Три жизни - одна игра.

*Вспышка, резь в глазах и шум*   – Чёрт! Знакомый мерзкий свистящий отзвук. И где только эти мелкие гадёныши достали армейские флешки? – невольно подумал я, перезаряжая «Сфинкса», стараясь не сильно шевелить раненной рукой. Несмотря на осень, солнце на Сицилии светило ничуть не тусклее, чем в России летом. Третье логово наркомафии за месяц. Либо, у местных властей лопнуло терпение, раз они решили прихлопнуть всю эту шушеру в кратчайшие сроки, либо в какой-то момент нас переключили на почасовую оплату. Это должно было быть вполне обыденное задание, но, увы, видимо, судьба, или кто-то сверху (а то и снизу), внес свои коррективы…   Flashback   Пятью годами ранее. Москва, 12 октября 2009 г.   – Сожалею, молодой человек, но я вынужден Вам сообщить, что Вас в этом месяце сокращают в связи с упразднением научно-исследовательской группы, в которой Вы состоите, – седой академик снял очки и устало потёр глаза.   – Но, разве ничего нельзя сделать? – двадцатилетний, совсем недавно выпустившийся студент, подающий определённые надежды, совсем сник.   – Поймите, Александр. Сейчас мало кому интересны исследования, связанные с дешёвой и экологически чистой энергетикой. Сейчас всех интересуют деньги, а ваши знания в области физики и химии сильным мира сего, напротив, неудобны. К сожалению, я не могу дать вам никакого совета, что делать. Даже мест в аспирантуре у меня нет.   – Ладно, прощайте, академик. Было приятно с Вами поработать, – после сухого рукопожатия парень покинул ставшую вдруг ему настолько чужой аудиторию.   Полгода спустя. Аэропорт Монпелье, Франция, 10 мая 2010, местное время 05.37   Молодая миловидная девушка с трудом сдержала зевок и взяла в руки поданные ей документы. Ночная смена подходила к концу, но до прихода напарницы было ещё полчаса.   – Do you speak English? Parlez vous français? – судя по кириллице в загранпаспорте, перед ней стоял «руссо туристо», и пограничница внутренне молилась, чтобы этот полусонный индивид говорил хотя-бы на языке Билла Гейтса и Стива Джобса.   – English, mistress, – ответил парень почти без акцента, заставив молодую Адель немного смутиться. Для обращения «Госпожа», навевавшего ощущение значимости и уважения, она явно не дотягивала лет эдак пять. Кто знает, может, это дежурная лесть того, кто хочет произвести хорошее впечатление на ту, о кого зависит его въезд в эту страну, а может, он просто не знает других уважительных обращений к девушке. С другой стороны, кареглазому заспанному шатену по ту сторону пуленепробиваемого стекла на вид вряд ли было больше двадцати, что автоматически делало Адель старше него на семь лет.   – Welcome to France, – откровенно говоря, пограничница полностью разделяла радость парня, документы которого были в полном порядке. Не пришлось искать ошибки, оформлять отворот-поворот, а потом ещё и выслушивать матерную ругань, как это уже не раз и не два случалось с Адель.   Париж, окраина трущоб, 14 сентября 2010, 19.24   – Я в кофейне.   – Возьми мне чай.   – Британец чёртов!   Заблокировав телефон и убрав в карман, я выждал семь минут, после чего оттолкнулся от стены кофейни, на которую облокачивался, стоя в теньке, и двинулся по улице. Весь этот бред, понятный только избранным, означал, что хвоста за мной не видно, заказов на сегодня для меня больше нет, и нужно возвращаться на базу.   Завернув в подозрительный переулок, наполненный арабскими беженцами, просящими милостыню, я быстро нашёл глазами связного. Тот кивнул, показав, что узнал меня. Вонь стояла невыносимая, но то был единственный путь в убежище. С другой стороны, грех жаловаться. Во-первых, подобный шлюз с гарантией отсекал любых преследователей и отпугивал забредших сюда по ошибке, а, во-вторых, это банально была моя идея. Если в переулке появлялась полиция, связной начинал что-то голосить на арабском, а нищие вскакивали со своих мест, будто очень хотели, чтобы им, униженным и обездоленным, подали хотя-бы пару евро, создавая при этом толпу такой плотности, что не пробьёшься и на танке. Машины, кстати, в такую узкую улочку, пусть и с трудом, но могли бы залезть, но на этот случай здесь было множество мусорных контейнеров, наполненных, вопреки назначению, песком, которые, в случае крайней необходимости, даже могли бы исполнить роль брустверов.   Беспрепятственно проскочив "шлюз", я вздохнул с облегчением. Моя работа, если так можно было назвать деятельность наркокурьера, на сегодня была закончена. Во дворе-колодце, в который я попал, было немноголюдно. Несколько молодых девушек и парней, дымящих на лавочках возле большого стола, такие же курьеры. Солнце начинало клониться к закату, так что этих бедолаг, скорее всего, подрядили разносить ужин нищим. Сотрудники, как-никак. Посередине двора в большом казане кашеварила мама Гита. Полная индуска за пятьдесят уже заканчивала готовить нечто, напоминающее рагу, от которого при этом за версту отчетливо пахло букетом специй с родины женщины. Увидев меня, та сразу захлопотала, набирая мне ароматного варева в глубокую пластиковую тарелку и накидывая сверху пару круассанов из огромного бумажного пакета, видимо, прикупленных оптом в крупной пекарне по соседству.   Я глянул время на смартфоне и принял порцию. Еда, которую готовила мама Гита, всегда была вкусной, и сегодняшний день вовсе не был исключением. Доев и скинув одноразовую посуду в мусорку, я направился в притон. Нужно было доложиться. Уже повертевшись какое-то время в этом бизнесе, я знал, что за сегодня мне перепадёт, как минимум, пару тысяч евро. Страшно подумать, какой доход был у моего работодателя, если они столько платил курьеру. С другой стороны, лично я занимался оптовыми поставками в гламурные клубы и подпольные казино. Полкило за партию, пять-семь партий за ходку, четыре ходки в день. На другой чаше весов незаконность и риск получить пулю в затылок от конкурентов.   Развлекая себя такими мыслями, я добрался до третьего этажа, где располагался притон. Тут уже не было никаких условных стуков и иных мер предосторожности. Жителям и посетителям попросту некуда было деться из такого двора, так что в случае облавы оставалось только принимать бой либо сдаваться, но картель функционировала уже не первый год, ибо в этот район не совались даже штурмовые полицейские группы, не говоря уже о каких-нибудь агентах под прикрытием. Дверь открыла Зия, а в нос ударил сладкий кумар. С трудом сфокусировав на мне затуманенный взгляд, девушка сально улыбнулась, накрутила чёрную прядь на указательный палец, развернулась и, виляя бёдрами, ушла вглубь квартиры. Подумав, что вряд ли она находится в сознании дольше пары часов в день, я покачал головой и направился в другую сторону.   Доклад не занял много времени. Глава картеля, двухметровый турок, коего величали Султаном, похвалил меня за чистую работу и расплатился. Выйдя из кабинета босса, я услышал окрик. На продавленном диване восседал весьма довольный собой Андре. Итальянец похлопал по дивану рядом с собой и затянулся из кальяна, стоявшего на миниатюрном журнальном столике перед ним.   – Эухенио! – почти полгода назад, когда я представлялся новым "коллегам", многие смаковали варианты моего имени на своём языке, но лучшим единогласно был признан итальянский.   – И тебе попозже сдохнуть, – на моё, на первый взгляд, не очень дружелюбное приветствие курьер довольно оскалился и, отщёлкнув мундштук, протянул мне трубку кальяна. Я взял из коробки на столе такой же, распечатал и установил.   – Слышал, у тебя сегодня рекорд, гринго? – мужчина налил мне в бокал виски.   – А это разве... Можно мешать? – пропустив вопрос мимо ушей, я покосился на бокал. В нашем картеле подобный интерес считался неприличным, так что большой вопрос, откуда инфа о моей выработке у такого же простого курьера, пусть и находящегося со мной во вполне приятельских отношениях.   – Никогда не видел, чтобы было отдельно, – собеседник усмехнулся и пододвинул бокал ещё ближе.   – Ничего не забыл? – я достал из рюкзака плотный свёрток. Шесть самодельных гранат, комбинация светошумовой и дымовой – главное оружие самообороны наркокурьера. Неказистые и громоздкие, корпусом каждой служила поллитровая банка из-под пива. Тем не менее, пухляши справлялись со своей задачей на пять с плюсом, сбивая вонючим синтетическим дымом со следа собак и выключая на несколько минут из гонки двуногих преследователей без серьёзного вреда здоровью.   – О, грасиас! – мужчина сразу оживился, перебросил свёрток в свой рюкзак, а сам отслюнявил мне несколько сотенных бумажек. Пока пересчитывал, краем глаза заметил какое-то движение. Зия бесшумно подошла, опустилась на колени передо мной и потянулась к поясу, остановив руки на бёдрах, выжидательно глядя на меня. Справедливо решив, что на сегодня все дела закончены, я передал девушке пару купюр, и приподнялся на диване, чтобы той было удобнее стянуть с меня штаны и приступить к делу, затем замахнул сразу весь бокал, затянулся и под одобрительный гул Андре блаженно откинулся на мягкую спинку.   *Через неделю*   – Я в кофейне.   – Круассан, эклер и такос.   – Твоюжмать! – я выругался и поспешил бросить телефон в ближайшую урну, будто он был горячей картошкой. Не теряя времени, вылил туда же бензин из маленького пузырька, и добавил целый зажжённый коробок спичек.   Так, теперь бежать, куда ноги несут, и куда глаза глядят. В качестве варианта, чтобы залечь на дно, была пара притонов и миниатюрная квартирка в спальном районе, про которую не знали даже в картеле. Увы, то ли меня пасли, то ли кто-то заметил мои манипуляции с мусоркой, но уже через пару кварталов, в сравнительно безопасном для простых граждан районе, мной заинтересовался патруль. Увы, наличку скинуть я то ли не догадался, то ли пожадничал, но объяснять блюстителям порядка, откуда у парня, вышедшего пешком из криминального района, несколько десятков тысяч евро мелкими банкнотами (почему-то вместо клубов меня сегодня отправили заряжать уличных, барыг) в мои планы не входило. К слову, именно из-за множества пунктов на маршруте я задержался и опоздал на облаву, а теперь призрачная свобода, помахивая крыльями, пыталась от меня ускользнуть. «Как там было в еврейском анекдоте? Ладно, если отвернулась Фортуна, главное, чтобы не заинтересовалась Фемида». Собственно, анекдот я вспоминал, уже перемахнув через перила, которые толстым французским копам в наглаженных брюках и лакированных туфлях явно были не по зубам. Не оглядываясь, я рванул по узким улочкам.   Дальнейшая погоня растянулась в медленную раскадровку. Два толстяка в погонах выполнили свою функцию, оповестив остальных. Человеку не убежать от собаки или машины, но технический прогресс и городской ландшафт давали такой необходимый  шанс. На узких улочках, зачастую заполненных мусором в бедных кварталах или громоздкими каменными статуями в исторических, я без проблем оторвался от машин, а дымовые гранаты без особых проблем вывели из гонки собак и людей.   – Хе-хе, врёшь – не возьмёшь, лягушатники! – тихо, но с немалой долей торжества пробормотал я, присев перевести дух на лавочку на, вроде как, безлюдной улочке. Нужно было составить план действий. Увы, через секунду мне стало не до планов. В затылок мне упёрлось что-то твёрдое холодное и цилиндрическое, а сухой щелчок недвусмысленно намекал на то, что резкие движения опасны для жизни. «Спокойно. Человек позади может щёлкнуть меня так, что никто не услышит. Деньги можно без труда снять с бездыханного тела. Следовательно, либо чистоплюй, либо я ему зачем-то нужен живым».   – Без глупостей, малой, – дуло глушителя перестало давить мне на затылок, а тихий шорох травы показал, что человек отошёл на шаг назад. Собственно, самым неожиданным было то, что тот, кто сейчас мог поставить в моей жизни жирную свинцовую точку, говорил по-русски.   – Я весь внимание, – стараясь не делать резких движений и держать руки на виду, я медленно встал и повернулся к собеседнику.   – Молодец, – я, наконец, смог рассмотреть человека. Мужчина средних лет, крупный, мускулистый. Полевая военная форма, китель с закатанными рукавами, высокие ботинки, тёмно-красный берет, из-под которого виднелись коротко стриженные пшеничного цвета волосы. Во французских званиях я был не силён, «три палки, не лычки и не звёзды, сержант, что ли?», но пистолет, смотрящий чёрным дулом глушителя мне в корпус, располагал к субординации. Меж тем, мужчина свободной рукой нажал небольшую кнопку на ремешке на шее и проговорил теперь уже по-французски, – Объект под контролем, сопротивление не оказывает, – в ту же секунду из-за угла показался военный внедорожник, коих мне за мои несколько месяцев пребывания во Франции довелось видеть всего пару штук.   Уяснив, что с французскими военными, разговаривающими по-русски без какого-либо акцента, шутки плохи, между гарантированной смертью и непонятной перспективой я выбрал второе. На заднем сидении внедорожника восседала сухая рельефная шатенка в такой же форме и с таким выражением лица, что, рискни я у неё спросить телефончик, явно не досчитался бы зубов. Меня впихнули в середину, а с другой стороны, подперев меня, занял своё место «сержант» с моим рюкзаком.   С учётом того, кто именно меня принял, глупо было бы удивляться тому, что вместо того, чтобы отконвоировать меня в ближайший КПЗ, где раскабаневший от кабинетной работы констебль парил бы мне мозг, пожёвывая пончики «Или круассаны? Чай, не в Нью Йорке тусим...», мою бренную тушку отвезли в некий аналог воинской части за городом. Я зависал в притоне почти неделю назад, и сознание уже точно должно было быть чистым, а по сему я не мог не усомниться в своей адекватности, увидев Андре, гладко выбритого, одетого в такую же идеально выглаженную форму и выходящего из кабинета, в который, судя по всему, меня вели. Увидев нашу процессию, он козырнул блондину, который не так давно тыкал мне глушителем в затылок, и улыбнулся мне во все свои тридцать два итальянских зуба.   В помещении за основательным письменным столом, напротив которого стоял единственный стул, опираясь на столешницу и сцепив тонкие длинные, как паучьи лапы, пальцы в замок, восседал сам хозяин кабинета. Тёмно-серый штатский костюм сидел на щуплом теле как влитой, лишённая всяческой растительности голова поблёскивала в свете лампы дневного света, а острые аристократические черты черты лица дополнялись колючим взглядом, будто он мысленно уже вскрыл и изучает тушку собеседника на предмет полезностей и патологий.   Разговор вышел сравнительно коротким. Как оказалось, Андре, будучи агентом под прикрытием, уже давно пас банду Султана, собирая информацию. На вопрос, с чего наркокартелем занималась армия, собеседник поправил меня, сказав, что сейчас я имею дело с Французским Легионом, и, особо не таясь, разъяснил мне, что полиция связана по рукам и ногам и в методах, и в средствах борьбы с преступностью, так что несколько лет назад за это дело взялись серьёзные дяди. Я же здесь только потому, что начальство Андре после его отчётов заинтересовалась моими стратегическими решениями, а в особенности гранатами, которыми я по приятным для себя ценам снабжал курьеров. Именно поэтому меня отправили, аки Красную шапочку, длинной дорогой, а потом предупредили об облаве, дабы не попал под шальную пулю.   В итоге, как водится, мне, как благоразумному человеку, сделали предложение, от которого я не мог отказаться. Вместо повторения судьбы Султана, а именно «застрелен при попытке к бегству при задержании», мне предстояло использовать свои знания, навыки и таланты, так сказать, во благо, взамен на тотальное отпущение криминальных грехов.   Я втянулся довольно быстро. Подразделения, действующие под руководством того жутковатого мужчины с позывным «Куратор» были на особом счету и формировались, в первую очередь, по национальному признаку, что сильно упрощало коммуникацию. Слежка, отсечение, зачистка, разграбление. Помимо неплохого финансирования из государственной казны, не без усилий Куратора, в бюджет русскоязычного взвода «Варяг» перепадала неслабая доля «лута», отсюда и солидные зарплаты, щедрые премии и бесперебойное снабжение новейшими средствами ведения боевых действий. Последнее меня, привыкшего, что из средств спасения драгоценной тушки у меня только собственные ноги и выполненные дендро-фекальным методом гранаты, приводило в дикий восторг. Кроме того, из-за активного проведения «контртеррористических» операций и формирования новых подразделений, по-настоящему одарённые легионеры, к коим я имел счастье себя относить, шагали по служебной лестнице, минуя некоторые временные ограничения.   22 сентября 2014   За три года я дослужился до чина лейтенанта, а наше формирование перестало быть экспериментальным. Основной взвод разбили на множество отрядов с собственной экономикой и географией боевых действий, одним из которых я имел честь командовать. Подобный способ решения проблем стал настолько популярен, что штурмгруппы отряда «Варяг» стали нередко «приглашать» в соседние страны. Помимо обычных зачисток и помощи в спецоперациях, нам нередко выпадала «честь» ликвидировать лидеров ОПГ и эскортировать высокопоставленных личностей.   Кабинет Куратора «Да что же мои работодатели так избегают имён, предпочитая клички или позывные?!», как обычно, встретил давящей атмосферой. Итальянские чиновники до сих пор находились под впечатлением от нашей предыдущей спецоперации, а потому на солнечную Сицилию снова отрядили мою группу. Брифинг проходил штатно: сведения о картеле, численность, вооружение, точки высадки и эвакуации, необходимое снаряжение и возможные непредвиденные обстоятельства.   На середине разговора я поймал себя на мысли, что слушаю вполуха. Всё моё внимание было приковано к медному на вид шару около двенадцати сантиметров в диаметре, совершенно бессистемно испещрённому какими-то бороздками, стоящему на небольшой подставочке на столе шефа. Я был готов поклясться, что ещё пару недель назад его здесь не было. Не отдавая себе отчёта, я протянул левую руку и попытался поднять его. Естественно, монолитный кусок металла оказался непривычно тяжёлым, и, едва я сграбастал шар и попытался развернуть ладонь пальцами вверх, мою кисть по инерции перекосило на излом, а своевольный сувенир выскользнул из пальцев, гулко ухнув по застеленной сукном столешнице. Тем не менее, уйти своенравному колобку далеко не удалось. Тонкие пальцы Куратора остановили шар, а затем без видимых усилий водрузили на законное место.   – Будьте осторожны, Евгений. Далеко не каждому подобная ноша по силам, – мужчина итак одним своим видом наводил жути на всех и каждого, а от его слов и того, каким тоном они были сказаны, мне стало совсем не по себе. К счастью, брифинг был закончен, и я, получив последние наставления и флешку с более подробной информацией о задании, поспешил покинуть кабинет, а уже в приёмной позволил себе утереть холодную испарину со лба.   End flashback   25 сентября 2014   Имена, исполняющие роль позывных, на это задание нам дали под стать местным. Мне досталось самое безобидное – Роберто. Никто не делал скидку на изначальную этническую принадлежность бойцов, так что снайперша Катя на этом задании вдруг стала Хулией, а взрывотехник Настя – Кончитой. Были ещё Вильермо, Гомес, но штурмовик два на два метра Дмитрий по имени Педрильо веселил всех... по пути.   Сейчас же пред нами – суровая реальность. Почти из всех окон по нам стреляли. Мы укрывались за декоративными каменными конструкциями. Руку обожгло. Не пуля, просто каменный осколок вспорол трицепс на левой руке. Полновесным автоматом было сложновато работать одной рукой, так что пришлось переключиться на «Сфинкса» - пистолет, спроектированный мной лично и сделанный на заказ. Корпус похож на Glock-17, слегка упрощённая начинка, позволившая отказаться от пары лишних предохранителей, и старый советский калибр 7,62х25 мм. Получилась смертоносная машинка, спокойно прошивающая стальными острыми пулями большинство бронежилетов, при этом боекомплект не сильно тянул карман.   Враг не давал нам высунуться из-за укрытия, а до входа в особняк оставалось около десяти метров пустого пространства. Потерь пока не было, однако на многих уже красовались пропитавшиеся кровью повязки. От соседней статуи послышался короткий свист, я обернулся. Педрильо, поняв, что его сигнал не оставлен без внимания, встретился со мной взглядом и достал две дымовых гранаты. Я достал такую же и кивнул, сделав знак остальным открыть заградительный огонь.   Обычно, даже на улице, звук вылета чеки из гранаты слышен метров за десять, но сейчас всё потонуло в грохоте десятка стволов, не дававших противникам и шанса высунуться. Продукты бельгийского ВПК сработали безотказно, около десяти секунд у нас было. Выстрелы смолкли одновременно. Мы рванули с места резко и синхронно.   Секунда. Выскочить из-за статуи.   Вторая. Десять метров.   Третья. Семь метров. «Чёрт, вот это ветер, успеть бы»   Четвёртая. Три метра.   Пятая… Холл. Из огня, да в полымя. Мафиозная мелочь поразительно быстро сориентировалась, решив накрыть нас в просторном зале, однако мы были несколько опытнее. А ещё, им явно никто не объяснял, что деревянные перила – плохое укрытие от наших десятиграммовых друзей. Я вскинул пистолет.   На 3 часа. Ваза с цветами разлетелась вдребезги, ничуть не защитив находящуюся за ней голову. На 11 часов. Только в фильме человек может спрятаться за резным лестничным столбиком полностью, так что суровая действительность больно проехалась по плечу незадачливого бойца, а пуля в корпус завершила начатое. Прямо по курсу. Запоздалое подкрепление преспокойно словило в себя оставшиеся в наших магазинах смертельные подарки. У нас было несколько секунд перезарядиться и осмотреться.   Дом когда-то и вправду был невероятно красивым – позолоченная мебель, огромные зеркала, полные стены антиквариата. Я даже заприметил несколько композиций из перекрещенных мечей под щитами, некоторые из которых меня даже нешуточно привлекли. От зависти я пнул ближайший, вроде как, медный сосуд в стену.   Мы пробивались вглубь дома, медленно и методично зачищая каждую комнату, а я мысленно, как мог, надеялся, что у этого дурацкого особняка нет внутреннего двора или второго корпуса. Ближайший длинный и прямой, как стрела, коридор был абсолютно пустым. Следовало проскочить его как можно быстрее, чтобы, если из-за поворота вдруг появится враг, не начать играть в «Утиную охоту», отнюдь не в главной роли. Я жал как мог, несмотря на саднящую руку, но, увы забыл о золотом правиле – пропускать дам вперёд.   Коридор закончился. Впереди было окно, справа – продолжение, а слева – я краем глаза успел приметить не совсем вписывающееся в роскошный интерьер мрачноватое на вид зеркало, по бокам которого стояли две статуи, как будто долгое время находившиеся в воде – настолько смутными были их очертания, и чем-то мне это зеркало было знакомым. Повернув голову и корпус направо, я понял, что моё невежество вышло мне боком. Не пропустив вперёд госпожу гранату, я абсолютно по-идиотски напоролся на засаду. В пяти метрах от меня стоял мафиози с помповым ружьём. С такого расстояния мне в корпус не попал бы только пьяный.   Время растянулось. Опять. Вот из ствола вылетает тяжёлая тридцатиграммовая пуля. За ней неторопливо вырывается поистине драконий язык пламени. Секунда показалась вечностью. Удар в грудь был очень сильным. Я почувствовал, как продавливается мой бронежилет, разрывая кожу на груди, ломая рёбра и солнечное сплетение. Видимо, пуля была попросту монолитной, раз мне с ходу не разнесло разрывом грудную клетку. Кинетической энергией выстрела меня отнесло спиной прямо в зеркало. Последнее, что я успел сделать, прежде чем почувствовал, как падаю в пустоту, это покрепче сжать Сфинкса и выстрелить пару раз в ответ.   Следующее, что я ощутил, был удар спиной об пол, и смутно знакомый голос что-то говорил. Я открыл глаза. Грудная клетка побаливала, однако рёбра были на месте. Кожа чувствовала непривычные и неприятные ощущения: ни сатина нижнего белья, ни хлопка футболки – только грубая шероховатость, как от мешковины. Взору моему открылся высокий сводчатый потолок пещеры, поросший какими-то корнями. Где-то слышалось капанье воды. Я наконец смог сконцентрироваться на лице, нависшем надо мной: светлая кожа, чёрные волосы, на лице татуировка, острые уши. Мысль, что это что-то знакомое, ускользала с невероятной скоростью.   – Леталлин! Тебя не было целую неделю, ты нас так напугал, - женский голос ещё что-то вещал, но я почувствовал какое-то внутреннее жжение, будто кипяток разливался по моим венам. Я начал задыхаться. Сквозь забытье я услышал другой голос, более низкий.   – Отойди, Мерриль! Ему плохо. Это зеркало осквернено. Тамлен! Как вы вообще тут очутились? Вынесите его на воздух, я скоро к вам присоединюсь.   – А что будет с зеркалом, сэр Страуд? – послышался откуда-то сбоку недоверчивый молодой мужской голос.   – Его нужно уничтожить, - отчеканил низкий голос. Я услышал звенящий лязг, а потом звон стекла, после чего окончательно провалился в забытье.