Вне игры

Когда Эрвин Смит сказал, что разбор ошибок игры будет в понедельник, он, в целом, не соврал. Разбор действительно был в понедельник. Потом во вторник, затем в среду и вообще всю следующую неделю. Жан, которого пока не допускали к тренировкам, сидел на скамейке и покорно слушал. Хоть ему и очень хотелось бегать с остальными, ушибленное плечо продолжало ныть. Травма причиняла не только физические, но и моральные страдания: отец, как узнал о случившемся, наорал на маму по телефону, из-за того, что она якобы не может за Жаном уследить. Говорил, будь он дома, ничего такого не случилось бы. А Жану так сильно хотелось играть, что запреты отца вызывали лишь раздражение, а не страх, как раньше. Впервые за много времени он был рад тому, что тот их бросил и уехал в столицу. А по телефону пусть орет, сколько хочет. Жану плевать. Эрвин также сообщил, что по итогам игры ничего менять в расстановке ролей не будет, и что нынешний состав — это лучшее, что видела эта команда вообще. Жан был согласен, и, что самое удивительное, Эрен, видимо, тоже. Он не стал возражать или возмущаться. — Одиннадцатый все же, значит… — забормотал он. — Ну, Жан неплохо играл тогда, может, и правда, что-то в этом всём есть… Эрен наконец-то принял свою новую роль, признал Жана в команде, и, кажется, вот он потенциальный счастливый конец? Эрен перестанет испытывать к Жану неприязнь и постоянно оскорблять его, Жан тоже не будет больше злиться. Они смогут подружиться, будут вместе ходить к автобусной остановке после школы, а по выходным встречаться в интернет-кафе или у кого-нибудь дома, начнут поддерживать друг друга, забыв про все прошлые разногласия. Ну ладно, с подружиться, конечно, Жан загнул, но, может, они хотя бы перестанут пытаться убить друг друга? Ха. Черта с два! Да, Эрен смирился с тем, что он теперь винг, окончательно и бесповоротно и даже вроде как принял свою новую роль, но облегчения в его с Жаном отношения это не добавило, даже наоборот. Он всё еще считал Жана виноватым, а теперь еще, получается, и проиграл ему своё место в команде в этом соперничестве. Жан боялся даже представить, какой это был удар Эрену по самолюбию. Он продолжал вести себя, как и раньше, нагло и самоуверенно, а Жану отчего-то, после той игры, где Эрен первый и последний раз отнесся к нему нормально, воспринимать подколки и подначки стало в десятки раз сложнее. Злость и справедливое негодование порой не давали спокойно думать. Подружиться? Да как вообще можно дружить с таким, как Эрен, он же такой упертый, глупый, самодовольный, глупый и невыносимый. Только полный мазохист согласится с ним добровольно общаться. Такой, как Флок, например! Два сапога пара! — Подвинься, — буркнул Эрен, выводя Жана из мыслей, — всю лавку занял, верзила! Не сильно-то Жан был и выше. Не сильно-то он был крупнее, чтобы заслужить такое обидное прозвище. Эрен мог вести себя с ним нормально всегда, если бы захотел. Но он не будет. Он ведь его ненавидит, не так ли? По-настоящему ненавидит! Глухое раздражение давно сменилось обидой, захлестывающей Жана с головой, и поэтому он ничего не ответил, лишь вышел из раздевалки, по традиции пихнув Эрена в плечо. Гораздо сильнее, чем обычно. Ведь он тоже Эрена теперь ненавидел. Эрен крикнул вслед какие-то проклятия, но Жан уже не слышал. На тренировке Эрвин рассказал про планы на следующее полугодие: оно будет насыщено играми и тренировками. В январе команда едет на сборы, в лагерь за городом, с тренировками с утра и до вечера, душем на улице и сном в общем домике на десять человек. Эрвин настоятельно рекомендовал новеньким, вступившим в команду только в этом году, этот лагерь посетить, полезно для физической формы и командного духа, воодушевленно говорил он. Непроницаемый взгляд Ривая, стоявшего за спиной своего капитана, превращал эту настоятельную рекомендацию в истинную обязанность. Но Жан был не против: у него всё равно не было никаких планов на каникулы, видеоигры надоели, учиться он точно не будет, девушки пока так и не появилось, а друзья… друзья почти все были в одной с ним команде! Тем, кто играл не первый год, можно было без проблем отказаться, что Марко, Флок и ещё пара ребят и сделали. Были и те, кто сомневался. — Да что я там не видел, — поморщился Эрен, — я лучше на каникулах дома останусь! И тем более, если там всё еще так же холодно, как в прошлом году… — Дело твое, — пожал плечами Ривай, — но, я слышал, тем, кто поедет, в январе выплатят стипендию в двойном размере… — Я поеду! — выпалил Эрен. — Спасибо, Ривай! Он убежал записываться в список на сборы, а Ривай задумчиво пробормотал, смотря ему вслед: — Никогда не пойму, просто или сложно им управлять. Жана передернуло. Ривай угрожал Эрена выкинуть из команды, но тот всё равно с ним спокойно общался. Жан Эрену не сделал ничего, но тот его терпеть не мог. Что-то очень неприятное кололо внутри от такой несправедливости. «Что-то», до неприличия похожее на... ревность? Да ну нет. Не может быть. Жану и так не давали покоя странные ощущения при виде парней, до неприличия похожие на те, что любой нормальный пацан испытал бы при виде девушек. Он и раньше что-то такое в себе подозревал, но при вступлении в команду чувства и подозрения только усилились. И ведь никому не расскажи о таком — засмеют, презирать начнут, будут обзываться. Потеряют всякое уважение. Хотя Ривая с Эрвином уважают, несмотря на ходящие о них слухи, подсказывало ему подсознание. Ривай с Эрвином крутые ребята и могут за себя постоять, отвечал Жан себе. «Ничего я не ревную. Мне просто обидно, что он ко мне несправедливо относится, — успокаивал он себя. — Просто обидно, и всё.» Пока Жан стоял и злился на Эрена, злился на Ривая, стоявший рядом Майк, их фуллбек, хохотнул: — Как это ужасно! Я каждый вечер благодарю боженьку за то, что капитаном назначили Эрвина, а не тебя, понимаешь? — Зря, — отозвался Ривай, — Эрвин тот еще монстр. Со мной в капитанах вы бы в раю были. — А я говорил, надо было вообще за меня голосовать! — ухмыльнулся Майк. — Были б у вас тренировки раз в неделю и стипендия в кармане каждый месяц! А теперь терпим амбиции нашего Смита! Отборочные, сборы, чемпионат штата! Ну Эрвин, ну разошелся! Майк продолжал веселиться, а Жан решил спросить: — А что нужно, чтобы стать капитаном? — Учиться в выпускном классе, — ответил Ривай, на секунду задумавшись, — ну и чтобы команда поддержала твою кандидатуру. Народным голосованием. — В выпускном классе? — удивился Жан. — Получается, капитан меняется каждый год? — Ага. Чтобы не зазвездился или что-то в этом духе.

***

Когда Жана наконец-то допустили к тренировкам, на календаре была уже середина декабря, непривычно морозного и снежного для их широт. Белоснежный снег лежал на поле, ярко сверкая на солнце, и не всегда его успевали убирать. Бегать по снегу оказалось куда тяжелее, чем по траве или даже ноябрьской грязи, зато и падать теперь стало гораздо мягче. Ушиб плеча полностью прошел, однако организм успел отвыкнуть от физических нагрузок, и приходилось многое наверстывать. А еще приближалось Рождество и семестровые экзамены. Вернее, сначала семестровые экзамены, а потом уже Рождество и каникулы. С началом ежедневных тренировок успеваемость Жана медленно, но неотвратимо катилась куда-то вниз: сильный уровень обучения никуда не делся, а времени на него стало меньше. Только благодаря мягкому отношению преподавателей к спортсменам его родители еще ничего не знали о его проблемах с учебой. Но вот если он завалит промежуточные экзамены, тогда они точно всё узнают, и о мечте играть в регби можно будет забыть. Жан брал учебники и тетради с собой всегда и везде, перестал по вечерам играть в видеоигры и гулять с Марко, а лишь сидел и тупо зубрил математику и физику, самые плохо дающиеся ему предметы. Если с математикой еще хоть как-то иногда удавалось найти общий язык, то физика была для него чем-то непостижимым из раздела фантастики. Если он не найдёт способ скатать ее на экзамене, он ее точно с треском завалит. Жан был не один с такими проблемами: почти все его сокомандники бледнели, стоило им только услышать слово «экзамены». Лишь ребята из выпускного класса оставались спокойными: для них промежуточные экзамены не имели значения, ведь они уже с начала года усердно готовились к экзаменам итоговым, от которых зависело их поступление в университет. Эрвин проявил сострадание и освободил от тренировок один день в неделю для тех, у кого проблемы с учебой. То есть, почти для всех. Жану разрешили не приходить по средам, и он решил потратить этот день недели на подготовку. Он отловил Райнера, который в физике был точно так же ничтожен, как Жан сам, в коридоре, и предложил позаниматься вместе. Они сели вдвоем в библиотеке и уныло смотрели на список формул, законов и задач. — Без шпор нам крышка, — наконец отмер Райнер, и это была первая действительно умная мысль за сегодня. Жан мрачно кивнул, отлип наконец от тетради и оглянулся по сторонам. Библиотека была большой, гордостью их школы номер два, после спортивных клубов, разумеется. Столы, почти все занятые такими же растерянными, вдруг вспомнившими про экзамены школьниками, и огромные стеллажи с книгами. Жан увидел занимавшихся уроками братьев Марселя и Порко, увидел и Эрена рядом с Флоком и другим каким-то парнем, которого Жан не знал. Они весело смеялись над чем-то, и Жан нехотя отвел взгляд. Пусть лучше Эрен смеется, а то ещё заметит его, начнет кривиться и злиться. Внутри что-то заныло, и Жан с раздражением захлопнул учебник. Заниматься ему сегодня больше не хотелось. Он лег на парту, уткнувшись щекой о прохладное дерево. Райнер удивленно на него посмотрел, но тоже последовал примеру, закрыл учебник и зевнул. — Бесполезно это всё, — вдруг сказал он, — вот скажи, кому вообще это всё в жизни пригодится? — Что бесполезно? — тупо спросил Жан. Парта казалось такой мягкой и уютной. Теплый, немного душный, пропахший книгами воздух библиотеки усыплял, и Жан зевнул. — Формулы все эти дурацкие. Вот ты много взрослых знаешь, кто знает закон Ньютона? Жан пожал плечами: — Ни одного. — Вот то-то и оно! — фыркнул Райнер. — Лучше бы полезным вещам учили! — А ты на кого думаешь поступать? — поинтересовался Жан скорее из вежливости, чем из искреннего интереса. — Понятия не имею! — расхохотался Райнер так звучно, что некоторые ребята обернулись. — Но точно не на физика-теоретика, скука это смертная… Жан уже не слушал, ведь Эрен тоже обернулся на смех Райнера и заметил его. И вперился взглядом. — О, твой заклятый друг, — Райнер тоже Эрена заметил и помахал ему рукой. — Когда вы уже помиритесь? — Мы и не ссорились, — злобно отозвался Жан, отвечая взглядом на взгляд, — он просто придурок. Тупица. Кретин. — Смотрите не убейте друг друга на сборах, — участливо посоветовал Райнер. Этого Жан уже гарантировать никак не мог. — Что там вообще в этом лагере будет? — спросил он. Райнер шутливо начал загибать пальцы и изобразил испуг в голосе: — Поднятие командного духа. Тренировки до потери сознания. Никакого алкоголя и девочек на километры вокруг! В общем, настоящий ад! — Но ты-то едешь, — улыбаясь, уточнил Жан. — Криста тут без тебя с ума не сойдет? Эрен отвернулся, и снова стало можно свободно дышать. — Еду, — вздохнул Райнер, — Эрвин умеет убеждать. А Криста… всё с ней нормально будет. И Райнер как-то нехорошо поморщился. Криста больше не приходила на тренировки так часто, как раньше, и если в начале осени она откровенно липла к Райнеру, то теперь соблюдала дистанцию и лишь здоровалась с ним в конце или вовсе махала рукой издалека. Сам Райнер тоже говорил о ней теперь с явной неохотой. «Поругались», — думал сначала Жан, но потом начал подозревать, что не всё так просто. И что чего-то он, по горло увязший в собственных проблемах, банально не замечает.

***

— Сегодня отрабатываем дроп-голы — защита, это вам! Нападение — практикуем коридор! Эрвин зычно отдавал распоряжения, и ослушаться было невозможно. Жан нервно сглотнул и оглянулся. Опять ему позориться, значит. Он понуро взял в руки мяч и глупо уставился на него. Итак, нужно было уронить мяч таким образом, чтобы он отскочил от земли, и только после этого пнуть его ногой. Даже на словах оказалось сложновато, а на деле вообще практически невыполнимо! Дроп-гол, да-да, тот самый маневр, который Эрен мастерски на игре исполнил, так и оставался для Жана непостижимой магией. Мяч летел куда угодно, только не в ворота зачётной зоны: вверх, вбок, вдоль земли — но до красивой дуги полета ему было далеко. У Эрена же мяч летал как в учебнике по физике — красиво, высоко, по идеальной параболе. И далеко. У Жана далеко мяч пинать не получалось. — Ты рано пинаешь его. И роняешь неправильно. Эрен стоял рядом, и от его объяснений легче не становилось. Ну, сегодня он хотя бы не смеялся. Однако чем больше Жан пытался, тем сильнее у него не получалось, и тем сильнее он злился. Эрен злился тоже. Но они были на тренировке, а здесь стычки и ссоры были исключены. Жан иногда до сих пор ощущал фантомную боль от того Риваевского подзатыльника в октябре. — Иди кого другого поучи, а? — фыркнул он. — Здесь учиться и не надо. У тебя просто руки кривые, — парировал Эрен. Он показал в очередной раз, как это делается, и у него-то разумеется все в очередной раз получилось. Мяч снова описал красивую дугу над полем и приземлился прямиком в зачетной зоне. Жан вздохнул и посмотрел себе под ноги. Носок бутсы был уже весь грязный от земли и травы, снег же вокруг давно растаял. Нога уже начала болеть от постоянных пинков по мячу, и захотелось все бросить. И признать перед Эреном свое поражение? Да ни за что! — Просто пнуть мяч много ума не надо, — вдруг продолжил Эрен, — Тебе же нужно, чтобы он под правильным углом и скоростью от земли отскочил. Смотри, Жан. «При каком угле запуска с земли достигается максимальная дальность полета снаряда?» — вдруг заговорило его сознание голосом преподавателя по физике. — Сорок пять градусов, — прошептал Жан так тихо, чтобы Эрен его не услышал. Жан вспомнил вечера, посвященные зубрежке этой ненавистной дисциплины, и поморщился. Везде она ему теперь мерещится. Но наконец-то, благодаря ей, он понял. Понял принцип дроп-гола, в котором не было никакой магии. Только физика. Он аккуратно отпустил мяч, дав ему отскочить от земли, и пнул. Наконец-то попал! Да еще как попал! Дуга полета и вполовину была не такой красивой, как у Эрена, но всё же мяч долетел почти до ворот. В первый раз у него хоть что-то, но получилось! — Ого, — присвистнул Эрен, — ну, может, ты не такой уж и безнадежный! И звонко рассмеялся. — Спасибо, что показал, как правильно, — восторженно отозвался Жан, и, кажется, словно в этот момент Земля на секунду замедлила свой ход. Иначе как объяснить то, что они сейчас оба на ровном месте споткнулись? И удивленно уставились друг на друга.