Колесо Фортуны

      — Жизель! — весело воскликнула Джейн.       Она стояла возле самой калитки дома мисс Бэгшот. Рыжие пряди она собрала в пучок, спрятавшийся под милой розовой шляпкой. Поверх хлопкового платья-рубашки цвета слоновой кости на ней был коричневый льняной жилет на золотистых пуговицах. В руке девушка сжимала чемодан.       Из окна гостиной высунулось худое лицо Женевьевы. Пара мгновений, и форточка была открыта. Выгнув бровь, волшебница заговорила:       — Не кричи ты так, спят все, — с укором произнесла Женевьева. — Ты чего так рано?       — Ну так до станции еще дойти надо, — широко улыбнулась Джейн, поставив чемоданчик на сырую землю после прошедшего ночью дождя.       — Мы еще и пешком туда идти будем?! — возмутилась Женевьева, выразительно закатывая глаза.       — Не бурчи, Жизель. Так веселее же! — прыснула Джейн, облокачиваясь на заборчик.       Женевьева вздохнула и махнула рукой. Пробурчав что-то себе под нос, она закрыла окно и исчезла из поля зрения Джейн, затем тихими шагами направилась в свою комнату за сумкой-дипломатом. Сидящая в кресле с чашкой чая Батильда лишь тихо рассмеялась, наблюдая за реакцией Женевьевы. В этот день она даже встала раньше восьми утра, чтобы проводить Женевьеву в путь.       Волшебница весь оставшийся достаточно длинный промежуток времени — полтора месяца — провела в Годриковой Впадине, не выходя никуда за ее пределы. Иногда Женевьева корила себя за это, так как считала, что могла бы, наверное, уже найти способ вернуться в свое время, если бы не ограничивала себя одной только деревушкой. А потом вспоминала, как долго она с ребятами не получала никакого прогресса, притом постоянно передвигаясь по Британии. Но нет же, это другое! Тогда была война, и вообще, все они были в розыске. И сейчас она тоже в розыске. Как уморительно!       К середине августа Женевьева вдруг осознала, что у нее случились подвижки в рунах. И значительные. Это не могло ее не радовать. Девушка с воодушевлением решила, что она теперь не хуже Гермионы и сможет расширить пространство в сумке не просто чарами расширения, но и закрепит их рунами. Где-то неделю волшебница сидела только за подбором нужных комбинаций. Окончательно зачаровать сумку у Женевьевы получилось буквально два дня назад. И очень удачно, что не могло не радовать волшебницу. При этом ее не покидало ощущение, что где-то она все-таки ошиблась. Но девушка решила пока что не пытаться понять, что не так. Как говорится: работает — не трогай, а если кто-то заподозрит неладное, говори, что так и задумывалось.       По комнате пронесся вздох. Как бы Женевьеве ни хотелось признаваться в этом самой себе, она успела привязаться к этому уютному дому и ей совершенно не хотелось ехать в уже до боли знакомый, но еще чужой Хогвартс. С каждым днем она все сильнее чувствовала, как сердце замирает не только от мысли о прошлом, но и об этом доме. Девушка тряхнула головой и схватила сумку. Встав посреди комнаты, она в очередной раз оглядела ее.       Вдохнув, волшебница вдруг подошла к книжной полке, выхватив с нее штук десять книг, и засунула в портфель, после чего, не задерживаясь, вышла из комнаты.                    Оказавшись в гостиной, Женевьева улыбнулась Батильде. Та с одобрением оглядела ее с ног до головы. На девушке было совсем новенькое фиолетовое платье с запахом во всю длину и высоким V-образным вырезом. На талии тканевый пояс того же цвета, а на ногах белые туфли с перемычкой на более высоком каблуке, чем обычно.       На покупке нового платья и новых туфель настояла мисс Бэгшот. Женевьева с содроганием вспоминала, как Батильда учила ее ходить на каблуках, посмеиваясь и вставляя: «Это еще не каблуки, есть и повыше!». Женевьева прекрасно знала, что есть повыше, но ей от этого легче не становилось.       Батильда наклонила голову набок и жестом подозвала девушку к себе, доставая палочку. Взмах, и коса Женевьевы собралась в низкий пучок.       — Теперь всё. Поправь только свою заколку, а то челка опять на лицо упадет, — улыбнулась мисс Бэгшот.       Девушка коснулась заколки. Она, словно шутка, досталась Женевьеве от Дамблдора по завещанию. И эта заколка, словно по закону подлости, после переноса в прошлое стала единственным, напоминающим о том, что всё очень даже реально.       Ни ее сумки, ни футболки, ни джинсов не осталось. Знать бы, куда это все делось — это же прямое доказательство того, что она не отсюда! Скорее всего, это все у псов Гриндевальда.       — Ну всё, Жизель. В путь! — улыбнулась Батильда, провожая Женевьеву до калитки. — Каждый месяц я буду отправлять тебе деньги. Трать их на себя. А пока вот. Держи. На первое время должно хватить.       — Что вы, зачем! Вы и так много всего для меня сделали! — покачала головой Женевьева.       Джейн пихнула Робеспьер в бок. Женевьева сморщилась.       — Не отказывайся, — шепнула Джейн.       Батильда рассмеялась, глядя на девушек. Она махнула рукой и склонила голову набок, тепло улыбнувшись.       — Мне не сложно, Жизель. К тому же, седьмой курс — не второй. Ох, ты не забыла разрешение на посещение Хогсмида? — вдруг всплеснула руками женщина.       — Нет, всё в сумке, — качнула головой Женевьева и вздохнула.       Она считала, что ей этого не надо, но с другой стороны… Средства — это хорошо. Особенно, если они не твои.       Джейн подхватила Женевьеву за запястье, весело махнула мисс Бэгшот рукой и произнесла:       — Не скучайте по нам, мисс Бэгшот. Я вам ее еще верну на Рождество. Правда, Жизель?       — А… Да, конечно, — неуверенно кивнула Женевьева, косясь на Батильду, пока Джейн тянула ее от дома. — До свидания!       «Надеюсь, что нет», — отчего-то печально подумала волшебница. — «Вернуться обратно в свое время хотелось бы побыстрее».       — Пока-пока, девочки! Жизель, помни: поезжай по пути безопасности и возвращайся по пути любви! — вслед кликнула Батильда, смотря вслед отдаляющимся семикурсницам.       — Ох, мисс Бэгшот любит красиво выражаться, — весело хихикнула Джейн, глянув на Робеспьер.       Женевьева кивнула. За то время, что девушка провела в Годриковой впадине, она ни раз замечала эту интересную привычку за Батильдой. И часто ее высказывания почему-то напоминали Дамблдора. Он тоже любил разговаривать метафорами, а также изрекаться о любви и морали.       Небо было затянуто тучами. Ветер был по-осеннему холодным, хоть и был только первый день сентября. Листва дубов и бука шелестела, наигрывая свою особенную мелодию. Птицы спрятались в дуплах. Изредка на дороге лежали чьи-то мирно спящие псы. Дома начинали редеть. Всё больше Женевьева и Джейн входили в лес. От одного только его вида волшебнице стало не по себе. В один миг все воспоминания с погонями и войной нахлынули на нее. Пока Джейн задорно рассказывала про какие-то магазинчики рядом с платформой десять с половиной, Женевьева постоянно оборачивалась, следя за каждым движением кустика, за каждым шорохом травинки. Неосознанно в ее руке оказалась зажата волшебная палочка.       Подул ветер, скидывая с зелёных ветвей дубов жёлуди. Ветки, разбросанные по тропинке, уходящей в лес, то и дело хрустели под ногами волшебниц, не оставляя для его жителей приход гостей незамеченным.       На тропинке появилась развилка: одна ведёт глубже в лес, а вторая ведёт к платформе десять с половиной. Именно туда девушки и свернули. Деревья начали редеть. Показалась крыша кирпичного здания, а перед ним две платформы.       — Вот! Смотри, мы пришли, — Джейн ткнула пальцем в платформу и улыбнулась. — Сейчас мы зайдем в кассы и купим билет до Кингс-Кросс. Но касса нам не обычная нужна, а наша, магическая.       Джейн направилась к зданию. Оглядевшись еще раз, Женевьева засеменила следом. Внутри здание оказалось очень простеньким. Возле окон стояли деревянные скамейки, а у дальней стены расположились кассы.       Джейн направилась к двери рядом с одной из касс и открыла дверь. Там оказалась уборная. Аббот отбросила спавшую на лоб рыжую прядь и переглянулась с Женевьевой. Робеспьер настороженно выгнула бровь, но вошла.       Дверь за ней хлопнула так, что девушка вдруг вскинула палочку. Джейн дернулась.       — Хэй! Спокойно! — изумилась она и подняла руки.       Женевьева выдохнула.       — Прости. Я не специально. — Девушка опустила палочку.       — Ты не в Австрии уже больше месяца, а все равно дергаешься с каждого шороха. — Покачала головой Джейн.       «Угу, не в Австрии…» — с иронией подумала Женевьева.       — Не могу это контролировать, — Повела плечом Женевьева. — Ну что? Мы так и будем стоять посреди уборной?       Джейн хмыкнула и подошла к одиноко стоящему горшку с фиалками, стоящему на подоконнике. С тихим хлопком ее чемоданчик осел на пол. Повернув горшок с цветами три раза по часовой стрелке, девушка обернулась.       В стене появилась волшебная дверь из темного дерева с серебристой ручкой.       — Прошу, мисс Робер, — шутливо указала Джейн на дверь.       Зашуршал подол платья. Женевьева оказалась рядом с дверью. Одновременно с этим Джейн подняла с пола свой чемодан. Рука Женевьевы оказалась на ручке. Щелк — и перед девушками оказался точно такой же зал с кассами, только как будто отзеркаленный. Волшебница сделала шаг. Джейн стрелой подбежала к кассам и залепетала:       — Доброго утра, миссис Норт. Да-да, в Хогвартс все еще еду. До платформы Кингс-Кросс, будьте добры, два билета. Я не одна сегодня. Да.       Женевьева захлопала глазами, но быстро сориентировалась и подошла к Джейн, попутно доставая кошелек из портфеля.       — Сколько? — шепнула Женевьева Джейн.       — Пока не надо. В вагоне отдашь, — прошептала в ответ она и вновь обратила свое внимание на кассиршу.       Брови полезли на лоб. Женевьева пожала плечами и отошла на пару шагов назад, попутно возвращая кошелек в сумку. В зале было пусто и очень тихо. Только стоявшие возле окна напольные часы отбивали противный ритм. Девушка покосилась на пейзажи за деревянными оконными рамами. За ними расположилась отзеркаленная платформа и старый паровоз. Небо потемнело еще сильнее. Еще чуть-чуть, и точно пойдет сильный дождь. Зашуршала юбка. Джейн повернулась к Женевьеве и помахала новенькими билетами на поезд.       — Идем, — кивнула на выход Джейн и быстрым шагом направилась к двери.       От стен отражались скорые стуки каблучков. Уличный воздух опалил лица девушек прохладой и усиливающейся влажностью. Преодолев небольшую лестницу, волшебницы зашагали по платформе. Рядом с вагоном стоял проводник. Проверив подлинность билета, он отодвинулся в сторону и подал девушкам руку. Джейн влетела в вагон первая, Женевьева следом.       «Куда торопится только?» — Женевьева вздохнула.       Тем временем Джейн уже нашла свободное и хорошее, по ее мнению, место и уселась на скамью, сунув свой чемодан под нее. Женевьева села напротив и пристроила свой дипломат рядом с собой. Аббот выглянула в окно, перевела взгляд на билеты и выдохнула:       — Фух, успели, — Девушка откинулась на спинку скамьи и протянула Женевьеве ее билет.       — Поздно ты проверяешь, успели мы или нет, — Усмехнулась Женевьева, попутно доставая кошелёк из сумки. — Вот если бы мы не сели…       — У меня привычка, — Рассмеялась девушка. — Пять галлеонов отсчитай.       Женевьева покачала головой. Отдав Аббот монетки, она откинулась на спинку скамьи и прислонилась головой к холодной стене вагона, глядя в окно. О стекло ударилась водяная капля. Сквозь открытое в конце вагона окно задувал холодный ветер. Сидящий там волшебник вдруг отвлекся от чтения колдогазеты и взмахнул палочкой. Дуть прекратило.       Вагон тряхнуло. Поезд тронулся. Кирпичное здание вместе с платформой начинали медленно отдаляться. Пока поезд набирал скорость, Женевьева успела разглядеть на стене «вокзала» круглые часы. Они указывали на 5:32. Женевьеве вдруг захотелось язвительно фыркнуть. Она в это время обычно только просыпается. А Батильда еще позже. Волшебнице было совершенно все равно, каким способом добираться, просто вдруг ее начала грызть совесть за ранний подъем мисс Бэгшот.       Пейзажи начали потихоньку сменяться. Вместо полей за покрытыми разводами от крупных дождевых капель вырос лес. Зеленая листва пробегала мимо спешащего вперед паровоза. Из-за кустов выглядывали барсуки. Словно пытаясь догнать старый черный нос магического поезда, пробегали статные рогатые олени. Женевьева даже приподнялась, дабы было лучше рассмотреть лесную живность. Джейн что-то весело рассказывала, то и дело тыкая в мокрое стекло, за которым она замечала еще одного животного. Казалось, они совсем не боятся.       Джейн рассказывала о животных и растениях этого леса так воодушевлённо, что Женевьева даже заслушалась. Аббот жестами пыталась что-то объяснить, если не получалось сформулировать мысль словами. И выглядело это так забавно, что по лицу Женевьевы расползлась улыбка. Она позволила себе расслабить плечи и лоб, забыв на некоторое время о своих переживаниях. Когда запал Джейн чуть поутих, она начала разговаривать более спокойно. Внезапно Аббот призналась, что со второго по пятый курсы состояла в гриффиндорской команде по квиддичу за охотника. На шестом курсе Джейн лично приходила к профессору Дамблдору чуть ли не с мольбой о том, чтобы её убрали из команды. Именно тогда она решила получше взяться за голову и погрузиться в учёбу, что и сделала. Хотя её поступок сокурсники не оценили, обвинив её в том, что она обрекает факультет на провал — она была тем, из-за кого Гриффиндор хотя бы держался на плаву. Женевьева лишь качала головой, глубоко вздыхая. Она представляла, как это могло бы выглядеть, вспоминая гриффиндорские пыл и нравы.       Лес закончился. Поезд выехал на холмистые поля, покрытые изумрудной зеленью, ярко контрастирующей с темным небом. Вдалеке показалась деревушка. Отдельно от нее вдалеке виднелись острые пики крыш старого замка, стоящего почти на самом краю невысокой скалы. Океан омывал берега, выплывая на каменные пляжи белой пеной. Поезд начал замедлять скорость.       Джейн глянула в окно.       — О, смотри, видишь тот замок? — девушка ткнула пальцем в здание на берегу. — Там Прюэтты живут. Они скоро придут, кстати.       — Не бедно живут, — хмыкнула Женевьева, рассматривая одну из башенок замка.       — Ага, — кивнула Джейн. Поезд остановился полностью.       Если повернуть голову к окну напротив места, где сидят семикурсницы, можно было разглядеть платформу. На ней, к удивлению Женевьевы, было больше людей, чем на платформе Годриковой Впадины, но среди них в основном были люди в возрасте тридцати-сорока лет.       Волшебница вернулась к изучению возвышающегося вдали замка — он оказался интереснее. Поезд вновь тронулся.       Джейн всё это время оглядывалась, ища кого-то глазами. Недовольно вздохнув, она вернулась в прямое положение и облокотилась на спинку скамейки, пробурчав:       — Если эти пижоны в очередной раз перепутали время отбытия, я вернусь в команду и квоффлом по их макушке пропишу.       — Какой ужас, Реган, ты слышал? — мужской голос, раздавшийся из-за спины Джейн, заставил рыжеволосую подпрыгнуть.       Женевьева подняла взгляд и вздрогнула. От двери в направлении к девушкам шли двое рыжих парней. Сердце волшебницы пропустило удар. Они определённо были братьями с очень знакомыми для Женевьевы чертами лица.       — Игнатиус! — воскликнула Джейн, вставая с места, и раздражённо поставила руки на бёдра. — Не надоело тебе испытывать мои нервы?       — Дорогая моя мисс Джейн, конечно же нет, — положив руку на сердце, признался тот, кого назвали Игнатиусом. Лицом он был очень похож на Перси и близнецов Уизли. — Ты же всегда норовишь испугать нас из-за угла с криком «Попались!» Отчего же мне нельзя повеселиться?       — Ты сегодня не одна? — отозвался стоящий позади Игнатиуса парень, которого первый назвал Реганом — в нём угадывались черты Рональда.       Парни подошли поближе. Женевьева моргнула, отгоняя наваждение. Сердце застучало в ушах от какой-то неясной смеси из напряжения и липкого волнения.       Перед девушками встали рыжеволосые братья в темных сюртуках с яркими акцентами: у Игнатиуса золотые вставки у плеч, а у Регана синяя вышивка по краям изделия. У обоих в руках были чемоданы, только у Регана была занята вторая рука — в ней он держал книгу. Женевьева не могла перестать видеть в них знакомых ей людей. Они одновременно были и похожи, и далеки от тех, кого знает волшебница. Однако ей не мешает видеть в них Уизли.       — Ах да! Это наша новенькая — Жизель Робер. На вашем факультете будет учиться, — представила Женевьеву Джейн.       Женевьева на автомате встала, во все глаза пялясь на парней. Игнатиус, стоявший ближе к девушке, поставил чемодан на пол, снял шляпу, убирая ее за спину, и легонько взял руку девушки в свою, облаченную в белую замшевую перчатку. Поцеловав её, он выпрямился и с вежливой улыбкой произнес:       — Я Игнатиус Прюэтт, а это мой дорогой младший брат Реган. Рад знакомству с такой миловидной дамой, как вы, мисс Робер, — Игнатиус прижал шляпу к груди.       Женевьева замерла. Она уже успела забыть, что у аристократов такое общение. С разочарованием подумав, что теперь всё чаще придется вспоминать уроки тетушки Эльфриды и те малочисленные официальные выходы, которые девушка посещала, пока не сбежала из дома, волшебница вежливо улыбнулась и сделала книксен, вкладывая в него всё то, чему учила ее тетушка.       — Приятно знать, что вы такого лестного мнения, — произнесла Женевьева.       Парни вдруг еле заметно напряглись. На лицах сразу образовалась словно заученная улыбка. Стоящий рядом с Игнатиусом парнишка вдруг снял шляпу и согнулся в легком поклоне.       — Знали бы вы, мисс Робер, как очаровательно иметь дело с воспитанными людьми, — улыбнулся Реган.       — Жизель, ты чего? — не выдержала Джейн. — Я даже представить себе не могла, что ты можешь выглядеть так высокомерно! — Аббот вдруг рассмеялась. — Давайте, друзья, заканчивать. Мы ведь не на официальном каком-то мероприятии. Нам еще учиться вместе. — Джейн пихнула локтем под ребро Женевьеве, заставив ту согнуться.       «Похоже, переборщила…» — пролетела мысль в голове Женевьевы.       Прюэтты замерли, словно обдумывали что-то. Спустя мгновенье они выразительно расслабились, а Игнатиус даже рассмеялся. Шутливо погрозив пальцем, он произнес:       — Ну, мисс Робер! Ну и напугали же вы меня, — Игнатиус лукаво улыбнулся. — Я уж вообразил, будто вы одна из «этих»! Ограничивающих себя очень строгими рамками.       Оба сразу же протиснулись к девушкам, присаживаясь на скамьи и засовывая чемоданы под сидения. Игнатиус сел рядом с Женевьевой, а Реган с Джейн. Младший Прюэтт сразу же раскрыл книгу и погрузился в чтение. Старший цыкнул и закатил глаза, обратив все свое внимание на девушек.       — Так, значит, вы с материка? — начал Игнатиус. — Не удивляйтесь, в такое сложное время это сразу понятно. К тому же, вас немного выдает акцент. В целом, его можно было бы и не отличить от британского, но некоторая немецкая четкость в вас присутствует. Поверьте мне, я знаю о чем говорю.       — Не немецкая. Австрийская, — поспешила поправить его Женевьева. — И, думаю, можно на «ты». Вы же в школе на «вы» не общаетесь, верно?       — Смотря с кем, милая Жизель. Смотря с кем, — хмыкнул Игнатиус. — Есть у нас там один индивид…       — О нет… Я совсем забыл, что он еще не выпустился из школы и в этом году все еще будет с нами! — вдруг оторвался от книги Реган, разочарованно вздыхая. — Какой же он зануда!       — Согласен, брат, согласен, — закивал тот. После, он перевел взгляд на Женевьеву и начал объяснять. — На нашем курсе много всяких разных людей, но среди них ярко выделяется одна личность. Достаточно… Раздражающий член Когтеврана. Будь моя воля, его бы с поста старосты давно бы сняли…       — И передали значок тебе, — вставила Джейн.       — Моргана! Да не заплачет от твоих лживых слов Великая госпожа! — приложив руку к сердцу, взмолился Игнатиус. — Ах, милая Джейн, как ты можешь про меня так говорить?       — Она еще и думать так может, — перелистывая страницу, произнес Реган.       — Как же так? Мое сердце навеки разбито! — приложив руку ко лбу протянул старший.       — Бедный-бедный. Так что за индивид? — сложила руки на груди Женевьева, поворачиваясь так, чтобы видеть одновременно всех.       — Ах, ненаглядная Мисс Робер, это изверг! Зло во плоти! Зануда высшей степени прожарки! — всплеснул руками Игнатиус. — Ох, как жаль, что ты распределилась к нам, а не на Пуффендуй или Слизерин. Никакой прелестной девушке не пожелаю общаться с ним… Это наш староста. Барти Крауч.       «Барти… Не думала, что когда-нибудь увижу его еще раз», — подумала Женевьева, вспоминая сухопарого пожилого мужчину.       — А я тогда почему с ним общаюсь? Причем по твоей же просьбе? — вставила Джейн.       — Ты гриффиндорка, а не девушка. Тебя не касается, — отмахнулся Игнатиус.       — Ты сказал, жаль, что к вам, а не на Пуффендуй или Слизерин, а Гриффиндор не назвал. Почему? — поинтересовалась Женевьева.       — О! А это потому что наша милая профессор Вилкост составляет превосходные расписания, в которых чаще всего Когтевран в паре с Гриффиндором! — подняв указательный палец объяснил Игнатиус. — Это очень раздражает не только нас, но и гриффиндорцев.       — Воистину, — кивнул Реган, не поднимая головы. — У него есть отвратительная привычка надоедать всем. Учит каждого, даже если сам ничего не знает. Выскочка ужасная.       — Соболезную… — вздохнула Женевьева.       — Тебе тоже, Жизель, тебе тоже, — похлопав девушку по плечу, покачал головой Игнатиус.       Девушка непроизвольно напряглась. Постоянно, когда ее кто-то касается, она либо впадает в ступор, либо напрягается, готовясь защищаться, что даже саму Женевьеву раздражает. Девушка прикусила губу, оглядывая однокашников.       — Выдающаяся личность, этот ваш Барти Крауч, — выпалила Женевьева, мысленно усмехаясь. — Не удивлюсь, если он не один такой.       — Ну, в целом, все остальные еще более или менее, — пожала плечами Джейн. — Если мы про старост говорим.       — А как же наша Королева? — Реган даже поднял взгляд от страниц книги, переводя его на Джейн.       — Да нормальный он, чего вы! Мало ли что вам Альфард мог наговорить, — фыркнула Аббот. — Не знаю, чего он вам не нравится. Учится хорошо, обязанности выполняет свои идеально. Да и в целом хороший человек.       — В клубке «будущих» Теневых Жнецов-то? — хмыкнул Реган, качая головой. — Ну не знаю, Джейнни, не знаю.       — В каком смысле будущих Теневых Жнецов? — прищурилась Женевьева.       Если честно, Женевьева где-то слышала этот термин. Однако сейчас она не может вспомнить где и с чем он связан.       Игнатиус деловито закинул ногу на ногу и откинулся на спинку. Реган вздохнул и даже закрыл книгу, вставляя между страниц палец, чтобы потом было удобнее открывать.       — Слизерин полон сторонников Гриндевальда, — пояснил Игнатиус. — В настоящее время они стали реже высказывать свою позицию, но очевидно, что идейные сторонники остались.       — Яксли, например, — кивнул Реган.       — Да ну вас! На Пуффендуе будто нет поклонников Лорда! — фыркнула Джейн. — Да и к тому же Реддл никогда не замечался в подобных восхваляющих или поддерживающих высказываниях о порабощении магглов.       «Кто?!» — изумилась Женевьева и постаралась не показать своего удивления. — «Не замечался в подобных высказываниях? Волдеморт и не замечался?!»       — Если не замечался, это не значит, что не поддерживает, — покосился на Джейн Реган. — К тому же он слизеринец.       — И что? — выгнула бровь Джейн. — А я гриффиндорка. Мне меч в руки взять и в паладина превратиться?       Тут Женевьева не выдержала и изумленно вытаращилась на Джейн. Она не ослышалась? Прямо сейчас Джейн защищает слизеринца? Будущего темного Лорда?! Это не укладывалось в голове Женевьевы. Игнатиус вздохнул и развел руками.       — Милая Джейн, я сомневаюсь, что дорогой брат ведет к излюбленным стереотипам. Вовсе нет. Я думаю, он хочет указать тебе на то, что всякий слизеринец будет искать для себя выгоду. И я почти уверен, что Реддл именно этим и занимается. Как и все другие змейки.       Джейн фыркнула и отвернулась в окно. Она задумалась, мысленно подбирая каждого слизеринца, чтобы потом привести в пример как противоположность. Однако не вспомнив никого, кто бы ей подходил, она фыркнула и сложила руки на груди.       — Это все равно не значит, что он точно поддерживает его, — прищурившись, произнесла она.       Женевьева прикусила губу. Зная будущее и прошлое Волдеморта, девушке слова Джейн казались дикими.       Паровоз вновь начал замедляться. Приближалась новая станция. За окном лил дождь пуще прежнего. Рельсы проходили прямо по каменному скалистому берегу и выходили к очередной деревушке. На платформе стояло несколько людей, пара из которых почему-то показалась Женевьеве знакомой. Под волшебным зонтом стоял мужчина в чёрном костюме. Его лицо было противно скрючено и выражало ужаснейшую неприязнь к окружающей его среде. Рядом с ним стояли мужики в черных мантиях.       Женевьева отвернулась от окна.       «Везучая ты, Ева», — мысленно выругалась девушка.       Это были они. Те, кто сейчас за ней охотятся для Гриндевальда. А тот со скрученным лицом… Ему было адресовано письмо от Розье.       — О, Жизель. После этой станции мы поедем по воде! — вдруг обратилась к волшебнице Джейн. — Ты же поэтому согласилась вставать в такую рань и поехать со мной.       Женевьева хмыкнула. Да, она действительно согласилась. А сейчас в поезде будут псы Гриндевальда. Смесь из страха и раздражения мурашками пробежала по спине Женевьевы. Волшебница улыбнулась и кивнула Джейн, скрывая свое беспокойство.       — О, так Джейн занимается подкупами, мм? — лукаво улыбнулся Игнатиус, переглядывались с братом.       — Ой ли! — фыркнула Джейн.       Щелкнула дверь вагона. Мужчины в чёрном медленно начали проходить между местами. Женевьева до боли прикусила губу и отвернулась лицом в окно — там уже никого не было.       Затаив дыхание, она тихонько сняла заколку — по ней волшебницу смогли бы узнать, не зря ведь с нее ее сняли и спрятали в комод? — и спрятала в подоле платья. Непослушная прядка упала ей на лицо. Волшебная палочка так и норовила лечь в ладонь.       Игнатиус и Джейн уже успели начать о чем-то спорить, однако Женевьева не особенно сейчас следила за ходом их разговора. Девушка всеми силами старалась сдержать пыл и не вскочить с места, выпрыгивая на перрон, а потом аппарируя куда-нибудь, но главное, чтобы подальше. Реган вновь погрузился в чтение и не обращал никакого внимания на окружающие раздражители.       — Господин Веймар-Орламюнде, прошу, вот место есть. Здесь, — услышала Женевьева краем уха сухой мужской голос.       Они были сзади. Совсем рядом. Зашуршали ткани мантий. Кто-то сел прямо позади Женевьевы. Девушка сжала зубы.       — Разберись с тем, чтобы девчонку нашли, Джек, — вдруг заговорил этот мужчина, сидевший прямо позади девушки.       — Вы так уверены, что она может быть здесь? — поинтересовался другой голос.       — Вы сомневаетесь в моих источниках? — высокомерно хмыкнул Веймар-Орламюнде. — Твое упущение. Женевьева умна, да не так как её брат. Что может женщина против мужчины? Я уверен, что она здесь. Иначе не просил бы тебя…       — Конечно, господин, — кивнул тот, перебивая своего господина.       Мимо ребят медленно прошли трое мужчин прямо к двери тамбура. Женевьева заставила себя выпрямиться и уставиться в окно. И вовремя: именно в этот момент поезд ощутимо тряхнуло и он выехал на волшебные рельсы, проложенные прямо на поверхности воды.       Джейн вдруг тоже припала к окну, будто никогда этого не видела. Игнатиус, увидев воодушевление Аббот весело хмыкнул, а Реган вздернул бровь и покачал головой.       — Смотри, Жизель! Правда, красиво? — обратилась Джейн к Женевьеве. — А ты все на аппарации настаивала!       Женевьева хмыкнула, мысленно благодаря себя за то, что выдумала себе новое имя. Стало как-то сразу спокойнее. Дождевые капли замедлили темп — вскоре они вообще перестанут биться о холодное стекло. Волны шуршали, убегая от колес поезда, режущих темную морскую гладь. Из воды вырастали могущественные каменистые скалы, завораживающие своей величественностью. Морская пена, выскакивающая из-под колес или бьющаяся от непробиваемые скалы, ярко выделялась в темной глубине. Женевьева даже засмотрелась. Это правда было очень красиво.       Вновь щелкнула дверь, ведущая в салон вагона. Из тамбура вывалились две девушки. Обе были блондинками в богатых одеждах и обе выглядели напуганными. Та, что стояла впереди, вдруг замерла, глядя на место позади Женевьевы, дернулась, хватая другую за руку, и вытолкала вторую обратно. Они не остались незамеченными даже для погруженного в книгу Регана Прюэтта, обернувшегося на с грохотом открывшуюся дверь.       — Кто этот грохот устроил? — перевел взгляд на Игнатиуса он, выгибая бровь.       — Дамы, — развел руками Игнатиус, — Хотели войти сюда, но почему-то передумали.       Мужчина позади Женевьевы зашевелился. Волшебница могла поклясться, что он садился поудобнее, чтобы вслушаться в разговор.       — Ты их своим видом напугал, пижон-старший, — прыснула Джейн.       — Неужто я настолько страшен? — приложив руку к сердцу выдохнул Игнатиус.       — Не переживай, найдется еще твоя Красавица, — хмыкнул Реган.       Повисло молчание. Женевьева не смогла сдержать улыбки. Волшебники переглянулись и вскоре по вагону громом раздался смех. Игнатиус смеялся вместе со всеми, недовольно покачивая головой. Однако от глаз Женевьевы не могло скрыться то, что он совсем не обиделся. Видимо, для них подобные подколы были привычны.       Вдоволь отсмеявшись, Реган вдруг махнул рукой и вновь погрузился в книгу. Джейн молча оперлась головой о холодную стену вагона и покосилась на Игнатиуса, поправляющего перчатку. Мужчина позади ощутимо вздохнул и словно потеряв интерес, отвернулся. Нащупывая в подоле заколку, Женевьева устремила свой взгляд в окно. Джейн и Игнатиус вновь заговорили о чем-то своем. Это было что-то про квиддич. Сначала Женевьева старалась вслушиваться, однако на середине их разговора, девушка поняла, что ничего не понимает. И дело было не в том, что она не разбирается в квиддиче, а то, что она слышала совершенно незнакомые имена.       — А что насчет того, чтобы вновь обдурить Брендиса? — выгнула бровь Джейн. — И вам, и нам. Слизерин будет в минусе.       — Думаешь, что он еще не запомнил всех наших действий? — Игнатиус сложил руки на груди. — Тебе напомнить, милая Джейн, что он сделал в ответ на прошлогоднюю «шутку»?       Женевьева навострила уши.       — Ну придумай что-то новое! — вскинула руки Джейн. — Неужели так сложно на недельку засунуть ловца в покои медиведьмы? Ты же когтевранец.       — А он слизеринец, — пробурчал Реган.       — Опять ты со своими слизеринцами! — фыркнула девушка.       — Сказала гриффиндорка, — улыбнулся Игнатиус. — Думаю, хотя бы в этом году стоит честно выиграть кубок, ты, верно, милая Джейн, так не считаешь?       — Какие вы скучные, — цыкнула Джейн.       — А что за «шутки»? — вдруг произнесла Женевьева, переводя взгляд на Игнатиус.       — Ну, я бы это так не называл. Но уже приелось, Джейн же придумывала. Слово драгоценной мисс Аббот — закон! — возвел руки к потолку Игнатиус, после чего закинул одну руку на спинку скамьи, а вторую положил на колено. — Там так уж, по мелочи, чтобы Брендис точно недельку пролежал в постели. Заклятье какое наслать на форму, или слабенькую отраву в еду с помощью Блэка в завтрак подсыпать. Удивительно, что он соглашается! Слизеринец ведь.       — Так у него с Лестрейнджем давний конфликт же, на фоне разногласий, — хмыкнула Джейн.       — Точно! — кивнул Игнатиус и принялся объяснять Женевьеве. — На третьем курсе Брендис плохо высказался в сторону друзей Блэка, — то есть нас, — и до сих пор у них на этом фоне происходят стычки. Хотя сейчас уже попроще у них с этим.       — Угу, переросли, — пробурчал Реган.       Женевьева хмыкнула. Брендис Лестрейндж. Верная собачка Волдеморта. Чуть ли не его правая рука. Самое доверенное лицо. Что ж он за человек, раз с каким-то из Блэков плохие отношения заимел, но при этом в хороших отношениях с другими членами рода остался? Или потом конфликт был исчерпан на фоне единой цели и идеологии?       Девушка вновь замолчала, обдумывая. Она сейчас буквально едет туда, где увидит тех, кто в будущем, возможно, уже мертв. Ну, а кто-то точно мертв.       Будущие Пожиратели…       Как Женевьеве себя вести? Делать вид, будто она ничего не знает, для нее будет очень сложно. Даже сейчас волшебнице кажется, что она выглядит недостаточно нормально, подозрительно. То, как она избегает прямых столкновений взглядов с Прюэттами, точно выглядит странно. Волшебница прикрыла глаза. Хотя, наверное, лучше бы она этого не делала. В темноте вновь вырисовывались знакомые лица. На этот раз Женевьева видела перед собой Джинни. Сердце предательски кольнуло. Женевьева сжала челюсти. Накатили воспоминания.       Джинни сидела за гриффиндорским столом вместе с Женевьевой. Перед волшебницами вперемешку с прошлогодними эссе Робеспьер лежали перья, учебники и стояла полупустая тарелка с ванильно-шоколадными сконами.       — Да ну, бред это! — фыркнула четверокурсница, понимая взгляд голубых глаз на Женевьеву.       — Снейп не зачтёт тебе такой ответ, — хмыкнула пятикурсница, мысленно проклиная профессора за то, какие темы для эссе он выдумывает.       — За твое идеальное эссе он в прошлом году поставил Выше ожидаемого! — возмутилась Джинни, убирая выпавшую рыжую прядь за ухо.       — Гермионе тоже занизил, — вздохнула Женевьева.       — Я просто не знаю уже что нужно ему в этом эссе написать, чтобы он поставил Превосходно! — ударила кулаком по столу Уизли, засовывая в рот скон. — Кретин, — прошипела она, прожевывая. — Уже просто из принципа Превосходно от него хочется получить, а не потому что надо. Но какой смысл жопу рвать ради этой оценки? Как же он меня бесит!       Женевьева сморщилась. Она была абсолютна полностью согласна с Джинни. Если честно, то волшебница не понимала как можно было его допустить к преподаванию. Неужели с кадрами в Британии настолько плохо, что приходится на место преподавателя ставить обиженного на жизнь придурка?       — Забей, — махнула рукой Женевьева. — Перепиши мое эссе просто и все. Сомневаюсь, что он каждое наизусть заучивает.       — Если он поставит оценку «Хорошо», а не «Выше ожидаемого», то на следующем уроке я приготовлю нечто, что может вызвать взрыв, и вылью это на него, — раздражённо произнесла Джинни, открывая свиток с эссе Женевьевы. — Спасибо, Жене!       Женевьева кивнула. Джинни улыбнулась и огляделась. Скрутив свиток обратно, она засунула его в карман мантии.       Разом все рядом померкло. Женевьева распахнула глаза, почувствовав, как кто-то ласково теребит ее за плечо. Над девушкой нависла Джейн.       Поезд уже остановился и за окном показался Кингс-Кросс. Дождь давно закончился, и на лицо волшебницы падал солнечный свет. Из вагона уже почти все вышли.       — Проснулась? — довольно улыбнулась Аббот и махнула рукой, чтобы Женевьева вставала и шла следом.       У выхода в тамбур уже ожидали Прюэтты, с чемоданами наперевес. Загадочный «господин» по фамилии Веймар-Орламюнде со скрученным лицом уже покинул поезд. Женевьева сглотнула и поднялась, следуя за Джейн. В ладони Робеспьер сжимала заколку.       Первыми из вагона вышли мальчики, после чего встали у дверей. Реган протянул руку, обтянутую коричневой замшевой перчаткой. Джейн вложила в нее ладонь и сошла с поезда. Женевьева последовала примеру гриффиндорки.       Воздух на вокзале оказался освежающим. Туда-сюда сновали люди. Джейн подхватила Женевьеву под локоток и повела к барьеру. Прюэтты шли впереди. Женевьева постоянно оглядывалась, стараясь рассмотреть в толпе нежелательных для ее персоны личностей вроде псов Гриндевальда. К счастью, таковых замечено не было. Только где-то впереди показалась мельтешащая белокурая макушка той самой девушки, с испугом ворвавшейся в вагон, но, завидев вагон Веймар-Орламюнде, поспешно ушедшей. Женевьева нахмурилась. Она определенно была как-то связана с ними. Волшебница прикусила губу, сдерживая порыв догнать ее и выбить из нее ответы.       Джейн сжала руку Женевьевы крепче. Она хитро улыбнулась и резко потянула Женевьеву сквозь барьер, опередив Прюэттов. В руке Робеспьер мгновенно оказалась палочка. Однако, осознав, что ничего плохого не произошло, она вернула ее обратно, пока Аббот не заметила. Не обращая внимания на плетущихся позади парней, Джейн, улыбаясь, уводила Женевьеву по лестничным пролетам к нужному барьеру между платформами девять и десять. Это было недалеко — всего лишь следующая платформа. Осматривая вокзал, Женевьева вздохнула и глянула на знакомые круглые часы. Стрелки указывали на девять часов тридцать шесть минут.       — Вон туда нам надо, — указала рукой на барьер Джейн.       — Там тоже барьер? — спросила Женевьева.       Да, там был барьер. И Робеспьер прекрасно знала об этом. Она просто не могла не знать. Волшебница проходила через него по меньшей мере раз двадцать точно: в начале года, перед Рождеством, после него и в конце года.       — Да! — кивнула Аббот. — Там будет Хогвартс-экспресс. Если ты захочешь поспать, то точно сможешь сделать это. Там намного комфортнее, чем на деревянных скамейках пригородных поездов, — усмехнулась Джейн и легко пихнула в бок, подбадривая хмурую Женевьеву.       Робеспьер кивнула. Через мгновенье девушки были рядом с барьером. Они остановились, дожидаясь Прюэттов. Те отстали от волшебниц всего на полтора метра. Собравшись, Женевьева еще некоторое время не понимала, почему они стоят. Вдруг из-за спин волшебниц послышался мужской голос:       — Кого я вижу! Неужто за лето все выжили, да еще кого-то нового к нам завербовали?       Девушки обернулись. Голова Женевьевы закружилась, а сердце упало в пятки. К ним навстречу шел вылитый Сириус Блэк. Джейн отпустила руку Женевьевы и кинулась навстречу парню. Прюэтты медленной поступью последовали за ней, оставив шокированную Женевьеву позади.       — Альфард, привет! — воскликнула Джейн, кидаясь в объятия парня.       — Здравствуй, милая Джейн, — звонко рассмеялся Блэк, дружески хлопая по спине повисшей на нем Аббот. Как только она отстранилась, Альфард перевел взгляд на Прюэттов. — Все такие же рыжие, я рад!       — Ради тебя перекрашу волосы в синий, — усмехнулся Реган, коротко обняв друга, после чего поздоровались уже Блэк и Игнатиус.       Женевьева оперлась о фонарь. Земля словно уходила из-под ног. Сейчас от волшебницы не уходила ни одна деталь здоровающихся ребят. Прюэтты, ужасно похожие на братьев Уизли, Альфард Блэк, что был буквально один в один как Сириус и Джейн Аббот, которая тоже кого-то отдаленно напоминала сейчас весело смеялись.       Воздух словно стал тяжелее. Женевьева зажмурилась.       «Это не они, это не они, это не они», — словно мантру начала повторять Женевьева.       В висках закололо, в горле осел огромный ком. Трясущейся рукой волшебница провела по лицу и выдохнула. Разве она может показаться слабой?       «Возьми себя в руки», — раздражительная мысль пронеслась в голове.       Запульсировала ладонь. Женевьева изо всех сил впилась ногтями в нее. Сделав глубокий вдох, она открыла глаза и подняла взгляд на ребят.       Сердце предательски кольнуло. К счастью для Женевьевы, все это время девушка оставалась без внимания и никто не заметил ее состояния. Волшебница выпрямилась и заставила себя сделать несколько шагов к ним. Это было очень сложно — ноги норовили остановиться на полпути.       Подходящую к собравшейся компании Женевьеву заметил Альфард. Он тепло улыбнулся и легко поклонился, прижав руку в черной кожаной перчатке к сердцу:       — Здравствуйте, очаровательная незнакомка, которую эти неумехи не удосужились мне представить, — произнес он с очаровательной улыбкой.       — Доброе утро, — кивнула Женевьева, собирая всю свою волю в кулак. Она надеялась, что ее волнения не заметно, — Наверное, неудивительно, ведь вы меня до этого не видели, но я новенькая в вашей школе. Жизель Робер.       — Ох, где мои манеры! — покачал головой Блэк, — Альфард Блэк. Рад познакомиться со столь очаровательной ведьмочкой, примкнувшей к числу учеников школы Чародейства и Волшебства Хогвартс! — он очаровательно улыбнулся, взяв руку Женевьевы в свою, невесомо целуя воздух над тыльной стороной ладони. — Уверен, что ваш выбор, мисс Робер, оказался правильным.       Он был красавчиком. В ее время за ним определенно бегала бы толпа девчонок, польстившихся его стилем говорить, смотреть и, конечно же, его манерами. Альфард Блэк был очарователен. Но не для Женевьевы: слишком сильно похож на крестного Поттера. А ассоциации — вещь иногда не из приятных. Она способна мешать видеть истину, мешать собственные представления с реальностью.       И это Женевьеву за последние полтора месяца начало бесить слишком сильно.       — Льстите, мистер Блэк, — хмыкнула Женевьева, высвобождая свою руку из его.       Кончики губ волшебницы легонько приподнялись. Она оглядела получившуюся компанию и скрестила руки на груди.       — Я увижу сегодня платформу девять и три четверти, или мы так и продолжим тут стоять? — выгнула бровь Женевьева.       Прюэтты, Блэк и Аббот весело улыбнулись.

* * *

      Женевьева в очередной раз заглянула в отражение в зеркале. Она в который раз поправляла свою прическу, стараясь прицепить заколку с ярко-синими сапфирами так, чтобы это выглядело аккуратно и красиво. Оперевшись руками о раковину, девушка уставилась в свои тускло-зеленые глаза, что стали выглядеть выразительнее благодаря бледной коже, темным синякам под глазами и потемневшим от стресса волосам.       Она опустила взгляд на школьную форму. Синий галстук был чем-то инородным. Хотелось сорвать его с шеи и выкинуть в окно. А с мантии выцарапать этот чёртов герб с вороном. Не так должно быть. Она шесть лет училась на Гриффиндоре, а не на Когтевране! Женевьева сжала челюсти и в последний раз взглянула в свое отражение в маленьком зеркальце.       Вагон вновь немного тряхнуло. Видимо под колесо попал камень.       Потекла вода. Девушка обтерла лицо прохладной жидкостью и вздохнула. Заскрипел кран. Вода перестала течь. Девушка схватила оставленную на бортике раковины палочку и поспешно вышла из уборной. Женевьева шагала по знакомым коридорам вагона, выискивая глазами нужную дверь в купе. Щелкнул замок. Волшебницу оглушил мужской смех. Реган Прюэтт сложил из бумаги бабочку и оживил ее магией. Однако что-то пошло не так, и вместо бабочки бумага превратилась в подобие летающей мандрагоры.       — Эх вы, не понимаете истинного искусства! — махнул рукой Реган и вдруг запустил слабое жалящее в Игнатиуса.       — Ай! — воскликнул тот.       Все хором, кроме Женевьевы, засмеялись. На ее лице лишь нарисовалась слабая улыбка.       — Это тебе за испорченную бабочку! — фыркнул Реган.       — Что за деспот, а не дорогой чудесный младший брат! — взмолился Игнатиус, театрально закрывая лицо руками.       Женевьева покачала головой, протискиваясь к тому месту, на котором уже сидела по меньшей мере часа три от поездки на Хогвартс-экспрессе. Она успела облюбовать себе место рядом с окном, прямо перед небольшим столиком. Такое же место занял Альфард, а рядом с ним сидели Прюэтты.       Джейн сидела же по правую руку от Женевьевы, забравшись на мягкий диван с ногами. Все, ровно как и Робеспьер, уже были в школьной форме: Прюэтты в синих галстуках воронов, Джейн в цветах Гриффиндора, а Альфард — Слизерина.       Видеть в одном купе и гриффиндорца, и слизеринца для Женевьевы было необычным. Да что там необычным — чем-то за гранью реального! Она даже незаметно ущипнула себя, проверяя, может, она все-таки видит слишком правдоподобный сон.       Увы, боль была реальной.       — А это разве бабочка? — усевшись на свое место, произнесла Женевьева и посмотрела на летающую под потолком мандрагору с крыльями.       — Задумывалась как таковая, — кивнул Альфард, посмеиваясь. — Только пока Реджи колдовал, Тиус подлянку устроил, испортив зачарование.       — Вам нужно спасибо говорить, за то что я соизволил вам настроение поднять! — закатил глаза Игнатиус, после чего на его лицо села бумажная мандрагора и вдруг оглушительно заорала.       Женевьева выхватила палочку, бросив в Игнатиуса силенцио. До мандрагоры долететь не успело — она резво перелетала на окно, не переставая визжать. Зато заклинание подействовало на оглушенного Прюэтта-старшего.       Джейн прижала ладони к ушам. Блэк и Реган тоже выхватили палочки, принимаясь ловить бумажное существо. Игнатиус оглушенный сидел на месте, смотря в одну точку. Из левого уха у него потекла слабая струйка крови.       — Фините! — воскликнул Реган, бросая заклинание в мандрагору.       К удивлению ребят, оно прошло сквозь нее. Брови Альфарда полезли на лоб.       — Вы как ее зачаровывали?! Фините! — воскликнула Женевьева, тоже пробуя заклинание на бумажном существе.       Заклинание прошло сквозь нее. Женевьева вспыхнула. Визг мандрагоры уже заметно достал.       Девушка вскочила с ногами на диван и резким движением схватила бумажную полубабочку-полумандрагору. Тут же она замолчала. Девушка яростно смяла ее в руках. После криков тишина казалась давящей, но приятной.       Альфард и Реган выдохнули. Джейн убрала руки от ушей, а у Игнатиуса будто появилась осознанность во взгляде. Женевьева на рефлексах спрыгнула с дивана, растолкав Альфарда и Регана, заставив их сесть, и подбежала к оглушенному Игнатиусу, разом расколдовав его от собственного силенцио.       Бросив на парня пару легких восстанавливающих заклинаний, Женевьева строго бросила:       — Джейн, сумку.       Та мигом схватила дипломат когтевранки и сунула его ей в руки. Потратив на поиски нужного зелья пару секунд, девушка вытащила флакон с кровоостанавливающим. Взмах палочки — и смятый комок бумаги трансфигурировался в небольшую тряпку. Девушка повернула голову Игнатиуса на бок и сунула свою сумку в руки замеревшему Регану.       — Мальчишки! — фыркнула Женевьева, смачивая ткань в зелье. — Вот подняли настроение-то!       — Да ладно, в неприятности и похуже влипали, — пробормотала, неожиданно для Робеспьер, Джейн.       Женевьева вздохнула и покачала головой. Игнатиус заморгал — вернулась ясность мыслей. Его глаза забегали. Почувствовав холод в ухе, он дернулся. Его резко удержала на месте рукой Женевьева.       — Не дергайся, — сказала она, но не была уверена, что Прюэтт ее услышал.       Однако, он словно почувствовав, замер. Женевьева наклонила его голову сильнее, заливая в ухо зелье, после чего повернула голову, осматривая другое. На всякий случай обработав и его тоже, девушка вздохнула, резко забрала сумку у младшего Прюэтта и села обратно на место.       Ощутив под своим напряженным телом мягкий диван, Женевьева расслабилась. Облокотившись плечом о стенку вагона, девушка выдохнула и прикрыла глаза.       Тишина успокаивала. Ребята все еще молчали, видимо, справляясь после того шума, устроенного «бабочкой». Альфард вдруг шумно выдохнул и заговорил:       — Не в первый раз оказываешь экстренную помощь, — он не спрашивал, а констатировал.       Женевьева не могла отрицать. Она кивнула и подняла веки. Перед ее глазами открылась удивительная картина. Альфард смотрел на девушку со смесью изумления, спокойствия и стыда, Реган просто застенчиво отводил глаза, а Игнатиус непонимающе на всех смотрел, кажется, ничего не слыша. Джейн конфузливо шмыгнула носом.       — Пока что за его слух я ничего сказать не могу, — Женевьева кивнула в сторону Игнатиуса. — К концу поездки к нему он немного вернется, но советую его потом под дулом пистолета отвести к медиведьме. Я не целитель и нужных зелий у меня нет.       — Спасибо, — хором сказали Реган и Альфард, однако на их лицах отразилось недоумение, особенно после словосочетания «под дулом пистолета».       — Да ладно вам, ничего такого же, — вздернула брови Женевьева. — Сами же говорили, что бывало и хуже.       — Все равно спасибо, — улыбнулась Джейн.       Женевьева пару секунд подумала, после чего кивнула и улыбнулась.       — Не за что, — она перевела взгляд на потерянного Игнатиуса и взмахнула палочкой, отправляя в раненого Прюэтта невербальное лечащее.       — Это что за заклинание? — выгнул бровь Реган.       — Самое простое лечащее, чтоб до приезда точно более менее восстановился, — пожала плечами Женевьева.       Она совсем забыла, что у людей могут возникать вопросы при виде невербальной магии. При виде любой невербальной магии. В следующий раз ей нужно быть осторожнее. Пускай это и исцеляющие заклинания. Пускай она только несколько заклинаний довела до невербальных. Все равно много вопросов.       — Боюсь представить сколько ты из раза в раз это заклинание повторяла, что оно теперь без произношения и определенного паса у тебя получается, — прищурился Альфард.       — Секрет фирмы, — пожала плечами Женевьева.       Альфард понимающе улыбнулся. Реган вдруг прищурился, вглядываясь в черноволосого. Он так пристально на него смотрел, что Альфард не выдержал и повернулся к нему.       — Ты чего? — вздернул он бровь.       — Опять на зельях своих? — выгнул бровь Реган в ответ.       — Да он всегда после лета с родителями на зельях, — фыркнула Джейн, словно Реган сказал что-то глупое.       — Ну не знаю, мало ли сейчас проще стало справляться с их характерами, — пожал плечами Прюэтт.       Игнатиус грустно вздохнул. Пока что он ничего не слышал. Парень грустно облокотился о спинку дивана и пристально уставился на ребят, опирая голову о кулак.       — Не стало, — хмыкнул Альфард.       — Жизель тоже на успокоительных, — вдруг сказала Джейн.       Женевьева вздернула брови.       Значит, Альфард пьет успокоительные после встреч с родственниками? Что у них там происходит, интересно? И почему Джейн знает о том, что она пьет успокоительные? Неужели ее поведение с ними и без них настолько разное? Или, как вариант, от нее просто пахло ими за километр. Рон постоянно именно на это указывал, когда у него заканчивались аргументы в пользу того, чтобы Женевьева перестала хлебать зелья как воду.       — Правда? — искренне удивился Реган.       Альфард прищурился, всматриваясь в когтевранку. Женевьева вздохнула и почесала бровь.       — Пока что без них сложновато, — произнесла девушка. — Без зелий в голову паршивые мысли лезут.       — Да! Это точно, — громко согласился Блэк. — Не уверен в твоей, но, думаю, семья тоже не последнюю роль играет в причине принятия успокоительных.       Женевьева на миг задумалась, после чего легко кивнула. Наверное, так и есть. Конечно, это будет самой последней причиной на данный момент, но когда она только-только начинала их принимать, семья была чуть ли не самым главным инициатором ее желания навернуть успокоительного перед сном.       В период с восьми до десяти лет Женевьева попеременно пребывала то у тётушки Эльфриды, то у своей матери, которая после смерти отца практически полностью утратила интерес к судьбе дочери. Когда же её рассудок окончательно помутился, Эльфрида Айхингер и её супруг приняли решение взять волшебницу под свою опеку.       Конечно, была еще старшая сестра у Женевьевы — Дафна, которой тогда было уже двадцать, но леди Айхингер была непреклонна, поэтому забрать к себе младшую сестру она не смогла. У тетушки Эльфриды и Дафны давно были плохие отношения, и, когда младшая Робеспьер окончательно стала жить в семье Айхингер, волшебница поняла почему. Леди Айхингер оказалась самым строгим человеком в жизни Женевьевы. Пока девочка летом находилась в поместье в Вельсе, она забывала что такое спокойствие. Женщина постоянно нанимала девочке гувернанток, вечно задирая нос и причитая, что девочка растет никудышной аристократкой.       То спина недостаточно ровная, то ходит недостаточно красиво. Вот здесь нужно подбородок держать на миллиметр ниже, а здесь наоборот.       «Не говори громко! Это дурной тон! Ты что, в хлеву росла?»       «Какой неподобающий тон, Женевьева! Неужели твоя матушка не сочла нужным преподать тебе основы этикета?»       «Женевьева, поднимаясь по лестнице, мы придерживаем подол платья лишь одной рукой, а не обеими!»       «Милая, где твои перчатки? Разве можно выходить в свет без них? Как ты можешь этого не знать?»       Женевьеву до сих пор передергивает от воспоминаний о ее недовольных высказываниях.       Целыми днями она могла проводить в музыкальном зале за ненавистным фортепиано или за изучением старомодных танцев, о которых, дай Мерлин, хоть кто-нибудь кроме ценителей элитарного танцевального искусства знает. Если же не было занятий по фортепиано и танцам, то девушка сидела за книгами в библиотеке, от руки переписывая каждую, что принесет мистер Айхингер. А тетушка Эльфрида проверяла качество почерка, постоянно кривя носом и высказывая свое недовольство.       В конце концов Женевьева даже поступила в Хогвартс, потому что тетушка Эльфрида воротила нос от темной магии и не хотела, чтобы Робеспьер ее изучала подобно «противной Дафне». Дафна Робеспьер училась в Дурмстранге, и Женевьева до последнего считала, что попадет туда же, но Айхингер решила иначе. Перед первой посадкой на Хогвартс-экспресс женщина строго завещала поступать куда угодно, кроме Пуффендуя — отчего-то от одного его упоминания тетушку сворачивало. И от упоминания о магглорожденных и тех, кто может восхищаться магглами, тоже.       Поэтому, когда тетушка узнала, что Женевьева поступила на Гриффиндор и хорошо общается с магглорожденной по имени Гермиона и чистокровным из семьи Уизли, которых знают как Предателей Крови, Эльфрида устроила масштабный скандал (конечно же, в письме). С того момента девочка должна была с головой погрузиться в учебу и думать только о ней, а если она попробует принести в ее дом хоть одно Выше Ожидаемого в итоговом годовом листе, то Женевьева получит большое наказание.       К слову, наказание пришло быстрее, чем ожидала даже сама Эльфрида. В итоговом листе в конце первого курса с оценками у Женевьевы поголовно были все «Превосходно», кроме зельеварения. Тетушка даже слушать волшебницу не хотела о том, что учитель действительно «говно собачье», как иногда могли высказываться близнецы Уизли, но, естественно, в более цензурном виде.       Половину лета Женевьева провела как Золушка, исполняя большую часть работы домовика, при этом не переставая заниматься фортепиано, танцами и переписыванием фамильной библиотеки. Эльфрида думала, что таким образом Женевьева «осознает и поймет ее серьезность», однако на следующее лето увидела ту же картину, что и в прошлый раз. Опять «Выше ожидаемого» по зельеварению.       Это все повторялось вплоть до лета перед четвертым курсом. В один день Женевьева просто не выдержала и со злости запустила в Эльфриду чайный сервиз. Это было в момент, когда тетушка вновь смотрела на оценки Женевьевы и опять видела Выше ожидаемого по треклятому зельеварению. Волшебница еще не успела занести свои вещи в свою комнату, поэтому после того, как тетушка опять начала бушевать, а Женевьева не выдержала и вспылила, она схватила свой чемодан и с самым «вульгарным» по-мнению Эльфриды криком «Подавитесь, леди Айхингер, я ухожу!», убежала, направляясь в маггловский Вельс, где с помощью совы отправила письмо сестре.       Через пять часов Женевьева сидела на скамейке Австрийского Министерства Магии в зоне ожидания. Дафна тогда сорвалась из России, в которую она сбежала из Австрии вместе с каким-то молодым парнем, за младшей сестрой.       Вскоре младшая Робеспьер была одарена знакомым холодным взглядом сестры, за которым, к удивлению Женевьевы, не последовало наездов. Несмотря на всю свою внешнюю холодность, которая была с ней сколько Женевьева ее помнит, Дафна оставалась очень понимающей и заботливой сестрой.       Дафна в тот день совершила самый безрассудный, по мнению Женевьевы, поступок. Она купила для младшей сестры квартиру в Лондоне и оставила там ее со словами: «Теперь ты принадлежишь сама себе. Но ты пиши, если что».       После этого Дафна ушла. Как и всегда. Она всегда уходила тогда, когда была нужна Женевьеве больше всего.       — У меня строгая семья, — кивнула Женевьева Альфарду. — Но война оказала на меня гораздо большее влияние.       — Прости, — вздохнул Блэк.       — За что? — усмехнулась Женевьева, скрещивая руки на груди. — Твоим извинением войну не остановить.       «И обратно в 1998 не вернуть», — мысленно дополнила девушка.       — Ну, мало ли для тебя это какая-то очень сокровенная тема, — хмыкнул он.       — Пф! Сокровенная тема — это то, о чем вряд ли даже заикнутся в разговоре с людьми, с которыми знакомы лишь пару часов. — закатила глаза Женевьева.       — Ну кто как, — вдруг пожал плечами Реган, покосившись на Джейн. Та вдруг встрепенулась, но не успела ничего сказать, так как заговорил Прюэтт-младший. — Вот Джейн все свои секреты нам рассказала через пятнадцать минут после знакомства!       — Вы меня конфетами с зельем Правды накормили, это не считается! — воскликнула Джейн.       — Меньше сладостей из рук подозрительных рыжих парней бери в следующий раз, — прыснул Альфард.       Сердце предательски кольнуло. Женевьева сразу подумала о близнецах Уизли. Из их рук точно нельзя было брать сладости. Да и не только их, любую вещь из существующих! На губах волшебницы проступила улыбка. Реган вдруг рассмеялся, а Джейн вскинулась:       — Да кто ж знал, что они такие идиоты? На них не написано: «Ходячая катастрофа, берегитесь, мисс Аббот»! — ее голос звучал громко и отчасти забавно.       — Ради тебя все, что угодно сделаю, — приложив руку к сердцу выдохнул Реган, но в него мгновенно полетела сумка.       Он резко увернулся, упав прямо на старшего брата, который непонимающе оглядывался. На лице Игнатиуса четко читалось: «Вы еще и веселитесь без меня? Как же я разочарован! Нет бы, подождать, пока слух вернется, а вы!»       — Все-все, Джейнни, я понял, — поднимаясь с негодующего Игнатиуса, произнес Реган и поднял руки вверх.       Женевьева оперлась локтями о столик и щекой о кулак. Покачав головой, она вздохнула и улыбнулась, выглядывая в окно.       Там стремительно сменялись знакомые пейзажи. По спине пробежали мурашки, девушка сглотнула.       Скоро вновь она увидит Хогвартс.       — А чего Тиус все еще молчит? — недовольно шмыгнув носом, поинтересовалась Аббот.       Женевьева вышла из раздумий, оглядывая каждого в купе поочередно. Осознав, что вопрос адресовался ей, она прищурилась и ответила:       — Ну, наверное, потому что зелье еще не подействовало, а для тела требуется время на регенерацию, — цокнула языком Женевьева. — Кстати, пока он не слышит. Он всегда так странно разговаривает?       — В смысле? — выгнул бровь Альфард.       — Ну, так… артистично? — подбирая подходящее слово, дополнила она.       — А-а-а… — протянул Реган и прыснул в кулак. — Мы-то уже привыкли и не замечаем. Так-то да. Всегда, — кивнул он.       — Иногда до него осмысление доходит и он нормально выражается, — хмыкнула Джейн. — Но это бывает редко, только когда он очень серьезен.       — Это точно, — кивнул Реган.       — Так, значит, мне привыкнуть просто надо? — кивнула Женевьева.       — Именно так, — подтвердил Альфард и тепло улыбнулся.       — Вы про меня говорите? — вдруг очень громко произнес Игнатиус.       Повисло молчание.       Моментально все сделали очень серьезные лица и переглянулись. Их напускной серьезности хватило на пару секунд, после чего купе заполнилось громким смехом. Один Игнатиус продолжал сидеть с нечитаемым выражением лица и с прищуром поглядывал на каждого.       Остаток поездки прошел в этой лёгкой атмосфере. Женевьева даже смогла на время забыть о своих проблемах. Прюэтты и Блэк оказались галантными, но веселыми мальчишками, а Джейн с ними словно преобразилась и стала еще живее, хотя, казалось бы, куда еще больше. При этом Женевьева замечала за ними схожести. Видимо, их компания существует уже давно.       Под конец поездки у Игнатиуса наконец появились сподвижки в излечении слуха. За неимением слышать он махнул на ребят рукой и, накрыв лицо какой-то книгой на французском, безбожно уснул. Однако в один из моментов, когда Реган рядом с его ухом громко рассмеялся, Игнатиус вдруг вздрогнул.       Книга с гулким стуком упала на пол, а старший Прюэтт с удивлением осматривал ребят, что уже громко разговаривали. Реган хлопал по плечу, Джейн показывала большой палец, Альфард просто тихо посмеивался, а Жизель — то есть Женевьева — улыбалась, прикусив губу и качая головой.       Поезд начал останавливаться. В руках Альфарда мгновенно оказался чемодан, с которым он внезапно подошел к выходу, поспешно попрощавшись. Женевьева спросила у Прюэттов, с какого перепугу… почему он так внезапно ушел.       — Да там всякие слизеринские собрания. Они все вместе ездят на каретах до школы, — пожал плечами Реган. — Что-то типа традиции.       — Печально для нас, впрочем, и для него, — покачал головой Игнатиус.       Джейн лишь фыркнула, решив оставить свое мнение при себе. Женевьева нахмурилась, но кивнула, решив не продолжать это обсуждение.       Выходили из вагона они в числе последних. Около одних из высоких фонарей, освещающих платформу, стояло два ученика в форме Когтеврана: черноволосый парень с книжкой в руках и светловолосая кудрявая девушка. Они о чем-то тихо разговаривали, по лицу стоящей там девушки можно сразу было понять, что разговор ей не очень много приносит удовольствия. У обоих на мантиях блестели значки старост.       Вдруг черноволосый парень вздохнул и по платформе разнеслось громкое:       — ПЕРВОКУРСНИКИ И ДРУГИЕ НОВЫЕ УЧЕНИКИ ХОГВАРТСА, ПРОШУ ПОДОЙТИ КО МНЕ И НЕ РАЗБЕГАТЬСЯ! — эту фразу он повторил раз пять, что заставило Женевьеву сморщиться.       Впрочем, морщилась не только Женевьева, но и стоящая рядом с парнем девушка. К этим двоим начали сгущаться малыши-первокурсники. Джейн тепло улыбнулась Женевьеве и махнула рукой. Игнатиус кивнул волшебнице и развернулся. Реган мягко хлопнул Робеспьер по плечу, шепнул:       — Удачи вытерпеть этого идиота! — и скрылся в толпе.       Вокруг когтевранцев образовалась небольшая толпа из детей и пары лиц, которых волшебница наблюдала на экзамене. Глубоко вздохнув, Женевьева поправила заколку на волосах и направилась к ним. И как раз вовремя: парень, которого Реган Прюэтт обозвал «идиотом» вновь заговорил:       — Добро пожаловать на платформу деревни Хогсмид. Меня зовут Бартемиус Крауч, я староста факультета Когтевран. Прямо сейчас мы… — он не смог закончить начатую речь, его перебило сухое недовольное покашливание стоящей рядом с ним красивой девушки. — … вместе со второй старостой Когтеврана Элизабет Маккиннон проведем вас прямо в Хогвартс, через то место, которое вы запомните навсегда.       — Встали по двое. Старшие, если хотите, по трое или по одному, — заговорила мелодичным голосом девушка. — Достаете волшебные палочки, не стесняетесь, делаете вот такой жест, — девушка медленно провела кончиком своей волшебной палочки по воздуху. — И говорите «Люмос». Конечно же, одновременно. Поняли? Вперед. Люмос!       На кончике волшебной палочки Элизабет зажегся огонек. Вокруг раздались детские голоса. У каждого на кончике палочки зажегся светлячок. Женевьева встала в конце процессии и тоже достала палочку. Она уже поняла, где они пойдут, и, впрочем, была рада, что на этот раз там будет не такая кромешная темнота, как в первый раз.       Когда дети закончили выстраиваться, мисс Маккиннон тщательно всех пересчитала, вырвав из рук Бартемиуса список с учениками. Удостоверившись, что перед ней столько же учеников, сколько имен на листе, она сунула пергамент обратно в руки Крауча, а сама пошла в конец — будет замыкать и следить, чтобы никто не потерялся.       «Вот это да!» — вдруг промелькнуло в голове Женевьевы. — «Это точно Хогвартс? Такие ответственные…»       Бартемиус повел процессию вперед. Женевьева пристально вглядывалась в его затылок, пытаясь провести параллели с тем дедом из министерства, с которым она познакомилась в свое время. Практически ничего общего, разве что, пробор в его черных волосах был таким же идеально прямым, а от его ботинок, выглядывающих иногда из-под мантии блестевших как лаковые, отражались лучики люмосов.       Элизабет Маккиннон шла на полшага позади Женевьевы. От нее прекрасно пахло, и вблизи она выглядела еще изящнее, чем издалека. Кудрявые светлые волосы были собраны в аккуратный пучок, белоснежная аристократическая кожа приятно контрастировала с черной тканью школьной мантии. Ее голубые глаза блеснули.       — Значит, на Когтевране новенькая будет, — вдруг полушепотом сказала девушка.       Женевьева резко мотнула голову в ее сторону. На лице Маккиннон растянулась хитрая улыбка. Женевьева вздернула брови.       — Шутите, наверное, — покачала головой Женевьева, шутливо прикрывая ладонью галстук. — Не знаю никакого Когтеврана.       Элизабет прыснула в кулак.       — Точно-точно, — кивнула она. — Что ж, хочу тебя предупредить, у нас есть одна личность очень бесячая. Вон она там впереди идет, кстати. — Поравнявшись с Женевьевой, Элизабет кивнула в сторону начала процессии. — Старайся по минимуму с ним контактировать. Нервы целее будут. Уж поверь мне.       — Верю. Уже наслышана о нем, — кивнула Женевьева.       — Да? Жаль, что я не первая предупредила, — вздохнула Элизабет. — Я Элизабет, кстати. Седьмой курс. Хотя ты слышала.       — Жизель Робер. Тоже седьмой, — улыбнулась Женевьева.       — Тут яма скоро будет, кстати, осторожнее, — предупредила Элизабет и внезапно кто-то спереди навернулся и упал. — А вот и первая жертва.       Девочки переглянулись и прыснули. Вдалеке начинал раздражаться Барти, причитая о чем-то, во что не особенно получалось вслушаться. Элизабет наклонилась к Женевьеве:       — Волнуешься?       — Наверное, — пожала плечами Женевьева.       Сейчас она была в смешанных чувствах, не понимала что думать.       — Лучше не волнуйся. Пир в честь начала года будет наискучнейшим днем за весь год. Можешь даже не вслушиваться в то, что будет говорить директор. По секрету скажу, из всего того пафоса, что показывает Диппет, правдой окажется только то, что он свое имя построил на том, что директором стал.       — Все настолько плохо?       — Почему? Нет. Просто директор любит додумывать и выдумывать, — Элизабет цокнула языком и кивнула в сторону берега, к которому они успели приблизиться. — Почти пришли. Сейчас в лодки сядем.       — ПЕРВАШИ И СТАРШИЕ, НЕ РАЗБЕГАЙТЕСЬ. ПО ОЧЕРЕДИ ЗАБИРАЙТЕСЬ В ЛОДКИ ПО ДВА-ТРИ ЧЕЛОВЕКА! — раздался громкий противный голос Крауча. — И КАК ЗАЛЕЗЕТЕ ВНУТРЬ, ПОТУШИТЕ СВЕТ!       Кто-то из первокурсников даже вздрогнул и споткнулся, услышав возглас Барти, что остальным пришлось его ловить. Элизабет сморщилась, а Женевьева поджала губы.       — Сядешь со мной? — не отрываясь от одной из лодок, поинтересовалась Маккиннон.       — Конечно, — тут же кивнула Женевьева       Потихоньку погасли почти все люмосы. Очередь Женевьевы и Элизабет садиться в лодку наконец подошла. Многие уже уплывали вслед за Барти, постоянно оглядываясь и восторженно восклицая. Древесина сидения обдавала прохладой. Все лодки оказались забиты.       Лодка легонько покачивалась из стороны в сторону, пока не выровнялась окончательно. Девочки плыли в самом конце: отсюда можно было наблюдать всех остальных, чтобы уследить за детьми. Маккиннон сжимала в руках волшебную палочку и постоянно высматривала плывущие лодки. В руке Женевьевы тоже была палочка, но не для того, чтобы в нужный момент помочь кому-то вылезти из воды. Так ей было спокойнее. Была иллюзия защищенности.       На черном небе блестели яркие звезды. Их было настолько много, что глаза разбегались. Прохладный вечерний ветерок дул в лицо, заставляя зябко поежиться. Но даже он не смог заставить Женевьеву оторваться от созерцания прекраснейшего звездного неба. Чем ближе они подплывали к тому месту, откуда откроется вид статного замка школы, тем сильнее Женевьева начинала волноваться. А вот если бы она сегодня утром выпила на три капли больше, то все было бы хорошо. Девушка прикусила язык.       «Еще раз сорваться хочешь? Вон, на Когтевран попала из-за успокоительных. Самая умная, что ли?» — мысленно обругала саму себя Робеспьер.       Впереди раздались изумленные вздохи. Женевьева оторвалась от созерцания звезд и опустила взгляд. Она сжала челюсти.       Замок был, как всегда, прекрасен. Величественно возвышаясь на холме, он притягивал взгляды, особенно если видишь его в первый раз. Из окон башен лился теплый свет, по дорогам словно порхали кареты, запряженные фестралами. Из темной воды вдруг выпрыгнула рыба, после чего вернулась обратно. Всех вокруг она почему-то заинтересовала.       Как может заинтересовать обыкновенная рыба, если там «сами по себе» едут кареты? В глубине души Женевьева надеялась, что из всех присутствующих, посланников смерти видит только она.       В горле встал ком. Еще чуть-чуть и ее глаза застелет мокрая пелена. Женевьева сильно ущипнула себя и отвернулась. Она не могла позволить себе слезы. Разве есть причины плакать? Даже если и есть, волшебница не могла позволить себе такую слабость. Она гриффиндорка, или кто?       — Правда, красиво? — раздался тихий голос Маккиннон.       Элизабет взирала на замок с чувством глубокого удовлетворения и гордости. Она осознавала, что школа вызывала в ней множество положительных эмоций, особенно когда она смотрела на неё с такого живописного ракурса. Женевьева усмехнулась, сохраняя на лице выражение уверенности.       — Он великолепен, — не стала юлить волшебница и услышала одобрительный хмык.       — Тебе повезло, за год он не успеет наскучить. А вот если бы все семь лет училась… — она усмехнулась и покачала головой.       — Как пессимистично.       В ответ Элизабет лишь вздохнула и быстро сменила тему разговора:       — В этом году вряд ли будет много новых когтевранцев. Спальни наполовину свободны. Если что, то можешь поселиться со мной, — на ее лице растянулась хитрая улыбочка.       — Какое великодушие, — не удержалась Женевьева, и в её голосе прозвучали нотки язвительности и сарказма.       — Я просто предложила, — пожала плечами Маккиннон. — Просто я сомневаюсь, что у семикурсницы есть желание жить в одной комнате со вторым или третьим курсом. Наши семикурсники уже давно разбились по компаниям, только у меня с Аланис в комнате осталась одна свободная кровать.       — Аланис? — Женевьева прищурилась, выгибая бровь и складывая руки крест-на-крест.       — Шестой курс. Хорошая девочка, — Элизабет заправила выпавшую кучерявую прядь за ухо.       Маккиннон первой выбралась из лодки и протянула руку в белой кружевной перчатке, помогая Женевьеве последовать её примеру. Оказавшись на берегу, Робеспьер огляделась. Дети собрались вокруг Барти, к ним начали присоединяться те мальчишки, которых Женевьева видела на экзамене. Элизабет закатила глаза. Глядя в лицо Маккиннон, Женевьева почему-то сразу подумала, что та сейчас издаст громкий свист и начнёт подзывать к себе рукой. Однако этого не произошло. Маккиннон лишь громко окликнула «старших» и приняла серьёзный вид.       Собрав вокруг себя всех, кроме первашей и Крауча, Элизабет повела их по лестнице ко входу, оставив второго старосту наедине с малышнёй.       По пути им встретилась грозная и раздражённая профессор. Элизабет моментально поздоровалась с ней самым вежливым голосом:       — Добрый вечер, профессор Вилкост.       — Добрый, мисс Маккиннон, — бросила женщина и, не обращая внимания на остальных, пошла в ту сторону, где должен был быть Крауч.       Элизабет пояснила:       — Это наш замдиректора. С ней будьте максимально вежливыми. Она не терпит отсутствие дисциплины. На её предмете быть всем обязательно. На экзамене может завалить просто за то, что вы не посещаете её уроки.       Кто-то из мальчишек печально шмыгнул носом. Женевьева вздохнула. Она лишь надеялась, что она не будет как Снейп. Всё лучше, чем как этот ублюдок. Хотя она и не собиралась посвящать всё своё время учёбе. Есть в этом смысл сейчас? Женевьева должна решить, что делать дальше, и наконец начать что-то делать!       Как минимум, пока что она наметила себе небольшой план действий. В Хогвартсе определенно должны быть книги на тему времени. Любая кроха может быть ей сейчас полезна. Без мантии-невидимки, конечно, вылазки в запретную секцию будут более сложными, но это Женевьеву не останавливает.       Каблучки туфель застучали о каменный пол. Внутри оказалось не так тепло, как могло показаться изначально. Температура внутри школы была ровно такая же как и на улице, если не ниже. Женевьева повела плечом. От этого теплее не стало, но зато девушка убедилась в том, что она как была дурочкой, так ей и осталась. Незаметным взмахом палочки она наложила на себя слабенькие согревающие.       Спустя некоторое время перед учениками выросли огромные раскрытые двери, ведущие в Большой зал. Остановившись у них, Маккиннон развернулась и оценивающе осмотрела мальчишек, — а точнее их галстуки.       — Вы двое, сядьте за тот стол, что крайним слева, — Элизабет указала на стол Пуффендуя. — А ты, за соседний стол, — она кивнула в сторону гриффиндорцев. — Ну а ты, Жизель, прошу за мной, — на лице Маккиннон заиграла лукавая улыбка.       Один раз покосившись на родной стол с учениками с красными галстуками, Женевьева кивнула. Скрывая палочку, зажатую холодной ладонью, в полах черной мантии, девушка следовала за кудрявой макушкой.       Все вокруг нее было точь-в-точь как, например, на пятом курсе. Только лица людей совершенно другие. И она идет не к столу Гриффиндора. Прикусив губу, она выпрямилась. За столом Женевьева увидела две рыжие макушки. В груди вновь как-то потяжелело. Волшебница, наверное, еще долго будет видеть в них знакомых.       Элизабет села напротив Прюэттов, приглашая Робеспьер сесть рядом с ней. Скамья обдала прохладой.       — Ох, очаровательнейшие дамы! — приложив ладонь к сердцу, с придыханием произнес Игнатиус. — Безмерно рад видеть ваши милейшие лица.       — Всё, слух вернулся, теперь без остановки тараторить вам оды будет, — вздохнул Реган. — Что-то Крауча не видно. Маккиннон, признавайся, утопила всё-таки?       — К вашему сожалению, сдержалась, — Элизабет поставила локти на стол. — Детей только напугала бы. Утоплю как-нибудь не у них на глазах.       — Все слышали? Драгоценная мисс Элизабет Маккиннон признается в желании совершить тягчайшее преступление! — громко заявил Игнатиус.       — Кого на этот раз? — за спинами Прюэттов встала черноволосая девушка, сложив руки на груди.       — Ох, прелестная Друэлла! Всё того же, — Обернувшись, Игнатиус развел руками. — Предлагаете свою помощь?       — Да. Элизабет, если что, мы всеми руками за тебя, — кивнула девушка и усмехнулась. — Слизерин прикроет. Мы уже не можем терпеть этого дуралея.       — Это я должен был сказать, — послышался обиженный голос Альфарда.       — А ну, живо все по своим местам! — раздался гневный окрик Крауча. — Не знаете, что сейчас будет распределение, как будто!       Друэлла закатила глаза и поджала губы. Все начали расходиться к своим столам, освобождая проходы.       Барти, высоко подняв подбородок, прошел к началу стола и сел. К радости Прюэттов, он сидел достаточно далеко, чтобы одновременно выпалить:       — Индюк надутый!       Сидящие рядом когтевранцы не смогли сдержать смешка.       Элизабет сложила пальцы домиком и дополнила:       — Обиженный надутый индюк.       — Обиженный надутый индюк-дуралей, — шепнула вдруг подошедшая высокая девушка.       Ее волосы были, казалось, еще более рыжими, чем у Прюэттов и Аббот. Они ярко выделялись из всей толпы когтевранцев. Ярко-синие глаза блестели игривой искрой. На миловидном аккуратном личике рисовалась милая нежная улыбочка. Она осторожна похлопала Игнатиуса по плечу, заставив его и Регана подвинуться. Она села прямо напротив Маккиннон.       — Это Аланис Макмиллан, — представила Женевьеве девушку Элизабет.       «Макмиллан?» — удивленно подумала Женевьева.       Она во все глаза уставилась на девушку, рассматривая ее внешность. Но ничего схожего с другом Ханны Аббот Эрни Макмилланом в ней не было.       Наверное, к счастью.       — Ты новенькая! — весело воскликнула Аланис высоким голоском и приветственно протянула руку для рукопожатия.       — Да, Жизель Робер, — Женевьева приняла ладошку девушки, облаченную в замшевую пыльно-розовую перчатку, мягко пожимая ее.       — Здорово! — весело хлопнула в ладоши Аланис, — Рада знакомству! У нас так мало людей на нашем факультете! Все обычно на Пуффендуй попадают.       — Нас мало, зато все очень хорошие, — улыбнулась Элизабет.       — За исключением, — поднял указательный палец Игнатиус, явно намекая на черноволосую личность, сидящую в начале стола Когтеврана.       — Да, за исключением Прюэттов и Крауча, — кивнула Маккиннон.       Сидящие рядом хором рассмеялись. Реган едва сдерживал смех, а Игнатиус, драматично выгнув бровь, отвернулся, чтобы втянуть щеки и прыснуть.       Внезапно зал накрыла тишина. Со стороны входа послышался топот шагов. Ровным строем, стоя по двое, вслед за статной женщиной в темно-бордовой мантии и высокой остроконечной шляпе ковыляли первокурсники. Парящие над столами свечи затрепетали, то затухая, то загораясь.       Как только женщина дошла до конца прохода, она развернулась лицом к детям и жестом приказала остановиться.       К профессору Вилкост тихонечко подошел красавчик с галстуком Слизерина. Черные волосы были уложены на бок с элегантной небрежностью, придавая ему еще больше шарма. Бледная кожа была не просто прозрачной, а словно подсвеченной изнутри, создавая впечатление, что на ней играют солнечные блики, а не огоньки летающих над столами свечей. Глаза глубокого темно-серого цвета смотрели спокойно и уверенно, но в них также угадывалась легкая тень высокомерия, как будто он знал, что мир принадлежит ему. Осанка была безупречной, каждое движение говорило о внутренней силе и грации.       Парень что-то прошептал профессору и протянул какой-то свиток, на что Вилкост лишь махнула рукой, но пергамент забрала. Откланявшись, парень вернулся обратно, сев совсем неподалеку от уже знакомой Женевьеве Друэллой.       Началось Распределение. Женевьева тихонечко, чтобы вдруг не нарушить повисшую строгую тишину, нагнулась через стол и поинтересовалась у Прюэттов:       — А кто это?       — Вилкост. Замдиректора, — тихо прошептал Реган, наклоняясь в ответ.       Женевьева глянула на черную макушку за Слизеринским столом. Отчего-то этот парень был ей знаком. Особенно ярко Женевьеве казалось, что она где-то видела эти аккуратно уложенные кудри. И взгляд.       — Нет, я не про нее. Парень этот кто?       — Этот? К Вилкост подходил который? — уточнил Реган и, получив утвердительный кивок, ответил, — Это наша Королева.       Игнатиус кивнул и дополнил:       — Том Реддл — староста школы и Слизерина.