Хранительница

Вероника очень медленно, буквально по крошке ела свой пудинг, выигрывая драгоценное время. Римус выглядел довольно плохо – полнолуние только миновало, он ещё не пришёл в норму – но уже был здесь. И она знала, почему: в кои-то веки миры маглов и волшебников соприкоснулись, сойдясь в одной точке, имя которой – Сириус Блэк. Осунувшееся лицо её двоюродного дядюшки глядело теперь со многих столбов на улицах Литтл Уингинга и даже самого Лондона. Она отлично знала эту историю, ещё лучше – своё генеалогическое древо, так что отлично понимала, почему её крёстный здесь вместо того, чтобы отлёживаться дома после очередных нелёгких дней. Вот только она полагала, что в этом не было ни малейшего смысла. Дори мыла посуду, нарочито громко стуча тарелками в раковине. - Вот бы мне сейчас хоть одного домовика. Я знаю, что молодёжь, - она повернулась к ним и бросила хмурый взгляд на Веронику, - сейчас против этого, но они не понимают так многого, пока молоды. Большая часть придёт со временем к этим же выводам. - Вы бы всё равно не смогли пользоваться услугами эльфов здесь, - заметил Римус. – Слишком много магловских глаз вокруг, вы бы выдали себя вот так легко, - и он щёлкнул пальцами. Он пил чай, и Вероника видела, что руки его, держащие большую горячую чашку, мелко дрожали. - Какие глупости! Магия эльфов-домовиков позволяет им оставаться незаметными даже для волшебников, что говорить о маглах? Вот только мы совершили ошибку, отпустив всех эльфов, когда наши дома… опустели… - тихо и скорбно закончила она. Вероника, как и, должно быть, Люпин, подумала о далёких больших особняках, о которых столько слышала, ярко освещённых волшебными огнями, переполненных смеющейся молодежью, где эльфы-домовики веками незримо поддерживали порядок и комфорт в угоду волшебникам. Теперь эти дома стояли пустые, тёмные и притихшие, а молодежь, некогда танцевавшая в них, вдруг возненавидела своих друзей и одноклассников, и столь многие лежали теперь в могилах, не нуждаясь в услугах домовиков… Некоторое время в кухне их маленького домика, не имевшего ничего общего с величественными домами из прошлого, царило молчание, единственными звуками были звон посуды да журчание воды. - В конце концов, к нашим услугам были прорицания, кофейная гуща и хрустальные шары, а мы не смогли предугадать, что нам понадобится помощь, когда мы постареем, - со смехом, немного разрядившим обстановку, сказала Дори. Люпин поднялся. Вероника отправила в рот кусок пудинга, заметив, что его осталось слишком мало, а значит скоро у неё не останется предлога задерживаться на кухне. Её глупые братцы давно слопали свои порции и были таковы, а ведь потом захотят услышать, о чём говорили взрослые! На болтовню Дори Вероника внимания не обращала: Дори всегда пользовалась магией для преодоления трудностей домашнего хозяйств, но шумиха, поднявшаяся вокруг Малфоев и их домовика, не оставила равнодушной и её. Вот только её крёстный этого не знал и, похоже, всерьёз воспринял каждое её слово. И всерьёз захотел помочь. Дори тоже это заметила. - Пустое, Римус. - Я бы хотел вам помочь. - Домашние хлопоты не сравнятся с тем, что тебе приходится переживать каждый месяц. К тому же, чем ещё заниматься старой волшебнице вроде меня, как не домом? А вот тебе нужно отдохнуть и как следует набраться сил. - Да, особенно теперь. – Его голос изменился, и Вероника насторожилась, вся обратилась в слух. – Сириус Блэк на свободе. Да вы, наверное, и без меня это знаете… Новость была сегодня в утреннем «Пророке». На несколько секунд в кухне повисла такая тишина, что слышно было тихое тиканье часов. Вероника старалась и не дышать, чтобы о её присутствии и не вспомнили, рука с вилкой замерла над тарелкой. - Да, я знаю, - ответила Дори, и голос её и выражение лица ничуть не изменились, как если бы она всё ещё вела беседу о домовиках. – Мне прислали сову из Аврората, как только об этом стало известно. Думаю, все уже в курсе. - Что вы намерены… Вероника отчаянно не смотрела на Дори, хотя кожей чувствовала её взгляд. - Кажется, ты доела, детка. Я думаю, тебе пора пойти к братьям, взглянуть на новые книги. - Но я… - Тебе. Пора. Пойти. К. Братьям. Тон Дори не допускал никаких возражений. Вероника со звоном бросила вилку на стол и вскочила. Пудинг теперь показался ей приторно-сладким, к тому же, комом встал в горле, но на что она надеялась? Она знала, что и подслушивать у двери Дори ей не позволит. Проводив девочку взглядом, Дори вздохнула. Чем дальше, тем сильнее затягивался этот узел, и она переживала, что однажды Вероника попросту попытается его разрубить. - Чёртово любопытство… Но иногда я думаю о том, что нам пора перестать скрывать столь многое от неё. Она дважды сталкивалась с Волан-де-Мортом лицом к лицу – что может быть страшнее? - Она всё ещё ребёнок, мы должны беречь её. Это наш долг. И вы, и я – мы здесь именно для этого. Дори посмотрела на Римуса Люпина снизу вверх. Одноклассник её младшей дочери, он выглядел старше, чем выглядела бы сейчас Эбигайль – всё это лунное проклятие, да и в остальном жизнь у него была нелёгкая. Ей было жаль его, но в то же время она восхищалась тем, как превозмогая собственную боль, он пришёл, чтобы помочь защитить детей. Чтобы защитить их от своего друга. - Ещё недавно я так же думала: что неведение убережёт её. Но что если мы ошибаемся? Она не знает, в чём именно опасность – как же она может постоять за себя? - В этом нет нужды, пока есть мы. Она кивнула. Она думала точно так же и то же доказывала Альбусу. Но его слова, сказанные в кабинете в тот день, когда дети одолели василиска, заронили в душе Дори зерно сомнения. - Это так. Но где мы– мы все – были, когда ей пришлось встать лицом к лицу с Волан-де-Мортом? Дважды. В самом безопасном месте на свете. Люпин нахмурился. Должно быть, он чувствовал сейчас и свою вину – и совершенно зря. Не этого она хотела… - Но не мне это решать, - пожала она плечами. – Их опекун – Альбус, последнее слово за ним, что бы я там ни думала. - Думаю, о Блэке ей всё же стоит знать, миссис Грей. Он может быть где угодно, в шаге от неё. Дори засмеялась. - Уж о нём-то она знает, не беспокойся. Только я не думаю, что Сириус станет нашей проблемой. - Я бы не был так уверен. Он сбежал явно не для того, чтобы убраться отсюда подальше. Сириус не из тех, кто спускает обиду. К тому же, Тёмный Лорд набирает силу и… Она нахмурилась. - Едва ли Сириус держит обиду на кого-то в этом доме, Римус. Джузеппе поддерживал его до самого конца, он один из немногих, кто не поверил в обвинения против Сириуса и продолжал настаивать на его невиновности. – Похоже, она была слишком сурова: Римус стушевался. Немудрено: уж он-то поверил обвинениям Визенгамота и верил до сих пор. – А дети были в то время ещё почти младенцами, они вообще не при чём. Ему некому здесь мстить, даже если бы он сбежал ради мести. Римус перевёл дыхание. Что ж, упрям он был, похоже, не менее, чем Джузеппе и Сириус в своё время. - Вы не верите, что он захочет выслужиться перед хозяином? Что может быть лучше, чем привести к нему Ви? К тому же…. Все говорят: тёмные времена грядут. Может, Сириус решит, что таким образом спасает Веронику, оберегает. Если только он действительно хочет этого. Дори качнула головой. Много лет назад безумный план Джакомо Сальваторе состоял именно в этом: отдать Веронику Волан-де-Морту, где бы она жила под присмотром своего дяди и прочей родни, позволить пророчеству сбыться… Джузеппе и Лутесса и слышать об этом не захотели, даже если в том и состояло их спасение. Сириус тогда яростно протестовал против этого плана, едва не набросился с кулаками на старшего кузена во время семейного совета. Мог ли он сейчас поступить точно так же? Дори отмахнулась от этих мыслей. Если она позволит им завладеть разумом, не известно, куда они её заведут. Она не спешила менять многолетние убеждения, как бы красноречив и убедителен ни был Римус Люпин. - Я не верю не только в это, Римус. Аврорам случается промахнуться, Визенгамот порой выносит ошибочные приговоры. Римус вздохнул. Иногда ему было сложно со старой миссис Грей или Альбусом Дамблдором: то, что для него было предельно ясным, им то и дело представлялось неоднозначным. - Было множество свидетелей. Послушайте, мне и самому не хотелось в это верить… - Всё в жизни стоит подвергать сомнению, - теперь она говорила совсем как Дамблдор. Он ненавидел её в этот момент за её упрямство, за то, что она выглядела так, будто знает то, чего не знает он, за то, что она будила в нём сомнения, с которыми Римус, казалось, давно распрощался. Он не хотел, чтобы они возвращались к нему – они только лишь мучили его, не давали ни спать, ни есть, так навсегда и оставаясь неразрешимыми. - И решение Визенгамота?! - Визенгамот… - Дори Грей так взмахнула рукой, как будто говорила не о величайшем суде, а о сущем пустяке. – Виновата ли была Нел Дамблдор? А Визенгамот решил, что виновата и что подлежит заключению в Азкабан. Ты знаешь это не хуже меня. И что ты об этом думаешь? Он решительно мотнул головой. - Мы говорим не о Нел, а о Сириусе. Вы не верите, потому что ваш муж был крёстным Сириуса… - Должно быть, она и в самом деле всё ещё думала о Сириусе как о шаловливом мальчишке, чьи шалости пусть и были немного жестокими, всё равно оставались детскими забавами. Она, наверное, в них всех видела детей, не поделивших качели, только и всего. - И Регулуса, - старуха многозначительно подняла сухощавый палец, - но поверила же я в его Метку. - Эта беспечность может обойтись нам слишком дорого, понимаете?! - Он не причинит ей вреда. Только не Сириус. Ты не хуже других знаешь о проклятии. И о нём знает Сириус. Он не станет испытывать судьбу… хотя худшее, быть может, с ним уже произошло. Люпин не сдержался и фыркнул. - Снова об одном и том же, - он закатил глаза. – Снова это проклятие Лоренцо Сальваторе? Миссис Дамблдор это не спасло. Никто не боится этого проклятия, миссис Грей. Иначе бы множество наших с вами друзей было бы живо. Да вы знаете это не хуже меня.– Он с тоской вспомнил горделивую, но добрую женщину, впервые сварившую для него противоядие в Хогвартсе. Как и вся эта семья, она полагалась на проклятие, и это погубило её. - Только глупцы считают это проклятие детской шалостью. Никогда не причисляла тебя к ним, Римус. Я вижу, что ты хочешь рассмеяться мне в лицо, - она вдруг наклонилась вперёд и прикоснулась сухонькими пальцами к его подбородку, - но не стоит. А Сириус умный мальчик, - как ни в чём не бывало, заявила Дори. Только сейчас Римус заметил, что она достала волшебную палочку, и посуда теперь мылась сама по себе и без единого звука. – Куда умнее Рабастана. Это вне всяких сомнений. Так что тебе совершенно не о чем беспокоиться. - Но я беспокоюсь! И не могу понять, почему вы так спокойны сейчас, когда Вероника, да и вы все, быть может, подвергаетесь наибольшей опасности с тех пор, как был повержен Тёмный Лорд! Никто не может спать спокойно сейчас, когда Сириус на свободе! Некоторое время она, похоже, раздумывала над его словами. Римус старался и не дышать, чтобы не спугнуть её мысли – он надеялся, что старая волшебница, наконец, согласится с ним и поможет ему разработать какой-то план действий. -Значит, ты всерьёз думаешь, что Сириус способен ворваться сюда, напасть на нас, забрать ребёнка? – медленно, недоверчиво спросила Дори. - А вы так не думаете? – в свою очередь удивился Римус. Она как будто не слышала его. - Ты настолько плохо знаешь своего старого друга? Римус привык уважать воспитательницу своей крестницы, но на какое-то мгновение ему всерьёз показалось, что старушка выжила из ума. Неужели она забыла всё, что происходило в те страшные дни? Неужели не читала «Ежедневный пророк», не видела скалящегося портрета Сириуса Блэка? Неужели не доверяла Министерству Магии? Он начинал раздражаться. - Выходит, да, я плохо знал его. Я никогда не думал, что Сириус может предать Джеймса и Лили, что он может хладнокровно расправиться со слабейшим из нас – и так нагло, на виду у множества людей! Впрочем, наглость всегда была отличительной чертой Сириуса, вот только большинство из нас всё больше восхищалось ею. – Он удивлённо смотрел на испещрённое морщинами лицо Дори: на нём не было ни тени безумия, одно только недоверие. - Так что помешает, миссис Грей, ему так же нагло явиться сюда, чтобы забрать Веронику? Дори Грей только кивнула, как будто он был всего лишь капризным ребёнком, спорить с которым не стоило просто для того, чтобы сохранить собственное спокойствие. - А почему Сириус Блэк должен попытаться забрать Веронику? - Чтобы угодить Тёмному Лорду. - А это зачем ему? - Вы знаете это не хуже меня. На губах её мелькнула снисходительная улыбка. - Представь себе, не знаю. Я никогда даже не думала об этом, не говоря уже о том, чтобы знатьчто-то наверняка, ещё и причины, по которым Сириус так поступит. Римус стиснул кулаки и процедил: - На этом свете есть кое-кто, кому бы Сириус хотел угодить больше, чем Тёмному Лорду. А её почти наверняка порадует только благодарность этого ублюдка. - Женщина? – с деланным изумлением уточнила старушка. - Беллатриса. Дори оторвалась от созерцания самоочищающихся тарелок и уставилась на него так, словно он сморозил форменную глупость. - Ты действительно так думаешь, Римус?! Они не говорили, кажется, со дня её свадьбы. А Сириус, как ты знаешь, слишком горд, чтобы пытаться вернуть женщину, которая предпочла ему другого, да ещё через столько лет. Он скорее сдаст её мракоборцам и при этом рассмеётся ей в лицо. - Здравствуй, Белла... Беллатриса вздрогнула, сжимая белоснежный атлас в побледневших пальцах. Она избегала смотреть в зеркало, зная, что увидит за своей спиной Сириуса. Она страшилась его, ведь он был её личным проклятием. Самым худшим из всех возможных проклятий. Хуже Авады. Но она должна найти в себе силы посмотреть на него и навсегда выставить прочь. Из своей комнаты и из своей жизни. С этого дня и до конца её дней единственным мужчиной в её жизни останется Рудольфус Лестрейндж. Нарочито медленно она поднялась со своего места и повернулась к кузену. Сириус стоял посреди комнаты, сунув руки в карманы брюк. Глаза его, всегда смеющиеся, были непривычно серьёзными. - Тебя никто не приглашал. Он повёл плечами. Белые цветы, вплетённые в чёрные кудри Беллы, делали её лицо ещё бледнее, чем обычно. Или дело не в цветах? В любом случае сейчас она выглядела взрослее и аристократичнее, перестала быть девчонкой, прячущейся за маской наигранной надменности. Она действительно стала такой – словно стала в один ряд с его матерью и тётушками, с их многочисленными надменными подружками. Он так презирал их всех, но не мог перенести это презрение на Беллатрису, как бы ни хотел. - Знаю. Ты прекрасно выглядишь. Рудольфусу повезло, - выдавил он из себя. Машинально прислушался: там, внизу уже собрался высший магический свет Британии. Свадьба одной из девочек Блэк – едва ли не самое заметное событие сезона, и гостиная тёти Друэллы переполнена до отказа. - Да, повезло, - согласилась она, мечтая, чтобы хоть кто-нибудь сейчас вошёл в её комнату и избавил её от присутствия Сириуса. Её палочка слишком далеко, да и вряд ли она сможет причинить ему вред. - И он смог это оценить...в отличие от некоторых. Сириус усмехнулся. Белла вновь бросила ему вызов – не первый и вряд ли последний - но он не собирался его принимать. Уж точно не сейчас. У него слишком мало времени, чтобы тратить его на словесные дуэли. - Я должен сказать тебе, - он подошёл почти вплотную к Беллатрисе, и она отступила на шаг, - что был глупцом... Я должен был знать, что не смогу без тебя… Я люблю тебя, Белла, и хочу, чтобы ты пошла со мной. Сейчас! Он протянул руку, но она отпрянула от него. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, слишком заманчиво... И слишком поздно. У Сириуса было целых два года, чтобы сказать ей это, и каждый день она ждала его прихода, этих слов, представляла, как поведёт себя... Но он выбрал именно день её свадьбы. На то он и Сириус. Странно, что он не дождался, пока Рудольфус подведёт её к алтарю, и там не вынырнул из-за драпировок, как чёртик из табакерки. Наверное, её внутренняя борьба отразилась на её лице, потому что в глазах Сириуса зажглись привычные искорки. Покачав головой, Белла затушила их. - Нет, это невозможно. У тебя была возможность выбирать – я или твои драгоценные друзья, твоя семья или... свобода, - она буквально выплюнула это слово. – И ты сделал выбор. За нас обоих. Ты предал меня! – вдруг воскликнула она, сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев. – И именно поэтому мы сейчас оказались здесь! Сириус молчал, глядя на неё, и только, как отражение её жеста, сжались в кулаки его руки. Белла была права, тысячу раз права. И Сибилла Сальваторе тоже была права – она ведь предупреждала его. Глупец! Ведь он ничуть не лучше всей его упрямой семейки, а так хотел доказать, что он не такой, как они. Кто-то тихонько поскрёбся в дверь. - Сириус, поторопись! - услышала Беллатриса шёпот кузена Джузеппе. За дверью послышалась возня, заставившая её отвлечься от Сириуса и прислушаться. Она уловила приглушённые голоса сестёр Дамблдор и едва не рассмеялась: даже уже изрядно бросающаяся в глаза вторая беременность не помешала Лутессе участвовать в авантюрах мужа и его кузена. - У тебя мало времени! - послышался голос Лу. - У вас, - добавила Нел. Сириус невольно усмехнулся, услышав, как Джузеппе зашикал на девушек. Даже Джим не стал бы ему лучшим помощником в этом щекотливом деле. Больше того, именно Джузеппе в сопровождении Джакомо и Нел сегодня появился в одном из баров Лондона, где он уже выпивал за счастье новобрачных Лестрейндж, и буквально за шиворот притащил его к дому дяди. А Нел и Лутесса, хоть и были подружками невесты, с радостью согласились помочь ему. Им никогда не нравилась идея этого брака. Белла вдруг улыбнулась в ответ, но тут же её лицо вновь стало серьёзным и даже мрачным. Совсем не такое выражение лица положено иметь невесте в день свадьбы. Это была словно бесконечная игра в гляделки, которую так ненавидела Белла. Она молча смотрела на Сириуса, по-прежнему сжимая в пальцах складки свадебного платья, забыв, что тонкая юбка непременно помнётся. Она уже знала, что никуда не пойдёт с ним, и благодарила небо за эти последние минуты, которые позволяли ей впитать в себя улыбку, взгляд, тепло Сириуса. Больше у неё такого шанса не будет. На лестнице послышались шаги, и оба они вздрогнули. Если его увидят здесь, ему несдобровать. Да и ей тоже: торжество будет безнадёжно испорчено, а на неё и всю её семью навечно ляжет пятно позора. Высшее общество никому не прощает обманутых ожиданий. С ужасом Беллатриса узнала голос собственной матери, зовущий её. Ещё минута, и Друэлла Блэк откроет двери... полминуты... - Подождите, миссис Блэк! Белла ещё не готова, - к мелодичному голоску Лустессы присоединился голос Нел. Вдвоём они могли до смерти заговорить её мать, и выиграть им с Сириусом несколько последних секунд. Джузеппе призывно поскрёб ногтём по толстому дереву дверей. Сириус метнул взгляд на дверь, затем на Беллатрису, и сделал шаг к окну. Белла осталась на месте, словно её ноги заклинанием приклеили к полу. - Так ты не пойдёшь со мной? - Разве ты ещё не понял? - тихо произнесла она, пытаясь придать лицу равнодушное выражение. Сириус пожал плечами, но это движение никак не вязалось с болью, которую Беллатриса отчётливо уловила в его взгляде. Подойдя к окну, за которым парил пресловутый заколдованный мотоцикл, он в последний раз повернулся к девушке, и глухо произнёс: - Я люблю тебя. Ответом ему служила мёртвая тишина. Она молча смотрела на то, как он перелазит через подоконник и усаживается на мотоцикл, как на прощание машет рукой, едва глядя на неё. Так, словно улетает на очередную гулянку со своими странными друзьями и скоро вернётся. Она слышала короткий рёв байка, слышала, как оборвался щебет сестёр Дамблдор, и как ударил по стене её раздосадованный кузен. Беллатриса оказалась у дверей спальни раньше Друэллы или кого-либо ещё, открыла её и вышла в плохо освещённый коридор. Лицо матери светилось счастьем и гордостью, но внимание девушки приковано к растерянным лицам друзей. Джузеппе едва не крутил у виска, Лутесса огорчённо качала головой – Белла была больше, чем уверена, что они уже были готовы отправиться в старый особняк дядюшки Альфарда, чтобы отметить их с Сириусом помолвку. И странная злая радость вдруг родилась в ней, когда она поняла, что обманула их ожидания. Плохо лишь то, что она обманула и свои собственные надежды. Друэлла едва коснулась щеки дочери тонкими холодными пальцами и направилась к лестнице. Беллатриса последовала за ней, словно в дурном сне. - Дура, - едва слышно бросила ей Нел и, как ни в чём не бывало, подхватила шлейф её платья. - Я слышал, что в Азкабане их камеры были неподалёку. Это может всё изменить. - Не самое романтичное место, не находишь? И точно не самое подходящее для возобновления отношений, которые закончились более пятнадцати лет назад. Глупости это, Римус. К тому же Белла Веронике тётка и она должна была стать ей крёстной матерью, забыл? Не думаю, что она захочет причинить девочке вред, к тому же без каких-либо гарантий того, что это удастся. - Забыл ли я это? – ухмыльнулся он. – Вовсе нет. Вы даже представить себе не можете, как не по себе мне было, когда я думал, что мне придётся стоять у крестильной купели рядом с женщиной, которая ненавидела и презирала меня и половину моих друзей. А потом мне придётся всё время сталкиваться с этой женщиной нос к носу, если я захочу растить эту девочку, как и подобает крёстному отцу. Мало за что я так сильно благодарил небеса, как за то, что Беллатриса Лестрейндж не явилась на крестины. - Я рада, что Джузеппе и Лутесса не слышат этого. Они оба любили и тебя, и Беллу в равной степени, это бы разбило им сердце. Римус хмыкнул. Он долго собирался с мыслями – не день, не месяц, много лет – и наконец решил сказать то, что так долго терзало его. - Вы можете прогнать меня взашей после того, что я скажу, но я всё же скажу. Кто я такой, чтобы судить? Всего лишь несчастный оборотень, который ничего не может дать девочке, за которую несёт ответственность. Но я люблю Веронику всем сердцем и пытаюсь заботиться о ней в меру своих сил. И меня беспокоит то, что вы и профессор Дамблдор делаете: что вы не пытаетесь обезопасить её от людей, которые готовы в любой момент причинить ей вред. Я говорю о таких людях, как Сириус, как Беллатриса, которые предали и продали всё, что, как мы все думали, было им дорого. Для вас они не враги, не Пожиратели Смерти, нет, они – просто родственники, со своими причудами, словно это не смертельная опасность, а просто милые странности. И так же вы воспитываете её. Как же она сможет различить, кто друг, а кто враг? Как сможет защититься, если будет думать, что её враги – это её семья? Он ждал, что Дори сейчас же разразится гневными речами и попытается выгнать его или заколдовать, но ничего из этого не произошло. Она просто сидела и смотрела на него, по-птичьи склонив голову, увенчанную аккуратным седоватым пучом. Смотрела как на несмышлёного младенца, и Римус понял, что она не только не гневается на него, но готова рассмеяться. - Мне нравится твоя откровенность. Почему же я должна прогонять тебя, отталкивать столь преданное сердце? Кто защитит Веронику лучше тебя, если нас с Альбусом не станет? Вопрос лишь в том, кто настоящий враг, Римус. Только в этом. И ещё в том, как бы не ошибиться. Даже самые мудрые из нас не всегда могут похвастаться умением различать.

***

В чуть рассеянной тьме тюремного коридора она слепо вглядывалась в камеру напротив. Давно уже не было видно там никакого движения, но Беллатриса готова была поклясться, что видит более густую тень у дальней стены. Если чуть прикрыть веки и присмотреться получше, тень обретала смутные черты скрючившегося человека. Имя, такое дорогое и ненавистное, вертелось на языке, но она не могла найти в себе смелости позвать. Неужели он умер? В самом деле, мог ли Сириус Блэк сдаться и умереть вот так, как вонючий пёс, на соломенной подстилке в тюрьме? Он всегда смеялся, смеялся, бросался проклятиями, изводил её воспоминаниями и своими «а если бы», а потом скрывался, прятался в своё поганое собачье обличье… Мог ли он вот так просто уйти? Уйти и, в конце концов, оставить её одну? Он же обещал… обещал, а она смеялась и настырно возвращала ему его обещания, отказывалась от них. Неужели и он теперь отказался от неё, уступил, наконец? Где же твоё упрямство, Сириус Блэк? Она подползла совсем близко к решётке, обхватила руками холодный склизкий металл, вжалась в него, присматриваясь. Нет, тень как будто дышала. Не так-то просто, Сириус Блэк, не уйти тебе, не сбежать так легко! Рудольфус заворочался на их убогой койке слева от неё, но Белла почти не обратила на него внимания. Всё её существо было поглощено тенью в камере напротив. - Белла, милая, почему ты не спишь? Кошмары? – Он присел рядом с нею и приобнял её за плечи. - Всё хорошо, - процедила она, злясь, что он отвлекает её. – Мне не спится, вот и всё. Руди оставил на её затянутом в грязное тряпьё плече мимолётный поцелуй, но Беллатриса опасливо поёжилась. Дементоры принимали даже такие мелкие нежности за слабость – и пожалуй, были правы – и проявление добрых чувств, и устремлялись к заключённым, как голодающие к накрытому столу. Если они явятся сейчас, когда она так взвинчена, она этого не переживёт. Хотя может дементоры разбудят Сириуса? Он всегда пытался сражаться с ними, глупец. - На что ты там смотришь? - По-моему, наш дорогой кузен наконец отдал богу душу, - нарочито безразлично процедила Белла, надеясь, что Рудольфус не заметит, как предательски быстро бьётся жилка у неё на шее. Он наклонился вперёд, присматриваясь. Потом повернулся к ней, и в неверном свете Белла увидела, что он хмурится. - Но там никого нет, Белла. Камера пуста. Она не могла поверить своим ушам. Пуста? А куда же делся Сириус? - Не может этого быть, - отрезала она. – А где Сириус, по-твоему? - Сбежал, должно быть. Удачливый ублюдок… Рудольфус говорил что-то ещё, но Беллатриса его не слышала: в ушах шумело, словно она стояла у кромки морского прибоя. Она не могла поверить в это. Никто ещё не сбегал из Азкабана! Никто по доброй воле не оставлял её! Только не Сириус! Несмотря на всю боль, которую они с упоением причиняли друг другу много лет, она не могла поверить, что он однажды по-настоящему покинет её. И это было хуже чем предательство. Этого она ему никогда не простит. Беллатриса вжалась в толстые, неподатливые, неумолимые прутья тюремной решётки так сильно, что стало больно; она хотела протиснуться сквозь них как никогда сильно за всё время заключения; протиснуться и проникнуть дальше, в камеру Сириуса, чтобы убедиться, что Рудольфус не ошибся, что взор его не обманул. Но где-то на краю сознания она уже точно знала, что Руди прав: камера Сириуса была пуста, а тень в углу ей лишь привиделась. А может быть, Сириус смастерил муляж из соломы и старого одеяла в прорехах, чтобы обмануть смотрителей Азкабана, а заодно и её. Чтобы посмеяться над ней в очередной раз… Дементорам-то плевать: разве мало в закоулках этой кошмарной тюрьмы узников, которые утратили всякий человеческий вид, которые уже не способны чувствовать ничего, кроме самых примитивных желаний, а такие дементорам не интересны, их они уже не замечают. Голос мужа доносился до неё как сквозь толщу воды, она не сознавала, что именно Рудольфус говорит ей. Когда же Белла почувствовала, что Рудольфус трясёт её за плечо, очень настойчиво пытаясь отвлечь её внимание от созерцания пустой камеры напротив, она почувствовала, как раздражение и злость захлёстывают её. Она готова была вцепиться Рудольфусу в лицо, лишь бы он оставил её в покое. Но повернувшись, встретилась с ним глазами, и его беспокойный, ищущий взгляд немного отрезвил её. Она начала возвращаться в реальность, поняла, что способна ещё думать о чём-то кроме Сириуса Блэка и его поступка. - Да что с тобой, Белла? Разве тебе есть до него дело? Ушёл и ушёл, Сириус всегда был трусом, разве мог он вытерпеть все тяготы заключения, разве у него была какая-то цель для того, чтобы ждать? Ты знаешь, что в Визенгамоте сидят слепцы и глупцы, которых так легко облапошить, ты знаешь, что Сириус на самом деле никогда не был одним из нас. Она тупо кивнула, слова Рудольфуса с трудом доходили до её разума. Но всё-таки он был прав. Сириус никогда не был одним из них, не смог бы стать, он всегда был слишком слаб для этого. Сириус был не достоин ни её, ни Тёмного Лорда – даже того, чтобы быть нижайшим из его слуг. Что она ждала от него? Люди не меняются, вот и Сириус, как всегда, выбрал не её, а своих обожаемых грязнокровных друзей, свой эгоизм, свои глупые понятия о чести, добре и зле. И тем самым подписал себе смертный приговор. Который она обязательно однажды приведёт в исполнение.