Влюби в себя.

Когда она говорила, что ей тяжело, я мог посмеяться и просто проигнорировать ее слезы, пока остальные старались их вытереть. Мне не казалось интересным впитывать в себя чужое горе, даже если это милая девушка с красивыми ножками. Мне нравятся девушки, но их слёзы – не моя проблема, их дрожащие руки – не моя проблема, их опухшие глазки – тоже. Она часто смотрела на меня, а я старательно игнорировал ее существование если это не контрольная работа или тому подобное, ну а зачем мне уделять ей внимание? Я знал, что она падка, особенно на меня, естественно, я давно об этом догадывался. Я не понимаю до сих пор как это работает, но все мои друзья, даже Влад, будто бы сопли ей вытирают, они стараются подбодрить ее, сделать комплимент, не стесняются спросить как ее дела, такие нежные и вежливые что мне аж тошно. Ну ладно Вик, ладно Саша, но Арт и Влад? Разве им есть дело? Я думал об этом долго долго, а потом Влад как-то сказал мне: – Если обидеть девушку с хрупким сердцем и пройти мимо, она сможет разбить сердце каждого. Я посмеялся, мол: – Чего это тебя на цитаты потянуло? Она просто неженка и нытик. – Блять, Фил, ты совсем тупой? Или может слепой? Она просто добрая и честная девушка, я никогда таких девушек не видел и мне казалось их просто нет, она хоть раз в жизни грубила тебе? Отказывалась помочь? Может доложила на тебя? Она каждому в компании хоть раз да помогла, каждому, блять, в трудный момент оказала поддержку, даже если просто молча слушала наши пустые слова ни о чем, да когда я бухой валялся у твоего подъезда и ты ебался с очередной шавкой, она на себе потащила меня по лестнице и согрела, накормила, и только после этого я стоял у твоей двери и ты меня впустил, а на утро и вовсе блять еле очнулся, не то что вспомнил об этом. – Ебать ты начал, может мы тогда вспомним и твои проёбы сколько я тебе помогал? Ты срываешься на мне из-за обычной девчушки, которая тебе никто и звать ее никак, при этом забываешь, что мне она ничего хорошего не сделала! – Да если бы не она ты бы давно уже отчислен был и никакой папаша тебе никак не смог помочь, сколько она давала тебя списывать, сколько помогала тебе, а ты помнишь как тебя спалили за списыванием и она взяла вину на себя? Тебе напомнить сколько раз она могла недоделать свою работу чтобы помочь тебе? – Я виноват что она влюблена в меня? Что ставит меня выше, чем себя саму, что хочет быть для меня хоть кем-то, что у нее нет к себе самоуважения?! – Ты просто конченный еблан, потому что называть чью-то помощь и доброту отсутствием уважения к себе может только хуёвый и черствый человек. – Ты говоришь это мне, зная что сам таковым являешься. – Являюсь, но я не говорю так про других и принимаю их помощь, пытаясь сделать что-то в ответ, пусть и первый руку помощи не протягиваю, а ты такого никогда не делал для нее, зато своим шлюхам чуть ли не ноги целуешь. – Идите вы все нахуй со своей Снежкой, ладно? Целуйте ей жопу и впитывайте как ёбаные губки ее сопли, а я не собираюсь подстраиваться под нее одну чисто ради ее спокойствия, потому что мне на нее похуй и в ее наивности виновата она сама! Я долго еще пытался понять, что происходит с Владом. Почему он просто взял и лёг под чужие желания, а потом увидел в школе его со Снежкой у кабинета физики, и понял, что он видит в ней младшую сестру. Замечал, что когда какой-то уёбок шлепнул Снежку, Влад вывернул ему руку и просто отбросил, а потом заставил извиниться. Я видел, что Снежка – защищена, и почему-то поняв, что она полностью окружена моими друзьями и своими подругами, полностью перебрала их на свою сторону, я почувствовал себя уязвимым, что не могу сесть и прямо сказать о ней что-то, неважно что, и никто не сядет со мной просто поржать над этим или тоже подкинуть какой-то панч. И я был согласен, она – ангел воплоти, и если я скажу когда-то: – Она мне не нравится. Я нагло совру, потому что буду понимать – любой мой проёб, и не то что другие, я сам себя не прощу. Какого это, осквернить чистейшего человека чем-то настолько вязким и мерзким, черствым, противным до глубины души, что потом этот человек убьёт всю планету за это. И мне страшно понимать, что протяни я ей руку, будь я таким же добрым, как я этого хочу в действительности, пути назад не будет и мне придется гореть и тухнуть с ней на одной волне. Придётся убить любого кто тронет, придется греть ее руки и обнимать по ночам. Мне страшно любить кого-то настолько светлого и святого, просто потому что я ходячий инкуб, ходячее отродье в своём отдельном мире, мире разврата, грязных телок и алкоголя, стойкого дыма и стопок со льдом. А потом я смотрю как она танцует с Васей, и просто тошнит. – Ну он ей там цветы тащит, пироги передает от бабушки своей, она когда заболела, мне Кира рассказала, он ей пакет лекарств и сладостей купил и только в 2 ночи домой пошел, – и ведь Вику безразлично, что какой-то малолетка до двух ночи сидит дома у моей Снежки, что он тащит ей цветы, я уверен, лежит с ней в обнимку и мерит температуру поцелуями лба. Вику вот всё равно, а мне, блять, нет. Нет, мне не похуй, меня это волнует, да, меня это ебет и я хочу быть на его месте, но я не милый Вася, я не добрый и невинный мальчишка со светлой головой без грязных мыслей, я не стал бы сидеть до двух ночи ради ее здоровья, а он – просидел. И вот поэтому я от нее далеко, потому что будут лучше, будут нежнее, будут заботливее меня. Мы с ней живем в соседних квартирах, но такое ощущение, что расстояние между нами вдвое больше, чем между Снежкой и Васей. В такие моменты я говорю до утра сам с собой, не в состоянии признаться что меня это губит. – И чё, – Кира медленно отпивает из стеклянной бутылки пиво – и ты типо думаешь, что я в край тупая? Ладно еще вы, парни, я давно знала что слепые в наши дни не только кроты, но чтоб настолько - поражает даже меня, понимаешь? – Не понимаю, Кир, думаю тебе надо было с мальчиками сходить за добавкой. – Сам сходи за добавкой блять, понял? Ты думал я нихуя не увижу? Заглядываться на мою подругу это очень смело, я бы давно тебя убила за это, понимаешь? – Ну и? – Но ты живой и я ни слова до этого момента тебе не сказала, теперь до тебя дошло к чему я веду? – Нет, поясни. – Цирк не начинай, Фил, тебе нравится Снежка. И я тогда понял, что скрывать это в себе вечно я не смогу, ведь миллионы глаз каждый день видят мои взгляды на эту блондинку, замечают как я сжимаю руки в кулаки если незаметно потянусь за ней, миллионы это видят и хотя бы один мозг на миллион догадается, и тут до меня просто наконец это доходит, что Кира – тот самый один на миллион. – Влечение и чувства это разное. – Я знаю, поэтому я уверена, что у тебя больше, чем простое влечение, ты можешь надурить Вика, Сашу, да хоть Влада, но меня нет. – И что теперь? Что ты предлагаешь мне делать блять? Да, Кир, ты догадалась, я понял что ты в курсе всех событий, я понял что ты не слепая и ты всё увидела, но теперь то что? – Ты, сукин сын, знаешь, что она днями и ночами гонится за твоим вниманием, подстраивается под тебя, меняется, она, блять, собой, своей тушей тебя прикрывает перед всеми, и ты, блять, сидишь сейчас передо мной и строишь из себя жертву? – А ты ждешь что я побегу и куплю ее любимые цветы, сяду на коврик у входной двери и каждый день буду молить ее быть со мной? Ты думаешь я действительно заведу серьезные отношения и отдамся чувствам? – Я жду что ты сядешь и поговоришь с ней, понял? Пойдешь и скажешь «да, ты мне тоже» или если понимаешь, что тебе это нахуй не надо «нет, у нас ничего не выйдет», а не будешь днями валяться тут, в этой изъебанной квартире с дешманской алкашкой и очередной девушкой из параллели на этой кровати, сидя и раздумывая «сегодня мне опять сделать вид похуиста или все же пожелать доброго утра?». – Кир, я грязный, с ног до головы, я, блять, в этом дерьме разврата родился нахуй, о чем ты? Ты видела ее? Она ангел, она просто муза, она лучшая девушка, чистейшая, ей не нужен я, она не будет со мной счастлива, ты обязана была это увидеть в первую очередь, а не сраться со мной. – Не перекладывай на меня свои проёбы, в том что ты такой виновата не я, и в том что она чистая это ее заслуга, я не обязана была видеть что-то что касается твоих траблов, если ты считаешь что это убьет вас не дав вам начала, подойди и объясни это ей, потому что сколько бы мы не пытались, она хочет услышать все от тебя. – Нахуй вас и ваши разговоры, нахуй ее, я не буду ничего делать. – Поэтому ты такое уебище для низкосортных шалав, и пока ты живешь в этих помоях и дерьме ежедневно, ты никогда не сможешь измениться ради нее, не слышал что ради любимых меняются? Мне кажется нет. – Не еби мозг, ок? Это не твое дело. – Я тебе руки сломаю, если ты сделаешь ей больнее, чем можешь себе позволить. – Я сам себе их сломаю в таком случае. И ведь мне будет легче поджечь себя самого, чем потом сидеть и думать, может сломать больше положенного? Или совесть все же сожрет изнутри даже так? А ведь я знаю, что сожрет.