Убежище №6

Исправительный лагерь Нового Министерства магии 8 августа 2014 года, тот же день

      Фонарь жужжал в центре бетонного двора четвёртого отряда. Нити накаливания сияли белым светом с ярко-зелёным отливом. Вокруг стеклянной камеры летали мотыльки в поисках пристанища. Драко, сидя под окном своей комнаты, перелистывал сшитые бумаги. В таблицах с графиком поставок скрывался его просчёт. Малфой прикусил невзрачную сигарету и продолжил проводить пальцем по строчкам, используя другую руку. Лизнув подушечку указательного и добравшись до прошлого месяца в записях, он выдохнул дым, снова оказавшись в тупике. Свет фонаря погас, предвещая подъём в лагере через пять минут.       Служащий новому порядку встал на ноги, разорвал листы несколько раз и бросил их в пламя узкого камина возле не менее компактного стола с одним коллектом чистой посудой и пустым котлом для воды. В помещении потемнело. Чары, которые контролировали отопление, также следовали режиму и постепенно гасили огонь. Прежде, чем открыть кран в раковине, Драко проследил за документами. Когда последние листы сгорели, Малфой отвернулся и посмотрелся в зеркало. С прошлого утра на лице щетины не прибавилось.Бритьё шаветкой — единственная не магическая процедура, которая прижилась с ним.И которая всегда даровала чуть больше десяти минут для раздумий.       Из громкоговорителей под фонарём забили барабаны, и заиграла труба.На протяжении девяти лет они напоминали чемпионаты по квиддичу.Драко давно себе обещал выбраться на игру. Хотя бы под оборотным зельем.Но после экзамена в две тысячи третьем году его планы складывались хуже обычного.       Он проверил инструменты в развёрнутом пенале: бритва, зубная щётка, шпулька с нитью, тонкая железная расчёска и ножницы. Последний предмет он старался не доставать лишний раз. Пусть душу и лелеял узор из фиолетовых лепестков на стальных рукоятках. Мягкий свет сумерек из окна преломлялся на них.       По плечу словно провели пером. Малфой заметил магию, и что кто-то из волшебников, — кто был не особо обучен контролю собственных сил, — поднимался на второй этаж жилых камер. Драко сжал в ладони шаветку, скрутил пенал и перевязал его пришитым к краю шнурком. Огонь в камине погас, не оставив ни намёка на бумаги. В дверь с щелью между полом ударили несколько раз.       Драко не успел переодеться из халатных штанов, что могло его выдать. Сделав пару шагов в комнате, осуждённый повернул ручку. ПрохладаТрёх холмов Перстневой лощиныв любое время года ощущалась как вылитое на голову ведро студёной воды. Воздух поначалу словно колол иглами, а затем обжигал обнажённую кожу. Тело Служащего новому порядку претерпело закалку ещё в первые годы заключения, потому Драко даже не дрогнул перед двумя мракоборцами.       В это утро Малфой ожидал увидеть охрану лагеря, увальней из банка Гринготтс, псов Грюма, кого угодно, но не двух сотрудников Министерства с золотыми ремнями под мантиями.       — Вы ошиблись комнатой, — ответил Драко непроницаемым лицам.Правая рука за спиной плавно, точно загипнотизированная кобра, пальцами раскрыла волшебный карман в пространстве и одним движением спрятала туда шаветку.На парапете зажгли лампочки над каждой камерой. Вот-вот все должны были выйти на пересчёт и разминку.       — Одевайся.       Бесцеремонность по отношению к Служащим новому порядку и по совместительству «Серебряных ремней» была обыденностью в Новом Министерстве магии. Видел то Грюм или нет, его лагеря не приводили к отказу от тёмной магии и предрассудков прошлого. Они ранжировали людей в старой структуре.       Малфой рассмотрел мужчин на признаки подмены. Возможно, что магглы всё же пришли за ним, но под прикрытием. Что мешало им раздобыть одежду волшебников?       — Тебе помочь? — принял суровый вид один из них.       — Согласно уставу, я не могу выходить за пределы лагеря без постановления о конце срока или без распоряжения главы лагеря.       — У нас приказ Грюма, — второй оглядел парапет прежде, чем метнуть сложенный листок бумаги, как использованную спичку.       Записка вонзилась во что-то невидимое перед Служащим. Тот остановил её будто силой мысли, но на самом деле тихой и едва заметной безпалочковой магией. Записка была жёлтого оттенка, что слабо походило на послания от кого-либо из кабинетов Министра магии. Мракоборцы насупились и распустили свою магию вокруг, чтобы парень не подумал рыпаться. Навыки былипервоклассны, как бы сказал наставник Малфоя.Что означало, были хороши для первого раза.       Двое вошли внутрь и закрыли дверь. Очевидно, чтобы и погреться какое-то время в комнате, и заодно проследить за сбором вызванного человека: — Достаточно? Или нам обратиться к премьеру за объяснительной?       Второй хохотнул в ответ на последние слова. Хотя в министерстве, да даже в баре на углу Косого переулка ему бы однозначно дали понять, что не стоит использовать имя Аластора для нелепой насмешки. Премьера должно было уважать даже после бутылки огневиски.       Драко развернул записку. Почерк с резким наклоном вправо был вторым сюрпризом, которого Малфой никак не ожидал. Во рту показался солёный вкус слюны. Он не думал, что ещё когда-либо прочтёт строки от напарника в свой адрес.

Мы можем всё уладить.

Блейз.

***

Новое Министерство магии на Баттерберг-стрит,

кабинет Министра магии Аластора Грюма

      В скромном зале, — по меркам человека, застрявшего костью в горле у правительства Европы, — деревянные тёмные панели от пола до потолка впитывали дым сигарет. С начала века они запомнили самые разные марки от крепких маггловских «Dunhill» и душных «Camel» до магических папирос компании «Grigol».       Последнее десятилетие волшебники не скупились на разнообразие товара. Потому каждые полгода можно было встретить ведьму то с цветной спицей в руках, то с мохнатым и крохотным, как гусеница, бычком. Грозный глаз из жажды к жизни заинтересовался ими почти сразу после возвращения из мёртвых и назначения на должность исполняющего обязанности. Впрочем, он бросил следить за обновлениями, как только определился с выбором в пользусигар «Полярного экспресса». В толщину они равнялись диаметру монеты фунта стерлингов. Табак и бумагу выкрашивали в насыщенный чёрный цвет. За счёт вещества краски это продлевало чувство расслабления и прекрасно контрастировало с белоснежным мягким дымом.       Сам Аластор во вкусе ничего не находил, говоря, что ему нужен лишь никотин и ненавязчивый дым. Однако у его единомышленников по всем навязчивым делам имелось другое мнение. Они считали, что запах в точности напоминал сладкое маггловское печенье «Oreo».       — Если издеваешься надо мной, Аластор, так говори прямо! Чего стесняться? — вспылил мужчина с мокрыми волосами до плеч и в прилипшей к телу серой майке и грязно-синей рубашке. Один из самых приближённых к магическому премьеру человек сбросил с себя вельветовое пальто на диван у сводчатого окна и там же скинул ботинки, чтобы босиком походить по сухому тёплому ковру между кресел для посетителей.       — Людвиг, прекрати скулить, точно слюнявая бродяга в метро, — потребовал Грюм, не отрываясь от утренней пачки бумаг на подпись. — За парнем нужен тот же присмотр, что и раньше. Никаких хлопот.       — По-твоему, я сопляков забрал и сопляков отдал? — мужчина стянул с запястья плетёную резинку и завязал волосы на затылке. На бритых висках и обнажённых запястьях показались новые татуировки. Грозный глаз не удивился этому. Его друг менял что-то во внешности чаще, чем Григоль свой каталог. — Этот засранец чуткий. Внимательный к деталям. И более разборчивый в потоках магии, чем ваша любимица.       — Кстати, пригласи, будь добр, — он махнул дымящейся сигарой между пальцев в сторону входа с двумя дверями.       — Ты меня вообще слушаешь? — вскинул руки Людвиг. Он, будто находясь у себя дома, а не в центре магического правительства Англии, прошлёпал ногами по лакированному полу и нараспашку открыл дверь в коридор. — Тонкс!       Неспешно стуча набойками на толстых каблуках, женщина с распущенными синими волосами обошла двух человек, ожидающих аудиенции.Согласно дресс-коду, который на злобу установила госпожа Браун-Цукер, Нимфадора носила классический костюм.Однако юбке она предпочитала брюки, жилетку и — когда настроение главы Отдела наблюдений и связи с магглами особенно располагало к конфликтам — топ вместо блузки. Сегодня, увы, был не такой день. Впрочем, верхние пуговицы рубашки не застегнули. Специально для летучки.       — Тебя обратили в канализационную крысу? — спросила Тонкс, после того, как Людвиг закрыл за ней дверь.       — Нет, я по привычке вручную подтирал задницы.       — Доброе утро, — она села в одно из кресел напротив массивного стола заваленного белой бумагой и жёлтыми пергаментами.       — Отчёт. Кратко, — министр не взглянул на неё. Даже его левый глаз уставился в документ.       — Дочь комиссара получит письмо только в следующем году — для нас это хорошо. Наша Служащая уже полгода официально трудоустроена, знакома с людьми. Словом, внедрена. Выиграли несколько месяцев, чтобы повлиять на объект. Контакт запланирован в сентябре.       — Магия?       — Дети любимы. Подавления магии у девочки мы не обнаружили.       — Тётка?       — Она не тётя, а бабушка. Петунья Дурсль живёт в двух часах езды от Лондона. Внуков видит по праздникам и…       — Тонкс, кратко.       — Не подавляет она, — её интонация подскочила так, будто Грюм был глухим стариком и неимоверно раздражал своими вопросами.       Аластор взглянул на неё и коротко вздохнул. Глава Отдела Наблюдений терпеть не могла подобные моменты. В частности, из-за того, что несколько лет назад никто из них не выдержал обжигающего раздражения друг к другу. Тогда и впредь они без устали выясняли, кто на самом деле был главным.       — Может мне выйти? — сказал Людвиг. Не было ясно, как он уже оказался в соседнем кресле с графином огневиски, который оперативно стащил со столика у книжных полок.       — Ты ещё здесь, — равнодушно отозвалась Нимфадора.       — Жду, когда твою киску обнаружат.       — Людвиг, — пресёк его пошлые шутки Аластор. Затем чуть не обратился к бюсту главы отдела. — Паркинсон должна быть предельно осторожной. Главная задача — наладить контакт для дальнейшего влияния.       — Мы говорим о комиссаре сорок четвёртого района. Он не будет доверять всецело. Это буквально его работа, — она оставила мысли как-либо зацепить Грюма этим утром. Ибо речь пошла о безопасности её немногочисленных сотрудников.       — Таков приоритет.       — Задача была убедиться в лояльности родителя к Хогвартсу, к магии.       — Тонкс, планы изменились. Следуй приказу.       — Ей сблизиться с ним?       — Да.       — Аластор, он разрядил пистолет в нашего…       — Это одна из причин, почему планы меняются! Если у тебя есть люди, которые справятся лучше Паркинсон, назначь.       — Давайте, я возьму Пэнси, — на одном дыхании произнёс Людвиг. Он с горла выпил алкоголь и, как не самый стойкий в пабах человек, млел на глазах. — А ты возьмёшь моего законсервированного засранца. Ха-ха, что скажешь?       — Ты вытаскиваешь Малфоя? — Нимфадора вытянула один листок из рук неумелого пьянчуги, когда заметила колдофото с повзрослевшим офицером. Над его правым виском, пересекая линию волос, виднелся шрам, формой напоминающий бумеранг.       — Так, умолкли, и не путайте мне бумаги, — Грюм взмахом руки и при помощи магии отобрал у неё досье и воткнул его в подмышку Людвига. — Сколько недель понадобится Паркинсон?       — Так мне заткнуться или нет? — переспросила Тонкс.       — Да-а, — поддержал промокший уже от пролитого мимо рта парень. — Определись, дровосек.       Аластор оторвал глаз от документов, разрешающих распространять листовки. Министр всем своим вниманием оценил уровень вседозволенности любимцев.       — Однажды я вас прикончу, — заключил он.       — Кто же будет тебя трахать? В смысле его мозг, миледи, — Людвиг икнул, повернувшись к Нимфадоре.       — Можем поменяться, — она усмехнулась, и всё же забрала у него всю папку с досье не самого везучего Служащего.       — Прекращай пить, — Грюм встал изо стола и подошёл к товарищу, чтобы вернуть графин на место.       — Я брошу, как только забуду своё имя, — не особо сопротивлялся Людвиг. Ему бросили ботинки под ноги, намекая, привести себя в порядок и пересесть на диван в другую часть кабинета. Этим и занялся жилистый, и выразительный в мимике лица мужчина. Последняя отличительная черта всегда однозначно передавала его недовольство.       — Работа с Дурслем может потребовать больше пятнадцати недель, — Нимфадора также встала и подошла к столу, положив досье на угол под зелёную лампу. Волшебница смягчилась и вместе с тем настроилась на серьёзное дело.       — Действуйте. Мне нужен результат, — он сел обратно в крутящееся кресло и сделал затяжку. За последние пять лет Аластор, кажется, и сам забыл, что хромал в прошлом. Повязка на глаз и посох вместо волшебной палочки остались единственными артефактами былой жизни. И, пожалуй, ещё любовь к кожаным плащам, насколько было известно Тонкс.       — Зачем тебе Малфой? — она мыслями вернулась к повестке дня.       — В качестве телохранителя.       Нимфадора заметила, что положила файл на папку, перевязанную жёлтым шнурком.Оливковый оттенок картона был присущ исключительно сборникам. Иными словами, остаточным данным, которые не удалось определить в какую-либо категорию. Только вот жёлтым цветом в узких кругах невыразимцев отмечали «обманки».И премьеру Министерства магии от Отдела Тайн передавалась лишь одна такая папка.       — Марии не понравится, — Нимфадора поняла, что он задумал.       — Я знаю, — Грюм хмыкнул с ехидной улыбкой. Затем задёрнул рукав рубашки и взглянул на часы. — Пригласи тех танцоров.

***

Новое Министерство магии на Баттерберг-стрит, Отдел Тайн

      В фойе вспыхнул один из пяти каминов. Зелёное пламя осветило деревянные лакированные полы и высокие чёрные стены с двумя бдительными портретами мракоборцев по сторонам.       Эдмунд и Юстас шагнули вперёд, как только перед глазами показался их отдел. Они в спешке, и по набитой привычке, наклонили головы, забывая, что портал давно сделали выше.       — Как думаешь, это очень плохо? — Юстас на ходу обернулся и кивнул директрисе, жестом поблагодарив за сопровождение. Минерва с присущей ей выдержкой в необычных ситуациях исчезла в угасающем огне.       — Давай не будем паниковать, — Эдмунд остановился у анфилады с арками под тёмными потолками. Хранитель бросил парочку коротких взглядов на портреты, но секундой позже решил, что для скорости следовало наплевать на осторожность. — Доложи Мордрейку, а я к Марии. Встретимся на дирижабле.       Гадли взял себя в руки по примеру двоюродного брата и повернулся налево, тогда как Певенси быстрым шагом ушёл в правый проём.       Первую минуту поиска Советницы Министра магии Юстас сносно справлялся с нарастающим волнением. Однако воспоминания об упорядоченной крупе в мешках заставляли кровь стыть в жилах. Он молчал, но чувствовал, как голосовые связки дрожали. Парень уверял себя, что видел обычную картину. Гадли сам мог бы распределить каждое зёрнышко по линейке, и что? Испугаться этого?       Да, испугаться. Нечто первобытное мерещилось в этом порядке. Что-то в глубине души Юстаса узнавало зло в тех следах. Простое, как воздух, и неотвратимое зло.       Юстас пробегал зал за залом. В какой-то миг ему захотелось кричать об увиденном. Хотя бы для того, чтобы произнесённые слова ещё на какое-то время показались ерундой, а не ужасом. Он безотчётно набрал полный вдох, словно тонул и до последнего шага к панике заметил маску Мордрейка.       — Эд! — позвал Гадли из соседнего помещения.       Эдвард Мордрейк передал свитки светловолосой секретарше и повернулся лицом к подопечному.       Свет от бра преломился на гладких пластинах, что закрывали уши и соединяли обе части орнаментированной маски. Первое впечатление от этой конструкции часто было обманчивым. Она представлялась ювелирной и хрупкой, но, подойдя ближе к её хозяину, за серебряными узорами виноградных стеблей и лепестков на скулах и вокруг выемок для глаз, расположенных спереди и сзади, виднелся чёрный камень с сатиновым покрытием. Даже после сильных ударов на шлеме не оставалось царапин, как, впрочем, и на самом мужчине. Его глаза скрывались в тени в любое время дня, в отличие от спящих и слепых очей проклятой части тела.       У второго лица на затылке, как и у первого, маски закрывали подбородок, рот, нос и лоб, оставляя перед людьми лишь зеркала души.       Юстас прекрасно помнил роковую первую встречу с этим человеком. Чёрное одеяние от туфель и брюк до водолазки и замшевых перчаток внушали эдакий больничный страх. Гадли мог поклясться, что каждый раз, когда без всякого на то предупреждения обнаруживал Мордрейка рядом, заранее мог услышать лёгкий аромат дымка или гашеной извести. Хотя в действительности от главы невыразимцев чаще всего пахло старым маслом и железом. Причиной тому служили плечевой ремень из кожи и архаичный револьвер со серыми шрамами, который Эдвард всегда носил под левой рукой.       Чуть не врезавшись в проходящих мимо двух сотрудников, Юстас остановился и проскрипел дерби по полу. Парень протараторил положение вещей на оставшемся дыхании прежде, чем вздохнул ещё раз.       — Я уже в курсе, — спокойно выслушал Мордрейк.       К нему в непритязательном костюме с юбкой до колен подошла секретарша с чернильной подушечкой, чтобы оставить отпечаток пальца на ещё одном документе. Невыразимец снял перчатку и продублировал своё согласие под последним параграфом.       Волшебница чуть встряхнула головой, чтобы новая круглая причёска не теряла формы. Затем, причмокнув сжатыми губами, перекатила шоколадную конфету в другую щёку и вернулась на рабочее место за стойкой рецепции.       — Направлена группа и стажёр, — продолжил он.       — Боюсь, ситуация абсолютно не для стажёров. Там Скитер и…       — Даже с учётом прессы ситуация управляемая.       — Постой, — Юстас схватил его за локоть, — там жуть! Там крупу в мешках будто по линейке выложили. И не только крупу. Все продукты, все предметы, даже лепестки на цветах понимаешь?! Всё упорядоченное.       Эдвард замер, но не из-за продемонстрированной тревоги, а скорее от недоумения. После всего прожитого его воспитанники не пугались до такой степени и не кричали на весь зал о рассыпанной каше, как о конце света. Однако Юстас именно так и сделал. И светло-зелёные глаза под чёлкой, вылетевшей из джентльменской причёски, распахнулись совсем не в духе сдержанного мужа.       — Примета? — уточнил Эд присущим ему безмятежным голосом. Он звучал так, словно от окружающих его рот не закрывал слой камня.       — Предчувствие такое, да, — Гадли отдёрнул вниз жилетку и поправил волосы. Он заметил, что потерял пиджак, и несколько невыразимцев на них смотрят. Тогда Юстас продолжил вполголоса. — Эд, там… невозможно жутко. Хотя знаю, звучит по-дурацки. Согласен. Ещё мне показалось…       Мордрейк отвернул голову с таким наклоном, который обычно не предвещал хорошие новости.       — Что-нибудь есть? — спросил Гадли.       Эдвард не успел ответить. Через анфиладу проходило торнадо.       — Мария? Мария! — кричал Эдмунд вдогонку стихии.       — С дороги! Я ему последний глаз на задницу натяну! — Советница Министра магии пронеслась со сжатым в кулаке веером из бумаг.       Подол её платья с закрытым корсетом приглушал стук каблуков. При быстром шаге локоны за спиной подпрыгивали, а под плотной бордовой тканью с чёрным узором изредка мелькал волнистый белый петтикоат. Также нечасто, как нижнюю юбку, удавалось встретить Марию Браун-Цукер в добром расположении духа. Лишь близким она, подобно сахару, была приятна. И она же, подобно песку, у чужих людей скрипела на зубах.       — Эдвард! — Певенси бросил погоню за Марией.       — Она из-за приметы в бешенстве? — Мордрейк прошёл вперёд и проводил взглядом подругу.       — Нет, я не знаю. Там что-то Грюм затеял.       — Что именно?       — Да это неважно! У нас в школе...       — Жуть. Я понял.       Юстас почувствовал лёгкое облегчение, когда узнал в Эдмунде тот же страх, который пускал корни в его мыслях.       — Но там…       — Направляйтесь в Пустой зал. — Эд подтянул за плечо Гадли поближе к ним, при этом не отводя глаз от проёма, за который повернула Мария. — Найдите примету в сборнике. Её значение доложить мне в течение получаса.       — Есть, — синхронно кивнули воспитанники и тут же поспешили в заданном направлении.       — Что доложили Браун? — невыразимец остановил девушку, которая трусила за Марией, подбирая вылетевшие белые страницы.       — Сэр, — запричитала она, начиная в охапке искать титульный лист злосчастного приказа, — господин министр он… Сэр, — наконец она нашла его и вручила лист Мордрейку.       — Твою мать, — выругался он. — Фицци!       — Ой! — секретарша с чернильной подушечкой вздрогнула, выронила новую конфету из рук и не удержала телефонную трубку на спиральном шнуре.       — Направь сообщение в Зал дел. Задержи приказ! Служащего Малфоя нельзя переводить, — Мордрейк скрылся за дверьми.       — Да, сэр, — помощницы обменялись встревоженными взглядами, а затем, как ошпаренные, перешли к делу. — Задержать приказ, задержать приказ…       Увесистая трубка с тонкой и изящной ручкой не попадала в разъём, чтобы сбросить звонок. Через пару промахов Фицци попала в крепление и в то же мгновение телефон зазвонил. Секретарша машинально поднесла динамик к уху.       — Алло! — она услышала голос подруги из отдела перемещений. — Кэт, дорогая, не сейчас. У меня важная задача.       — Фицци, я звоню по работе!       — Я не могу!       — Помнишь я тебе рассказывала о том магазинчике на авеню, куда привезли шёлк?       — Кэтти…       — И там я встретила ту Эмили, которая, как макаронина, кудрявая круглый год, ха-а! Словно она волшебной палочкой запекает локоны, ты помнишь, мы тогда так смеялись.       — Кэт! Я правда не могу сейчас.       — Погоди же! Та Эмили общается с Касандрой, а Касандра продаёт перчатки из драконьей кожи и пишет колонку о театре, помнишь? Так вот, Касандра сегодня не встретилась с Эмили, хотя сердечно обещала принести ей те самые «Речные глади». Невероятно, правда? У Эмили среди подруг единственный продавец новых моделей, и она выбирает такую дорогую безвкусицу! Глади, ха-ха!       — Кэт! Мерлина ради, я сейчас тебя сброшу! Меня же уволят, — Фицци вытерла капельку пота на виске. Её испугала такая реакция тела. Что-то явно было не так. Просто она, как в школьные времена, понимала это головой чуть позже.       — Не уволят, Фицци, наоборот! Эта Касандра сегодня не пришла на встречу, потому что её срочно вызвали в Орфей. А кому срочно в издательстве нужна статья о театре? Да никому же, Фицци! И деньги за перчатки она даже не забрала. Так торопилась!       — Кэт! — голос волшебницы погремел даже в её собственной трубке.       — Скитер вызвала её для сенсации, ты понимаешь? Я уверена, там такая бомба! Они сегодня точно будут у посольства!       Фицци бросила трубку, и та звякнула.       — Проклятье, — взмолилась девушка, слыша, как громко застучало сердце. — Так... Приказ. Задержать приказ.       Секретарша подняла трубку и воткнула палец в кольцо с нужной цифрой.       Диск повернулся. Прозвучал сигнал.

***

Кабинет Министра магии Аластора Грюма

      Двойные двери ударились о деревянные панели на стенах.       — Аластор! — Мария впилась глазами в щетинистое лицо с проседью на бороде.       Два молодых человека в креслах для посетителей вцепились в подлокотники, испугавшись, что началось какое-то сражение.       — Господа, прошу простить крик моей Советницы. Сегодня пятница, — министр поморщил нос, встал изо стола, зажав сигару между зубов, и протянул правую руку.       — У нас уговор, — Браун совершенно проигнорировала сорванный визит. Ей будто опустили шоры и одновременно, как перед гончей, показали зайца.       — Закончим после обеда, согласны? — Грюм намеренно не замечал её ярости, провожая артистов до покачивающихся дверей.       — Конечно, господин министр, — с облегчением произнесли они.       — Ваше шоу непременно увидят все волшебницы и волшебники Англии. Я в этом убеждён.       — Мы бесконечно благодарны, господин министр. Будем ждать встречи после обеда, — сказал тот, что был повыше, надел картуз в коридоре и слегка поклонившись на прощание.       До того как Аластор закрыл вторую дверь, в кабинет вошёл Мордрейк. Как он и ожидал, Мария была готова перемолоть кости безрассудного премьера.       — Ты хоть помнишь, чего мне стоило усмирить их?! — закричала она, не упуская из виду Грюма.       Он, ухмыляясь, обошёл их и сел на своё место. Белый дым всколыхнулся над пустой столешницей и документами, которые отодвинули в углы стола.       — Чистокровные семьи едва начали мыслить, как нам нужно, и в этот самый момент ты выпускаешь Малфоя? И не через увольнение, а на министерскую службу!       — Обучение Служащих новому порядку требуется всё меньше и меньше, Мария. Оставлять парня в лагере уже подозрительно, — отечески сказал Грюм, глянув на диван, где его приближённые наслаждались зрелищем.       — Тогда уволь. Всего-навсего! У него не было ни одной операции за последние девять лет.       — Твоими силами, — подчеркнул Людвиг.       В его голосе не прозвучало ни одной ноты веселья, которые мгновением ранее отражались на лице. Мордрейк набрался внутренних сил. Судя по всему, предстояла одна из тех перепалок, в каких приносило победу численное превосходство.       — Я не собираюсь разжёвывать тебе всё заново, — Браун, очевидно, также считала обстановку, как и Эд.       — Редко удаётся видеть эту пульсирующую вену на твоём лбу, — отметил Аластор.       — Мне так казалось, она вообще цвет кожи не меняет, — Нимфадора отпила воды из гранёного стакана.       — Госпожа Тонкс, меня устроит продление нашего взаимного бойкота.       — Хм, — она переложила одну ногу на другую, вернувшись к перелистыванию газеты, а Людвиг рыгнул.       — Ох, простите, — он принял достопочтенный вид.       Эдвард полностью развернулся родным лицом к столу, чтобы в случае срыва удержать хотя бы одну из рук Марии, желательно ту, что хваталась за волшебную палочку. Если бы действующий глава невыразимцев не пережил гораздо более циничное министерство в XVIII веке, он на следующем слове разок приложил бы рукоятку револьвера к челюсти премьера. Впрочем, следующего слова не понадобилось: Грюм бил под дых без рук.       — Что это? — риторически спросил Мордрейк, глядя на зеленоватую папку под лампой.       — Непорядочно читать документы на чужом столе, — возмутился Аластор для приличия, а его взгляд под тёмными бровями устремился к Марии.       Она пару секунд назад, совладав с собой, посмотрела на…       — Что ты задумал? — процедила Советница сквозь зубы.       — Мари. — Эдвард придержал её за плечо.       Браун-Цукер глубоко вздохнула, прекрасно понимая, какую композицию хотели сыграть на её нервах. Она разгладила морщину между бровей прежде, чем попыталась растолковать Министру, сколько сил потрачено на имеющийся мир в обществе и ради чего следовало действовать благоразумно, а не безумно.       — Не понимаю твоего гнева, — сбил её с толку Грюм. Он выдохнул дым и подтянул папку в центр стола. — Помню, моя советница настоятельно рекомендовала позаботиться об общественном доверии к Золотому трио и… Хотя, Тонкс, чем закончилась та кампания?       — На прошлой неделе отпраздновали пятый юбилей покушений на ребят, — доложила Нимфадора.       — Кампания нацелена на то, чтобы нападения прекратились. — Мария приподняла ладонь, будто отказывалась от стакана огневиски, и с усилием воли взглянула в лицо Аластора. Его морщины вокруг рта и на лбу кого-то очаровывали, но в минуты бессилия её они раздражали до зуда в зубах. Она продолжила говорить, демонстрируя сильную власть над эмоциями: — Люди напуганы, Грюм. Настолько, что могут представить себе предательство мальчика-который-выжил. Ты не можешь…       — А я думаю, здесь дело в другом, — он убрал чёрную сигару в пепельницу, побарабанив пальцами по папке. — Речь идёт о том, что чистокровные семьи не угомонились после твоей травоядной болтовни с трибуны. Они водят тебя за нос, Мария, и хотят довести дело Волан-де-Морта до конца. Посмотрим, как этому зверью понравится нападать на наследниковсвященныхсемей.       — Они решат, что ты подставил их!       — Они Служащие новому порядку! Их нельзя подставить. Это их долг.       — В команде всего трое, — поддалась пререканию Браун. — Они не могут работать втроём: это закон!       — В команде есть четвёртый, — учтиво заметил премьер, и достал листок из зелёной папки. — Людвиг любезно позаботился об этом.       Министр магии передал в руки Марии, возможно, самое скудное досье Служащего новому порядку.       — Издеваешься? — ответила она.       — Брось придираться.       — Аластор! — Мария замолкла, почувствовав, как пальцы Мордрейка сжали её плечо. Он долгие годы был и оставался оплотом её здравомыслия. — Поттер и Грейнджер постоянно на виду у прессы. Это происходит даже не из-за меня. Твоя объявленная свобода и мнимый порядок ведут нас к войне… — Волшебница глубоко вздохнула. — Прекрати. Вместо всего этого закрой газеты. Прошу тебя. Хотя бы те, что паразитируют на страхе людей. Из-за их статей люди хотят смерти Поттера.       — Что если они правы? — опять перебил её Грюм.       — Ты бредишь?       — Тело Тома Реддла упало замертво от Экспеллиармуса, — сказал он. Его точка зрения, которой по удачному стечению обстоятельств вторили в прессе, звучала как бой молотка не то о крышку гроба, не то о стол судьи. — Это в наивысшей степени странно. В девяносто пятом году Том и Петтигрю соткали тело благодаря тёмной магии. Такие тела, Мария, не падают от обезоруживающего заклинания. После подлинной смерти они исчезают и рассеиваются как чары. Это значит что-то от него осталось. И уж прости, но Гарри Поттер действительно последний, кто с ним контактировал. Должна быть причина, почему Пожиратели до сих пор его преследуют.       Мария почувствовала сухость в горле. Железные суставы коленей премьера тихо прошумели из-за поршней в протезах. Аластор встал на ноги. Два его глаза приколачивали Советницу к полу.       Мордрейк пытался раскусить стратегию Грюма. Предугадать следующее решение, однако это давно им с подругой не удавалось. Министр магии был покладист и демократичен, а порой — жесток и авторитарен. Логика с трудом удерживалась в седле хотя бы на пару прыжков. В то же время магическое сообщество достойно преодолевало послевоенный кризис. Развивалось, укреплялось в своих связях и возвращало аппетит к жизни. Будто во всём этом хаосе и в самом деле был план, а не череда случайных побед.       — Используя наследников из семей, которые ты приструнил силой, — Мария приподняла подбородок, произносив слова негромко, — ты машешь красной тряпкой перед очень нетерпеливым быком.       Аластор нахмурился в непонимании.       — Это она про... вид спорта такой. Да забей. — Людвиг махнул ему рукой.       — Хочешь, чтобы Поттера разорвали на куски? Пожалуйста, — она подошла к столу, не боясь. — Но мы договаривались. О Малфое не должно быть упоминаний. Чистокровные возьмутся за старое. Блэки… — Мария сдержала злость и шумно выдохнула. — Они доберутся до него и воспользуются его положением. В глазах общества у Малфоя не должно быть никакого влияния. А для всех этих желтушных изданий он станет лакомым куском рядом с Поттером. Ты дашь им шанс. Ты позволишь им говорить. Им, а не мне! До сих пор для публики я подбирала каждое слово, Грюм, чтобы твоя задница, задница твоего говнюка, твоей подружки, её подружек, и задница Англии не пострадали! Пойми же ты, что творишь. Всё это вспыхнет!       — Я понимаю, — Аластор отстранился, когда их лица оказались близко. Он взял сигару из пепельницы, короб спичек и сел обратно в кресло. — И кто бы за всем этим не стоял, — премьер выдохнул белый дым, — я выкурю врага.       — Ценой жизни детей? — вмешался Эдвард, чувствуя, как Мария теряла силы, чтобы вести диалог на равных.       — Им по тридцать с лишним лет. Какие дети? — удивился Грюм.       Мария подалась вперёд и стукнула пальцем по зелёной папке в центре стола.       — Тебе его не открыть. Пятнадцать лет назад не смог и сейчас не сможешь. Если ты думаешь, что Малфой встанет перед дверьми и те распахнутся, ты глубоко заблуждаешься.       Она разгладила рукава платья и собралась уходить. Но Аластор с ней не закончил — это ещё больше убеждало Мордрейка в том, что их главной ошибкой было реагировать на приказ этим утром. Они проиграли дуэль, как только вошли в кабинет. Теперь любой лишний шаг мог на несколько месяцев испортить связь Отдела Тайн и Министра магии. Грюм знал, что «травоядные» взгляды помогли бы завести их в тупик. В отличие от премьера, дуэт Советницы и главы невыразимцев был предсказуем, и цели союза были известны, как расписание буфета на первом этаже.       — Убежище откроют сегодня днём, — остановил её Грюм. Мария повернулась. — У Хогвартса. Ты приглашена, разумеется.       — Он блефует. — Эдвард на самом деле не был в этом уверен. Скорее наоборот, догадывался, что за козырь раздобыл Министр. Однако лучшим ходом было бы убраться отсюда прямо сейчас.       — Ты плохо знаешь меня, чтобы быть уверенным.       — Особняк создан с помощью древней и куда более тонкой магии, чем Конфундус.       — Маггл будет рассказывать мне про магию. Ты посмотри, — хохотнул Аластор, взглянув на Людвига.       — На что ты вообще рассчитываешь? — тихо спросила Мария, прищурив глаза с тенью презрения.       Мордрейк снова положил ей руку на плечо. Каждое слово могло в мгновение ока обратиться в пулю против них.       — Мы нашли эльфа, — сказал Грюм.       Волшебница и проклятый маггл замерли. О чём пожалели к концу дня. Непредсказуемость премьера и его единомышленников часто сбивали с толку Браун-Цукер и Мордрейка. Их будто разыгрывали дети.       — А-а, по глазам вижу, что ты понимаешь, про кого идёт речь, — Аластор положил локти на стол и сложил пальцы в замок, рассматривая коллег. — Знаешь, верно? Эльф. Такой интеллигентный переросток. Досадно, что глава невыразимцев не доложил мне о нём. Хотя на что я рассчитывал, когда отдел сепарировался и силой отнял у министра часть влияния, — он обратился к Мари.       Эдвард и Браун оказались безоружны.       — Так вот, с помощью этого воистину странного эльфа мы откроем убежище номер шесть, — он открыл папку с данными засекреченного особняка. — Поселим туда трёх засранцев с преуспевающей в своё время командой Служащих… Для безопасности детей, разумеется. — Грюм закрыл папку. — И поглядим, что будет.       В кабинете повисла тишина. Мордрейк, — пользуясь своим преимуществом наблюдать так, что люди этого и не подозревали, — впервые заметил проблеск сочувствия в лице Людвига. Брови стареющего парня были сдвинуты к переносице. Он нелегко дышал и не сводил глаз с Министра. Тем не менее его мысли явно были обращены в прошлое. В такое, которое, вспоминая, хотелось бы не допустить.       — Вижу, мисс Браун-Цукер, вы в восторге, — заключил Аластор, не замечая своего друга. — Делаю всё, как вы советовали. Золотое Трио под защитой. Публичный союз некогда врагов продемонстрирует новому и старому обществу принятый порядок вещей. И, что не менее важное, Пожиратели смерти либо прекратят нападения, либо мы поймаем гадов на приманку, — он приподнял папку, — и выясним, наконец, в чём их замысел.       Мария, не потеряв осанки, вернулась к столу. Положила руку на подкинутую к краю стола папку и пододвинула документы к центру.       — Ты ведёшь нас к кошмару, куда более страшному, чем был… И клянусь Мерлином, я остановлю тебя.       Если Грюм бил без рук, то Мария убивала без пуль.       Ручка двери вылетела из-под пальцев Эда.       — Мордрейк! — ворвался раскрасневшийся Юстас.       — Сопляки, стучаться не учили! — стукнул по столу Аластор. Браун выпрямилась, не вздрогнув ни от одного шума, и в последние минуты визита наслаждалась тем, как Грюм избегал её прямого взгляда.       — Примета! Это… — чуть не задохнулся Гадли.       — Юстас. Выйди, — приказал Мордрейк. Похоже вот и их последний гвоздь.       — Но…       — Юстас!       — Но там двести двадцать три!       Невыразимец толкнул парня и захлопнул дверь.       — На вашем секретаре лица не было, — заметила Тонкс со слабой улыбкой на лице.       — Что за примета? — переспросил Аластор. К нему вернулась толика смелости, поскольку Мария наряду с Эдвардом опешили от озвученного номера.       Дуэт переглянулся…       — Разве настоящих примет не тридцать три? — очнулся Людвиг.       На столе, под рукой премьера, зазвонил телефон.       — Алло!       В динамике прожужжал гнусавый голос.       — Вашу мать! — бросил он трубку. — Людвиг.       — Я… — он встал, пошатнувшись от сонливости.       — Скитер повела людей к посольству. Сегодня. Арестуй её. И сделай это до того, как големы Дурсля появятся там. Цукер, — обратился Аластор с приказным тоном, — что за чертовщина под двухсотым номером?       — Должно быть, это ошибка. Мы перепроверим собранные данные и доложим.       — Как заговорила! — подметила Тонкс, также собираясь выходить по своим делам.       — Вот именно. Всегда бы слышать такую песню, — он указал пальцем на лицо Марии.       — Но, Грюм, насчёт Малфоя… — она отклонила голову от прицела.       — Хватит. Ты советница, а не вице-премьер.       — Нам следует оставаться в здравом уме и находить компромиссы, — ей пришлось отойти в сторону, так как министр шёл напролом к выходу.       — У меня толпа пубертатных гадов шурует в город к магглам. Засунь себе в задницу компромиссы. Твоя задача доложить о примете.       Мордрейк уступил дорогу, и двери кабинета распахнули.

***

      — Боже мой, ты просто пуля, — Эдмунд догнал брата у дверей в кабинет Министра магии. — Что он сказал?       — Он меня слушать не стал!       — Что?!       — Мистер Певенси! Мистер Певенси! — в коридоре прозвучал встревоженный женский голос. Девушка трусила на носках, как вдруг запнулась и расстелилась на полу.       — Фицци! — вскрикнули парни. Они подбежали, чтобы помочь ей встать.       — Мистер… В Зале дел они отказали. Приказ уже в печатном столе на ожидании. Грюм им строго запретил его задерживать.       — Какой ещё приказ? — переспросил Эдмунд, стоя на одном колене и помогая надеть туфлю. В то же время Юстас отряхнул локти на пиджаке их болтушки.       — Мистер Мордрейк велел задержать приказ о возвращении Служащего Малфоя в команду. Я не смогла! И ещё…       — Так, Юстас, займись Мордрейком, — Певенси перестал слушать, сразу же вникнув в ход событий. — Я в зал. Найду Драко. Задержу его.       — Да, — согласился Гадли.       — Но ещё… — первую руку Фицци бросили и девушка положилась на поддержку второго джентльмена.       — Вытащите Мордрейка! — приказал Эд.       — О-о, — заныла секретарша, глядя в след за ним.       — Фицци, ничего страшного, — парень помог ей найти равновесие и отпустил.       — Нет, страшно, мистер Гадли. Моя подруга, Кэтти, она позвонила мне сегодня. Вот накануне. Совсем ненадолго! Я нисколько не злоупотребляю телефонной линией…       — Фицци.       — В общем, она сообщила мне, что Касандра, которая пишет статьи о театре в Орфее, она…       — Фицци, в чём дело?       — Кажется, у мисс Скитер бомба.       — Какая ещё бомба? — распахнул двери Грюм.

***

Площадь Ордена Феникса у Баттенберг-стрит

      Малфой почувствовал на лице тепло слабеющего лета в Лондоне. По сравнению с вечной прохладой Перстневой лощины оно не накрывало тело с головой, а лишь пролетало мимо. Будто в воздухе парили шифоновые ткани.       Служащий новому порядку и два Золотых ремня трансгрессировали к зданию Нового Министерства магии, к негласному мемориалу власти Аластора Грюма. Сооружение из песчаного камня с зелёными вкраплениями возглавляло круглую площадь. Перед входом располагались пять массивных колонн, а высота здания составляла двенадцать этажей. В напольном рисунке архитекторы увековечили образы живых и мёртвых героев Второй магической войны. Кому-то, например Альбусу Дамблдору, посвятили портрет в полный рост прямо под когтями горящего Феникса. Другим в ансамбле цветных камней уделили место для лиц, имён, гербов их семей и изображений артефактов, которые сопровождали смелых и отважных на протяжении всей жизни.       Солнце золотым пламенем отражалось от величественной эмблемы в центре строения и композиции. Это был круглый щит, обрамлённый извивающимися стеблями и лепестками. На его ободе поглощали свет вырезанные буквы, гласившие два принципа магического сообщества: «Свобода и порядок». Двигающийся барельеф из пары крыльев впечатлял своей чуткостью к дуновению ветра. Несмотря на то что скульптор заколдовал железо и латунь, перья на знамение казались настоящими. Угловатая буква «М» и меч Гриффиндора перед ними оставались неподвижными. Стойкими и сильными.       Драко хотел бы застать раннее утро на Баттенберг-Стрит и посмотреть с какой гордостью расправляются эти крылья, встречая сотрудников, магов и просвещённых гостей волшебного мира. Однако на созерцание не было и минуты. И, вероятно, в течение следующего часа Служащий надолго определит, сколько вообще у него осталось свободного времени в стране.       Перед атриумной лестницей тянулась цепочка волшебников с сумками, чайниками в руках и свёрнутыми плакатами подмышками. Они галдели, то и дело пересчитывая друг друга и зазывая двигаться быстрее. Один из сопровождающих остановил Малфоя толчком в грудь тыльной стороной ладони без предупреждения. Золотые ремни решили пропустить протестующих, чтобы у Драко, видимо, не было возможности затеряться в толпе.       Служащий обратил внимание, что при лёгком ударе послышался короткий звонкий звук. Серебряный ремень и пуговицы на его чёрном мундире не могли так брякнуть. Похоже, что Золотые ремни освоили практику использования маггловских приёмов, которые согласно регламентам не заносились в протоколы и отчёты. В частности, незамеченным в документах мог бы быть и кастет под перчаткой. Если премьер и его псы допускали подобное в сердце магической Англии, то обстановка была более шаткой, чем представилось Малфою ранее.       Что ж, главным оставалось не начать драку первым.       Когда волшебники скрылись за поворотом соседнего малоэтажного здания, где продавали зачарованную канцелярию, двое мужчин синхронно двинулись к серой лестнице. Драко между ними последовал той же дорогой.       На низких ступеньках кто-то из отдела перемещений в мантии с зелёным воротником и из отдела магических игр в одеянии со светло-голубым воротником завтракали. Немало людей ещё до вращающихся дверей беседовали в этом месте. Одни спешили за предложением, другие ожидали отказы или советы. И все вокруг были с чистыми помыслами, иначе каменные стены украшали бы брызги крови.       Шагая вперёд, Малфой незаметно глубоко вдохнул. Он был уверен в своих намерениях, действиях и убеждениях касательно общества. Однако, пожалуй, только безмозглого не заставили бы волноваться эти трёхметровые лопасти из железного дерева.       Почему сотрудники правопорядка предпочли именно их? Особенно с застеклёнными перегородками. Хотя какой управленец откажется от зрелища для людей.       Чтобы успокоиться, Драко, на ходу, взглянул на высокий потолок. Архитектура и здесь внушала приятное чувство возрождения. Пять огромных колонн спереди были гладкими, а с внутренней части их украшали выступающие неподвижные скульптуры пяти безымянных магов. Их головы были покрыты капюшонами мантий, струящихся до босых ног. Руки четырёх Хранителей по бокам запечатлели в одном и том же положении: правая рука с распущенными пальцами держалась напротив солнечного сплетения, а левая рука — ладонью вверх под первой. Пятый же гранитный волшебник на третьей опоре сжимал все пальцы в два кулака в той же позиции, что и его соратники, иллюстрируя артурианский миф о колдовстве душой, а не телом.       В открывшийся проём вошёл первый Золотой ремень. Он сделал это один, чтобы внутри встретить сопровождаемого в целостности или, в противном случае, собрать его остатки для сохранности.       Драко смело последовал за следующей дверью. Когда она сомкнулась с полукруглой стеной слева, вокруг стало слишком тихо. По пальцам словно жмыры пробежались коготками. После пары шагов в ушах русалки прошептали свои песни. Дверь проехала входной проём в здание Министерства магии. Золотой ремень хмыкнул и даже подобрел в лице по отношению к Малфою. Последний ответил ему тем же, вспоминая бодрящий вкус притворной политической жизни.       Жёлтый рассвет наполнял весь Новый Атриум. Стеклянные люстры искрились. Деревянные строгие панели вдоль стен, полузакрытые кабинки у двух лестниц на востоке и западе, глубокие столы и резные стулья, казалось, вот-вот зацвели бы под солнечными лучами. Воздух был пропитан дымом сигарет, нативным парфюмом женщин и минеральным запахом белых бумаг. И то был вид лишь Зала дел.       Акантовые орнаменты украшали арки над балконными рядами, которые вели к лифтам и в галереи к другим отделам Министерства магии. Люди всюду шумели, увлекаясь работой. Над головами порой просвистывали сложенные в оригами самолёты послания. За полукруглыми окошками у секретарей звенели телефоны, жужжали динамики, мигали огни на консолях. Жизнь магического сообщества бурлила на Баттенберг-Стрит.       Малфой не заметил, как спустился в нишу, где находились ряды печатного стола. Слева от Служащего остался один Золотой ремень, тогда как второй направился вглубь зала. У Драко появилась минута понаблюдать за скоростью принятия решений. Волшебники не толпились, не ожидали очередей и получали необходимую информацию быстрее, чем успевали бы заварить себе чай. Сотрудники сидели за широкими панелями и часто нажимали железные кнопки на ножках с тугими пружинами. Клавиши издавали при этом характерные щелчки с дребезжанием. Подобный звук, пожалуй, можно было бы узнать после столкновения донышек двух стаканов.       Сотрудники, судя по всему, использовали шифр для запроса и получения данных. Потому что символы на приборах, которые попадались Служащему на глаза, не были похожи ни на руны, ни на что-либо ещё известное. Некоторые клавиши отличались и вовсе лишь по цвету и форме.       В любом случае, Малфоя всё это впечатляло. Он, разумеется, читал газеты, видел множество колдофото, да и сам сталкивался с некоторыми обновлениями в структурах. Но лично ощутить прогресс за последние пять-семь лет оказалось приятной частью дня.       Прежде чем удовольствие в виде улыбки попробовало добраться до белого выбритого лица, на ум пришла мысль, что Драко стал добычей этого развития. С такой отлаженной системой и связями между организациями обнаружить его дела вероятно стало вопросом одной рабочей недели, если не дня.       Заочным вопросом становились размышления о том, кто и зачем в действительности вызвал его сюда именно сегодня?       Из-за поворота быстрым шагом вышел второй сопровождающий, а за ним темнокожий Служащий новому порядку. Его чёрные волосы, как и десять лет назад, были подстрижены невозможно коротко. На лице прорезалась лишь одна морщина между бровями. Взгляд стал мрачнее, губы тоньше из-за сжатой челюсти. И в правом ухе вместо деревянного пусета качалась серьга с драгоценным фиолетовым камнем в форме вытянутой капли.       Малфой считал, что его ничто не тронет при встрече. Слишком много воды утекло; они уже не импульсивные дети; произошла не одна череда событий после инцидента; никто из них не был виноват в произошедшем… Или был?       В горле встал ком из-за понимания, что он, как и в те дни, именовал свою потерю «инцидентом».       Однако обсуждения этого не имели смысла из-за давности, предвзятости всех сторон и того, что злость поднималась из недр так легко, будто её не сдерживали тонны многолетнего замалчивания…       — Здравствуй, — сказал Блейз, остановившись в шаге перед ним.       Драко услышал в ушах свой выдох. Кровь прильнула к рукам.       Золотые ремни получили подпись и оставили сопровождаемого с капитаном четвёртой команды.       Малфой не находил слов, чтобы открыть рот. Дежурное приветствие не могло быть просто произнесено вслух. До любого звука следовало перетерпеть довлеющую боль в груди. В противном случае его понесёт. Размажет, как сопливого школьника.       Ему невыносимо захотелось покурить из-за ненависти к выброшенной слабости, которая, как ветхий пойманный когда-то снитч, раздражала лязгом своих побитых крыльев.       — Выглядишь суровее, чем я тебя помнил, — Забини протянул правую руку.       Драко молча взглянул на неё. Столь недолгое промедление уже оскорбляло. Малфой бросил думать и крепко пожал предложенную ладонь. Это был лёгкий первый шаг из возможных вариантов. Всё же для следующего хода пригодилась бы сигарета.       Они покачали сложенный замок, и Драко, подняв глаза, заметил за плечом Блейза трёх проходящих мужчин в деловых костюмах, явно не пошитые в ателье Мадам Малкин.       Полисмены сорок четвёртого района Англии — тайного подразделения маггловской полиции для регулирования жизни магов и немагов — прекрасно ориентировались и, не смущая своими присутствием министерских сотрудников, стремились к восточным лестницам.       Малфой словно сделал глоток отрезвляющего зелья. Призраков прошлого сдуло ветром. Голова похолодела, а правая рука напоследок сильнее сжала ладонь неприятеля.       — А ты всё тот же, — Драко отпустил его.       За годы практики непростых переговоров интонация и непроницаемое лицо не подвели, но что-то между заклятыми друзьями говорило само за себя. В зелёно-карих и серых глазах отражался свет заклятий, брошенных при последней встрече. Бледнела кожа человека, чьё дыхание наполняло их жизнь. Темнело будущее нового века, к которому они стремились бок о бок.       Блейз вздохнул, наконец всем нутром понимая, с кем и с чем он вновь согласился работать. Линия губ Малфоя слегка искривилась после этого. Они видели друг друга насквозь. Терпели удушающее молчание, которое должно было закончиться само собой. Ведь они оба сделали шаг, глупо надеясь, что этого будет недостаточно.       — Какого чёрта? — громко посмеялся парень с балконного ряда.       Драко не повернул головы, узнав голос Певенси, в то время как Забини насторожено среагировал и проводил взглядом спускающегося по лестнице немага из Отдела Тайн.       Служащий оскалился во все зубы, похлопывающие по плечам и спине объятия со старым новым другом задели чувства Забини. Он сложил руки за спиной и приподнял подбородок, приняв невозмутимую стойку солдата.       Эдмунд легонько стукнул носком туфли по невысоким каблукам на ботинках Малфоя, обвинив их в незначительной разнице в росте. Братское рукопожатие между ними зависло, будто его забыли.       Блейз обратил на себя внимание твёрдым покашливанием.       — Мистер Забини, — Эдмунд прекратил говорить с Драко, — рад, что застал вас здесь. Мне нужно побеседовать с мистером Малфоем. Я думаю, вы не будете против, — он потянул рукопожатие на себя, чтобы повести друга в галерею под балконным рядом.       — Нет, мистер Певенси, — не совсем формально обратился Блейз к Хранителю, — мы не можем задерживаться. У меня приказ…       — Я сказал, вы не против.       Драко стрельнул глазами с Эдмунда на Блейза так, будто перед ним пролетела перчатка. Капитан коротко кивнул и отступил на полшага. Двое отошли и развернулись к нему спинами перед ступеньками из сектора печатного стола.       — Теперь ты должен заплатить мне за час, — отметил Драко. Эдмунд посмеялся над шуткой. — Я серьёзно. У девочек из Дрю это главное правило, а они разбираются в подобных вещах.       — И сколько ты стоишь? — они прошли пару арок.       — Хм, — нарочито задумался Малфой, убрав руки в карманы брюк. — Пачка сигарет и чашка кофе.       — Тс-с, с таким нравом, как у тебя, я бы закатал губу. Но есть у нас тут одно местечко, — он попытался схватить его за шею под затылком, но Драко отмахнулся.       Вдоль западной стороны прямо за лифтами располагался павильон, украшенный латунными стеблями. За чёрным деревом и стеклом на бежевых и светло-зелёных каменных витринах пестрили товары табачной продукции с витиеватым логотипом компании «Григоль». Вместе с тем дорогу подсказывал и приятный аромат кофе от высоких круглых столиков у колоннады.       — Кстати, как с ценами в Дрю? — приободрился Малфой. Он оглядел бар, пока девушка обслуживала другого сотрудника.       — Я туда больше не ходил, — Эдмунд сложил руки на груди и опёрся спиной на стену павильона.       — Шутишь.       — Да ну, там девушки теперь ещё и мысли читают.       — В этом их прелесть, мой друг, — ухмыльнулся Драко. Затем чуть ли не торжественно улыбнулся девушке, которая подошла к ним, чтобы принять заказ. — Доброе утро.       — Доброе, — моментально смутилась бариста.       — Я давно не курил хороших сигарет. Что бы вы мне посоветовали?       — Ам-м, — её глаза забегали по стойке и развёрнутому каталогу у кассы. — Ну, эм-м, этим летом очень полюбили «Джалан»… в нём индонезийский табак с таким тонким привкусом пальмового сахара.       — С тонким привкусом, — вполголоса повторил Драко и облокотился на стол, из-за чего девушка теперь смотрела на него сверху вниз. — Вам он нравится?       — Ну, да, но не особо, если честно, — она широко улыбнулась, когда он не с того ни с сего взглянул на неё и приподнял уголок губ. — Там, будто не сахар, а вкус кокоса.       — Какой же тогда вкус вы предпочитаете?       — М-м, — она почувствовала румянец на скулах, — мне нравится обычные с мятой, но на самом деле я не курю. Ха-ха, точнее мне не разрешено курить. — Бариста умолкла, чтобы не рассмеяться от волнения и чтобы не ляпнуть чего-нибудь ещё.       — Почему нет? — уточнил Служащий после едва заметной паузы. Боковым зрением он заметил, что его друг сдерживал смех.       — Ну, понимаете, я здесь работаю летом, чтобы подкопить денег перед учебным годом. И…       Дальше Малфой не слушал, но его лицо учтиво выдерживало заинтересованное выражение. Он выпрямился, тем самым отдалился от бюста девушки в фартуке. Эдмунд покашлял в кулак, чтобы по-джентльменски проигнорировать этот конфуз вместе с другом.       — … Поэтому я говорю, что не курю.       — Знаете, я возьму две пачки тех григолевских, — Драко указал рукой в верхний угол за ней и достал кошелёк.       — О, сэр, они дорогие, — она поднялась по переносным ступенькам.       — И две чашки эспрессо, пожалуйста, — он уже игнорировал её как партнёра для флирта, оставляя у кассы три золотых монеты.       — Конечно, — она быстро посчитала и подготовила заказ.       — Сдачи не нужно, — Малфой позволил Эдмунду взять блюдца с чашками и унести их столику. Вторую пачку Драко пододвинул в сторону девушки со словами: — Эта для вас. Вы слишком очаровательны, чтобы курить что-то попроще.       Девушка от удивления не нашла слов. Ей и не пришлось отвечать. Служащий новому порядку отошёл и к кассе подошёл следующий покупатель.       — Проклятье, — подытожил Драко, подойдя к высокому столику. Певенси через раз посмеивался в чашку. — С каждым годом они выглядят всё старше и старше для своих лет. Это ненормально.       — Да-а, нужно быть начеку, — друга весьма веселило лицо с уловимой эмоцией внутреннего крика. — Особенно в Дрю.       Внутри Малфоя опять что-то прокричало. Не хватало ему встретить малолетку в публичном доме.       — Как она вообще сюда устроилась? — Служащий открыл розовую пачку сигарет с золотыми и красными полосами.       — Она чья-то племянница из Отдела игр. Если тебя это успокоит, ты не один такой шокированный.       — Нет, это ненормально, — повторил Драко, выдохнув кисловатый дым и последний раз посмотрев на стройную фигуру девушки. — Мне думается, и торговля в здании министерства — ненормированная вещь.       — Ага, — согласился Эдмунд, наливая себе в стакан воду из графина. Подобная сервировка появлялась на каждом столике, если к нему подходили с чашкой эспрессо. — Григоль щедро спонсируют чуть ли не все инициативы, которые симпатичны Грюму. Они ему, он им. Отсюда и павильон. Надо сказать, что он, скорее всего, согласился, потому что самому лень покупать сигары где-то за пределами здания.       — Издержки упразднения прислуги, — сделал затяжку Малфой. Затем опомнился и жестом предложил угоститься сигаретой Эдмунду. Тот отказался. И тогда Драко наконец заметил в нём тревогу. Певенси мог бы дать ему фору в самообладании. Однако в моменты уединения или мысленной тишины маска отходила от его лица. И за ней обычно не прятались светлые эмоции.       Они помолчали какое-то время. Выпили кофе. Малфой дал минуту, чтобы Эдмунд собрался силами и перешёл к делу. Но он не говорил. В груди Драко второй раз за долбанный час защемило сердце. Представились худшие новости. Такие, которые даже не входили в список ожидания сегодня.       — Ты был впоместье Керка?— Драко поджёг вторую сигарету.       — А? Нет, я с того дня не заезжал.       — Там всё в порядке? — он убрал первый бычок в пепельницу, которая материализовалась на столике вместо кувшина с водой.       Голос прозвучал слишком холодно для этой темы. Хранитель отругал себя в уме, что заставил друга предположить проблемы в том доме.       — Нарцисса в порядке, — сразу же и однозначно ответил Эд. — Я не получал новых писем от неё, но я думаю, это потому что… — он со снисходительной ухмылкой пожал плечом.       — Н-да, — слабо улыбаясь, понял Драко.       — Если бы что-то было не так, сиделки или мисс Керк немедленно связались бы со мной.       — Хорошо. — Он покачал головой, задерживая дым в лёгких. — Я тебя так и не поблагодарил за помощь.       — И не вздумай. Дом вообще-то выкупил ты, а не я. К слову, не скромные ли у тебя расходы для Служащего новому порядку? — Эдмунд саркастично сделал ему замечание в неосторожности, покрутив розовую пачку сигарет в руке.       Малфой отнял её и убрал в карман.       — За мой срок скопить пару галлеонов — дело не хитрое, — он просветлел, когда отбросил домыслы о проблемах у матери.       У лифтов показался Блейз. Капитан не спускал глаз с них и позволил себя заметить, видимо, потому, что они начинали засиживаться, по его мнению.       — Знаешь, зачем тебя вызвали? — спросил Певенси, повернув голову так, чтобы Забини не видел его рта.       — Понятия не имею, — друг бросил беглый взгляд на неприятеля и тоже развернулся спиной, облокачиваясь на столик. Хотелось докурить вторую сигарету, а не выбрасывать её половину. — Он сообщил, что можем всё уладить.       — А-а, так это возвращение по старой дружбе.       — Была бы эта дружба. — Драко потушил сигарету. Желание резко пропало. На языке скопилась горечь. — А ты? Знаешь в чём дело?       — Чего я не знаю? — приподнял брови Эдмунд. Малфой ухмыльнулся, узнавая свои дурацкие повадки, когда нервничал. — Но конкретно в этой ситуации я действительно не в курсе.       — У меня есть предположения.       — Какие?       Певенси заметил мчащуюся и характерно хромающую фигуру на балконном ряду. Аластор торопился в другую часть здания. В ней его обычно интересовали портреты, которые имели связи в других домах с портретами в издательстве Орфея. За ним, держась на расстоянии в метрах пятнадцати, бежал Юстас. То ли Эдмунду пора было сменить цвета костюмов, то ли из-за чёрных волос, но Гадли в мгновение ока определил, где в Зале дел находился его брат.       — Предполагаю, что меня вызвали — совпадение. Но даже с учётом этого, не думаю, что здесь останусь…       Юстас, выразительно шевеля губами без звука и показывая руками то крест, то два больших пальца, указывающих ему за спину, что-то пытался донести до Певенси.       — Ты собираешься уехать?       — Тише… — сжал зубы Драко. Блейз либо услышал, либо просто сообразил, что пора вмешаться.       — Слушай, не стоит этого делать, — Певенси пострелял глазами то на балкон, то на друга.       — Эд, заткнись.       — Полагаю, господин Хранитель, вы закончили, — подошёл к их столику Забини.       — Вы не ошиблись, — сказал Эдмунд. — Ещё увидимся.       — Конечно, — показалось, что двусмысленно ответил Драко. Он обошёл его, чтобы последовать за капитаном, но тут его правую руку перехватили для прощания.       — Будь осторожен, идёт? — Певенси сжал ладонь, и Малфой понял, что в руку он передавал камень овальной формы.       — Идёт, — Драко качнул их рукопожатие и постарался всецело довериться своему всеведающему другу.       Эдмунд ушёл также быстро, как и появился. Мизинец и безымянный палец незаметно прижали к ладони амулет. Вероятнее всего, это был именно он. Какой-либо другой предмет невыразимец навряд ли бы носил собой.       — Вижу, ты стал терпимее? — сказал Блейз. Его фраза не сразу была понятна Малфою. Но когда смысл дошёл, напарник по команде опротивел ему враз. Что без задержки отразилось во взгляде. — Нет, ты всё тот же.       Забини резко убрал тень ухмылки с лица и направился к печатному столу. Драко двинулся за ним.       Лифты открылись и выпустили суетливых людей, когда Служащие проходили мимо. От раздумий Малфоя отвлекло внезапное ощущение под кожей. Мир стал тише и медленнее на пару секунд. Слева между волшебниками скользило нечто невидимое человеческому глазу — существо невраждебное, но прохладное, как замёрзшее окно в тёплом доме. За неуловимой пеленой скрывалась магия человека, которая показалась Драко подозрительно знакомой.       Впрочем, ему не было дело до возможных шпионов.       Он отвёл взгляд от места, где почувствовал энергию, и продолжил следовать за капитаном четвёртой команды.       Люпин под мантией-невидимости остановился возле ниши, чтобы перевести дыхание.

***

Дом Гарри Поттера, площадь Гриммо, 12

      Чёрное дно затягивало Гермиону вглубь своих мысли. Казалось, она не дышала больше минуты. При этом тело волшебницы не содрогалось в попытке спасти себя. Всё спокойно тонуло в тишине, в полумраке кухни с уже родными, но мутными окнами.       Под ладонью медленно пульсировало тепло, будто бился подводный источник. Внутри томилось желание опустить пальцы вниз. За последний год подобные позывы всё меньше походили на безобидные размышления. Только вот обожжённая в раскалённом масле кожа не принесла бы Грейнджер результата.       Она вздохнула и убрала руку от сковороды, стоящей на огне.       За спиной задребезжал телефон. На втором этаже с кровати грохнулся Гарри и, бегом направляясь вниз, вскоре оказался на кухне. Через полминуты он сорвал трубку.       — Площадь Гриммо, — отрапортовал он и кивнул подруге в знак приветствия, — да-да, я подожду.       Он сел и перетащил станцию телефона с тумбочки на стол, перекинув ногу через скамью, не выпуская динамик из-под уха.       Гермиона же наколола на вилку бекон и аккуратно положила ломтики на дно сковороды. Масло и жир зажурчали, подрумянивая мясо. Волшебница попробовала призвать тарелки с соседней столешницы с помощью безпалочковой магии.       Грейнджер сделала диафрагмальный вдох, надув живот, и представила себе, как её левая рука продолжается с помощью потока магии.       Это было похоже на использование палочки, только приходилось сильнее концентрироваться на энергии, и заставлять её принимать нужную форму по средствам образного мышления… Инструкции из министерских брошюр отскакивали у Гермионы от зубов. Однако на практике стопка тарелок чуть не сорвала Поттеру звонок.       — Да, алло! — подорвался он с места, чем дополнительно напугал Гермиону. Она едва удержала пойманную тарелку между пальцев. Друг и не заметил неловкости, уставившись куда-то в пол, и слушая жужжащий динамик. — Нет, я… Послушайте, я могу подождать, — он снял круглые очки, чтобы размять складку на переносице.       Грейнджер узнавала последовательность звуков, как по шаблону, сообщали о непринятом заказном звонке.       — Я же… — попробовал парень, но девушка на другом конце провода умело его перебила, повторяя отказ иными словами. — Может мне что-то передали?... Да, спасибо.       Трубка брякнулась об гнездо.       За спиной Гермиона услышала тяжёлый вздох. Она не развернулась и даже не подумала подойти, чтобы посочувствовать ему. Вместо этого волшебница достала упаковку яиц из холодильника, отсчитала ему пять штук, себе — два, и Невиллу — четыре. Гарри, собравшись силами, достал из ящика столовые приборы, чтобы сервировать стол к завтраку.       Они молчали. И прокручивали в голове многократно сказанные друг другу слова.       Слова об уверенности, что они вот-вот найдут ответ; что Гермиона смогла бы справляться сама какое-то время, а он мог бы отправиться к Джинни в пустыню Сахара; что он не оставит её наедине со всем этим дерьмом; что одними телефонными звонками отношения не наладить.       Они молчали. Потому как Невилл сильно переживал, когда их крики перерастали в нечто рвущее глотки. Он, разумеется, снаружи держался, но Гарри, потом и Гермиону, мучила совесть за то, что после ссор друга пожирали кошмары о пытках над родителями. Это было вроде бы глупо — как они втроём, обессиленные, после рассуждали о своей дружбе позже. Поттер и Грейнджер не напоминали его родителей ни в какой стезе их сложившейся жизни. Однако зло, которое будто оживало между ними, и боль саднили душу Лонгботтома.       Они молчали до тех пор, пока не приготовился завтрак.       Гермиона разбила последнее яйцо над сковородкой. На дно упало два желтка.       — К удаче, — тихо произнёс Гарри рядом.       Они обменялись тёплыми улыбками. От чего на какое-то время всем стало легче.       — Невилл! — бодро крикнул в потолок Гарри.       На втором этаже дома в подушку промычали что-то невразумительное и многообещающие. Двое внизу знали, что запах подсушенного хлеба и чёрного чая взбодрят соню с минуты на минуту.       Бывшая штаб-квартира обветшала, несмотря на ремонт крыши, стен в коридорах и некоторых комнат. Дом угасал и терял свою магию после гибели последнего Блэка. Гарри чувствовал, как сильно не хватало присутствия Сириуса их заклинаниям и бестолковым попыткам залатать ту или иную рану вручную. Если бы крёстный просто жил, даже где-то вдалеке, у площади Гриммо было бы кого ожидать.       До того как по закону стать свободным эльфом Кикимер обмолвился: «Колдовство семьи нуждалось в наследнике чистой крови». Гермиона хотела выяснить больше об этом, когда Поттер поделился размышлениями, но было поздно. После вступления в силу реформы домашние эльфы почти исчезли. Волшебники иногда встречали их в лесах или редко на рынках. Однако куда они ушли и чем теперь были заняты, никто не знал.       Гермиона расставила четыре тарелки по двум сторонам длинного стола. Заметив, что Гарри подготовил приборы только для трёх, она вернулась к ящику.       — Доброе утро, — протянул Невилл, войдя в столовую.       — Доброе, — хором ответили ему.       — Давайте заведём папоротник, умоляю вас. Я не вынесу ещё одного утра с высохшим носом, — сказал Лонгботтом, высморкавшись. Затем убрал платок в карман пижамы.       Гарри не раз удивлялся, свидетелем какого контраста он каждый раз оказывался. За пределами дома его друг заметнее возмужал телом и окреп характером, чем на году седьмого курса. Дома же Невилл обращался в домовика в мягких тапочках, зачастую с одеялом на плечах, тихо хлопочущего над чистотой ванной комнаты и заботливо готовящего ужин по рецепту.       — Наколдуй фонтанчик, я себе так делаю, — посоветовала Гермиона, сев за стол напротив Невилла и рядом с Поттером.       — Не вариант, Гарри из-за журчания ссать бегает и будит меня.       — Сколько лет жили в одной спальне, и не подозревал, что ты такой чуткий, — друг принялся есть и откусил хрустящего хлеба.       Они не говорили ни о чарах, ни о простых берушах тоже из-за опасности нападения Пожирателей смерти. Гарри и Невилл все пятнадцать лет не рассматривали раздельные спальни по той же причине, выделяя отдельную комнату только для Гермионы. Даже уходя ко сну в собственном доме, они старались держаться ближе друг к другу.       — Бекона? — спросила Гермиона, приподняв тарелку с румяными ломтиками.       — Нет, спасибо, — вежливо ответили парни.       Во входную дверь постучались. Прозвенел колокольчик. Гарри бросил вилку и вышел из комнаты в узкий коридор.       За дверью ждал почтальон в блеклой синей мантии. Через плечо висела кожаная сумка, которая стерпела, пожалуй, тысячу дней непогоды.       — Как всё прошло? — спросил Поттер, не успев закрыть дверь за человеком.       Лицо разносчика исказилось, как только тот вошёл в дом. За пигментированной обвисшей кожей проявились полосы трёх шрамов, и в голубых глазах Римуса отразилась тревога. После бледного старика загар Люпина показался особенно насыщенным.       — Тебе стоит побриться, — сказал профессор, вздохнув, и наконец добравшись до дома. Он не уделил должного внимания беспокойству Гарри и просто вернул ему свёрнутую мантию-невидимку, направившись в столовую.       Гермиона и Невилл поднялись, когда увидели Римуса. Он помахал пальцами, призывая ребят сесть, и что-то запричитал шёпотом.       Невилл слопал последний кусок яичницы, отодвинул посуду в сторону и отсел немного перед Люпином. Гермиона тем временем также отодвинула свою тарелку, завтрак в которой остался нетронутым.       — Что-то не так? — догнал Гарри. Он сел справа от Люпина, не сводя с того глаз.       — У вас всё готово?       — Да, насколько возможно с нашей стороны, — отметила Гермиона. Они с Гарри обменялись взглядами.       — Мы ещё поболтали в ресторане. Там обедали журналистки Орфея, — объяснился Поттер перед сдвинутыми бровями профессора, — чтобы сплетни наверняка разлетелись.       — Орфейские разве сплетники?       — Все они про одно, — хмыкнула Гермиона и налила две чашки чая для себя и Римуса.       — В любом случае кто-то из Пожирателей должен будет клюнуть и появиться там, — сказал Гарри.       — Надеюсь, потому что Грюм выбрал тех ещё ребят, — Люпин вытащил из сумки серые листы и бросил стопку на стол. Копии документов были напитаны чернилами до краёв, что означало, засланного шпиона никто не вынуждал торопиться. Это несколько ободрило Поттера.       — Я думал, Блейз служит колдомедиком, — задался вопросом Невилл, когда выудил страницы с колдофото Служащего новому порядку.       — Так и было. Их команда была расформирована в две тысячи третьем до двух членов группы, что удивительно. С таким составом редко получают выгодные операции. Вот мистер Забини, — Люпин пролистнул несколько бумаг, — и мисс Булстроуд работали, где придётся.       — Кого добавили? — Грейнджер привстала. Она искала глазами анкеты третьего и четвёртого члена команды.       — Малфоя, — ответил Гарри. Он почти сразу нашёл лист со снимком некогда однокурсника.       — Слава Мерлину, — взмолился Невилл, хлопнув по столу ладонью. — Я боялся, что к нам приставят Крэбба или Гойла.       — Не представляю, что в вас должен заподозрить Грюм, чтобы приставить этих мясников.       — Судя по послужному списку Малфоя, премьер о нас худшего мнения, — заключила Гермиона, взяв у Гарри страницы с анкетой Драко.       Ей бросилась в глаза чёрная форма со строгим прямым воротником до середины шеи, белые волосы и заметный шрам над виском. Колдофото могло бы принадлежать одному из наёмников, которых оказалось в избытке после упразднения Азкабана. Однако ребятам повезло: это был, возможно, самый засидевшийся в лагере Служащий новому порядку. В списке выполненных операций на сто двадцать ожидаемых пунктов было внесено лишь три в начале века. Немыслимо мало. Всё равно что выполнить два из всех заданий в СОВ. Одним из них было: подписать пергамент.       — Ты посмотри на это, — Гарри предложил лист с четвёртым членом команды, досье которого занимало два абзаца.       — Вуду, — Грейнджер прочитала имя с ноткой веселья в голосе. — Что ж, поздравляю, мы зря переживали.       — Я бы не делал такие выводы. — Римус положил локти на стол. — Поначалу я тоже обрадовался, но эта команда по потенциалу занимает четвёртое место в рейтинге, сразу после мясников.       Он с предупреждением повернулся к Невиллу.       — Подкупили. Тут все трое из богатых семей, — сказал Поттер.       — Если бы всё так просто. Я заглянул в архив…       — Профессор, — возмутилась Геримона необязательному риску.       — Я расценивал это благим намерением для общества, — заверил Люпин. Хотя его уцелевшее тело после дверей в Министерство магии говорило само за себя. — Имущество их семей под арестом. Всё до последнего: от счетов и домов до завещаний и предметов гардероба.       — Этим и заплатили.       — За такие деньги, Гарри, команды не расформировывают на пике. Не вынуждают отслуживать срок за счёт незначительной работы. И тем более, не запирают в исправительном лагере на десять лет. — Люпин отнял листы с анкетами из его рук, чтобы самому на них посмотреть ещё раз. — Что-то здесь не так.       — Может, это из-за его отца? Люциус вроде бы до сих пор в розыске, — Гермиона села обратно на скамью.       — Зная Люциуса Малфоя, — начал Римус, разминая лоб, — он мог бы, да, обойтись с сыном подобным образом. Но с супругой… Нет. Будь он в живых, то любой ценой дал бы ей о себе знать. Не позволил бы сойти с ума.       — Тут сказано, что был суд. — Гарри продолжал изучать документы.       — В две тысячи четвёртом, да. За недостаток служебной заботы и руководство. Драко дали три года тюрьмы.       — Почему его потом не отпустили?       — Может, он сам напросился? Куда ему идти-то? — вслух поразмыслил Невилл. Затем снова прижал пальцем нижнюю губу.       — Грюм отдельным приказом поручил оставить его в лагере, — Римус отыскал копию. — Причём бессрочно. Он законсервировал его. И что-то мне подсказывает, что Драко не просиживал там штаны.       — Профессор? — Поттер не находил причин волноваться за этого Служащего, но, очевидно, их находил Люпин.       — Мы чуть не пересеклись. Я вышел из лифта под мантией. Меня Золотые ремни в упор не чувствовали, аонзаметил. И не просто обратил внимание — он будто точно знал, где моё лицо.       — Конфундус…       — Гермиона, я был бы худшим учителем по Защите от Тёмных искусств, если бы не позаботился о контрзаклинаниях. — Римус поправил слетевшую прядь чёлки. — Извини. Просто… Это не единственная наша проблема. Грюм хочет пересилить вас.       — С какой стати? — возмутился Гарри.       — В рамках законопроекта по гарантии безопасности героев войны, — с толикой иронии ответил профессор.       — Грюм добавил подпункты не регламентировано! Я же не знала… Я с этим разбираюсь.       — Мы имеем право отказаться. — Невилл обратился к Гермионе. — Не любой дом подойдёт под условия. Я помню, там гигантский перечень. И сколько вообще у министерства заверенных мест? С учётом Хогвартса — четыре? По-моему, после войны их не прибавилось.       — Как думаешь, твой дом ещё подходит? — она повернула лицо к Гарри на другой стороне стола.       — Должен бы, — он почесал короткую щетину на щеке, — но нас точно не смогут переселить ни в Ракушку, ни к миссис Уизли. Это уже нелепо.       Римус обшарил сумку на ещё несколько страниц и шлёпнул стащенной из архива папкой, которая, судя по всему, была пустой и выброшенной до сегодняшней встречи с профессором.       — Убежище номер шесть.       — А какое пятое?       — Хотел бы я знать, — он достал шоколад к чашке чая.       Невилл подтянул к себе папку, так как она оказалась ближе всего к нему. С первых строк он нашёл уже несколько ошибок в заполнении файла.       — Эм-м… — он с недоумением взглянул на профессора.       — Вот именно.       — Дай мне, — Гермиона наклонилась через стол.       — Особняк из яблоневого дерева? — переспросил Невилл, всё ещё пытаясь прочитать объяснение на лице Люпина. — Речь об обычной яблоне?       — Маловероятно.       — Вообще звучит неплохо, — отметил Гарри и наклонился также через стол к Гермионе.       — Местоположение, — она провела пальцам по строке, которая оказалась пустой. — Так нельзя.       Немедленно постановила Грейнджер.       — Можно, — с сожалением сообщил Римус.       — Нет. В законе указан пункт об их обязанности уведомить лица, находящихся под защитой и укрытых в специально отведённых помещениях, об их точном местоположении.       — Да, — глубоко кивнул профессор, сложив руки на груди. — И данная информация или уведомление должны быть предоставлены в понятной и доступной форме, за исключением случаев, когда…       — … когда такое уведомление может угрожать безопасности указанных… или иных лиц. Проклятье. Я не подумала об этом.       — Ты и не должна была. Этот законопроект создан не только для нашей защиты. — Гарри вернулся на своё место. Его тон голоса не позволил ей вкусить и каплю вины. — Есть идеи, профессор?       Римус залпом выпил весь свой чай. Он не подозревал, что из-за нервов у него пересохло в горле. Шоколад в красной упаковке с закрученной буквой упустил очередную возможность быть съеденным.       — Вам ни за что нельзя встретиться с ними, — постановил Люпин. — Я думаю, Малфой, Блейз, их команда в трудном положении. Грюм, предполагаю, пообещал им за вас освобождение от службы. И они навряд ли упустят шанс. А что именно он собрался с вами делать, я не знаю. Особняк может быть подделкой. Провокацией для кого-то ещё. В духе Аластора! Но я и в этом сомневаюсь. В наше время кажется, что и Отдел Тайн — подделка.       — Ну, в этом я абсолютно уверен.       — Однако всё работает, Невилл. Даже если тот тип в маске для отвода глаз. Всё работает как часы. Стоит волшебнику по ошибке трансгрессировать в метро, как через минуту никто об этом не помнит. В моё время они твою тётку, — профессор указал пальцем на Гарри, — больше двух часов ловили, а тогда они присматривали за тобой.       Поттер глубоко вздохнул, посмотрев на когда-то бордовые стены столовой. Они потемнели, покрылись серым бархатом и, возможно, вместе со всем остальным просили о новом шаге. О новом порядке в их жизни.       — В таком случае перейдём к плану «Б», — сказал Гарри, вставая из-за стола. Его друг Невилл насторожился. Хотя точно знал, что такой момент мог настать в скором времени. Поттер поймал тревожный взгляд профессора. — Всё давно ведёт к этому. Нам следует быть решительнее.       Люпин открыл было рот, но Поттер остановил его, положив ладонь на плечо мужчины.       — Не нужно помогать, профессор. Я хочу, чтобы вы отдохнули и не беспокоились за нас. — Гарри сжал плечо. — Передавайте привет Тедди.       Римус кивнул со слабой улыбкой. Ему показалось, что впервые в жизни он не почувствовал препятствия внутри себя и действительно находил силы оставить своих детей. Они перестали быть учениками. Или это он перестал быть учителем по защите от тёмных искусств.       — Давайте, собираемся, — поторопил Гарри.       Невилл и Римус встали на ноги, последовав за Поттером в узкий коридор. На ходу они обменялись последними наставлениями и уточнениями по плану этажей магического посольства в Лондоне.       В столовой стихло. Только высоко над головой слышался скрип досок и говор. За окном на заднем дворе пропели птицы. Цветущие деревья прошептали ветру слухи. Солнечные лучи пятнами легли на застеклённые шкафы и забытую в них посуду с серебряными краями.       Гермиона сочла это самым красивым видом, который ей удавалось заметить за всю свою жизнь. Он был простым, случайным, в сути своей ненужным. Такой уголок не нарисовали и не сфотографировали бы, потому то он и оказался таким трепетным. Подобные места хранились лишь в воспоминаниях.       Именно этот момент будет её воспоминанием.       «Сегодня, — решила она».       Свет растелился по всему длинному столу. Волшебница начала собирать приборы и чашки, как обычно, не заметив, что четвёртая тарелка и бекон никому не пригодились.       В яичнице Гермионы, где было три желтка, один из них разлился.       

***

Новое Министерство магии на Баттерберг-стрит, возле кабинета Аластора Грюма

      Представив, с каким запалом Рита Скитер устремилась к посольству магического сообщества и как могли измениться настроения людей после её, как всегда, приукрашенного объявления о пророчестве Трелони, Грюм взаправду ощутил всей кожей, что где-то вблизи него вот-вот разорвётся бомба.       В сложные повороты с обществами магов и немагов ему помогала вписываться Мария. Аластор не сомневался в подстраховке с её стороны и в этот раз, невзирая на любые их распри. Однако сегодня всё складывалось иначе с самого утра. В воздухе мерещилось сопротивление, будто сильный ветер в любую секунду мог задуть прямо в лицо и заставить тело забыть, как сделать вдох.       Некоторые просвещённые магглы только и ждали ошибки Нового Министерства, чтобы вновь прижать к земле и оставить волшебников в тени. Не дать умереть с сохранением благ колдовства и не позволить расцвести для сохранения собственного мирового порядка.       Властям нельзя было потерять ни капли доверия волшебников и магических существ. Если пророчество и сулило им недоброе, то разобраться в этом и, возможно, объявить должно было правительству, а не пиявке в заднице.       Аластор, ударяя железными каблуками об пол, быстро направился к портретам-шпионам на четвёртом этаже. Первым делом ему следовало попытаться обезвредить всё через них.       За Министром магии вышли его верные подопечные: Тонкс и Людвиг. Последний, вприпрыжку зашнуровывая ботинки, догонял премьера. Первая же исчезла с глаз чуть ли не сразу. Мария только заметила, как за поворотом скрылись синие волосы.       — Фицци, ты остановила приказ? — строго спросил Мордрейк.       Она ответила невнятно, на пару секунд заикнувшись.       — Грюм подстраховался. Эд решил сам задержать Малфоя. — Юстас прикрыл её плечом от чернеющего взгляда главы невыразимцев.       — Возвращай Эдмунда. — Приказала Браун-Цукер. Она схватывала всё на лету быстрее, чем Певенси. — Ждите нас на дирижабле. И не высовывайтесь.       — Всё серьёзно?       — Юстас. — шикнула на него Мария так, чтобы он уже сверкал пятками.       Гадли так и поступил, исчезнув за лестницей.       — Госпожа Браун-Цукер, что-то не так, да? Нам что-то угрожает?       — Фицци, как тебя учили, соберись!       — Хорошо, — выдохнула секретарша, приняв позу, словно бежала трусцой.       — Сейчас ты направишься в архив и соберёшь мне документы с рейтинговыми служащими.       — Со всеми?       — Да.       — Но может быть не со всеми?       — Фицци.       — Я-я не ленюсь, госпожа Браун-Цукер, просто, простите, подождите, — секретарша сжала слабые кулаки, выпустив лишь указательные пальцы. Они линиями и дугами вычерчивали в воздухе её логику, — я подумала вам нужны анкеты служащих на замену, которые лучше тех, которых выбрал господин министр, а таких команд всего три.       — Малфой в пятёрке лучших? — Браун с претензией посмотрела на Эдварда, который всё это время следил за тем, чтобы к ним не подошёл кто-то достаточно близко, чтобы расслышать.       — Чего ты ожидала? Чистокровные тогда первыми добрались до Грюма. Его любимчик Людвиг время не терял.       — Неси три, — окончательно приказала Мария.       Затем она и Мордрейк не менее быстро направились к лифтам на этаже.       Молча обдумывая варианты развития событий, они миновали залы с буднично суетящимися сотрудниками министерства.Кто-то из них заметил, что госпожа Браун-Цукер никак не отчитала за неподобающий месту вид двух джентльменов, попавшихся на пути. Для пятничного вечера они надели туфли из драконьей кожи, которые щедро отполировали пылью с крыльев фей. Блеск, ожидаемо ведущими модельерами, должен был особенно красиво сиять в полумраке клуба. И предельно раздражать диких защитников магических существ. Словом, гарантировать весёлый конец рабочей недели.       Дойдя до лифтов, Эдвард нажал кнопку «вниз». Они тяжело вздохнули, будто слышали предположения друг друга.       — Ты же веришь, что это ошибка? — спросил Мордрейк, повернув голову к ней.       Его нехарактерное беспокойство раздражало Марию. Она сию минуту поддавалась тому мышлению, когда казалось, что не стоило говорить определённых слов, не делать конкретных действий, чтобы не допустить нечто плохое. Такое бывало со всеми невыразимцами, которые взаимодействовали с приметами. Эта мысль одновременно ободрила Советницу и напугала больше.       Понимать, что ты не слаб, а лишь подвержен искусному влиянию — утешительно. Понимать, что искусное влияние имеет место — страшно. Ведь тогда определённо точно существовали вещи, давление которых человек не замечал и ошибочно сомневался в себе. В таком случае как наверняка она могла бы распознать столь могущественные силы?       — Мария? — погромче позвал её Мордрейк.       — Я не знаю.       Браун-Цукер вошла в лифт и, не дав времени другу быть джентльменов, сама нажала кнопки «вниз» и «добавить скорость». Двери и решётка сами собой закрылись. Кабина выдержала паузу в долю секунды, чтобы занять короткий путь до выбранного пункта. Послышался спуск газа из механизмов. Второй этаж устремился вверх. Вокруг тихо загудело пространство.       — Нет. Этого не может быть, — Мордрейк явно нуждался в том, чтобы подруга остановила его домыслы. — Двести двадцать третья? В этой реальности ничего хуже тринадцатой приметы происходить не должно.       — Тем не менее происходило, — сказала Браун-Цукер, в который раз примиряясь с избранным миром.       — Пустой зал.— Объявил женский голос из динамика.       Двери и решётка открылись перед тьмой.

***

Зал дел, Печатный стол

      Четыре досье и равное количество контрактов выдали капитану команды. Блейз упаковал их в зачарованную серебристо-чёрную папку с инициалами. Драко задумался, что из-за пребывания в лагере мог пропустить новшества ещё и в обыденной канцелярии.       Забини напоследок аккуратно постучался костяшкой по стеклу перед сотрудницей.       — Подскажешь, где искать министра? — любезно спросил он.       Скорее всего, просьбу сдобрили ласковым взглядом, потому как Малфой был уверен, что поначалу девушка намеревалась с чувством послать к стойке информации.       Она отклонилась на стуле, переключила одни из проводов и нажала несколько клавиш. Одна из кнопок засветилась серым.       — Седьмой этаж, кабинет главы правопорядка.       — Спасибо, милая.       Двое направились к лифтам через балконный ряд. Забини хранил молчание, пока они не остались в лифте наедине. Кабина выполнила срочный вызов на цокольный этаж и теперь начала подниматься.       — Может, уже разъяснишь, в чём дело?       — Грюм разъяснит.       Драко не хотел первым нарушать последующее молчание. Он понимал, навряд ли получил бы развёрнутый ответ. Блейз на него злился, как и сам Малфой. Но всё же каждый из них надеялся найти ту связывающую нить. Это витало в воздухе, виднелось в их неуловимых осторожных движениях рядом, в повороте головы, в отведённых в сторону глаз.       Что было ещё понятно заклятым друзьям, так это то, что затишье могло в миг обратиться в бушующий гнев. Стоило дуновению ветра коснуться чаши весов.       — Ты должен согласиться.       — Ничего я не должен.       Миг, когда нить снова затерялась.       Забини стиснул кулаки и челюсти, сдерживая порыв растолковать вручную положение дел. Он сдержался, достойно капитана. Драко разозлился из-за его зрелости ещё больше. Он был бы рад, перейди Блейз эту черту. Всё бы решилось быстро и просто. Малфой бы прижал его к земле. Или умер.       В любом случае оба варианта определяли, кто прав, раз и навсегда.       Блейз набрал воздуха и заговорил ровным тоном, в котором всё же звенела сталь.       — Речь не только обо мне или о твоей шкуре. Милис. Она не колдомедик, и зарезервированного местечка за красивые глазки у неё нет. Она вышибала. Таким одиночкам не доверяют ни сопровождение, ни наблюдение. Хочешь чтобы она до конца жизни горбатилась на службе?       Драко представил, что вывихнутое плечо было бы легче стерпеть, чем упоминание о Милисенте. Единственная девушка в его жизни, чьи капризы, беды и чувства оставались для него небезразличными. При том, что Булстроуд никогда не вызвала в нём ни телесного влечения, ни обычной симпатии, присущая любому общению с женщинами с его стороны.       Без крови, благодаря лишь проглоченной на пару грязи в лагере она стала ему сестрой. И Драко давно её не видел. Оттого-то Служащему хотелось, чтобы болело плечо, а сердце в груди.       Боль задевала и другую рану. Малфой не заметил как поднялись и опустились его плечи. Кровь приливалась к сложенным за спиной рукам. Драко решил, что если Блейз позволит себе хоть одно слово о ней, он перейдёт черту. Пускай поступок и не будет достойным капитана. К тому же, бывшего капитана четвёртой команды.       — Мы должны позаботиться о Милис. Мы обещали, — довольно мягко продолжил Блейз, не касаясь воспоминаний. Он не притронулся к воспоминаниям. Впрочем, тактично отметил, слово данное ей. — И о себе тоже. У тебя так вообще не одной вылазки после суда.       — Н-да, не повезло.       — Ты хоть с мечом ещё обходиться умеешь?       Над дверьми прозвенел сигнал. Двери открылись. Перед ними оказались Грюм — он был выше привычного из-за двух протезов вместо ног — и татуированный человек, чьё лицо Малфой сжёг бы прямо на решётки от лифта.       — Господин министр, мы…       — Вы какого-то чёрта ещё здесь! — гаркнул Аластор на Забини.       Людвиг сперва обратил внимание на обратившегося капитана, а затем на прибывшего воспитанника Малфоя. Шрам на правой стороне его головы не уменьшился за последние годы. В отличие от пренебрежения, казавшегося за непроницаемым лицом, и подавленной агрессии в сжатой, суровой линии губ. Драко на один момент задержал взгляд на наставнике. После замер, смотря строго вперёд, согласно правилам.       Сдержанности Служащего хватило на несколько секунд. Малфой заметил знакомые лица на портретах в коридоре Отдела правопорядка. От картин отошёл высокий человек с широкими плечами, в костюме с подтяжками, короткими волосами, тщательно заглаженными назад, и с очками на носу. У тех была необычная для обихода магического сообщества толстая чёрная оправа перед бровями.       Мужчина сразу повернулся к Малфою.       Драко перестал наблюдать за мгновение, как его могли бы уличить в этом.       — Встретимся на месте, Аластор, — сказал он, проходя мимо лифта.       «Глава Отдела Правопорядка Реджинальд Вендж, — определил Драко».       Этого человека редко видели на страницах газет. Было пару снимков в начале правления Грюма, и, судя по увольнению редактора Ежедневного Пророка, допустили это по ошибке.       — Нам необходимы подписи и инструкции, — сказал Блейз, выставив перед собой папку.       — Ваши подопечные с минуты на минуту будут в посольстве аккурат с толпой дармоедов, а вы прохлаждаетесь тут с бумагами?       — Грюм, это всего лишь вертихвостка, — как бы попросил успокоиться Людвиг. Его воспитанники не ожидали какого-либо покровительства, но виду не подали.       — У Поттера на хвосте гады похуже Скитер.       — Я позаботился, там поджидает Милисента.       — Значит так. Сделке не быть, капитан Забини, если они подохнут. — Грюм с грохотом закрыл решётку перед их носами.       — План тот же? — осторожно переспросил Блейз.       — Да. За дело!       — Есть, господин министр. — Одновременно произнесли они. Старые выработанные привычки с годами не пропали.       Кабина вновь погрузилась в равномерный гул.       Забини вздохнул. Как и в юности, он с трудом выдерживал непоследовательность в принятии решений, в документах, в людях и во всём, что её требовало. Драко же вспомнил как на самом деле распущенно и стихийно велись дела в кулуарах Министерства магии. Этот факт позволил ему немного расслабиться.       — Знаешь, если состроишь мне глазки, я могу поговорить насчёт местечка в лагере.       Блейз не ответил. Впрочем, шутка ему понравилась.

***

Посольство острова Гонт Уайтхолл, 45

      Улицу заполнял говор с таким же шумом, как если бы железная банка наполнялась сушёными бобами. Маги меж собой рассуждали о цели встречи и осторожно ускоряли шаг, набираясь уверенности в домыслах друг друга. Касандра спешила через толпу и случайно задела столик магглов на веранде кафе.       — Осторожнее! — удержал чашки пожилой мужчина в джинсовой жилетки. Его возмущение проигнорировали. Девушка с невероятно наглыми красными волосами скрылась. — Чёрт побрал бы этих винтажных сатанистов.       — Прекрати брюзжать, дорогой. Будто ты не был молод, — женщина с чистой улыбкой, как на страницах журнала «Country Life», помахала рукой проходящим мимо людям, которые, по её мнению, выгуливали ретро-наряды.       — Рита! Рита… — Касандра уже едва протискивалась между волшебниками. Её голос заглушали мужские выкрики с советами о том, где лучше выбрать трибуну. Журналистка заволновалась, что не успеет и тоже повысила голос: — Тётя!       В пару метрах показались жёлто-белые волосы Скитер. Та обернулась.       — Вся в мать. — Она схватила племянницу за запястье и подтянула к себе. — Я велела тебе остаться в издательстве…       — Грюм знает о портретах, — мгновенно сообщила Касандра. Она перехватила руки тёти, чтобы вывести её из толпы. — Они пришли к нам с предупреждением об аресте. Капитальном. Понимаешь? Он посадит тебя всерьёз. Нужно уходить отсюда.       Лицо Риты побледнело, но страх не впечатлил её надолго.       — Нет. Грюм доигрался. Теперь мы все в опасности, — Рита вырвала свои руки и попыталась вернуться в передний ряд.       — Тётя прошу тебя, это не шутки! Он следил за нами всё это время. И тут вдруг спалился, с чего бы?       — Иди домой.       — Да сдалась тебе эта книга!       — Речь не о книге, — выпалила Скитер. Люди рядом обратили внимание, не уловив про что шёл спор.       — Речь, — подхватил человек из толпы. — Речь! Речь!       — Иди домой.       Маги синхронно захлопали в ладоши и кто-то приложил волшебные палочки к шее, призывая редактора Орфей выйти к ним.       — И где они только микрофоны носят? — маггл в жилетке засунул себе в рот кусок яичницы и глянул из-подо лба на молодых.       — Технологии, — ответила его старая жена. — У детей вот появились умные часы.       — Умные?       — Да, они мотивируют заниматься спортом. Нам бы с тобой такие не помешали.       — Да-а! — закричали люди при виде Скитер над толпой.       — Мои сограждане! Волшебники магической Англии! — разнёсся женский голос по Уайтхоллу.       Толпа скандировала её имя.       — Мы все здесь хотим одного — правды! Но сегодня тот день, который принесёт нечто куда более страшное, чем правда. Это правда опаснее той, что знал Сириус Блэк!       — Блэк! Блэк! Блэк!       — Она ужаснее того, которую нам пришлось пережить из-за Альбуса Дамблдора. Тома Реддла. Из-за Гарри Поттера!       Люди завыли имя мальчика-который-выжил.       — Господа волшебники, нам грозит нечто смертоносное... — По коже Скитер словно прошёлся кошачий язык. Показалось, что дрожь ушла вглубь, сдавливая органы. Она сглотнула перетерпев. — И речь не о моих книгах. Не о предвзятом суде в восемьдесят первом. И даже не о вас…       В ушах послышалась морской прибой — однотонный и далёкий. Мышцы тела напряглись. Глаза заметили нечто неестественное на одной из ветки дерева у здания посольства. В мыслях стихло всё. Не находилось ни образов, ни звуков для ответа. Зелёные листья упорядочивались, вырисовывая силуэт. Его пустота затягивала душу, как страх высоты вытягивал горы. Крона очертила плечи, широкую шею и голову. Что-то внутри Риты подсказывало, существо глядело прямо на неё.       Что ему нужно? Вспыхнувший, как головка спички в тёмной пещере, вопрос вернул журналистку на землю, к делам, что определяли её жизнь и которыми она могла защитить, навредить, возможно, и победить того, кто бы за ней не пришёл.       — От нас скрывают тайну. Она определяет нас! — смело выпалила Скитер. Её чувство в голосе и в нескольких слезах напугало передние ряды. — Всех магов! Вы должны поверить мне, господа. И вы должны мне помочь!       Мы поможем…       Рита, мы поможем!       Рита…       Рита.       Ри-та!Ри-та! Ри-та!       Касандра оглянулась на толпу. Люди моментально заразились эмоциями. Они разошлись вместе с шёпотом, как рябь на воде. Никто не слышал звука задетой струны, но все почувствовали её вибрацию от пальцев рук до сосудов в сердце. Племянница взмолилась к Мерлину, чтобы её тётя остановилась прямо сейчас.       — Мы убийцы. И мы воры… Нашими силами уничтожается то, что невозможно вообразить! Невозможно вернуть. И за нами пришли, господа. Нас заставят заплатить за это…       В летнем зное, когда солнце достигло зенита, над головами человеческих душ мелькнула тень.       — Это ещё что? — мужчина в джинсовой жилетке, прижался лицом к столику, чтобы посмотреть на небо за уличным зонтиком.       — Спецэффекты. Мне дети рассказывали. В Кембридже стал популярным курс ораторского мастерства. Их учат завладевать вниманием публики лю-бы-ми средствами, — жена похлопала невесомыми пальцами по руке мужа.       — Это… Кажется, это дым.       — Боже, ну ты и зануда.       В их лица ударила волна горячего воздуха. Свист, как шип, прорезал уши. Крыша посольства острова Гонт взорвалась.

***

      — Мне нужен Лонгботтом, тридцатое июля. Поттер, тридцать первое тот же месяц. И Грейнджер, девятнадцатое сентября, — продиктовала Служащая новому порядку.       — Ага, — кивнул молодой оператор, с энтузиазмом щёлкая клавишами на консоли.       Он держался ровно, даже выгнуто в пояснице, из-за чего Милисента постеснялась своей осанки. Волшебница увела плечи назад, отдёрнув приталенную жилетку вниз по фигуре. Спина выпрямилась едва заметно.Потому как мышечному корсету Служащих могли позавидовать и как наездники драконов, так и театральные танцоры.       Неуверенность в себе, словно капающий кран, была навязчивой и являлась главной причиной сомнений Булстроуд. Бо́льшей их части. Пусть девушке было это хорошо известно, она не спешила разобраться с неприятностью. Ей казалось, что уже было бы скучно жить без мелодии капель, нарушающих порой глубокую тишину.       Милисенту также утешал тот факт, что сегодня Людвиг лично не заявится в посольство и по старой привычки наставника не отчитает за нарушение уставной формы. Рубашка с фонариками и чертовски выразительные золотые серьги, — полагала Милис, — определённо не вписывалась в рамки Служащих новому порядку.       Оператор громко чихнул, когда по его щеке пушистый красно-рыжий кот провел мордочкой в очередной раз. Булстроуд хотела было спугнуть своего любимца на пол.       — Нет-нет, что вы! — задорно остановил её юноша, продолжив наслаждаться самым тёплым и сильным мурлыканьем, который удавалось встретить.       Милис оставила кота на столе. Всё же нечасто ему предоставлялась возможность насладиться необходимым, как кислород для огня, обожанием. Не будь Вуду животным и самцом, Булстроуд билась бы об заклад, что его очарование пошло от вейлы.       Она усмехнулась, глядя на качающийся хвост. За высоким окном послышался скрип веток. Дерево у здания будто хлыстом дёрнули к земле. Милис оглядела улицу. К неудаче волшебницы её уже заполняли протестующие. Где в первых рядах показалась знакомая жёлто-волосая шевелюра.       На столе оператора задребезжал телефон. Юноша не успел снять трубку. Булстроуд знала, кто звонил, и не теряла времени.       — Разрешение на перемещение к школе получила? — уточнил наставник.       — Да. Я уже у зала для перемещений. Возьму их. Парни переместятся в этот же блок. Как только встретимся, сразу направимся в точку сбора.       — Отлично. Выполняй, — трубку положили в гнездо.       Милис на долю секунды поддалась сомнению. Голос Людвига был неравнодушным или взбалмошным, как обычно, а…       За окном послышался первый гул толпы.       — Ты закончил? — она подошла к панели оператора.       Вуду почувствовал в голосе хозяйки боевую готовность и перестал нежиться, спрыгнув на пол.       — Поттер и Грейнджер должны быть в камине под номером восемь.       — Лонгботтом?       — Следом за ними, — он мотнул головой, почувствовав дрожь под кожей. Противное и совершенно нетипичное для августа ощущение холода сырой земли охватило его.       Милисента оббежала людей, выходящих и заходящих в зал перемещений. Образ с пиратской, на первый взгляд, рубашкой не привлекал внимания посетителей и сотрудников посольства. Чего нельзя было сказать о беспалочковой магии служащих новому порядку.       Волшебница, следуя к стене с каминами, глубоко вдохнула и принялась медленно выдыхать воздух через нос, попутно расширяя невидимое облако магии вокруг себя. Это редко кому удавалось делать незаметно, потому как край сферы всегда ощущался мокрым для других магов — касание похожее на плотную и одновременно проницаемую гладь воды под ладонью. Некоторые консервативные колдуны, уже десяток лет напоказ носящие волшебные палочки в кобурах, оборачивались и, фыркая, возмущались нахальству Булстроуд. Однако Служащей было плевать.       Сегодня и, возможно, ещё очень-очень долго, ей будет безразлично всё, кроме команды, как в старые времена.       Внутри сферы радиусом в примерно три метра Милисента почувствовала назревающий жар. Камин перед ней вот-вот загорится. Зелёное пламя вспыхнуло в полный рост трёх магов. Первый человек с прохладной аурой и раздражающей болью в душе,напоминающее глубокие порезы между пальцев, — шагнул из центра.       — Мистер Поттер, мисс Грейнджер и мистер Лонгботтом, рада…       Над их головой мелькнула молния. Купольный свод взорвался.

***

      — Я хочу обозначить главное. То, что контракты ещё не подписаны, не значит, что ты волен идти куда вздумается. — Блейз привёл их к каминам для перемещения в посольство.       — Формально это так.       — Нет. Я отвечаю за тебя. И если ты пропадёшь, с меня спустят шкуру.       — Хм, — Малфой беспечно прикинул последствия.       — Не думай, что ябуду тебя искать. Тобой займутся Золотые ремни. А после стольких лет без дела, они без церемоний надерут тебе зад.       У Драко изогнулась бровь.       Блейз пропустил министерского сотрудника без цветных лент на мантии, что обозначало разнорабочего. Тот человек суетливо пополнял горшки Летучего пороха. Забини отклонился и взял горсть порошка.       — По этой же причине в случае нападения не лезь под руку, — добавил он и жестом велел Драко зайти в камин.       — Может вместо болтовни капитан сообщит мне суть дела? — Драко заметил короткое движение глаз тихого и невзрачного работника.       «Любопытная мышь, — подумал он».       — Мы с Милис сопровождаем Золотое трио.       — Мы с Милис?— переспросил Малфой. Его уже не забавляла пренебрежительность напарника.       — Да. Ты,в случае проблемы, держись в стороне. Не хватало, чтобы на старте операции твоя башка в койку Святого Мунго отлетела. Когда подпишем соглашения, нам выдадут твою волшебную палочку и оружие. Тогда потренируемся. До этого не рискуй.       — Правда думаешь, я ничем не занимался?       — Я предупреждаю тебя. Ублюдки Волан-де-Морта очень даже в курсе беспалочковой магии. У них были годы практики в бою, а не в Перстневой лощине. — Блейз взял Драко за плечо и уже с усилием загнал того в камин. — Присмотри за ней.       Капитан отдал папку с контрактами.       — Да, сэр. — Драко сунул документы под руку и сжал одно из запястий за спиной.       Ему не терпелось посмотреть на лицо Блейза в случае проблемы. Впрочем, Служащий новому порядку в мгновение постарался избавиться от подобных мыслей. Как правило, именно они и приводили к неприятностям. Однако что-то двоилось в Малфое прямо сейчас. Из-за чего он чувствовал себя глупо. Будто до их новой встречи и вправду не было всех этих лет.       Блейз бросил Летучий порох.       — Посольство Гонта!       Огонь вспыхнул под ногами, делая тела Служащих легче перьев и унося в пучину зелёного солнца.

***

      Каменная пыль встала на дыбы. От заваленного обломками пола до разбитых стен всюду летали призраки. Люди убегали, толкались и терялись в густом облаке. В ушах надувались пробки. Эхо сменялось писком и перемешивалось с бешеными ударами пульса в висках.       Гарри встал на четвереньки.В его спину и бедро, похоже, прилетел славных размеров камень.Но конечности двигались. Он нервно бил пальцами по треснувшим деревянным доскам, ища руку Гермионы. Вдруг за серой пеленой появились очертания кудрявых локонов.       Поттер тут же приложил ладонь к макушке Грейнджер, защищая от ударов других возможных осколков. Она очнулась. Белки её глаз покраснели, и в одном лопнул капилляр.       Гермиона нашла себя в страхе за жизни своих друзей. Горло словно затянули проволокой. Гарри встретил её взгляд, взяв двумя руками за лицо и направив на себя. Она оглохла так же как и он. Поэтому друг заложил сиюминутную и единственную мысль в свои глаза.       «Бежим».       Щёки Гермионы разрезали бледно-розовые полосы. Под ними проявились рыжие веснушки, а в уголках глаз и между бровей потемнело пара морщин. С волос Поттера и Грейнджер слетела пыль, замедляя между друзьями время. Подруга кивнула.       Они оба повернули головы в сторону, где у камина стоял Невилл. Он приподнимался на локте и приходил в себя. Увидев друзей, парень распознал план «Б» быстрее, чем заклятие взорвало крышу Гонта.       Лонгботтом дал им добро и моргнул, сдерживая порыв крикнуть им на долгое прощание. Правее от него зашевелилась девушка с чёрными волосами и в пиратской рубашке. Гарри резко встал на ноги, поднимая и как можно скорее уводя за собой Грейнджер. Их силуэты исчезли в скачущей через булыжники толпе.       Милис выдохнула со злостью и облако её магии нагрелось. Невилл заметил сферу. Он побоялся, что Служащая могла уловить в какую сторону убежали те двое.       Булстроуд была готова разбить себе голову об какой-нибудь камень. Ожидая нападения, пропустить его так нелепо! Словно она первый год в лагере. Её магия вернулась в тело, глубоко в грудь и чуть выше живота, в центр. Уши мгновенно восстановились. Мышцы получили обезболивающий эффект. Служащая оглянулась на стену с каминами и завалы.       — Где остальные? — прорычала она в лицо Лонгботтому.       Невилл тут же указал на уши и помотал головой, не понимая девушку. Но кое-что парень понял в тот момент абсолютно ясно: вместо безобидной и непритязательной ведьмы перед ним будто обратилась чёрная росомаха.       Она встала на ноги, выискивая нужные лица. Лонгботтом безотчётно взвыл. Он подумал притвориться, что повредил ногу. Хотел задержать Служащую, дать ребятам время. Но его лодыжка действительно пострадала.       Милисента оценила ситуацию: Поттер и Грейнджер явно скрылись. Одного из трёх нельзя было не тащить собой, не бросать.       — Вуду! — крикнула она в тучу падающей пыли. Из неё выпрыгнул шарик серого клубящегося дыма, такой словно это была запущенная граната. Животное перемещалось той же трансгрессией, что и бывшие Пожиратели смерти. В воздухе зависло тело и материализовалось ушастая голова красного кота. — След. Найди их!

***

Новое Министерство магии на Баттерберг-стрит, Пустой Зал

      Стук каблуков по гладкому камню и всплески тонкого слоя воды с эхом разносились в глухой тьме. Браун-Цукер и Мордрейк шли вперёд до тех пор, пока магия Зала не определила их запрос и не явила трибуну на пути. На стойке из чёрного базальта появился крепкий фолиант. На срезе страниц сборника темнели к концу. Никто из невыразимцев не решался прочитать последние приметы из-за их пассивного воздействия на сознание. В отделе считалось правилом читать только то, что было обнаружено.       Мария приближалась к книге и надеялась, что номер двести двадцать три был не из крайних.       Когда двое подошли, на грубой кожаной обложке прорезались витиеватые буквы, обозначающие инициалы Известных — авторов сборника, первых магов служащих Мерлину.       — Призови протокол с места пророчества, — поручила Браун Эдварду.       Он сделал три шага в сторону и Зал моментально с шумом ветра предоставил картотеку с ящиками за сегодняшний день. Невыразимец быстро достал нужную папку.       Мария откинула первую сотню страниц, на которых описывались привычные им приметы. Вплоть до тридцать третьей с описанием о разбитых зеркалах. Советница тяжёлой рукой начала листать дальше по одному листу, не предполагая сколько страниц занимали нюансы последующих примет. Мордрейк остановил её и рискнул захватить следующую сотню.       Им не стоило даже мельком читать другие приметы. Их действие всегда находили непредсказуемым. Нередка примета заражала разум на долгие годы, прорастая, словно гриб под корнями деревьев, помогая питаться мыслям и искажая их течение.       Стопка листов хлопнула на другой стороне. Эдвард и Мария увидели в углу цифру сорок два. Мордрейк, раздумывая как можно меньше, перевернул следующие две сотни.       Двести четыре. Страницы с серым оттенком, в центре разворота которых чернила разливались на два симметричных лика смерти.       Мария перехватила инициативу у Эдварда и пролистала примерно пять страниц.       Двести четырнадцать. Снова чёрные и красные чернила.       Двести двадцать три.       Страницы были едва темнее. Под ладонью оставалось не меньше пяти сотен чёрных примет. Сердце Марии перестало тянуть вниз. Её подбодрил факт того, что их примета находилась не в конце сборника. Однако она занимала место во второй половине книги.       В правом верхнем углу развернулась первая заглавная буква. Из её краёв проросли белые плоды и золотые завивающиеся листья яблоневого дерева.       Браун-Цукер почувствовала на запястье кожу перчаток Мордрейка. Она взглянула на маску и не уступила место у трибуны. От Эдварда будет больше пользы, если избежит прямого вовлечения в примету. Он понял без слов и открыл протокол для сверки зафиксированных свидетельств с нюансами. Мария приподняла пальцем следующую страницу в сборнике, мельком ознакомившись с первым абзацем рукописного текста крупными буквами, характерными для книг Мерлинской эпохи.

— Читай, — дала она команду.

— Особые обстоятельства пророчества: удушающий транс и дереализация провидицы, аномальное упорядочивание объектов…

***

      Посольство острова Гонт предстало под кипящим зенитом.       Уайтхолл охватывала паника. Магглы бежали прочь от стреляющих огнями из палочек сумасшедших, от клубящихся дымом призраков и таких же летучих ангелов. Авроры блокировали дорогу, подвалы, окна и выходы — они замуровывали людей в пространстве, не позволяя ни одному человеку скрыться со свидетельством о магическом мире.       Мракоборцы прибывали медленнее, чем подкрепление Пожирателей смерти. Они противостояли друг другу всюду, корёжа металл машин, срывая железные столбы фонарей для защиты, разбивая стёкла на тысячную стаю пираний и отбивая захваченные в воздухе.       Люди прятались под столами, за углами и витринами, молясь пережить теракт.       Разорванная крыша и три купола здания искрились из-за накопленной магии. Защитные чары активировались после нападения Пожирателей смерти. Они не позволяли сбежать оттуда, стремясь заморозить время до вмешательства невыразимцев, но количество душ перевешивало заложенные силы.       Протестующие Скитер бились во входные двери Посольства, не позволяя подступиться к своим людям и отражая удары заклятий.       Гарри и Гермиона добежали до уцелевшего угла, где практически не осталось сотрудников. Поттер, не сводя глаз с пестрящих вспышками коридоров, достал из рукава свёрток мантии-невидимки.       — Тебя не задело? — он накинул ткань на голову Грейнджер.       — Всё в порядке, — выдавила она. Её дезориентировал очередной взрыв, который чуть ли не лишил их жизни.       — Проклятье. Нам не трансгрессировать отсюда, — Гарри поднял голову и попробовал обнаружить хотя бы одну брешь в защитных чарах.       — Источники магии барьеров заложены в основе фундамента. Все стены и пространство над ними должны быть непреступны…       — Да уж, неприступны.       — Внутренний двор. Можно попробовать там, — заключила Грейнджер. В ту же секунду она разозлилась на себя из-за того, что думала и говорила быстрее, чем распознавала собственные желания.       — Хорошо, — Гарри крепко взял её за руку. — Готова?       Она не ответила, но друг всё равно пошёл вперёд.       Двое побежали через зал. За ними об стену ударились Золотые ремни. Вспышки и волны магии трещали в воздухе. Пожиратель беспристрастно добивался смерти своих врагов. В одном из не задетых обломками каминов у дальней стены вспыхнуло зелёно пламя. Тёмный маг не успел обернуться для защиты, невидимое лезвие полоснуло его шею. Он упал и захлебнулся кровью. Золотой ремень, не теряя ни минуты спасённой жизни, сбежал в облако каменной пыли.       Блейз опустил правую руку с палочкой и вышел из камина.       — Уютно, — сказал Драко, проследовав за капитаном и оценив обстановку.       — Нас переместило в другое крыло.       — С чего бы это.       — Милис должна была нас ждать с трио у каминов. Возможно, что она уже переместила их без нас.       — Сомневаюсь, — Малфой кивнул в сторону разрушенной стены в десяти метрах от них.       С потолка на обломок колонны, затем на устоявшую часть дымоходов и наконец на пол спустился подозрительно знакомый силуэт с красно-рыжим пушистым хвостом.       — Вуду! — позвал Забини.       Морда кота проявилась в сером дыму. Острые уши с кисточками, жёлтые, словно из книг о василисках, глаза и тяжёлая нижняя челюсть нисколько не изменились с последней встречи.       «Хоть бы поседел засранец, — внутренне обрадовался ему Драко».       — Где Милисента? — Блейз подбежал навстречу животному.       Кот протяжно мяукнул, подзывая следовать за ним и ведя парней к уцелевшему углу. Малфой, прогуливаясь шагом беспечного секретаря с папкой, повернул голову и прислушался к ощущению. Оно ускользало. Таяло. И уже практически не считывалось. Но Служащий новому порядку узнал магию, которую повстречал у лифтов этим утром — мантия-невидимости. Не простая, как и та. Подобной на его памяти обладал лишь один человек.       — Идём, — скомандовал Блейз, решив идти за котом.       — Он поведёт не к Милис. — С лица Драко исчезла насмешливость. Забини ненавидел его внезапные переключения с одного настроения на другое. Впрочем, в последствии всегда находил их своевременными. — Скорее всего она отправила Вуду искать Поттера. И если это так, то, в случае проблемы, на её месте я бы оставался в назначенной точке. Нам нужно добраться до первого Зала перемещений. — Ты взял след? — обернулся Забини на Вуду.       Кот ответил, имитируя щебет птиц. Он проигнорировал беспокойство парней и продолжил выполнять приказ хозяйки.       Блейз взмахнул палочкой и запустил в шкирку мягкий шарик света, таким образом отметив объект примерно на следующий час. Приём позволял волшебникам распознать свою энергию в пределах мили, независимо от того, как далеко удавалось распустить магическое облако.       Малфой и Забини направились в сторону, откуда выпрыгнул Вуду, намереваясь пройти кратчайшим путём до Милис. Драко на ходу открыл пространственный карман под рукавом и спрятал папку с документами, обнаружив припрятанную от Золотых ремней шаветку.       Второй Зал перемещений опустел.       Тишина захватила уголок посольства лишь на пару мгновений. Булыжники и осколки со стуком о дерево поползли друг за другом, будто гамельнские крысы заворожённые музыкой Пайпер. Камни упорядочивались. Большие взлетали над полом, а маленькие катились внизу, словно все они превращались в длинную мантию. Форма резко взлетела и разбилась у потолка.       Милисента оттащила Невилла за самый большой из упавших кусок свода. Её магия сформировалась в плотную сферу в два метра диаметром. Барьер без колебаний выдерживал удары нескольких заклятий, за исключением непростительных. Но они отскакивали, из-за чего Лонгботтом уже трижды восхвалил жестокие реформы Грюма по обучению Служащих новому порядку. Они очень навряд ли были гуманны на практике, но результат сию минуту спасал его жизнь. Волшебница не только обеспечила неприкосновенность под шквалом зелёных лучей, но и впечатала в стены парочку ублюдков в масках.       Булстроуд присела, чтобы отдышаться. У неё было около тридцати секунд. И за полминуты ей следовало сообразить что делать с накопленными энергиями прямо над их башками. В потолке зала образовалась полость. И в ней, как пузыри воздуха в подводной пещере, зависла выпущенная магия. Она уже переливалась белым светом. В помещении билось три мага и все они — полоумные смертники — колдовали без палочек.       Милис не могла отсиживаться или сражаться одной рукой с охраняемым человеком за спиной. Но два оставшихся Пожирателя либо обезумели до чёртиков, либо понятия не имели, что вот-вот произойдёт термический взрыв из-за конфликта разных и, — Мерлин, прокляни их мать! — нечётного количества энергий.       — Ты можешь колдовать без палочки?! — вдруг додумалась она, взглянув на Невилла. Внутри её сферы на уши действовало давление и каждый толчок или крик слышался как за тяжёлой подушкой.       — Думаешь, я бы уже не разобрался с этим?! — Лонгботтом прекрасно понимал, что те Пожиратели решили похоронить их заживо.       Однако при всём опыте тренировок беспалочковой магии с Гермионой и Гарри ни одному из них не удалось бы за краткий миг высвободить из тела необходимого количества энергии для баланса.       В уцелевший угол потолка запустили волну магии. Всё скопленное мгновенно нейтрализовалось и перестало светиться. Булстроуд выглянула. Забини увернулся от заклятия второго колдуна и, взмахнув палочкой, пришиб Пожирателя частью стены.       — Блейз, сюда! Его нога! — полностью вылезла из-за укрытия Милисента.       Он перескочил через препятствие и без усилий прошёл сферу напарницы, потому как она пропускала. Но чуть погодя капитан понял, что она вовсе её распустила.       — Чертяга! Ты здесь! — воскликнула Булстроуд, увидев Драко.       — Милис, верни барьер, — сказал Блейз, спустившись с обломка свода к Невиллу.       — Брось, дай мне перевести дух. И Малфой здесь, — она подтянулась к его шее и они крепко обнялись.       Малфой бы и сам отчитал Милис за отвлечение от дела, но его будто опьянило. Он прижал подругу за плечи и вспомнил запах её тёмных жёстких волос. Аромат стал ярче нежели в дни их первых заданий за вознаграждение. Вероятно, потому что она перестала экономить духи. Булстроуд встретила его так, словно не было последней совместной операции, не было похорон, суда и десятка лет разлуки. Этой силой напарница существенно отличалась от многих. Могла простить и начать сначала когда угодно. Драко почувствовал слабость из-за неё и Блейза. Они не знали его таким, каким он стал. И всё внутри переворачивалось обратно. Будто он и сам забывал себя настоящего, возвращаясь к тому парню, который три года выживал с ними в Перстневой лощине. И который ушёл от них в порыве жестокой ярости.       Драко мнимо надел маску на лицо. Он перевёл свои и, возможно, мысли Булстроуд о прошлом на то, что напарница заметила его магию.       — Ты стала проницательней.       — Вблизи это не трудно.       — И стрижка новая, — ухмыльнулся Малфой, отпустив Милис из объятий. Она поправила волосы и легко заговорила о чём-то.       Капитан сосредоточился и также обнаружил, чуть ли не прозрачное облако магии Драко. Оно почти касалось потолка. Блейз решил подумать позже о том, как напарнику удалось незаметно распустить сферу.       — Что? — заметил движение губ Невилл. Он прочёл слово похожее на «вынь торчка» или «выскочка».       Блейз убрал волшебную палочку в кобуру на поясе и, затем, двумя ладонями плавно провёл возле ушей Лонгботтом. У последнего исчезли пробки. Даже дышать стало легче. Хотя где-то в горле жутко зачесалось.       Колдомедик приподнял штанину Невилла и оценил отёк на покрасневшей лодыжке. На участке коже поднималась температура, и усиливалась чувствительность. Лонгботтом шикнул, когда Блейз слегка нажал на малоберцовую кость, которая, к большой неудаче, треснула примерно пятнадцать минут назад.       — Мне нельзя трансгрессировать, верно? — Невилл покашлял из-за высохшего горла.       — Мы сможем переместить тебя.       — Я в вас не сомневаюсь, ребята, но трансгрессия с опухшей ногой это опасная идея. Вы же меня выпотрошите…       — Твоя смерть не твоя проблема, — капитан аккуратно опустил ступню, достал из пространственного кармана под рукавом бутылёк и ловким движением руки опрокинул каплю себе на палец. — Будет прохладно. Из-за жара может показаться что жжёт. Постарайся не дёргаться, — он лёгкой рукой размазал бальзам. Раненый не успел опомниться. — Ты не будешь замечать боль некоторое время. Но помни, что у тебя вывих и не опирайся на ногу. Милис, где Поттер и Грейнджер?       Служащая моментально оторвалась от беседы и доложила обстановку. Драко понаблюдал как верно Забини следовал правилам непредвзятости и с каким усилием удерживал равнодушие снаружи. Лишал радости посмотреть на настоящие эмоции. Скряга. Малфой же, если замечал превосходство напарника в каком-либо навыке, одаривал его хотя бы снисходительным взглядом. Впрочем, пусть и была бы сейчас реакция, она бы не замотивировала и не прозвучала как прежде. Наверное, Блейз понимал это. Как всегда сообразил раньше него.       Драко глубоко вздохнул из-за чего в сфере разошлась рябь энергии. В одно мгновение на спине словно сгнила кожа. Тело рефлекторно дёрнулось. Малфой обернулся, ожидая увидеть речного тролля или аномально токсичного бундимуна. Но позади никого не было и одновременно кто-то стоял прямо перед ними. Неподвижный, невидимый, созерцающий. Служащий оцепенел на долю секунды. Мысли будто заморозили и отравили ядом. Заразили. Рассыпали страх, как горсть голодных муравьёв на огрызок яблока.       Малфой отрезвился соображением, что позади Милис и Забини.       — Блейз! — крикнул он, повернув голову обратно.       В окно за ними врезался Пожиратель смерти. Окно разлетелось над головами. Забини прижал Милисенту к полу и упал на Невилла. Драко увернулся от осколков, заколдованных в птиц и пираний. Острые крылья со свистом рассекли воздух.       За спиной уже никого не было. Будто было наваждение. Малфой бросил размышления. Он взял под контроль всю распущенную вокруг магию и в миг обратил сферу в стену, которая разделила зал на угол с командой и на могилу недобитого ублюдка.       Пожиратель прокатился по полу и остановился на лету. Завёл руку за голову и запустил непростительное. Стена сместилась моментально, как веко закрывало глаз от опасности. Заклятие коснулось плоскости и соскочило в сторону, будто шарик ударился о ракетку.       Драко перепрыгнул части свода. Маг запустил ещё несколько заклинаний. Малфой рассредоточил стену. Допустил рядом первый выстрел. Второй. И третий подловил вновь сосредоточенной магией. Непростительное со скоростью закрутилось по стене в форме собирающий линзы и, развернувшись, ударило в Пожирателя. Тот замертво отлетел к коридору.       Служащий новому порядку, не теряя и секунды, подбежал к телу для контрольного пинка.       — Малфой! — предостерёг Блейз из-за укрытия.       Пожиратель подскочил. В мгновения ока вытянул руку в сторону Драко. И резко сжал пальцы в кулак. У Малфоя схлопнулись лёгкие. Глотку дёрнуло вниз. Он упал на колено, схватившись за шею.       Ударная волна Милис вышибла дух из тёмного мага.       — Я говорил не суйся! — Забини с размаху ударил ему ладонью в солнечное сплетение.       Воздух раскалённым потоком обжёг грудь изнутри.       — Что за дерьмо! — Драко закашлял, преодолевая приступ.       — Тебе повезло нарваться на меньшую из подлостей. Милис, бери его, уходим!       Невилл едва стерпел боль за сжатыми зубами, когда поднялся.       — Блейз, нужно заколдовать ногу, — обратилась Булстроуд, рассчитывая на волшебную палочку напарника. Наводить левитационные чары вручную было бы чревато.       — Здесь было что-то ещё, — справился с дыханием Малфой.       — Что? — на бегу переспросил капитан.       — Не знаю, — Драко огляделся. Прислушался к ощущениям в пространстве ещё раз. Затем услышал выстрелы из пистолетов на улице.       Он и Милис бросились к арке разбитого окна. Внизу Малфой отчётливо заметил магию различных амулетов, которые кишели на полисменах, как колонии моллюсков на китах. Магглы усмиряли своих, заламывали руки волшебникам и расталкивали людей на пути к Скитер. Явно зная, кого им следовало задержать первым делом.       Рита вжималась в деревянную дверь, как ужаленная, рыская глазами по толпе.       Драко услышал подкрепление в начале Уайтхолла. Забитые в бронежилеты громилы неслись к зданию, гремя железными цепями.       — Блейз, у нас нет времени! — Драко притянул Милисенту за плечо. — Помнишь Эдинбург?       — Да.       — Двигаемся также. Держи Блейза и Лонгботтома у центра. Лавируй по ситуации.       — Малфой, ты не капитан команды. — Разозлился Забини, подняв Невилла под плечо второй раз.       — Предложи план лучше.       Блейз сжал зубы и губы, сдерживая порыв приструнить напарника силой.       — Так и думал. Милис!       — Куда ты поведёшь? — Забини бросил вопрос как упрёк.       — Выйдем во внутренний двор.       — Но как же Поттер? — Булстроуд медленно поднимала руки и уже окружала их магической сферой.       — Его здесь уже нет. Вы его не догоните. Особенно со мной, — сказал Невилл. Он испытывал головокружение и сдуру опасался, что Блейз отравил его.       Служащие новому порядку грубо проигнорировали охраняемого. Им следовало быть вежливыми, согласно дополнительным параграфам устава. Однако никто им не запрещал пропускать мимо ушей враньё во благо. К тому же, такое примитивное.       — В периметре здания не трансгрессировать… — Милисента поддержала план Драко.       — Вуду продолжал искать их в здании.       — Внутренний двор, — Блейз предположил несколько выходов из здания и согласился, что предложенный был лучшим. Капитан кивнул Малфою. Невилл шикнул из-за боли. — Пройдёмте, мистер Лонгботтом.       Булстроуд вышла перед ними.       Напоследок Драко взглянул на улицу за окном. Авроры нанесли оглушающие чары на неугомонную толпу. Присутствие белых задниц должно бы убавить пыл полисменов. Возможно, что они даже не позволят войти в посольство. Однако будет ли везти сегодня так долго? Вдобавок, что за чертовщина находилась в зале? Он прислушался к ощущению на спине, словно на коже всё ещё оставался мокрый след.       — Малфой!       Драко перепрыгнул развалины, выбегая в коридор перед Милис. Осколки прохрустели под ботинками. Не сдвинулись, на время оставаясь незамеченными в умах и упорядоченными на полу.

— В доме лесничего группой отмечалось яркое чувство вязкости в пространстве, давление на органы чувств и характерная для непримирительных примет зацикленность на неизбежном смертельном исходе…

      — Не может быть таких совпадений! — Мария остановила прочтение протокола. Её тело сдерживало внутреннюю дрожь. Руки будто опустили в студёную воду. Пальцы немели и их постепенно сводило из-за ползущего в венах страха. Браун-Цукер всеми силами держала разум холодным. То и дело возвращаясь к логике, практике, опыту. — Обстоятельства любой приметы, как правило, расплывчаты. Их можно истолковать в другие. Но здесь... Мордрейк, нас должно быть разыграли. Всё слишком точно.       — Мы можем быть всё ещё напуганы. — Он закрыл протокол и попробовал её отвести от трибуны.       Мария вцепилась в книгу. Советница перевернула страницу назад и начала читать ещё раз. Она хотела как можно скорее проговорить всё вслух. Ведь именно так доводы находили доказательства.       — Двести двадцать три. — Она воткнула палец в цветущую яблоневыми плодами заглавную букву. — Примета предзнаменует судьбоносное и непримирительное явление. Её знаки считаются предупреждающими, непроницаемыми, временными для видения. Оставляет отличительные следы: упорядочивание хаотичных элементов и разрушение закономерностей. До и после артурианской эпохи на Земле примета не выявлена Известными, — последнюю строку Мария прочитала более сухим и бюрократичным голосом, поддаваясь изменению почерка.       Мордрейка утешил тот факт, что в недавнем прошлом невыразимцы следили за этим суеверием, раз оставляли актуальные пометки. Впрочем, перечисленные категории приметы отняли мимолётную надежду.       — Непримирительная значит совсем? Даже используя маховики?       — Невыразимцы не смогут предотвратить явление никакими силами.       — Откуда оно взялось, — Мордрейк попытался отвести подругу в сторону. — Мари?       — Так не должно быть… — она, казалось, всё больше и больше подчинилась влиянию приметы. — Судьбоносное? Возможно. Мы подобного ждали. Но одновременно непримирительное? Эд, только не здесь. Септимус всю жизнь посвятил, чтобы оказаться в этой реальности. И, по-твоему, он ошибся? Нам не нужно читать дальше.       — Мари.       — Это провокация. Дело рук Грюма. Приметы настолько точно не совпадают!       — Мы в любом случае должны дочитать.       Эдварду удалось разжать её пальцы на фолианте. Браун мыслями вернулась к инструкциям по безопасности и отошла от трибуны.       Мордрейк перевернул страницу, держа в уме оба варианта развития событий: чертовски жестокая ловушка Грюма и… непримирительное.

— Явление берёт начало от сущности неверной смерти. Оно естество ото тьмы рождённое для искушения…

      У Гермионы замерло сердце. Гарри до боли сжал её руку. Они, едва удерживая мантию, бежали через фойе к арочному порталу во двор. Ноги мелькали под невидимыми краями. Обезумевшие от боя с мракоборцами Пожиратели смерти пропустили заветную добычу. Ничто не могло скрасить день ярче, чем пролитая кровь грязных магглов в железных доспехах. В двери бились полисмены сорок четвёртого района. Тёмные маги кричали им о мучительной смерти в огне и с гоготом распускали сферы магии вокруг. Энергии сливались под арками обращаясь в гремучую смесь света.       Грейнджер теряла счёт времени. Всю её кожу словно превращали в решето. Конечности холодели до колючей тупости на кончиках пальцев. Поттер нёсся напролом всему что представало перед ними, упуская главное. Ужасное. Неминуемое в своей сути.       Над головами распускалась аморфное, чёрное, хаотичное облако…

— Существо снисходит в именуемый мир для искушения Порядка.

      Гермионе показалось, что увидела форму обскури. Но сила, исходящая от образования, совершенно не походила на известные ей строчки из книг.       С головы Гарри под ноги слетела мантия. Им оставалось пятьдесят футов до выхода. Справа один из Пожирателей заметил их. Свет вспыхнул во всём зале. Двери посольство вышибло внутрь взрывной волной. Поттер дёрнул Грейнджер вниз, чтобы защититься от щепок и камней. В его затылок прилетел обломок.       В глазах темнело. Уши пронзил всепоглощающий писк. К спине прикоснулась невесомая, холодная и внушающая тишину рука.

— Для поиска души, коя в благах тысячи и тысячи жизней, будет способна предать род человеческий.

      Она увидела загаданный уголок кухни.       Полисмены выстрелили железными сетями. Железо окутало тела магов и раскалилось до красна. Пожиратель смерти, что заметил их, занёс волшебную палочку.       Гермиона отвернула от него лицо, взглянув на профиль Гарри.

— Для согласия разума и тела на потерю бесценного в уплату Запретного слова.

      Тьма прикоснулась устами к её уху.

— Ныне неслышны имена тех миров, что прошли бы испытание.

      Зелёный луч заклятия выпустили из кончика волшебной палочки. Гарри приоткрыл глаза.

— Каждому Эдемову единству наречено встретить его.

      Она опустила веки, увидев…

— Хаос, искушающий миры. Демона над временем.

Пожирателя имён.

      Непростительное заклятие ударилось о стену синей магии.

—Ма́лума.

      В грудь Гермионы ударил молот.       — Вставай! — взревел Малфой ей в лицо.       От головы до ног ударило разрядом тока. Грейнджер будто схватили за душу. От джинсовой куртки отлетела пуговица. Воротник придавил ей горло. Ноги волочились по земле, как рукава набитые ватой. Гарри что-то попытался выкрикнуть, но девушка с чёрными волосами и золотыми серьгами скрутила ему руки за спиной.       Они наконец оказались во дворе. Гермиона ничего не успела понять, кроме одного. Драко перехватил ей запястье. Блейз Забини схватил его и девушку за плечи. Невилл зажмурил глаза.       Железная сеть паутиной закрутилась в пространстве вместе с магами.

Мордрейк закрыл сборник. Его одолевала дрожь. — Мари? — он обернулся на замершую Браун-Цукер. — Cогласие в уплату Запретного слова… Это ещё что? Она всегда схватывала на лету.

***

Лес между мирами 196 свет и Vвек на Земле Заря артурианской эпохи

      Телега скрипела и покачивалась на своём пути. Пара её больших колёс проехала не одну тысячу миль, если в мире, который они видели, мог быть измерим привычными единицами для семи магов. Двое сидели на месте кучера. Беседовали и управляли одной славной крепкой лошадью белой породы. Четверо дремали в углах, пряча лица от бескрайнего неба под капюшонами серых льняных мантий. Пятый у самого края возле откинутой дверцы лежал спиной к остальным, притворяясь спящим. Изредка юного сына выдавало почёсывание одной босой ступни о другую. Отец прощал ему отстранённость, приговаривая себе слова о нелёгкой ноше взросления.       Край белого света явил им дорогу не так давно. Сначала она походила на воду, тонкий прозрачный ручей. Затем его сменило длинное полотно извести; редкие овальные камни, иногда щёлкающие клешнями и наконец живая зелень. Крохотные, но отважные лепестки привели их к цветущим кустам инжира. Волшебники не решались остановиться и вкусить их, боясь потерять удачу. Впрочем, плоды всё меньше и меньше искушали своим изобилием — это был хороший знак. Они приближались к цели.       — Кто из нас не скучал по матери?       — Она не вернётся. Ему следует принять правду.       — Матери всегда рядом со своими детьми, Мерлин. Эта магия древнее самого старого закона, который тебе известен.       — Тогда пусть тоже поможет ему, — посмотрел назад маг с голубыми, как лазурь, глазами.       — Он научится. Эльфы могущественные чародеи. Их мастерство тоньше воздуха. Иначе бы великий лес не стал бы домом целого народа.       — Храню надежду, что они терпеливы также сильно, как искусны.       На горизонте показалось несколько первых деревьев. Их кроны сливались в одну, крона переливалась блеском изумрудов. Словно каждый лист был звездой дня, а не ночи.       С одной ветки на землю спрыгнуло существо, похожее на человека, но стройнее и вытянутыми острыми ушами. Эльф исчез, как только обнаружил взор гостей.       — Ты видел? — выдохнул Мерлин.       — Да, мастер, — маг слегка взмахнул поводьями и лошадь бойко прибавила шагу.       Мерлин перелез назад в телегу, на ходу растолкав своих учеников. Они проснулись с лёгкостью, потому как уже в самом сердце чувствовалась радость от пройдённого пути, от новой ступени в их жизни, от приближения к миру полного единства.       — Аслан, — отец присел на колено и покачал сына за плечо. Тот обернулся и открыл свои песчаные глаза. — Мы добрались.