнули и шарахнулись к стеллажам с книгами, едва не повалив их. -      Провокация, нечестная конкуренция и разглашение информации, защищённой авторским правом, – громко объявил Джон. Я целую секунду потратил на то, чтобы осознать его подсказку, а потом демонстративно сломал перо и отбросил его в сторону. -      Нет, ну это уже ни в какие рамки не лезет – разглашать детали сюжета второй книги, когда первая только-только поступила в продажу! И как только пронюхали?! -      То есть, вы собираетесь писать продолжение? – тут же воскликнула дама в такой высокой шляпе, что она начинала напоминать средневековый колпак. – А я-то думала, почему так странно завершилась линия Мэри и мистера Норта! И куда делась старая скрипка с чердака… -      Я тоже это заметила. А во второй книге вы раскроете интригу с письмами Анны Стюарт? Неужели милый Джейкоб – это её сын-маг, который не мог по закону унаследовать престол, и поэтому был сослан в семью Виллерсов? -      О, Мерлин! А может, это сама Мэри?! -      Тогда бы она не жила в семье какого-то часовщика! Нет, это точно Джейкоб! Бедный мальчик…       Читательницы начали обсуждать сюжет, строить догадки и тыкать друг другу под нос раскрытыми в нужных местах книгами. Я выдохнул. Из-под стойки выглянул трясущийся Натан. Джону было всё это побоку – он вызывал подмогу для транспортировки репортёра в аврорат и попутно держал за шкирку пытавшегося удрать фотографа. Придётся опять навестить Стокворта… -      Почему я не могу прожить ни одного месяца без попыток выбить из-под меня кресло?! – вопил дядюшка, бегая вдоль окна. Его можно было понять – экстренное расследование двух странных инцидентов дало поразительные результаты, которыми он впечатлился настолько, что едва не впал в панику. – Мне что, по примеру Руфуса пора устроить тотальную чистку среди глав отделов и департаментов Министерства?! -      И не забудьте про уборщиков, – напомнил ему Джон. Корнелиус со злостью саданул кулаком по стене, а жмущаяся в уголке Долорес Амбридж зашлась плачем. Она уже двадцать минут ревела, и было с чего! Тот невзрачный, серенький маг, который передал репортёру записку, оказался её отцом. Почти всю жизнь он проработал уборщиком в Министерстве, а когда дела нашей жабки пошли в гору, то она попросила Орфорда Амбриджа выйти на досрочную пенсию, чтобы он не портил ей имидж. Однако старику стало скучно сидеть дома и он вернулся на работу, устроившись на этот раз уборщиком в аврорат, подальше от доченьки. Старый дурак, оказывается, уже как четыре года совал нос в те документы, которые только попадались ему на глаза, и сливал информацию журналистам за малую долю. Большая его не интересовала – Орфорд шпионил исключительно из любви к искусству. Ну, и от скуки. Думаю, теперь он надолго забудет о ней! -      Интересно, сколько всего интересного успел узнать Стокворт? И только ли он – у главреда «Пророка» есть связи со всеми мало-мальски значимыми персонами Магической Британии, – я меланхолично прокрутил в пальцах обломок пера, которое забрал из магазина Натана. Когда мы с Джоном покидали его, хозяин книжного магазина пил третий флакон успокоительного зелья и обещал добиться запрета на присутствие журналистов в следующем году. Его право. -      Информация о твоей сестре не просочится наружу, можешь не беспокоиться, – заверил меня Корнелиус. – Во всяком случае, больше той, что уже успел разболтать репортёр. Кстати, как она? -      Не знаю, я ещё не навещал её. Вот, как раз собирался проведать свою дорогую Бэт, а тут такая досадная задержка.       Долорес зарыдала ещё громче. Я попытался взять себя в руки и не сорваться на неё. Да, Амбридж допустила досадный промах, но имелась ли в этом вина нашей жабки? Обязана ли она была следить за каждым шагом Орфорда? Долорес пропадала на работе, в этом году дядюшка провёл изъятие трёх детей из утративших доверие семейств и Амбридж работала на износ, пытаясь справиться с навалившимися на неё делами. Тут ещё Хогвартс с его беспорядками, приют, за которым она тоже должна была наблюдать, как за условным образовательным учреждением… Кажется, она начала жить в Министерстве, забыв о своём розовом кукольном домике. -      Успокойтесь, Долорес. Вас конкретно никто не винит. Не думаю, что данный инцидент скажется на вашей карьере, – я выразительно посмотрел на дядю. Тот согласно кивнул. Амбридж была полезна, он не собирался избавляться от неё из-за опосредованного промаха. А вот тех авроров из следственной группы, которые имели привычку оставлять важные документы на столах, ждала явная головомойка. Собственно, Скримджер этим сейчас и занимался. -      Спасибо, мистер Локхарт, – проквакала Долорес, отчаянно гундося и пряча взгляд. – Мне стоило уделять больше времени отцу, так бы я могла узнать о том, что он вернулся на работу, но я была уверена в том, что он понимает, насколько важна моя карьера! Мой брат – сквиб, отец – крайне слабый волшебник без связей и денег, у меня почти не было шансов подняться выше клерка в Секторе патентов на волшебные шутки! А теперь… -      А теперь вы продолжите работать на благо нашей общины, и даже думать не смейте подавать в отставку. Я доволен вашей работой, Долорес, но моё отношение к вам не будет распространено на Орфорда Амбриджа, – жёстко заявил дядя. – Я не потерплю шпионажа в Министерстве! Ваш брат-сквиб общался с отцом? -      Да. -      Завтра я не хочу видеть вас на рабочем месте, Долорес. -      Я понимаю, министр… -      Нет, не понимаете! Завтра у вас выходной с сохранением оплаты. Выспитесь, свяжитесь со своим братом и объясните ему серьёзность происходящего! Если ваш отец передавал сведения журналистам ради горячих статеек, то это одно, но если выяснится, что он работал ещё с кем-то, кто имеет политические вес и влияние, то ваш брат может оказаться в зоне риска из-за того, что мы раскрыли личность шпиона. К вам самой будет приставлена охрана. Рекомендую воспользоваться возникшей возможностью и отправить вашего брата хотя бы на месяц в «Золотую Астру». Пусть отсидится в безопасном месте, а заодно проникнется нашей новой политикой. Ну, и красотой этого места, – к моему удивлению, Корнелиус как-то странно смутился. Неужели его настолько поразило декольте Джейн и её умение разбираться в бухгалтерских документах?       Хлопнула дверь. В кабинет Фаджа вошёл Скримджер, нервно дёрнул шеей, будто уже ощущал на ней новую петлю очередных неприятностей, а затем шваркнул на стол папку с документами. -      Мы в дерьме? - жалобно спросил дядя. -      Мы в дерьме. -      По уши? -      По ноздри! – рявкнул Скримджер. – Мисс Амбридж, попрошу на выход, дальнейшее вас не касается.       Долорес вымелась из кабинета так быстро, будто воспользовалась краткой аппарацией. Мне даже стало жалко её! Чуть-чуть… -      Сначала, по твоей сестре, Локхарт. Её дело – банальная случайность. Тот недоумок, который проклял её, уже оштрафован и отправился на три месяца в Азкабан. К сожалению, это максимальное наказание за подобное преступление. -      Так быстро?! – поразился я. -      Мне удалось инициировать срочное заседание суда в малом составе, без привлечения нашего символа милосердия, так что никто не гундел про всепрощение и вторые шансы, – признался дядя. – Это было меньшее, что я мог сделать! -      Спасибо за твою доброту, – меланхолично произнёс я, продолжая разглядывать пушистый обломок. -      Теперь, что касается нашей новой проблемы – Орфорд Амбридж сливал информацию не только сотрудникам «Пророка», но и регулярно встречался с людьми, служащими Селвинам, Роули и Трэверсам! -      Какие знакомые фамилии! Все чистокровные, и все – мои давние противники, громче всех выступавшие против моего избрания и открытия приюта! И как только папаша Долорес додумался сотрудничать с теми, кто ненавидит сквибов?! -      Деньги не пахнут. Это раз. Два – он тебя, Корнелиус, терпеть не может и считает самым худшим и продажным министром за всю историю Англии. Как не подгадить такой тряпке в котелке? -      Но-но-но! Котелок не трогать! – тут же взвился Фадж. – Это последнее, что осталось для меня святым в этой жизни! Так, пришла пора переходить к более жёстким мерам по отношению к моим дорогим конкурентам. Долиш, Рой – свободны. Станет что-то известно – присылайте сову Руфусу, я в ближайшие дни буду занят. Пришла пора ласкового, даже нежного закручивания гаек. -      Уже известно, – заявил Джон. Корнелиус побледнел и схватился за святое место. – Лорд Малфой пытался спровоцировать драку в магазине, во время презентации. Демонстративно, нагло и в нарушение всех известных правил приличия. Причиной мог послужить обыск в мэноре лорда, которого смог недавно добиться мистер Уизли. -      А каким образом начальник Сектора борьбы с незаконным использованием изобретений магглов мог инициировать обыск у Малфоя? – поразился я, вынырнув из своей хандры. – Он что, всерьёз подозревал его в зачаровании тостеров, магнитофонов и телефонных аппаратов?! Так и представляю себе сиятельного Люциуса, использующего утюжок для волос с магической защитой от перегрева.       Дядя сердито зыркнул на меня и начал нервно отстукивать мотив гимна Британии. -      Зачем Малфою это понадобилось? Он не побоялся стать участником скандала всего лишь для того, чтобы выставить своего оппонента истеричкой и дураком? Мелко. Тут что-то другое… Ничего, докопаемся! Вы двое – по домам, Руфус – зови Грэя, Орфорда надо будет допросить особыми способами, – велел Корнелиус. – И ещё, Рой. Хотя бы недельку посиди дома! Мне не нравится то, что происходит вокруг нас. Директор попритих, так другие поганцы головы подняли! -      Что ж, займусь перестройкой гардеробной комнаты, – решил я, выкинул обломок пера в самоочищающуюся урну и направился к двери. – До встречи, господа, и весёлой вам ночи. -      К Мордреду! – рявкнули в голос оба.       Я переборщил с пожеланиями – весёлым выдался весь год. И не только у них…