"Яркая Звезда"

      Над городом воцарилась тишина. По безмолвным улицам бесшумно ездили уставшие автомобили, тихо шумел ветер в проводах, в вязкой ночной мгле по карнизу карабкалась толстая чёрная кошка. Казалось, столица спала, укрывшись плотным иссиня-чёрным небом, будто плотным пуховым одеялом. Не спало только реанимационное отделение одной из лучших клиник Москвы.       Токсикологический центр жил своей, насыщенной жизнью. По светлым коридорам, напоминающим тоннели, по которым человеческая душа уходит в лучший мир, суетились медработники в белоснежных, словно ангельские хитоны, халатах.       И только для одного человека в мире время остановилось навсегда. Молодой мужчина сидел на ледяном металлическом стуле за закрытыми дверями отделения и вдыхал полный тревоги воздух. Поникший чёрный фрак сидел на нём мешком, сминаясь в неприятные бугристые складки на локтях и животе. Мужчина тянул упрямую ткань вниз, бессильно пытаясь разгладить их, но, как назло, одежда мялась ещё сильнее, вызывая лишь раздражение, граничащее с полной пустотой в мыслях и взгляде.       Дверь распахнулась и из неё вышел маленький седой профессор, взглядом и манерой держаться казавшийся добрым доктором Айболитом, спешащим лечить бедных зверушек. Задрав голову, чтобы скрыть подступающие к горлу слёзы, мужчина вскочил со стула и цепко схватился за пахнущий хлоркой профессорский рукав.       — Что с ней?! Ну же, не молчите! Она будет жить? , — белоснежный материал трещал под пальцами, грозя рвануть в сторону говорившего, но мужчину это ничуть не волновало и он продолжал натиск.       — Ну-ну, голубчик, успокойтесь, — ласково говорил профессор, пытаясь отцепить потную ладонь собеседника от халата, — мы сделаем всё возможное, чтобы Ваша жена пошла на поправку. Сейчас ей нужен полный покой.       — Умоляю, пропустите меня к ней! Всего на 5 минут, мне жизненно важно её увидеть! Я…я не знаю, что с собой сделаю, если Вы не позволите!!!       — Джексон, вы ведь понимаете…       — Плевать я хотел на эти чёртовы правила!!! Что Вам нужно, денег? Ну, говорите, сколько? Уж поверьте, меня эти бумажки нисколько не остановят! Я куплю эту вашу богадельню, а вас выкину к чертям собачим!!!       Профессор вгляделся в красное, с пульсирующими на лбу венками, лицо мужчины и медленно покачал головой. Год назад в аналогичном отделении скончалась его единственная и любимая дочь… Он отдал бы всё на свете, чтобы успеть подержать её за руку в последний раз и понимал эту боль, как никто иной.        — Только 5 минут. И никому ни слова.       Пронзительную тишину палаты перебивал протяжный писк приборов, щупальцами-шлангами опутывающих хрупкую женскую фигурку, лежащую на блёклой казённой постели. Ярко-алые волосы резко контрастировали с белизной подушки, как пятна крови на марлевой повязке.       Джексон опустился на колени пред койкой и прижался щекой к плечу цвета слоновой кости. Кожа женщины была холодна и отражала лунный свет, обильно сочащийся в открытое окно.       — Я с тобой, милая, — тихо бормотал мужчина, поглаживая любимую по волосам, — ты ведь, обещала, что не бросишь меня… Ты обещала, что никогда не бросишь меня!!!       Его полный страдания крик утонул в безмятежном московском ночном небе.