Твоя любовь — моя слабость

«Если упадешь, Я подниму. Если не смогу поднять, лягу рядом».

POV Алина ωωω Чем ближе мы подъезжаем к моему дому, тем только сильнее возрастает неконтролируемое волнение. Волнение, связанное не с тем, что Яр будет у нас дома, а с тем, что может сказать ему моя мама и, что на это может ответить он сам. Это не может не нервировать. Стоит быть бдительней. Тут я снова осекаюсь, кое-что вспомнив. — Подожди, мы, вроде как договорились... прогуляться по набережной, — с заметными паузами произношу и гляжу в его сторону. Он остаётся сидеть с невозмутимым лицом, следя за дорогой. Такой серьезный и сосредоточенный. — Ну да, — коротко бросает и утвердительно кивает. — Я имею ввиду, что мы сейчас едем ко мне? Что-то я не могу нормально объяснить, что хочу этим сказать. — Я понял про что ты, — его розоватые губы трогает лёгкая улыбка. — Боишься, что мы не успеем погулять? — спрашивает блондин, проводя рукой по светлым волосам, и его улыбка становится в разы шире и чарующее, чем до этого. — Я не... — Не переживай, всё успеем, — с довольным видом заявляет парень. — Все, что только можно, — слишком двузначно звучит. — Дронов, что ты имеешь ввиду? — Ничего пошлого, — махает рукой в воздухе, но его очаровательная усмешка, которая не собирается сползать с губ, только растягивается и говорит о многом. — Дронов, какой же ты... — Какой? Неотразимый? Брутальный? — Его игра бровей заставляет меня прыснуть со смеху. — А может, опасный? — Непредсказуемый болван и хитрожопый лис. — Непредсказуемый болван и хитрожопый лис? Его звонкий и заразительный смех заполняет салон машины. — Почему это? — Потому что. Вспоминаю ненароком о случае, когда я с подругой была окружена журналистами после его сольного концерта. И не могу не спросить. — Кстати, Яр, помнишь, я тебе рассказывала, что меня вместе с подругой после твоего концерта окружили журналисты? Молча кивает. — Так вот, куда они делись? Имею ввиду, что после того случая я больше их не видела. — Знаю. Это неудивительно. — В каком смысле ? Ты с ними что-то сделал? Ты их видел? Снова салон заполняется его обаятельным смехом. — Видел и даже перекинулся парочкой слов. Дал им интересное интервью. А ещё замолвил словечко, чтобы тебя не дёргали, всё-таки ты не публичная личность, как я понимаю. — Правильно понимаешь. Что за интервью? — Интересно? — азарт с его глаз так и стреляет.  — Иначе бы я не спрашивала. — Рассказывать очень долго, да и не хочется где-то выразиться не так. К тому же мы уже приехали. И вправду. На горизонте виднеется мой дом. Сероглазый плавно подъезжает и заглушает у машины мотор, но мы оба продолжаем сидеть на своих местах, не шевелясь и пялясь на мой дом. Молчим. Я погружена в какие-то свои мысли, Яр в свои. — Но если тебя так заинтересовало, то можешь посмотреть это интервью на Ютубе. Там должны были давно уже разместить. Ты его легко найдешь, — улыбается. — Я надеюсь ты им объяснил, что все не так ? — Посмотришь интервью и узнаешь. И кстати, Алин, у меня к тебе, такая же просьба. Дай тоже обещание, что не влюбишься в меня, хоть я и знаю это очень сложно. Я усмехаюсь. Он серьезно думает, что я влюблюсь? Глупости. Это даже звучит абсурдно. Никогда. Не в жизни. — Этого никогда не произойдет, — твердо и решительно произношу я, смотря прямо в его глаза. — Уверена ? — он слегка поднимает бровь, скептически пронзая меня одним взглядом. — Уверена. — Отлично! — бросает парень и собирается выходить из машины. Я следую его примеру. Только я не успеваю понять с какой интонацией он произнес. Это было кинуто так быстро, слово Яр не хотел, чтобы я заостряла на этом свое внимание. Качаю головой. Бред. — Я теперь могу не беспокоиться, что ты превратишься в ещё одну мою фанатку. — Ты это понял только после обещания? По-моему я и раньше дала это понять. — А почему ты не такая? Почему не моя фанатка? — Много хочешь. — Ты не похожа на фанаток. И я даже не знаю, радоваться мне этому или же огорчаться. Обычно фанаты хотят сфоткаться, взять автограф, вопят, всеми силами показывают свою любовь ко мне. Привлекают всячески внимание, но ты совсем мной не заинтересована. Даже досадно, — в шутливом тоне высказывает Яр. — Ты мне просто не интересен, как парень. — Не может быть такого. — Может, Яр. Может. Есть люди, которые равнодушно относятся к тебе, как к парню. Я одна из таких людей. Вуаля. Он понимающе кивает, поджав нижнюю губу и опустив взгляд куда-то перед собой. — Понимаю, что ж поделать. — Зато правда, — выдыхаю и кидаю мельком взгляд на дом. — Только веди себя культурно, чтобы мне не пришлось краснеть, — выхожу из машины, хлопнув дверцей, и встречаюсь с его глазами напротив. — А я когда-то вёл себя плохо? — прислоняется к крыше машины со своей стороны. — Ты понял о чём я. В ответ получаю привычную добрую усмешку. Это в его стиле. Но кроме доброты, мелькают нити грусти. И это нагоняет ненужные мысли. Покрепче хватаюсь за лямку рюкзака и первая проследую к дому. Сразу же за мной идёт Яр. У меня смутное, тревожное подозрение, что что-то будет. "Что-то", что скрасит этот день. Проходим друг за другом в дом, но не успеваем мы скинуть обувь и верхнюю одежду в небольшой прихожей, как я уже слышу голос матери. — Алин, это ты ? — Да мам. Она показывается слева, со стороны зала. Ее светло-русые волосы убраны сзади в лёгкий хвостик. Вероятно, она смотрела что-то по телевизору. Наверняка свою любимую передачу. — Ой, ты не одна. Ярослав, не ожидала так скоро вас увидеть. Не думала, что вы именно сегодня ещё заскочите в гости. Проходите, не стойте на пороге. WTH. Что? Стоп. Что это всё значит? На меня никто не обращает внимание: мама, потому что занята внезапным и почтимым гостем, а Яр, вероятно, потому что понимает то, что понимает. — Здравствуйте, Надежда Александровна, я тоже от себя такого не ожидал. — Ну, в любом случае приятно, что вы решили зайти ещё раз сегодня. Вы оба, наверное, голодные? Будете есть? — Я бы не отказался, — вежливо признается блондин, тепло ослепляя женщину искренней улыбкой, в то время, как я сверлю его глаза. Сейчас, сейчас. Тихо, Алина. Только мама оставит вас наедине. Потерпи, а пока стой и пускай пар из ушей. — Чудесно. В таком случае, Алина, может пока покажешь Ярославу дом, пока я что-нибудь приготовлю? Женщина средний лет обращается ко мне. Если говорить про внешность – никто бы не дал ей ее годы, потому что она выглядит очень уж молодо для своих лет. Да и мне все равно какой у нее возраст. Главное, что она моя мама и будет ею оставаться, что бы не произошло. Для меня она всегда красивая, что внутри, что снаружи. Я люблю ее со всем. Сейчас она выглядит счастливо, радуясь, что ее дочь наконец-таки привела домой парня после довольно-таки продолжительно долгого периода одиночества. — Да, мам. Конечно. С нервной усмешкой на губах терпеливо выжидаю, пока мама удалится на кухню. И когда она скрывается с моего поле зрения, а я специально прослеживаю, чтобы удостовериться. И когда убеждаюсь, что она не видит нас, то пользуюсь появившейся возможностью. Даже не повернув голову в его сторону, вытягиваю обе руки где-то перед собой, где должен стоять он. Осмелившись, хватаю двумя руками за ворот, резко притягиваю к себе, становясь на цыпочки, чтобы немного сравнять рост. Заглядываю в его наглое довольное лицо, которое сейчас излучает шок от моих бесстрашных действий. Я и сама от себя такого не ожидала. — Как прикажешь это понимать?! — громким шепотом выговариваю ему, смотря прямо глаза в глаза. Он зажёг во мне опасные сигнальные огни. Пусть молится. — Алиш, погодь, — истерически начинает Яр, поднимая руки на уровне своей головы, чтобы попытаться, хотя бы, унять мой разгорающейся пыл. Плохо получается. Мои глаза при этом сверкают, как у обезумевшей маньячки, а его задорно поблескивают весельем, сам же он разивает рот и безмолвно трясется от неподвластного смеха. Неужели ему смешно? — Ты чего сегодня припёрся ? Знаю, звучит несвойственно грубовато и беспардонно, но и то, что он прикрылся моей мамой, тоже некрасиво с его стороны. 1:1. — Значит, пригласила сегодня? А ты знал, что обманывать нехорошо? — Тише, тише, Алиш, а то твоя мама не то подумает, — угоманивает светловолосый, но меня от себя не отталкивает и даже мои руки не убирает. — И я не обманывал. — А как это по-твоему тогда называется? — также шепотом выпаливая в его лицо. — Я не люблю, когда обманывают. Я злюсь. Ух, я зла. — Дак я и обманывал. Лишь слегка не так понял. Обольстительно улыбается. Не так он понял. Я расслабляю хватку, отодвигаюсь от него на приемлемую дистанцию и отпускаю из своих рук, поправив воротник, который смяла. — Ладно, не выгонять же тебя. Это будет как минимум некрасиво. — Спасибо и на этом, — смеётся. Вот же хитрожопый. — Свалился же ты мне на голову, как снег летом, — очередной тяжёлый вздох с моей стороны. — Интересное сравнение. — Я вижу у тебя на все есть свои ответы. — Конечно. Я качаю головой, но не вижу при этом физиономии блондина. Может быть так даже лучше, зато прекрасно ощущаю спиной прожигаемый и изводящий взгляд. Как же с ним всё-таки непросто. В первую очередь решаю показать Ярославу зал, где мы с мамой, по большей части, проводим за просмотров телевизора в свободное вечернее от забот время. Медленным шагом, Яр подчинено шагает за мной и внимательно слушает, не смея перебивать. Завлекательно рассматривает небольшую гостиную. Затем я представляю ему кухню, где мама готовит что-то в мультиварке. Пахнет настолько аппетитно, что мой желудок сводит голодающим узлом, но я игнорирую назойливые звуки и дальше веду небольшую экскурсию, пока блондин петляет сзади. В голове не укладывается, если честно, что я буду кушать с Яром за одним столом. Хотя, если подумать логически, что в этом такого? Мы уже вместе ужинали в ресторане. Это почти то же самое. Но все же поход в ресторан крайне отличается от семейного застолья. На первым этаже ещё находиться отдельная комната, рассчитанная под маленький читальный уголок, в виде уютной библиотеки. Следом показываю мамин кабинет, специально рассчитанный для ее работы медсестрой в больнице. Так как она врач, то хорошо разбирается в этом сфере. — Значит, твоя мама работает врачом? — Да, но сегодня у нее выходной. Она в этом направлении одна из лучших в своей профессии. И благодаря ей, я немного разбираюсь в медицине, — спокойно поясняю. — Теперь понимаю. Значит благодаря своей матери, ты оказала мне первую помощь и не растерялась. — Да. Благо в рюкзаке были бинты, а так пришлось бы рвать твою одежду, чтобы зафиксировать рану. Ты был моим первым опытом. Я жутко нервничала. Мои эмоции не хотели мне подчиняться. Если на чистоту, то это было крайне сложно. — Я был у тебя первый? Надо же. Рад слышать, — ликующим тоном выдаёт Яр. Мой вздох свидетельствует о том, что мне пора бы не принимать всерьез все его шутливо кинутые слова и двусмысленные фразы. Он и сам об этом мне говорил. А мне сложно. На втором этаже мельком показываю просторную комнату матери, разделенную стеной с комнатой Софы, которая до сих пор дрыхнет и умиленно пыхтит в своей кроватке, словно ангелочек. Следом идёт светлая ванная комната, с выложенной кафельной плиткой на полу. Когда дело доходит до моей комнаты, мне почему-то становится не по себе. Парень проходит за мной в мою же комнату. Развернувшись к нему лицом, развожу руками по обе от себя стороны, говоря: — Ну вот, собственно говоря, моя безопасная зона. — Они ещё живы. Я думала ты давно от них избавилась. Его взгляд заостряется на цветах, которые стоят на подоконнике, но уже не в корзинке. Я их разделила на несколько букетов, и распределила по вазам. Жалко смотреть, если такая красота будет засыхать прямо у тебя на глазах. — С чего вдруг? — Из-за моего поведения. — Цветы же не виноваты, что их отправитель такой болван. На мои слова он лишь усмехается. После цветов первым делом Яр неспешным шагом подходит к кровати и оказывается около стены с прикрепленными к ней фотографиями. Впрочем, я догадывалась, что его внимание привлекут фотографии над спинкой кровати. Не ошиблась. — Это твой отец ? — задаёт вопрос и этот вопрос отдается прямо по ребру. Его взгляд прикован к нашей общей семейной фотографии, где мы всей семьёй дружно обнимаемся и улыбаемся. Мы такие были счастливые в тот момент. Ключевое слово тут – были. С того времени многое поменялось, и как раньше теперь никогда не будет. — Да, на этой фотографии мне всего десять было,  — чуть слышно бормочу я, стоя за его спиной и изучая эту же фотку, словно в первый раз её вижу. — Что с ним произошло? — его заданный вопрос сбивает с толку. Почему он спрашивает так? — С чего ты взял, что что-то произошло? На моем лице все написано, поэтому я отворачиваюсь, чтобы он не видел как на нем отражаются все ответы и неподвластны мне самой эмоции. — Я никогда его не видел, — признается Яр. — И не увидишь, — тихим, ели слышным потухшим голосом говорю я. Краем глаза замечаю, как блондин поворачивает голову в бок и молча смотрит на меня через плечо. Знаю, что он видит, как я паникаю. Этого нельзя не заметить. И за это я на себя зла. Иногда не могу держать под контролем свои же отпущенные эмоции. — Алин... — его приятный баритон звучит намного тише и нежнее. — Яр... — зачем-то повторяю его имя. — С ним что-то случилось? Снова вопрос, на который я не хочу ничего отвечать. Мне больно об этом говорить. Неужели он этого не видит? — Ничего. С чего ты взял ? — неумело вру и пожимаю слабо плечами. Натягиваю через силу фальшивую улыбку и разворачиваюсь к нему лицом, якобы дав понять, что все в порядке, хотя совсем не в порядке... — Алин, — серьезным тоном обращается Дронов, пиля меня испытующим взглядом. Да, он прекрасно видит, поэтому я перестаю предпринимать всякие попытки скрыть свои эмоции. Какой смысл, если они написаны у меня на лице? — Яр, давай не будем об этом. Извини, я не хочу разговаривать на эту тему. Пошли лучше вниз. Мама уже наверное что-то приготовила и заждалась нас. Хочу сбежать. Бегу спешно к двери, повернувшись спиной к сероглазому. Но Яр хватает меня за руку, одним рывком разворачивает к себе лицом, да так, что зрачки в моих глазах не на шутку уменьшаются от его действий и вгоняют врасплох. А затем уверенно дёргает меня на себя, заключая в сладостные объятия и просто обвивает меня за талию своими руками, теснее прижимая к себе. Я влетаю в него с широко распахнутыми глазами от такой внезапной неожиданности и впечатываюсь в его грудь, словно в стену и упираюсь руками. Мой нос моментально ловит и вдыхает в себя его головокружительный, ни с чем не сравнимый аромат, который все же, чем-то напоминает мне лёгкую мяту и свежесть после прошедшего ливня. Но точно, что именно это за аромат выявить сложно и невозможно. Вероятно, от каждого человека исходит свой запах, но сам он не понимает и не чувствует его, так как давно привык и с рождения с ним рука об руку. Первые наши объятия, которые никто, кроме нас двоих не видит. Если не считать момента на его концерте, но это всего лишь белый танец. А сейчас же все по-другому. Я ещё не осознаю, что только что произошло и продолжает происходить, но когда до моего мозга начинает доходить, он подаёт мне тревожные сигналы. — Яр... что ты опять делаешь такое? Что ты себе позволяешь? Отпусти меня, Ярослав Дронов. Я злюсь на этого настойчивого и упёртого парня, который делает не пойми что. Сказала же по-русски, если хочет быть рядом, то на расстоянии. А это что сейчас? Разве это можно назвать расстоянием? Совсем не приемлемая дистанция. Он нарушает личное пространство. Он это понимает? Иногда его действия бывают такими непредсказуемыми и загоняют в тупик, хотя, если разобраться, то он всегда непредсказуемый и весьма скрытный. И лишь один Бог знает, что у него твориться в голове, остальным стоит лишь догадываться на его счёт. Поняв произошедшее, руками упираюсь в его накаченную мужскую грудь, пытаясь от себя оттолкнуть, но парень никак не отступает. Не расцепляет руки и даже не выпускает. Сопротивляется. Да и все мои многочисленные попытки выбраться из его лап – бессмысленны. Это итак было понятно, но попытка – не пытка. — Ты можешь мне доверять, — подаёт голос прямо надо мной, а у меня от него бегут мурашки по всему телу. Неужели я заболела? Да вроде бы не простыла. Я отпускаю все попытки вылезти и просто стою, как каменная статуя, нервозно дыша ему в шею. Мои руки до сих пор трогают его грудь и под ладонью хорошо и ощутимо чувствую сердцебиение сердца. — Если тебе нужно будет выговориться, я буду рядом. Если тебе нужно будет. Только скажи. Настаивать, чтобы ты что-то рассказала, – я не буду, если только ты не захочешь этого сама. И прости, что поднял больную тему. Я не знаю, что в таком случае отвечают, поэтому просто молчу. Вероятно Яр принимает мое молчание за положительный ответ. — А сейчас успокойся. Успокоишься, и только тогда мы пойдем с тобой на кухню, а то твоя мама снова будет задавать вопросы. А я знаю, ты не захочешь на них отвечать, поэтому будем стоять пока так. — Что за фарс? Мы же с тобой чужие люди, если разобраться. Зачем тебе мне помогать? Я не хочу рассчитывать ни на чью помощь. Всегда привыкла справляться со всем в одиночку и полагаться только на собственное силы, ни на чьи больше. Ожидание убьет быстрее и на его место прийдёт ещё одно разочарование, а этих разочарований в моей жизни уже предельно достаточно. Не хочу больше пополнять список. В очередной раз стараюсь выпутаться из его рук, но тщетно. Бесполезно. Делаю глубокий вдох выдох. И лёгкие снова заполняет его пьянящий аромат. Его аромат – это просто взрыв мозга. В нем можно захлебнуться и утонуть. — Ты забыла? Я же тебе говорил, что буду о тебе заботиться, — полушепотом произносит блондин, немного потеревшись виском об мою макушку. — Не отталкивай меня. Я действительно хочу помочь тебе.  Продолжаю упорно молчать, пока он держит меня в своих руках. Ну и что сейчас мне ему сказать? В этой безграничной тишине слышно лишь наше прерывистое дыхание и отдаленные раскаты сердца. Чуть отстраняется, но продолжает держать меня за предплечья возле себя. Я не вижу его взгляда, зато ощущаю всеми фибрами души. Затем в какой-то момент чувствую, как что-то мягко и нежно касается моего оголенного лба, который впоследствии начинает гореть. По телу пробегает наперегонки неистовая, мелкая испаряемая дрожь. Не сразу понимаю в чем дело. Мягкие губы Ярослава едва ощутима прикасаются ко лбу, оставляя влажный след и свой отпечаток. Свой поцелуй. Всего на несколько секунд, но эти несколько секунд, кажется, тянутся дольше, чем есть на самом деле. Медленно отодвигается. — Что ты...? Мышцы лица моментально напрягаются. Во мне закипает гнев и желание спрятаться, но перед этим хорошенько вмазать. Что это сейчас было? Он только что поцеловал меня... в лоб?Насупившись, в непонятках вздымаю на него нахмуренные брови, но вместо ответа, он лишь загадочно улыбается, прикрывает глаза и снова завлекает в комфортные объятия, скрепляя руки на моей талии. Щекой прикасается к моей макушке. А я в это время замираю в его руках, боясь сделать лишнее движение. — Не пойми не так. Хочу тебя успокоить, — будто прочитав мои вскипяченные мысли, объясняет Дронов. Мое сердце замирает, как и я сама. Разум отключается, как и дар речи. Я не слышу ни слов разума, ни стуков своего сердца. Время вокруг будто ставится на паузу вокруг. А нос вдыхает его дурманящий аромат все глубже и глубже, уходя в эту агонию. Какое же странное ощущение. То же самое я чувствовала, когда он вел меня за руку после ресторана. Странно было держать его руку, как и странно сейчас находиться в его объятиях, когда его аромат в разы становится выразительнее. Надо как-нибудь будет спросить у него, чем он пользуется, чтобы так пахнуть. Может быть ежедневно обливается чем-нибудь? Или принимает ванну с какими-то эффектными добавлениями? В любом случае, его аромат – это что-то с чем-то. Этот парень – целый набор: аромат, затмивающий голову и придаваемый легкость и комфорт, словно безопасная зона; его голос, обволакивающий с ног до головы, действующий, как успокоительное. Настоящий хищник, а его фанаты – жертвы. Боже, какие мысли! И все же странное чувство... Мне неподдельно комфортно с ним. Какая-то теплота в грудной клетке, словно нахожусь дома. Вот что это за чувство? Пугает до чёртиков. — Странное чувство какое-то... — произносит сквозь тишину Яр. У нас, что, мысли сходятся? — Какое ? Я напрягаюсь. Только не надо в меня влюбляться. — Чувство, будто я тебя давно знаю. Словно мы уже встречались где-то... Полное ощущение того, что мы с тобой знакомы были в прошлой жизни... Не знаю, как объяснить, словно нахожусь с родным человеком. В груди невообразимое тепло разливается. — Если честно, у меня такое же ощущение. И пока ты не сказал, думала, что я одна брежу. — Нет, мы оба, — тихонько посмеивается. — Я рад, что не один такой. Мы оба бредовые. Чуть позволяет мне отстраниться, но руки с предплечий не убирает, заглядывая в мои морские глаза. На его губах появляется довольная многозначная улыбка до ушей. Прищуренные глаза с туманным цветом неподдельно искрятся. Смотрим в глаза друг друга и молчим. И снова ощущение, словно он читает меня по глазам, забираясь прямо в голову. Хорошо, что он не читает мысли, а то это было бы крайне драматично. Первая прерываю глазной контакт и опускаю взгляд. — Пошли, — тихо, но требовательно произношу я. — Ты успокоилась? — в его голосе проскальзывает обеспокоенность о моём состоянии. — Да, все хорошо. Я просто перевариваю то, что произошло пару минут назад. — Ты уверенна? — хмурит русые брови. Он пытается поймать мой беглый взгляд, который отчаянно не хочет встречаться с его, а потом всё равно поднимаю на него глаза. Он ждёт обратной связи. — Правда, все хорошо. Мне намного лучше. И я не вру. — Хорошо, — он слегка улыбается, и на щеках появляются небольшие впадинки. Ямочки. Кладёт руку мне на макушку и чуть треплет по распущенным волосам. Затем отходит, унося вместе с собой пьянящий аромат и идёт к двери, где тормозит и оглядывается на меня, выжидающе смотря, когда я отойду от шока и сдвинуть с места. — Пошли кушать. Мама заждалась, — напоминает светловолосый. — Пошли. Он прав. Она давно нас потеряла. Мы обменивается взаимными тёплыми улыбками. Я иду следом за Яром, немного плавая в своих неоднозначных раздумьях. Прикасаюсь ладошкой к лбу, куда он поцеловал, где только недавно побывали губы Дронова. Пытался успокоить, говорит? Ладно, допустим. У него это немного получилось. Мысли об отце отошли на второй план, зато первое место заняли мысли о поцелуе блондина в лоб. Хочется верить, что он действительно сделал это ради того, чтобы меня успокоить. Но кто так делает? Конечно же он. Это ещё один его метод успокоения, кроме голоса. Он сам знает это? Когда мы появляется на кухне, у мамы уже накрыто на стол. Мы присаживается с Яром напротив друг друга, а мама занимает место между нами. — Ну что, Алина вам все показала? — начинает разговор маммурита, когда я решаю отпить чая с кружки. — Да, у вас в доме царит очень уютная атмосфера. Слегка улыбаюсь одними уголками губ на его слова. — Это хорошо. Приходите к нам почаще. — Кх-кх, — кряхчу я. Дронов опускает взгляд и широко улыбается, сдерживая смех. — Знаете, Ярослав, мне очень приятно, наконец, познакомиться с вами. И я рада, что такой человек, как вы общается с моей дочерью. Вы позитивно на нее влияете, — Яр смущённо лыбится. — Извините, за нескромный вопрос. Не могу не спросить. А в каких отношениях вы состоите? Просто общаетесь? Дружите? Или что-то посерьёзнее? Помнится, Алина говорила, что вы, вроде как дружите, как брат и сестра. Или что-то не так? На последнем слове я слегка давлюсь и парень это замечает. Прокашлявшись, кидаю на него внимательный взгляд и сверлю глазами, словно шуруповертом. Я хочу сказать матери, вставить свое слово, но блондин меня опережает, беря все в свои умелые ручки. — Значит, Алина вам ничего не говорила? Надеясь, что блондин объяснит матери всё правильно и как есть, я принимаюсь кушать овсяную печеньку, паралельно навостряя ухо. — Странно, не знаю, кем меня представила вам ваша дочь, может она стесняется... — с выточенной харизмой на лице начинает светловолосый, подключая жесты с помощью рук, — но вообще-то мы с ней встречаемся. Я ее молодой человек. Неужели об этом она тоже ничего не рассказывала? — Об этом она и словом не обмолвилась, — удивлённо хлопает глазами женщина, переводя вопросительный взор на меня. Запив печеньку чаем – был не самый лучший вариант. Снова давлюсь и принимаюсь громко кашлять. Мое лицо начинает покрываться пунцом. Тут же вздымаю на этого лиса насупившие брови и испепеляю прожигающим взглядом на месте. Эмоции же матери на лице говорят сами за себя. Она такая радостная. Излучает искренний восторг со слов Ярослава, расплывается в довольной улыбке, а я же в отличие от нее готова провалиться под землю прямо сейчас. Пожалуйста, Боже, дай мне эту возможность. Дай мне пережить это чудное мгновение. Но сперва хочется до жути треснуть блондина чем-нибудь тяжёлым по голове. Что он вытворяет?! Незаметно от матери пинаю его ногой под столом, отчего он сразу вскидывает брови и в непонятках смотрит на меня, словно не понимает в чем дело. В моих глазах, надеюсь, он отчётливо читает: "Я же сказала вести себя культурно. Какого хрена ты творишь?" Но видимо до него туго доходит, ведь он специально продолжает меня выводить из себя. — У нас очень серьезные отношения. Знаете, я полюбил ее с первого взгляда, как только увидел. Я увидел и сразу понял, она моя. Между прочим она тоже влюбилась в меня. Как-то все быстро закрутилось, между нами сразу промелькнули искры, — и сам же не сдерживается и коротко смеётся. Нахал. Я вся в лютой краске. Не могу сообразить. Зачем он это делает? Ему нравится меня бесить? Если так продолжит, то точно отгребет от меня чем-нибудь тяжелым и опять попадет в больницу, только в этот раз я навещать его не буду. Но меня сожрут его фанаты. Не вариант... Моя же мама как-то странно улыбается, продолжая дергать за ниточки эту тему. — Как же здорово! — хлопает невольно в ладоши ма. — А как вы познакомились с моей дочерью? — Мам, прекрати. — Что в этом такого? — оглядывается она на меня и потом снова переключается на блондина. Сероглазый секунд пять молчит, а потом выдает: — Эээ... давайте ваша дочь вам сама об этом расскажет, — уходит от ответа, затыкая рот чайным пирогом и отпивая с кружки чай. Мама таинственно улыбается, потому что она знает. Она знает, как мы познакомились. Я рассказывала. Неужели захотела послушать его версию? И очень надеюсь, что мама поняла, что это всего лишь неудачно брошенная шутка, не больше. — И сколько вы уже вместе? — развивает эту тему мама. Нет, не поняла. — Уже две недели точно наслаждаемся компанией друг друга, — великодушно делится сероглазый, продолжая мусолить эту тему. Когда я пинаю его ногой второй раз, и когда он в очередной раз вскидывает брови на меня, то я даю понять, чтобы он прекращал этот цирк, если хочет жить. По одному моему виду несложно догадаться, что ему хана. — Мам, Ярослав шутит, — наконец-то выговариваю я. — Разве? Он виновато улыбается, опустив смущённо уголки губ к низу. — Да, на самом деле мы просто общаемся. — Как же досадно, — как-то грустно выпаливает мама. — Мам, — возмущаюсь, и вижу, как Яра забавляет моя реакция. Негодник. Слов на него нет. — Да я сразу поняла, что он шутит, — отмахивается на веселе женщина, ослепительно улыбаюсь нам двоим. Что?... Она хочет сказать, что понимала все? Одну меня накаляла эта обстановка получается? Вот же сговорщики и шутники. Размыкаю губы, чтобы ответить, но раздается вибрирующий звук телефона в заднем кармане джинс, который отвлекает нас всех от этого неловкого разговора. Достаю и вижу, что зачем-то звонит Розалия. Интересно... — Я сейчас вернусь. Встаю из-за стола под внимательным взглядом блондина и удаляюсь отвечать на внезапный телефонный звонок Рози, поднимаясь наверх и оставляя их двоих наедине. ***** POV Ярослав ωωω Ее мама дожидается, пока Алина уйдет наверх разговаривать, и лишь после говорит мне: — Отчасти, помимо расставания, на ней сказался ещё до кучи уход отца. Вы уже, наверное, в курсе? — Да, примите мои соболезнования. Мне очень жаль. Лишиться отца и мужа – никому не пожелаешь такого. Но правда, я случайно узнал. Хотелось бы лучше, чтобы она сама мне все рассказала. — Она расскажет, как поймёт, что может вам доверять. Я вам уже говорила, она с буйным характером. — Помню. Только я не понимаю, зачем вы мне всё это говорите? — За много лет жизни, я научилась распознавать и видеть людей насквозь. И я  вижу, что ты такой человек, которому я могу доверить свою дочь, потому что знаю, что ты не из тех кто норовит обидеть. Ее мама действительно мудрая женщина. — Понятно, — искренне и тепло улыбаюсь. — Можно вас попросить, чтобы бы вы обращались ко мне на "ты"? Мне не совсем удобно. Вы старше меня, а я чувствую себя некомфортно. — Хотела вас о том же попросить. — Нет, ни в коем случае, я не могу к вам обращаться на "ты", это как минимум будет невежливо с моей стороны, — торопливо отвечаю, матая головой. — Но это ведь я тебя сама попросила. — Все равно, мне воспитание не позволяет, — И это правда. — Ярослав, тогда я на тебя обижусь, — совершенно серьезно грозится женщина. Алина очень похожа на свою мать, но что касаемо внешних данных, я лишь мельком видел фотографию ее отца, и уже могу сказать, что она очень на него похожа, просто вылитая маленькая копия в женском обличие, но характер, однозначно, отчасти сформировался от матери. — Хорошо, ладно, вы правы, точнее ты, — мне неудобно обращаться к человеку, который старше меня на "ты". Наверное, со временем станет привычнее. Я надеюсь. — Так бы сразу, — ее мама встаёт из-за стола и убирает свою тарелку в раковину, затем обращается к мне. — Ты поел? — Да, спасибо, все было очень вкусно, — отодвигаю от себя пустую тарелку и хочу было сам отнести, но Надежда Александровна опережает, сама проявляет инициативу, забирая посуду из моих рук. — Я сама, ты наш гость, так что, чувствуй себя, как дома. — Раз, как дома, то не сочтите, ой, не сочти за грубость, Надежда Александровна, давай я сам помою посуду, а ты присядешь пока. Женщина милосердно улыбается, пропуская меня к гарнитуру. — Ну что ж, раз ты настаиваешь, не буду тебя останавливать. Вперед. Надежда Александровна присаживается на стул около окна, пока я размакиваю губку средством для мытья посуды и включаю не сильно струящуюся воду. — Это же так редко можно встретить мужчину, который моет посуду. Я так понимаю, ты очень ответственный молодой человек. — Наверное, я же не знаю, людям виднее, — пожимаю слабо плечами. — А ещё очень скромный, — подмечает её мама. — Ну какой есть. А ещё отменно умею готовить, — поднимаю указательный палец вверх, сияюще улыбаясь, кладя чистую тарелку на отведенное ей место. — Значит Алинке повезло. Рада, что ты у нее есть. Я смущённо улыбаюсь, опустив уголки губ к низу и непривычно для себя поджав нижнюю губу, как это делает Лина, а затем расплываюсь в какой-то дурацкой мечтательной улыбке и слегка верчу головой. — Я тоже. Только вот рада ли она этому? ***** POV Алина ωωω — В следующий раз записывай задание. Нельзя же быть такой растяпой, — вздыхаю в трубку, потому что подруга забыла записать задание на дом и позвонила мне, чтобы я ее выручила. Слава богу, что я всегда записываю, и мне не приходиться потом метаться в поисках домашки. — Хорошо, хорошо. У тебя какие сегодня планы? Как насчёт того, чтобы сходить в кино? Там сегодня какую-то комедию будут показывать. — Эм, извини, у меня другие планы, — закрываю тетрадь и убираю обратно в рюкзак. Сажусь на черный стул на колесиках и отталкиваюсь от пола ногой, вертясь по кругу на месте. — Какие? Кино на ноуте в комнате? Давай, пошли, хватит постоянно сидеть взаперти. Так можно всю жизнь провести в четырех стенах, — уговаривает меня блондинка, причем очень настойчиво, но что поделать, у меня совсем другие планы. — Нет, я не могу. — Что может быть важнее времяпровождения с лучшей подругой? — она допытывает правду. Сказать, не сказать? — Я иду гулять с ...Яром. Мы, вроде как, отмечаем сегодня начало нашего общения, дружбы. Вот, собственно говоря. Сказала. — ДА ТЫ ЧТО?!! — кричит в трубку, как сумасшедшая, что я аж отовигаю телефон от уха, чтобы не оглохнуть. — Эй, можно потише? У меня чуть ушная перепонка не лопнула, — негодуя возмущаюсь. Она никогда не умела держать эмоции под контролем. — Прости, — более тише молвит она, — и ты только сейчас мне об этом говоришь? Как же она ликует по ту сторону экрана. — А когда мне нужно было тебе сказать? Прямо при нём? Сразу же после пар он меня забрал и отвёз до дому. И сейчас сидит и общается с моей мамой так, будто они давно знакомы. А я отошла, чтобы тебе ответить. Не буду же я при нём разговаривать. — Боже ты мой, я в шоке! В полном. Он тебя теперь отвозит и встречает после пар! Ути божечки, милота то какая! И давно это у вас? — Роз, перестань. Она в своём репертуаре. Напряжённо свожу брови в переносице. — Не перестану. Дак что у вас с ним? Рози настроена крайне серьезно. Зная ее характер, она просто так не отступится. Стоило ответить же... — Я просто так не отлипну. Тебе ли меня не знать. Что я и говорю. — У нас? Пф, ничего. С чего ты вообще взяла? На самом деле меня совсем не примечает то, что наш разговор идёт о Яре. Его слишком много становится в моей жизни. Или это у меня паранойя? — Прям таки ничего? — с подозрением вопрошает она. Боже! Она явно не собирается оставлять меня в покое, пока все не выведает. — Мы общаемся, дружим, Роз, только и всего. Я же говорила. И это правда. Разве это не так? — Помню, помню, но это может быть ты просто общаешься и дружишь, а он? Я истерически посмеиваюсь. Что сегодня за день такой? Правда, как только этот блондинчик появился в моей жизни, все идёт не по моему расписанию. — Ну, а что он? Он тоже. Хотя... Да нет, без "хотя". Он же пообещал, верно? Тем более я пообещала ещё себе, что, если он перейдет допустимую невидимую черту, пойдет на все четыре стороны. Я от своих слов не отказываюсь. Пусть не думает, что я пошутила. — Брось, Алин, я же вижу, как он смотрит на тебя. И я вижу, как смотришь на него ты. От ее слов, я теряюсь на несколько секунд, вылупляя глаза, как у мопса. Благо, они не выпадают. Что она такое говорит ещё ? Какие взгляды? Она бредит.  Перед тем, как ответит, кошусь в сторону двери,  дабы убедиться, нет ли там никого. — Что ты такое говоришь? Тебе кажется. Бред. Бред чистой воды, не более. Чушь. — Начиная с концерта, когда вы танцевали. Вы так смотрели друг другу в глаза. Потом на фотках с ресторана, и, например, сегодня. Я как раз выходила, и вы держались за руку. Точнее, ты его держала. — Да тебе показалось. Она преувеличивает. Это просто обычные взгляды. Неужели люди просто не могут смотреть друг на другу, без всяких преувеличений и другого скрытого подтекста? — Не показалось. А ещё я чётко видела, что ты держала его за руку. — Глупости какие. Мы дружим, Рози. Я спасала его сегодня от его же бешеных фанатов, только и всего, но между нами ничего нет, не может быть и не будет. Никогда. Которому человеку я уже это объясняю? Уже язык заплетается. — За руку? — Да, вытаскивала. Неужели не верит? Я слышу ее звонки смех с той стороны. — Зачем я буду тебе врать? Ты же знаешь меня, как облупленную. — Верно, но и ты ведь знаешь, что между мужчиной и женщиной дружбы не существует. Когда мы успели так свернуть на эту тему? Иногда мне кажется, что ей нужно работать в ФСБ. У нее очень хорошо получается вести всякие расследования, тем более с ее то орлиным зрением. И всё-таки она права, но это не совсем дружба, это же просто отношения брата и сестры. — Существует, но это не совсем дружба, мы дружим, мы брат и сестра. — Это ты от себя можешь быть такой уверенной и внушать себе, а что касаемо его? Он тоже так считает? Блин, почему мы просто не можем закрыть эту тему? Меня напрягает то, куда ведёт этот разговор, и куда клонит подруга. — Да. — Ты в этом уверенна ? — Ну конечно, иначе бы он давно сказал мне, — со всей присущей мне уверенностью заявляю я. — А если он не скажет? Ты не можешь говорить за него. Само собой она тут тоже права, но все же, не дай Бог, это произойдет, он ведь скажет мне об этом? Я надеюсь. — Наврятли. Это бред, Рози. Мне не нравится, куда ты клонишь. Давай закроем тему. — Подожди. Может, он не говорит, только потому что не понимает, как ты относишься к нему? Что, если таким образом он боится разрушить все, что между вами? Он явно боится тебя потерять. Ее словам звучат, как полная чушь. Полнейший и абсолютный бред. — Так хватит, если ты хочешь сказать, что он втрескался в меня, то я тебя уверяю, он не мог, — чётко и ясно поясняю я, раздражённо поднимаясь с крутящегося стула и сжимаю рукой телефон. Мне хочется психануть и отключиться, но что это даст? — Это ещё почему ? — Во-первых, таких, как я не любят, если помнишь. — Аль, хватит, тебе давно пора выкинуть из головы слова того придурка. Игнорирую ее фразу. Не могу забыть то, что когда-то было брошено и ненароком засело в глубинах сердца, словно острая, недоставаемая и недосягаемая заноза с ядом на наконечнике. — Во-вторых, посмотри на меня и на него. Тут вообще много факторов, если перечислять: я не хочу любить, ты знаешь, я избегаю всего этого. — Не хочешь, но не не можешь. — Рози, хватит. Потом же, он певец, знаменитый артист России, а я всего лишь девчонка и даже не его фанатка. Тем более вокруг него много различных девушек на любой вкус, выбор великий, бери – не хочу. К тому же, я думаю, ему тоже ничего этого не надо, как и мне, а ещё я ему запретила, — выдыхаю, прикрыв веки и дотрагиваясь пальцами до пульсирующих висков. Какой-то суматошный день. Если Яр рядом, то все дни такие. — Все, что ты говоришь, думаешь хоть что-то остановит его, если на то пойдёт? Разве от того, что ты запретила, ничего не будет? А он тебя послушал? — Её любопытство лезет со всех щелей, и она не в силах его приостановить. — Да, он дал мне обещание, — делюсь с ней, вспоминая его реакцию и ответ на мою просьбу в машине. — Сомневаюсь, что он его сдержит, — недоверчиво признается подруга. Поджимаю нижнюю губу и устремляю взгляд высоко в потолок над собой. Если честно, то я тоже сомневаюсь, но все же... — Сдержит. Я ему прямо дала понять, что дверь в мое сердце закрыта. — Ну значит, будь спокойна. — Только вот ему дверь явно не помеха. — Что ты этим всем имеешь ввиду? — Он мог её выбить с петель. Но зачем ему дверь, если есть окно? — То есть? — Видимо, он настойчиво решил влезть через окно. Хочется верить, что это всего лишь его ярое желание быть рядом мне братом, если судить по его словам. ***** Медленно волочу ноги за собой вниз по ступенькам, задумчиво пребывая в плавающих мыслях, словно рыба в воде. Когда возвращаюсь вниз к Яру и матери, то не застаю этих двоих на кухне. — Мам? Яр? Вы где? — Алька, мы здесь, — слышится приглушённый голос матери со стороны зала. Что они там делают? Тихонько прихожу и застываю в проходе, ошарашенно смотря на их обоих, которые сидят на диване и что-то заинтересованно рассматривают. — Тут она в садике в костюмчике лисички. Видел бы ты её лицо, когда ей дедушка Мороз вручил новогодний подарок... Вот, тут хорошо видно, — мама показывает пальцем на какую-то фотку. — И вправду, — добродушно смеётся Яр, не переставая улыбаться и искриться. Стоило же оставить этих двоих на какое-то короткое время, а мама уже вовсю показывает Дронову мой детский фотоальбом. — А тут она танцует в кроватке, такая смешная была. Вечно любила отжигать перед сном. Росла неугомонным ребенком... Тут она пошла в первый класс. У нее с детства хорошая пластика, даже в школе учителя говорили. Тут она втихаря выкрала с холодильника целую палку колбасы и спряталась под столом. Сероглазый изучающим взглядом с превеликим удовольствием осматривает несколько моих нелепых, возможно, милых фотографий и продолжает хихикать. А я стою и краснею на пороге. Заприметив меня, мама говорит: — О, Аль, ты уже тут. Ты что-то ушла, да пропала куда-то. — Подруга звонила, — оправдываюсь и наконец-то делаю несколько шагов, оказываясь рядом с ними. — А мы тут тебя вспоминаем, — признается открыто мама, рукой махая на альбом в руках блондинчика, который не перестает довольно улыбаться и сверкать глазами. — Я уж вижу. Яр, думаю, нам пора бы прогуляться, — одними глазами показываю ему, и слава богу, он меня понимает. Встаёт, нехотя отдавая альбом матери в руки. — Мы правда не всё посмотрели, — говорит женщина, убирая в шкаф ценную вещь. — В следующий раз досмотрю, — кидает на ходу Яр, а я его толкаю локтем в бок. — Значит буду ждать тебя в гости. Господи, за что мне такое счастье? Яр одевается и уходит заводить машину, а меня перед входной дверью останавливает мама: — Рано домой не жду. Закатываю глаза. — Я ушла, — слегка усмехаюсь ее словам и скрываюсь за дверью, направляясь к машине Дронова, который сидит и покорно ожидает меня. — Что это было? — накидываюсь на него сразу, как только запрыгиваю на переднее сиденье и разворачиваюсь всем корпусом в его направлении. Он осторожно пододвигается, слегка наклонив голову ко мне с демоническим, задорным блеском в глазах, и до умопомрачения привлекательной усмешкой на губах вопросом на вопрос переспрашивает: — Где было? Я понимаю, что во мне начинает закипать, и не сдержавшись, выпавливаю; — Дома! Не включай дурака! Какого хрена, ты моей маме представляешься, как будущий зять?! Мы с тобой не пара, и никогда ею не будем, так к чему все эти разговоры и какие-то намеки?!! — Да я же просто. — Ты не знаешь мою маму. Сейчас наверняка она уже планирует нашу свадьбу. Блондин взрывается и весь салон в машине заполняется его обаятельным смехом. — Что в этом такого? — спрашивает он, после того, как в волю отсмеивается. — Ты издеваешься?! Ты серьезно вообще? — восклицаю я. — А что, похоже, что я шучу? — чуть клонит голову в бок, испытующе на меня глядя из-под лобья. — Да ну тебя, — махаю на него рукой и отворачиваюсь к окну, не восприняв его слова всерьез. — Поехали. — Поехали, — повторяет за мной, усмехаясь и проворачивая ключ зажигания. ***** Медленным шагом прогуливаемся по свежему, но малех прохладному воздуху, который с одного треплет и поднимает ввысь мои темные пряди, отчего каждый раз приходиться убирать их с лица. У блондина же теперь волосы закинуты на бок так неряшливо, что на моих губах вырисовывается лёгкая улыбка, но ему идёт. На набережной сегодня из-за ветра на удивление, почти нет людей, а это значит меньше свидетелей. — Расскажи про свой путь. С чего все начиналось и как все было. Мы идём совсем рядом. Настолько рядом, что наши руки периодически соприкасаются, но я тут же свою отдяргиваю и делаю вид, будто ничего не произошло. — Интересно послушать рассказы о моем жизненном пути к своей мечте? — усмехается парень, запрокидывая голову к звёздному небу, а затем бросает ехидный взор на меня. — Да. Просто я так и не спросила об этом, — беззаботно сообщаю. — Спрашиваешь только, чтобы затмить молчание? В очередной раз я не нарочно закатываю глаза. — Нет, мне действительно интересно. Если бы мне было неинтересно, я бы не спрашивала, — повторяю эту фразу второй раз за день. — Да, шучу. Я понял. Сероглазый начинает неспешно и увлеченно повествовать о своей истории жизни, начала жизненного пути. Мне вправду интересно послушать, как все у него зарождалось? Что сподвигло его на эту дорогу? Что придавало сил? Какие были сложности? Как он переживал провалы? Хотелось ли всё в один момент бросить и переключиться на что-то другое? И обо всём этом он мне откровенно рассказывает, делится, словно мы и вправду знаем друг друга половину жизни. Оказывается он с четырех лет на сцене, у него было много сложностей и преград на пути, он хотел опустить руки, когда в него никто не верил, но несмотря на все пренебрежительные факторы, он все равно упорно стоял на своём и двигался к заветной цели, и оставался человеком. Всегда добр, культурен, вежлив, разговаривал со всеми спокойно и уважительно, даже если кто-то старался его взять на прогиб. Отдавал всего себя. Он отлично подготавливался к своим сольным выступлениям на репетициях, а на деле выходило ещё лучше, чем планировалось. Но вот начало карьеры началось не совсем изящно. Долго у него ничего не получалось. Что-то всегда было не то: что-то не хватало в песнях; возможно образ не тот; может быть подход надо было изменить; или недостаточно опыта и многое другое, что приостанавливало весь процесс и не приносило желаемых результатов. Многие отговаривали от этой затеи, рекомендовали взяться за что-то другое, не верили, но он не слушал никого, кроме своего сердца, которое твердило идти вперёд. — Я очень много раз пытался заявить о себе. И достаточно большой промежуток времени ничего не получалось. — Я удивляюсь, как ты не свернул с выбранного пути. — Хотелось все бросить, признаюсь, очень сильное желание было, но я не сдался. И я рад, что в сложный для себя период, продолжал настойчиво трудиться и работать. Знаешь, если душа требует, ты будешь идти, даже тогда, когда никто не идёт с тобой рядом и никто не верит. Это сложно, самому, в одиночку пробиваться. Но вера в себя – это то, что со мной присутствует по сей день. Если бы не она, я не знаю, что бы со мной было. Вероятно, все могло бы быть по-другому. Сам Бог знал бы. Я очень многое узнала. Оказывается у него непростая история. Помимо всего прочего у него есть музыкальное образование, в отличие от многих других певцов, которые просто подкупали людей деньгами, чтобы те их продвигали. В наше время вообще мало искренних и настоящих людей, без фальши, которые делают добро просто так, а не чтобы получить какую-то выгоду. — А куда мы идём вообще? — Думаю нам надо немножко развеяться. А пошли на карусели? — вдруг ни с того ни с сего предлагает Яр, резко останавливаясь на месте и разворачиваясь всем корпусом на меня. — На карусели? — переспрашиваю, приподнимая левую бровь. Он, что, прикалывается? — Ну да, что в этом такого?  Почему бы и нет? — Ты серьезно сейчас? Усмехаюсь его сбивающему с толка предложению. Сложно почему-то представить, как мы с Яром катаемся на лошадках по кругу. Мне слабо верится, что он сейчас на полном серьёзе это говорит. — Да, я сама серьезность, Алиш. Я самая настоящая серьезность. Я всегда серьёзен, как никогда! Не успеваю я спохватиться, как этот лис хватает меня за руку и напористо тащит за собой в парк аттракционов, весело хохоча, а его звонкий смех разносится по всей ночной округе. Мы быстро оказываемся на территории парка аттракционов, и Ярослав, продолжая вести меня за руку, загадочно вопрошает: — Боишься высоты? — К чему был задан этот вопрос? Мне уже страшно. — Не боись, я рядом, а со мной ничего не страшно, — все также шутливым тоном отшучивается Яр. — Видишь то поднебесное колесо? Предлагаю начать с него, а дальше как пойдет. — Ты с ума сошел! Ты видел высоту?! — Да пошли, я же рядом. Можешь держать меня за руку, если тебе так будет спокойнее, прям как сейчас, — и обводит ехидным, многозначительный взглядом наши сплетённые руки в замок, поднимая их в воздух между нами. Я тут же вырываю руку, сурово хмуря брови и на несколько секунд прикрывая глаза, а затем иду бесстрашно прямо к этому устрашающему своей высокой аттракциону. — Не дождешься. — Я просто предложил, — выговаривает он где-то сзади, а затем догоняет меня, выравнивая шаг. Яр оплачивает один круг на этом монстре, и мы осторожно запрыгиваем на ходу в одну из кабинок. Благо, они застеклённые, а не открытые. Так менее страшно. Когда мы с каждой секундой оказываемся выше, меня начинает настигать небольшое нервничаю, но с другой стороны с такой нереальной высоты открывается невообразимый вид на ночной город, освещенный фонарями. Неиллюзорная красотень, открывающая глаза перед страхом. Мы едем на колесе обозрения, где с высоты гигантских многоэтажек Яр показывает мне, как где-то вдали виднеется краешек озера. Он указывает туда пальцем, помогая мне быстрее его найти. — Там не так часто можно встретить народ, поэтому я любил там проводить время наедине с самим собой. — Почему любил? — Сейчас стало не так много времени, как раньше. Но когда-нибудь я тебя туда обязательно свожу и непременно покажу это место. Тебе должно оно понравится. Я тепло усмехаюсь уголком губ и кое-что вспоминаю, что заставляет меня перевести тему. — Яр, в прошлую встречу я хотела спросить, но забыла, и только сейчас вспомнила. Что все же с тобой произошло тем вечером? Что ты делал в той подворотне? Его выражение лица резко меняется. На скулах непривычно играют желваки. Он неестественно сводит густые брови в переносице в одну линию. Расставляет широко ноги на ширине плеч и задумчиво наклоняется вперёд, ставя локти на колени и соединяя между собой подушечки пальцев. Смотрит куда-то перед собой слишком заострённо и сосредоточенно в одну точку. Спустя минуту монотонное молчания его голос прорезает тишину между нами, но звучит уже не так, как раньше. Сейчас же он пропитан натуральной подавленностью, такой противоестественной для него. По-видимости, произошедшее тем вечером не греет радужными воспоминаниями. Я же не знаю, что было и с чем или с кем ему пришлось столкнуться. Рана на груди, вероятно, не сама себя нарисовала. Тут по-любому дело рук какого-то беспредельщика. Почему-то я уверена в этом. — Поздней ночью я захотел прогуляться по свежему воздуху перед сном и проветрить голову. Дома сковывали стены и новая песня все никак не хотела писаться. Но я никак не мог подумать, что моя незапланированная прогулка обернется для меня трагическим решением, — начинает он рассказывать тихим, чуть поникшим и сдавленным голосом, а я заныриваю с головой в его тяжёлый рассказ... ***** POV Ярослав ωωω Ночной воздух приятно холодит кожу лица. Расслабленность заставляет чувствовать себя раскрепощенно. Лёгкий ветер копошит блондинистые волосы, приводя их в творческий беспорядок. — Эй, мужик! Но я не обращаю никакого внимания. — Да погодь ты! Снова где-то позади раздается низкий баритон, который меня тормозит. Почему-то останавливаюсь. Оглянувшись через плечо, прищуриваю глаза и примечаю под светом фонаря невысокую, даже немного хилую фигура паренька. — Есть закурить? На голову накинут капюшон, из-под которого торчит лишь козырёк кепки, скрывая лицо в тени. По голосу понятно, что ко мне обращается мальчишка лет 16-18. «Напрягись», – твердит внутренний голос. — Извини, парень, не курю и тебе не советую. Но паренёк будто не слышит и лишь ближе подходит ко мне. И его походка не внушает ничего хорошего. — А мы тебя, дядь, не спрашивали. Не нуждаемся в твоих советах. Себе лучше советуй, как выкручиваться будешь. — Мы? Тут есть кто-то ещё ? Откуда-то сзади слышу приближающиеся шаги. «Будь на чеку». Ещё несколько недоброжелателей пожаловали и становятся чуть позади, дыша мне в затылок. Одариваю их косым взглядом через плечо, но корпуса не разворачиваю. Не нравится мне все это и то, к чему все сводится. — Мы, дядь, — произносит грубым отчуждённым басом какой-то парнишка сзади из темноты. — Ну что? Ты взаперти, — злобно лепечет малолетний хулиган, передо мной, все также пряча лицо в мрачной ночи.  Темнота. Но сумасшедший оскал перед собой я всё-таки разглядываю. — Слушайте, пацаны, вы куда-то шли? Идите дальше по своим делам. Вы ведь не хотите нажить себе проблем, — по-доброму улыбаюсь, оглядываясь по кругу на окружившую меня шпану. — Дак мы к тебе и шли, — все тот же мальчуган позади произносит. — Ты сам себе их уже нажил, дядя, — ещё один подаёт голос сзади. — Ребята, может вам автограф дать? Знаете такого артиста, как SHAMAN? — Начхать нам на твой автограф. «Приготовься». Ничего хорошего не произойдет. Я знаю чем такие "случайные" стычки обычно заканчиваются, но сам никогда раньше не попадал в подобные жизненные ситуации. Всегда был крайне аккуратным и бдительным, а сегодня даже и подумать не мог, что такое может приключиться со мной. Малолетки. Обезбашенные уличные хулиганы, которые предоставлены сами себе. Их сейчас в наше время много развелось. Надо же было мне неудачно нарваться. «Сейчас». — Вяжи его! — хриплый и в то же время оглушительно громкий крик разносится по безлюдной улице. Один в тот же миг бросается со спины. Налетает и жестоко зажимает горло в нерасцепляемый захват. Перекрывает мне напрочь дорожку кислорода в лёгкие. Из меня вырывается глухой гортанный рык. Тело ещё больше напрягается. Воздуха предательски не хватает. Зафиксированная мёртвая хватка на шее, похожая на не раскрываемый металлический капкан, в который я попал поневоле. Душит, словно петля. От мрачных неблагоприятных мыслей бросает в пот. Они будто бы подкожный яд. Неприятные мурашки носятся по телу, как угорелые. Лучше не становится. Второй разбойник, не теряя времени, неожиданно накидывается слева. Разъяренно дубасит кулаками направо и налево, рассекая ночной воздух. Но промахивается раз. Промахивается два. Два раза удается увернуться. Ещё двое налетают с обеих сторон. Мне ничего не приходит в голову, кроме как раскрутить на себе малолетку. Тут даже думать некогда. Первое, что приходит в голову – сразу же делаешь. Он своими ногами раскидывает  своих соратников. Пользуюсь его ошломленностью, когда чувствую, как хватка на несколько секунд ослабляется возле горла. Локтем заезжаю ему по низу живота. Резким и грубым рывком перебрасываю через себя мальчугана. Он падает на твердый асфальт и лежит скрюченный, держась за живот. Прости. Нет! Сейчас не об этом надо думать. Но этого хватает. Одна ошибка и всё. Все летит к чертям. Зеваю. Пока отвлекаюсь на этого разбойника и зацикливаю на нём свое внимание, забываю и не успеваю за действиями второго. Это и становится моей самой большой ошибкой, стоящей мне жизни. Только оборачиваюсь, как меня мгновенно чем-то протыкают. Невыносимая, острая и до дури пронзительная боль разносится по телу, отдаваясь волнами жжения в области груди. Глаза распахиваются, а мой рот раскрывается с той же секундой, как в меня что-то неумолимо быстро и дурно втыкается. Застываю в таком положении, пока внутри разносится неописуемая боль. Словно кто-то жрёт меня заживо прямо изнутри, смакуя каждый кусочек аппетитных мышц. Сперва не понимаю, что происходит. Кожу пронзает сотнями колючих покалываний. Из рта вырывается один большой клуб горячего потока углекислого газа. На холодном воздухе он превращается в едва уловимый пар, вздымающийся высоко ввысь, до самого неба. Выдыхаю все, что было в лёгких, превращая этот выдох, не по своей воле, в хриплый и приглушённый, а затем под конец и беззвучный звук. Под тканью одежды начинает бежать что-то теплое, а белая рубашка знатно прилипать к коже. Это пугает до чёртиков. Стоп... — ТЫ ЧЁ, ПРИДУРОК СДЕЛАЛ??!! — по-скотски подлетает к пацану и коленом с размаху пинает в пресс. Хулиган сгибается напополам и приседает к асфальту, в точности, как и я сейчас, но в отличие от него, я всё ещё на ногах, но тоже весь скорчился. Кряхтит и не может набрать воздуха, словно дыхательные пути закрыли пробками. — Я... Я... Я не хотел, правда ... — пацан, видимо тот самый, который меня чем-то ранил, неподдельно заикается и испуганно косится в мою сторону с испуганными глазами. Отступает и отползает подальше. В ушах появляется противный звенящий звон, и непонятная муть перед глазами. Разум затуманивается, но даже сквозь все эти факторы я понимаю, что пацан, который это сделал, сам от себя подобного не ожидал. Но мне сейчас до пацанов нет никакого дела. Что меня волнует, так это мое состояние. Я забываю как дышать. Дрожащей рукой, словно в неконтролируемой лихорадке, я прикасаюсь к своей, тяжело вздымающиеся груди. Моя ладонь ощущает внутренней стороной что-то теплое и неприятно липкое. Замираю. Собственные мысли наводят ужас. Медленно поднимаю руку в воздух, и рассматриваю прямо перед лицом, не веря собственным глазам. Чувствую соленоватый запах железа. Так пахнет только она... Дыхание в особенности учащается, и мне не хватает кислорода. Горло словно пережимают в один момент. Перекрывают, как кран в ванной. Быстро и без сожаления. Это что? Кровь...? Мои зрачки бешено сужаются, мышцы сердце сводит воронкой. Кровь... Моя кровь. Нет. Не может быть. С головы и до кончиков пальцев ног пробегает холодный холодок. Меня бросает в жар, но мне холодно. На лбу выступают маленькие капельки пота. Ужасаюсь от непонимания. Ужасаюсь от увиденного. Мир застывает, будто замирает на время. В жилах стынет кровь, словно сворачивается узлами. Страх достигает своего вершины апогея. Нет. Это не может быть правдой. Я отказываюсь верить. — ТЫ ЗАЧЕМ НА НЕГО С НОЖОМ ПОЛЕЗ??!! Ты башкой своей тупой хоть думать умеешь когда-нибудь?!? — громким шепотом кричит прямо в лицо виновника какой-то пацан. — Он сам нарвался! Я не хотел. Сработал рефлекс! — оправдывается малолетний беспредельщик. — Ты больной ублюдок! Рефлекс у него сработал! Мне не нужны такие проблемы ! Сам разгребай это говно, а я сваливаю!! И ещё раз угрозительно рявкнув в лицо, уносит ноги вместе со своей бандой. Скрывается с моего поле зрения и этот испугавшийся до усрачки разбойник тоже, но уже в последнюю очередь. Я остаюсь один в полутемном переулке, где совершенно нет людей. Полное отрицание. В глазах до сих пор муть... Холод обволакивает изнеможенное тело собой, забираясь под кожу. Но телу совсем не холодно. Оно горит в пламени огня. Делаю шаг в сторону и твердо упираюсь в кирпичную стену рукой, держа равновесие на ногах. Меня ведет куда-то в сторону, но я отчаянно стараюсь брать под контроль свое подбитое тело, оно слабое совсем, но я в себя верю. Я не хочу сложится тут, как сломанный веер. Дышать становится в разы тяжелее. Лёгкие сдавливает с новой силой, будто реально перекрыли наполовину кислород. Невозможно даже нормально сделать вздох. В лёгкие будто вонзили осиновый кол. Каждый вдох даётся с неимоверной сложностью и отдается болью в рёбрах. Короткие вдохи, выдохи, сопровождающие колкими болями во всем теле. Сердце колотится. Плачет и болит от боли. Мои руки измазаны в собственной крови. Я мог бы кричать, кричать так громко, чтобы хоть кто-нибудь услышал. Но я даже не могу и этого. Лёгкие сдавило. Но я не могу заглушить крик души, пока я жив. Пока я жив и верю – надежда есть. Я нахожу в себе неизвестно откуда сил, чтобы двигаться куда-то вперёд, волоча за собой изнеможенно ноги. Каждый новый шаг отдается адской болью по всему телу. Каждый новый вздох бьёт и убивает заживо. Зажимаю рану рукой, пытаясь хоть немного остановить бежащую кровь, и чтобы не терять её ещё больше. Я пытаюсь порвать свою рубашку и перебинтовать себе рану сам, но тщетно. Я не могу. Все плывет перед глазами. — Борись, черт возьми! Я весь в адском поту. Глаза назло закрываются. Тяжёлые, до жути глубокие вдохи выдохи заполняются по всей пустой улице. Я неизвестно откуда беру силы, чтобы двигаться дальше, не позволяю себе поддаться искушению остановиться, прикрыть глаз и сползти по стене, как марионетка в руках судьбы, не позволяю расслабляться и потерять сознание, не даю и малейшего шанса. — Не смей опускать руки... Борись. Ты борец. Тогда я попытаюсь хотя бы набрать кого-нибудь, чтобы вызвать помощь. Но мой телефон вываливается из моих дырявых рук прямиком на холодный асфальт. В ушах отдается глухим звоном. За ним следом по стене сползает и мое слабое, жалкое тело, а голову забрасываю назад, все также сжимая рукой раной. Мне кажется, что так я закончу свой путь. Я даже успеваю на какие-то жалкие секунды смириться с этой сумрачной мыслью. Я понимаю, что начинаю терять сознание когда перед глазами начинает все неизбежно крутится, словно водоворот. Подозреваю, что вешу на волоске от неумолимой и беспощадной смерти. Она же, хорошая, родимая, тут как тут. Я чувствую каким-то шестым чувством, как сама смерть из темноты дышит мне прямо в тыл. Неужели всё так закончится? И так рано... Я ещё много чего не успел в этой жизни... Нужно бороться. Бороться и ещё раз бороться. Из последних сил, даже если все так плохо. Это не может быть правда конец. Не со мной. — Нет. Это не может так просто кончится... Ещё не время. Мое время не пришло... Пока бьётся сердце, я живой. Прикладывая максимальные усилия, пытаюсь встать на ноги, все также хватаясь рукой за стену, как за спасательный круг. Такими темпами мне удается сделать ещё несколько шагов, прежде чем... Головокружение... Перед глазами гаснет последний свет. И прежде чем провалиться в полную кромешную тьму, мои губы шепчут вслух: — Мам, прости меня дурака грешного, я не знаю, кому я перешёл дорогу, но видимо такова моя судьба умереть где-то в подворотне от руки беспредельщика... Прости. Я люблю тебя. Я больше не вернусь домой. Всё. Последняя нить обрывается, и моя душа отрывается от земли и впадает в непробудную кому. Судьба решает кто мы... Мы все взаперти, скованы болью. И вся вода в миг окрасилась кровью Что сделаешь ты и как справишься с болью? Если вода вся окрасится кровью? (Отрывок из песни: Музыкант вещает — Вода окрасится кровью) ***** Медленно, еле ели, с большим усилием поднимаю тяжёлые веки и чувствую запах каких-то едких лекарств. Напоминает больничный запах, ассоциирующийся с уколами, капельницами и нашатырным спиртом. Вижу над своей голой белоснежный потолок. Также медленно, с трудом перевожу взгляд в сторону и мой взгляд утыкается в белые непримечательные стены. Внезапно начинает кружится голова, и я снова проваливаюсь в глубокий сон. Сквозь сон слышу отдаленные от меня голоса и непонятные звуки, нарушающие тишину вокруг. Ощущаю, как к моей руке что-то прикрепляют. Голос незнакомой женщины прямо над головой доносится немного эхом. Чувствую кожей какие-то тонкие холодные трубочки. Все также с неимоверным усилием разлепляю глаза, но картинка обрывается и снова полнейшая темнота. В следущий раз когда открываю глаза, вижу, расплывчатое изображение. Фокусирую взгляд и разглядываю, как надо мной сгорбился мужчина средних лет в белой одежде с какими-то бумагами и ручкой в руках. Ещё не до конца понимаю, где я нахожусь и кто этот человек. — Здравствуйте, я ваш лечащий врач, Анатолий Кириллович, — голос мужчины в белом халате передо мной проникает в сознание, а затем он берет меня осторожно за руку. — Если вы меня слышите – сожмите мою руку. Слабо, но я сжимаю. Сил шевелиться совершенно нет. А про говорить, я даже не знаю. — Хорошо. Вы слышите меня. Говорить можете? Попробуйте что-нибудь сказать. Если не получится – ничего страшного в этом нет. — Где... я? — тихим хрипом шепчу я. — Вы чудом остались живы. Вам повезло, что вас вовремя доставили в больницу. — Я в больнице? Как я тут? Мне нельзя тут быть. Я не могу... Дергаюсь, пытаясь предпринять попытки встать. Как я тут оказался? Кто доставил? Я не могу здесь находиться. Сколько сейчас времени? Который час? Сколько я был в отключке? А где мой телефон? Сколько времени я не выходил на связь? Меня же, должно быть, все потеряли. — Тише, лежите. Вам сейчас нужен отдых. И да, вы в больнице. Вы не помните? — доктор не сводит с меня изучающих глаз. Наверное со стороны я выгляжу худо. Хотя бы могу предположить. На его слова лишь отрицательно мотаю головой. Я действительно не помню, как я тут оказался. Воспоминания мелькают отрывочными скачками. В голове медленно начинают всплывать картинки того ужасного вечера. Последнее, что я помню, так это, как я попросил прощание у матери, перед тем как провалиться в бездну. — Хорошо, что ваша сестра вовремя доставила вас в больницу. Вы потеряли много крови. Благо ничего серьезного задето не было. Вы родились в рубашке, как говорится, повезло, в вашем то состоянии, — продолжает Анатолий Кириллович, ставя меня в курс врач и обеспокоенно оглядывая мой внешний вид. — Сестра ? Хмурюсь и столбенею. Ничего не понимаю. Без понятия. Не соображаю. Что за сестра? О чем этот мужчина вообще говорит? О какой ещё сестре идёт речь? У меня ее отродясь никогда не было. Может быть он что-то путает? — Да, такая молодая, красивая девушка с темными волосами. Она была очень напугана, когда приехала вместе с вами. Целый час просидела в коридоре, прождала. И домой пошла только после того, как поговорила со мной и услышала вердикт.  Она очень беспокоилась. На ней не было лица. Я ещё удивился ее стойкости. Несмотря на растерянность, она перекрыла вам рану, оказала первую помощь до приезда бригады скорой. Снова воспроизвожу в памяти страшные последствия того неприятного вечера, но никакой девушки не помню и не видел. Даже близко. Значит это она меня доставила сюда? А сейчас она где? Очередная поклонница? И что она хочет тогда взамен? Интересно, везде уже успели распространить этот инцидент? Или может быть эта девушка разнесла эту информацию? — А сестра ко мне ещё зайдет? Мне хотелось бы ее увидеть. Что эта за девушка, которая прикрылась моей сестрой? Было бы интересно с ней встретиться лично и поговорить. Хочу также отблагодарить. Не могу просто так это оставить. Но я ещё не до конца в себя пришел, хоть и очнулся. — Да, я позвоню ей и скажу, что вы пришли в сознание, что сейчас ваше состояние стабильное, и вы желаете ее видеть, — понимающе кивает лечащий врач, что-то попутно чиркаю ручкой на белой бумаге. — Спасибо, доктор. Скажите, сколько я был без сознания? — По нашим наблюдениям вы не приходили в себя с того вечера, как вас привезли. Это понятно. Сейчас уже день. Как вы себя чувствуете? — Хорошо. Гораздо лучше. И это правда. Намного лучше, но все равно дышать пока немного неудобно. — А сейчас отдыхайте. Загляну позже, предупрежу вас, когда свяжусь с вашей сестрой. И ещё, держите. Он передает мне в руки мой телефон и уходит, а я остаюсь лежать один на больничной койке. Проверяю и дотрагиваюсь уже до обработанной бинтами раны. В груди все ещё сидит жгучий дискомфорт и любое движение режет изнутри и даётся нелегко. Но я все же заставляю себя подняться сквозь колкую боль. Включаю телефон. Пропущенные звонки от менеджера, сообщения. Я не хочу никого беспокоить своим жалким состоянием. Что тогда придумать? Формирую губы в тонкую натяжную линию. Я не люблю врать, но видимо придется сделать исключение, чтобы никто не переживал. Выдумываю и оправдываюсь тем, что: — Все в порядке, Антон... Все, да, я же говорю... Никуда я не делся... Просто были дела... Какие? Занимался аранжировкой новой песни до поздней ночи, потом отсыпался... Да нет, ничего не случилось... И голос у меня нормальный... Ты не с той ноги сегодня встал?... Да я понимаю все прекрасно, что ты места себе не находил, я же тебе объяснил... Все в порядке... Да, я щас дома... Нет, не нужно приезжать, я только проснулся... Концерт?... Черт. Я осматриваю свою залатанную рану. Концерт придется перенести. Один точно. — Слушай, можешь перенести концерт?... Да просто не очень себя чувствую, и к родным сразу хотел бы съездить, давно не видел... Да, я в курсе, что это не отмазки... И в курсе, что так не делается... Успокойся... Думаешь, я не понимаю?... Я понимаю, что я делаю... Надо мне. Важно... Так перенесешь?... Хорошо, попытайся. Спасибо. Отключаюсь. Стыдно. Сглатываю небольшой сдавливающий ком в горле. Но так будет лучше. Разговариваю с богом, пока я предоставлен сам себе и никто не мешает: благодарю его за то, что остался живой, но и гневаюсь за то, что он не дал мне никакого знака, никакого предупреждения. Оставшееся время до прихода мужчины тянется неумолимо медленно. Слабость ещё чувствуется в теле, поэтому я устраиваюсь полулёжа на кушетке. Замечаю небольшой книжный шкафчик и решаю скоротать время за прочтением какой-нибудь книги. Вставать не стоило бы, но я не хочу постоянно теперь лежать и не шевелиться. Кое-как встаю на ноги и рефлекторно придерживаюсь за рану рукой. Замечаю классическую литературу Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» на одной из полок. Одно из моих любимых произведений. И решаю на время одолжить. Принимаю более удобную позу и погружаюсь в мир романа. Отрываюсь от книги только тогда, когда слышу звук открывающейся двери в свою палату. На пороге стоит Анатолий Кириллович. Не знаю сколько толком времени прошло. — Я связался с вашей сестрой. Она обещала скоро зайти, — оповещает мужчина. — Хорошо, спасибо. Скрепляю ладони в молитвенном жесте и чуть кланяюсь вперёд, благодоря врача. — Не за что. Через какой-то промежуток времени, примерно, час, возможно, чуть больше, я успеваю перекусить, но совсем немного, так как в связи с последними событиями, желудок напрочь отрекает пищу. Но приходится хоть немного в себя засунуть, чтобы не потерять сознание уже от голодания. И как раз, после приема пищи, я снова занят прочтением романа, находясь в полулежащем положение, когда дверь в палату снова скрипит и на пороге появляется знакомое лицо врача. — Здравствуйте, Ярослав, как ваше самочувствие? — обращается он ко мне, чуть подходя поближе. — Здравствуйте, Анатолий Кириллович, уже намного лучше, жить буду, — слегка улыбаюсь. — В любом случае будете, — улыбается доктор. — Ваша сестра растет хорошим человеком, таких бы побольше, — говорит он. И после произнесенного, только сейчас замечаю, как из-за его спины молчаливо выходит миниатюрная девушка с вороными волосами, бледной кожей в снежном медицинском халате. Наши взгляды впервые сплетаются друг с другом. Я понимаю, что я ее не знаю и никогда не видел. ***** POV Алина ωωω — Господи, — в ужасе закрываю рот руками, но все также не отрываю глаз от безэмоционального лица Яра. — Думаешь, это было намеренно? — Нет, не думаю. Скорее случайность, парнишка сам такого от себя не ожидал, судя по его испуганным глазам и по реакции главаря их шайки. И когда поняли, что произошло, дали дёру, а я остался один на истерзания судьбы. — И ты никуда не заявлял? Это же уголовная ответственность, уголовное дело, статья, — выпавливаю на эмоциях я, выгибая обеспокоенно брови. — Я не хочу ломать им жизнь в их то возрасте. — Но Яр как же ты не понимаешь. Это все серьезно. Это не шутки. Ты мог умереть. А что если бы я не поспела вовремя или вовсе бы не наткнулась на тебя ? Что тогда ? Он как-то горько усмехается, а затем поворачивает голову в мою сторону и тихо произносит: — Тогда...ты бы не разговаривала сейчас тут со мной. — Почему ты вечно шутишь? Нельзя же так относиться, — возмущаюсь на его слова. Как так можно говорить? — Алин, жизнь итак сложная штука, и нужно относится к ней проще, иначе можно так и половину жизни не разгребсти. Я же жив, правильно? Все хорошо. — Но ведь нельзя всё так просто оставлять безнаказанно. — Алин, это уже мои проблемы. Тебе не стоит так переживать. Он кладёт мне руку на макушку и немного треплет, тепло улыбаясь. — Что ж, отставить грусть. Пошли развлекаться? — Развлекаться? — Пошли, не унывать же мы будем целый вечер. Мы пришли сюда, чтобы отметить это событие, так что вперёд и с песней! — на радостях восклицает Дронов, когда мы уже спускаемся к земле. Он пропускает меня первой вылезти, затем вылезает сам и догоняет меня, идя с левой стороны. — А, и кстати, меня сейчас посетила одна мысль, прошу меня только выслушать, — торопливо проговаривает парень, выставляя руки вперед,  потом нервничая, начинает щёлкать пальцами и затем запускает бледные длинные пальцы в растрепанные белые волосы, тормоша их. Моя интуиция подсказывает мне, что сейчас что-то произойдет. Лёгкая дрожь проходит по телу. И тут блондинчик выдает: — А может нам реально стать парой, чтобы не разочаровывать твою маму? Неплохая мысль, не думаешь?