поворот налево

Когда-то давно Сазанами Хакури имел все. Он был любим отцом и братьями, ему пророчили великое будущее. Отец видел в нем, в совсем юном мальчике, человека, что сможет продолжить его дело, чуял в каких-то решениях крепкую хватку будущего патриарха. Но затем Сазанами Хакури был признан «браком» и его жизнь покатилась под откос. Он потерял любовь семьи, и вместо дня в его жизни началась долгая беспросветная ночь, в которой даже звезд не было видно. Хакури смирился; он принимал всю боль как должное, а избиения брата Сои — как высшую награду, ведь хотя бы так ему не все равно, ведь хотя бы так он кому-то нужен. Хакури жил день ото дня, моля богов даровать ему скорую кончину, но… Он был вознагражден вновь. Братья вновь его полюбили, как и отец. Теперь Хакури держал жизнь Сои в своем кулаке, а не наоборот. Он чувствовал себя невероятно; словно само мироздание сжалилось над ним, даровав две способности. Невероятное чувство. Но забудь про прошлые обиды, прими новое положение как должное, Сазанами Хакури был бы полным дураком — потому он сохранил в своем сердце обиду на семью и отца, потому его месть Сое была особо изощренной. Когда Хакури выдирал ему ногти щипцами, он видел в глазах брата слезы. Думал — неужели я выглядел точно так же? Но какая теперь разница? Звенит сталь. «Пронзающее Облако» ударяет по лезвию «Небесной Бездны». Лица Хакури и Тихиро очень близко; так он может рассмотреть лицо другого юноши, бледное, с запавшими глазами и морщинками у переносицы от того, что тот часто хмурится. Они пытаются ударить друг друга еще несколько раз, но всякий оказывается провалом; они оба — не превосходные фехтовальщики, Хакури никогда не тренировался быть идеальным мечником, а Рокухира Тихиро будто больше полагается на силу своего невероятного оружия, и сейчас это заметно. Впрочем, непритязательный зритель наверняка подумает, что бой выглядит великолепно. Хакури чувствует, что Тихиро ударяет ногой в пол, в воздух поднимается пыль. Он инстинктивно моргает, и Тихиро тут же пытается ударить его ногой в лицо, но Хакури перехватывает его атаку, хватает за лодыжку, швыряет на пол. Тихиро тут же поднимается — в одном прыжке, совершает кувырок, он подбрасывает «Небесную Бездну» в воздух, и Хакури невольно засматривается на блестящую в свете ламп сталь — и чуть не упускает запущенный в него вакидзаси. Он ускоряется за счет молнии и начинает хаотично метаться вокруг Тихиро, не давая ему и секунды на вздох, атакуя мелко, но так, чтобы у того не осталось и шанса на анализ ситуации. В какой-то момент Тихиро выбрасывает руку с мечом вперед, очевидно, надеясь, что Хакури на нее натолкнется, но тот ловко уходит в собственную «Кладовку», а потом стрелой появляется под ногами у Тихиро и пытается отрубить ему голову. Тот успевает защититься в последний момент, но лезвие «Пронзающего Облака» опасно близко к его глотке. Хакури пытается надавить, чтобы прорезать кожу, но из позы вприсядку это делать не так удобно. Когда Тихиро пинает его в лицо, Хакури шипит и жмурится, тут же скрываясь в своей «Кладовке». Хорошо, этого следовало ожидать. Он выныривает оттуда вновь, но в этот раз не один, а сопровождаемый тремя голограммами, и вместе они бросаются на Тихиро. Тот будто бы мешкает, не зная, на кого отвлечься, начинает уходить от атак, хотя, очевидно, что они вреда не нанесут. Ну, это очевидно Хакури. Сам он скрывается в толпе двойников, пока не нападая, он выжидает. В какой-то момент Тихиро поймет, что атаки двойников не имеют веса. Это легко заметить по приземлениям. Он выжидает… и, когда Тихиро, кажется, видит это и пытается атаковать в ответ, то Хакури вылезает из кучи голограмм и ногой отбивает атаку. Хорошая же у него обувка! Было бы глупо потерять сапог, если бы Тихиро разрезал подошву! Хакури бьет вперед, ускоряя лезвие с помощью молнии, но Тихиро сдерживает атакую даже одной рукой. Они смотрят друг на друга вновь. — Это что, сентай-отряд? — Дурак! — Хакури фыркает и вскидывает голову, после чего пытается лбом врезать Тихиро в лицо, но тот не поддается, и вместо этого Хакури едва не получает удар в челюсть сам. Он избегает его с помощью молнии. — В сентае всегда пять человек в отряде! — Был сезон про воров и полицейских, где главных героев, не считая дополнительного рейнджера, было шесть. Лезвия скрипят, когда вновь бьются друг о друга. Хакури чувствует, как у него болят руки от напряжения. Он ухмыляется, видя, что Тихиро тоже вспотел. Ну конечно. Наверное, Тенри задал ему трепку. Жаль, что Тенри умер. Честно говоря, Хакури в замешательстве от осознания. Он никогда не терял братьев. Да, есть Соя, но Соя испортил их отношения. Хакури он теперь не брат. Он вообще теперь не Сазанами, раз решил предать семью и работать с врагами. Тенри… Наверное, отец транслирует их запись посетителям аукциона, потому что нет рекламы товару лучше, чем его фактическое применение. «Небесная Бездна» — седьмой клинок Рокухиры Кунисигэ, его последний шедевр, найденный посмертно. Одно это может взвинтить его цену до небес, но если люди еще и увидят, на что тот способен, то торги будут продолжаться долго, а цена станет еще выше. Все это пойдет на пользу аукциону. Да, это будет правильно. Они напирают друг на друга, Хакури чувствует, как невольно скрипит зубами, а потом вдруг (неожиданно для себя) брякает: — Там было два красных рейнджера. В сумме пять разных цветов — Ты и такое знаешь? Глупо переругиваться по сентай-сериалы во время смертельного боя, но, кажется, иначе они сейчас и не могут. Хакури резко бьет ногой вперед — импульс «Погребения» можно совершать не только руками, но и другими конечностями, это сложно, но возможно, и Тихиро отшвыривает назад. Он не роняет клинок, обращается черной кляксой и исчезает где-то в рядах товара, и Хакури про себя цыкает. Да уж, тут разогнаться с помощью молнии он не сможет, иначе повредит товар. Он медленно идет вперед, напрягая зрение, всматриваясь в любое движение, а сам крепко сжимает рукоять катаны, по которой бежит ток. Затем, хмыкая, вонзает ее в пол и произносит: — «Гром». Импульс слабый, его будет недостаточно, чтобы разрушить хоть что-то тут, но будет достаточно, чтобы почувствовать отклонение. Например, все клетки с людьми находятся над полом, и импульс до них не достанет, а потому нечто «живое» на полу даст понять Хакури, что там находится Тихиро. Слабое электричество проходится по всему каменному острову, и Хакури мгновенно чует людей, стоящих на полу… Да, именно что людей. Четверо. Должно быть двое. Тихиро и Соя, но есть еще два? Это сообщники Рокухиры? Трое стоят вместе, один — скользит дальше, и Хакури медлит. Допустим, эти люди сейчас копошатся вокруг Сои. Стоит ли ему попытаться атаковать Рокухиру? Он смотрит назад, туда, где стоит стеклянный стенд с «Истинным Ударом». Если он оставит клинок здесь, Рокухира может попытаться его украсть. Да, сейчас это голограмма, но меч где-то рядом, отец не мог так просто далеко его убрать из-за имеющейся внутри духовной энергии предыдущего владельца. Скорее всего Тихиро тоже это понимает, ведь он сотрудничает с Соей. Он хмурится, а затем касается наушника. — Спрячь меч подальше, если можешь, — командует он отцу, а затем идет вперед, держа меч наготове. — Мне нужно проверить сообщников Рокухиры. Отец ничего не отвечает, но отключается, что значит, что он послушал его рекомендацию. Это неплохо — не командовать отцом, но знать, что сейчас тот ему доверяет. Он никогда не забудет годы забвения, они навсегда останутся выжжены шрамом на его сердце, но сейчас Хакури любим, сейчас его слушают. Он темнеет лицом и бросается вперед, изредка проверяя местонахождение Рокухиры. Разумеется, как только Хакури оттуда ушел, Тихиро вернулся, однако не нашел своей цели. Пока что он не громит окружение. Боится? Ищет Хакури? (скорбит по Тенри?) (он выглядел так, будто не хотел его убивать) Добраться до сообщников Рокухиры легко, и Хакури легко выпрыгивает перед ними, однако вместо чего-то предсказуемого, вроде других чародеев, он видит двух детей, что столпились у Сои. Один из них, мальчик, одет в нелепое подобие супергеройского костюма, он резко оборачивается и испуганно смотрит на самого Хакури, отчего тот смущается — не детей он планировал тут увидеть, а вот вторая… Шаль. Она смотрит на него во все глаза. Хакури видит, что она держит Сою за руку. Ту самую руку, которую три года назад он лично превратил в фарш. Ох, черт. — Не делай этого! — рявкает он и бросается к девочке наперерез, но прежде, чем он схватит ее и утащит подальше от старшего брата, что-то происходит. Рядом поднимается фигура. Хакури широко распахивает глаза, когда встречается взглядом с Соей. Дистанция слишком близкая. Черт. Он не успеет защититься клинком. Он кое-как закрывается рукой, когда его бьет мощный удар — катится несколько метров, чувствуя во рту неприятный привкус крови. Значит, Шаль лишила Сою его главного недостатка. И он слишком хорошо знает, насколько сильна может быть обида, потому что испытал это сам. Когда Хакури вскакивает на ноги, на него сверху пикирует Тихиро; он едва успевает увернуться, иначе бы его голову прибили к земле. Тихиро останавливается рядом с Соей, они вдвоем тяжело смотрят на Хакури, и тот тяжело выдыхает, чувствуя, как по лбу катится капля пота. Что ж… теперь стороны практически равны. «Погребение» и магический клинок против таких же. Однако, у него все еще есть «Кладовка». Время использовать ее с умом. Прыжок назад отзывается головной болью, ломотой в костях, а еще черными пятнами в глазах, отчего пару секунд Сиба после возвращения в аукционный дом просто стоит у раковины в уборной этого злачного места и пытается прийти в себя. Затем он умывается холодной водой, пытаясь кое-как привести себя в чувства, возвращает на нос фирменные очки — как хотите, но стиль — это очень важно, особенно если вас все равно хорошо знают в этом сраном месте. Он телепортируется обратно в зал, но теперь к местам ближе к крыше, откуда его трудно будет заметить снизу. Обстановка не меняется: Кьера все еще ведет торги, однако теперь помимо простой демонстрации товара он также показывает, что именно творится внутри его «Кладовки», видимо, как эдакую рекламу «Небесной Бездны», которую он наверняка мечтает тут продать. Ну да, два клинка Рокухиры за один день — вот вам и величайшие торги всех времен. Цыкая про себя, лишь недоумевая, почему некоторые люди ведут себя настолько вычурно, Сиба поднимается на ноги и хрустит шеей, а затем проходится рядом с собой. Операцию продумывали заранее, потому «Камунаби» и Азами в частности дали ему всю возможность разойтись во всю. Прямо за воротами аукционного дома стоит не примечательная машина, в которой лежит несколько стальных копий. Да, он опять истратит почти всю имеющуюся духовную силу, но ради сегодня можно и постараться. Все это ради наследия его друга, не только меча, но и сына. Он прыгает туда. Берет сразу охапку — чтобы не скакать без лишней надобности. На месте кладет их рядом с собой, а потом берет одно из копий. Вот так и ощущал себя старик Ахав, когда пытался загарпунить Белого кита? Сиба только хмыкает, чувствуя, как по губам начинает бежать тонкая струйка крови. Затем он замахивается и, вкладывая всю силу, что у него есть, швыряет копье вниз. «Тоу» реагируют не сразу. Зато реагирует Кьера — копье пробивает его голограмму, а сам он выныривает из фальшивого пространства рядом, и, как ни в чем не бывало, продолжает рассказывать о новом лоте. Вот же ублюдок, настолько ему все равно? Но цель Сибы — не только убить Кьеру, сколько отвлечь его от происходящего внутри его подпространства. Мозг человека не может отвлекаться на три фронта сразу. Ладно еще торги и бой внутри. Но Сиба точно перегрузит его память. Впрочем, если ему повезет, потому что оставшиеся «Тоу», брат и сестра, поднимаются с места и бегут к нему. Стоит ожидать проблем от парня, он выглядит опытней, плюс наверняка может драться врукопашную. Девочка выглядит юной, у Сибы есть возможность ее переселить. Хмыкая, Сиба берет в руки еще одно копье и снова швыряет его вниз. Второй стальной шест со звоном вбивается в пол сцены. Как же их зовут… Как же… Энджи и Тамаки, да? Они добираются до него всего на полминуты; Сиба успевает потратить около пяти стальных копий. Теперь ему тоже придется драться на два фронта: не забывать про Кьеру, но и отбиваться от этих двух. Предсказание оказывается верным: Энджи действительно опаснее, чем его сестра, но Тамаки достаточно юркая девица, отчего, может, бьет не больно, но неприятно. Сиба хватает с земли одно из копий и блокирует удар оружием, когда Энджи кидается на него; позади появляется Тамаки и пытается ударить в спину «Погребением», но Сиба телепортируется прочь, отчего та сбивает с ног Энджи. Кровь хлещет из носа активней. Черт. Это отвратительно! Он сейчас загадит свою лучшую рубашку! Хорошо еще, что снизу его не очень видно, хотя, наверное, в отблесках прожекторов их фехтующие друг с другом тени выглядят впечатляюще. Не обращая внимания на кровь, Сиба вновь швыряет копье вниз, но Кьера вновь уходит прочь. Сраный говнюк, а? Потому Сиба и ненавидит стариков — вечно у них какой-то неприятный туз в рукаве. Он уходит в сторону от атаки Энджи, заламывает ему руку, а потом использует силу инерции, чтобы запустить его в Тамаки. Вот она, сила простой физики. Чародейство — это, несомненно, круто, но драться на кулаках тоже надо уметь. Теперь надо вернуться обратно к копьям… Осталось еще десять. Десять бросков, чтобы отвлечь Кьеру. Сиба щурит глаза. Он резко телепортируется за спину Тамаки, которая от такого начинает хлопать глазами от неожиданности, явно не ожидав очередную подставу, а потом, хватая одно из копий, прыгает в пропасть внизу. Сиба выныривает из пространственного прыжка прямо над головой Кьеры, он собирается ударить копьем руками (да, очевидно, что тот опять увернется, но суть не в попадании, а в том, что Сибе необходимо его отвлечь), он швыряет копье вниз, вновь пробивая не плоть, но голограмму… но рядом с ним в черных пузырях появляется Тамаки и в воздухе сбивает Сибу прочь от сцены, не давая даже коснуться пола. Ах да. Соя что-то такое говорил. Сраная честь аукциона и два века, за которые никто так и не ступал на эту обетованную землю. Телепортироваться в этот раз он не может, потому Сибу просто сбивает с ног, и он врезается со всей силы — у «Погребения» Тамаки, несмотря на ее внешнюю хрупкость, сила довольно убойная, неудивительно, ведь она одна из «Тоу». Зрители от него разбегаются; кто-то глядит на него с любопытством, но для большинства он просто самоубийца, один из множества, чьи трупы сейчас разбросаны вокруг. Да, в обычном состоянии Сиба бы уделал тут всех. Но он и так совершил два длинных прыжка за пределами своих возможностей, он сейчас ослаблен… — Ну е-мое. А ты че, подался в наемники? Сиба резко поднимает голову, ожидая увидеть там что-то неприятное, и он видит, потому что там, на месте прямо над ним, сидит бывший коллега с зубочисткой в зубах. Рядом с ним — молоденькая девочка в очках, смотрящая на него с легким испугом, но бывшему коллеге все равно. Он даже не смотрит в сторону «Тоу» вернувшихся на свои посты, словно львы. Добивать его пока не будут. Не потому, что жалеют. Тоже боятся слишком переусердствовать. Цокая языком, Сиба поднимается и отряхивает рубашку. Поправляет треснувшие очки. Тамаки и Энджи тут же напрягаются, понимая намек, что он отсюда, поджав хвост между ног, не сбежит. — Отвали, ок? Я пытаюсь своровать кое-что. Крайне важное задание. — «Истинный Удар», да? Они смотрят друг другу в глаза. Сиба тут же легкомысленно отворачивается и делает крайне глупое лицо. — Ой, ну даже не знаю, не твое дело, отвянь, хорошо? — Всегда знал, что у тебя вместо мозгов пустота, — сетует коллега. «Тоу» пока не шевелятся. У них так называемая стадия перестрелки на Диком Западе — смотрят друг другу в глаза, каждый готов атаковать, но не первым, эдакое очень хрупкое перемирие, пока все переводят дух. Сиба слизывает кровь с губ. Итак, он должен прыгнуть назад. Судя по всему, Кьера может телепортировать своих отпрысков к себе, но не от себя. Значит, если он вернется наверх, то… — Помощь нужна? Ну так. Как старому коллеге. — Меч не отдам, не-а, не подмазывайся. — Старшой! — шипит на коллегу его протеже, и Сиба медленно вскидывает бровь. — Кстати да, а это не нарушение местных правил? Тебе боссы жопу на глаза натянут. — Устраиваю дебош, — соглашается коллега. — Вне устава. Не надо пихать меня локтем в бок, мне неприятно. — Мы не можем идти против местных законов! — Мы лично и не пойдем, — кивает он, а потом смотрит Сибе в глаза. — Есть тут одна мадам, крайне сильно хочет все тут порушить, но мы ее кое-как приструнили. Но она готова на все ради нарушения правил. Прямо вот на все. — Что-то я рядом с тобой никого не вижу… — Она охлаждает голову в уборной, — хмыкает коллега, а затем вынимает зубочистку из зубов. — Ну-ка сделай шаг назад. Сиба так и делает, и в место, где была его голова, влетает меч. Он оборачивается назад, где «Тоу» решают, что с ним больше нельзя церемониться, иначе он что-то придумает. Сиба ухмыляется, а затем салютует коллеге, прежде чем телепортироваться наверх и продолжить свое занятие. Ну если тут есть кто-то, кто готов отвлечь «Тоу» на себя… — Как зовут девочку? — напоследок спрашивает он, и, прежде чем рассыпаться на крохи озона, слышит: — Кагари Хиюки. — Ты пришел в себя? Тихиро замирает рядом с Соей, пока они оба останавливаются напротив Хакури; тот выглядит взъерошенным после атаки по себе, но все еще недостаточно побитым, чтобы можно было праздновать победу. Меч где-то спрятан, но он здесь, однако угадать его местоположение, кажется, за гранью возможностей даже Сои, который, как потенциальный наследник, изучал все тонкости «Кладовки». Соя выглядит скверно, но, по крайней мере, довольно живенько; пусть у него все лицо в крови, но глаза горят блеском. Тихиро видит, как напрягается Хакури, пока Соя за ним наблюдает. Будто волк забывает, что он вовсе не хищник в овечьей шкуре, а такая же невинная овечка. Это то, о чем говорил Сиба? Что-то про крайне скверные отношения внутри семьи Сазанами? Он видит, как зрачок Сои сужается, будто теперь это игольное ушко, но потом тот все же произносит (будто давая понять, что он слушает): — Да. Меня подлечила девочка. Шаль? Чоп-чоп-чоп. Погодите, но как Шаль выбралась из клетки? Впрочем, Тихиро наплевать. Хакури, несомненно, знает, что Шаль тоже является целью Тихиро, но вот Кьере об этом слышать совершенно не обязательно, а он наверняка слушает. Хакури и сам вряд ли захочет подвергать девочку опасности, потому эта немая договоренность о том, что они не будут упоминать ее имени, работает даже тут. Но если Шаль помогла Сое… она помогла и Тихиро, ведь теперь на его стороне сильный союзник. — Не до конца, — ломает его счастливые надежды Соя, продолжая сверлить Хакури хищным взглядом. — Но хватит на несколько атак точно. — Тогда давай постараемся закончить это быстро. — Да. И спасем Хакури, — улыбка на лице Сои начинает напоминать звериный оскал. Он безумен. Кажется, Шаль своей помощью вскрыла в нем старую рану, гниющую, но теперь у Сои есть возможность отомстить за три года мучений. — Пора младшему брату стать обратно слабым и милым. Как только он это произносит, Хакури дергается. Он слышит это. Он боится. Взгляни, Тихиро. Ты ведь знаешь, что Хакури — не такой уж и плохой человек. Он помог Шаль, хотя это было опасно. И сейчас ты помогаешь злодею, который мучил его до этого… Но все это ради общего блага. Несчастье Хакури в обмен на радость тысяч других людей. Выбора нет. Тихиро смотрит Хакури в глаза, а затем, не поворачиваясь, произносит: — Тогда подсоби мне, Сазанами Соя. И, обращаясь черной тенью, ныряет в бой, туда, где впереди начинает рождаться белая страшная молния.