Цветущий сад

      

***

       На чертовой яхте не так много мест, где можно спрятаться, но я все же знаю одно. Пускай в нем ничего романтичного, но я никогда и не был романтиком. — Амен, а если он проснется? Девчонка тревожится, будто такая вероятность остановит меня. Даже если сейчас на нас обрушится шторм, то я не отступлю. — Не проснется, в нем две бутылки виски. — И все же.. Резко останавливаюсь и прижимаю неугомонную к стене, раздраженно процедив: — И все же, что он сказал тебе или сделал? Если отец только тронул тебя пальцем, то я.. — Нет, нет. Генри просто угрожал мне. — Просто угрожал? И ты считаешь это нормальным? Наваливаюсь плотнее, чувствуя всепоглощающую ярость вместе с диким желанием обладать ею. — Это лучше, чем побои. — Рассказывай. Делаю глубокий вдох, затем шумный выдох, а терпения почти не осталось. Вернее, оно окончательно исчерпалось. — Ну же. — Он сказал, чтобы я вела с ним себя раскованнее.. потому что ты интересуешься мной. Велел показать, что люблю его и не могу сдерживаться, чтобы ты усвоил урок. А если откажусь, то он прекратит оплачивать лечение Исмана. — Лечение кого?.. — Исмана, мой младший брат. Он наркоман, Амен, и онкобольной. Наконец-то все встает на свои места, однако легче от этого не становится. — Расскажи мне все с самого начала. Ты попала в зависимость от моего отца, но как? — Та история знакомства, помнишь? Быстро киваю и продолжаю вслушиваться в каждое слово. — Ну вот, она правдива, но именно с того момента начался настоящий кошмар. Я согласилась встретиться с Генри, потому что он захотел проспонсировать мой проект, однако мы так разговорились в том ресторане, а он все подливал и подливал мне вина. А я ведь совсем не пила.. Вижу, как подступающая истерика накатывает на Эву, а с прекрасных глаз начинают капать слезы, которые я заботливо вытираю пальцами, а затем целую девушку в щеку. — Пожалуйста.. мне надо знать все. — В итоге.. в итоге я сделалась такой болтливой и проговорилась ему о семье. Отец пьяница, совсем не работал, мама тащила нас всех на себе, оплачивала лечение брата, я же отдавала часть стипендии, но этого все равно было мало. Вдобавок, мы почти потеряли дом, перестав платить за него и.. — И папаша сделал тебе предложение, от которого ты не могла отказаться? Тон стал донельзя раздраженным, когда я осознал, что был прав и она продалась старику, правда при кардинально иных обстоятельствах. — От такого бы никто не отказался, Амен. Ты родился с золотой ложкой в заднице и никогда не поймешь меня. Подумала, что я осуждаю ее? Моя фурия, даже если бы захотел, то не смог бы. — Позлишься на меня позже. Какое предложение? — Я, целиком и без остатка взамен на погашение долгов и лечение Исмана. Если ухожу от него, то Генри оставляет нас без дома и перестает оплачивать врачей, клинику и дорогие лекарства. Стараюсь переварить и усвоить поток информации и прихожу к одному единственному выводу — Форд-старший просто мерзавец. Воспользовался бедственным положением молодой студентки, так еще и принялся издеваться. — Чем он это объяснял? Почему относится к тебе так? Горькая усмешка украсила полные, чувственные губы, а изящные ладони ложатся на заднюю поверхность моей шеи, притягивая ближе. — Любовью, Форд, любовью. Это он так любил меня и до сих пор продолжает это делать. До синяков, до царапин, и до нанесения невыносимых ран намного глубже, чем мое тело. Он заболел, стал одержимым, но не сразу. Будто мало ему было того, что его чертова мечта каждую ночь ложится с ним в постель, терпит унижения и играет роль влюбленной женщины. — Когда это началось? Почему не ушла? — И все же глупенький у Генри сын. Эва проводит тонкими пальчиками по моей скуле, наблюдая за собственными движениями, а я отчаянно метаюсь между тем, чтобы остаться или тем, чтобы пойти и разобраться с поехавшим папашей. — Я заключила сделку, спасла семью и подарила брату, возможно, годы жизни, одним трудным, но необходимым решением. Знала, что вытерплю все и я терпела, пока не появился ты. Я молчу, чтобы не спугнуть момент долгожданного откровения и жадно поглощаю каждое произнесенное ею слово. — Ты.. ты что-то сделал со мной. Еще там, у машины, когда я так не хотела возвращаться к Генри и знакомиться с его сыном. А потом в саду, бассейне, на ужине с Джонсонами я замечала как ты смотришь, будто бы догадываясь о моем состоянии. — Почему не сказала мне раньше? Я бы забрал тебя, решил все. — Забрал, решил? Ты ненавидел меня, Амен, угрожал, запугивал и самое главное был и остаешься сыном Форда. Как я могла довериться тебе? — Но сейчас же доверилась, хотя я по-прежнему его сын. — Да.. возможно я совершила ошибку. — Думаешь? — Это ты мне скажи. Если он узнает, что я все рассказала, то разрушит несколько жизней и все равно оставит меня при себе. — Разве я давал тебе повод сомневаться во мне? Единственное, чего я хотел, так это правды. — И ты ее получил. — Получил. Перехожу на полушепот и ловлю женскую руку своей, прикладывая хрупкие пальцы к своим губам. — И тебя я тоже получил. — Думаешь? Она повторяет за мной вопрос, заглядывая прямо в глаза, но в ее, таких красивых и немного блестящих от слез, надежды совсем не осталось. Эвтида уже смирилась, а я еще нет. — Уверен. Я все решу. — Поздно, я вышла замуж, контракт.. — Плевать на контракт. — Мне страшно, что он что-нибудь сделает с тобой. Едва улыбаюсь и осыпаю медленными поцелуями ее пальцы. Она беспокоится за меня. Глупая, сама находится в таком положении, а думает обо мне. — Отец ничего не сделает, а вот ему стоит опасаться. Я не позволю этому мерзавцу прикасаться к тебе, больше никогда.. ты моя. Порывисто подаюсь вперед и ревниво завладеваю мягкими, податливыми губами, которые так отчаянно отвечают мне. Язык очерчивает ровный ряд зубов и снова погружается внутрь, переплетаясь с ее. Эти поцелуи когда-нибудь лишат меня рассудка, впрочем, крыша уже со свистом слетела, поэтому переживать больше не о чем. Отрываю девушку от стены и нащупываю ручку двери какого-то помещения — уже совершенно не важно где, главное, с ней. Вваливаюсь в во что-то похожее на подсобку и утягиваю Эвтиду за собой, захлопывая за нами дверь, и здесь же буквально набрасываюсь на нее, словно голодной зверь, сминая безупречное тело в своих руках. Ненависть к папаше здорово сказывается на всех моих действиях. Он заманил ее, надавил на больное, воспользовался ее отчаянием, поэтому миссис Форд стоит лишь сказать «фас», и я без раздумий нападу на него, а потом принесу ей его голову в зубах, бросив к ногам, как военный трофей. Но на самом деле, Эве и не нужно ни о чем просить, потому что я намереваюсь сделать это в любом случае. Нет, речь не про убийство, однако отцу придется дорого заплатить за все, что он сделал. Терзаю пухлые губы, блуждая по соблазнительным изгибам, а она цепляется за мою рубашку, как за спасательный круг и я спасу ее. Скольжу к изящной шее и уже совершенно без опаски оставляю на ней свои отметины. С этим проклятым браком покончено, значит можно не сдерживаться. Девушка дышит тяжело и рвано, срываясь на тихие стоны и от этих звуков я становлюсь совсем дурным. Порывистое движение и я уже на коленях, резко разворачиваю ее спиной и задираю шелк выше, незамедлительно атакуя ту самую ягодицу с татуировкой. Губы, язык, зубы. Грубо, мокро, больно. Но ей, черт побери, нравится, когда именно так. Когда лиловые пятна на нежной коже, когда следы зубов на проклятом рисунке и когда мои ладони на округлых бедрах. Я сейчас съем ее и ничего не оставлю. — Я хочу, чтобы ты забыла его.. сотру все ночи, которые ты с ним провела. От этих слов Эва стонет громче и тогда я снова поворачиваю ее к себе лицом и стаскиваю стринги, чтобы сначала охренеть от того, какая же она там все-таки красивая, а затем лишиться возможности соображать от блаженного вкуса и неповторимого запаха. Язык обводит каждую влажную складочку, задерживаясь на клиторе подольше. Я так хочу, чтобы ей не приходилось притворяться и ясно вижу — сейчас она честна, как никогда раньше. Эвтида сама закидывает свою стройную ногу на мое плечо и зарывается пальцами в светлые пряди, стягивая их с такой силой, будто она сама не понимает чего желает больше: оттолкнуть или прижать мое лицо еще плотнее. Сумасшедшая, точно, как и я. Раздвигаю языком складки, скользя между ними, а потом проникаю внутрь, толкаясь в тугую промежность. Налитый член уже во всеоружии, готовится оказаться в этой безупречной женщине, но сначала я хочу, чтобы она достигла пика благодаря моему языку. Веду ладони вверх, забираясь под короткую ночнушку и накрываю упругие полушария, то стискивая их в своих руках, то прокручивая твердые соски. И ее экстаз не заставляет себя долго ждать. Девушка остервенело впивается в мои волосы, а ногой, которая покоится на плече, зажимает меня еще крепче, и стонет так, что я едва дожидаюсь окончания ее оргазма и поднимаюсь с колен, избавляя ее от ненужной тряпки, а Эвтида, быстро придя в себя, набрасывается на мою рубашку, не церемонясь с пуговицами. Брюки и белье тоже оказываются на полу и сейчас я наконец возьму ее, чего так сильно ждал. В кладовке особо не развернуться, поэтому я подхватываю сексуальное тело, закидывая на себя и прижимаю его спиной к какому-то шкафу. Губы снова находят ее, целуя до нехватки кислорода, а плоть активно трется о ужасно мокрые складки, готовясь к неизбежному. Нет, достаточно, я больше не могу сдерживаться. Перемещаю одну руку к налитому члену и направляю его прямиком в объятия тугих мышц, однако она там настолько узкая, что мне приходиться короткими рывками толкаться глубже, чтобы в конце концов войти по основание. — Какой большой.. Этот полустон точно призван добить меня и вынудить окончательно погрязнуть в безумной страсти, которая уже полностью овладела мной. Терзаю мягкие губы и начинаю размашисто вбиваться в горячую промежность, а пальцами впиваюсь в сочные ягодицы, тогда как ее оставляют длинные дорожки на моей спине, и это так сильно мне нравится. Эва может делать со мной все, что только пожелает. Я позволю ей, но и сам в долгу не останусь. Если бы я только мог представить, что знакомство с женщиной отца закончится именно так. Это что-то нереальное, разве бывает такое? Она стала значить слишком многое, а папаша упал в моих глаза еще ниже. Похотливый старик совсем выжил из ума и поэтому я забираю его жену себе. За семью Эва может не беспокоиться, я позабочусь о них. И вообще сделаю все, чтобы она как можно быстрее забыла о кошмаре, в котором находилась. Да, пускай добровольно, однако она хотела лишь помочь близким, пожертвовав собой. Продолжаю втрахивать девушку в скрипучий шкаф, безжалостно доводя ее до нового оргазма. Она так сжимается на моем члене и так сладко стонет, что я не выдерживаю, и толкнувшись еще несколько раз, кончаю прямо внутрь, прикусив ее за хрупкое плечо. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, однако ласковый голос убеждает меня в обратном. — Что теперь будет, Амен?.. — Теперь я никогда тебя не отпущу. Возвращаюсь к припухшим от яростных поцелуев губам, упиваясь близостью и незнакомыми чувствами, которые переполняют меня и не дают покоя в последнее время. Как же тонка эта грань. Вчера ты ненавидишь, а сегодня уже любишь. Кто бы мог подумать, что я вообще способен влюбиться. — Пойдем, ты будешь спать у меня. — Нет, слишком опасно и потом, там же Клэр. Ах, да, я все время забываю про нее. Черт. Эвтида разрывает поцелуй, а я опускаю ее на землю, после чего мы одеваемся и выходим из помещения, останавливаясь возле борта. Достаю пачку и прикуриваю для нее сигарету, а затем и себе тоже. Я смотрю на то, как легкий ветер развивает ее длинные пряди и не могу оторвать глаз. Разве бывают женщины прекраснее? — Амен. — М? — Я должна вернуться к Генри. — Нет. Кадык дергается, а челюсти сжимаются от бредового заявления. Не надо злить меня. — Это только на одну ночь, он все равно пьян и наверняка проспит до обеда. — И зачем это? Завтра я поговорю с ним и мы свалим с этой яхты. — Хорошо, но я все же вернусь в каюту. — Да нахрена? Она издевается или что?! — Мне так будет спокойнее, я волнуюсь за тебя. Лучше пускай он не будет ни о чем знать заранее. Пожалуйста, Амен. Этот умоляющий взгляд просто не оставляет мне выбора. Тяжело выдыхаю и отвечаю ей: — Ладно, но если отец только притронется к тебе.. — Не притронется. Ему будет не до этого после двух бутылок виски. — Посмотрим. Эва улыбается и выбрасывает окурок в океан, после чего подходит ко мне и целует в щеку, тихо прошептав: — Увидимся утром. — Да. Еще один поцелуй и она уходит, а я остаюсь на палубе, морально готовясь к самым тяжелым переговорам за всю свою жизнь.

***

Наконец-то. Эта безумная ночь закончилась. Мне удалось уснуть лишь под утро и на часах уже два часа дня. Пора наведаться к Форду-старшему и решить вопрос раз и навсегда. Надеюсь, он будет в состоянии, а если нет, то я просто вызову катер и мы с Эвтидой вернемся на материк. Наспех одеваюсь и выхожу из каюты, оставив секретаршу, и решительным шагом отправляюсь к папаше. Стучать я не собираюсь и потому просто распахиваю дверь, свободно проникая в их комнату, но не застаю там никого. Тревога и злость молниеносно охватывают меня и я уже несусь к бассейну, потом в ресторан, бар, проношусь по каждой палубе, но их нигде нет. Решаю подняться к капитану, и сжимая кулаки до побеления, задаю один единственный вопрос: — Где они? — Мистер Форд с женой покинули судно еще час назад. Чего, блядь?! — На чем? — Мы проплывали недалеко от островов, за ними прибыл катер. Проклятье. Она спланировала это заранее и обманула меня? Или же свехнувшийся папаша уволок ее от меня подальше? Возвращаюсь к себе и хватаю телефон, чтобы позвонить отцу, но здесь ни черта не ловит! Тогда я снова бегу к капитану, чтобы он разворачивал яхту и доставил меня на сушу. Я найду их, из-под земли достану, но найду.