В поисках правды

Спустя какое-то время семь чудесных самоцветов — Изумрудов Хаоса — были собраны. Это стоило усилий, путь был нелёгок; все места были более или менее знакомы, но когда вся земля разломалась на исполинских размеров куски, булыжники растрескались на многие менее крупные камни, а на пути то и дело левитируют осколки, дело становится сложнее. А уж особенно когда в любой момент перед лицом сам воздух может взорваться, превращаясь в бурлящие странным плазменным трепетанием чёрно-фиолетовые пространственные дыры, из-за которых в любой момент был риск исчезнуть невесть куда. Но если цель достаточно благородна... Её достижение трижды легче. Жалкая кучка, оставшаяся от всех обитателей целой Вселенной, с надеждой в сердце, со слезами на глазах, с предельным напряжением в каждой мышце устремили свои взгляды вперёд в ожидании какого-то чуда. Некоторых слегка подташнивало от этого напряжения, но надежда покоряла это паршивое чувство и уничтожала его, пусть в руках и ногах ещё чувствовался влажный холодок. Принцесса Солеанны Элиза Третья пламенно шептала вполголоса горячую молитву — вернуть их героя, того, кто обязательно поможет им, с кем не будет так страшно. — О, Изумруды Хаоса, чудесные самоцветы... — трепетно прислушиваясь, произносила она, вкладывая в каждое слово глубинный смысл. Камни тихонько звенели. — Прошу, услышьте мой зов. Я желаю спасти этот мир, я желаю искупить грех моего отца. И я желаю поговорить с Соником... ещё один раз!.. Изумруды — поистине чудесные талисманы. Они способны искажать время, искажать пространство, оживлять и умерщвлять... Нужно только сконцентрировать свои мысли — хорошие или плохие — на энергии Хаоса, и они обратятся в нечто сияющее и живое, или напротив — мрачное и убивающее... Мёртвый синий ёж со скрещенными на груди руками поднялся над каменным полом, бездыханно повис, чуть повернув голову в сторону молчащих. — Ты столько всего сделал для меня... — Элиза обратилась к нему, понимая, что исход неизвестен для неё. — Пришло время мне отплатить тебе за услугу. Мне всё равно, что произойдёт со мной, только услышь мой голос, — она наполнила эти слова такой святой мольбой, что её голос дрогнул. Принцесса с сердцем попросила: — Соник, вернись! Ко мне... К нам. "К нам". Друг и брат. Товарищ-ходячая-проблема. Возлюбленный. Заклятый друг. Извечный непоседа. Определён как "союзник". Заклятый враг. У кого что приносилось в голове при виде быстрейшего в мире создания. Но сейчас мысль у всех была едина — вернись. Вернись, дружище! Вернись!!! Ты нужен здесь и сейчас, чтобы спасти повсюду и всегда! Ну же! Почему ты всё ещё молчишь, почему ты не дышишь, почему не шевелишься, не открываешь глаза? Почему мир на грани, а ты спишь беспробудным сном? Возвращайся, дружище. Ты нужен нам... Соник и в самом деле был здесь. Голубоватой дымкой развеялся в застывшем ветре, слушая слова, вибрируя от каждой незримой волны, сливаясь с чужими мыслями. Тихо подслушивал эти мысли, душевные переливы — и находил там своё имя, любовь, дружбу, надежду, отчаяние, волнение, уверенность, неуверенность, верность, крик, плач, молитву, страх, снисходительность, сталь. Пытался стать единым целым со своим прохладным, безвольным телом, не смеющем совершить даже шага без его повеления. Никак. Кровоток не повторял свой путь раз за разом. Лёгкие не дышали. Бездействие — вот всё, что совершало его тело. Призрак вновь и вновь копил в себе свет — и направлял, направлял... Неужели так просто всё может кончиться? Вот так раз — и мир крошится, а ты — мёртв. Был герой — и нет героя. Вот так запросто. Всё самое страшное происходит запросто, это факт. Принцесса в душевном плаче приблизилась к нему, взглянула в неподвижное лицо. Он молчит. Молчит... Она наклонилась к нему в порыве чувств — совсем вплотную, отдав самоцветам всю свою энергию, всё желание, всю надежду. Сердце загорелось пламенем. Темноту, к которой уже привыкли уставшие глаза, разглядывая все детали в этом давящем, гулком, отдающем беззвучным эхом полумраке, осветил ярко-белый, затем жёлтый, звенящий свет!.. — Спасибо, Элиза. Элиза почти без сил опустилась на колени, и Соник подхватил её, мягко заключив в объятия. Глядя через её плечо, пробежался взором по всем своим друзьям (и не очень), почти незаметно кивнул головой. Отпустив Элизу, он выпрямился и улыбнулся — весь сияющий золотом, с алыми, уверенными глазами, заострёнными кверху иглами, с гордой осанкой. Как же приятно чувствовать себя в плоти. Работающая, думающая голова напрягается от размышлений, будто даже жужжит. Пальцами можно пошевелить, ногами пройти пару шагов, губы — так здорово! — складываются в улыбку. Провёл языком по зубам, всё на месте. Сердце стучит, качает горячую кровь по растеплевшимся помягчевшим артериям, венам, капиллярам, лёгкие разжимаются — и вот уже внутри спёртый матовый воздух, сжимаются — и он медленно выходит наружу. Глаза моргают. Странный, душный запах пыли и то ли влаги, то ли сухости. Звуки... Каждый шорох достигал его ушей, заставляя их подрагивать и испытывать сладкое удовольствие — звуки, звуки! В желудке слегка потягивает — от голода или просто оттого, что он снова стал переваривать. Как здорово! Он подумал: "Вот это да! Я жив!" И не верится, что будто бы даже совсем недавно, прежде чем упасть на траву, он подумал напоследок: "Всё кончено. Я — умер". Вновь оглядев команду, парень остановил свой взгляд на другом еже. Если только он позволит называть его так. Не сговариваясь, Шедоу сделал шаг вперёд, затем второй шаг, затем третий, четвёртый. Его проводили взглядом. Остановился. Парни смотрели друг другу в глаза. — Ну что, Шедоу, — Боже, как до безумия приятно говорить слова! Речь, такая странная, интересная, сама собой вылетает изо рта и рассеивается в тиши, а движения речевого аппарата, сопровождаемые дрожанием связок, означают смысл. Какой угодно. Вот здорово. — Как в старые добрые? — Будет сложнее, чем на АРК, — Соник вытянул руку вперёд, и Совершенный тут же сжал её в своей. Родная, вечно циркулирующая в крови энергия Хаоса с новой силой влилась в Совершенную Форму Жизни. Неудержимый, бьющий свет прорвал собой мрак, разрезал, как катана, пронзил, взвился, разлетелся во все стороны: вправо, влево, по кругу, наружу, внутрь — одновременно! — осветил сердца новым, ярким вдохновением. Раз, два, три. Друзья. Четыре, пять, шесть. Напарники. Семь, восемь. Ждущие. Девять, десять. Весь мир. Весь мир застыл в ожидании. Только здесь всё искрилось, сияло, жгло — вперёд! Вперёд, пока не стало слишком поздно! Давай!——  

***

— Шедоу, твоя очередь! Супер-форма всегда требовала огромной затраты сил и энергии. Собираемые героями кольца отдавали им самоё себя, растворяясь в воздухе золотистыми искрами, а позже их сила тратилась (это всем нам давно прекрасно известно). Схватка не должна была прерываться, и удары редко совершались одновременно; парням приходилось передавать друг другу инициативу, и пока один имел шанс восстановить энергию и отдышаться, другой стискивал зубы и что есть мо́чи целил атаки. Под серой, словно вытесанной из невероятных размеров прибрежного булыжника, крепкой грудью существа горело рыжее, кипящее сознательное ядро, походящее на Солнце, и целиться нужно было именно туда. Шедоу скользил из стороны в сторону, выбирая оптимальное место, попутно сгущая между ладоней красноватые крупицы света, а затем выпускал их, направляя на это самое ядро полупараболой. Стоило Солярису хоть немного приоткрыть его, оно получало мощный удар концентрированной сгущённой энергии Хаоса, и существо поражалось адской болью, вопило, на пару секунд теряло концентрацию, безумело, а затем злилось ещё больше и с новым остервенением швыряло громадные колючие камни. — Соник! — Принято! К сожалению или к счастью, Соник так здорово с Хаос-Контролем не управлялся и не создавал своих оружий, будь то копья или взрывы. Маневрируя в окружении шипастых булыжников и стараясь не позволять им разорвать его своими острыми отростками, он останавливался чётко перед врагом, группировался и с напряжением совершал рывок, тараня сознательное ядро собственным телом. Получавшееся столкновение обжигало его от концов игл до внутренностей, но ёж видел в этом "приключение". Риск. Таким образом, несколько раз сменив друг друга, Соник и Шедоу вроде даже одержали победу: Солярис ослабел и стал падать. Все внизу стоящие замерли в ожидании. — И это всё? Так просто? — удивился и даже разочаровался Соник, продолжая парить в воздухе. — Не спеши, это ещё не конец, — ответил Шедоу, и был прав... Межпространственное птицеподобное нечто исказилось, раскрылось и расправило саблеподобные орлиные крылья. Похоже, это его совершенная форма... В сторону!!! Нет, тут не зазеваешься. Силён, силён... Назад! Лазеры, лазеры, огромные выплески светло-голубой энергии выстреливают на неизвестно какое расстояние, да так, что стоит приблизиться — как на коже уже чувствуется тепло разогревшегося воздуха, а шерсть легонько опаляется, тут же восстанавливаясь посредством супер-формы. Опять какие-то круглые потрескавшиеся камни с горячей магмой, сочащейся сквозь трещины. Неплохо бы захватить их на расстоянии, не касаясь, и перебросить к сознанию, ведь ядро теперь находилось на поверхности, в самом незащищённом месте, став для своего хозяина настоящей слабостью. Магматические ядра показались Шедоу знакомыми — так выглядел Иблис в первые секунд девять или восемь своей жизни, прежде чем обратился в пламя и оккупировал Подводную базу. "С Сильвером было бы проще", — одновременно подумали напарники, но и дальше надеялись только на себя. Ядро ломалось и пульсировало под ударами — его атаковали, атаковали, атаковали, и, взревев от боли и ненависти, Солярис испустил несколько широких световых лучей, да так, что его противники только и успевали уворачиваться. Снизу послышались испуганные вздохи. Битва затянулась: парни делали всё, что было в их силах, били, применяли тактику, концентрировали мысли на совершаемом (вдруг "орёл" мог услышать их чувства и сломиться под давлением?), чередовались... Солярис, бесспорно, истощался, но не ослаблял хватки. Ситуация накалилась, как никогда. — Они точно справятся? — погрустнев, спросил Тейлз. — Точно, не точно! — передразнил Наклз и хлопнул товарища по плечу, да так, что тот согнулся. — Сказано не сдаваться! Если бы души умели воспламеняться — сейчас весь мир утонул бы в огне. Фиолетовые тучи, жжёный дымок, обломки, отголоски живых и мёртвых, безмолвие и крики, неласковые тени — всё поглотил бы белый огонь, сжирающий всё на своём пути. Тьма сгустилась бы вокруг ненасытных языков Нового Пламени Надежды, сияющего молитвами, сопротивлением несправедливости, желанием выжить; каждая звезда, раскрошившаяся в измученные осколки на краю космоса, пропиталась бы словами... "Этот мир стоит жизни!" Вселенная беспощадна, жизнь рвёт и мечет, люди погибают и убивают, природа воюет, здания рушатся, за каждым углом скрывается безнадёжность. Но разве только из этого состоит мир? Смех детей, замазавших щёки мороженым, любовь, тепло домашнего камина, шелестящие листья деревьев, возможность стать лучше, летние дожди, взаимовыручка, солнце... Разве стоит... уничтожать это? Если бы только души умели гореть... Шедоу и Соник, слегка подрагивая, опустились вниз. Золото покинуло их шерсть, прошлось последними искрами и исчезло на кончиках игл, печально, с сожалением блеснув на прощание. — Что происходит, Соник? — растерянно спросила Элиза. Ёж выдохнул. — Похоже, нам нужно ещё немного времени. Эти слова повергли всех в недоумение. Ещё время? Все усилия до этого повлияли хоть на что-то? — Я всё понимаю, но... — обеспокоенно сказала Руж. — Времени уже нет! Счёт идёт на минуты или секунды — и то непонятно! — Изумруды Хаоса истощились, — ответил Соник, взглянув на поблёкшие самоцветы. — Мы долго держались, и Солярис заметно ослабел, но этого недостаточно. — И что же теперь? Вот теперь повисло настоящее напряжение. Ни у кого не было толковых мыслей, что ещё придумать, и единственным способом было ждать — ждать, пока Изумруды восполнят свою силу, а дождутся они или уже нет — вот это был вопрос, одной своей стороной отчаянно держащийся за жизнь, а другой — холодно и настороженно прижатый к смерти. — Неужели это конец, и мы не спасёмся? — чуть не плача, спросила Эми и подошла к Сонику, напрашиваясь на объятия. — Не хандрить! — тут же запретил он, выставив руку вперёд. Так он и дополнял сказанное, и преграждал путь грядущим нежностям. — Нет, выход точно есть, я уверен... "Вот когда в качестве врага роботы или огромная ящерица — это одно. А когда Соля-ярис, весь такой бессмертный... Чтоб он пропал..." — думал про себя Соник, негодуя. Скорее бы Изумруды уже пришли в норму! — Наклз, ты же чувствуешь Изумруды! Может, ты мог бы как-то настроить их на регенерацию? Или связаться с ними? — Ага, конечно! Может, вам ещё Луну с неба достать? Связаться — это одно, но ускорить процесс... Энергия Хаоса так запросто из воздуха не появляется. Мысли вновь завихрились в голове, но, как и во всех подобных случаях, ничего толкового среди них не промелькивало. Энергия Хаоса, энергия... Хаоса... Энергия Хаоса! Точно! Изумруды — это же не единственный её источник. Есть ещё один вариант. Безумие, но должно сработать. Шедоу, до сей поры молчавший и занятый размышлениями, вдруг выпрямился, будто у него в мозгу блеснула гениальная мысль, и заговорил. — Точно. — Что? У тебя есть идеи? — Изумруды — неограниченный источник энергии Хаоса, но они истощены. Раз у нас мало времени, мы воспользуемся ограниченным. — Шедоу, что ты хочешь этим сказать? — спросил Эггман. — Приступай сразу к делу! — Можно разделить мою энергию между нами и сконцентрировать в импульс, чтобы направить на ядро. — Эй, ты уверен, что всё получится? Твоей энергии точно хватит? — сказала Руж, разведя руками. — Что будет, если мы так поступим? — Приступаю к вычислениям. Производится сканирование, — прогремел Омега, оценивая то, что, вообще-то, невозможно было как следует оценить, и вскоре выдал ответ: — Вычисления не дают точных результатов. Вероятность победы равна 50-60%. В случае победы над Солярисом это кончится для Шедоу гибелью. — Уж если Шедоу за что-то берётся... — прошептала летучая мышка себе под нос. План был осуществимый, но стоило ли оно того? — Времени нет! — прервал Шедоу все сомнения. — Мы не станем бездействовать и уж тем более — бояться. Все, как назло, опять замолчали и замешкались, но, когда межпространственная вспышка опять стала пульсировать, всем пришлось согласиться. "Подъём! — скомандовала Руж, скрывая сожаление. Шедоу мысленно благодарил её за поддержку; за то, что она на его стороне, как и обещала. — Больше вариантов нет". Соник поддержал её. За ним — все остальные. В душах вскипели надежда, отчаяние, намерение показать противнику, что они так просто не сдадутся, какими бы жалкими не были по сравнению с ним. Шедоу отстегнул лимитеры, и те со звоном покатились по полу, пока не закружились каждый на одном месте и не затихли. Звон раз за разом повторялся эхом в ушах. Отражающийся в них тусклый свет мрачно, неприятно матово поблёскивал. Руж взяла руку напарника, затем подтащила к себе Наклза. Тейлз поспешил вслед за ним. Эми одним взглядом дала понять, что не возьмёт за руку никого, кроме возлюбленного, и тот не стал сопротивляться (думаю, смысла просто уже не было). — Я хочу помочь, — вызвалась Элиза. — Солярис, хоть и косвенно, но был частью меня всё это время. — Ты уверена? — спросил Соник. — Да. Эми дружелюбно протянула ей руку, поскольку вторая рука синего ежа была уже занята Шедоу. Все встали в круг; рядом оказались Омега и сам доктор. Все сосредоточились, и разумы металлически загудели... Желтоватые струйки молний прошлись по рукам, ногам, дёргано прыгая и мелькая, забрались в иголки, шерсть и волосы, те поднялись, взъерошились, позолотели; воздух дрогнул, заволновался, и понемногу пошёл по кругу, стал разгоняться, разгоняться, разгоняться, закружился в бесконечном торнадо, втягивая в себя пыль, тепло, холод, страх, отчаяние, веру, надежду, жертвенность, огонь, крик, молчание. Ветер подхватывал волосы и иголки, заставлял одежду развеваться. "Только бы получилось, только бы сработало, только бы сбылись эти пятьдесят или шестьдесят процентов!" Что, если они проиграют? Энергия пропадёт зря, вытрясется, истощится, вытечет последними каплями из неблестящих высохших глаз, и они все бессильно упадут, разрыдаются без слёз, безвольно уронят руки на каменный пол, отдаваясь всепоглощающим ненасытным щупальцам разрушения и мести. Когда глаза будут выжжены ярким светом, мышцы — напряжением, микросхемы — переизбытком информации, когда один из них будет мёртв, а может — не один. Страшно. Но если они победят — что будет тогда? Ещё одна вспышка, падение и без того падшего ангела, и история пойдёт по новому кругу, побежит в новом направлении, поплывёт по новому курсу, и что тогда? Не ясно. Но жизнь продолжится. Но жизнь — будет. Восстанет, окрылится, повергнет отчаяние в пропасть. И неважно, что будет с ними. И ты, Гордый Орёл, расправивший широкие свои крылья, не встрянешь здесь, на пути милосердия! Все плотно сжали скривившиеся губы, стиснули зубы, зажмурили глаза, невольно замедлили дыхание. Золотой свет слепил — даже сквозь зажмуренные веки; он исходил от каждой шерстинки, каждой клетки кожи, теплел, стрелял, и молнии всё струились, струились, сгущались, опутывали с головы до пят, словно ненасытные маленькие змейки, потрескивали, жужжали, звенели, заполняли нутро и выползали, выползали наружу, перебираясь с руки одного владельца на сжатую в ней руку другого — своё новое временное обиталище. А ведь здесь были далеко не все. Столько друзей и соратников были оставлены в далёких-предалёких переглюках искажения, и что с ними было — никто не знал. А ведь они надеются... Надеются, что будут жить. Если только ещё... Живы... Шедоу почувствовал резкий отток сил, из-за чего чуть не упал: ноги мгновенно онемели. Пытаясь вернуть прежнюю концентрацию, он приоткрыл глаза. Остальные были в предельном напряжении. Решающий момент близился. Он вновь зажмурился. Медленно вдохнул жгучий воздух, обжёгший его горло пылью и электричеством. Три, два один... Выдох. Совершенный крепко сжал в ладонях чужие руки — а именно Руж и Соника — и выпустил остатки жизненной силы. Это привело к цепной реакции, повергнувшей нервные системы в шок. Они рефлекторно распахнули глаза и раскрыли рты, замерев в немом крике, выгнули спины, подняли головы к бесконечности. Энергия заставляла глаза светиться, испуская излучение, похожее на отражение яркого дневного света на полированной, гладкой металлической поверхности. Во взгляде всё поплыло. Молнии зажгли с новой силой, неистово запрыгали, взбесились и вдруг с силой направились к самой середине круга, мощные потоки сплелись в большой шар, шар раздулся, запульсировал, засвистел, и... Взорвался. Вся энергия, искрясь жёлтой каймой, с сумасшедшей скоростью и мощью бросилась ввысь, выше, выше, и уже через полсекунды с треском врезалась в сознательное ядро. Солярис, запоздало готовивший удар, был парализован; он взвыл, и этот душераздирающий предсмертный вопль на нескончаемые расстояния огласил каждую частицу каждого осколка каждого измерения. На прощание вздрогнув, существо рассыпалось на несколько огней. Ядро каплями растворилось в воздухе, а огни, шипя, словно побитые палкой скользкие гадюки, расползлись, пока не скрылись из поля зрения. Молнии стремительно стали исчезать. Они стали тоньше, тусклее, как змейки заструились вниз, к ногам, танцуя ломаными движениями, и ушли в землю. Золото погасло. Опустилась тень. Соник пришёл в себя первым. — У нас... Получилось? Остальные последовали его примеру и оглянулись по сторонам. Их окутала густая, оглушительная тишина, из-за которой опять немного звенело в ушах. — У нас получилось!!! Лица озарили улыбки. Кто-то подпрыгивал от впечатлений, кто-то смеялся, кто-то загребал компаньонов в объятия, и радость наполнила их сердца — радость большая, горячая, неутомимая. — Соник... Ежа тихо окликнула Руж, державшая на руках ослабевшее, бесчувственное тело. Шедоу был на пределе, и теперь до смерти была всего половина полушага. — Да, точно, — Соник взял его за руку и благодарно посмотрел в замершее лицо. — Ты спас нас, дружище. Казалось бы, что дальше? К сожалению, понятно не стало. Синий ёж вдруг заметил, что вновь опустилась тьма, кромешный мрак, и видно ничего не было. Все продолжали смеяться, радоваться, Руж продолжала держать напарника, не зная, как ей себя чувствовать, но его друзей поглощала тьма, а они будто и не замечали этого. "Алё! Вас эта темнота не смущает?" — мысленно спросил он. — Неужели я опять уснул, а сейчас просыпаюсь..." Да, такое могло быть. Соник часто мог начитаться книжек или насмотреться кино, чтобы потом уснуть и увидеть целую историю. Причём всегда с хорошей концовкой. Но пробуждения не происходило! Темнота несла его, словно река, словно тёплый воздушный поток, но он явственно видел самого себя. Спустя время (существовало ли вообще время?) он почувствовал чьё-то присутствие за своей спиной. — Соник? — Элиза! — Мы уничтожили его? Мимо поплыли искры. — Нет... Похоже, он не исчез бесследно. Искры собрались в пучок света, который стал расширяться, ярчать, пока не поглотил двоих в своё нутро, показывая воспоминания. От ангела остался лишь язычок белого пламени — бесцветного, чистого, едва ли ещё живого или погибшего. Язык пламени показал одно единственное воспоминание, будто знал, что вот-вот умрёт. Огонёк дал Элизе знак: плачь. Ты наконец можешь плакать без страха. Но даже он растворился в воздухе, повернув квинтиллионы секунд вспять. Произошёл перезапуск. История пошла заново. Без него. Без Соляриса. Игра окончена.