Клинок и перо

       Шорох песка в часах навевал дремоту. Капля чернил, набухнув на наконечнике пера, грозила упасть на исписанный лист, испортив работу последних двух часов. Подперев подбородок левой рукой, я лениво наблюдал за тем, как мои усталость и равнодушие готовы стать причиной ещё нескольких часов без сна. Переписывать свиток ужасно не хотелось, но сил на завершение работы у меня уже не хватало. - Мастер Рой, – с порога комнаты подала голос маленькая домовушка, обряженная в платье с фартуком и косынку. – Мастер Рой, вам письмо! - Сожги его, а пепел сбрось в воды Темзы. Пусть горчит лондонская кровь! – уныло отмахнулся я, наблюдая за каплей чернил. - Это очень важное письмо, мастер Рой. Вы сами запретили мне сжигать такие, как бы вы не просили меня об этом! - Тогда порви его на части, как моё бедное сердце, жестокая ты женщина! - Я не женщина. Я – ваш домовой эльф! – с гордостью в голосе произнесла домовушка, после чего решительно потопала ко мне, бесшумно ступая по ковру босыми лапками. Как я не бился с ней, надевать обувь эта упрямица отчаянно не желала. – Ваше письмо. Советую прочитать как можно быстрее, потому что от него пахнет нехорошими духами и животными! - Может, ты всё-таки его сожжёшь? - Нет. - О, жестокое создание, порождение туманов Альбиона и ветров Зелёной Страны. Дивная фэйри с сердцем из крепких шотландских камней. О, грозная дочь пиктских лесов и обрядов яростных саксов… - Мастер Рой, вы опять напились? – домовушка сердито хлопнула меня конвертом по ноге. Выше она уже не доставала. - Не придумывай. У меня пропало вдохновение. Было… а потом куда-то спряталось. Может, ты поищешь его? – я тоскливо посмотрел в её карие глаза-плошки. Капля чернил наконец сорвалась и полетела на пергамент, но домовушка сердито дёрнула ушами, и угроза порчи свитка испарилась, как будто её и не было. - Хотите, я позову к вам в гости достопочтенного Джона? - У него сегодня дежурство. Джон работает, а вот я – нет! – вздохнув, я вновь окунул перо в чернильницу. – Положи письмо на камин, я утром прочитаю. - Утром вы опять умчитесь в издательство, проспав и не позавтракав! Будет вам дело до письма! - Главное, чтоб я успел сделать маникюр и укладку, всё остальное не важно. - Мастер Рой, – домовушка приподнялась на цыпочках, с беспокойством заглядывая мне в глаза, – у вас что-то стряслось? Я могу принести вам сладкий кофе или имбирный чай, чтобы вы взбодрились! - Всё в порядке, Люччи, – я положил руку ей на голову и погладил, даря частичку своей магии этому заботливому и чудесному существу. Если бы не домовушка, моя жизнь была бы отвратительна! – Я должен внести правки в главу о цыганских ведьмах, но никак не могу на это решиться. - Зря вы тогда в Эйре ездили, мастер Рой, – проворчала моя маленькая домохранительница. Я только хмыкнул и бросил взгляд на перстень, доставшийся мне «в награду» после путешествия в Ирландию. Он был прекрасен – золото и хризопраз, гладко отполированный и сверкающий, несмотря на отсутствие граней. Древний, красивый… Иногда мне хотелось приклеить его вечным заклятием, но я знал, что это не сработает! – Мастер, вы меня слышите? В тех землях только пейви и могут спокойно жить, достойным джентльменам делать там нечего! - Не мог же я оставить чудесный зелёный остров без своего внимания? – я нашёл в себе силы криво улыбнуться, после чего отложил перо и протянул руку к Люччи. – Давай свой конверт!       Домовушка, обрадованная моей сговорчивостью, вручила мне письмо и поспешила покинуть кабинет, оставляя меня в рабочем одиночестве. Правда, выйдя за дверь, она по обычаю старых домовиков тут же зашептала себе под нос, притворяясь полоумной развалиной: - Правки, правки… Лучше бы мастер Рой из своей книги упоминание проклятой колдуньи вычеркнул, про такое людям совсем читать не надобно! Кто же перед чужаками сердце своё показывает? Ах, бедный мой мастер…       Я ухмыльнулся, слушая причитания Люччи. Кто показывает сердце перед чужаками? Я! Потому что нотка сопливой романтики придаст моим книгам оттенок драмы и привлечёт ещё больше читателей. Люди любят смаковать чужие страдания! А я люблю большие суммы на своих счетах. Меркантильность, знаете ли, прекрасно сочетается с романтикой. А геройство – с желанием выпендриться и показать всем своё тщательно отполированное эго. - Оригинально! – только и сказал Джон, когда на третий день мы встретились в лондонском кафе неподалёку от церкви святого Павла. Проводить встречи в магическом мире было бы неразумно. Джон слегка опоздал, вбежал в кафе, выискивая взглядом и, разумеется, сразу же обнаружил. Меня трудно было не заметить... - А то! Я старался, весь вечер выбирал, – я огладил рукав новенькой кожаной куртки, купленной только вчера в «Либерти». Раз уж Джон посоветовал мне надеть более удобную одежду, чем привычные брюки и пиджак, хоть как-то походящий на традиционный камзол, то кто я такой, чтобы спорить с ним? Не в охотничьей же броне мне ходить, в самом деле! Тем более, что эта куртка мне шла и в ней я выглядел ещё более органичным дополнением Джона, чем обычно. Он тёмный – загорелый, с коротко стриженными волосами цвета спелого каштана и светло-карими глазами, в которых, увы, слишком редко была заметна радость. И я – златокудрая звезда с обложки, голубоглазая мечта поклонниц моего литературного таланта (от семнадцати и старше, так как детишкам, не достигшим совершеннолетия, мои книги читать не порекомендовал бы даже я сам) и головная боль Скримджера, подозревавшего меня в торговле контрабандой. Не беспочвенно… Несмотря на контрастирующую внешность, в остальном мы с Джоном были похожи – оба высокие, с ярко выраженными последствиями постоянных физических нагрузок, потому что слабаки ни среди авроров, ни среди охотников долго не выживали, оба молодые… Что такое двадцать девять лет для мага? Мелочь, начало жизненного пути! Вот только и я, и Джон носили на своём теле достаточное количество шрамов, свидетельствующих о том, что место в жизни нам пришлось выгрызать в прямом смысле. - Это произведение портновского искусства сшито вручную, идеально сидит и подчёркивает талию. Ты так не считаешь? – я продолжил хвастаться обновкой, напрашиваясь на комплимент. Джон ещё раз оглядел кусок кожи ценой в четыреста фунтов и одобрительно кивнул. - Куртка отличная, не спорю, но почему она жёлтая? - У меня солнечное настроение, да и должен же я как-то компенсировать унылую серость твоей джинсы, – я беспечно пожал плечами, пододвигая к Джону заказанные для него марципановые булочки и кофе. – Ешь, тебе необходимы быстрые углеводы! По лицу вижу, что ты опять толком не выспался! - Кто бы говорил. Если ты снимешь с лица наведённый морок, то я смогу полюбоваться на твои следы бессонной ночи, – пробурчал тот, вгрызаясь в булочку. – Опять всю ночь над рукописями корпел? Тебя Люччи выпорет. Наплюёт на всё и выпорет, помяни моё слово! - Ну, я же не могу заявить издателю, что мне некогда заниматься работой над книгой! Может, мне ему ещё и причину назвать?! Сроки, Джон, сроки! Свободные часы выпадают лишь ночью, а в бессолнечном мраке я становлюсь меланхоличным и печальным. Так и хочется предаться тоскливым воспоминаниям, распивая бутылку кальвадоса перед раскрытым окном с видом на спящий сад, – вздохнув, я пододвинул свою чашку с кофе и отпил большой глоток. Если мы не найдём способа подобраться к Поттеру в ближайшие четыре дня, то я свалюсь от бессонного истощения. Третий день на ногах, как никак. – Уже завтра я должен отдать рукопись со всеми правками, а после меня ждут визиты, встречи с читателями и продавцами амуниции. Не знаю даже, что страшнее. - Встреча с ними, – многозначительно буркнул Джон, сердито глядя на третью булочку. – Дни идут, а результата нет! - Сегодня будет, – обнадёжил я его и Джон, воодушевившись, продолжил есть. – Мне повезло вчера пообщаться с одной дамой, которая без ума от двух вещей – низзлов и моих книг. Её приглашение на чай пришло как нельзя вовремя, я даже склонен надеяться на то, что госпожа Фортуна одарит в этот раз нас своими милостями! В общем, мне удалось разговорить свою поклонницу, и она поведала мне немало интересного о сообществе любителей хвостатых тварей, в том числе достаточное количество сплетен и слухов. - Ты противоядие выпил? – Джон отложил в сторону четвёртую булочку и вперил в меня тяжёлый, пристальный взгляд. - Конечно! – мне даже стало немного обидно, что у моего единственного и самого дорогого друга имеются сомнения в наличии у меня чувства самосохранения. – Два флакона. - Тогда какого хрена ты пьёшь кофе?! - Потому что я хочу кофе, люблю кофе, и у меня крепкое сердце! – я отсалютовал ему чашкой и сделал ещё один глоток. Накачиваться кофеином, стимулирующим сердечный ритм и нервную систему после того, как я сначала влил в себя среднего качества амортенцию, а затем и противоядие от неё, было глупо и неосмотрительно. Но гораздо глупее было бы выпить бодрящее зелье и сдохнуть от разрыва сердца. А так… слабенькая аритмия, ничего страшного! – Джон, ты лучше послушай, что я выяснил! - Я весь внимание. - Среди любителей низзлов очень не любят нелицензиатов. Они и породу портят, и имиджу сообщества вредят, при этом низзловоды знают таких личностей наперечёт и по возможности гадят им и сдают в аврорат. - Угу, помнишь, я недавно говорил про незаконный питомник, который мы прикрыли? Так наводку на него как раз от одной из любительниц низзлов и получили. Она написала свою анонимку на именной бумаге, – печально вздохнул Джон. – С вензелями и картушами из следов низзловских лап.       Я сочувственно покивал, прежде чем продолжил свой рассказ. Как служителю правопорядка, Джону было очень больно видеть подобные непрофессионализм и глупость. - Так вот, сквибам низзлов иметь вообще нельзя. Они их даже приручить не могут. Остаются только полукровки, которых те и покупают через третьи руки и, разумеется, нелегально. У этих тварей нет чувства «привязки», как у обычных низзлов, и поэтому они спокойно живут со своими хозяевами. Могут даже им служить, если низзловская часть оказывается сильнее кошачьей. Но! Реального контроля над зверем сквиб не достигнет никогда, поэтому они предпочитают прятать своих питомцев и чаще всего живут в деревнях или маленьких городках на окраине. - То есть наша мисс Нарушительница достаточно наглая для обычной нелегальной владелицы? - Именно! К тому же, мы насчитали у неё четырёх полукровок, а это уже или доказательство мании, или свидетельство того, что она… - Так она же с помощью них следит за мальчишкой! Вот почему дом этой сквибки стоит так далеко от дома Дурслей, – Джон вскинулся, как взявший след сеттер. – Ей не важно, сможет ли увидеть его она сама, главное, что «котики» доберутся! - Ну, или же она просто безумная старуха, которая завела себе низзлов вместо кошек. - Даже полукровка стоит бешеных денег. Ты видел её дом?! - Видел. И могу предположить, что выглядит он так погано именно потому, что она все деньги вкладывает в своих питомцев. А защиту попросила навесить только для того, чтобы никто не опознал в «котиках» – волшебных животных, – я отставил чашку обратно на блюдце и внимательно посмотрел на Джона. – Пока что доказательств того, что старая сквибка следит за Поттером – нет. Низзлы – так себе довод. Для того, чтобы они начали сообщать хоть какую-то информацию своему хозяину, нужна очень крепкая связь между животным и магом. - Но это же не всё, что ты узнал у той отравительницы? - Не всё. Она, начав рассказывать мне о сквибах-нарушителях, назвала несколько имён, причём каждому из негодяев моя любезная отравительница дала краткую характеристику. «Пронырливая наглая кляча» относилось к даме по имени Арабелла Фигг. - И? - Я проверил список жителей Литтл Уингинга и легко нашёл её. Эта нахалка даже и не думала скрываться. Живёт под своим именем по тому адресу, где мы обнаружили низзлов и не знает бед. Вот только в отличие от добропорядочного сквиба у неё нет свидетельств маггловской жизни. По документам она нигде не училась, не работала, существует неизвестно на какие средства, и никто не в курсе, кем были её родители – магами или обычниками. Наша нарушительница вообще будто из горшка вылезла, как мандрагора! - Быть того не может. У нас все сквибы записаны! Как иначе я бы твоих девчонок нашёл?! – Джон побарабанил пальцами по столу, оглядел зал кафе пристальным взглядом матёрого аврора и вдруг просиял. – Бабку надо ликвидировать! Если она наблюдатель, то после того, как с ней что-то случится, «благодетель» Поттера должен будет прислать нового. Не сразу, конечно, и у нас таким образом появится шанс подобраться к мальчишке. - Джон, мы ведь не знаем, каким образом он скрыт. Если защита на ребёнке, то почему Поттер жив, ведь магия такого порядка должна была уничтожить его детский чахлый организм. Если на доме, то почему никто не засёк ребёнка, когда он посещал школу? - А если под защитой весь городок? – Джон явно вошёл в раж. – Представь, что кто-то достаточно силён для того, чтобы накрыть чарами сокрытия такую огромную территорию! Тогда всё сходится – Поттер живёт под огромным куполом ненаходимости, детские выбросы просекаются на раз, и в Литтл Уингинге не зарегистрировано ни одного мага, способного опознать ребёнка. Поэтому его опекуны ведут себя, как средневековые феодалы, держа племянника за кривозубого виллана. За мелким Поттером присматривают, лишь бы был жив и не контактировал с волшебным миром, а то, как он выглядит и как живёт, всем до троллевой задницы. Рой, мы наблюдали за ним четыре часа – он только и делал, что выполнял работу по дому, как прислуга или домовой эльф. - Наказание за хулиганство? – предположил я, после чего жестом подозвал официантку и попросил её повторить кофе, а заодно принести пирог со свининой и шпинатом для Джона. - Маловероятно. Слишком уж хорошо он всё делал, со знанием и умением. Или Гарри Поттер завзятый хулиган, или же тётка использует его в хвост и гриву. - И как, по-твоему, мы вывезем мальчика из города, да ещё так, чтобы это осталось незаметным для возможных наблюдателей? - У нас ведь развязаны руки, да? – прищурился тот, явно прорабатывая какой-то план. - Да, но поджигать дома или играть в крысоловов из Гамельна мы не будем, – я поспешил ограничить его фантазию. Джон – мужчина суровый, аврор, и на хлипкую детскую психику ему обычно плевать с крыши Гринготтса. – Тут нужен более тонкий подход, незаметный и естественный. - Внезапная проверка здоровья? – с сомнением предложил мой соратник по нелёгкому делу охоты на Поттера - Неплохо. Кто из нас будет изображать доктора и для конспирации щупать несколько десятков детей, чтобы никто не понял, что нас интересует именно Поттер? - Не я! - Я так и ду… Подожди! А когда у детей в маггловской школе начинаются летние каникулы? - Кажется, в середине июля, – не очень уверенно ответил Джон. Почесав затылок кофейной ложечкой, он напряг память, стараясь вспомнить поточнее. – Где-то с двадцатого числа, точно не скажу. Напротив меня живут магглы, так их дети начинают орать и оккупировать улицы где-то в промежутке между двенадцатым и восемнадцатым числами. Их вопли даже сквозь заглушающие чары иногда проникают! - Тогда у нас есть почти неделя, пока Поттер ходит в школу. Как тебе идея поездки в Лондон для тех, кто оканчивает начальные классы? - Думаешь, они так и так не поедут на экскурсию в столицу, тем более, когда она совсем под боком? От Литтл Уингинга до Лондона пятнадцать миль! - Джон, это десятилетки. Их без кучи сопровождающих из школы не вывезут. Максимум устроят пикник у пруда. Где, конечно, дети могут поломать себе ноги и утопиться, но это будет куда лучше бесконтрольной толпы на улицах Лондона, которая может разбежаться в стороны в любой момент. Так что для начала мы проверим школу, узнаем, какие планы на детей у администрации, и приступим к ликвидации бабки-кошатницы. - Совсем или как? – тут же уточнил Джон. - Будь джентльменом, она хоть и противная, но всё же дама! Пары сложных переломов, думаю, будет достаточно, чтобы на какое-то время избавить Гарри Поттера от внимания мисс Фигг. - А полукровок – изъять, – зверски оскалился Джон. – По наводке из анонимного письма, как полагается…        Наша диверсия прошла без малейшего изъяна. Мы даже почти не применяли магию! Ведь если Джон прав и некто накрыл антипоисковыми чарами весь город, то что стоило этому некто сплести сеть, реагирующую на малейший магический всплеск? Ведь детские выбросы у Поттера как-то купировались! Так что никакого волшебства в Литтл Уингинге! А вот за его пределами… Я затребовал в личное пользование флакон Феликс Фелицис, и пары глотков для нас с Джоном оказалось достаточно для того, чтобы простенький план оказался реализован точно по нотам.       В тот ранний час, когда одетая в старомодный кардиган и уродливые пластиковые шлёпанцы пожилая женщина вышла на порог своего неухоженного дома, чтобы забрать бутылки с молоком, колесо нашей истории закрутилось и её безжалостно намотало на его обод. Мелкий камешек ударил в землю рядом с низзлом, сидевшим возле крыльца, и тот с мявканьем запрыгнул на нестриженую живую изгородь, разделявшую участки. Уже сидевший там собрат по хвостатому племени возмутился вторжением в его личное пространство, атаковал соперника и оба низзла шипящим клубком покатились по нестриженному газону прямо под ноги мисс Фигг. Крылечко было низким, котики - упитанными, так что они без труда преодолели его высоту не прекращая своего увлекательного занятия. Врезавшись в тощие ноги своей хозяйки, они заставили её покачнуться, потерять равновесие и запрыгать на одном месте, пытаясь одновременно и избежать столкновения с питомцами, и не потоптать бутылки. У неё это не получилось - шпионка наступила на опрокинувшуюся бутылку с молоком и, совершив красивый пируэт, грохнулась на потрескавшийся асфальт подъездной дорожки с весьма характерным хрустом, обрадовавшим наши с Джоном чёрные злые сердца. «Случайный прохожий» вызвал скорую и мисс Фигг почти сразу отправилась в больницу - гипсовать переломы. А вот бешено орущих низзлов перехватил «добросердечный сосед» и отправил в ветеринарку на передержку. В Лондон. Где этих тварей при первом же взгляде опознают как волшебных полукровок и сообщат в аврорат, чтобы служители закона проверили хозяйку и забрали оставшихся «котиков». Ну, во всяком случае, сигнал точно будет исходить из одной из ветеринарных клиник Лондона, имитировать такие вещи авроры научились давным-давно.        Мисс Фигг ещё везли в больницу, а мы с Джоном, пользуясь суматохой, уже занимались обработкой директора школы, перехватив его на въезде в Литтл-Уингинг. Благодаря нашей краткой беседе, он «внезапно» вспомнил о том, что ещё месяц назад согласовал экскурсию для младших классов, так что уже через два часа царь и бог маггловской обители знаний объяснял детишкам, что те вместо уроков отправляются смотреть на Тауэр, Букингемский дворец, Трафальгарскую площадь и универмаг Хэрродс. Мы ведь получили добро на применение любых заклинаний! Что такое маленький империус, наложенный на парочку прохожих и директора школы, когда на кону стоит будущее всего магического Соединённого Королевства Великобритании?! - Эй, парень, – Джон присел на корточки рядом со встрёпанным мальчишкой-воробьёнком, испуганно вжавшимся в разрисованную граффити стену. Лондон коварен – шаг влево, и вместо широкого проспекта можно оказаться в узком переулке, где обитают футбольные фанаты, торговцы крэком и бездомные. А может, и кто похуже. Мальчишка, явно этого не знавший, пребывал в предшоковом состоянии и едва не трясся от ужаса. Но, стоит признать, при этом он старательно «держал лицо». – Ты чего тут забыл? - Я… я потерялся, сэр! – чуть дрогнувшим голосом пояснил он и взгляд мальчишки заметался между мусорными баками, грязными стенами и незнакомым мужчиной в серой джинсовой куртке. Глаза, и без того огромные из-за испытываемого ребёнком страха, казались ещё больше благодаря уродливым старым очкам. Убить бы того, кто посмел надеть на пацана это убожество! - Ладно, пойдём, найдём полицейского и… - Не надо! – вдруг взвыл мальчишка и бросился бежать сломя голову прочь по переулку. Джон, следуя аврорским инстинктам, кинулся за ним. Хорошо хоть не повалил на землю, заламывая руки, а подхватил на ходу подмышки и поднял в воздух. - Тихо, тихо! Ты что, наркотой торгуешь или в магазинах воруешь? Чего ты так «бобби» испугался? - Мне нельзя в полицию, сэр! – провыл бедняга, продолжая дёргаться в медвежьих лапах Джона. – Тётя с дядей меня убьют, если я попаду за решётку! - Эй, а ну, успокойся. Я тебя сейчас отпущу, только ты не убегай, а то ещё сильнее потеряешься! Хорошо? И ты мне расскажешь, почему тебе нельзя в полицию. - Я же сказал, сэр, – мальчик повернулся к Джону и шмыгнул носом. – Тётя с дядей будут очень недовольны тем, что я потерялся. А потом они оставят меня в тюрьме, потому что там мне самое место. - Никто не собирается тащить тебя в тюрьму. Задача полиции – помогать, в том числе и таким потеряшкам, как ты. Кстати, а как ты вообще умудрился заблудиться? – Джон снова присел на корточки рядом с ребёнком и тот, явно шокированный тем фактом, что взрослый «опустился» до его уровня, принялся торопливо и сбивчиво объяснять. - Мы на экскурсию поехали, нам разрешили погулять по площади, посмотреть на ангелочка, а Дадли меня прогнал в сторону, чтобы я не портил вид, и я встал рядом с дорогой. А потом переключился светофор, толпа людей пошла через переход и меня унесло… Я попытался вывернуться, просил дать выйти, но меня никто не слушал, а на дорогу выбегать нельзя, вот я и… я решил оббежать дома через переулки, чтобы сделать круг и выйти к переходу, но где-то свернул не туда и теперь не знаю, как вернуться к автобусу, на котором мы приехали. - Не страшно. Пойдём, отведу тебя. - А откуда вы знаете, куда мне надо? - Тут только одна площадь рядом – Пиккадилли. И где ты ещё мог потеряться, как не в одном из самых оживлённых мест Лондона? – Джон улыбнулся – чуть-чуть, самыми краешками губ. А потом протянул мальчишке руку и тот, несмотря на обуревавшие его опасения, всё же принял её.       Мужчина и мальчик вместе направились прочь из грязного переулка. Неторопливо, степенно, и мне не стоило никакого труда следовать за ними. Мантия-невидимка надёжно укрывала меня от чужих глаз, а маленькая скорость позволяла избегать столкновения со случайными прохожими. Ничего, в толпе я смогу избавиться от маскировки. Когда Джон с мальчиком вышли на площадь, экскурсионного автобуса, разумеется, уже не было. Ребёнок испуганно засопел, напрягся, но реветь и истерить не начал. Только стоял, замерев, как зайчонок, выскочивший на оживлённую трассу. - Ну, и что будем делать? – Джон смотрел на мальчика спокойно и серьёзно. Он не пытался успокоить ребёнка, не сюсюкал с ним, а говорил почти как с равным. - Я… я не знаю, сэр! – сдавленно ответил тот. – После остановки на площади мы должны были поехать куда-то ещё, но я не помню куда! Мне, получается, надо вернуться домой, у меня нет денег, чтобы добраться до него на общественном транспорте, да и… и я не знаю, как это сделать. Я никогда никуда не ездил один! Даже в Лондоне был всего два раза, с дядей… - Я могу помочь тебе добраться до дома, – всё тем же спокойным голосом произнёс Джон. - Только не отводите меня в полицейский участок! – тут же вскинулся мальчишка. – Пожалуйста, сэр! - Зря ты боишься полицейских. Да, они строгие, особенно постовые, но это их работа. Ты же понимаешь, что они чаще разнимают пьяные драки и ловят карманников, чем помогают потерянным детям добраться до дома? - Да, но… Я не полицейских боюсь. А того, что дядя с тётей… – мальчик замолчал, ковыряя старой кроссовкой асфальт. - Хорошо. Я помогу тебе добраться до дома без обращения в полицию. Только тогда появятся два «но»! – предупредил его Джон. - А что это за «но»? – осторожно спросил потеряшка. - Я позову на помощь своего друга, у которого есть машина, и который сможет отвезти тебя домой. Это первое «но». А второе – мы будем ждать его в «Макдональдсе». Я, знаешь ли, с утра ничего не ел. Да и ты, думаю, не откажешься перекусить! - Простите, сэр, но я же сказал – у меня нет денег, и… Мне на миг стало жалко пацана, потому что он побагровел от неловкости и даже начал заикаться. - Перестань. Накормить товарища – это так же естественно, как дать в морду обидчику! - Но, сэр, – снова запротестовал этот скромняжка. – Мы ведь едва знакомы, да и… драться ведь нехорошо… - Мы можем, наконец, представиться друг другу, и тогда станем очень хорошо знакомы! – Джон снова попытался улыбнуться. Получилось это у него не очень хорошо, но зато искренне. Во всяком случае, мальчик не стал шарахаться в сторону, увидев зубастый оскал самого лютого патрульного аврора Лондона. – Меня зовут Джон. Можешь обращаться ко мне без всяких «мистер» и «сэр». - О, правда?! Так просто? Круто! А я – Гарри. Тоже просто «Гарри». - Вот и познакомились. И запомни, Гарри – драться без причины действительно плохо! А вот дать сдачи, если на тебя «наезжают», не только можно, но и нужно! Ну, пойдём. Я с утра на ногах, да и ты долго по улицам бегал!       Я осторожно коснулся плеча Джона, давая ему понять, что услышал всё, что он говорил, и готов начать исполнять свою роль. Чтобы не пугать мальчика, Джон изобразил звонок из телефонной будки, якобы вызывая меня, а уже потом отправился вместе с ним в кафе. По поводу места проведения первой общей встречи мы долго спорили. Я настаивал на чём-то более приличном и немного камерном, чтобы отсутствие лишнего шума и толпы не давили на ребёнка, но Джон смог убедить меня в том, что если Поттер действительно является полурабом у своей тётки, то он никогда в жизни не бывал ни в одном приличном камерном месте, где кофе и чай подаются в маленьких белых чашках, а есть полагается с помощью столовых приборов. А вот потоковая жральня может оказаться ему вполне знакомой, ну, или не такой пугающей. Простая, безыскусная пища и минимум приличий. Так что я, припарковав взятый в аренду «Астон Мартин», отправился на официальное знакомство с Поттером, имея в своём желудке полный фиал «камнедробительного» зелья. Без него употреблять выкидыш американской пищевой промышленности я бы не смог! Рыба с чипсами? Да запросто. Жаренная медвежатина с неопределимыми грибами? Передайте мне клюквенный соус. Крысы?! Пожалуй, немного бергамота и кинзы сделают это блюдо лучше. Но «двойной разорвипасть» и кокаиновая шипучка… Нет, это было выше моих сил!       Я вошёл в здание «Макдональдса» как раз в тот момент, когда Поттер выгрызал нутро огромной, истекающей соусом булке, между слоями которой прятались увядший салат, картонная котлета, фальшивый сыр и пластиковый помидор с мумифицированными огурцами. Содрогнувшись, и стараясь не смотреть по сторонам, я направился к нужному мне столу. Завидев меня, ребёнок почему-то вытаращил глаза и едва не подавился. Хм, неужели он оценил покрой моего нового тренчкота нежно-салатового цвета? Или его поразили мои изумрудно-зелёные ботинки? - Рой… – кажется, Джон был чем-то недоволен. Слегка, совсем чуть-чуть, но морщинка между бровей появилась. - И тебе отличного дня! – я кивнул ему и, выдернув из-за соседнего стола пластиковый стул, расположился на нём со всем удобством. – Что стряслось? Ты так срочно выдернул меня из дома, что я напридумывал себе всяких ужасов! А ты тут развлекаешься. - Гарри, – вздохнул Джон, поворачиваясь к мальчишке, который продолжал таращиться на меня, по-прежнему цепляясь зубами за гамбургер, как утопающий за весло спасательной шлюпки. – Это мой друг Рой, и он… - Кхе-кхе, – перебил его Поттер, справляясь с дыханием и поддельной булкой. – А он педик? Просто дядя всегда говорит, что такие красивые и яркие мужчины – обязательно педики. Особенно если у них волосы уложены. - Какой у тебя замечательный дядя! Так хорошо разбирается в педиках! Знаешь, мальчик, ведь чтобы что-то хорошо узнать, надо посвятить этому много времени, изучить, прочувствовать на себе… – я расплылся в самой одобрительной ухмылке, которую смог из себя выдавить. Ну, любитель дрелей, я с тобой поквитаюсь. Напихал пацану мути в голову! Самые страшные педики, такие, к кому спиной лучше и на миг не поворачиваться, скрываются за ширмой из деловых костюмов и стандартных стрижек. Вроде самого Вернона Дурсля… - Дядя женат, – задумчиво проговорил ребёнок, а потом вдруг спохватился, засмущался, понял, что мне сказал, и попытался спрятаться под стол. - Гарри, вылезай, – остановил его Джон. – И позволь мне уже наконец представить тебя своему другу так, как полагается. - А как полагается? - Вежливо. И будучи на одном уровне. - Но я ведь обидел вашего друга! – в голосе Поттера зазвучал неприкрытый страх. Мы с Джоном переглянулись. У мальчишки явно наблюдались зачатки расстройства психики. Сначала он вёл себя как беспардонный невежа, затем – как запуганный щенок с комплексом неполноценности. - Ну, ты назвал меня красивым, ярким и похвалил мою укладку! Не вижу в этом ничего обидного. Так что вылезай, любитель подземелий, и давай знакомиться. Первый раз вижу Джона в компании ребёнка, а ведь он со времён школы зарекался иметь дело с детьми. - А почему? – из-под столешницы показалась испуганная, но одновременно с этим лучащаяся интересом чумазая мордашка. - Ты ведь ходишь в школу, должен понимать, какими бывают дети! – немного равнодушно пояснил я. Этот момент мы обговаривали особо – Поттера наверняка травили любимые одноклассники, ну не могло такое чучело оставить их равнодушными, так что нашей задачей было убедить его в том, что, во-первых, мы его понимаем, а, во-вторых, нисколько не осуждаем ни за внешний вид, ни за повадки. - А вас тоже обижали в школе? – тут же клюнул этот недалёкий индивид. - Ага, – согласно кивнул Джон. – Года три. А потом я научился разбивать им носы с первого удара. - И вас не вызывали к директору? - Вызывали. - И? - А я зачитывал статьи устава школы и напоминал, что имею полное право защищать свои честь и достоинство доступными мне средствами. - Если я так сделаю, меня после школы побьют Дадли с дружками, а дома – дядя. И тётя кормить дня два не будет…       Мы с Джоном опять переглянулись. У Поттера полностью отсутствовали границы допустимых разговоров. Вываливать такое первому встречному? Хм, а если я спрошу его, где дядя с тётей держат деньги и драгоценности, он ответит?       Как известно, традиционное английское пуританство нашло своё завершение в откровенном ханжестве, вбиваемом в головы с самого детства. Держать лицо, скрывать огрехи, обелять репутацию чем угодно и как угодно, даже если «отбеливатель» сожжёт кожу своей едкостью – святая обязанность каждого члена общества. Потому-то жертвы изнасилований и домашнего террора упорно молчали, как и свидетели данных преступлений, опасаясь выставить свои беды на всеобщее обозрение. Да что там на всеобщее обозрение – они в полицию боялись обратиться. Та же ситуация складывалась и в магическом обществе. Авроры иногда за голову хватались, сталкиваясь с последствиями подобного взгляда на жизнь. «Мэм, зачем вы наложили на своего мужа неснимаемое тёмное проклятье, а затем запустили в него два «Круцио?». «Он меня бил и называл плоскогрудой крысой. А ещё прижигал мне пятки моими щипцами для волос». «Почему же вы не обратились в аврорат или Министерство, требуя развода?». «А что люди подумают? Стыд-то какой!». «Пройдёмте в Азкабан, дементоры не станут о вас сплетничать». «Какие приятные джентльмены!». А вот Поттер стоял вне этой системы и говорил то, что думает, являя собой очаровательный образец социального дикаря. И вот он должен через полтора месяца отправиться в Хогвартс?! Да его с порога или сожрут, или возьмут в оборот с такой крепостью, что он никогда не выпутается из чужих интриг и планов! - И неужели все эти ужасные поступки сойдут с рук твоим тёте и дяде? – возмутился я, и довольно искренне. - Ну, никто и никогда не обращает на мои синяки внимание, а медсестра в школе ругает меня за то, что я плохо ем и привередничаю, ей так моя тётя сказала. - Ужасно! И вообще – вылезай из-под стола и быстро ешь! Раз тебе выпал шанс вдоволь насытиться, ты ни в коем случае не должен им пренебрегать. Кстати, Джон, поведай мне, как ты познакомился с этим дивным молодым человеком? - Он потерялся, – просто пояснил тот, пододвигая Гарри половину своей порции еды и делясь шипучкой. – Надо доставить домой, а у меня нет машины. В метро я с ним не сунусь, точно ведь кто-нибудь прицепится. - Я без проблем отвезу нашего нового знакомого домой! - с готовностью ответил я, озвучивая вынужденную деталь нашего с Джоном плана.       Ещё на стадии обсуждения всех нюансов предстоящей авантюры мы выяснили, что без моего явного вмешательства нам не обойтись. Колдовать рядом с мальчишкой было нельзя, а вид хмурого мужика и ребёнка-оборванца мог привлечь внимание полицейских или запомниться какому-то случайному прохожему в Литтл Уингинге. Метро, поезд и автобус отпадали по той же причине, к тому же в транспорте, направляющемся непосредственно в городок, где жил Поттер, Джона могли заметить новые соглядатаи известно кого, а нам это совсем не было нужно. Оставался один вариант - автомобиль, и вот тут и крылась проблема. В отличие от меня Джон так и не выучился водить машину, у него просто не было времени на это! А вот у меня не только имелись нужные навыки, но и настоящие водительские права, которые я часто использовал, когда возникала нужда в быстром перемещении по стране без использования аппарации или каминной сети. - Да? И вы правда не сдадите меня в полицию? – Поттер ошарашенно заморгал, не веря в своё счастье. - А за что тебя сдавать? Ты не бродяжка, не воришка, не попрошайка… Ты – юный гражданин Англии, которому нужна помощь! - Потому что я урод, – сообщило это очкастое чудо. - Вполне обычный английский ребёнок. Не стандарт красоты и ухоженности, конечно, но и до Гуимплена тебе о-о-очень далеко, – отмахнулся я. Джон тем временем старательно ломал трубочку из-под шипучки. Нехорошо так ломал, многозначительно. - Кто тебя так назвал? – ледяным голосом спросил он, когда от трубочки остались жалкие воспоминания. - Дядя. Он говорит, что я – урод и ненормальный, и меня надо держать подальше от порядочных людей! - Ах, юноша, – я чуть манерно вздохнул. – Я читал множество словарей и определителей, но ни разу не нашёл чёткое описание этого самого порядочного человека! А вот для непорядочного я характеристику находил. - Я тоже. И пункт «нанесение побоев ма… лицу, не достигшему возраста зачисления в Хо… в среднюю школу» стоит одним из первых, – поддакнул Джон, вовремя поправив себя в нужных местах. - Правда? - Да. Я не вру. - Никогда? – мальчишка смотрел на Джона с недоверием и восторгом. - Стараюсь никогда, но иногда… - О, Джон врёт мне, когда говорит, что завтракал, а на самом деле ужинал, причём позавчера. Видишь ли, ему не нравится, что я забочусь о нём. Это так глупо… – я показательно надулся. – Так что ешь, печаль моей души, и подавай правильный пример своему подопечному. Смотри – он перестал жевать и, кажется, теперь худеет прямо на глазах! Скоро совсем исчезнет, одни очки останутся. - А вы меня правда домой отвезёте? – спросил Поттер, дожевав свою монструозную булку. - Конечно! Ты ведь помнишь адрес, где живёшь? - Литтл Уингинг, Тисовая улица, дом номер четыре, – тут же выдал этот уникум. – И… вы никакие не педики-бандиты-наркоманы? - Прости? – у меня дёрнулся глаз. - Гарри, ты опять? - Нет, я просто хотел уточнить на тот случай, что если вы всё-таки незнакомы… то есть незаконные элементы, то вам ведь наверняка надо это, – он вдруг насупился и начал ковырять столешницу. – Я в фильме одном видел, что бандиты себе помощников с детства растят. Я не буду против, если вы меня украдёте. Вряд ли вы будете бить больше, чем дядя. Зато хотя бы станете кормить… а работать я умею, и однажды шоколадку в магазине украл, потому что иначе Дадли грозился сломать мои очки. Так что я вам точно подойду! И научусь всему быстро, я люблю учиться! Только в школе нельзя, меня за хорошие оценки тётя лупит и Дадли тайком в еду плюёт.       Я попытался уложить у себя в голове тот факт, что надежда Магической Британии, по сути, только что продал себя в рабство «педикам-бандитам-наркоманам» за еду! Кажется, сегодня вечером я буду пить, ругаться, и Люччи придётся прятать от меня не только мою палочку, но и все колюще-режущие предметы, что имеются у меня дома! - Может, тебя в социальную службу отвезти, а не домой? – спросил Джон, отдавая Поттеру свой последний пакетик с увядшей и остывшей картошкой. - Не надо, – насупился тот. – Дядя уже вечером меня заберёт обратно и снова запрёт в чулане без света. Я уже один раз бегал жаловаться к тётеньке, которая приехала к нам в школу проверять на это, как его, благополучие. Она сходила домой, познакомилась с дядей и тётей, и при них же мне заявила, что я врун и будущий мошенник, потому что клевещу на хороших людей. Дядя мне тогда столько синяков на спине понаставил! А тётя сказала, что если я ещё раз во что-нибудь влипну, то меня заберут в полицию и отправят в тюрьму, потому что я врун и урод. - И ты не боишься нам об этом рассказывать? - Ну, Дадли наверняка наябедничает, что я потерялся, а ещё от моей одежды будет пахнуть всякими вкусными запахами и тётя точно догадается, где я ел. Я же не смогу ей доказать, что вы меня просто так покормили, она обязательно решит, что я эти вкусные булочки украл. А Дадли точно станет всем врать, что я их из помойки подбирал, – глаза мальчика сверкнули зло и болезненно. Неужели он… - Кажется, я знаю, как сделать так, чтобы ты вернулся домой без последствий… Джон, нам нужно тебя переодеть! – воскликнул я. Как хорошо, что в багажнике моего «Астон Мартина» лежал отличный деловой костюм, который я прикупил утром на Сэвил-Роу в маленьком магазинчике, цены в котором начинались от двухсот фунтов. Кажется, я стал тратить слишком много денег на тряпки. Нервы, нервы... - Ещё раз, пожалуйста, – попросил Фадж, медленно массируя виски. Министр был бледен, на лбу выступили капельки пота, и я понимал, что от срыва его отделяет тонкая стенка самообладания толщиной не больше акромантуловой паутины. - Пользуясь указаниями Роя, я подъехал к дому номер четыре по Тисовой улице на взятом им в прокат автомобиле марки «Астон Мартин Вираж». Согласно проработанному и согласованному плану действий, я заранее сменил один вид маггловской одежды на другой и поэтому был одет как представитель более привилегированной социальной группы. Поэтому и я, и автомобиль вызывали усиленное, но однозначно положительное внимание со стороны домохозяек и рядовых обывателей Литтл Уингинга. Петунье Дурсль, или Дарсли, в девичестве Эванс, мной был передан Гарри Поттер, который, следуя плану, молчал и делал вид, что имеет проблемы с речевым аппаратом. Вернув мальчика его опекунше, я изложил Петунье Дурсль проработанную согласно легенде ложную информацию, после чего высказал просьбу получше присматривать за «особенным» ребёнком, подразумевая его якобы наличествующую умственную неполноценность, которая не позволила мальчику выдать мне ничего, что могло бы бросить тень на репутацию его опекунов. Миссис Дурсль была чрезвычайно обрадована моими ложными выводами и тем, что я привез ребёнка до момента возвращения её мужа с работы. Пользуясь тем, что наблюдатель в лице мисс Фигг и её подручные-низзлы были устранены ещё утром и на момент нашего прибытия в Литтл Уингинг явно не была произведена замена, мы с Роем до позднего вечера наблюдали за домом, используя в качестве подручных средств армейский и театральный бинокли, а также банальную щель между занавесками. Было выявлено следующее – в оставшуюся часть дня Гарри Поттером были произведены уборка гостиной, отхожего места, лестницы, а также мойка бытовой техники на кухне. Далее он использовался на кухне в качестве подсобного рабочего, за что был награждён подзатыльником и ударом полотенца. После возвращения главы семейства и выдачи Дадли Дурслем информации о том, что его кузен днём потерялся в Лондоне, Вернон Дурсль применил к опекаемому им ребёнку действия, описанные в статьях 12А, 12А1, 12А2, 15-альфа-6 и 21-гамма-1 «Уложения о преступлениях и наказаниях». - То есть, он на ваших глазах избил ребёнка? – с интересом уточнил мистер Грэй. - Три оплеухи, пинок и последующее столкновение с мебелью, четыре затрещины и грубое препровождение в чулан, сопровождаемое неоднократным столкновением ребёнка с преградами, в виде дверных косяков и стен, – уточнил Джон. - Как мы поняли, это было «мягкое» наказание, – не удержавшись, влез я. – Если бы Джон не произвёл на Петунью Дурсль впечатление своим респектабельным внешним видом и не убедил бы её в том, что Поттер за краткое время общения не сказал ни одного лишнего слова и не проявил ни малейших признаков «ненормальности»… - Что значит – ненормальность? – снова встрял Грэй. – Вы же только что сказали, что мальчик, якобы, выглядел отсталым, то есть ненормальность - это его естественное состояния - В понимании Дурслей «ненормальность» – это любая демонстрация имеющихся у Гарри Поттера магических способностей, включая детские выбросы, спонтанное колдовство, а также сама принадлежность к нашей общине, – пояснил Джон. Фадж что-то зашипел, записывающий за Джоном Скримджер сломал перо, а глава Отдела Тайн вдруг тихо захлопал в ладоши. - Господа, мы имеем возможность в скором времени наблюдать окончательное формирование ребёнка-обскура. Это редкий шанс и моё ведомство с энтузиазмом бы проследило за тем, как он становится обскури, но… этот мальчик нам ещё нужен, а его жертва во благо науки – нет. К тому же, если он потенциально магически силён, обскури сможет уничтожить весь Литтл Уингинг, а с происшествием такого масштаба простой обливиэйт не справится. Снова выставить виновными ирландских террористов не выйдет, О’Деорайн не станет поддерживать нас, подвергая своих подопечных угрозе недовольства со стороны нашей Леди. Что же до самой Леди… - И речи быть не может! – Фадж ударил раскрытой ладонью по столу. – Мне ясно было дано понять, что подобные действия недопустимы! Мистер Грэй, я понимаю ваш интерес естествоиспытателя, но… - Это всё был сарказм. - Потрудитесь выделять его из своей речи сменой интонации! - Тогда сарказм перестанет иметь смысл и превратится в гротеск, – глава Отдела Тайн то ли издевался, то ли действительно зашёл за черту человеческой морали. Я окинул его заинтересованным взглядом. Что ж, учитывая, с какими вопросами приходится сталкиваться его отделу, это было неудивительно. Грэй, в отличие от своего предшественника, ещё неплохо держался. - Могу я продолжить свой доклад? – Джон, не желающий знать об отношениях глав регионов Магической Британии, вопросительно глянул на Скримджера. Тот кивнул и потянулся за новым пером. Интересно, что же он там записывает? – Как стало известно из нашего наблюдения, местом обитания Гарри Поттера является чулан под лестницей, чья площадь явно не превышает двадцать один квадратный фут, или же два квадратных метра. Освещения в данном помещении представлено лампой накаливания мощностью тридцать ватт, что соответствую по степени мощности люмосу, созданному рядовым учеником второго курса. Рассмотреть изнутри чулан не представлялось возможным. Также нами было отмечено следующее – материальное обеспечение Гарри Поттера строится на остаточном принципе. Обучение Гарри Поттера бесконтрольно и не является приоритетным для его опекунов. Физическое и душевное здоровье Гарри Поттера подвергается злонамеренному причинению вреда. Во время допроса, замаскированного под беседу, мне удалось выяснить, что проявление своих способностей Гарри Поттер никак не связывает с волшебством, более того – ребёнок ничего не знает о магическом мире и считает своих родителей алкоголиками, погибшими в автомобильной аварии. Ему даже не известны их имена. Своего второго, наследственного имени, ребёнок тоже не знает. - Твою мать! – Фадж вскочил со стула, Скримджер сломал второе перо, а Грэй тихонько зааплодировал, еле соприкасая ладони и напевая из-под капюшона одно слово: «Обскур, обскур, обскур».       Министр несколько раз пробежал по кабинету, зачем-то подхватил с подставки свой котелок, покрутил в ладонях, а затем швырнул в угол. - Всё плохо, – прошептал Джон, чуть склоняясь ко мне. Я кивнул, с некоторой тревогой наблюдая за скатывающимся в истерику Фаджем. Последний раз я видел его в таком состоянии, когда мы встретились после моего вступления в нестройные ряды Охотников. Дядюшка тогда не знал, за что переживать больше – за мою жизнь, которая могла оборваться в любой неугодный Фортуне момент, или за свою репутацию, которая могла рассыпаться прахом в случае обнародования факта нашего родства. Поэтому дядюшка в тот момент переживал вдвойне и был похож на выпускницу Рэйвенкло, провалившую все выпускные экзамены. - Господа, мы в дерьме! – наконец выдал Фадж. – В полном! Если мальчишка протянет до осени, а затем попадёт в Хогвартс, то он всеми силами вцепится в тех, кто дарует ему избавление от своих опекунов. Игра на контрасте скажется на нём не в нашу пользу. А кто у нас «владеет» Хогвартсом? То-то же! Стоит Поттеру лишь немного задуматься, и он осознает, что власть, то есть мы, проявили в отношении него преступную халатность и о любом возможном содействии можно будет забыть! - Мы не имеем права вмешиваться – опекуны Гарри Поттера не входят в нашу сферу юрисдикции, – кисло заметил Скримджер. – Это зона ответственности магглов. - Украсть мальчика – не вариант. Тот, кто поместил его к Дурслям… - Или Дарсли, – влез Грэй. - … не оставит без внимания исчезновение Мальчика-Который-Стал-Проблемой. Какое-то время мы сможем его укрывать, но когда юный Поттер отправится в Хогвартс, то он выйдет из границ наших влияния и защиты, после чего его наверняка сразу вернут Дурслям. К тому же, мы не можем столь нагло нарушать те законы, которые сами же приняли и сами же поклялись защищать. Этим мы создадим опасный прецедент, который в дальнейшем выльется в глобальную проблему! - Поясните, Корнелиус, – Грэй заинтересованно подался вперёд. - Опека и воспитание малолетних волшебников подконтрольны Министерству лишь с точки зрения соблюдения Статута Секретности. Если мы незаконно, пусть и морально оправданно, вмешаемся в чужую семейную жизнь, то тем самым противопоставим себя всему нашему сообществу. Разбираться в том, почему мы это сделали, граждане будут потом, а сначала они выразят мне вотум недоверия и завалят Аврорат жалобами! Как же так, Министерство лезет под одеяло и в колыбель! Что дальше? – Фадж карикатурно изобразил разносчиков газет. – Мы на краю пропасти, господа. Что будем делать? - Нести добро и справедливость! – заявил я, вытягивая под столом ноги. – Активно и массово! Думаю, Поттер не единственный ребёнок-волшебник, которому тяжело приходится в семье опекунов. - На что вы намекаете, мистер Локхарт? – Грэй наклонился ко мне, при этом постукивая пальцами по столешнице. Создалось впечатление, будто ко мне подкрадывается большой серый паук. - На то, что спасение одного мальчика – это хорошее дело. А вот спасение множества детей… это вершина благодеяния! Поттер принадлежит к поколению тех детей, чьи родители погибли во время террора Неназываемого. Не важно, на какой стороне находились родители – их сыновья и дочери остались сиротами и росли в чужих семьях. Наверняка у них есть… трудности, – промурлыкал я, особо выделяя последнее слово. – И Министерство, проявляя заботу о гражданах, вполне может выказать внимание к таким детям. А чтобы соблюсти законность и гражданскую мораль нам понадобится всего одна вещь. Бумажечка с печатью, на которой, взявшись за лапы, пляшут коронованные лев и единорог. - Ты же понимаешь, что моё обращение к мистеру Мэйджору, обыденному премьер-министру, не пройдёт незамеченным ни для Дамблдора, ни для Малфоя! - Корнелиус, но что они смогут сделать? – вкрадчиво спросил Скримджер, откладывая перо. – Неужели они посмеют выступить против Леди, особенно, если всё выставить так, что это не вы обратились к королевской администрации, а она к вам?       Наш министр на какое-то время замер, остекленевшим взором таращась в стену. В его голове складывались разрозненные витражные кусочки, превращая осколки нашего будущего в цельную картину спасения. - У нас очень много работы, господа… – Фадж вернулся за стол и оглядел нас тяжёлым взглядом. – Мы собираемся из-за одного ребёнка изменить основу магической Великобритании – неприкосновенность семьи. - Только в отношении детей-сирот! Не стоит забывать, что наша Леди является главой не только двух государственных миров, но и… религии. А забота о сиротах есть более чем богоугодное дело. Скажем… в честь пятилетия своего младшего внука… никто не забыл, кстати, как его зовут? – мистер Грэй захихикал, и никто из нас не смог сдержаться от подобных гнусных ухмылок. Это было более чем кстати! – Так вот, в связи с пятилетием своего младшего внука Леди выразила беспокойство о тех детях, чья жизнь оказалась не так прекрасна и беспечна. Она имеет ограниченное право лично указывать Министру Фаджу, в каком направлении тот обязан проводить внутреннюю политику, а значит, как преданный подданный и верный гражданин, он обязан исполнить указания Леди. - Скримджер – поднимите все случаи незаконного применения волшебства за последние пять лет и отберите те, в которых упоминались дети. Может, нам удастся выбрать ещё несколько неблагополучных семей для прикрытия. Аврор Долиш – вы должны ещё раз встретиться с Поттером и закрепить успех. Мальчик должен запомнить, что рядом с вами надёжно и спокойно, и что вы сможете защитить его тем или иным способом. Магию не применять, о магическом мире не сообщать! Он должен узнать о нас лишь тогда, когда будет пребывать в безопасности. Рой – найди подход к главе Отдела Образования. Меня от неё воротит, а ты можешь очаровать не только украинского железнобрюха, но и гоблина-процентщика! - Мне не понятен ваш намёк, министр? – я изобразил оскорблённую невинность. - Ври, лги, обольщай, клянись подарить все свои бигуди, но засевшая в Отделе Образования жаба обязана проникнуться важностью момента и пойти нам навстречу, сохраняя полную секретность происходящего! Она обладает законной властью и именно в её ведомстве решаются вопросы контроля за проживанием и финансовым обеспечением учеников Хогвартса. Долорес Амбридж – мордредово наказание за все мои грехи. Амбициозная посредственность, инициативная пустышка! Надо бросить её в бой, держа под жёстким контролем, и это можешь сделать только ты. Она такое же опасное животное, как взрывопотам, а ты знаешь, с какой стороны подходить к этим тварям, тем более что я не раз замечал у неё на столе твои книги. На обложку одной из них она, кажется, облизывалась, – дядюшку передёрнуло. – Необходимо найти новые приёмные семьи минимум для пяти детей разных возрастов, полов и социального положения, вот пусть жаба этим и займётся. Вопрос финансовой поддержки я беру на себя, буду снова перепахивать бюджет и тормошить гоблинов… А вы, мистер Грэй, напрягите пророков-прогнозистов. Так же нам нужны десять доз Феликс Фелицис и шесть-семь опытных невыразимцев, способных оказать «прикрытие» во время процесса изъятия детей. Ни одного магического всплеска, ни одного намёка на наши действия, даже если придётся вызывать потоки Адского Пламени или крыть некромагией по площадям! На всё про всё даю три дня. Работаем, джентльмены! - Да, господин министр, – я поднялся со стула и довольно улыбнулся. – Dieu et mon droit, и да славится наша Леди!