Promising

      Невзирая на ночное время, мы созываем всех. Таково распоряжение Одетт. Перед лесными жителями мы не пользуемся магией, поэтому площадку подготавливают мои бойцы.       Сонные, не понимающие, что происходит, они с интересом поглядывают то на моё хмурое лицо, то на перебинтованную руку. Спросить, в чём дело они не решаются.       Ничего, совсем скоро узнают сами.       Мне не нравится происходящее. Я бы предпочла дождаться утра. Но Одетт всё решила, и Ротбарт с ней согласен. Даже если бы я возражала — я в меньшинстве.       К тому же, я думаю, она боится, что с рассветом её решимость растает.       Факелов так много: на площадке светло словно днём. Бросаю взгляд на небо: луна скрыта тучами.       Вот из замка выходит Одетт. Она снова переоделась в своё чёрное платье. Белое лицо светится внутренней решимостью:       — Сегодня произошло немыслимое! — обращается она к толпе. — Этой ночью на нас совершили покушение!       Как я и думала, слова эти встречаются ропотом: кто-то даже вскрикнул. Нахожу глазами Леа. Она смотрит на Одетт внимательно, чуть сузив глаза и скрестив руки на груди. Королева, тем временем, продолжает:       — Убийца мёртв. Вот этим, — она достаёт кинжал, и сердце моё ёкает, а раненую ладонь словно обдаёт жаром, — он пытался сделать своё чёрное дело!       Интересно, убрали ли они тело?       Сто́ит вспомнить королевские покои, и мне вновь становится неуютно. Как будто бы чёрная тень из моих снов, став реальностью, поселилась там навеки.       — Как вы уже могли догадаться: это не совпадение. Нас предали!..       И снова ропот. Леа хмурится.       — И мы нашли, кто это был!       Сразу после этих слов, будто бы участвуя в каком-то страшном представлении, на площадку выходит Ротбарт, толкая Феликса впереди себя.       Ловлю себя на малодушном желании отвернуться.       Но не смею этого сделать.       Я стою в первом ряду среди солдат. Прекрасно вижу, как сильно, всего за час осунулось лицо мага. Под глазами залегли синяки. Глаза потеряли прежнюю живость. Причёска — всегда прежде уложенная, сейчас растрепалась…       — Феликс, — Одетт буквально выплёвывает это имя. — Без титулов и фамильных имён! Давайте послушаем, что он скажет!       Только вот он не собирается ничего говорить. Лишь кривит губы. Взгляд мага почти что ленивый — хотя, мне кажется, ему стоит больших усилий сохранять лицо. Он оглядывает толпу, и мне становится зябко.       Верно, виной осенние ночи.       Солдаты смотрят на него с недоумением, всё ещё не до конца понимая.       Нет, если так продолжать, то показательный суд бессмысленен.       — Это правда! — решаю поддержать Одетт, делая шаг вперёд. — Вот, — поворачиваясь к толпе, я поднимаю израненную руку, — встреча с убийцей оставила свой след. А Феликс признался сам сразу же после этого! Он предал не только королеву, но и каждого из нас! Часом ранее он глумился над нами, надеясь, что мы никогда не достигнем цели!       Я почти месяц провела с ними. Ела за одним столом. Перебрасывалась байками. Учила. Помогала. Они доверяют мне, а потому, лица их теперь становятся гневными, стоит им вновь посмотреть на предателя.       Вдруг с ужасом понимаю, что когда я поведу их в бой — они пойдут, уверенные, что я смогу защитить их. Но кто-то обязательно умрёт.       Кого-то я обязательно подведу.       — Кроме того, наши шпионы, — подаёт голос Ротбарт. — Тоже подтверждают его виновность.       Ну вот никак он не может не приукрасить!..       Видимо, Феликс подумал о том же, потому что тихо фыркнул.       — Вы должны знать, — продолжает Одетт, — когда мы вернём законный престол, мы продолжим быть союзниками. Я ценю вашу верность. За неё я буду готова лить кровь ваших врагов. За неё я сама буду верной и никогда не предам вас!       Мне не составляет труда проследить её взгляд, и понять, что она смотрит на Леа.       — Я готова держать все свои обещания и даже больше. Я готова быть милостивой. Но единственное. То единственное, чего я никогда не прощу — это предательства! Предательство — это самое страшное, самое непостижимое преступление. Это яд. Это сорняк. И его необходимо вырывать. За предательство воздаётся только одним!       Начинает покрапывать дождь. Я не сразу понимаю этого. Капля за каплей. Мне сложно понять, когда он начался.       — За предательство, — громко и отчётливо произносит Одетт, — воздаётся смертью.       Она хватает Феликса за шевелюру. Запрокидывает его голову, обнажая шею. Ночной, влажный воздух. Кинжал у горла. Глубокая, красная полоса. Что-то внутри меня обрывается.       Феликс падает навзничь.

***

      Ротбарт и Одетт уходят, а я всё ещё стою у площадки. Вот тело убирают. Вот расходятся солдаты. Кто-то желает мне спокойной ночи, хотя это вряд ли возможно.       Я смотрю на бурое пятно. Думая… да ни о чём, собственно не думая.       Ветер и дождь усиливается. Становится совсем холодно. Нужно идти.       Стоит мне шевельнуться, как рядом оказывается Леа:       — Что думаешь?       — Что хочу спать. До рассвета два часа.       — Ты согласна с произошедшим?       Ну почему бы меня просто не оставить в покое?..       — Почти во всех королевствах карают за измену. По крайней мере, в тех, о которых я слышала.       — Это не ответ.       — Пожалуйста, — я прилагаю усилия, чтобы не поругаться с нашим союзником. — Давай продолжим это в следующий раз? Я устала. У меня болит рука. Вдобавок я намокла и замёрзла.       — Конечно, как скажешь.       Ох уж эта едкая ухмылочка! Но путь мне женщина всё же освобождает, и я с удовольствием иду в замок.       Нужно найти Одетт.       Ноги сами собой ведут меня в кухню. Но я останавливаюсь у самой двери. Кажется, сейчас открою, и Феликс будет стоять у стола как ни в чём не бывало.       Повожу плечами, пытаясь развеять эту картину перед внутренним взором.       Открываю дверь.       Пусто.       Вообще никого нет. Это меня даже радует. Не хочу находиться здесь.       На столе среди продуктов вижу бутылку вина. Хватаю, особо не размышляя. Кажется, сегодня без неё я не засну. Да и Одетт, наверное, тоже.       Не думаю, что она в королевских покоях — после всего того, что случилось, полагаю, мы обе ещё долго туда не зайдём. В библиотеке? Тоже вряд-ли… тогда…       Наверное, в единственном месте, которое не может быть связано с Феликсом…       Когда я открываю дверь в свою комнату, застаю там и Одетт, и Ротбарта.       — Эрика… — сидя на кровати, девушка тянет ко мне руку.       Конечно же, я иду к ней. Опускаюсь рядом. Она обвивает мою талию. Кладёт голову мне на плечо.       — Я это сделала, — шепчет она. — Я просто… я убила его, Эрика…       — Да…       — Ну и ночка, — Ротбарт сидит прямо на полу, прислонившись к стене. — Хорошо, что ты принесла выпить. Как раз хотел тебя попросить метнуться.       — Мог бы и наколдовать, — передаю ему бутылку.       — Не мог бы, — колдун легко откупоривает её. — Устал я для этого…       Он пьёт прямо из горла, а я просто сижу и смотрю, прижавшись щекой к затылку Одетт.       Комната освещена обычными свечами, и я тихо радуюсь этому факту. Довольно с меня магии на сегодня.       Вот Ротбарт возвращает бутылку, и Одетт принимает её с охотой. Тоже пьёт из горла. Передаёт мне. Теперь моя очередь.       Словно какая-то странная церемония. Алкоголь опаляет горло. И как только я делаю пару глотков, королева произносит:       — Сегодня я убила сразу двух человек.       — О, не переживай, — колдун забирает вино, — сколько ещё впереди будет!       — Не смешно, — устало тяну я.       — Понимаю, — вопреки обыкновению, Ротбарт не ёрничает. — Самому не смешно.       Снова молчим и снова пьём.       — А я правда мог с ним поговорить, — неожиданно нарушает тишину колдун. — Но не стал.       — Не волнуйся. Со следующем другом-предателем обязательно поговоришь.       Я тяжело вздыхаю и бросаю укоризненный взгляд уже на Одетт, и под ним она смягчается:       — Ладно, прости.       — Давайте хоть друг с другом не ругаться, — я снова пью. — Хорошо?       Одетт пожимает плечами. Она чуть отстранилась и теперь смотрит на свои руки. Я прекрасно знаю, о чём она думает. Кладу свои ладони поверх её:       — Ты сделала то, что должна была сделать. Ты спасла мне жизнь. Ты воздала по заслугам.       — Только вот я не чувствую себя так.       — Ну, тебя хотя бы не стошнило, как Крысу, — подаёт голос со своего угла Ротбарт.       — Я всё ещё могу выгнать тебя из своей комнаты.       — Вообще-то, это мой замок.       — Ты никогда не рассказывала мне про это, — пальцы Одетт осторожно поглаживают мои. — Почему?       — Ну, как ты, наверное, уже поняла, история не из приятных…       — Мы спасались от погони, — Ротбарт отпил из бутылки, нахмурился, потряс, а затем, отложив, достал прямо из воздуха ещё одну.       Так и думала, что хитрит: всё он может…       — В одном городе кое-кто смог за полчаса восстановить против себя всю местную стражу, — продолжаю его рассказ. — Мне было тогда… лет восемнадцать-девятнадцать.       — Как мне сейчас…       — Да. В общем, почти все отстали. А один стражник… ну… пришлось сразиться…       Прошлое. Запах лошадей. Огня. Сена. Железа. Крови. То, как сильно впечаталась рукоять в мою ладонь. И чужие глаза. Глаза, которые я погасила.       Кем он был?       Он просто делал свою работу.       — А второй раз это был наёмник!       Меня передёргивает от того, как жизнерадостно произносит это Ротбарт.       — Сколько всего их было? — осторожно спрашивает Одетт у меня, поглаживая уже запястья.       — Как раз двое, — глухо произношу я и вновь прикладываюсь к бутылке.       Голова уже слегка кружится.       — Не хочешь обсуждать?       — Нет… прости.       — Всё нормально, — она тянет меня к себе.       Укладывает голову на свои колени. Зарывается пальцами в волосы. Перебирает пряди. Я лежу на боку. Вижу, как ухмыляется Ротбарт.       Мне хочется сказать что-то, но усталость ложится поверх свинцовым одеялом. Усталость успокаивающе шепчет на ухо. Или это что-то говорит Одетт?       Я не знаю. Я проваливаюсь куда-то далеко…       — …не думаю, что это так…       Тихий голос.       Кажется, я задремала. Я лежу на кровати, укрытая чем-то… не спешу открывать глаз. Мне нравится лежать так. Дышать мерно. Ничего не видеть. Только слушать.       — Знаешь ли, он всё-таки был моим другом.       — Я думала, у тебя нет друзей.       — Когда-то было много. Даже дама сердца была… не улыбайся так, между прочим, я видный мужчина. Но, как можешь убедиться, итог всегда один.       Это правда. Феликс — совсем не первый, кто так поступил. Когда-то давно Ротбарт основал королевство Одетт со своим другом. Далёким предком королевы по совместительству.       Потом всё кончилось предательством и наложением мощнейшего заклятия на престол.       — Может просто нужно лучше выбирать окружение?       — Какая же ты едкая.       — Многому у тебя учусь. К тому же наши отношения никогда не отличались… мендальничеством.       — Да… думаю это даже хорошо. По крайней мере, так мы всегда знаем, кто о чём думает.       Некоторое время — тишина. Я рискую слегка приоткрыть веки.       В комнате горит только одна свеча. Одетт и Ротбарт сидят на шкуре на полу, плечом к плечу. Похоже, они открыли третью бутылку.       Судя по тому, что колдун без плаща, кажется, я знаю, чем меня укрыли…       — А эта дама сердца, — нарушает тишину Одетт, — она тоже..?       — Нет, там уже я расстарался.       — Вот видишь.       — Ну а что? Беда всех магиков. Неужели сама не чувствуешь? Чем больше ты узнаешь… чем больше умеешь… тем сильнее власть ударяет в голову.       — Я была рождена королевой, — судя по тону, Одетт совершенно не нравится комментарий Ротбарта. — Я обладаю властью с первого вдоха.       — Но не такой. Будучи магиком, ты можешь обуздать самое время. Заживлять раны — свои и чужие. Не стариться. Не болеть… это почти бессмертие.       Снова тишина. На этот раз гораздо дольше. Я чувствую, как начинаю снова погружаться в сон, как…       — А кого-то другого, — спрашивает Одетт, — я могу сделать почти бессмертным?       Чувствую на себе её взгляд, а затем и взгляд Ротбарта:       — Я тоже думал сделать её бессмертной когда-то.       С трудом сдерживаясь, чтобы казаться такой же мирной — вот это неожиданность!       — Правда?       — Совру, если скажу, что не привязался к девчонке. Я же забрал её совсем мелкой.       — А как это было? Она почти не рассказывала подробностей.       — Я искал того, кто поможет мне отвоевать моё королевство, и камень-поисковик привёл меня к ребёнку. Замарашке из самого паршивого района. Она была, как эта ваша Шпионка: нечёсаная, в лохмотьях, но бойкая — это да. А ещё тянулась ко всему новому. Мои чтения ещё никто так не слушал: буквально открыв рот. И она постоянно первое время прятала еду… то корку хлеба под подушкой, то сыр в печке. Вечно натыкался на маленькие сюрпризы.       Надо же. Я и не думала, что он помнит. Я-то почти забыла…       — Зачем она прятала еду?..       — Привыкла, что та в дефиците. Сейчас-то всё по-другому.       — Так и почему ты не сделал Эрику бессмертной?       Прежде чем ответить, Ротбарт раздумывает некоторое время:       — Она может этого не вынести, понимаешь? Если останется одна. Для неё это сделается форменным проклятием.       — Она никогда не останется одна!       — Тише, разбудишь…       Понимая, что сейчас на меня обращено внимание, больше обычного, я стараюсь ничем себя не выдать. Лежу, притворяясь, что сплю.       — Не зарекайся, королева, — наконец произносит Ротбарт. — Сейчас да. Может ещё год. Два. А что насчёт десятилетий? Что насчёт столетий? Тем более, я уже говорил насчёт власти…       — Я справлюсь с ней!       — Возможно. А она? Ты ведь тоже видела, как на неё реагируют люди. Она славная. И среди солдат, и среди наёмников чувствует себя как дома. Говорит с ними на одном языке. И они её слушаются. Это, знаешь ли, тоже власть…       Что за ерунду он сейчас говорит?..       — Она не предаст меня.       — Сейчас да, но через…       — …год, два — я поняла твою мысль. И это глупо. Хватит об этом!       Одетт рассержена, и я полностью разделяю её чувства.       Всё-таки, Ротбарту не стоит ни пить, ни говорить по душам.

***

      Бессмертие? Кажется, у нас есть дела поважнее.       Утром которое для нас ближе к обеду, Одетт внимательно рассматривает мою раненую руку. Несмотря на наличие полевого медика от лесных жителей, мною она занимается лично:       — Вроде не так уж и плохо.       — Что, даже дырки насквозь не будет? Сплошное разочарование!       — Не смешно.       — Даже чуть-чуть?       — Он ведь прав, — Одетт сознательно не называет имя Феликса, — ведущая рука ведь у тебя другая, но в бою нужны обе…       Меня трогает её забота, и я спешу ободрить девушку:       — Во-первых, не так уж сильно она ранена! Я даже пальцами могу шевелить. Почти… во-вторых: из лука, конечно, не постреляю, но, сказать по правде, это не моя сильная сторона. А вот мечом я помашу как следует!       — Я бы предпочла, чтобы ты вообще не участвовала.       — Я не могу бросить людей. Ты же знаешь.       — Тогда я тоже пойду в бой.       — Это невозможно! Ты же не боевой маг… ты же…       Меня прерывает появление Ротбарта. Он входит в мою комнату без стука, что мне совсем не нравится. Не хватало только устраивать здесь наш новый оперативный штаб!..       Хотя до наступления осталось совсем мало времени — совсем скоро эта комната перестанет быть моей навсегда.       Пусть сейчас и сложно в это поверить.       — Я предлагаю напасть завтра, — произносит Ротбарт без лишних предисловий.       Прикусив губу, я киваю:       — Попробуем на опережение? Может сработать в теории.       — Только вот людей у нас всё равно мало, — Одетт хмурится, — и если мы не воспользуемся Великим Зверем, то что нам делать? Идти в лобовую — самоубийство.       — О, — Ротбарт ухмыляется. — У нас на этот счёт с Крысой есть чудный план…       …Позже мы собираемся уже в комнате колдуна. Там на кровати сидит Шпионка и с удовольствием уплетает здоровенную булку. Увидев нас, она тут же вскакивает на ноги:       — Вы в порядке?!       — Благодаря тебе, — Одетт треплет её волосы. — Ты спасла мне жизнь.       Шпионка горделиво улыбается, выпятив грудь:       — Он мне как сказал: предупреди, так я это… мигом. Я так бежала, а ещё в этом кустарнике запуталась! И думала, что заблудилась. Аж дважды!       — Кто сказал? — я сажусь на корточки рядом с ней. — Кто нас предупредил?       — Он, — девчонка делает большие глаза. — Тайпан.       Ровно, как мы и предполагали. Невольно переглянувшись с Ротбартом, я аккуратно интересуюсь:       — А как это было?       — Да я это… — Шпионка шмыгает носом, — ну, вечером уже дело было. Я иду, значит, домой, никого не трогаю. И тут меня хвать! Прям вот под подмышки! Я думаю, что это… ну всё. Кирдык мне. А они, значит, притащили меня. А там сам Тайпан! Представляете? И вот прям такой, как о нём говорят: вместо одного глаза повязка…       — А куда тебя притащили?       — Я не знаю, — девочка пожимает плечами и снова откусывает от булки. — Я так перепугалась, что ничегошеньки и не поняла. Ну там комната была пустая. Там ящики ещё какие-то… вот…       Киваю. Быть может, и я там бывала. В нашу первую с Тайпаном встречу.       — Ну значит, — продолжает тем временем Шпионка, — мне Тайпан такой: беги, говорит, к принцессе. Ну я ему это… отвечаю, что не понимаю, что за принцесса. И он мне: знаю я, что ты на неё работаешь. Говорит, предупреди, что будет беда. Но ни с кем, кроме неё или Крысы не говори. Вот так-то… они меня ещё через трактир провели. Представляете, там есть тайный выход! Прям в лес. Вот я по нему ползла сначала, потом бежала… потом ещё эти кусты… ужас!       — Серьёзно? — Ротбарт разводит руками. — Да уж легче лёгкого было сесть тебе на хвост! А если Тайпан специально хотел понять, где мы находимся? Ты об этом не подумала?       Лицо Шпионки мрачнеет.       — Не обращай на него внимание, — Одетт ласково дотрагивается до её плеча.       — К тому же, — добавляю я, — Тайпан был прав.       — Да? И что случилось?!       — Потом расскажем. Как ты себя чувствуешь сейчас?       — Уже гораздо лучше! Я сама не знаю, чего это я вчера так…       — Переволновалась, — скрестив руки на груди, колдун смотрит на неё сверху вниз. — Бывает. Но нам нужно, чтобы ты сейчас кое-что сделала.       Шпионка вопросительно смотрит сначала на меня, потом на Одетт.       — Да, — киваю я. — Нам нужно, чтобы ты привела сюда Тайпана.       — Только не пешком, — тут же вставляет Ротбарт. — Возьми порох.       — Порох?       — Волшебный порошок для перемещения. И знаешь… — здоровой рукой я снимаю с шеи шнурок, вытаскивая монету, которую носила под рубашкой. — Покажи это Тайпану. Скажи, Грач за всё благодарит. И просит его прибыть на собрание. Сможешь?       — Конечно! Я это… мигом всё сделаю.       — Спасибо.       Распрямляюсь. Должно быть, сейчас у меня такое же решительное лицо, как и у Одетт.       Что ж. Вот и всё.       Финальный совет.