Когда Вселенная глючит

Он не дышал. Мертв. Реально мертв! Назгул его убил! За то, что спер зеркало и стукнул горшком! Ох… А я его самого «сперла», троллила, ударить пыталась… Он сделает со мной что-то еще? Назгул брезгливо вытер ладонь краем занавески и тщательно отряхнул одежду: — Здесь ли вещь, что надобна тебе? Я пожала плечами. — Ищи. Лязгнул замок: семья мужика отперла дверь. Поздно, слишком поздно… Собака истошно завыла и зашлась хриплым лаем, царапая дверь. Подпиравший ее стул жалобно заскрипел. — Нет. — Тело само двинулось вдоль стены. Не хочу! Титаническим усилием воли попыталась остановиться, но смогла только двигаться медленнее. — Не буду. — Неужто? — Усмехнулся он. Весело тебе, сволочь?! — Приложи все старания и не смей отрываться от поисков, покуда не узришь искомое иль не убедишься наверняка, что его нет здесь. Я вгляделась в силуэты безделушек. Рука сама потянулась к чему-то, похожему на большую книгу. Оказалась, это не маленький ноутбук и не планшет, лежавший на чем-то еще, а шкатулка, на дне которой змей свернулись бусы. Топот. Женщина и парень, ворвавшись в комнату, наклонились над дядькой. Дамочка лупила мужа по щекам, их сын пиликал на телефоне. Гудки… Он вызвал скорую. Не поняли еще. Не хочу тут быть, когда до них дойдёт! Всё, что смогла — убрать стул, который блокировал дверь в соседнюю комнату. Собака кинулась ко мне, но, увидев назгула, отскочила и метнулась к хозяевам. Там, за стеной, женщина давилась жуткими рыданиями. А я методично обыскивала комнату, ощупывая полки, обшаривала тумбочки, внимательно всматриваясь и напрягая мозги. Небрежно передвигала вещицы, хлопала скрипящими дверцами, но это не заглушало отзвуков чужого горя. И противных мыслей. Ведь это я узнала дорогу, можно сказать — привела убийцу. Это я не смогла спасти дядьку. Это я бессовестно роюсь в его вещах. А вообще… меня заставили. И… и он сам виноват! И сейчас у него все хорошо, по-настоящему же сдох! В конец оборзевший стол боднул меня по ногам. Да что ж такое! От души стукнула по нему кулаком. Ой. По ноутбуку заехала. — Отыскала? Кивнула. Не стоило так таращиться на компик, и застывать напротив тоже: даже назгул догадался. — Так выведай же что намеревалась. Сев на стол (идти за стулом было лень), поставила ноутбук на колени и нажала кнопочку. Он жужжал и шелестел, работая, а еще жутко тормозил. Я раздраженно цокала ногтями по динамику. Зажегся экран, на первый взгляд — равномерно серый. Но, когда напрягла зрение, с трудом кое-что разобрала. Шикарно, блин. Хоть в одном повезло: ноут был не запаролен. Скрючившись над ним, чуть ли носом не уткнувшись, я долго добывала информацию из всемирной сети, специально для меня работавшей со скоростью больной черепахи. Приехала скорая, истерика жены вора пошла на второй круг. Ее частично заглушал визг соседской дрели (казалось, что сверлят непосредственно над ухом), а еще грохот выстрелов и эпичный музон снизу (интересный боевик, наверное). Вдруг ноубтук пискнул, сообщая о низком — пять процентов — уровне заряда. Черт! Так, спокойно. Уже почти все узнала, только еще раз на карту гляну… — Покажи мне. — Раздалось над левым плечом. Кому-то надоело читать или книга оказалась слишком сложной для усохших мозгов? Я быстро захлопнула вкладку. Не хватало еще, чтобы он рассмотрел и запомнил карту, а потом, прибив меня, радостно побежал домой, классическое «долго и счастливо» себе устраивать. Вот тут перебор: классическое, блин! Еще бы «диснеевское» сказала. С детишками, зверюшками и большой чистой любовью, хе-хе. Он скорее в библиотеке запрется и будет раз в месяц выходить за новыми книгами и развлечениями типа убийств. Развернула к нему ноутбук: — Есть две улицы с названиями, похожими на нужное. Одна ближе, вторая — на другом конце города, а еще там дома красивые. — Так, надо тянуть время. Фотографии покажу! — Вот. Блям. Три процента. Подавшись ближе к экрану, дохлый король надменно заявил: — Нелепая постройка. Впрочем, башни-муравейники, в одной из коих мы пребываем, много хуже. Твой народ определенно не искушен в строительстве. — Ой, а ты, можно подумать, в шедевре мировой архитектуры жил. Видела я эти средневековые крепости и хижины, вот где «нелепые постройки». — Ты изучала карту. Покажи мне ее, именно ее. Блииин… Зачем уточнил? Я бы показала ему план Парижа. Не успела я медленно открыть карту, как ноут, жужжанув в последний раз, вырубился. — Что с ним? — Сдох от голода, — хихикнула я. На долю секунды бровь Величества приподнялась, будто он подавился репликой в духе «эту штуку еще и кормить надо?». Однако быстро взял себя в руки: — После наступления темноты препроводи меня на вторую улицу. — А может, выберешь ту, которая ближе? Ничего не ответив, он ушел вглубь комнаты, где снова уткнулся в том, который держал во время разговора. Получается, нам действительно надо на ту улицу: там живут богатенькие, а кто, как не псих с кучей лишних денег станет покупать ворованную безделушку? Черт! Показав Величеству фото коттеджа и расхвалив его, я сама натолкнула мертвяка на правильную мысль. После такой рекламы проще простого понять: раз все живут друг у друга на головах, такой дом доступен не каждому. День тянулся мучительно долго. Никогда, даже перед экзаменами и защитой диплома, ожидание не казалось мне таким тяжелым, сводящим с ума. Казалось, я залипла в бесконечном «сейчас», а сожравший все туман и звуки за заднем плане, даже изредка заходившие в комнату тени-родственники вора — бред изможденного мозга. Не хотелось ни есть, ни спать, чисто физически не получалось плакать, и это усиливало ощущение нереальности происходящего. Я слонялась по комнате, не в состоянии сосредоточиться ни на чем, даже на борьбе с вернувшимся (и мутировавшими самым жутким образом) отчаяньем и жалостью к себе и собственному загубленному будущему. В конце концов я забилась в дальний от Величества угол, где стала таращиться в стенку. Крутое занятие, ничего не скажешь. Зато по сравнению с назгулом и туманом обои, узор которых, похоже, создал наркоман под кайфом — приятное зрелище. И цвет такой успокаивающий… блекло-серый, как пепел, который изрыгало зеркало. О! Я аж вздрогнула — таким мощным было озарение, рожденное маленьким ленивым мозгом. Пепел бешеным облаком кинулся мне в лицо через день — два после появления дохлого ублюдка. Горячие серые хлопья с такой силой вылетели из зеркала, будто по ту сторону притаился огромный вентилятор. Горячие! Может там все еще извергается вулкан. В другом мире по-другому идет время! Почему бы и нет? Не надо радоваться и обнадеживать себя. Извержение ничего не меняет: в лаву-то он не прыгнет. Без помощи. — Время пришло. Ну, зачем он вылез из бумажной ловушки книги и вспомнил о моем существовании? Поборов замки и аккуратно спустившись с лестницы, выбралась на улицу. Ничего себе! Никакого тумана! Я словно в пейзаж акварельный попала, где все цвета заменили оттеками черного и серого… И все же до остановки я дошла как нормальный человек, радуясь посвежевшему после дождя воздуху. Другие запахи пыталась игнорировать, как и пугающий факт: теперь я постоянно забывала вдохнуть. Пристроившись чуть в стороне от стайки горожан, устроивших засаду на автобус, сообщила Величеству: — Пешком идти долго, поэтому прокатимся. Наберись терпения: придется подождать транспорт. Там будет много народу. Ты, главное, когда залезем, постарайся не убивать никого, даже если ноги оттопчут или облепят со всех сторон, понятно? Если начнется паника, придется ждать следующего, а это капец как долго. Ожидание затянулось. Подействовал закон автобуса: когда не нужен, он тут, а если срочно надо уехать — не дождешься. Но все же нужный транспорт, урча, подкатил к остановке и приглашающе распахнул скрипучие двери. Влетев в салон, я оглянулась на назгула, который, помедлив, величественно зашел следом. Довыделывался: двери захлопнулись, чуть не зажав его. Когда автобус тронулся, мертвяк судорожно вцепился в поручень и дернулся, возвращая утерянное равновесие. И врезался в жирную тетку. Не понятно, кого это возмутило сильнее… Я отвернулась, пряча улыбку. И уткнулась носом в чей-то затылок: автобус был набит как… как автобус, ибо ничего больше в этом мире так не набивают. Нахально толкаясь, пробилась к окну. Оттуда проще следить за дорогой: выходить нужно на следующей после нового кинотеатра, который ни с чем не спутать, остановке. Но она не близко, придется мучиться час, а то и два, если в пробку попадем. Народу прибыло. Меня сплющили, затоптали и затолкали, еще немного, и по стеклу размазали бы! Тяжелый теплый воздух, провонявший потом, горечью выхлопных газов и бензином, ватой забивал нос. Ужас. Срочно нужна новая порция злорадства. В поисках этой чудесной эмоции посмотрела на Величество. И от удивления перестала дышать. Он с комфортом расположился неподалеку от двери, в центре островка безлюдного пространства. Что? Как? И тут я вспомнила об ореоле невыносимого ужаса, который его окутывал. Ну и ладно. Мне зато держаться не надо, падать-то некуда. И вообще, чтоб грохнуться, постараться надо: автобус подолгу стоял. Иногда, для разнообразия, тащился со скоростью старого умирающего ленивца. Но это были цветочки. «Ягодки» пошли, пришлось пробиваться к выходу на нужной остановке. Я намертво завязла в людском болоте, а двери уже закрывались. Осталось совсем немного, маленький шажок до выхода! Не хочу оставаться в автобусном аду! Отчаянно рванувшись вперед, вывалилась на асфальт. Немного порелаксировав в луже, встала и осмотрелась в происках ориентира — сквера, слева от которого, по идее, начиналась улица. Обойдя его, сверилась с табличкой на воротах ближайшего дома. Все правильно. Можно себя поздравить: не заблудилась. Итак, этот «убогий шалаш» — первый, а нужен двадцатый или двадцать шестой. Шикарно! Скоро вся эта ерунда закончится. Только бы моя теория оказалась верной! Только бы получилось на финише устроить назгулу купание в лаве! — Эй, подожди. Я не успеваю… — Отныне нет нужды в твоих услугах. — Че? Не ответил. Мне попрыгать от радости или башкой о забор побиться от отчаяния? Одно понятно: ситуация ускользнула из-под контроля. — С чего ты взял? Думаешь, это та самая улица? Длинный тонкий палец указал на табличку: — Мне не составило труда запомнить название и прочесть это. — Он ответил; можно ли считать это признаком хорошего настроения? Хорошее настроение после поездки в набитом автобусе? Ха-ха. — Посему ты незамедлительно отправишься к… Ах, послать меня решил? И судя по тону, не на курорт… — Эй-эй! Подожди! Я… — Ложь рыбой-ежом застряла в горле. Пришлось перефразировать. — Что, если я скажу: «хочу пойти с тобой»? Не быть мне актрисой. Но и назгул — не театральный критик. Я замерла, пытаясь не выдать волнения, не съежится под тяжелым взглядом испускающих мертвенное сияние глаз. Наконец он изрек: — Я мог бы ответить: даже ничтожество, подобное тебе, принесет пользу под моей властью. Фухх… Вдруг, шагнув ко мне, резко велел: — Говори прямо и без утайки, что у тебя на уме. Я дернулась в попытке сбежать. — Ни с места. Ноги предательски подкосились, и я шлепнулась на крышку люка. Жаль, что она закреплена… Хочу провалиться в канализацию! Слова полились неконтролируемым потоком: — Канализация. Рыба-еж… Лава, горячая лава. В которую я хочу тебя столкнуть, если не получится разбить зеркало, пока ты через него проходишь. Сволочь. Все пропало. Надеюсь, он просто свернет мне шею. — Что и следовало ожидать. Внемли мне и старательно исполни все, что велю. Ты не будешь следовать за мной. Не станешь разбивать мое зеркало собственноручно или же подговаривать других свершить это. Не переступишь порог дома, где оно хранится. — Все? Ну, с этим я как-то смирюсь. — Отправляйся к своей сестре, перегрызи ей глотку. Дарую тебе два дня. Не спеши, в полной мере осознай весь ужас своего положения. И… не пытайся покончить с собой. Договорив, назгул стремительно зашагал дальше. Мне будто айсберг на голову свалился. За что? Почему? Ничего такого не сделала же… Наоборот! Только помогала, а он вот как отблагодарил… Вдруг еще что-нибудь придумает? Я убежала. Позади остались укутавшиеся в сады громады особняков, ажурная клетка сквера… Завыла сигнализация. Дохлый гад пробрался (или еще ломится?) в дом. Я резко остановилась. Сжала кулаки. Нельзя «следовать»? Значит, пойду другим путем! Побегу. И я припустила обратно и чуть правее, чтобы попасть на параллельную улицу. Черт! Два участка впритык, к нужному не попасть… Придется лезть напрямую. Благо, вскарабкаться на изящный кованый забор сравнительно просто. Ах, он скользит! Дурацкий дождь! Перебежав участок, вылезла с другой стороны. Вот и дом, где надрывалась сигнализация. Двадцать шестой. А вдруг зеркало не здесь? Так, хватит. Надо перелезть через забор и не попасться на глаза мертвяку, желательно еще не зацепиться халатом, как в прошлый раз. Тут все просматривается, тут тоже… О! Какая милая живая стена из пушистых елочек… То, что надо. Короткими перебежками от дерева к беседке, от беседки к облысевшему кусту, оттуда — к выключенному фонтанчику добралась до дома. Заглянула в ближайшее окно (без решетки, надо же). Ой. За стеклом, мелькнул Величество. Фух, не заметил... Я выхватила декоративный булыжник из клумбы и побежала к другому окну, подальше. Быстрее, быстрее! Вдруг он уже нашел волшебную стекляшку и смылся? Ревел мотор. Все ближе и ближе… Мужики из охраны приехали! Вот это скорость. Так, что тут? Еще одна лестница. Супер! Звон стекла был почти неразличим за шумом двигателя и равномерными ударами, доносившимися из глубины дома. Назгул нашел осколки зеркала и бьется башкой о дверь? Или богатый псих хранит коллекцию под замком? Я протиснулась в окно. Не оцарапаться бы об осколки… Отведя в сторону шторки, спрыгнула в комнату, опрокинув цветочный горшок. —… Никого. — Охранник приближался. Топал, как слон и пыхтел, как еж. — В спальне на первом этаже окно разбито. И никого. Иду на второй этаж. У него точно есть пистолет. Две пули (ладно, два десятка) — и моих проблем нет. Если бы не приказ назгула. И если б я умела стрелять. Эх. Но охранник-то умеет! А дальше как повезет: в меня попадёт, в назгула или в зеркало — все хорошо. Наверху жалобно хрустнуло дерево, удары прекратились. Кто-то отчаянно закричал. Другой охранник? Или хозяин дома? Сдернув с кровати украшенное рюшечками покрывало (готова поспорить: оно розовенькое), набросила его на плечи. Как в детство вернулась. Правда, тогда оно изображало мантию-невидимку, а сейчас все наоборот. Мантия-видимка, суперартефакт массового поражения! Враги перемрут от смеха. Взлетев по лестнице, дружески ткнула охранника в бок. — Стой! Зачем так орать? — Ага, конечно. Он, не дослушав, врезал мне и рванул покрывало. Не дам! Вцепившись в другой конец, дернула на себя. Рюшечковое безобразие, затрещав, порвалось. Мужик, вскрикнув, выхватил пистолет. Грянул выстрел. Мимо! Вот блин. Сильно же у него руки тряслись! Эй, куда? Я не дам тебе сбежать! Догнав, подтолкнула в нужном направлении: — Наверх. Икнув, наставил на меня — ну, намного левее, но я сразу встала напротив — пистолет. Который в следующую секунду грохнулся на ступеньку. Я уставилась на собственные руки: не ожидала от них такого… Не думала, что смогу выбить его… Охранник, пискнув, свалил налево. Подобрав пушку, кинулась за ним. Навстречу несся коридор второго этажа, мелькали прямоугольники дверей. Какая нужна? Какая?! Упс, я охранника обогнала. Остановилась. Ближайшая дверь висела на одной петле, а у входа валялось тело. О него-то и споткнулся мужик. Впихнув его в комнату, сунула в руки оружие. От радости принялся палить без разбора. Пол устилал пепел, ковер и два трупа. На стене среди картин висело оно, дедушкино зеркало, прямоугольный провал в ничто. В полушаге от него стоял назгул. Он обернулся к нам… прежде, чем мертвяк успел что-то сказать или сделать, я, обращаясь к охраннику, прошипела: — Сюда, лох. Я тут. — Почему он тормозит? Ах, да. Взмахнула остатками покрывала: так, чтоб на одной линии с дохлым королем были. — Вот теперь тут. Пошла на охранника. Мимо, мимо… Развернулась и кинулась обратно к зеркалу! Патроны кончились. Рядом что-то свистнуло: отчаявшись, охранник швырнул в меня пистолет. Тот полетел к непроницаемо черной поверхности зеркала. Ой, попадет! Сейчас оно... Назгул его поймал. Я прыгнула, раскинув руки в полете. Заключила назгула в по-обезьяньи крепкие объятья, обезвреживая, как смирительная рубашка. Он поскользнулся на слое пепла и завалился назад. Мы вместе провалились в ничто. Я ослепла и оглохла. Обоняние и осязание, и ориентация в пространстве отключились. Даже собственного тела я не чувствовала… Вот и все.