Под пеленой

— Тебе страшно, Скэри? — как только заметил, что мой гость очнулся после небольшой дозы снотворного, я поспешил встать с кресла и подойти к нему поближе. Он чертовски красив. Как раз в моём вкусе. И целуется подстать внешности: агрессивно, дерзко, грязно. Так, что выбивало сознание и все трезвые мысли. Любимая Маргарита так не пьянила. И стоило отдать ему должное, я почти забыл, что должен был сделать. — Иди к чёрту, — голос со сна был хриплым. Хоть он быстро сориентировался и собрался, но зоркий глаз видел, что тот в смятении. Ещё бы. Последнее, что он помнил, это как зажимался в приватной комнате с симпатичным блондином, а потом очнулся привязанный к стулу. Не стоило терять бдительности на работе. Я заметил, что мой гость пытался подёргать верёвки и постучать по кольцу. — Можешь не пытаться, Скэри. Пока ты спал, я мило побеседовал с… мм… Кэмероном, кажется. Мы договорились, что ты пока погостишь у меня немного, — я не удержался и уселся на его колени лицом к нему. Согласно моей информации, ему не нравится подобный близкий контакт с другими людьми. Но… судя по навыкам, к поцелуям и сексу это не относилось. Мой гость гневно смотрел на меня. Интересно, он умел испепелять взглядом? Грубые черты лица исказились. Отчётливо было видно, как Скэр шевелил челюстью. Он зол, раздражён и хотел меня скрутить или убить. Это заводило. — Или мне лучше звать тебя Адам Шерр? М? Кто выбрал тебе имя твоего злого напарника для этого задания? Или у вас более глубокие чувства? Не стесняйся, расскажи. — Убери… свои руки! — Адам попытался скинуть с плеча мою ладонь, но добился лишь того, что я переместил её на его щёку. Лёгкая щетина щекотала кожу. Было приятно ощущать во время поцелуев. Хотя я предпочитал гладковыбритых мужчин. Ладно. Кого пытаюсь обмануть? Это первый раз, когда кто-то прикоснулся ко мне с подобным намерением. Нет, желающих было много. А попыток ещё больше, но все пресекались мной. Я не хотел. А тут на горизонте появился этот Адам и внутри всё перемкнуло. Отец не обрадуется тому, что связался с преступником. Но хотя бы раз мог же я позволить себе быть просто подростком? Грустно вздохнув, кончиками пальцев провёл по скулам, подбородку и губам Адама. Да, может быть стоило себе позволить? — Я знал о тебе уже давно. С самого первого дня, как ты появился здесь. Думаешь, что ваша шайка единственная, попытавшаяся добраться до отца через меня? Если так, то вы разочаровали меня, — я смотрел в его чёрные глаза, что молнии метали. Он дёргался в попытках уйти от прикосновений и скинуть меня со своих колен. Мне немного надоело это, поэтому воспользовался Тёмной материей. Она верёвками обвила его тело и ограничила подвижность. Небольшой сгусток покрыл мою ладонь. Я провёл ею по складке на лбу. Адам хмурился и его прекрасное лицо портили морщинки. Глупый. — И сколько из них побывало в этой комнате? — Адам напрягся. Ему не нравилась Тёмная материя, как узнал я от своих информаторов. Собственно, из-за неё и своей нелюбви к чистокровным, он со своей шайкой попытались добраться до отца. Его важно было устранить одним из первых. План провалился, так он думает сейчас. И я не спешил его разубеждать. — А что? Ревнуешь, Адам Шерр? — наклонил голову в бок и прошёлся языком по своей нижней губе. Дурная привычка, от которой не могу никак избавиться. Приходилось использовать гигиеническую помаду чаще нужного, чтобы не обветривались губы. Я принялся расстёгивать пуговицы на чёрной рубашке своего гостя. Хотелось подразнить его ещё немного. Сыграть роль распутного паренька до конца. Хоть она и не была мне по вкусу. — Развяжи меня, и узнаешь, ревную я или хочу тебя убить, — я рассмеялся, услышав эту фразу. Мне нравился его юмор. Когда мы сидели у барной стойки, он был не таким малословным как сейчас. Наоборот, старался вовсю завлечь меня. И грубый, но тонкий юмор его покорил. Это не единственный плюс. Мне понравилось, что Адам общался со мной как с парнем. И он не пытался во всём мне угодить. Ох, как же увлекателен был наш спор. Его разведка, видимо, тоже хорошо работала. Они поняли, чем можно меня подкупить. Либо же Адам хорошо умел кадрить партнёров. Я встал с его колен и отошёл к бару. Алкоголя не хотелось, но мне нужно было его расслабить, чтобы продолжить. Пока он не видел, бросил в бутылку афродизиак, спрятанный на такие случаи. — Развяжу при одном условии. Выпьешь со мной? — Я развернулся к нему лицом и показал бутылку вина. Демонстративно налил в бокал и выпил немного первым, чтобы успокоить его паранойю. — Давай открывай рот, я помогу тебе. — Не собираюсь я пить эту бурду. ТЦ. Сука, — Адам зарычал, когда Тёмная материя сжалась сильнее и начала жечь кожу. Она словно живая расползалась по всему его телу, пробираясь выше к горлу и лицу. Он уже почти не мог двигать головой. Чем я и воспользовался. Несколько змеевидных сгустков проникли ему в рот и заставили разжать челюсть. В глазах плескалась ненависть и ярость. Ему не нравились мои действия. Понимаю почему. Но Адам сам виноват, что не стал сотрудничать. Влил ему в рот весь бокал, а потом подумал и добавил ещё немного из бутылки. Проследил, чтобы он всё проглотил, а затем ушёл из комнаты. Пускай посидит в одиночестве. Я вернулся через некоторое время, за которое успел поговорить с отцом и поделиться информацией. Он был доволен и попросил передать приглашение на встречу Адаму. Нам всё ещё нужен был свой человек в Запретных землях. Такой, который имел там власть, а не просто случайные пешки, разбросанные то тут, то там. Собственное возбуждение уже было сложно терпеть. И не скрою, оно имело влияние на принятые мной последующие решения. — Прости, пришлось оставить тебя ненадолго. Как самочувствие? — бодро поинтересовался я скорее для галочки. По внешнему виду заметно, что ему стало жарко. И характерный бугор в паху нескромно намекал. Адам тяжело дышал и сгорбился. Он избавился от верёвок, связывающих руки, но вот от материи не получилось. Я специально не уходил далеко, чтобы не потерять контроль над ней. Удержание такого количества отнимало много сил, но благодаря тренировкам это переносилось легче. — Когда ты? — сквозь зубы спросил он, пытаясь глубоко дышать. Грудная клетка своими движениями завораживала меня. Я засмотрелся на неё и не сразу понял вопроса. Вздрогнув, сбросил с себя наваждение и снова сел ему на колени. Поёрзал на бёдрах, сбивая ритм дыхания. Нырнул рукой под расстёгнутую ранее рубашку. Кожа у него была не такой мягкой и приятной наощупь как у меня. Видно было, что он не заморачивался уходовыми процедурами. Что ж в этом есть смысл. Вряд ли в Запретных землях имелось на это время. Возможно, другие чистокровки не поняли бы меня, но я находил в нём своё очарование. Грубость в речи. Небрежность во внешности. Что-то звериное в ауре. Это настолько отличалось от привычных вылизанных до блеска и приторно сладких речей чистокровных. Сравнимо с глотком прохладной воды в жаркий день. Адам подавил стон, который едва успел зародиться. Ему доставляли удовольствие мои прикосновения, но само их наличие не нравилось. Уверен, он бы оттолкнул меня, если б мог. — Так ли это важно теперь? Просто расслабься и получай удовольствие. Тебя не собираются убивать, — я шептал ему это на ухо, то и дело касаюсь губами мочки уха. Он шумно дышал. Каждое прикосновение откликалось в его теле. Это чувствовалось в дрожи, в том, как дёргался его член, откликаясь на каждую ласку. Ощущалось в том, как напрягались накаченные руки, когда я целовал его шею, прокладывая мокрую дорожку от уха до подбородка и вниз через кадык к плечу. Адам часто сглатывал и пытался подавить в себе стоны. И это меня раззадоривало. Как долго ты сможешь сдерживаться? — Думаю, нам будет удобнее на вон той прекрасной кровати. Согласен?       Я потянул материю на себя, вынуждая подняться Адама. Видимо, он решил подыграть мне, так как без сопротивлений перешёл к кровати и лёг в середине. Ухватился за мою блузку и дёрнул на себя. Усмехнулся этой попытке. Скользнул вверх по его телу, проезжаясь своей грудью по его бёдрам животу и рёбрам. Адам застонал и прикрыл глаза. Нет-нет-нет. Так не пойдёт. Я укусил его за сосок. Благо расстёгнутая рубашка сбилась, оголяя часть тела, а майка под ней отсутствовала. Адам не вскрикнул, но глаза распахнул. Поощрив это, зализал укус.       Мне и самому уже не терпелось. Собственное возбуждение туманило мозг. Было жарко и хотелось сорвать с себя всю одежду. Мысль скользнула в голову. Я поспешил исполнить её. Поднявшись и немного прогнувшись, принялся расстёгивать свою блузку. В такт мысленно напеваемой песне стал двигаться и ласкать себя руками. Проводил пальцами по груди и шее, запрокидывая голову и перекатывая от одного плеча к другому. Я приподнялся и встал, опираясь на колени. Адам всё ещё лежал подо мной связанный. Он прожигал меня взглядом. И это отзывалось в моём теле острой иглой, прошивая от макушки до паха. Улыбаюсь, глядя ему в глаза, широко и дерзко. Облизнулся и медленно стянул блузку с плеч, оставляя её в районе локтей. Я никогда не занимался в зале, но благодаря прошлому в балете и танцам моё тело имело красивые формы. Мне не стыдно было показать себя кому-то. Волосы привычно щекотали оголённые участки тела. Ещё одна моя гордость. Я откинулся назад и рукой провёл от паха, попутно расстегнув пуговицу брюк, через впадинку пупка к подбородку. Медленно. Невесомо.       Адам с рычанием поднялся в сидячее положение и попытался дотронуться до меня. Я не позволил ему этого сделать, отклонившись назад. В его взгляде бешенство и похоть. Он уже ждал слишком долго и не мог выносить устроенное мной шоу. Небольшой стриптиз пришёлся ему не по вкусу. Тёмная материя, подчиняясь моей воле, освободила руки Адама, видоизменяясь. Теперь вместо верёвок змейки, которые двигались по его телу. Лаская. Надавливая. Воспользовавшись свободой рук, Шерр грубо схватил меня и опрокинул на кровать, а сам навис сверху. Мои губы в следующий миг смяли в животном поцелуе. Я будто вернулся во времени к тому моменту, когда мы только переместились в приватную комнату. Тогда Адам срывал на мне одежду и целовал всё, что только попадалось. Он не сдерживал свои порывы. Сейчас же его звериная натура лишь усугубилась. К поцелуям прибавились укусы. Его пах безостановочно тёрся о моё тело.       Адам пресекал любые попытки дотронуться до себя и перехватить инициативу. Всё, что я мог, это подстроиться под его темп и отвечать укусом на укус, поцелуем на поцелуй. Даже под кайфом Адам подавлял и заставлял чувствовать себя игрушкой. Любимой, но с которой обращались без жалости. Мне нравилось это. Я кайфовал, когда мою талию сжимали в кольце ладоней. Кайфовал от осознания разницы между нашими телами. Кайфовал, когда запястья сжимали так, что наверняка останутся синяки. Кайфовал, потому что хотел этой неудержимости, агрессии. Я захлёбывался стонами и уже давно забыл о контроле материи. Она больше не сдерживала Адама. Не уверен, заметил ли это он. На мне не осталось живого места его стараниями. А одежда уже давно была отброшена. Его джинсы сорваны вместе с бельём с помощью материи. Я чувствовал, как мои бёдра забрызгала сперма. Осознание этого толкнуло к краю и меня. Стон удовольствия был утоплен в очередном влажном поцелуе.       Разрядка меня немного отрезвила. А вот Адам, кажется, был намерен пойти на второй раунд без передышки. Я вновь призвал материю и с её помощью принялся усыплять бдительность Шерра. Гладил ей его тело, особое внимание уделяя ягодицам, бёдрам и паху. Он рычал, держал мои руки над головой одной своей. Пытался потереться об меня и сбросить настырных змеек. Но всё не получалось. И в этот момент мне пришла очередная идея. Я максимально сосредоточился. Насколько смог в текущей ситуации. И проник одним тонким сгустком в анус Адама. Из-за размера и возбуждённого состояния, затуманенного афродизиаком, он не заметил моих действий. А у меня из-за мысли, что этот бугай злобный окажется подо мной, сносило крышу. Пока Адам увлечённо обкусывал мою грудь и соски, я искал его простату и растягивал анус, увеличивая ширину змейки. Он зарычал особенно грозно, когда, наконец, была найдена его самая чувствительная точка. — Позволь мне хоть смазку достать, дорого мой, — проговорил я в поцелуй, но был проигнорирован. Меня лишь сильнее вжали в ворох подушек. Адам двигался навстречу сгусткам материи и расставил шире ноги. Мне не позволили даже привстать, чтобы было удобнее. Мои руки всё так же оставались скованными его пальцами. Свободной же рукой он взял мой истекающий член и приставил его к сфинктеру. Я убрал материю, чтобы уменьшить давление и позволить ему расслабиться. — Блять, — выругался Адам, когда мой член вошёл наполовину. Он вопреки своему характеру секса (так вообще говорят?) принимал аккуратно и не торопливо. Только об этом подумал, как с очередной порцией мата Шерр опустился полностью одним рывком. Тяжело дыша сквозь зубы, не шевелился. Привыкал к ощущениям. Смазки не хватало. Мне было больно и, уверен, что и ему тоже. Как бы не порвал он себя такими темпами.       Вопреки ожиданиям Адам долго не отдыхал. Словно не чувствуя дискомфорта, стал двигаться и вскоре уже вернулся к прежнему безумному ритму. Снова кусался. Снова втягивал меня в кружащие голову поцелуи. Снова заставлял беспрерывно стонать. Снова чувствовать на себе всю его звериную сущность. Словно это не я выступал в роли актива, а меня трахали до потери пульса. И… твою материю! Мне хотелось этого. Хотелось оказаться на его месте. Хотелось, чтобы вся безудержность отпечаталась на моём теле не только следами от засосов и укусов. Хотелось забыть собственное имя из-за его напора. Хотелось сквозь боль почувствовать оргазм. Потерять сознание, задохнуться и…       Адам прорычал и забрызгал мой живот, кончив. Я, не выдержав, последовал за ним. В глазах потемнело. Оба тяжело дышали. Оба были без сил, но его член всё ещё стоял. И хоть меня и отпустило из-за малой дозы уйти от него не смог, милостиво забыв о том, что владею Тёмной материй. Я смотрел сквозь дурман на Адама. Тот, кто шире и выше меня. Тот, кто физически превосходил во многих аспектах. Тот, кто держал Запретные земли в своих крепких руках. Тот, кто являлся угрозой… Нависал надо мной и по его бёдрам стекала моя сперма. И пусть тем, кому вытрахали душу в итоге оказался я… Победителем всё ещё был он.       На рассвете я просыпался тяжело. Усталость всё же сморила меня и заставила в какой-то момент отключиться. Тело болело, в полной мере ощутившее похоть Адама. Врали информаторы. Он очень любил прикосновения. Особенно те, после которых оставались синяки. Мои запястья и бёдра тому подтверждение. Поясница болела. Я позволил ему. И не пожалел. Это было именно так, как себе представлял. Грубо. Жёстко. Возбуждающе. И твою материю мне хотелось, чтобы это повторилось. Но не в ближайший месяц. Боюсь, после такого марафона моя дееспособность в этом смысле будет крайне ограничена.       Адам спал на животе, смешно обнимая подушку. Его спина была вся исполосована царапинами, которые местами кровоточили. Дорожки засохшей крови, не стёртые одеялом за ночь свидетельствовали этому. Я с трудом сполз с постели и медленно побрёл в сторону ванной. Поясницу простреливало болью при ходьбе, но это переживаемо. Охрана должна была принести заживляющую мазь по моему приказу. Хорошо, что я предусмотрительно отдал этот приказ, когда выходил поговорить с отцом. Моя кожа нежная и синяки на ней мне абсолютно не нравились. Посмотрев на себя в зеркало, ужаснулся. Помятый вид, искусанные губы, синяки по всему телу от засосов, следы от зубов… Это жуткая картина. Чувствовал себя грязным, испорченным. Отмеченным как какая-то игрушка. Тряхнул головой, прогоняя мысли дурные. Срочно требовалось смыть всё. Я сам был инициатором всего. Так к чему жалобы? Мне понравилось. И плевать, что мой первый раз был под веществами. Плевать, что… Да сколько можно! Проклятая голова. Прекрати думать об этом. Тебе о задании нужно заботиться. А все, что было… лишь стечение обстоятельств и любопытство.       Закончив с водными процедурами, я приступил к заботе о последствиях секса. На всякий случай ещё раз промыл себя. Намазал мазью все места, до которых только смог дотянуться. Распухший анус тоже старательно обработал, морщась от противной боли. После вернулся в комнату и, когда заметил всё ещё спящего Адама, решил, что нужно и ему помочь. Но наносить мазь перед душем? Имел ли смысл? Ладно. Лучше намажу, а потом ещё раз. Уж чего-чего а лекарств не жалко. Я вернулся за баночкой с мазью и потом тихо подошёл к постели. Адам всё ещё крепко спал. Широкая и мощная спина сейчас была расслаблена. И… она завораживала. Не понимаю, почему засматривался на неё. В моём окружении подобных людей с похожими телосложениями было много. Ни один не вызывал таких эмоций. Мне стоило бы разобраться в этом вопросе, но явно не сейчас.       Я зачерпнул пальцами немного мази и принялся растирать её по царапинам на спине. Толком не успел ничего сделать, так как меня мгновенно схватили за руку и дёрнули вниз, фиксируя руки в одном положении и вдавливая лицом в матрас. Я даже вскрикнуть не успел. Адам больно сжимал и так измученное тело. И откуда столько силы после марафона? — Адам, успокойся это всего лишь я, — постарался чётко насколько смог проговорить. Хватка чуть ослабла, но освобождать меня никто не планировал видимо. Что ж… это логично. Вряд ли он доверял мне после случившегося. Я бы не стал. И всеми возможными способами попытался бы устранить угрозу. — Рядом лежит баночка с мазью. Проверь сам, если хочешь, она безопасна. Я пытался намазать царапины на твоей спине. — Мне не нужны твои подачки. Сам справлюсь, — Адам отбросил баночку куда-то в сторону. Мои руки всё ещё оставались прижатыми. Мне это не очень нравилось, поэтому я решил применить материю. В выживании все средства хороши. Тёмные сгустки ожили и отбросили Адама подальше. Он упал на пол, вероятно, больно приложившись обо что-то. Но не показал этого. Сразу же вскочил и настороженно смотрел на меня. — Как хочешь, но несколько тебе всё же придётся принять. Помнится, тебе нужен был мой отец. Поздравляю, ты ему тоже. Он приглашает вашу шайку на переговоры. Охрана оставит тебе детали и время встречи. Не опаздывай и… Счастливо оставаться, — я хотел сказать ещё кое-что, но передумал. Пусть разбирается сам со своими проблемами. Меня они никак не касались. Я не стал забирать испорченную одежду. До машины доберусь и в простой футболке с шортами, которые надел ещё в ванне. Охраннику нужно было бы сделать выговор. Подбор вещей и их цветов был ужасным. Но я хотя бы не сверкал голой задницей в отличие от некоторых. Хлопнув дверью, вышел из комнаты и отдал распоряжения охране. Как же хотелось домой и поесть…