Отныне и навеки: Петербург и Париж

Глава XII

Зависимый

      Спокойно выносить открытое пренебрежение собственной персоной Бонапарт больше не мог. Александру он и так по каким-то неведомым причинам позволял до сих пор больше, чем любому другому монарху. Но все-таки чувство собственного достоинства оказалось сильнее. Наполеон покинул этот трижды проклятый бал буквально через десять минут после того, как русский император и прусская королева удалились. К себе в квартиру император Франции призвал верного Коленкура.       Войдя в комнату, Арман увидел напряженного Констана, лицо которого говорило без слов: Наполеон в ярости. — Сир, я явился по первому же приказу, — сообщил Коленкур, осторожно входя внутрь.       Констан мысленно пожелал удачи маркизу, ибо от разгневанного корсиканца можно ожидать чего угодно. — Да, я звал вас, Коленкур, — сквозь зубы процедил Бонапарт, поворачиваясь к генералу лицом. — Звал вас, потому что хочу знать: что, черт возьми, творит русский император? Я не понимаю его! На каком основании он позволяет себе так открыто пренебрегать мной? Может, вы в состоянии это объяснить, Коленкур?       Коленкур с ледяным спокойствием стоял перед императором, что не могло не выводить из себя Наполеона пуще прежнего. — Разве не вы мне говорили о византийской хитрости царя Александра? Разве не я вас предупреждал о возможности попасть под влияние Александра? Так чего же вы хотите от меня? — Он думает, что может заставить меня бегать за ним, как за женщиной! — продолжал негодовать Бонапарт, словно не обращая внимания на замечания Коленкура. — Он забыл, что еще две недели назад его армия была разгромлена мною на русских границах. Теперь же он словно специально избегает и не замечает меня! Он демонстративно отдает предпочтение прусской королеве! Я вам клянусь, Коленкур, она приехала в Тильзит с единственной целью: оказаться с ним в одной постели.       Наполеон сделал несколько шагов к маркизу, оказавшись прямо перед ним. — Этот византиец выводит меня из себя. Он не так прост, как кажется. Я не могу прочитать его мотивы. Я решительно не понимаю его.       Маркиз, казалось, был совсем не обеспокоен гневом на грани с истерикой своего императора. — Если вы будете парировать проигрышем двухнедельной давности, то ничего не добьётесь. Вспомните, что именно указав на подобное, вы стали, как вы выразилась, бегать, как за женщиной, — возражал Коленкур.       Он заложил руки за спину. Со стороны это выглядело так, словно в ледяную глыбу покоя летели корсиканские искры гнева. — Почему вы решили, что царь намеренно выбрал Луизу, желая избегать вас? Но даже если это и так, по-вашему, как привлекательный мужчина, он не смог бы выбрать и другую красивую даму, будь она нет Луизой Прусской? По-вашему, Александр должен предпочесть приятную ночь с дамой вам? Сир, вы стали зависимы от русского императора. Вы ломаетесь, словно от недостатка дурмана.       Арман смотрел на императора, чуть задрав голову, из-за чего Наполеону приходилось смотреть снизу вверх. Глаза его сверкали злыми огоньками. — На завтра вновь назначены переговоры. Если вы действительно хотите мира, вы обуздаете свой гнев и перестанете ревновать императора к каждой женщине. — Зависим? — усмехнулся Бонапарт. — Право, это нтересно. Может быть, вы скажете, что я еще и влюблён в русского императора, и именно поэтому меня раздражает то, что он оказывает знаки внимания прусской королеве?       Но скрывая свои чувства за маской отрицания, Наполеон начинал осознавать, что Коленкур прав. Он раздражён даже не сколько из-за оскорбленного достоинства, сколько из-за того, что Александр недостаточно в нём заинтересован. — Что же, пусть даже я и зависим от него, как вы говорите, я не собираюсь и дальше ухаживать за ним. Со своей стороны я уже сделал достаточно. Александр должен быть не меньше меня заинтересован в мире. — Александр не девица, чтобы за ним ухаживать, Сир, — ухмыльнулся Коленкур. — Однако завтра я советую вам быть благоразумнее. Если царь оттаял к вам, то не мстите ему за невнимание. — Но ведёт он себя абсолютно по-женски, — с сарказмом заметил Наполеон. — Вспомните его манеры, когда я преподносил в подарок Эклипса. — Он выбежал к вам из постели, будучи без мундира и туалета, — пожал плечами Арман. — И это притом, что он был обижен на вас. Это я помню. И тогда ваши слова ошибочны. Вам лишь кажется, что вами пренебрегают. — Посмотрим, как Александр поведёт себя дальше, — хмыкнул император, отходя в сторону от Коленкура. — Я все еще жду, что он будет более благосклонным ко мне. — Если он будет благосклонен к вам, не спешите с ним сближаться, Сир, — посоветовал Коленкур. — Царь непредсказуем. Наберитесь терпения. Делайте шаг лишь тогда, когда заметите внимание с его стороны. Даже если это правда, что говорят про него и прусскую королеву, не думайте, что вы в его глазах будете менее важны. – Больше всего я боюсь сейчас, что Александр со мной играет, обманет, предпочтёт Пруссию мне, – признался Наполеон. – Вам придётся довериться ему. Это не легко, – ответил Арман. – С вашего позволения, Сир, я вас покину,       Император кивнул, и маркиз покинул его. Наполеон долго анализировал этот разговор. Коленкур был прав: Александр сумел сделать все, чтобы Бонапарт был очарован им полностью. И у него это получилось, причём даже чрезмерно.