Promising

      Вот что они хотели.       Если окажется, что контроль над башней утерян. Если мы попытаемся уничтожить кристалл…       Всё взорвётся.       Вместе с нами.       Всё и взорвалось.        Башня рушится.       Или уже разрушилась?       А я? Что со мной?       Противный писк. Тошнота. Боль.       Я пытаюсь подняться. Хотя бы на четвереньки. Всё вокруг кружится. Расплывается. Горло жжёт. Голова… прикрываю глаза. Кажется, что-то шумит. Кричит, что ли, кто?..       Я слышу это словно сквозь водную толщу. Я не понимаю, где нахожусь.       — Да вставайте вы уже!       Чьи-то ладони. Хватают меня под подмышки. Рывком ставят на ноги.       — Эй!       — Извините, — парнишка-лучник выглядит совсем бледным.        Длинное, веснушчатое лицо. Голубые, беспокойные глаза. От виска его вниз течёт кровь…       Мы спускались с башни, прежде чем…        Взрыв!       Звук, запахи, краски — всё появилось в один момент. Да нам же надо бежать отсюда, пока всё не рухнуло!       — Вы как? — дрожа, спрашивает мальчишка.       — В порядке! — стаскиваю с себя, давящий на голову шлем. — Без этой штуки совсем кирдык был бы…       В этот момент башня сотрясается. Наверху вновь что-то грохочет.       — Бежим!       То ли это я ещё не оправилась, то ли всё вокруг и правда дрожит, плывёт и падает.       Сверху сыпятся камни.       Я спотыкаюсь. Ударяюсь о стены, но спешу вниз вместе с мальчишкой. Ещё чуть-чуть и мы будем внизу.       На воздух.       Прочь из этого ада.       Ещё чуть-чуть…        Снова толчок. Вскрик. Парнишка отпрыгивает назад. Вовремя. Огромная каменная плита падает перед нами, преграждая путь.       — Чёрт!       Оборачиваюсь. Вижу едкий, чёрный дым. Огонь.       Мы ещё и горим!       Наверх нельзя, вниз тоже…       — Окно! — шатаясь, выглядываю наружу.        Прохлада. Ветер. Дождь. Окно достаточно широкое. Выходит во двор. Знакомая площадка. Конюшня. Сено…       Сено.       Мы на втором этаже.       Прыгать будет неприятно. Но сено… сено должно нас спасти. Оглядываюсь на парнишку:       — Надо прыгать!       Он кусает губы:       — Вы серьёзно?       — Ага! Мы тут в ловушке!       — Я не смогу…       — Ты сможешь! Встаёшь. Метишь. Отталкиваешься — прыгаешь. Для такого стрелка, как ты — это раз плюнуть!       — Можете тогда первой? Мне нужно ну…       Собраться с духом. Понимаю.       Хлопаю его по плечу. Киваю. Залезаю на подоконник. Изо всех сил стараюсь сконцентрироваться. Главное — само́й не промазать. Группируюсь…        Одетт. Я обещала вернуться к ней.       Я прыгаю на выдохе.       Короткий полёт. Холодный воздух на разгорячённом лице. Боль в ногах. Тяжесть. Хруст.       И вновь помутнение.       Проходят секунды? Минуты? Часы?       Я лежу в сене. Колючем, вонючем, спасительном сене. Я жива! Я выбралась!       Я лежу спиной. В лицо мне так и бьют холодные капли дождя. Но мне хорошо. Они смывают пот, копать, кровь…       Верхушка башни разрушена. Буквально стёрта. Кристалла больше нет. Как и луча в небо. Как и купола. Мы справились.       Смеюсь. Смеюсь в дождь. В свободное небо. В грозовые тучи… и осекаюсь.       Парнишка лучник.       Сажусь, превозмогая головокружение. Ищу глазами нужное окно.       Его там нет.       Сердце ёкает в груди. Невольно опускаю глаза. У самого подножья…       Тошнота вновь подкатывает к горлу.       Я выбираюсь из сена на четвереньках, не решаясь вставать на ноги.       Безликим мешком он лежит на животе на вымощенной камнем площадке. Мне не нужно его разворачивать: я вижу колчан.       Не смог рассчитать. Сорвался. Или в последний момент дрогнула башня?.. или…       — Эй, — тихо зову его я, трогая за плечо. — Вставай.       Может, он ещё жив?       Я всё ещё не решаюсь его перевернуть. Трясу за плечо. Говорю. Прошу. Умоляю.       Трогаю шею.       Жилка не бьётся.       Сердце не бьётся.       Мёртв.       Сижу, тупо глядя на стрелы в его колчане.       Нужно было отправить его первым. Нужно было помочь. Нужно было…        Я же его командирша! Я за него в ответе!        Что же я за неумеха-то такая?! И с чего я решила, что вообще способна кого-то вести в бой?! Я же бродяжка с крысиной улицы! Крыса!       Я кричу. Но из моей глотки не вырывается ни звука. Я сжимаю раненое предплечье. Сосредотачиваюсь на этой боли. Мне кажется, что я вся будто бы и состою только из боли.       Я не замечаю, что дверь из башни распахивается. Что из неё выбегают люди. Свои, чужие. Я не…       Яркая зелёная вспышка освещает небо. Рефлекторно поднимаю на неё голову. По округе громогласным эхом раздаётся голос. Голос Одетт:       — Жители моего королевства. Я обращаюсь к вам. Я — законная представительница власти. Я — дочь покойного короля Уильяма. Я — Королева Одетт. Год назад, столичный совет при короне вступил в сговор, чтобы захватить власть. Они напали на нас на королевском тракте. Я выжила чудом. Когда слухи об этом поползли, они решили опорочить меня. И попробовали вновь убить! Теперь я здесь. Я дома. Нам нет нужды воевать, нет нужды убивать друг друга. Я прошу простых жителей спрятаться в своих домах. Я прошу военных сложить оружие и не воевать за узурпаторов. Я требую от совета и лже-короля немедленно сдаться и прекратить это бессмысленное кровопролитие! Такова воля моя. Королевы Одетт.       В этот же самый момент, в башню, откуда Одетт вещает, ударяет красная яркая молния. Невольно вскакиваю на ноги:       — Одетт!       Меча у меня нет. Поэтому я скрепя сердце забираю у мальчишки лук и стрелы.       Каким же он был метким!..       Лишь чудом я ничего не сломала. Делаю неловкие шаги вперёд. Меня качает, но я всё равно иду. Пытаюсь ускориться…       Когда я выхожу на главную улицу, попадаю в самую бурю сражений. Лесные жители уже внутри… снова крики, снова шум, снова кровь…       Только до меня это всё почти не доходит. Они словно за целую милю от меня. Где-то за стеклом. Где-то в другом мире.       Вдруг на меня несётся лошадь.       Отпрядываю. Падаю. Сижу.       Сижу и понимаю, что не могу встать. Сижу и понимаю, что ничего не понимаю. Башня. Кристалл. Одетт. Мне нужно куда-то идти. Нужно что-то делать. Но я не могу. Ничего не могу. Я не…       — Ты тут! — чьи-то ладошки касаются моих щёк. — А я уж это… подумала… ты чего тут сидишь?! Надо вставать!       Маленькое, знакомое, чумазое личико.       — Шпионка?..       — Она, похоже, головой приложилась, — а этот второй мне не знаком.       — Тогда её надо к колдуну!       К колдуну? К Ротбарту? Но он должен защищать Одетт… я должна защищать…       Кто-то тащит меня, несёт сквозь битву. Рядом щебечет встревоженный детский голосок…       Не знаю, сколько они меня тащили, но в конечном итоге я отказываюсь в крохотной комнатушке, освещённой масляными лампами.       Здесь много людей: стонут, кряхтят, молятся.       Здесь много раненных.       Вдруг появляется незнакомец: старик с длинной, седой бородой. Он машет перед моими глазами длинными, скрученными пальцами с набухшими суставами, а затем выдаёт:       — Сотрясение!..       — Что?.. — я совсем его не понимаю.       В ответ он кладёт свою сухую ладонь на мой лоб. Становится тепло. Словно компресс приложили. Опускаю веки. Отдых…       Как будто бы я хорошенько поспала, хотя прошло меньше минуты. Когда я вновь открываю глаза, комната вокруг кажется мне куда ярче. Это что же, магазин? Сейчас лазарет.       Я больше не чувствую тошноты. Дышу полной грудью. Передо мной старик, рядом Шпионка…       — Я бы посоветовал ещё пару дней покоя, но боюсь, сейчас это роскошь, — произносит магик скрипучим голосом.       — Ты в порядке? — девочка смотрит на меня большими обеспокоенными глазами.       — Да, — тру лоб ладонью. — Спасибо! Но, — вновь смотрю на колдуна, — кто вы?       — Так, просто лекарь… людям нужна помощь и я помогаю. Всегда помогаю. Хоть многие и считают, что служу я при дворе Его Величества, но когда происходит такое… жизнь не имеет мундира — так я считаю.       — Он помогает нам! — охотно кивает Шпионка. — Он хороший.       — С этим понятно, — теперь я перевожу взгляд на девчонку. — А ты что здесь делаешь? Мы же вроде договорились…       — Да я это… я же тебя спасла!       — Да, и спасибо тебе за это. Но ты видела, что там происходит?! Тебя же могут зашибить!       — Да я сильная! Честно-честно! И никто меня не зашибёт! Я вон, людям помогаю… и вообще, если бы не я… тебя бы это… тоже зашибли!       Я беспомощно смотрю на колдуна, тот ухмыляется в бороду:       — Я так полагаю, это дочь?..       — Нет! — хором произносим мы со Шпионкой.       — Значит, сестра?.. вы похожи.       Девчонка и я недоумённо переглядываемся. А колдун продолжает:       — Вот что, у меня тут есть раны, которые нельзя легко залечить магией, а один я с повязками не справлюсь. Нужна помощь…       Едва он это произносит, как с улицы раздаётся грохот. Крик. Нечеловеческий вой… не сговариваясь, все втроём мы бежим к выходу. Останавливаемся в дверях. Я хватаю Шпионку за плечо, готовая в любой момент загородить её собой.       Ночное небо озаряется молниями. В их свете гигантский паук возвышается над домами. Дёргая огромными жвалами, он спешит к башне, где выступала Одетт.       Вспышка зелёного света.       — Великий зверь… — тихо произношу я.       Ротбарт преобразился.

***

      Оставив Шпионку на лекаря, я спешу к башне.       Это сложно, потому что большинство, повинуясь здравому смыслу, напротив, бегут от двух гигантских чудовищ.       Ротбарт в облике Великого зверя напоминает большую летучую мышь. Огромные крылья, хищная, острая морда, лохматое тело. Он кружит над пауком, пытаясь достать его когтистой лапой, а тот, группируясь, подпрыгивает, стремясь укусить его.       Земля так и сотрясается под ними.       Я пробегаю мимо академии — дождь почти потушил пожар. Не так уж и сильно взорвалось — всего пару комнат на верхнем этаже. Восстановим.       Главное, чтобы людей не задело.       Пара пустынных улиц, и вот она — башня. Я вижу у его подножья людей. Вот из толпы в паука летит огненный шар…       — Одетт!       — Эрика?!       Толпа расступается. Кажется, я вижу Лею и Тайпана. Но мне сейчас не до них.       Одетт.       Светлые волосы собраны в хвост. На ней чёрный кожаный камзол с красными вставками. И какая же она в нём красивая!..       Всё на свете перестало существовать. Я бегу к ней, а она бежит ко мне, пересекая безлюдную площадку. Ещё мгновение и…        Она в моих объятиях.       Сжимаю её сильно, крепко. Сердце так и бьётся.       — Одетт…       — Эрика…        Как же, оказывается, всё это время я боялась за неё! Словно с плеч свалили невидимую ношу. Мне хочется рыдать, смеяться. Обнимать её. Не отпускать.       Она прижимается ко мне и шепчет:       — Когда башня… когда… я думала…       — Я тут, — отвечаю ей, — тут…       Ещё один монструозный вой заставляет меня вернуться в реальность. Мы, наконец, отходим друг от друга и спешим к соратникам.       У Леа забинтована голова и глаз — должно быть, здорово досталось. Несколько разбойников и Тайпан кажутся целыми.       — Итак, что происходит? — спрашиваю я, после кивка в качестве приветствия.       — Паук — это их маг, — объясняет Одетт. — Тот, что наколдовал кристалл.       — Магики, — Лея плюёт под ноги. — Всем будет лучше без них.       — Ну, Ротбарт за нас неплохо дерётся, — оценивает Тайпан.       — Только Паук бронированный, — кривит губы Одетт. — Вообще, не достать…       Словно в качестве подтверждения её слов, Великий Зверь, схвативший огромной лапищей кусок крыши, обрушил обломки на паука. Тот лишь подпрыгнул в ответ. И я увидела…       На самом брюхе. Красная, пульсирующая язва… совсем как кристалл в разрушенной башне. Показался всего на секунду и снова исчез…       — Вы видели? — поворачиваюсь я к союзникам.       — Что? — Леа щурится, и тут же морщится от боли.       — Ты имеешь в виду эту красную штуку? — тут же догадывается Тайпан.       — Ага. Напоминает кристалл.       — Так ты думаешь…       — Осторожнее!       Мы отскакиваем в разные стороны: обломки нас чуть не зацепили!       — Нужно попробовать его уничтожить! — кричу я.       Меня заглушает грохот грома и сражения.       — Ты можешь попытаться выстрелить в него, — Тайпан выразительно смотрит на мой лук.       — Я не самая меткая, может… — я поворачиваюсь к Леа, но она критически качает головой:       — Мне хорошо попало по голове. Боюсь не смогу прицелится.       Нужно будет посоветовать ей лекаря, когда всё закончится.       Вопросительно гляжу на разбойников, но они тоже качают головами и разводят руками.       — Ты сможешь, — произносит Одетт.       Мне бы быть такой уверенной. Я оборачиваюсь на неё. Осколки зацепили ей щёку. Совсем чуть-чуть, но сердце моё сжимается, когда я вижу её кровь.       — Хорошо, — соображаю лихорадочно. — Ты можешь связаться с Ротбартом? Как-нибудь магией…       — Магией, — фыркает Леа.       — Да, поворот оказался весьма интересными, — отмечает Тайпан. — Наша королева полна сюрпризов.       Сейчас нам не до объяснений. Игнорируя их, девушка кивает мне:       — Смогу.       — Тогда пусть он направит паука на меня. Заберётся на крышу башни. Тот попробует прыгнуть, а тут уже я!        — Хорошо. Я буду с тобой.       — Это слишком опасно!       — Я, — твёрдо произносит Одетт, и на её ладони возникает огненный шар, — буду с тобой. Ударим вместе.       — Но…       — План хороший, — быстро перебивает меня Тайпан.       — Остальные уходите! — велит Одетт. — Чтобы паук не испугался толпы.       Дважды никому повторять не приходится.       — Я всё ещё думаю… — начинаю я, но королева меня перебивает:       — Не думай, целься.       Не знаю, что сказать, поэтому выпаливаю первое приходящее на ум:       — Люблю тебя.       Черты лица королевы чуть смягчаются:       — И я тебя.       Великий Зверь в небе на секунду застывает, получая сообщение от Одетт. Затем вновь пикирует на паука. Отлетает и снова, раздражая, раздасадуя…        Вот он устремляется к башне. Я натягиваю тетиву. Игнорирую боль.       Собраться. Не думать. Целиться.       Чувствую, как Одетт рядом задерживает дыхание…       Огроменный паук несётся на нас со всего размаху. Чёрный, волосатый, страшный.       Мохнатые лапищи напрягаются, когда он делает прыжок. Теперь мы либо убьём его, либо он нас раздавит…       Я представляю мальчишку — хозяина этого лука. А я ведь позабыла, как его зовут… по крайней мере, я могу закончить всё выстрелом из его оружия. Один выстрел. Одна попытка.       Красная, пульсирующая язва.       Выдыхая, я выпускаю стрелу. Она летит вместе с огненным шаром…        Вспышка. Вой. Жар.       Тишина, прерываемая только дождём.

***

      Когда мы покончили с пауком, и без того демотивированная армия, наконец-то сдалась.       Я хорошо помню лицо Одетт в этот момент. Мокрые от дождя волосы прилипли ко лбу. На щеке кровь. Так явственно видна на фоне бледной кожи. Но глаза сияют.       Она бросается в мои объятия. То ли смеётся, то ли плачет.       Ротбарт снова обернулся человеком. Что-то говорит, но я его не слушаю.       Ничего не слушаю. Только обнимаю.       Мы победили. Мы живы.       Почти всё закончилось.       Почти всё.       — Теперь, — Одетт отступает от меня на шаг, — пора возвращаться домой.       Вот только тон её безрадостный.       Уставшие, измученные, мы, наконец, доходим до королевского дворца, где нас застаёт печальное известие. Бенджамин мёртв.       Леа меняется в лице, уходит, и никто из нас не решается идти за ней. Вместо этого королева распоряжается немедленно схватить узурпатора и министров, чтобы бросить их в темницу.       Весьма вовремя. Они как раз пытались сбежать.       Порог дворца мы пересекаем плечом к плечу с Одетт. Лицо её, при этом принимает очень странное, упрямое выражение.       — Встретимся через час в переговорной, — сообщает она Ротбарту и Тайпану. — И найдите Леа. Я понимаю, ей нужно время, но…       — …но нужно решить пару важных моментов, — кивает колдун. — Ковать, пока горячо. Согласен.       И, подмигнув мне, он разворачивается обратно на улицу.       — Давно хотел тут побывать без охраны, — Тайпан засовывает руки в карманы. — Через час в переговорной… я знаю где.       — А мы куда? — интересуюсь я у Одетт.       — Кое что покажу.       Мы идём по величественным коридорам. Под ногами ковровая дорожка. На стенах портреты. Место такое чистое, словно и не было никогда никакой битвы.       — Это мои предки, — королева небрежно взмахивает рукой, шага она не сбавляет.       Даже когда мы проходим мимо портрета короля Уильяма.       Ещё один небольшой коридор. Двухстворчатая дверь.       — Моя комната, — произносит Одетт всё тем же отстранённым, чужим голосом.       Открывать она не спешит. Некоторое время мы просто стоим у входа.       — Если хочешь, мы можем…       — Нет, — девушка, наконец, берётся за дверную ручку. — Я должна знать.       Толкает дверь. Внутри темно, и ей приходится наколдовать шарик света.       Огромная комната — куда больше той, что была в нашем замке. Шкафы, двуспальная кровать с пологом, камин, тахта, книжные полки. Вот только…       Всё стерильно чисто, обезличенно, пусто.       Они избавились от всех её вещей.       Кривая усмешка возникает на бледном лице королевы:       — Ну, конечно же…       — Они просто…       У меня нет слов.       — Что-то такое я и предполагала, — говорит Одетт. — Хорошо, что увидела это вживую. Есть ещё кое-что.       — Может быть, мы…       — Нет, мы пойдём и посмотрим.       Следующая комната была комнатой Уильяма. Я сразу это поняла.               Королева открывает дверь, уже не колеблясь.              В отличие от комнаты Одетт, эта — обжитая. Одежда, деревянные мечи, настоящий детский лук. Похоже, лже-король жил именно здесь.       На стене рядом с выходом висит картина. Светловолосый мальчишка в расписном камзоле. С веснушками.       Они напомнили мне о совсем другом, более старшем парнишке. Лучнике, без которого мы не победили бы. И чьё имя я даже не помню…        — Когда-то здесь висел портрет моей матери, — Одетт прикасается к раме.       Мать Одетт… насколько я знаю, она умерла спустя пару месяцев после рождения дочери. Болезнь сломила её, так и не дав познакомится с чадом.       Что я должна сказать?       Я не знаю — слишком устала.       Наверное, здесь и без того сказать нечего.       Спустя какое-то время мы все собираемся в переговорной: светлой комнате с креслами, стульями и огромным столом посередине. На столе выгравирована карта. Королевства и окрестности.       — Эх, жалко у нас раньше такого не было! — замечает Ротбарт.       Кажется, из нас всех он — единственный, кто так и лучится силой и энергией. Остальные выглядят измотанными. Даже Тайпан. Он и Леа предпочли стоять, тогда как колдун плюхнулся в кресло:       — Ну что, — он откинулся на спинку, заложив руки за голову, — сыграем фиктивный брак и того — править?       — Дай хоть отдышаться, — недовольно бурчу я.       Сказать по правде, мечтаю только об одном — свалиться где-нибудь и не просыпаться хотя бы пару дней.       — Нам нужно завтра собрать всех на городской площади, — Одетт выглядит сосредоточенной. — Для оглашения приговора.       Что-то мне совсем это не нравится. Ни её лицо, ни интонации, ни то, как избегает она моего взгляда…       — О, — Ротбарт поднимает брови. — Хочешь начать с этого? Я не против.       — Что за приговор? — интересуюсь я.       — Весь королевский совет и узурпатор, — Одетт всё ещё не смотрит на меня. — Предали корону, а за предательство полагается только одно. И вы все знаете, что.       Холод сковывает внутренности. Такие вещи не решаются так быстро. Оглядываю комнату. Леа скорбит — кажется, едва ли слышит, замкнувшись в своих мыслях. Тайпан глядит с интересом: ни слова не скажет, ни против, ни за. Ротбарт… тут и говорить нечего.       И Одетт. Одетт, которая смотрит на карту на столе, решительно и упрямо сдвинув брови, упираясь кулаками о столешницу.       Неужели захвата столицы всё ещё мало?..       Перед глазами встаёт лицо мальчишки с портрета:       — И что? — интересуюсь я хрипло. — Ребёнка тоже?       — Это не ребёнок! — она, наконец, поворачивается ко мне. — Это лжец, отобравший мою корону!       Воздух вокруг опасно накаливается. Как от магического кристалла. Не думала, что возвращение домой на неё так повлияет. Мне нужно это прекратить:       — Да ему лет двенадцать от силы! К тому же ты обещала его не трогать! Ты…        — Хватит вечно со мной спорить! — она ударяет ладонью по столешнице.       Ротбарт тихо присвистывает, но мы обе игнорируем его.       Одетт зла. Её так и колотит от ярости. Она смотрит мне глаза в глаза:       — Это ты обещала прекратить оспаривать мои решения! Ты дала это обещание. Я же говорила, что у меня нет в планах трогать мальчишку. Планы изменились. Иначе с этой войной не покончить. Ты помнишь: я возьму всё, что мне причитается и воздам то, что причитается им!       — Это уже не справедливость, а месть!       Королева выпрямляется. Я вижу, как быстро её взгляд пробегается по месту, где стоят Леа и Тайпан. Плохо. Очень плохо, что мы не одни.       Возможно, тогда бы я могла… могла бы успокоить, объяснить… могла бы…       — Ну и что? — с вызовом бросает мне королева выпрямляясь.       Что-то во мне падает. Что-то рушится. Усталость надавливает на плечи. Сжимает виски:       — Я не согласна. Я не позволю тебе.       На секунду глаза её расширяются. Мне кажется, сейчас она сделает шаг назад, словно от пощёчины, но королева сдержала себя в руках:       — Не позволишь мне? — тихо переспрашивает она. — Каким это образом? Устроишь вооружённый мятеж? Мне воспринимать это как измену?       — Ты себя-то слышишь, Одетт?       — Не смей так со мной говорить и отвечай на вопрос!       Сердце болезненно сжимается. Пол в очередной раз за ночь качнулся под ногами. Как такое может быть?       Только что всё было нормально…        А сейчас всё рушится как башни. Оказывается, они очень непрочны.       Мне хочется шагнуть к Одетт, сказать, что всё это глупости. Забыть обо всём, лечь и уснуть вместе. Вот только невидимые стрелы так и тычут мне в грудь, и я защищаюсь по привычке:       — Нет. Я уйду.       Тишина от этих слов давит. Даже Ротбарт не смеет её нарушить. Одетт вздрагивает. На какую-то секунду, мне кажется, я вижу в её глазах растерянность. На какую-то секунду, мне кажется, что сейчас мы договоримся.       Как раньше.       Но вот она вздёргивает подбородком:       — Не смей меня пугать. Слышишь? Эта черта.       — Убить ребёнка — моя черта.       — Я твоя королева! Ты отказываешься следовать слову своей королевы!       — Да, — развожу руками я, отчего-то ухмыляясь гадко и горько. — И это тоже измена. Прикажешь и для меня подготовить эшафот?        Одетт оглядывается. На Ротбарта, на Леа, на Тайпана.       — Я предупреждаю...       — Я тоже.       Вот мы стоим и мерим друг друга упрямыми взглядами. Всё молчат. А затем Ротбарт кашляет в кулак:       — Слушайте, вы обе устали, и может быть...       — Нет! — отрезает Одетт. — Мы решим всё сейчас! — она вновь смотрит на меня. — Ты должна подчиниться!       — Не в этом! Хватит уже кровью утолять твою жажду мести! Докажи, что Феликс не был прав!       Последняя краска сходит с лица королевы. Этот удар был сильнее предыдущих.       — Убирайся прочь! — рычит она наконец. — Вон отсюда!       — О, я уйду.       Меня так и колотит дрожь. Злость сжимает горло.       Она скорее выгонит меня, чем послушает!.. и это после всего, через что мы прошли? После всей этой крови? После этой битвы?       Ей важнее, чтобы Тайпан и Леа не увидели в ней слабость, не увидели, что я могу хоть как-то на неё повлиять? А что плохого в том, что могу?       Хватит. Я устала решать эти загадки. Я устала от всего.       Быстрым шагом пересекаю безлюдный холл. Голова болит. Слишком много всего произошло. Слишком многим я сыта по горло.       С меня хватит.       Минут через двадцать я уже в городской конюшне. Конь, чёрный, как воронье крыло кажется под стать моему состоянию:       — Давай, дружок, съездим-покатаемся…       — Кажется, — раздаётся голос позади меня, — королева имела в виду вон из комнаты, а не из замка…        Тайпан стоит, прислонившись к стене.       — Кажется, ей стоит точнее выражать свои пожелания.       — Опасно говорить такое про монархов.       Наконец, оборачиваюсь, хмурясь:       — Хочешь притащить меня обратно? Закроете в темнице?       Мой выпад он игнорирует:       — Нет, я поеду с тобой.       Фыркаю:       — Это ещё зачем? Хочешь сказать, идеи детоубийства тебе не по вкусу?       — Я не обсуждаю королевские приказы.       Ну конечно! Я вновь поворачиваюсь к коню: к чёрту Тайпана, как и всё это королевство!       — Ты, Грач, бесцельно растрачиваешь то, что у тебя есть.       — Да-да, а теперь оставь меня в покое.       Я, наконец, запрыгиваю на коня. Бросаю взгляд на разбойника. На его губах играет привычная лёгкая улыбка:       — Ты ведь даже не знаешь, куда ты поедешь, не так ли?       — Знаю! Я… — замолкаю, потому что он прав.        Я не уверена, что осилю дорогу к Ротбарскому замку. Тем более, не уверена, что я хочу там быть. Мне кажется, я вообще нигде быть не хочу. Я устала. Мне мерзко и хочется рыдать. А ещё смыть с себя эту кровь. Переодеться в сухое и чистое. Поесть и поспать.       И тогда мир снова станет прежнем.       Надо что-то ответить, и я заканчиваю неуклюже:       — …уеду подальше отсюда.       — В общем, Грач, — Тайпан, наконец, отрывается от стены. — Я предлагаю вот что: за городом наш ждёт парочка крепких ребят, крыша над головой, горячая еда. Не менее горячительные напитки, а самое главное — кровать. Поехали. Отдохнёшь, а завтра решишь, что и как.       И с чего он такой добрый? Сдалась я вообще ему? Вот дворец, который они все так хотели. Вот королевство. Что им всем нужно от меня-то?..       Но я и правда устала. В ушах всё ещё звучат слова Одетт. Что мне с этим делать? Как нам быть? Как договориться? Не могу об этом думать. Нужен отдых.       К чёрту. Сжимаю поводья:       — Уговорил.       Дождь прекратился внезапно. Город обрёл тяжёлый покой. То тут, то там всё ещё видны следы разрушения и битвы.              Мы скачем с Тайпаном вместе. Почти не говорим. Не так я представляла себе эту ночь.       Я не знаю, что будет завтра, но сейчас…       Сейчас нашу дорогу освещает лунный свет.       Я всё ещё жива. Одетт всё ещё жива. И даже мальчишка-узурпатор всё ещё жив. А значит…       Значит, всё поправимо.              Я в это верю.