Клинок и перо

      Когда в пятницу за ужином сова принесла мне приглашение в один из лучших театров Лондона, я был одновременно и озадачен, и немного выбит из колеи. До меня не сразу дошло, что таким образом самый таинственный из «тройки злодеев» желает выйти со мной на связь. Я мысленно перебрал десятки и сотни вариантов того, что могло ожидать меня в театре, но мои выдумки оказались слишком далеки от реальности. И меньше всего я мог ожидать, что Главный Невыразимец явится под обороткой, маскируясь под статную и крайне привлекательную женщину, никак не похожую на тощего и загадочного главу Отдела Тайн. Но дядя хотел отчёт. Дяде было важно узнать, как обстоят дела в школе и что такое странное я делаю с учениками, ведь слухи о моих зверствах дошли даже до него! Передавать информацию совиной почтой было слишком неосмотрительно, поэтому был выбран иной способ, куда более элегантный!       Именно по этой причине мы со сменившим личину Грэем и сидели в частной ложе театра «Колизей», представляя из себя моложавую кокетку и решившего развлечься за чужой счёт прожигателя жизни. С учётом того, что это было далеко не первое моё посещение «Колизея» в подобной роли, я мог только поаплодировать уровню осведомлённости Грэя и его находчивости. Действительно – зачем прятаться по тёмным углам, если можно обсудить всё явно, на глазах у всех, и при этом не вызывания ни малейшего подозрения?! К тому же, я мог насладиться что представлением, разворачивающимся на сцене, что превосходным вином, которым Грэй счёл нужным скрасить наше вынужденное свидание. Заодно было чем промочить горло во время долгого и обстоятельного доклада. -       Знания учеников находятся не выше удовлетворительного уровня. Кое-как тянут Флитвик, Синистра, Спраут и Макгонагалл, но и они в основном стараются для учеников своих факультетов, ну, кроме Синистры – она учит всех студентов со всей возможной самоотдачей, но астрономия – не тот предмет, который можно назвать жизненно важным. Из всех остальных только один Флитвик раз в неделю устраивает дополнительные занятия для желающих углубить своё знание чар, но на большее его не хватает, – разумеется, я не мог не отметить заслуги моего дорогого Декана. – Другие преподаватели основных предметов не делают даже этого. Помимо своих прямых обязанностей, на них навешана куча дополнительных - Макгонагалл занимается всей бумажной работой, а Спраут выращивает в теплицах необходимые для школы лекарственные травы и постоянно пропадает на грядках, так как далеко не всё можно доверить студентам. Снейп иногда помогает в Больничном крыле, снабжая зельями мадам Помфри, но делает он это спорадически и только в случае крайней нужды. Кроме того, преподаватели заняты ночными дежурствами по школе, что также сказывается на их состоянии и готовности к ведению уроков. -       А как обстоят дела с рунами и нумерологией? – с ноткой заинтересованности спросил меня Грэй, щуря подведённые чёрной краской глаза. Да уж, внешность он себе выбрал более чем примечательную! -       Ничего не могу сказать ни о предметах, ни о преподавательницах, которые их ведут, но на них ходит ещё меньше народу, чем было в моё время. -      Уход за магическими существами? -      Сильванус Кеттлберн не живёт в школе и попадается на глаза лишь ученикам, которые выбрали его предмет в качестве профильного. Ну, может, ещё леснику и директору, за общим же столом Кеттлберн не появляется и еду ему носят домовые эльфы. -      Какой интересный персонаж! А что вы можете сказать об обстановке в школе в общем? -      В общем в Хогвартсе наблюдаются распад и деградация. Пустых классов прибавилось, в коридорах холодно, Запретный коридор постоянно подвергается набегам любопытных студентов, пытающихся узнать, что же страшное и тайное там сокрыто. Они огребают наказания, отработки, но, так как никаких преград для несанкционированного проникновения не установлено, то дети продолжают совать свой туда, куда не надо. Моё мнение по поводу питания школьников вас вряд ли заинтересует, я слишком пристрастен и могу два часа плеваться из-за слишком жирной и тяжёлой пищи. По Маггловедению и вовсе нет преподавателя – директор, переведя Квиррела на другую должность, не озаботился найти ему замену. Ну, а с ЗОТИ, Историей, Прорицаниями и Зельеварением всё настолько плохо, что для их характеристики у меня не хватает цензурных слов, придётся переходить на площадную брань! -       Не стоит, – отмахнулась прекрасная дама в пышном бордовом платье и укороченной мантии, одетая по моде середины прошлого века. Она поднесла к глазам лорнет и целых десять минут изучала сцену, на которой разворачивалось балетное действо, повествующее об истории Ромео и Джульетты. Я терпеливо ждал, радуясь передышке… Мистер Грэй был не тем человеком, чьё пристальное внимание хотелось терпеть дольше положенного и я был доволен хотя бы тем, что его взгляд в данным момент бы направлен не на меня!       Наконец, Грэй прекратил изучать зал через зачарованные стёкла, выискивая возможных магов-шпионов, и спросил у меня: -       Как вам статья о вашем назначении? -       Передайте мою признательностью Фаджу – это был очень изящный выпад! Могу я узнать причину появления подобной «дымовой завесы»? Ведь дело не только в экстренной аппарации и том, что многим посторонним магам стало известно о возможности проникнуть за щиты Хогвартса? -       Конечно, нет. Наш министр смотрит куда глубже. Если вы не заметили, Локхарт, то закон о вмешательстве министерства в дела семьи до сих пор не был принят и обнародован. Фадж подготавливает почву и выжидает того момента, когда общественность будет наиболее готова к его появлению. Дело осложняется тем, что родственники Лайзы Турпин – одной из изъятых сирот – оказались людьми упёртыми и жадными. Они попытались обойти взятые с них клятвы и теперь находятся в Мунго, колдомедики уже почти месяц бьются за их никчёмные жизни. Если они умрут, то в их смерти обвинят министерство и Фаджа лично, и к всеобщему осуждению с радостью присоединится один аристократический род, имеющий достаточно власти для того, чтобы пошатнуть кресло под нашим дорогим Корнелиусом, – Грэй печально вздохнул, прикрыл фальшивое лицо веером и пояснил мне: – Опекуны мисс Турпин имели право распоряжаться её собственностью, а по наследству девочке досталась земля, соседствующая с угодьями того самого аристократического рода. Вот вы бы отказались за сходную цену прирастить свои владения землями, богатыми магическими растениями и минералами? По оценке моего Отдела, реальная стоимость наследственных территорий превышает триста пятьдесят тысяч галлеонов. Опекуны мисс Турпин были готовы продать их за сто двадцать тысяч. Представляете, какую выгодную сделку мы сорвали, лишив этих достойных людей опекунских прав? Так что Фадж сейчас лавирует и пляшет, как канатоходец над толпой голодных йети! Ему надо отвлечь внимание публики, оплевать соперников, поддержать соратников… Газетный пассаж – всего лишь намёк на то, как наглы аристократы и как нестабильна обстановка в Хогвартсе. Бедные дети, кто позаботится о них? Когда эти мысли улягутся в головах наших граждан, когда слухи о том, что вы, пусть и третируя, пусть и перегибая палку, но тренируете и учите детей, дойдут даже до самых тупых обывателей, то наш министр и выдаст на газетном блюдечке с чернильной каёмочкой закон о сиротах. Раньше - нельзя. Граждане должны успеть устояться в своих соображениях о том, что полная автономия опасна. -       Ну да – Леди следит за нами, Министерство – за Хогвартсом. Круговая порука и братская поддержка, как ни крути. Если бы эта поддержка ещё не имела такие отвратительные формы! – я досадливо отвернулся и заметил, что некоторые зрители косятся на нашу с Грэем ложу. Пришлось спешно отыгрывать галантность. – Не желаете ли шампанского, мадам? -       Не откажусь, – ответил Грэй и его личина изобразила подобие кокетства. Да уж, подобным эмоциям ему ещё предстояло научиться. Или вспомнить. Я передал замаскированному Главе Отдела Тайн бокал и он, глядя на искрящийся напиток, произнёс совсем не то, что я ожидал: – Гилдерой, запомните одно мудрое высказывание лучшего из Учителей – если рука не ранена, то можно нести яд в этой руке. Он не повредит не имеющему ран. Но в случае, если ладонь покрыта ранами… После войны Гриндевальда наша кожа была разорвана, террор Неназываемого и почти состоявшаяся гражданская война рассекли мясо до костей. И теперь яд недоверия, страха, неразумных попыток что-то изменить лишь бы поменять хоть что-то или же желание застыть в стагнации, отказываясь высунуть нос за пределы Косой Аллеи, превращают нашу общину в подобие свежего трупа, восставшего со смертного одра по вине некроманта-недоучки. Выглядит ещё приемлемо, пятен гнили не видно, но жизни нет и смысла в существовании тоже. -       Я откровенно пытаюсь вас не понять, мистер Грэй. Пожалуйста, не продолжайте! -       А я продолжу, потому что вы должны понять, Гилдерой - злу не подвержен тот, кто сам не творит его. Разумеется, речь идёт не о физической оболочке, а о духовной, столь важной для мага. Так вот - духовная составляющая нашей общины вся покрыта язвами! И вы в силах помочь нам исправить это. -       Я не подписывался помогать всей Магической Британии, – тихо пробормотал я. -       Нет, вы сделали это уже два раза и будете делать дальше, Гилдерой, – тонко улыбнулась коварная су... женщина. То есть Грэй. – Нашу мать-Англию грызёт чудовище, спасите её. Будь на вашем месте обычный охотник, я бы не стал самолично встречаться с ним или распинаться, пытаясь донести мудрость прошедших веков. Я бы использовал его и выбросил, как и положено поступать с отслужившими своё одноразовыми вещами. Но вы – нечто большее, чем обычный наёмник. -       Благодарю за комплимент. И за сравнение с использованным презервативом – тоже! - с самой милой улыбкой произнёс я, продолжая изображать свою заинтересованность в своей спутнице. На нас смотрели. Кажется, один раз я даже заметил вспышку колдокамеры. -       Нет-нет, Гилдерой. Вы намного полезней и лучше маггловского куска резины. Делайте своё дело, наблюдайте, вскрывайте нарывы и позвольте выйти наружу той грязи, что копится в них, – Грэй, приняв слишком близко к сердцу роль соблазнительницы, кокетливо шлёпнул меня веером по плечу. – Вы находитесь в Хогвартсе не только для того, чтобы следить и доносить. Ваше присутствие – это вызов для общественности, для преподавателей и для учеников. Они должны начать думать, глядя на вас. -       Пока что они по большей части равнодушны. Моё назначение не вызывало у них почти никаких вопросов. С другой стороны, это могло быть вызвано обстоятельствами моего прибытия – я не был представлен ни преподавателям, ни ученикам. Просто появился в школе и сразу взялся за дело, совсем как в злаполучный Самхейн! -       Какой моветон... Но вы не расстраивайтесь, на самом деле вся наша маленькая община кипит от такой потрясающей новости! Впрочем, этого мы и добивались. Зря, что ли, ваш достойный дядюшка крутился волчком между Дамблдором и Малфоем, устраивая ваше назначение в Хогвартс на максимально выгодных условиях и выставляя это решение их личной заслугой? Теперь никто не может понять, как именно вы пролезли в Хогвартс и шишки домыслов падают с сосен сомнений на все головы подряд, без разбора! -       Надо будет подарить Корнелиусу на Йольские праздники шест и страховочный трос, раз уж ему приходится заниматься акробатикой, – фыркнул я. – Впрочем, сделать это я смогу, только когда выберусь из школы. Так когда Квиррел сможет приступить к своим обязанностям? Мне нужно свободное время, да и читать теорию ЗОТИ детям – не моё призвание! -       Никогда, – неприятно рассмеялся Грэй. Интонации невыразимца в исполнении пышногрудой красотки звучали неестественно и жутко. – Он признался, что готов на всё, лишь бы мы не возвращали его в Хогвартс. -       Этот недоумок так боится директора? -       Помилуйте, Локхарт! При чём тут директор? Квиррела пугают дети! Так что придётся вам в одиночку тянуть преподавательскую лямку – иных кандидатур ни у нас, ни у директора, нет! -       Вы озверели? – я посмотрел на матрону, как на боггарта. Может, Квиррел потому и запросил политическое убежище в отделе тайн, что согласно учебной программе мне уже завтра следовало начать учить третьекурсников борьбе с этой милой зверушкой. Ну, в чувстве самосохранения ему не откажешь, Грэй куда милее того, что могут напридумывать дети. – Вы предлагаете мне провести в школе целый год, полноценно заменяя Квиррела до самых экзаменов и не имея возможности взять прибыльный контракт, а не грошовую мелочёвку, выбраться на волю или даже сходить в «Хэрродс» за новой рубашкой?! -       У вас есть целых шесть часов в неделю на личную жизнь. Пользуйтесь ими в своё удовольствие. Например, сегодня вы получали это самое удовольствие в компании мадам Равиаль, наперсницы вашей матери, которая с самого детства была вам вместо заботливой и нежной тётушки. Кстати, не откажите и мне в толике радости, прокатившись со мной по вечернему Лондону! Экипаж ждёт нас у входа…       Экипажем оказалась карета – изящная, не слишком броская, но зато зачарованная на самоходность, благодаря чему не было нужды ни в лошадях, ни в кучере. Вещь дорогая, статусная и очень редкая! Кажется, Грэй решил до конца отыгрывать роль эстетствующей богачки, развлекающей своего молодого спутника. Ну, или наречённого племянника, если я правильно понял маскировочное уточнение. Я с подозрением посмотрел на карету, загнал в тёмные уголки памяти несколько не самых лучших воспоминаний, связанных с времяпрепровождением в подобных колымагах, и распахнул дверь, услужливо пропуская «даму» вперёд. Впрочем, войти следом мне помешал ступор, охвативший меня при виде пассажира, уже сидевшего внутри. -       Джон… – еле слышно прошептал я, глядя на кривоватую усмешку моего друга, которого, видно, не cмог оставить равнодушным наш с Грэем дуэт.       Я тут же заскочил внутрь, захлопнул дверь, и карета тронулась с места, лавируя между автомобилями и иногда просачиваясь через крайне узкие расстояния, разделявшие их – вечерние пробки в Лондоне могли стать прекрасной аллюзией на очередной круг ада! К счастью, магия могла позволить нам не обращать на это внимание. -       Джон, как же я рад тебя видеть! – я тут же обнял его, крепко стискивая в своих объятиях. – У тебя всё в порядке? Кажется, ты слегка осунулся… Ты не забываешь обедать? -       Люччи обосновалась в моей квартире и терроризирует своей заботой, особенно подсунутой под нос едой. Сова и вовсе превратилась в пушистый шар и скоро не сможет летать. Это ведь ты велел домовушке присматривать за мной? -       А то! -       Ну, вы общайтесь, – проговорил Грэй, начиная раздеваться, – а мне пора готовиться к переходу в привычный вид. Хоть наша разработка усовершенствованного оборотного и действует четыре часа, процесс трансформации от этого своих свойств не меняет. Надеюсь, вас не смутит внешняя сторона данного действа! -       Мистер Грэй, вы прекрасно знаете, что мы видели и не такое… – отмахнулся я, нисколько не обращая внимания на голую женщину, которая вот-вот должна была превратиться в главу Отдела Тайн. В ответ Грэй только скабрезно хмыкнул, избавляясь от пышных кружевных панталон и накинул на себя просторную мантию-балахон с глубоким капюшоном, скрывая лицо обворожительной красотки, черты которого уже начали плавно течь и изменяться. Как же, позволил бы он нам увидеть свой собственный облик! Да и не было мне дела до рожи главного невыразимца! Зачем он мне, если есть дела поважнее?! Грэй это и сам прекрасно понимал, поэтому, приняв свой настоящий, то есть никому не известный вид, он приоткрыл маленькое окошко на дверце кареты и юрко вылез через него на крышу, нимало не заботясь о том, что мимо нас на бешеной скорости проносятся автомобили, кривые деревья редких скверов и сверкающие рекламой здания из стекла и бетона.       Итак, глава Отдела Тайн дал нам с Джоном время для общения, наградив тем самым за лояльность и послушание, словно дал имбирный пряник хорошим деткам. Что ж, как бы не протестовали мои гордость и себялюбие, отказываться от пряника я не собирался. -       Джон, ты бы знал, в какой клоаке я оказался! – затараторил я, жалуясь Джону на жизнь. – Единственная радость – наш маленький, непонятый однокурсниками рыцарь – он так забавно пытается копировать тебя и хмурить брови, когда ему что-то кажется неправильным или несправедливым! Я так и вижу тебя в повадках Гарри! Если бы не он, я бы начал выть на луну и пить абсент. А ведь это первый шаг к декадентству и чёрным сюртукам, но мне так сильно не идёт этот мрачный цвет, что я борюсь с печалью из последних сил! Кстати, про чёрное – у меня ведь, в довесок ко всем проблемам, есть ещё и Снейп. -       А что – Снейп? -       Такая же высокомерная озлобленная скотина, как и раньше. При виде него меня так и тянет проверить дату в календаре, потому что мне кажется, что я вернулся в прошлое и на дворе семьдесят седьмой год! Единственная разница между Снейпом прошлым и нынешним – новые мантии и морщины, а так он всё тот же слизеринец, безответно влюблённый в свою гриффиндорскую недостижимую мечту. Этот болван и раньше не знал, куда приткнуться, метался как вымазанный в угле снитч, а теперь и вовсе старательно отыгрывает роль, слова которой не знает, а учить – не хочет. Преподаватель он ужасный, как декан проявить себя не имеет возможности, потому что слизеринцы ему не доверяют, а он их терпеть не может! И как директор мог заменить Слагхорна на это упивающееся собственной желчью создание?! -       Если найти ответ хотя бы на три вопроса, начинающихся со слов «Как директор Хогвартса мог…?», то вселенная рухнет и солнце погаснет. Это же Верховный Чародей – у него извилины не просто кривые, а вывернутые, – хмыкнул Джон, глядя на меня с ироничной снисходительностью. -       Наглость у него вывернута! Ну, хватит о нём. Расскажи, как у тебя дела? Как дежурства? Скримджер перестал зверствовать? -       Только начал. Гоняет меня в патрули по самым захудалым окраинам, пытаясь вызнать, что происходит вдали от Лондона, или загоняет в Лютный. Тамошние ублюдки меня уже скоро начнут принимать за обязательную часть пейзажа, вроде кривого фонаря или обклеенной объявлениями стены. -       Мордред! – ахнул я. – Почему он так несправедлив к тебе?! -       Скримджер прячет меня от пристального внимания тех, кто заинтересовался мною после нашего вторжения в Хогвартс. К тому же, граф Данбар запросил сведения обо мне. Официально... -       Ожидаемо, – скривился я. – Гарри дружит с его дочкой, а ты имеешь на мальчика большое влияние. Владетельный граф трясётся над своей младшей малышкой как дядюшка Фадж над годовым бюджетом – не дай Мордред кто криво глянет или ущипнёт за бочок. А ведь ребёнка, в отличие от статей расходов, так просто не перепишешь! -       Кстати про детей… Я тут газеты почитал, людей на улице послушал, с парнями в служебной раздевалке поговорил, – Джон покосился на меня и с искренним сочувствием спросил: – Ты что, решил перековать студентов Хогвартса в новое пополнение для своей гильдии? Не выйдет, они же по большей части все увальни и лентяи! -       Я решил научить их хоть чему-то кроме плетения косичек из чеснока! Ну, а заодно слегка подтянуть теорию. Эти молодые пустоголовые личинки магов даже понятия не имели, какого лысого низзла Тёмные Искусства так называются. Все семь курсов четырёх факультетов! -       Рой, не перегибай палку. Ты – паяц и дурак в кружевах и яркой мантии, а не… -       А ещё я охотник, – напомнил я, беря Джона за руку. – Я знаю, как надо убивать нечисть, нежить и прочую дрянь, и как защищаться от неё. Ещё я писатель и умею владеть словом. Если я не буду демонстрировать эти свои навыки и познания, то меня станут называть лжецом и мошенником, Джон. Этого я не могу допустить. Поэтому на уроках я учу, а в перерывах вздыхаю над ужасным кроем мантий Макгонагалл, отвешиваю комплименты прочим дамам и треплю нервы Снейпу. Он терпеть не может меня, Гарри и всё, что имеет цвет более яркий, чем мазок сажи на пыльной стене. Маркус, когда рассказывал о своём декане, многое преуменьшил. Снейп занимается полнейшим беспределом, он яростно стравливает факультеты, оскорбляет учеников, перекладывает ответственность с одних студентов на других и едва ли не плюёт в лица преподавателям. Такое ощущение, что он внаглую нарывается на взбучку, лишение премии или даже увольнение, но никто не собирается идти ему навстречу. Он словно проверяет всех на прочность, пытаясь выяснить границы своей вседозволенности, одновременно с этим демонстрируя всем своё особое положение. За прошедшую неделю Снейп четыре раза оскорбил Декана. Флитвик только скалит зубы, он не опустится до мелких пакостей в ответ, но я знаю, что при первом же удобном случае он отомстит, и отомстит страшно. Декан может ждать удобного случая очень долго, терпеливостью Флитвик пошёл в свою зеленокожую родню, но однажды он дождётся своего шанса! Пока что Филиус ограничивается справедливостью, как средством воздаяния и, можешь мне поверить, полугоблина слизеринцы уважают куда больше, чем Снейпа. -       А что Спраут? – напрягся Джон. Пусть Хаффлпафф и не стал для него домом, но декана барсуков он уважал и ценил. Она-то, в отличие от других преподавателей, всегда старалась ему помочь. Проблема была в том, что Джон об этой помощи редко когда просил. Он даже виду не подавал, что у него есть какие-то проблемы... -       Спраут заведует теплицами – у Снейпа хватает мозгов не ссорится с той, кто поставляет ему ингредиенты для зелий. -       Мрак и ползучий ужас! Школа превратилась в банку с пауками! А ты влетел туда, как весенняя бабочка. Тебя сожрут. -       Подавятся. Я ядовитый – знаешь же, сколько тоников мне приходится пить! – отмахнулся я. – Лучше подумай о том, что ты подаришь на Йоль нашему малолетнему любителю истории. И Маркусу. Кажется, он слегка ревнует. -       Чё?! -       Метла через плечо! Парню тоже нужен старший товарищ, вот и всё. Так что готовься. В случае необходимости – обращайся к Люччи. И не забудь напомнить Флинтам, чтобы они оформили официальный запрос на приезд Гарри к ним на каникулы. Сдаётся мне, его могут попытаться оставить в школе чисто из вредности. -       Да? – Джон нахмурился. – Я им такую вредность устрою… -       Большую, чем взлом щитов Хогвартса и устранение одержимого маггловеда? Вряд ли! Кстати, Гарри ознакомился с легендой о Минотавре, впечатлился и, кажется, готов возвести тебя на пьедестал личного божества. Или он уже это сделал? В общем, мальчишка впечатлён и, как я понимаю, наши премудрые начальники тоже. Они не пытались узнать у тебя, где ты добыл «Голос Тесея»? -       Спрашивали. Скримджер до-о-олго со мной беседовал, желая понять, где я добыл реликтовый артефакт, использование которого было последний раз отмечено в эпоху римских завоеваний Британии. -       И?! -       И я сказал правду! – ухмыльнулся мой друг. – Что купил его на барахолке за пятнадцать кнатов ещё во время обучения на аврорских курсах! Не подкопаются… Сам знаешь, какие сокровища порой можно найти у старьёвщика! Мало ли, у каких мародёров тот блестяшку прикупил… -       О, да… – я довольно потёр руки, вспоминая, как мы с Джоном давным-давно передавали друг другу полезные артефакты или важные данные. Я маскировался под торговца подержанными безделушками на какой-нибудь ярмарке, а Джон в качестве ответной любезности писал мне зашифрованные послания. Благодаря этому он был снабжён лучшей защитой, какую только мне, начинающему охотнику, удавалось добыть или получить в качестве оплаты, в ответ же я узнавал, к кому из таможенников или регистраторов можно обратиться по поводу незаконной, но крайне нужной контрабанды. Мы оба оставались «чисты», и оба были в выгоде. Как и Мунго, как и производители артефактов, не имеющие прямого выхода на Косую Алею, или лекари, состоящие в Гильдии, но не привязанные ни к кому контрактом или иными обязательствами. Фадж был прав – монополия замшелых хмырей душила и убивала нас посильнее изоляции!       Что же касается «Голоса Тесея»… Просто во время одной из первых охот мне посчастливилось наткнуться на логово скрытня, и я смог не только уйти живым, но и убить его. Мне повезло – тварь была старой и, несмотря на свою хитрость, растеряла былые силы и мощь. В придачу к новым дырам в своей драгоценной шкуре, испорченной броне и порванным сапогам, я получил гору выбеленных временем костей, обрывки штандартов римского легиона и… обе части древнего артефакта. «Голос Тесея»… Иногда прийти на помощь попавшему в беду товарищу означало сгинуть совместно и без надежды на достойное захоронение, так что я не стал порочить память о доблестных воинах. Тайна пропажи Девятого Легиона была раскрыта, но не обнародована.       Я сжёг могильник, упокоив души легионеров, и отправился к Корделии Пиппин – лечиться, отмываться и превращаться обратно в человека. А через несколько дней, когда я смог вернуться в строй, мне удалось с помощью проверенной схемы сбагрить Джону обе подвески в виде бычьих голов. Я просил его передать одну кому-то из коллег, да хоть старшине, который курировал его группу молодых новобранцев, едва закончивших курсы. Джон же пытался всучить одну из них мне обратно, чтобы он мог прийти ко мне на помощь в том случае, если я опять провалюсь в древний склеп, нарвусь на сошедшую с ума ведьму или поссорюсь с некромантом, наслаждающимся нарциссическим расстройством личности. Да, был в моей жизни и такой эпизод. В общем, мы старательно пытались облагодетельствовать друг друга и дело кончилось тем, что обе части «Голоса Тесея» так и остались лежать в Джоновом тайнике, ожидая своего часа. Час настал только с появлением в нашей жизни Мальчика-Который-Всё-Усложнил… -       Рой, я тут полистал письма Лили Поттер, которые ты передал меня, - начал Джон, отвлекая меня от воспоминаний о легионерах, - и нашёл одну странную нестыковку. -       Какую из? Я их штук пять обнаружил, и это я ещё письма бегло прочитал, без вникания в суть! -       Тебя не насторожило то, как Лили называла своего мужа? -       Нет. -       Если в самых первых посланиях она назвала его только Джеймсом, то затем Лили стала использовать более короткие, домашние версии имени: «Джим» и «Джимми». -       Я счёл это проявлением некоего недоверия к сестре и вынужденного официоза. -       Ну да, называть мужа полным именем это самое недоверие ей позволяло, а обсуждать некоторые сугубо женские вопросы – нет! Я столько нового узнал, кстати... -       Джон, я же сказал тебе, что просматривал письма не очень подробно. Мог упустить много чего важного! – повинился я. -       Ты мне для того их и передал, чтобы я изучил. Так вот – у меня сложилось впечатление, что в начале супружеской жизни Джеймс и Лили были не очень близки между собой, - проговорил Джон, и в его голосе мелькнул азарт взявшей след гончей. – И я стал читать их более пристально, уделяя внимание только этому вопросу. И нашёл ещё несколько любопытных моментов. -       Ну-ка, ну-ка! -      Во-первых, Лили писала сестре, что до сих пор не может найти общий язык со свекровью, а ведь это происходило уже через год после свадьбы. -       И что? Бывает! – я немного равнодушно пожал плечами. -       Да, свекрови часто недолюбливают невесток, но Лили, наоборот, жаловалась на то, что та слишком сильно опекает её, чрезмерно заботится и, сейчас дословно процитирую: «…дуется на Джеймса, превратно понимая наши взаимоотношения». -       Оп-па! То есть, Юфимия Поттер считала, что Джеймс чуть ли не заставил Лили выйти за него замуж? -       Семьдесят девятый год, магглорождённых убивают. Наверняка Юфимия, не раз слышавшая от сына рассказы о неуступчивой однокурснице, пришла к мнению, что тот решил обезопасить её с помощью брака, и девочке пришлось пожертвовать свободой ради сохранения собственной жизни. В магическом мире Лили никому не была нужна, а в обыденном стала бы лёгкой мишенью для Пожирателей. И она, и её семья. -       Но это не так! Я хорошо помню, как Джеймс ухаживал за своей будущей женой. Если в начале шестого курса она слала его Запретным лесом к кентаврам, то к середине седьмого уже открыто держалась с ним за ручки и бегала на свидания на Астрономическую башню! Да нет, не могла она притворяться! Это слишком продуманная и долгая игра, - я тут же поспешил обосновать свои соображения. – Если бы Лили хотела спастись в семье Поттеров и получить доступ к их деньгам и связам, тогда бы она не тянула до последнего, изображая недотрогу. Поломалась бы два месяца, а потом поспешила бы опутать Джеймса клятвами и обязательствами, а не растягивала бы романтический период на два старших курса. Да и ребёнок родился бы тогда намного раньше, а не через два года после выпуска. -       Я тоже так думаю, - согласился Джон. – Лили явно нравился Джеймс. Но, как ты знаешь, это не мешало ей отчитывать его за неразумные выходки или ругать, а один раз она даже прокляла его. -       Да? Не помню такого… -       Он провалил тесты по трансфигурации в середине седьмого курса. Мисс Эванс была в ярости, потому что это могло отразиться на результатах выпускного экзамена, а Джеймс, начиная с шестого курса откровенно симпатизировал службе в аврорате в качестве своего жизненного призвания. Плохие оценки могли бы поставить на этом жирный крест. -       Я, кажется, начинаю понимать… - в моей голове, привыкшей анализировать человеческие взаимоотношения и литературные интриги, начала складываться возможная картина отношений родителей Поттера. – Скорее всего, несмотря на симпатию друг к другу, поначалу Эванс и Поттер действовали скорее как соратники, чем как обыкновенные влюблённые друг в друга малолетки. А уже потом, с течением времени и под влиянием обстоятельств, их взаимоотношения стали более глубокими. Потому и ребёнок родился так поздно. -       Я тоже так решил. Но если об этом узнает Гарри, то он вряд ли поймёт всё правильно, не имея хоть какого-то жизненного опыта. -       Значит, письма Лили полежат у тебя курса до третьего, не меньше. Или даже до четвёртого, когда мальчик подрастёт, обожжётся пару раз и поймёт, что в отношениях между мужчиной и женщиной не бывает простоты книжных сказок! Что-то ещё обнаружил? -       Ага. Лили часто упоминала о визитах Блэка и Петтигрю, а вот Люпин, что странно, почти не заглядывал к ним в гости. И это несмотря на то, что я нашёл подтверждение твоих слов о том, что Джеймс хотел привлечь оборотня к партнёрскому сотрудничеству! Очень, очень странно. А ещё Лили убедила Флимонта заняться разработкой новой линии косметики, более современной, чем принятые у нас зелья и порошки. Они вдвоём даже успели что-то запатентовать, прежде чем Поттеры-младшие неожиданно съехали в Годрикову Лощину. -       Лили писала что-нибудь о причинах? -       Да, но я пока не всё понял и не всё нашёл. Много намёков и завуалированных моментов, они очень сбивают со следа. Если бы у нас имелись ответные письма Петуньи, то было бы намного легче сверять данные! – сокрушённо вздохнул Джон. -       Господа! –  прерывая наш разговор, в окно кареты наполовину влез мистер Грэй, причём сделал он это явно свесившись с крыши. – Мы почти приехали, пора расходиться. Не стоит нарушать допустимые временные промежутки. -       Уже?! -       Увы, я сам огорчён. Вы очень приятный собеседник, Гилдерой, а ваши с Джоном эманации очень благотворно влияют на моё очерствевшее сердце и не менее огрубевшую печень, полную желчи, но пора возвращаться к работе. И ещё… -       Мне уже страшно! -       Раз уж вы сами упомянули сегодня коридор на третьем этаже школы, посещение которого грозит страшной и неминуемой гибелью, то узнайте, что там скрыто и зачем директор озвучил данный факт перед толпой любопытных подростков прямо на праздничном пиру, при этом не удосужившись защитить его от случайного проникновения. Считайте это моей личной просьбой, Гилдерой. Дерзайте, мой друг… И не забудьте, что, когда вы встретите Мерлина – вы должны будете его убить.         Коаны Грэя уже начинали злить меня. Вот не мог он сказать напрямую, что имел в виду своей последней фразой? Почему я должен был встретить Мерлина? И Мерлина ли? И почему я должен был убить (в прямом или переносном смысле) живой символ высшего волшебства? Задумавшись над превратностями мышления главы Отдела Тайн, я не заметил, как добрался от Хогсмида до Хогвартса. Машинально очистив обувь от грязи и избавив мантию от следов мелкой ноябрьской мороси, я кивнул застывшему у стены Филчу и направился было к себе, готовить план занятий и выбирать камзол, но меня перехватили двое блюстителей чужой нравственности, неизвестно сколько времени просидевшие в засаде у входа. Они прекрасно смотрелись вместе - высокие, худые, затянутые в тёмные мантии, и со скорбно-негодующими выражениями чопорных лица. Два инквизитора, пришедших по душу еретика, не иначе! -       Мистер Локхарт! – оклик Макгонагалл вырвал меня из задумчивости. – Потрудитесь объяснить устроенное вами безобразие! -       Мадам? – удивился я и тут же принялся ощупывать свою одежду. Неужели я не заметил сбившееся жабо на рубашке или пропустил пуговицу на жилете? – То есть, профессор, что вас так встревожило? -       Где вы были?! -       В театре. Почему вас так это встревожило? -       Да как вы посмели… Вы – преподаватель Хогвартса, вы – лицо школы и должны сохранять в чистоте свой нравственный облик! Вечерние газеты уже разнесли весть о том, что вы сидели в отдельной ложе с какой-то престарелой… кокоткой! И оказывали ей недостойные знаки внимания! – Макгонагалл едва не швырнула в меня выпуском «Пророка», который по воскресеньям выходил два раза, имея практику в вечернем выпуске страдать склонностью к сплетням и пустопорожней болтовне. Читателям это нравилось, читатели любили сунуть нос под чужую мантию – посмотреть, понюхать и осудить. -       Боюсь, Минерва, что наш коллега, – выплюнул доселе молчавший Снейп, – до сих пор так и не понял, какую должность он занимает и какие обязательства на него возложены. Кажется, он решил подтвердить ту статью, обсуждение которой он совсем недавно превратил в балаган! -       Что же неприличного я совершил? – вполне искренне спросил я, по диагонали просматривая газетную заметку. Отдельная ложа… таинственная красотка… дорогой экипаж… уехали в неизвестном направлении… – Надо же! Никогда не думал, что кого-то может возмутить такая невинная вещь, как визит в театр в приятной компании. -       Вы преподаватель. Ваши «приятные компании» – позор для Хогвартса! -       Позвольте, профессор, но разве где-то записано, что преподаватель не может сходить в театр со старой знакомой? Я внимательно изучил подписанный мной контракт, а также должностные обязанности преподавателя. Я даже изучил Устав школы – нет ни слова о том, что я обязан проводить свой досуг исключительно определённым способом, забыв о личной жизни. -       Личная жизнь?! – вспыхнула Минерва, загораясь пламенем оскорблённой нравственности. – В школе ей нет места! -       К тому же, разве вы забыли о том, что играете роль страдальца, потерявшего возлюбленную? – вкрадчиво спросил Снейп, подходя ближе. – Или ваши откровения, проданные за немалую сумму, были всего лишь фикцией? -       О, Северус, – проникновенно прошептал я, – ты так заботлив. Ты помнишь о том, как мне больно! – я отбросил газету в сторону, ринулся к нему и облапал, тесно прижимаясь к мантии, пропахшей травами и какой-то горелой дрянью. Он настолько ошалел, что даже не обратил внимания на то, что я перешёл в общении с ним на фамильярное «тыканье». – Ты переживаешь за меня! Уж ты-то как никто другой можешь понять боль сердца, расколотого на части смертью драгоценной любви! О, Северус… -       Отцепитесь от меня! – вскричал он, стараясь избавиться от моих объятий, но не тут-то было! Во-первых, я был зол. Во-вторых, у него просто не было сил, чтобы перебороть меня. Долгое сидение в подземельях и отсутствие физического труда явно сказались на его возможностях, и поэтому у Снейпа не было ни шанса против меня. А в-третьих, я заметил стайку студентов, спешивших вернуться в общежития к комендантскому часу, и не мог не поиграть на публику хоть чуть-чуть. -       Ты понимаешь меня, мой собрат по несчастью! Мой товарищ на пути одиночества и страданий! Ты видишь этот мир таким же тусклым, как и я! О, как я был не прав, избрав в качестве духовника мадам Равиаль! Я должен был идти к тебе, припасть к твоей груди и возрыдать, избавляясь от мук и горечи своей опустевшей жизни! Ты бы утешил меня… О, да! Ты ведь утешишь меня? – прошептал я, глядя в искорёженное гневом и омерзением носастое лицо слизеринского декана. – Ты поможешь мне, Северу-у-ус? -       Гилдерой! – раздался за спиной голос декана. – Не стоит тискать профессора Снейпа – он взрывоопасен по воскресеньям. Отпусти его и подойди ко мне. В отличие от него я абсолютно безопасен в случае внезапных объятий. -       Флитвик, вы… вы… как вы можете?! -       Могу что, Минерва? – удивился тот и подошёл к нам, насмешливо глядя на эту комедию. – О, газета. Позвольте-ка… Надо же, ты побил мой рекорд, Гилдерой! Новость о тебе попала в газеты на полчаса быстрее, чем когда я посидел в ресторанчике со своим старым другом Андромахием, заскочившим в Англию на пару дней. До сих пор помню название той статейки: «Полукровки притягиваются! Что связывается полугоблина и полусатира?». Признаюсь, мне было довольно неловко смотреть потом Андромахию в глаза, он так переживал, так яростно бил копытом землю… Но тебя-то что так расстроило? Снова неудачный ракурс? По-моему, ты выглядишь очень достойно. Или же наша защитница нравственности опять решила устроить из частного случая всеобщее развлечение? – уже куда более холодно спросил Флитвик, окидывая Макгонагалл суровым взглядом, а заодно намекая ей на то, что она переходит границы прямо на глаза у ненужных свидетелей. К той группке студентов, что случайно застала нас в холле, прибавилось ещё человек пятьдесят наблюдателей. Кажется, я заметил блеск очков Гарри… -       Вы забываетесь, Локхарт! – процедил Снейп, снова пытаясь оторвать меня от себя. – Не смейте прикасаться ко мне! -       Поздно, я уже. -       Прекратите! -       Не могу. Я страдаю!   -       Страдайте где-нибудь подальше от меня! -       Это невозможно – я подписал контракт, и мы теперь будем вместе, Северус! Долгие, долгие месяцы… Ты, я и наша боль! -       Надеюсь, проклятая должность убьёт вас до того, как это сделаю я! – прорычал вконец взбешённый Снейп, попытался выхватить палочку, но его снова ждала неудача – я ещё крепче обнял его, заодно лишая возможности размахивать руками. -       Северус, как вы можете? -       Могу что, Минерва?! -       Ну-ну, Гилдерой, мой дорогой ученик, отпусти Северуса, – ласковым голосом, который совсем не вязался с зубастым оскалом, пропел Флитвик. – Он у нас мужчина суровый, к нежностям не привык, к помощи тоже… Слышал бы ты, как Северус обругал меня, когда я предложил молодому декану свои услуги в деле составления отчёта для Отдела образования! Я даже некоторые пассажи отдельно записал… -       Я не просил об этом! – тут же вскинулся Снейп и мне пришлось изображать рыдания, чтобы скрыть глумливое хихиканье. Моя дорогая боевая жабка дала мне четыре образца годовой отчётности, чтобы я в июне, после сдачи детьми экзаменов, мог за один вечер сделать то, на что у многих преподавателей уходило по несколько дней. И это ведь я был не деканом, а всего лишь учителем на замену. Представляю, как страдал Снейп, корпя над бумажками, но из ложной гордости отказываясь принимать помощь Флитвика. Зря он так, Декан о подобном не забывает. -       Ты так стоек, Северус! Как нерушимая скала посреди бушующего моря! Ты так мужественно выносишь все испытания, что посылает на тебя судьба! Смерть возлюбленной, поражение в войне, годовые отчёты… Я восхищён! О, теперь мне ясно, почему ты так холоден со мной! Твоё нежное сердце закрыто железными ставнями горя, чтобы ни один порыв ядовитого ветра отчаяния не смог достичь его… -       Гидерой, ты смущаешь и Северуса, он уже бледнее бедняги Бинса, и наших учеников. Которым, кстати, давно пора вернуться в свои гостиные. До отбоя осталось меньше десяти минут…       Заойкав и расстроенно забормотав, толпа студентов тут же разбежалась, спеша поделиться свежей сплетней с теми, кто в силу обстоятельств был лишён счастья узреть наши со Снейпом жаркие объятия! -       О, Декан! Лишь Северус понимает мои страда-а-а-ния! – провыл я, притираясь щекой к его мантии и едва не обдирая себе кожу. Он что, из чернового сукна их сам себе шьёт?! Швы кривые и грубые, как у маггловского хирурга-недоучки! -       Ты имеешь веду газетные сплетни? -       Это мелочь, декан! Мы делим боль угасшей любви, горечь потерянных возлюбленных! Мы – братья на пути одиночества. Мы так близки друг к другу, так едины… -       Я не хочу с вами единиться! – полузадушено воскликнул Снейп и предпринял очередную попытку избавиться от меня. Я позволил ему расцепить мои руки и грубый, жестокосердный зельевар кошачьим прыжком разорвал дистанцию между нами на добрых два метра. – Кому вообще это может прийти в голову подобная идея – утешать подобное ничтожество, как вы! Лишь вышедшая в тираж женщина полусвета, и без того лишённая стыда и разборчивости, могла проявить к вам хоть какое-то внимание и то я сомневаюсь, что она сделала это абсолютно бескорыстно, вопрос только в том, кто и кому платил! Бьюсь об заклад, что неизвестная ирландка скончалась не от ран, как вы изволили написать, а от вашей напыщенной глупости и безудержной разнузданности!       Не успевшие разбежаться дети прекрасно услышали пассаж Снейпа и только наличие сразу четырёх преподавателей – три из которых деканы, а один сволочь – не дали им выразить своё мнение о его словах. Ну, а ещё то, что до отбоя осталось уже пять минут. -       В газете написано, что в театре Гилдероя сопровождала мадам Равиаль… Кто это, не скажете? – нахмурился Флитвик, снова обращаясь к статье. -       Это старшая подруга моей матушки, которая всегда заботилась обо мне так, будто я был её родным племянником, – чуть плаксиво пояснил я, небрежно поправляя взъерошенные о Снейпа волосы. – Мы посетили с ней «Ромео и Джульетту», чья любовь была ещё более трагична, чем моя. Я так проникся… Мадам меня утешала! -       О, Мерлин, – вздохнул Флитвик. – Минерва, когда вы в следующий раз решите исполнить роль рачительной дуэньи, постарайтесь узнать все подробности произошедшего, прежде чем начнёте устраивать общественный скандал! Такое ощущение, будто вы напрочь забыли о том, что за стенами Хогвартса есть огромный мир, а преподаватели – не создания из гоблинской стали, которые должны вечно держать лицо и жить согласно выдуманным вами канонам морали. Закатить истерику по причине того, что кто-то посмел встретиться с роднёй! Пойдём, Гилдерой – у меня есть чудесная бутылочка медовухи, сваренной моим прапрадедом, я с удовольствием разопью её с тобой. Она согреет нас обоих. -       А Северус с нами пойдёт? -       Северусу надо подготовиться к практической контрольной у шестого курса Рэйвенкло. Ведь он должен будет быть наиболее объективным и честным при её проведении. Да, Северус? -       Да, профессор Флитвик, – процедил Снейп и, круто развернувшись, зашагал прочь. Мы тоже ушли, оставив в холле растерянную Макгонагалл, помятую газету и ошарашенного Филча, так и простоявшего всё время у стены безмолвным очевидцем моей трагикомедии.   -       Гилдерой, что ты творишь? – спросил Флитвик, пододвигая ко мне тарелку с мясными пирожками. -       Защищаюсь, – пояснил я, без малейшего страха выбирая наиболее поджаристый и сочный. О пристрастиях гоблинов ходили страшные слухи, о наклонностях полукровок слухи блуждали ещё более жуткие, но мне было откровенно плевать, чьё мясо содержалось в пирожках. Я такую дрянь жрал, что меня теперь не могла напугать даже копчёная печень оборотня. -       Понятно, – кивнул тот, принимая мою позицию. – Делай это чуть менее наиграно, Снейп может догадаться о том, что ты откровенно издеваешься над ним. У него крайне болезненное самолюбие. -       Я заметил – позволить себе подобное поведение может лишь человек, откровенно ненавидящий не только весь мир, но и себя самого. Себя даже больше! – я откусил едва ли не половину пирожка и усиленно заработал челюстями. Они были вкусными, свежими и прекрасно утоляли голод. – Благодарю за угощение, Декан. Я рад снова оказаться здесь! – я обвёл рукой маленькую гостиную в его покоях, заставленную книгами, рунными досками и низкой мебелью – как раз под рост полугоблина. Меня ничуть не смущала необходимость сидеть на стуле, предназначенном для ребёнка, а вот многие гости Флитвика пренебрежительно трансфигурировали его мебель под свой рост, выказывая тем ему крайнее неуважение! – Мне так не хватало бесед с вами. Кажется, только благодаря им я обрёл хотя бы толику серьёзности. -       Не потеряй её, Гилдерой. Снейп опасен. -       Сам по себе или тем, что ему потворствует протектор-директор? -       И тем, и другим, – вздохнул Флитвик и пододвинул ко мне кружку с медовухой. – Пей, тебе надо привести в порядок нервы. Ты всегда хорошо умел держать лицо и с годами твоё умение лишь возросло, но я удивлён тому, что после услышанного от Северуса ты не сбил его с ног если не заклинанием, то хотя бы ударом кулака. Он перешёл границы. -       Я применил куда более грозное оружие, Декан, – я едва удержался от того, чтобы облизать пальцы и потянулся за новым пирожком. Флитвик довольно осклабился – он ценил отсутствие предубеждений. -       Надеюсь, оно не ударит по тебе же. Как ты сам верно сказал – у Снейпа есть протекция. И покровитель. Директор не уволит тебя, не лишит школу преподавателя, но твоя репутация… Не говори мне, что она и без того сомнительна – даже её можно безвозвратно испортить. -       Именно. И поэтому я буду и дальше изображать фанфарона-страдальца. Мне же можно, я ведь Локхарт! Декан, налейте ещё! -       Ох, прости, не заметил, как у тебя опустела кружка! Скажи мне, Гилдерой… Мадам Равиаль ведь подтвердит, что была с тобой в театре? -       Конечно! – честно ответил я, нисколько не сомневаясь в возможностях главы Отдела Тайн. -       Тогда это действительно была глупейшая ошибка со стороны Минервы и Северуса! Признаться, я немного забеспокоился, когда увидел довольную улыбку Снейпа во время ужина, когда совы принесли вечерние газеты. К своему стыду, я не стал уделять время очередному выпуску сплетен, и это меня подвело. Мне было бы полезней ознакомиться со статьёй заранее, но я даже предположить не мог, что очередная заметка о тебе будет иметь подобное содержание. -       Поэтому вы тоже караулили меня? -       Я не мог поступить иначе. Меня всегда раздражало желание коллег сунуть нос в чужую личную жизнь. Однажды Минерва пыталась мне запретить участие в британском дуэльном соревновании, дескать это плохо соотносится с преподавательским обликом. Как же долго я от неё отбивался… Впрочем, нам предстоит сражение куда более тяжёлое. Завтра нас всех ждёт допрос директора, тебе придётся очень долго хлопать ресницами и стеснительно краснеть. -       Краснеть придётся не мне, – пообещал я, залпом опрокидывая в себя содержимое кружки. Эх, хороша гоблинская медовуха, как неразбавленный огонь из цветов и патоки! Как самая жаркая ночь… – Не я ведь назвал достойную женщину вышедшей в тираж кокоткой!       Мистер Грэй наверняка был бы оскорблён подобным эпитетом!         Завтрак в Большом Зале прошёл в тишине – выжидательной и настороженной. Благодаря ей я спокойно съел завтрак, побеседовал с Флитвиком и Синистрой о средневековой поэзии и отбыл в кабинет без малейших препятствий с чьей-либо стороны. Дамблдор молчал. Снейп кривился. Макгонагалл поджимала губы. Встретившийся мне в коридоре Филч смотрел с сочувствием, а его кошка даже мякнула мне что-то вслед, явно поддерживая перед встречей со студентами. Надо будет занести старику бутылку огневиски и рыбный пирог, уж от него-то я подобного не ожидал!       Как и всегда по понедельникам, первым уроком у меня стояли первокурсники Гриффиндора, и они меня не разочаровали. Дети отвлекались, нервничали и едва не прыгали на стульях, отказываясь писать лекцию по отталкивающим чарам. Даже Гарри нет-нет, но бросал на меня обеспокоенный взгляд. Наконец я не выдержал: -       Студенты, если вы все с утра стали жертвами очередной проказы идентичных Уизли с третьего курса, то я разрешаю вам покинуть класс с целью посещения уборных комнат. Если нет – продолжаем писать! Я и так сократил лекцию до краткой выжимки, чтобы не мучить вас писаниной. Найдите в себе хоть немного терпения и усидчивости! -       Профе… то есть, мистер Локхарт, – заговорил Дин Томас, – мы просто беспокоимся о вас. Старшие ребята сказали, что Макгонагалл хотела вас выгнать из школы за то, что вы посмели сходить в театр. Это правда? -       Не в театр, а в бордель! Ну, так Ли Джордан сказал, – пропищала Лаванда Браун. -       Дура! – тут же взвилась пушистая сверх обычного Грейнджер. – Если бы это было так, то мистера Локхарта уже бы уволили! Просто преподавателям нельзя покидать школу без разрешения директора, а…       Ну вот, началось. А я так и знал, что рано или поздно мне начнут припоминать все мои выходки. Бордель, надо же! И толпа репортёров вокруг кровати, чтобы никто ничего не упустил. Мордред, о чём только эти детишки думают?! -       Это не так, – флегматично произнёс я, оглядывая учеников. Пора прояснить некоторые вопросы, пока они ещё что-нибудь не придумали и не ухудшили ситуацию. Дети притихли и навострили ушки. – В свой выходной день преподавателям даётся временной промежуток в шесть часов на решение личных вопросов. Любых личных вопросов. У кого-то есть семьи, у кого-то – научная работа, кому-то нужно посетить банк или заказать новую мантию. Не все вопросы можно решить через каталог доставки, к сожалению. Также преподаватели могут посетить театр, ресторан, встретиться с друзьями или знакомыми, или просто прогуляться по Лондону, лесу Дин или по берегу безымянной речки в Шропшире. И им не требуется на это разрешение директора, просто считается хорошим тоном предупредить об отлучке, чтобы коллеги или студенты не разыскивала профессора по всей школе. Вот и всё! -       Тогда почему вам поставили в вину посещение театра?! – возмутилась Парвати Патил. – По школе ходят слухи о том, что из-за вчерашнего происшествия с вами могут разорвать контракт! Мы не хотим. Мы за неделю узнали по предмету больше, чем за два месяца обучения! Я приехала в Хогвартс учиться, а не терять время из-за перебирания крупы, сна под бубнёж призрака или постоянного лечения в Больничном крыле после очередного взрыва котла! -       Простите… – пробормотал Лонгботтом, пряча голову в плечи. -       Ты не при чём, Невилл! То есть при чём, но я бы тоже не смогла сварить что-то дельное, если бы меня постоянно третировал Снейп. -       Профессор Снейп! -       Да какой он профессор, если даже не позволил нам защитить себя от едких зелий?! -       О, теперь вы поняли, насколько это важно! – воскликнул Гарри и надулся. -       В общем, мы не хотим терять хорошего преподавателя! Я сверила ваши лекции с программой Отдела образования, которую добыл мой папа, – заявила Парвати, преспокойно сообщая о том, как посол Индии пользуется служебным положением. – Они соответствуют ей! Я поговорила со старшекурсниками и то, что вы им преподаёте, никак не расходится с программой. Хотя, практика у вас, конечно, своеобразная. Но это лучше заточки кольев, которую нам обещал Квиррел. Я хочу учиться у вас! -       Так что же вам мешает? Мисс Патил, пишите лекцию, набирайтесь знаний, а вопрос о моём увольнении из-за… Мордред, знать бы, из-за чего, будет решаться не мной и не вами! -       Снейп вас терпеть не может, – вякнул Уизли, насуплено глядя на меня исподлобья. – И я слышал, как Флинт утром говорил на лестнице Гарри… -       Я Генри! -       Неважно! В общем, Снейп вчера… -       Профессор Снейп! -       Да дайте мне договорить! – взорвался рыжий. – До садового гнома мне, Гарри-Генри-профессор-шмафессор… В общем, носатый злыдень сказал вчера своим слизням, чтобы они искали себе репетиторов по ЗОТИ. И ещё всякого про вас наговорил, нехорошего… -       И что? Снейп… Грэйнджер, молчи! Снейп каждый раз обещает сварить Невилла в котле, но он-то до сих пор цел! – возопил Финниган. -       Профессора не могут причинять вред ученикам. А друг другу – могут! И увольнение, вообще-то, не вред, а… -       Я не про это, а про то, что Снейп может только грозить и баллы снимать! -       И заставлять резать впрок флоббер-червей без всякой меры, – добавил Гарри. – Солит он их, что ли, и зимой ест? -       Мистер Локхарт, – прозвучал наконец голос разума в лице Фэй Данбар. – Мой отец не состоит в Попечительском совете, но имеет право голоса. Я уже написала ему письмо, да и газеты он получает, так что его мнение об этом событии точно будет однозначным. Он разумный человек и поэтому вопрос о расторжении контракта с вами можно считать несущественным. -       Я тоже папе написал, а он в Министерстве работает! – ревниво возмутился Уизли.       А вот это меня удивило. Этот-то с какой стати решил заступиться? Да и как мне мог помочь начальник Сектора по борьбе с незаконным использованием изобретений магглов? -       Благодарю за вашу защиту, – произнёс я, почему-то ощущая что-то вроде смущения, – но я искренне надеюсь на то, что это недоразумение так им и останется, и вмешательство ваших родителей не потребуется. А теперь давайте вернёмся к лекции. Чтобы мы смогли заняться практикой, нам придётся урезать её до тезисов, поэтому не будем тратить время зря.       Неделя! Мордред неблагой, всего одна неделя и дети готовы объединиться, лишь бы меня не выкинули из школы. Кажется, в своём докладе Грэю я занизил уровень беспорядка, царящего в школе, раз уж даже я оказался неплохим преподавателем, которого не хотят терять! -       Мистер Локхарт, а можно последний вопрос? – кокетливо спросила Браун. – А о каком взаимопонимании со Снейпом из-за погибших возлюбленных вы говорили? Я вчера сидела на лестнице и всё слышала… -       Это не моя тайна, мисс Браун, и я не могу поведать вам о том, что с ним стряслось. Это будет крайне бестактно и невежливо по отношению к такому замечательному человеку, как Северус, – я показательно удручённо вздохнул, внутри расцветая самой чёрной радостью. Капкан захлопнулся!       Ну, Снейп, я же тебя теперь заживо съем за то, что ты, дурень слепой, вслед за Макгонагалл полез чужую нравственность охранять, ни на шаг вперёд не подумав! Привык, что ты в школе один-единственный маг, готовый кусать всех, кто криво на тебя посмотрит? Нет, теперь не один. И не только ты умеешь пользоваться словами, вот только я стану действовать более тонко и через чужие головы и мысли. Я тебе такую «легенду» создам, что ты вовек не отмашешься! Готическим героям ведь положено страдать…         К директору меня вызвали после ужина, когда все ученики успели позлорадствовать, посочувствовать, посплетничать и напридумывать себе Мордред знает чего. Слизеринцы сдержанно волновались за сохранение лица факультета, которое благодаря стараниям Снейпа в последние годы выглядело уж слишком неприглядно. Рэйвенкловцы тревожились из-за оценок и очередной препоны на пути к получению знаний. Хаффлпаффцы задорно обсуждали чужую личную жизнь и строили догадки, одна диковинней другой. Особо пострадавшие же от моих методов обучения гриффиндорцы яростно желали мне провалиться пропадом и вернуть им возможность творить беспредел в пустых классах, оправдывая это самоподготовкой. Им противостояли гриффиндорцы более разумные, которые не хотели получить в качестве преподавателя очередного заикающегося идиота. А я… наслаждался. Мне льстило всеобщее внимание. Меня радовало заступничество первокурсников. Меня грела поддержка Декана. Мне… с другой стороны мне, вообще-то, было плевать. Я делал своё дело, а всё остальное являлось лишь весьма ожидаемыми последствиями, с которыми я прекрасно знал, как надо бороться! Тем более, что я был в уверен в том, что проклятая должность так и останется за мной – всем хватило скандала с одержимым Квиррелом, второе фееричное увольнение за месяц станет гвоздём в крышку гроба всех заинтересованных лиц. Фадж этого не допустит, ему невыгодно терять своего агента в школе. К тому же, Грэй не стал бы подставлять меня без возможности нивелировать последствия своего маскарада.       Поднявшись по крутой винтовой лестнице в директорский кабинет, я с удивлением обнаружил там весь педагогический состав, даже Филч притулился в уголке, наглаживая свою кошку-неразлучницу. Завхоз старательно делал вид, что его в кабинете нет, но уши под седыми лохмами так и вздрагивали в ожидании подробностей вчерашнего цирка без коней, но зато с двумя клоунами-моралистами, полугоблином-укротителем и гимнастом в виде меня. Когда было нужно, я умел проявлять потрясающую гибкость! -       Добрый вечер! – я лучезарно озарил кабинет Дамблдора своей улыбкой. – Директор, вы вызывали меня. У нас педагогический совет? Простите, я забыл свой ежедневник для записей, у вас найдётся для меня чистый лист пергамента? -       Боюсь, он вам не понадобится, мистер Локхарт, – с искренним сочувствием проговорил Дамблдор. – У нас возникла очень… нестандартная проблема. Часть педагогического состава выступила за разрыв контракта с вами, и… -       Кто?! – вскинулась вдруг Спраут. – И почему?! Из-за вчерашней статьи? Но это же чушь! Меня не устраивают слухи. Прежде чем поднимать вопрос об увольнении кого-то из педагогов, я требую всестороннего рассмотрения дела! Тем более, что, насколько я помню, вопрос разрыва контракта, кроме крайне редких случаев, решается не единолично директором, а советом деканов, в который я, кстати, вхожу! -       Поддерживаю, – сухо проскрипел Флитвик. – Это очень сомнительная ситуация. Раз уж вы собрали нас всех здесь, оторвав от проверки студенческих работ, то я предпочту поучаствовать в расследовании, а не в линчевании. -       На это я и рассчитывал, – довольно кивнул Дамблдор. – Дело в том, дорогие мои коллеги, что мистер Локхарт вчера стал звездой вечерней прессы… -       Вы обнаружили приведение на Косой Аллее и изгнали его?! Пожалуйста, посетите кабинет истории, – с лёгкой иронией произнесла Аврора Синистра, явно не читавшая газет и пропустившая мимо ушей большую часть сегодняшних слухов. К моему ужасу, коллеги поддержали её предложение согласными кивками. Насколько же их всех самих достал призрачный любитель гоблинский войн? -       Боюсь, это будет расценено как убийство из корыстных интересов с целью получить надбавку за совместительство, – чуть натужно пошутил я. -       Кхм-кхм! – Дамблдор попытался вернуть нас к порядку. – Профессора, перед нами действительно стоит важная дилемма – как решить вопрос внутреннего конфликта, который из-за кое-чьей экспрессивности стал известен всему Хогвартсу, и не нарушить при этом учебный процесс! -       Да уж, Минерва вчера превзошла сама себя, – фыркнула Вирсавия Бэбблин и с немного надменным видом поправила на носу изящные очки. Преподаватель рунологии явно недолюбливала декана львов, поэтому тут же перевела все стрелки с меня на неё. – Вместо того, чтобы поговорить наедине и выяснить все спорные моменты статьи из «Пророка», которые могли быть двояко истолкованы или неправильно преподаны журналистами, она устроила прилюдную порку, да ещё и привлекла к этому делу Северуса! Будто ему есть дело до чужих… эм-м-м… дел! -       Моральный облик школы – это наша общая забота! – огрызнулась Макгонагалл, которая явно уже была не рада устроенной сгоряча перепалке. Видно, её слишком сильно потрясло декольте моей спутницы и то, как близко мы друг к другу сидели. Интересно, если бы декану Гриффиндора стало известно, что вместо обворожительной красавицы со мной рядом сидел мужчина под обороткой, она возмущалась бы больше, или меньше? -       Смею заметить, Гилдерой, вы выбрали весьма странную даму для романтического вечера, – с лёгким укором проговорил Дамблдор. – Администрация школы не лезет под одеяло к преподавателям, но подобное выставление напоказ ваших пристрастий может нам дорого обойтись! -       Позвольте, но разве моя вчерашняя спутница имеет хоть одно пятно на своей репутации? Или вы считаете подобным пятном меня? – я удивился почти искренне, настолько мне показались странными слова Доброго Светлого Чародея. -       Вы являетесь репутационным пятном априори, – Снейп наконец решил подать голос из того тёмного угла, в котором скрывался от «братского единения» с ужасным мной. – А уж ваша вчерашняя реакция в полной мере продемонстрировала нам душевную нестабильность и разнузданность, которые явно не дают вам право преподавать детям такую сложную и опасную науку, как ЗОТИ! -       Северус, прости, если обидел тебя или причинил страдания своими словами, всколыхнув в тебя волны памяти! Но мне так хотелось найти в твоём лице понимающего собрата по сердечной боли! -       Как мудро сказал маггловский поэт: «Берегите друг друга от сердечной боли». Bewahret einander vor Herzeleid, – почти без акцента произнесла рунолог-Бэбблин. Директор, заслышав немецкую речь, вздрогнул и метнул в неё недовольно-изумлённый взгляд. Интересно… – Но вы выбрали себе не того «собрата», Гилдерой. Северус старательно поддерживает реноме бесчувственной колбы для зелий, ему нет дела до чужих переживаний! -       Вирсавия, ты слишком груба! -       Я честна, – парировала та, не обращая внимание на недовольство директора. – И не предвзята. Если я правильно понимаю, Гилдероя во время свидания заметили пронырливые журналисты, а по возвращению в школу молодого человека встретил агрессивный тандем объединившихся противоположностей, после чего они вдвоём довели свою жертву до состояния душевных волнений, обвинили непойми в чём под пристальными взглядами наших любопытных подопечных, а затем выкатили сдвоенный вотум недоверия! Всё было так? -       Вы читали статью, Вирсавия? – напряжённо спросила Макгонагалл, которой явно не понравилась версия событий в изложении молодой волшебницы. -       Читала. И прошлогоднюю статью о том, как на международном конгрессе рунологов я, якобы, отплясывала на столе в нетрезвом виде, распевая на старонорвежском неприличные четверостишия о любви друида и козла, я тоже читала! -       В вашем случае было прекрасно видно, что та статья – абсолютный вздор! В случае же мистера Локхарта, который и без того замечен в склонности к двусмысленным поступкам, это более чем весомый аргумент для выражения наших опасений о его пригодности к преподавательской деятельности! -       Позвольте, да чем же вам всем так не угодила моя спутница? – не выдержал я. Да, облик мистер Грэй выбрал себе более чем провокационный, но, судя по более чем толстому намёку, с моральной составляющей у этой дамы должно было всё быть в полном порядке! Зачем-то ведь он всё это затеял! -       Ваши байки про подругу матери выглядят более чем гнусно и натянуто. Тем более, что никакой информации об этой мадам Равиаль найти так и не удалось! Неужели вы опустились до того, что потащили с собой в театр не просто истаскавшуюся любительницу экзотики, а натуральную содержательницу борделя?! Мадам, ха! -       Северус! Вы суёте свой нос туда, куда вас не просили! – воскликнула преподавательница астрономии. – Это первое. А второе – попробуйте сказать то же самое в лицо мадам Помфри! Нет, я могу понять Минерву, она даже слово «свидание» произнести не может, но вы-то зачем корчите из себя поборника морали?! -       Аврора! – Дамблдору пришлось повысить голос, чтобы заставить женщину замолчать. Та фыркнула, обменялась с рунологом многозначительными взглядами, и отвернулась к стенке. – Ты забываешься. -       Приняв человека на должность преподавателя, вы обязуетесь не только соблюдать контракт, но и защищать его! А вместо защиты Гилдерой при первом же спорном случае получил лишь одни нападки и оскорбления, – степенно произнесла Спраут. – Скажите, юноша, если это возможно, конечно – кем была ваша спутница? -       Давняя подруга моей матушки. С кем ещё я мог пойти в театр в такой сложный жизненный период? Ну, а то, что она была несколько вызывающе одета… Простите, я не могу привить каждому свой вкус к моде! -       Какая чушь! И кто такая эта мадам? -       Кем бы она ни была, Северус, это не наше дело. С каких пор мы начали так активно интересоваться личной жизнью друг друга? -       С тех самых, когда из-за стороннего давления нам пришлось взять на работу это блистающее безнравственностью чучело, готовое продаться кому угодно за лишний кнат! -       Ах ты, двуличный сукин сын! – Аврора подорвалась с места, сделал шаг к Снейпу, гневно сжимая кулаки, а затем выпалила: – Не тебе говорить о подобном! -       Аврора! -       Милая, успокойся, он не стоит того, – Вирсавия попыталась успокоить коллегу-подругу, но та явно закусила удила. -       Он ничего не стоит! И я в принципе не потерплю безосновательных оскорблений в чей-либо адрес! А кривое изложение и однобокий подход могут превратить их в смертельно опасное оружие! -       Следите лучше за своим языком, профессор Синистра! Кажется, вы пересмотрели в телескоп на небо и перепутали луну с Солнцем. Иначе отчего бы вы могли обзавестись столь милой слепотой? Поздравляю, Локхарт, можете принимать в свой клуб поклонниц ещё одну жертву вашего сомнительного обаяния. Фальшивый страдалец и поддельный герой – новая звезда на небосклоне нашего профессора астрономии! – с интонацией пастора, подошедшего к кульминации воскресной проповеди, пророкотал Снейп.       Надо же, какие обертоны, какая глубина голоса! Даже жалко губить такое сокровище. А ведь я найду способ отомстить ему за все гадости, которые он наговорил в мой адрес. -       Молчать! – прикрикнул Дамблдор и даже хлопнул ладонью по столу. – Что за балаган вы устроили? -       А вы? Уж от вас-то я подобной попытки устроить прилюдную порку не ожидала! – Аврора даже и не думала бояться директора. Судя по всему, этот инцидент был воспринят ею слишком близко к сердцу. Как что-то личное… Жаль, что у меня нет возможности залезть к Авроре в голову и поискать нужные воспоминания! Я ведь скорее обливиэйтор, чем легилимент, да ещё и весьма специфичный. Но как же жаль... -       Ну-ну, Аврора, я думаю, наш уважаемый предводитель хотел провести открытый оправдательный процесс, но наша общая горячность слегка спутала ему планы, – негромко произнёс Флитвик и все, включая Дамблдора, уставились на него с немым изумлением. – Как вы все знаете, Гилдерой ранее обучался под крылом Ворона и я, как его бывший декан, не смог оставить своего ученика в беде. Тем более если эта беда обрушилась на него со стороны тех, кто должен был стать ему опорой! Действительно, в Англии нет такой волшебницы – мадам Равиаль… -       А я что говорил! -       Зато она есть во Франции, – беспечным тоном проговорил Декан, не проявляя ни малейшего признака злорадства. – Мадам Равиаль, в девичестве – Эрроу, около пятнадцати лет назад вышла замуж и переехала за пролив, к супругу, избежав тем самым пристального внимания Пожирателей смерти к своей персоне. Магглорождённая волшебница, как-никак, да ещё и слабо одарённая. В силу этих причина она, кстати, была вынуждена учиться на дому, сдавая экзамены в Министерстве. В настоящий момент Джейн Равиаль проживает на окраине Прованса, в поместье своего покойного мужа, и содержит приют для сквибов. Образ жизни ведёт замкнутый, особо нигде не появляется, скорбит по усопшему супругу. До замужества и переезда она жила по соседству с семьёй Гилдероя. И все эти данные я легко получил по запросу из Отдела Магического Правопорядка, не став довольствоваться краткой выпиской из справочника «Кто есть кто в Магической Великобритании»! Прости, что лезу в дела твоей родни, – Флитвик поднял на меня смеющийся довольный взгляд, – но в юности твоя тётушка была чудо как хороша! Не удивительно, что её сманил во Францию залётный аристократ. -       Моя тётушка прекрасна всегда! –  с гордостью ответил я, мысленно воздавая хвалу мистеру Грэю. Интересно, это он ради нашей нынешней ситуации создал подставную личность, с помощью которой мог легально видеться со мной и получать свежие данные, или эта личность существовала давным-давно и была использована исключительно по удачному стечению обстоятельств? А вот последнее было бы совсем некстати…        По спине пробежал мерзкий, липкий холодок. Только бы история с подругой моей матери была свежей наработкой Грэя! Мама-Моргана, ну пожалуйста... -       Мерлин! И это всё?! Как же это глупо… – простонала Аврора и прикрыла ладонью лицо. – Нам что, предоставить досье на всю родню и всех друзей, чтобы Минерву и Северуса не тревожили встречи с кем-то из них? А если я вздумаю отправиться за покупками вместе с братом и его приятелем, то меня что, тоже попытаются выгнать из школы с позором и клеймом распутницы? А ты, Септима, кажется, летом ездила в Лестершир в компании сестры и её мужа! Боже, какой разврат – вы втроём жили в одной палатке! -       Да, и ещё у нас была общая уборная! – со смехом ответила та. Макгонагалл ожидаемо покраснела, однако, её это не остановило. -       В таком случае я требую, чтобы от лица школы было напечатано опровержение! – смущение не помешало декану Гриффиндора продолжить гнуть свою линию. -       С какой стати? – вдруг удивился Дамблдор. – Мы не требовали опровержения даже после того, как Рита Скитер называла меня старым маразматиком, впавшим в детство. -       Это другое, – заупрямилась та. – Риту все знают как кляузницу и лгунью, а в нашем случае… -       Простите, коллеги, мы и так потратили на это странное собрание кучу времени, а у меня ещё очень много несделанной работы! Мы можем завершить наше неловкое мероприятие? – недовольным голосом спросила профессор Вектор. Она вообще выглядела очень недовольной, явно считая всё мероприятие пустой тратой времени. – Пусть мой предмет и не является основным, но проверка заданий требует уйму времени! Наши студенты иногда так интересно считают… Вы бы видели, в какие дебри они вдаются, пытаясь справиться с натуральными числами! -       Ничего не имею против. Раз мы во всем разобрались благодаря изысканиям Филиуса, то я не вижу причины давать ход заявлениям Северуса и Минервы. Однако, Гилдерой, я попрошу вас быть более осторожным в выборе дам для своего досуга… Вы теперь не частное лицо, а часть семьи Хогвартских преподавателей, и вам не стоит бросать тень на всех нас. Поэтому я не стану отвергать доводы деканов Слизерина и Гриффиндора, и их общий вотум останется у меня до следующего инцидента. Который, я надеюсь, и вовсе не произойдёт. -       Директор! – воскликнули преподавательницы, уязвлённые тем, что Дамблдор так явно проигнорировал доводы Флитвика и мои заверения. -       Собрание окончено, – безмятежно произнёс тот, давая понять, что плевать хотел на чужое мнение.       Снейп довольно осклабился, Флитвик молча прикрыл лицо ладонями, пасуя перед подобной глупостью, а я… я едва не зааплодировал директору – так мастерски стравить коллектив мог не всякий интриган. На первый взгляд, он опустил меня, наплевал на большинство профессоров и поддержал своих заместительницу и протеже. С другой – он сделал их явными антагонистами и лишил, тем самым, возможности переметнуться на другую сторону. Либо с ним – либо ни с кем, потому что после подобного выкрутаса о доверительных отношениях между Снейпом, Макгонагалл и прочим коллективом можно было забыть. Я молча поклонился почтенному собранию, бросил на Снейпа взгляд, полный тоски и обиды, после чего покинул кабинет директора.       Беспрепятственно вернуться в свои покои мне не дал сборный гриффиндорско-слизеринский отряд. Флинт, Малфой, Гарри и его верная подружка Фэй Данбар подловили меня между двумя лестницами на полпути к моим убогим преподавательским покоям. Дети выскочили из тёмного коридора, как сурки из одной норки, и едва не вцепились в меня всеми восемью конечностями. -       Ну, как прошло?! -       Мистер Локхарт, всё в порядке? -       Снейп ведь получил по зубам? -       Да сколько можно… – простонала откуда-то сверху стоящая на стрёме праведница-Грэйнджер. Надо же, а она с какого бока тут присутствует? -       Успокойтесь, это был обычный педсовет. Умные профессора обсуждали всякие неинтересные вещи, а я скучал и подпиливал ногти, – я демонстративно прокрутил в пальцах пилочку. -       Да ладно вам, – прогудел Маркус, глядя на меня исподлобья отнюдь не дружелюбным взглядом. Кажется, он всерьёз начал сомневаться в моих умственных способностях. – На Слизерине все знают, что вам был вынесен двойной вотум недоверия. Вы хоть понимаете, что это значит? Мы – да. Письма к сторонним репетиторам уже готовы, старшекурсники даже пустые классы со львами поделили, чтобы не сталкиваться при попытке освоить практику, а вы всё ёрничаете! -       Имею право. Как по мне, так ухоженные ногти куда важнее пустопорожней болтовни. Этому вотуму не дали хода, я не вижу смысла беспокоиться. -       Но его и не аннулировали! – заметил почему-то нервничающий Драко Малфой, которого я вообще не ожидал увидеть в подобной компании. Ладно, накануне Самхейна, но сейчас-то он тут что делает?! Тем более в одной компании с магглорождённой Грэйнджер. -       Мистер Малфой, ну как директор мог аннулировать кляузу на меня? – я всплеснул руками, изображая благородное бессилие. – Квиррел загорает в местах, куда нам лучше не совать носа, и Хогвартсу нужно новое чучело! Я не похожу на него внешне, значит буду походить внутренне. Это всего лишь попытка определить нового козла отпущения среди профессорских овечек. -       Вас пытаются подчинить внутренним правилам и традициям, чтобы лишить права на самостоятельность, – зашипела высунувшаяся с верхнего этажа Грэйнджер. – Я читала о таком в маминых книгах по психологии рабочих отношений! Так очень часто происходит с новичками в устоявшемся коллективе! -       Гермиона права – если вы поступите не так, как будет нужно ди… администрации школы, то этот вотум тут же вступит в силу, а вы по окончании года, если живым выйдете отсюда, получите славу человека, которому два почтенных декана выразили вотум уже в конце первой недели работы, – добавила Фэй. -       Ну да, вы ведь с Джоном тут такой кипишь устроили, тролля убили, Квирелла, вон, повязали, нахамили даже кому-то… Вот вас и хотят взять на короткий поводок, чтобы вы опять чего не натворили, – голос Гарри звучал более чем уверенно. – Будьте осторожнее! А то вдруг вам попытаются ещё какую-то подлянку устроить. Или придерутся к тому, что у вас мантия синяя, в цветочек, а не чёрная и выцветшая! -       А вот это действительно угроза – я никому не позволю третировать меня за цвет моих мантий и камзолов. Ещё бы к кружевам придрались! Так, а теперь вам пора расходиться – до отбоя осталось совсем немного времени, а мне ещё надо придумать, как весело провести практикум у пятикурсников Хаффлпаффа. -       Ну, вы точно придумаете что-то ужасное, наши старосты до сих пор от ваших уроков прийти в себя не могут, – с некоей долей уважения манерно протянул Малфой и я почувствовал себя польщённым. -       Атас! – зашипела сверху Грэйнджер. – Бежим! – и лохматым колобком скатилась вниз по лестнице. Схватив одной рукой Фэй, другой, почему-то Флинта, она потащила их в тёмный коридор. Гарри и Малфой тут же исчезли следом за ней, а я остался на площадке между лестницами один, в окружении спящих портретов. О, спящих! Кажется, Маркус Флинт применил особо любимое старшекурсниками заклинание, избавляющее от внимания вечных наблюдателей и доносчиков.       Первое правило Хогвартса – не доверяй портретам. Не говори при них ничего важного. Избегай их! Не успел я насладиться видом похрапывающего средневекового алхимика, как к лестнице подошла профессор Синистра. Она с подозрением огляделась, а затем спросила меня: -       Гилдерой, мне показалось, или я видел здесь студентку? -       Простите, я не был особо внимателен последние несколько минут. -       Надо же, – усмехнулась она, спускаясь по лестнице. – А как же вечная бдительность охотника? -       Разве Хогвартс – не самое безопасное место во всей Магической Британии? -       А вам не чужд сарказм! -       Считаю его солью – без него пресно, а при избытке лицо кривится… -       Вы имеете в виду высказывания Снейпа? – тут же посерьёзнела женщина и немного нервно сжала перед собой сцепленные ладони, словно ей вдруг стало неясно, куда деть собственные руки и чем их занять. – Послушайте, Гилдерой… Я не являюсь вашей горячей поклонницей. Мне, честно говоря, ваши книги не особо нравятся, я после «Йоркширских Йетти» бросила их читать, поэтому вас я расцениваю исключительно как временного преподавателя по ЗОТИ, который имеет практический опыт в данной дисциплине. Мне даже немного безразличны ваши личные переживания, для меня осведомлённость о них означает тот простой факт, что не стоит бередить свежие раны и вести себя как равнодушная скотина. Вам вряд ли нужны извинения человека, который непричастен к той шумихе, которая вокруг вас возникла, но я всё равно попрошу у вас прощения за то, что вы были вынуждены выслушать. Некоторые слова Северуса были слишком жестоки! -       Спасибо, – почти искренне сказал я. Давненько мне не попадались такие честные женщины. Может, посвятить Авроре Синистре пару строчек в своём дневнике? -       Не за что благодарить! Это обычные вежливость и человечность, – она вспыхнула, словно я произнёс что-то непристойное. – Поэтому я не собираюсь оставлять просто так нападки Снейпа на вас. Минерва – непробиваема и немного ограничена, но она, хотя бы, сама соответствует собственным требованиям, двуличие же нашего зельевара доводит меня до белого каления! -       Не стоит. Человеческая натура такова, что иногда проще не обращать внимания на некоторые её уродливые проявления, чем пытаться прикрыть их дырявой вуалью этикета или морали. Говорю вам как большой специалист по нравственному нудизму! -       Я с вами несогласна и буду действовать так, как считаю нужным, но спорить не стану. Кажется, это не то, что нам всем нужно, – она вздохнула. – Гилдерой, вы всколыхнули наше стоячее болото и теперь со дна лезет всякая муть. Она действительно может поглотить вас. Не стоило вам так резко выделяться, да ещё в первую же неделю работы в школе. -       Аврора, – усталость не позволила мне щегольнуть коронной «улыбкой с обложки», но получившееся жалкое подобие вышло более правдивым, – я к грязи привык. У меня к ней иммунитет и профессиональное пренебрежение. А теперь простите меня: как верно заметила наша коллега – студенческие работы сами себя не проверят. Доброй вам ночи. -       И вам, – немного растеряно ответила профессор астрономии и я, коротко поклонившись ей, отправился в свою берлогу – истерить, паниковать и мучиться от припадка паранойи, не меняя при этом выражение лица. Я был уверен, что в моих покоях стоят «следилки», и любое изменение в поведении будет тут же замечено директором, а зачистить помещение от чужого присмотра у меня ещё не дошли руки. Надо будет как можно быстрее сделать это, даже прямо сегодня, вдруг я не хочу допускать утечки информации о том, какое бельё ношу и каким кремом для лица пользуюсь? Других ведь тайн у Гилдероя Локхарта быть не может!       Значит, навязанная Грэем мадам Равиаль якобы жила по соседству с моей семьёй, и этому даже нашлось доказательство, которое легко нашёл Флитвик… Не является ли это намёком на то, что Отдел Тайн всегда был рядом и следил за моей матерью? Не является ли это прямым свидетельством того, что Грэй в курсе тех дел, что творила эта ведьма? В таком случае, официальные следы существования Джейн Равиаль можно расценивать как угрозу в мой адрес, ведь Грэй знает всё. Всё!         Мне стало нечем дышать, захотелось рвануть ворот рубашки, вывалиться на улицу сквозь окно и вдохнуть стылый ноябрьский воздух, но я не имел права даже убрать улыбку с лица!       Я вошёл в своё ненадёжное убежище, прикрыл дверь и по привычке позвал Люччи. Ответом мне была тишина. Ах, да… Её здесь не было и быть не могло, я же остался один. В ловушке. Окружённый одними врагами, половина которых желала от меня избавиться, а другая – посадить на цепь. Я так долго шёл к тому, чтобы быть свободным! Чтобы остаться хоть немного собой, не получив ни одного постоянного магического обязательства, которое связало бы меня по рукам и ногам, и… вот. Допрыгался. Долгосрочный контракт, орда учеников, обязательства перед Фаджем, перед всей, мать её, Англией и, что хуже всего, теперь я стал одной из марионеток Грэя. Сначала он сам подставил меня, а потом сам же и выручил. Стандартный ход, такой примитивный, что может вызвать лишь брезгливое удивление, а я так легко попался на эту уловку!       Паранойя внутри меня взметнулась стеной Адского Пламени и мне с трудом удалось унять её. Нет, нельзя паниковать. Я должен быть спокоен и беспечен, я ведь Гилдерой Локхарт! Охотник, повеса, писатель и просто красавчик! Я найду выход, вывернусь, выскользну, меня никто не посадит на цепь и не станет мной управлять! Я смогу... Я должен!       Взяв себя в руки, я принял душ, уложил волосы под сеточку, с удовольствием обмазался четырьмя видами кремов, два из которых были для красоты, а два – для моих многочисленных шрамов, имевших склонность зудеть и болеть без должного ухода. А потом я ещё двадцать минут выбирал костюм, расправлял складки и кружева, наслаждаясь самим процессом.       Впереди меня ждала кропотливая работа по обеспечению собственной безопасности путём наложения на все ключевые защитные узлы рунических ставов собственной разработки, чтобы никакая бородатая сволочь не смогла подсмотреть за мной, подслушать или войти внутрь без моего разрешения. А ведь надо было сделать это так, чтобы домовики Хогвартса могли беспрепятственно проводить уборку, не вызывая ни у кого подозрений жалобами на то, что они не могут попасть в мои комнаты. Работа с любимыми рунами должна была избавить меня от паники, а заодно отсрочить момент встречи с кошмарными снами, которые уже поджидали меня. Каждый раз, как я вспоминал о своей матери, они настигали меня и душили в своих липких объятиях. И я, один из лучших охотников Магической Великобритании, понятия не имел, как с ними бороться...