Успеть до английской границы

      Ради честного пионерского и спокойствия некоторых европейских держав, подруги поговорили с Англией практически на следующий день, обстоятельно и подробно всё изложив. После этого Артур психовал недели две, буквально каждый день вызывая подруг на допрос, грозясь депортировать всех к чёртовой бабушке, сообщить в ООН, натравить на них Америку и чуть ли не наводить порчу на Брагинского, который мягко объяснил ему, куда нужно для этого пройти, после того, как в три часа ночи Англия решил уточнить у него одному ему нужные подробности. Поверить, что Альфа с Рощей были не самыми обычными туристками, труда ему не составило. Сложнее было смириться с тем, что они действительно не представляли никакой угрозы, и от этого Англия буквально на стенку лез, периодически капая себе столько валерьянки, что Альфа героически предложила оплатить ему психотерапевта.       Успокоился Артур только к началу зимы, которую у него и зимой-то назвать можно было с большой натяжкой: весь декабрь температура стояла преимущественно плюсовая, хоть и плюс был небольшой, снег шёл исключительно по настроению, причём совершенно непонятно, по чьему, а с крыш стекала вода. Ситуация не изменилась и на неделе перед Рождеством, а потому праздничным настроением не пахло от слова совсем. Хотя, конечно, если не обращать внимания на слякоть и месиво из грязи и остатков снега под ногами, можно было проникнуться особой атмосферой благодаря многочисленным гирляндам, висевшим не только на домах, магазинах, но даже и на деревьях, тематическим украшениям, красовавшимся на подоконниках и витринах. Даже в лондонских автобусах на лобовом стекле качались маленькие ёлочки.       Ночью становилось особенно интересно. Во-первых, грязь на улицах было уже не так видно. Во-вторых, на фоне тёмного неба город, казалось, сиял и переливался ещё больше, чем обычно. Хотелось собраться шумной компанией, выйти погулять, беззаботно болтая и смеясь. Но только не жителям одного небольшого домика на Элмгейт-авеню.       — Роща-а! — отчаянно выла Альфа, хныча и время от времени ударяясь лбом об стены от ужаса и безысходности, пока искала подругу по дому. — Роща, я сейчас с ума сойду! — в итоге она нашла её в гостиной и рухнула рядом с ней на диван. Лицо её отражало вселенские муки. — Мне нужно срочно в магазин, выбрать платье, и нужен твой трезвый взгляд со стороны!       Роща, на досуге читавшая «Франкенштейна», деловито отложила книгу, вздохнула и, наклонив голову, уточнила:       — Это всё ради твоего завтрашнего похода в театр с Англией?       — Да, — с тоном, полным страдания, протянула Альфа. — Это вопрос жизни и смерти.       — Конечно, если прийти к нему в неподобающем виде, он всех собак спустит, — титанически спокойно кивнула Роща и поднялась. — А ведь только недавно он завершил свой курс пустырника, — хихикнула она и отправилась в спальню за кошельком. — Собирайся, мы отправляемся немедленно! Надо же сделать всё по красоте, — хмыкнула себе под нос Роща, надевая на привычное чёрное платье ремешок с висящим на нём кошельком. — Кстати вы с Артуром когда в последний раз переписывались? Может, он хотел парные костюмы или детали? — с хитрой улыбкой уточнила Роща у подруги.       — Парные? — голос Альфы чуть не сорвался на фальцет, и она нервно хихикнула, дернув бровью. Девушка буквально сползла с дивана на пол, вздохнула и встала на ноги. После на всякий случай проверила вчерашнюю переписку. — Нет, ничего подобного. Мы только шутили, что будет, если он придёт в шортах и кислотно-зеленой рубашке с ирокезом.       — О, он сподобился и пошутить… И что же будет? — с энтузиазмом спросила Роща, натягивая на себя длинное чёрное зимнее пальто с большим капюшоном.       — М-м, точнее я шутила, а он угрожал так и прийти мне назло, — хмыкнула Альфа, собираясь на улицу как в тумане. Девушка быстро сбегала в комнату, спешно переодевшись в обычное повседневное платье, надела сапоги с каблуком и скрылась под пальто, выйдя с подругой на тёплую декабрьскую улицу.       — Мне иногда чудовищно стыдно смотреть на эту пародию на зиму, — вздохнула Роща, шлёпая ботинками по многочисленным лужам, коварно притаившимся в вечернем сумраке.       — Будь Лондон немного севернее, и вместо луж был бы гололёд, — хмыкнула Альфа, аккуратно обходя лужи, чтобы случайно не намочить сапоги. Хотя каблук помогал быть немного выше этого. — Сейчас бы не шли, а буквально летели.       Однако дело было вечером и дело было в Лондоне, поэтому девушки простым пешком и без происшествий добрались до ближайшего бутика, поприветствовавшего их звоном колокольчика, висящего у украшенных небольшим рождественским венком дверей. Роща вдохнула тёплый воздух и уловила едва ощутимый запах яблок и корицы.       Поздоровавшись при входе, Альфа тут же впилась взглядом в вешалки рядом. Найдя существующий здесь отдел с платьями, она придирчиво осмотрела каждое, обращая внимание на цвета, ткани и фасоны.       — Это слишком красное, это недостаточно зелёное, — бормотала она Роще. — Это вообще не на мою фигуру, — вдруг она более внимательно посмотрела на одно из них, прищурив глаза, но в итоге покачала головой. — Нет, и это тоже нет. Слишком белое.       — Надёжные у тебя критерии, — скептически заметила Роща, наблюдавшая за подругой, скрестив руки на груди. — В театр ходят в классических и утончённых нарядах. Ты хоть представление имеешь, чего хочешь?       — Более-менее, — Альфа снова покачала головой и вздохнула. — Поэтому мне и нужна твоя помощь. Я не так часто наряжаюсь на особые случаи и опыта у меня в этом мало, а с твоим трезвым умом у меня больше шансов найти что-то нормальное.       — Если я каждый раз брала деньги за свой трезвый ум… — начала было Роща, закатывая глаза, как вдруг хмыкнула. — Ну я, впрочем, и беру, я же судмедэксперт всё-таки. Ладно, сейчас посмотрим, что можно подобрать… — Роща со вздохом подошла к вешалке и принялась сосредоточенно копаться в нарядах. — Универсальный вариант — платье-футляр… Цвет?.. Хм… Начнём с беспроигрышной классики, — Роща выудила на свет небольшое ожидаемо чёрное платье простого фасона с рукавами три четверти. — Так, держи, — сунула она платье Альфе. — А к нему пойдёт… Ага, вот это, — Альфе в руки перекочевал аккуратный белый пиджачок. — Иди примерь.       — Сочетание-то хорошее, — Альфа сложила две вешалки, смотря на наряд со стороны. — Но, может, и другие цвета посмотрим? Красный, например. Или он слишком яркий… — внезапно задумалась Альфа и раздражённо всплеснула руками. — Ладно, я пошла, — и, таким образом поговорив сама с собой, она пошла искать примерочную.       Следующие полчаса Роща просто не выпускала Альфу оттуда, принося различные платья от длинных до мини, от расклешённых до невообразимо узких, чтобы в итоге вновь удостовериться, что платье-футляр — идеальное решение для Альфы. Однако в чёрно-белом в театр отправлять её не хотелось, а бутик исчерпал все свои возможности, поэтому девушки вновь двинулись на поиски.       Следующий магазин был побольше: в нём было несколько залов, буквально забитых всевозможной женской одеждой, преимущественно платьями, юбками и кофтами, хотя на некоторых полках стояло несколько сумок, а на кассе продавали различные аксессуары вроде перчаток или носков.       — Готова? — слегка кровожадно спросила Роща, окидывая взглядом нарядные просторы.       — Всегда готова, — чуть не рыкнула Альфа, уже издалека приглядываясь к некоторым вешалкам и отправляясь к ним же.       Но и этот просмотр Альфу не удовлетворил. То и дело она жаловалась подруге то на ткань, то на отсутствие её размера, то на то, что к каким-то вариантам придётся ещё и покупать обувь.       — Почему тут всë такое… Обыкновенное, что ли, — пробормотала она. — Вот было нормальное платье, а сбоку зачем-то эта глупая надпись, — Альфа поджала губы и разочарованно повесила фисташкового цвета платье назад.       — Такое ощущение, будто здесь повседневная одежда, а нам-то нарядная нужна… — выдохнула Роща, сбившаяся с ног в поисках того самого платья. — Идём отсюда.       Третий по счёту магазин был скорее магазинчиком, зато действительно нарядных платьев здесь было просто не счесть! Роща мгновенно оказала на продавщицу положительное влияние, вследствие чего Альфа была поставлена в примерочную и терпеливо ждала там вороха разноцветных платьев, который вскоре ей принесла Роща, благословившая на примерку каждого.       — Либо свет так падает, либо цвет у платья такой, — щурила глаза Альфа, придирчиво смотря на своё отражение и поправляя длинные каштановые волосы. От беготни они растрепались и теперь магнитились к ткани. — Будто я неделю не спала нормально. Хотя так и есть на самом деле, — хмыкнула она под нос.       — А нечего с Артуром по полночи переписываться, — хихикнула Роща, рассматривая подругу со всех сторон. Из-за необычной текстуры платье казалось помятым и неаккуратным. — Да, вообще не то. Попробуй вот это, — Роща взяла из вороха небольшое платье малинового цвета с едва заметным цветочным узором на ткани и протянула Альфе.       Через пару минут девушка вышла из примерочной, внезапно даже не нахмуренная. Что Роща, что продавщица так и замерли, открыв рты и во все глаза уставившись на Альфу.       — Слушай, а неплохо смотрится, да? — она повертелась перед зеркалом, тщательно разглядывая себя со всех сторон.       — Неплохо? — отошла от шока Роща. — Да это же идеально! Как на тебя шили! — закидывала комплиментами Альфу подруга. — Так, сюда срочно нужно ещё что-нибудь… Есть у вас пиджачок какой? — обратилась Роща к продавщице, чуть ли не хватая её за плечи. Та, на ходу заверяя, что в её магазинчике найдётся всё, тут же унеслась в одной ей известные помещения и вернулась с небольшим твидовым бежевым пиджачком в бордовую клетку. — Примерь, примерь! — прыгала от нетерпения Роща.       Альфа и сама заинтересованно глядела на пиджак, так что два раза просить её не пришлось. Девушка тут же надела пиджачок, расправила и замерла у зеркала, понимая, что лучше они уже не найдут. Да и не нужно: пиджак не жал в плечах и не прятал ладони, идеально сочетаясь по цвету со слегка блестящим на свету платьем.       — Берём, — твёрдо сказала она, проводя пальцами по тёплой ткани, любуясь крупными, яркими пуговицами. — Нам это надо.       — Да! — выдохнула Роща, доставая карту. — Сфоткать тебя? Артуру отправишь, будет ему, чем голову занять, — заговорщически шепнула девушка Альфе.       — И дать ему морально подготовиться? — прыснула Альфа. — Нетушки, я хочу видеть его лицо. К тому же, образ не полный, сюда бы ещё сумку, украшения, — она снова повернулась к зеркалу, оценивающе осматривая себя с головы до ног. — Да, серьги у меня были, нитка с жемчугом тоже…       — А за сумкой придётся зайти… — вздохнула Роща, расплачиваясь за покупку.       Если пиджак с платьем вышли в пределах разумной цены, то вот за сумку, небольшую, из тёмной кожи, на длинном ремешке в виде цепочки, пришлось отдать ощутимо больше фунтов стерлингов. Зато как она сочеталась с полным образом, как умещала всё необходимое!       — Я обязательно возмещу тебе все траты, когда придёт зарплата, — пообещала Альфа, пока они на кассе продуктового покупали чай с пломбирным тортом и заодно обещанные гостинцы для Артура.       — Отстань, это тебе подарок на восьмое марта, — отмахнулась Роща.       — Да с такими подарками какой ответный я должна тебе сделать? Купить зáмок? — прыснула Альфа, складывая купленное в пакет и идя с подругой на улицу в предвкушении вкусного чаепития. — Ты мне, считай, нервы спасла. А то пришлось бы идти в театр седой.       — Если бы замок стоил столько, сколько же все наши покупки, я бы давно сделалась его счастливой владелицей, — вздохнула Роща, шагая по тротуару. — А так, постарайся быть счастливой. Больше мне ничего не нужно, — слегка улыбнулась девушка, засовывая руки в карманы.       — О-о, я сейчас расплачусь, — усмехнулась Альфа, мерно цокая каблуками рядом с Рощей. Впрочем, она быстро заморгала. — Ну да ладно, постараюсь изо всех сил и особенно завтра, что бы ни случилось, — Альфа вздохнула, слегка покачав пакет в руке. — Если он серьёзно придёт в шортах, обещаю сразу же вернуться домой.       — Не думаю, что он настолько adventurous, — хихикнула Роща. — А почему ты так нервничаешь-то? Из-за него?       Тут лицо Альфы замерло. Девушка смотрела перед собой, на некоторое время замолчав, думая над словами Рощи.       — И из-за него, — она со вздохом кивнула. — И из-за себя. И из-за самого театра.       — Ну он уже напсиховался и не покусает тебя за внешний вид, — начала логически рассуждать Роща. — Артур, в смысле.       — Да дело не совсем в этом, — Альфа вздохнула, о чём-то задумавшись, но плавно покачала головой, явно решив сменить курс мыслей. Еще того гляди громкими станут. — Как бы всë не пошло, зато я послушаю Чайковского. Давно хотела.       — Хороший настрой, — довольно одобрила Роща.       Дома, обсохнув и съев по куску торта с горячим чаем, подруги снова померили обновки, подобрали украшения, рассмотрели всё со всех сторон, выкупались по очереди в горячей ванне, наплевав по такому случаю на жуткие счета за воду, и отправились спать.       Альфа, даже устроившись поудобнее под тёплым одеялом, попив воды и открыв окно, никак не могла уснуть. Она смотрела широко раскрытыми глазами в потолок, даже обнимала одеяло за краешек, но долгожданное расслабление никак не шло, а шли мысли бесконечными товарными вагонами, будто катаясь по кругу. А что, если всë пойдёт не по плану? А если она случайно разобьёт банки мармайта по пути и испачкается? Или испачкает Артура? Или порвёт одежду? Или зацепит стрелку на колготках? Или оторвется пуговица? Или она упадёт на сцену, сшибёт всех актеров, рухнет в оркестровую яму и испортит представление? Альфа пыталась себя успокоить, что это всего лишь тревожное воображение, но тише мысли от этого не становились, переходя во всë новые и новые витки неконтролируемого безумия.       На соседней кровати раздался шорох, плавно переходящий в смех.       — Ты так громко думаешь, что уснуть просто невозможно, — просипела Роща сквозь приглушённый хохот.       — Я не могу это остановить! — жалобно протянула Альфа, ворочаясь и накрываясь одеялом по уши. — Это просто идёт и идёт, как зацикленное видео.       Роща неопределённо почмокала губами после встала и подошла к кровати Альфы.       — Ничего настолько страшного не произойдёт, — сказала девушка, садясь на матрас. — Может, но не произойдёт. Тебе не о чем волноваться, — Роща сжала руку подруги.       — Да я понимаю, я и сама не планирую падать с балкона на сцену, — нервно прыснула Альфа, слегка сжимая руку Рощи в ответ. — Просто… Хочется, чтобы по итогу не пришлось сожалеть ни об одном своём действии. Хотя это глупо, вроде меня никто и не ругает обычно, — она вздохнула и пожала плечами.       — Ну, о чем-то всё равно будешь сожалеть так или иначе, — вздохнула Роща. — Даже незначительное действие может показаться катастрофически глупым. Так что… Зачем переживать о том, что невозможно в принципе?       — Действительно, — Альфа слегка кивнула, задумчиво смотря перед собой. После зевнула. — Ладно, постараюсь свести мысли к минимуму, — девушка снова постаралась лечь поудобнее и крепче приобняла одеяло. — Спасибо, Роща. Постараюсь не разбудить тебя во сне, — и усмехнулась.       На следующий вечер Роща собирала Альфу, которая стремилась быть бледнее её самой. Обед ни в какую не хотел впихиваться в ни живую ни мёртвую Альфу, чай пришлось вливать силой. Благо, одеться Альфа смогла самостоятельно, но вот сумку собирать вновь пришлось Роще.       — Может, коньячку для храбрости? — вздохнула девушка, видя нешуточное положение вещей. — Ты ещё даже не встретилась с ним, а уже настолько нервничаешь.       — Да ещё дома холодно, — Альфа подула на ледяные руки и растерла ладони. Нервно шагая по кухне, она хлопала себя по лицу и бокам, пытаясь отвлечь мысли и приободриться. Даже на месте попрыгала и шумно выдохнула. — Так, ну-ка дай мне, — она взяла сумку из рук подруги и, сосредоточенно нахмурившись, заглянула внутрь. Подарочный пакет с мармайтом и шоколадкой уже лежал внутри, помимо салфеток и косметички (которая в случае Альфы напоминала больше аптечку), и девушка доложила туда телефон и наушники, естественно предварительно проверив уведомления. Буквально силой контролируя поток мыслей, Альфа наспех запихнула в себя немного еды и побежала в прихожую собираться, пусть даже времени было ещё с запасом.       — Значит, так, — бормотала она с серьёзным лицом, пока застегивала сапоги. — Домой обязательно вернусь. Если внезапно крик и визг услышишь, то это я, ору и визжу, — девушка быстро намотала платок на шею и накинула красное пальто, машинально застегивая пуговицы и завязывая кушак. Бегло глянув на себя в зеркало, Альфа развернулась к подруге и крепко обняла на прощание. — В общем, я улетела. Встретишь Людвига, передавай привет! — и выскочила из дома не хуже раскалённого пушечного ядра.       — Что делает любовь с людьми слегка за двадцать… — покачала головой Роща, закрывая дверь и еле заметно улыбаясь.       Бодрая ходьба под громкую музыку из наушника помогла Альфе привести дыхание и мысли в порядок. Правда, пару раз чуть не полетев лицом в лужу от практически бега на каблуках, девушка вспомнила ещё и о сохранении здравого смысла, поэтому постаралась перевести внимание на окружающие предметы, выгоняя лишнее из головы. Особенно, когда это лишнее приобретало знакомый стройный силуэт со взъерошенными волосами и большими бровями.       Хоть Артур и позвал её на «Щелкунчика» несколько месяцев назад, чем ближе Альфа была к этой дате, тем больше мысли об этом вводили её в недоумение. Она вообще не ожидала, что всё это время Англия будет с ними так близко общаться (пусть он и пытался сделать вид, будто это всё случайно и ненавязчиво), но списывала это на его желание лично проследить за такими подозрительными личностями, как она и Роща. Возможно, это был его способ развлечься на досуге, но всё же… Из всех возможных мигрантов выбрать для наблюдения их? И даже позвать на балет? Эти странные англичане, ей-богу…       Артур казался ей забавным. По крайней мере, с ним она могла спокойно подшучивать и есть хот-доги, пререкаться по поводу и без и даже не получить за это по шапке. Правда, она старалась не обращать внимания на его внимательный взгляд, когда она упоминала что-то, связанное с его культурой. Было очевидно, что подобные упоминания скорее тешили его эго, и Альфа старалась вставлять их исключительно к месту — еще решит ведь, будто ей есть до него дело. Впрочем… Сегодня Альфа уже не могла сказать, что это действительно не так. Всё же за всё то время, что он истерил и выл у них в доме, окутанный валерьяночным амбрэ, она успела за него искренне поволноваться. Она и переписывалась с ним всё это время просто чтобы убедиться, что он всё ещё в порядке. Хоть и, наверное, Артур не из тех, кто действительно нуждается в её помощи, ведь в отличие от неё, он самое настоящее воплощение. Иногда девушка запоздало вспоминала, что вообще-то перекидывается шуточками не с каким-то забавным англичанином, а с целой страной, которая успела побывать империей. Правда, каждый раз, когда это великое и древнее государство начинало ворчать и капризничать, весь помогаторский энтузиазм тут же испарялся из Альфы, чтобы однажды снова вернуться, когда страсти улягутся. Эдакий круговорот чувств в природе.       До театра она шла неторопливо, убрав наушник обратно в сумку и заодно снова проверив телефон. Театр находился в самом центре Лондона, поэтому Альфа шла не торопясь и попутно рассмотривала здания, названия улиц, виднеющиеся издалека достопримечательности, знакомые каждому ещё со школы из учебников английского языка. Потоки спешащих и гуляющих людей не кончались, и Альфа просто влилась в один из них, бегло и с интересом разглядывая таких разных прохожих, держа руки в карманах пальто. Времени было ещё достаточно, и она по памяти старалась сориентироваться на месте: однажды после работы девушка уже успела тут прогуляться. И в этот раз память её не подвела: завидев издалека узнаваемый светящийся шар с крыши театра, Альфа направилась в ту сторону.       Здание театра было небольшим, украшенным бежевыми резными пластинами. По низу его проходило несколько арок, выделяющихся тёмным цветом и скрывающих в полумраке тех, кто решил остановиться около стен театра. Наверное, оно могло бы затеряться среди других исторических зданий в центре Лондона, не менее вычурных и причудливых, если бы не знаменитая башня, увенчанная шаром, который являл миру светящуюся в ночи надпись Coliseum.       Прохожие спешили кто куда: кто-то шёл мимо, кто-то заходил в театр, кто-то останавливался неподалёку, о чём-то разговаривая по телефону. Куртки, пальто, длинные шарфы и шапки всех мастей сливались в один пёстрый поток. Альфа даже пожалела, что не спросила, в чём будет Артур: выцепить его из толпы казалось совершенно невыполнимой задачей. Первое, что пыталась высмотреть девушка, это непослушную светлую шевелюру, но кто бы знал, вдруг Артур надел шапку? Вглядываться в каждое лицо и распознавать Англию по бровям было весьма опрометчиво, поэтому Альфа решила просто остановиться у дверей театра и позвонить. Однако стоило ей только зайти под арочную галерею, как взгляд сам зацепился за обернувшуся фигуру в длинном сером тёплом пальто.       Альфа замерла, во все глаза разглядывая Артура. Доселе он поражал её своим выбивающимся из погодных условий внешним видом, но сейчас… Пальто Артур не стал застёгивать, отчего было видно его серый твидовый костюм-тройку в едва заметную красную клетку. Альфе даже показалось, что из нагрудного кармашка выглядывает уголок белого платка. Клетчатый бордовый шарф свободно лежал на шее Артура, слегка прикрывая такого же цвета галстук-бабочку. Тёмно-коричневые монки были начищены до блеска, хотя и выглядели несколько поношенными. Непослушные волосы покрывало кепи в тон пальто.       — О, Хани. Я уже думал, замёрзну при плюсовой-то температуре, пока тебя тут жду, — привычно съехидничал Артур, но широкая радостная улыбка говорила сама за себя. Правда, лицо его было всё ещё измождённым, а правый глаз периодически дёргался, напоминая о пережитом стрессе.       Альфа даже подзависла, не замечая, как и сама начинает улыбаться так же широко.       — Да я вижу, — она слегка усмехнулась, кивая на его расстёгнутое пальто. Хотелось как-то пошутить в ответ, но мозг отказывался думать хоть о чём-то кроме того, что Артуру даже очень идёт этот костюм. — Очень красиво выглядишь, кстати.       — Я всегда так выгляжу, спасибо. Надеюсь, и ты выглядишь хотя бы опрятно, — слегка зарделся Англия и подошёл к ней, странно оттопырив локоть. — Возьми меня под руку, — прищурился Артур, видя некоторое замешательство Альфы. — Это правила приличия, в конце концов.       — Да пожалуйста, — она спокойно взяла его под руку, изо всех сил кусая себя за щеки, чтобы перестать глупо улыбаться. Пальцы нащупали приятную, тёплую ткань пальто, а носом девушка уловила лёгкий аромат его одеколона. Не удержавшись, она иронично заметила: — Нас же не выгонят, если я внезапно случайно тебя отпущу?       — Не выгонят, но таким образом ты рискуешь потеряться, а я тебя не смогу найти — ты ещё не мой гражданин, — проворчал Артур, открывая тяжёлую деревянную дверь и заходя с Альфой в театр. — Придётся тебе звонить тогда, но не факт, что ты услышишь.       — Тогда обещаю держаться хваткой клеща, — хихикнула Альфа, слегка сжав его руку.       Внутри театра было очень тепло и празднично: на сером голом полу был выложен замысловатый геометрический узор, напоминавший греческий орнамент, кое-где на белых стенах с мраморными выступами висели неброские рождественские украшения, а около обитого панелями из тёмного дерева прохода стояла ёлка, сделанная из множества разноцветных пуант.       Пока Альфа глазела на всё подряд, Артур под шумок провёл её подальше от входа.       — Повезло: успели до толпы, — заметил Англия, снимая пальто, шарф и кепи. — Хотя уже сейчас тут предостаточно людей… Ну оно и неудивительно, — вздохнул Артур и вдруг протянул руки к Альфе.       Альфа удивлённо посмотрела на него, подняв брови и расстегивая пальто. Она ощутила, как её щеки вмиг потеплели.       — Что? — осторожно спросила она, снимая пальто и платок. Чтобы разрядить свою неловкость, Альфа добавила. — Уже отбираешь моё пальто?       — Конфискую, — закатил глаза Артур. — Приватизирую. И не отдам, — проворчал он, скрывая смущение.       — Предупреждаю, за него даже денег нормальных выручить не получится, — усмехнулась Альфа, передавая ему пальто и немного поправляя волосы. — А мне в одном пиджаке холодно будет.       Артур какое-то время молча смотрел на неё странным взглядом, а потом, круто развернувшись и прижав к себе оба пальто, скрылся в толпе пришедших.       Альфа заметила его взгляд, но не особо поняла, что он значил. Всё хорошо? Всё плохо? Впрочем, по тому, как быстро он ушёл, она подозревала, что в принципе все нормально, но от недосказанности немного напряглась. Пока его не было, она успела заглянуть в зеркало и поправить одежду с причёской, коротко выдохнув. Им придётся ещё пару часов в таком виде сидеть рядом друг с другом, и Альфа надеялась, что все пройдёт гладко. Хотя бы процентов на семьдесят-восемьдесят.       — Ты довольно сносно выглядишь, — в зеркале вдруг показался Артур.       Даже от такого сдержанного комплимента Альфа почувствовала, как где-то глубоко внутри по ней разлилось тепло.       — Значит, есть прогресс? — усмехнулась она, поворачиваясь к нему и щуря глаза. — Уже даже не просто «сносно», а ещё и «довольно».       Артур лишь хмыкнул, отводя взгляд. — Если что, мы сидим в бельетаже, — Англия вновь посмотрел на Альфу. — У нас ещё есть время, можем погулять немного.       — Ага, — Альфа задумчиво покивала, делая вид, будто сама украдкой не смотрит на детали на его костюме. Вдруг её осенила идея. — Можем пока сфоткаться на память. Если хочешь. Я не заставляю, — девушка неловко пожала плечами.       — Ну что значит хочешь, ты просто обязана мне это предлагать! — немного нервно фыркнул Англия, аккуратно беря Альфу под локоть и уводя в холл, где было меньше людей. — Причём каждый раз, когда я появляюсь на горизонте.       — Тогда для памяти моего телефона будет безопаснее держаться от тебя на расстоянии, — прыснула Альфа, по пути включая фронтальную камеру. — Так, здесь слишком темно, давай сюда, — девушка слегка потянула его за локоть в сторону и наконец кивнула. — Да, вот так, — девушка вытянула руку с телефоном, пытаясь поймать более менее оптимальный кадр, где камера хотя бы была сфокусирована на них, а не на стене позади. — Ага, ну вот! Как тебе? — уточнила она, показывая ему фотографию.       — Какой кошмар, — прокомментировал Артур, разглядывая фото, на котором он походил на испуганного невыспавшегося ежа, которого облили перекисью. — Не умеешь ты фотографировать, ну предупреждать же надо, когда ты это делаешь. Я едва обернуться успел! — цокнув языком, Артур достал из кармана штанов свой телефон. — Вот я буду фотографировать, учись. Значит, во-первых, встань сюда, — указал куда-то рядом с собой Англия, придирчиво рассматривая композицию кадра. Закатив глаза и цокнув языком, Альфа встала на указанное место, ожидая дальнейших указаний. — Ну куда ты встала, я же совсем на другое место показывал! — мгновенно заворчал Артур.       — Куда ткнул, туда и встала, — заворчала в ответ Альфа.       Артур нервно выдохнул и вдруг слегка прижал к себе Альфу.       — Ну ты же в кадре не помещаешься. Хочешь пол-лица себе обрезать? — фыркнул Англия. — Голову слегка наклони и в камеру смотри, — быстро сказал он и, наконец, нажал кнопку камеры. — Ну вот! — Артур быстро отпустил Альфу и указал освободившейся рукой на снимок. — Ты посмотри, и свет, и композиция — всё поставлено!       Альфа решила не комментировать его ярко-красные щеки на фотографии, слегка улыбнувшись. В конце концов, её щеки по цвету ему не уступали.       — А пришли мне её потом, — кивнула она. — У тебя и правда хорошо вышло.       — Ну естественно, — хмыкнул Артур, мгновенно отправляя Альфе фото. — Ты и своё не забудь прислать, а то это нечестно: я тебе целый шедевр, а ты меня даже без любительского снимка оставить хочешь.       — Тебе же не понравилось! — хихикнула Альфа, впрочем, все равно отправляя ему фото и поворчав для вида. — Но кто я такая, чтобы мешать тебе засорять телефон.       — Вот именно, — хмыкнул Артур, убирая телефон обратно в карман и расстёгивая пиджак. — Какой ужас, топят, будто у нас сибирские заморозки. Как расточительно!       — А-ага, — пробормотала Альфа, отводя глаза и рассматривая окружение. Людей становилось все больше и больше, даже холл, где они стояли, постепенно заполнялся гулом голосов. — Кхм, может, пока найдём наши места? — предложила Альфа, теребя в руках ремешок сумки.       — Да, пожалуй, — довольно быстро согласился Артур и, стараясь не смотреть на Альфу лишний раз, повёл её через фойе к центральному входу, откуда можно было попасть как раз в бельетаж.       Зал поражал своей величиной: внизу располагался огромный партер, уже почти полностью занятый зрителями, в ложах и бенуарах по бокам тоже уже сидели люди. Всё было выполнено в красно-белых тонах, то тут, то там золотилась в свете аккуратных ламп вычурная лепнина; ярусную постройку венчал огромный многоуровневый купол на потолке, освещаемый в углах и в центре многочисленными лампами. Можно было просто остановиться на часок-другой и рассмотреть один только этот зал, а уже после наслаждаться представлением. Но у Альфы и Артура уже не было лишнего времени: прозвенел второй звонок, люди всё прибывали и рассаживались по своим местам. Следовало поторопиться.       Ожидаемо, места Англии и Альфы оказались в первом ряду бельэтажа. Вид отсюда открывался самый что ни на есть панорамный: сцену и подготовленные декорации было видно как нельзя лучше и во всём объёме. А ещё можно было облокотиться на перила, обитые красным бархатом. Одним словом, сплошные удобства.       Усевшись на своё кресло и повесив на спинку пальто, как и все в этом заведении, Артур решил снять пиджак окончательно и даже закатать рукава рубашки. На его запястье сверкнули часы на толстом серебристом ремешке.       — Телефоны отключаем, — назидательно произнёс сэр Кёркленд, переводя свой самсунг в беззвучный режим.       Альфа только кивнула, не зная, куда ей смотреть: на украшения зала или на внезапно такого красивого Артура. Поэтому уткнулась в телефон, оставив его также в беззвучном режиме, чтобы если вдруг что, быстро ответить на пропущенный от Рощи. Убрав телефон в сумку, Альфа откинулась назад, смотря в потолок.       — Здесь очень красиво, — заметила она, понимая, что слово «красиво» говорит уже третий, если не четвертый раз. Девушка быстро перевела взгляд на Артура, подперев голову рукой, и посмотрела на сцену, куда начинали настраивать прожекторы. — И место хорошее.       Артур кивнул с таким видом, будто это само собой разумеющееся.       — Ты так выглядишь, будто сам балет и ставил, — хихикнула Альфа, снова смотря на него.       — Знаешь, в эпоху балов и прочих придворных увеселений, я считался одним из лучших танцоров, — как бы между прочим заметил Англия, бросая косой взгляд на Альфу.       — Да ты что, — усмехнулась она, впрочем, смотря на него с интересом. — А джигу танцевать умеешь?       — Спрашиваешь! — фыркнул Артур, скрещивая руки на груди. — Это вообще был мой народный танец, пока в моду всё французское не вошло, — почти выплюнул слова Англия. — Менуэты эти, гавоты… И их я тоже танцевал, — опередив вопрос, сказал он. — И кадриль, и вальс. Всё танцевал. И даже сейчас в свободное время хожу в студию народных танцев. Могу себе позволить.       — А какой тебе больше нравился? — уточнила Альфа.       — Да никакой… — пожал плечами Артур. — Ты представь: по нескольку раз в году танцевать в разных местах, у разных людей, на это всё иметь по нескольку комплектов одежды, в помещении духота, жара, там в одном зале человек минимум двести было! — вознёс руки вверх Англия, показывая, что за ужас творился в прошлые века. — Я хотел повеситься периодически, но какая разница… Впрочем, если прямо придираться, то джига-то мне и нравилась. Может, потому что её не танцевали на этих бестолковых приёмах, — прокряхтел Артур, усаживаясь поудобнее в кресле. Альфа многозначительно покивала, приняв его кряхтение к сведению. — Ты-то сама танцевать любишь? — окинул её Артур скептическим взглядом.       — Никогда танцами не занималась, — Альфа пожала плечами. — Как-то пробовала самостоятельно стэп, но это продлилось недолго. А вот музыку слушать люблю, — она кивнула на сцену. Из оркестровой ямы послышались звуки настройки инструментов. — Особенно из «Щелкунчика».       — Стэп? Интересно… — протянул Артур, вскидывая брови. — Почему именно стэп?       — Потому что мне нравится получающийся перестук каблуков, быстрый ритм, — Альфа снова пожала плечами. — Да и музыка, под которую это танцуется, тоже, если честно.       — Значит, тебе точно понравится джига! — вдруг воодушевился Артур. — Может быть, я, так и быть, приглашу тебя на своё выступление, но ничего не обещаю, — похмыкал он для приличия, когда прозвучал третий звонок и начал гаснуть основной свет.       — Заранее спасибо, — девушка усмехнулась, теперь точно переводя взгляд на сцену, в полсилы освещенную прожекторами.       Началась увертюра: лёгкая, будто воздушная, предвещающая сказку мелодия раздалась по залу. После наконец поднялся занавес и началось вступительное действие: праздник, весёлые дети и главная героиня со странной на первый взгляд игрушкой. Альфа наблюдала за действием с задумчивым интересом, то вскидывая брови, то улыбаясь, постукивая пальцем свободной руки по коленке в такт мелодии. Время от времени она быстро косилась на Артура, чтобы убедиться, что он видит то же, что и она, и возвращала свое внимание к происходящему на сцене.       Альфа не замечала, что как только она отворачивалась, взгляд зелёных глаз тут же притягивался к ней, словно магнитом. Артур совершенно не отказывал себе в удовольствии рассматривать девушку и подмечать каждую её эмоцию, каждое изменение в лице, во взгляде, в жестах — да во всём, что только можно было рассмотреть в театральном полумраке. Как, однако, удивительна жизнь, что в ней есть место и проклятому на почти бессмертие человеку, и древнему лесу, охраняющему их от собственных же мыслей. И со всем этим он имеет счастье водить хорошее знакомство. Может, даже дружбу. Или… Артур быстро перевёл взгляд на сцену, стоило только Альфе повести плечом. Сердце забилось как бешеное: почти попался. А ведь нехорошо рассматривать даму, тем более с такого близкого расстояния. Англия выждал какое-то время и вновь устремил свой взор на Альфу. Подумать только, он, благородный сэр Артур Кёркленд, сам Великобритания отдаёт баснословные деньги, чтобы иметь возможность любоваться простым человеком! Ну, пусть и не очень простым, но человеком. Это было странно. Глупо. Нелепо даже хотя бы потому, что люди живут не так долго, как страны. Но она могла. И это… Давало надежду? На что? Артур сам себе боялся признаться: многие годы ему казалось это невозможным. Бессмысленным. Даже запретным. Но та их встреча пробила хорошую брешь в его убеждениях, и ему с каждым днём становилось всё больше всё равно на все условности. Даже на то, что Альфа всего лишь человек. Он просто хотел быть рядом с ней. С этим хрупким и мимолетным созданием. Эта борьба велась в сердце Артура примерно с той злополучной встречи в пабе, когда две незнакомки решили вдруг просто так взять и познакомиться. А одна из них, как оказалось, ещё и что-то понимает в его родных акцентах. Это не могло не удивлять, хотя несколькими днями после Англия списывал всё на опьянение. Видимо, дело было не только в алкоголе.       Артур еле заметно усмехнулся, переводя взгляд на сцену и не видя, что там происходит. Да, пожалуй, удивительно — это хорошее слово, чтобы описать первое, что он почувствовал. Ради его паспорта две чудачки решили пойти пешком через Европу… Да кому такое вообще в голову придёт? Как же Артур смеялся с Германии, решившего по такому поводу чуть ли допрос с пристрастием устроить, а потом взявшего несчастных туристок на карандаш. И был ведь прав! Ну кто бы мог подумать, как же он окажется прав в своих подозрениях! И они ведь ещё и не против были, особенно Роща, которая пугала Англию до чёртиков иногда. Альфа же не пугала. Наоборот, Артуру было с ней безумно интересно: она столько всего знала, с таким живым любопытством спрашивала его про его же историю и культуру. Да от собственных граждан, англичан в энном поколении он иной раз не мог добиться чего-то подобного! А тут человек со стороны. Да ещё и его чисто английскую манеру общения Альфа схватила мгновенно, даже Америка, его выкормыш, до сих пор не всегда понимал его прозрачных намёков и шуток. Это… Трогало. И, наверное, чуть сильнее, чем это было позволено.       Альфа не замечала или предпочитала не замечать взглядов Артура. Когда она понимала, что он снова смотрит на сцену или вообще в другую сторону, девушка тут же украдкой посматривала на него, находя это более интересным, чем первую часть балета. Ей всё казалось, будто она никак не может рассмотреть его лицо, будто в нём есть что-то ещё, чего она не заметила. Но она продолжала натыкаться на одно и то же: острый профиль, тонкие, почти незаметные губы, вихры почему-то вечно взъерошенных золотистых волос. Про брови и говорить было нечего. Ей нравилось замечать, как он чему-то улыбается, это преображало его так же, как когда на небе рассеиваются тучи и появляется солнце. Иногда её взгляд опускался ниже, на его руки, рассматривая длинные тонкие пальцы, ладони, запястья и часы. Альфа никогда не думала, что когда-нибудь заинтересуется чьими-то руками, но вот она, сидит на долгожданном балете и под музыку Чайковского украдкой любуется Англией. Его вид в костюме и вовсе путал её мысли — Альфа ловила себя на том, что из-за этого не может нормально воспринимать музыку, и поэтому приходилось себя одергивать и снова смотреть на сцену.       Даже отвлекаясь на балет, она все равно вспоминала Артура. Здание старое, ему не одна сотня лет. Как часто он был здесь? Как много он видел? О чем думал? Здесь, в самом центре столицы, сосредоточение всего самого важного и значимого, памятники и исторические здания: Букингемский дворец с королевской семьёй, здание парламента, однажды чуть не взорванное, Трафальгарская площадь в память о сражении с Наполеоном, улица Пикадилли, известная своими торговыми рядами. И это всë — он. Он наблюдал, он участвовал, он существовал во всем этом, меняясь и развиваясь. И в то же время ей вспоминался его дом и сад, особенно тихий уголок среди дубов и кустов. Как много всего произошло в этом доме? Как давно в стенах эти трещины? Сколько лет картинам, и как он решился повесить в столовой собственный портрет? Мысли Альфы посещали и виды из Йоркшир-Дейлз, эти скачущие холмы, словно застывшие чёрные волны, огороженные и поделённые на участки сколько-то веков назад. Каменные заборы, покрытые уютным мхом, овечки, бредущие по земле, будто облачка, и тут же загоняемые обратно в овчарни. Это всë тоже он, такое простое и в то же время очаровательное, разностороннее и многовековое, такое захватывающее и не отпускающее. И всë это просто сидит рядом с ней на балете, слушает с ней музыку, тоже думая о чем-то своëм.       Первый акт пролетел незаметно: может, потому что он был насыщен красочными действиями, может, потому что разные мысли отвлекали от действительности. Большинство людей покинули свои места, предпочитая прогуляться или перекусить.       — Ты голодна? — обратился Артур к Альфе, слегка потягиваясь и разминая шею. — Здесь есть отличный театральный ресторан, правда, есть риск, что нам там уже места не хватит. Но мы хотя бы можем купить воды.       — Давай, — Альфа кивнула, жмурясь и зевая в ладошку. Ей было только в радость встать и размять конечности. — Заодно прогуляемся.       Изнутри театр казался куда огромнее, чем снаружи. Пока Артур с Альфой добирались до ресторана, прозвенел второй звонок.       — М-да, — коротко хмыкнул Англия, созерцая битком набитый ресторан. — И яблоку негде упасть. Ещё и очередь…       — А может, ну его? — предложила Альфа, оглядевшись. — Потом зайдем куда-нибудь, чай возьмём. И дешевле, чем здесь, — она прищурилась, вглядываясь в ценники с витрины. — Мне уже не нравятся эти явно двузначные числа.       — Да, пойдём отсюда, — вздохнул Артур, уводя Альфу в менее наполненный холл. — Придётся угостить тебя чем-нибудь по дороге обратно. Ты не против немного погулять? — Англия, сунув руки в карманы штанов, слегка покосился на девушку.       — Только за, — Альфа тут же с готовностью кивнула. — Тут в центре поинтереснее, чем на окраине, — призналась девушка, усмехнувшись и вспоминая эти кажущимися бесконечными ряды домов, через которые она проходила каждый раз, идя домой с работы.       — Я вот удивляюсь, как вы так быстро дом получили, — задумчиво проговорил Артур, вышагивая рядом. — Нужно же в очереди стоять, получить рекомендации, что вы хорошие квартиранты…       — Сама в шоке, — Альфа с искренним изумлением пожала плечами. — Но когда мы были уже почти у границы, нам внезапно позвонили и сказали, что наше заселение под вопросом. Отчасти из-за этих причин. Просто представь картину: мы уже почти у Кале и тут внезапно этот звонок. Не знаю, что конкретно сделала Роща, но лендлорды вдруг передумали и сказали, что всë в силе и что они готовы убедиться в нашей хорошести уже на месте.       — Поразительно… — покачал головой Артур. — Хотя я не удивлён: твоя подруга сумела Шотландию на место поставить, это же уму непостижимо. Не удивлюсь, если она всё-таки выторгует Баварию у Германии, — усмехнулся Англия.       — Я так скажу, Ост-Индская компания многое потеряла, не дождавшись Рощи, — хихикнула Альфа, поворачиваясь к Артуру и нечаянно цепляясь за него взглядом. Только секундой позже, поняв, что смотрит на него как-то слишком прямо, она слегка покраснела и обратила внимание на какой-то декор за Англией, будто изначально туда и смотрела. После она медленно отвела взгляд в сторону, делая вид, будто её действительно заинтересовала колонна, мимо которой они проходили. Но уловка не удалась: Альфа машинально заправила волосы за ухо, не менее красное, чем её щеки. — Хотя, не думаю, что она осталась бы там надолго.       Артур посмеялся шутке и вдруг кашлянул.       — А у меня вы решили пошпионить сколько времени? — вдруг негромко спросил он, старательно рассматривая лепнину на стенах.       — Эти пять лет планируем не двигаться с места, пока не получим гражданства, — Альфа аккуратно посмотрела на него, пытаясь изображать обычный взгляд, но ей плохо удавалось контролировать свои эмоции: она не удержалась и искренне ему улыбнулась. — И… Пока что нам даже нравится, — конечно, Альфа не упомянула про их попытки управиться с общим бюджетом и продолжающуюся адаптацию к местному окружению, но всë это внезапно как-то померкло и больше не имело особого значения.       — Кхм, что ж… — прохрипел Артур, нервно поправляя бабочку и стараясь дышать ровно. — Рад, — немногословно ответил он.       — Я рада, что ты рад, — хмыкнула Альфа в ответ и улыбнулась даже более расслабленно. — Давай, может, пока вернёмся на место, скоро будет третий звонок, — и, понимая, что как-то уже слишком борзеет и смелеет, взяла его под руку и повела обратно в зал, делая вид, будто в этом нет ничего особенного. Хоть и продолжала улыбаться.       До конца спектакля Артур сидел белый, словно лист бумаги, вцепившись в подлокотники кресла, будто в спасательный круг. Он будто переживал о чем-то глубоком, что явно выходило за рамки простого смущения. Более-менее пришел он в себя только тогда, когда нужно было встать и аплодировать артистам и собираться на выход. В непривычном молчании Артур провёл Альфу в холл и, выдохнув, спросил:       — Тебе понравилось? — Англия быстро накинул на себя своё пальто. — Очень, особенно музыка, — в отличие от него Альфа едва ли не сияла. — Было интересно посмотреть на местное исполнение трепака.       — Знаешь, я однажды был в Большом театре в Москве, — вдруг усмехнулся Артур, набрасывая шарф на шею. — Несмотря на всю любовь к себе, родному, я не могу не признать, что русская труппа произвела на меня куда большее впечатление, — загадочно сказал Англия и галантно подал Альфе пальто. Та, чтобы его не задерживать, спешно сунула руки в рукава. В тот же момент какая-то крупная женщина прошла мимо, задев Артура и собой, и своей не менее огромной кожаной сумкой, отчего тот почти обнял Альфу, накидывая на неё пальто вместе с собой.       — I'm sorry… — пробормотал он, тут же отходя чуть ли не на пару метров и принимаясь немедленно поправлять на себе всё, что можно.       Лицо Альфы в миг сравнялось цветом с пальто и платьем, и пока она пыталась сдержать смущённый смех, руки уже на автомате проверили, всё ли на месте в карманах и с ней ли всё ещё сумка. Застёгивать пальто она так и не стала: наоборот захотелось поскорее проветриться.       На улице Артуру заметно полегчало. Может, потому что глотнул свежего воздуха, может, потому что стало просторнее и риск того, что его кто-то толкнёт, а он налетит при этом на Альфу, несколько уменьшился.       — Ты даже не представляешь, куда мы пойдём! — даже воодушевился Англия, всё же не решаясь брать Альфу за руку (хватит с него потрясений) и жестом приглашая её следовать за ним. — Кстати, ты таки есть не хочешь?       — Хочу, — просто призналась Альфа, и, недолго думая, все же взяла его под руку, заодно чтобы поспеть за его воодушевлённым шагом. После весело усмехнулась. — Это ты так интриги нагоняешь на еду или что?       — Просто спрашиваю, — закатил глаза Англия, подводя её к яркому ларьку, сверкающему огоньками гирлянд. — А интриги тут никакой нет: всего лишь fish and chips. Две штуки.       Через несколько мгновений Артур протягивал небольшой горячий кулёчек Альфе и буквально пускал слюнки на свою порцию.       — Мы пойдём через Трафальгарскую площадь, — объявил Англия, жуя ароматную картошечку и неспешно шагая вдоль по улице. — Я, кстати, бывал в Петербурге, так вот Александрийская колонна очень мне напомнила колонну Нельсона. Да и поставлены они обе в честь победы над Наполеоном, — хмыкнул он.       — Да, вот только эта колонна посвящена адмиралу Нельсону, а в Питере на колонне стоит ангел с крестом и лицом Александра I, — хмыкнула Альфа, с аппетитом жуя рыбу и с интересом рассматривая статую. — Кстати, ты слышал, что она ничем не закреплена?       — Да, Россия рассказывал про это чудо инженерной мысли, — кивнул Артур, проходя мимо фонтана. — Кстати, а ты сама-то из какого города будешь?       — Того же, Петербурга, — кивнула девушка, закусывая картошкой.       — Это поэтому ты так… Интересуешься моей историей? — покосился на неё Артур. — Там же точно так же, как в Лондоне, разве что цены в рублях, а не в фунтах.       — Не твоей историей единой, — хихикнула Альфа, пожимая плечами. — М-м… Не знаю. Просто как-то так со временем сложилось, вот и всë. А что там ещё за статуи были? — уточнила девушка, кивая головой назад.       — А… Это… — Англия быстро доел картошку и выкинул пустую обёртку в мусорку. — На коне который — король Георг IV. Говорят, что он был страшным гулякой, что так и было, впрочем, однако мне его даже жалко: из-за того, что законы не позволяли ему открыто связать себя узами брака с любимой женщиной, у него вся жизнь под откос пошла: привёз мне хамоватую немецкую принцессу, располнел и умер, не оставив наследников, а его дочь умерла вместе с ребёнком при родах, — Англию ощутимо передёрнуло. — А без коня — Вашингтон. Это мне Америка подарил в начале двадцатого века, когда мы худо-бедно общаться нормально начали, — вздохнул Артур. — Сложно понимать, что твой воспитанник вырос и хочет отделиться от тебя. Очень сложно. Особенно, если не так уж часто с ним виделся: потом чувство, что что-то недодал, съедает невообразимо, — признался Англия, заворачивая на Нортумберленд-авеню.       — Да уж, — тихо вздохнула Альфа, также выкидывая в попавшуюся по пути урну оставшиеся бумажки и отряхивая руки. — И как вы сейчас? Удается нормально общаться?       — Сотрудничаем, — кратко ответил Англия, быстрым шагом идя вдоль по улице. Впереди отчётливо виднелась Темза, переливающаяся в свете отражающихся огней. С Хангерфордского моста то и дело проезжали многочисленные машины, такси и автобусы, в том числе и знаменитые двухэтажные. Красного цвета.       Артур не сбавлял шага, уверенно идя прямо к реке.       — Сейчас я тебе такое покажу! Получше всяких вашингтонов, — хмыкнул он и свернул на мост.       Хангерфорд был длинным реконструированным сооружением с изящными пилонами, подсвечивающимися в темноте. Посередине его была проезжая часть для транспорта, а по бокам — узкие дорожки для пешеходов. Впрочем, не настолько узкие, чтобы на одной не помещалось бы четырёх человек. С моста открывался бесподобный вид на знаменитый Лондонский Глаз — поражающее своими размерами колесо обозрения, — Адмиралтейство, на один из великолепнейших памятников готической архитектуры — Вестминстерский дворец и Биг-Бен. Всё сверкало в ночи и приковывало восхищённые взгляды прохожих.       Англия остановился где-то на середине моста и как-то странно посмотрел на Альфу.       — Как тебе? — негромко спросил он, глядя прямо на девушку.       Альфа перевела взгляд с Англии на виды, и прямо так замерла на месте. Столько знаковых мест, видных с одной точки, обдувающий их с Артуром холодный ветер с реки, но не настолько холодный, чтобы пальто не могло этого исправить, и девушка не могла удержаться, чтобы не улыбнуться, восхищенно рассматривая всë это.       — Мне очень нравится, — кивнула она, опуская взгляд и на воду, вспоминая тёмное дно Невы с высоты питерских мостов. — Столько всего видно сразу, — пробормотала Альфа, подходя ближе к перилам и опираясь на них локтями, смотря то вниз, то по сторонам. — Как обзорная точка очень хорошее место.       — Мхм, спасибо… — ошарашенно пробормотал Артур, впервые, казалось, не зная, как съязвить на такой неординарный комплимент. Он нервно провёл рукой по волосам, растерянно моргая.       — Нет, я серьёзно! — Альфа обернулась к нему, широко улыбаясь. — Я много мостов видела, особенно в Питере, и такой вид определённо стоящий.       — О, так ты эксперт по мостам, я смотрю? — скрестил руки на груди Англия, закатывая глаза и незаметно облегчённо выдыхая. — Боюсь-боюсь тебя на Вестминстерский вести, а то, мало ли, вид будет какой не такой, — беззлобно фыркнул сэр Кёркленд.       — Боишься ещё больше ошарашить меня местной красотой? — рассмеялась она, поправляя длинные тёмные волосы, с которыми так беззастенчиво игрался ветер. — Можешь попробовать. Обещаю не падать в обморок.       — Между прочим, я на это и рассчитывал, — немного возмутился Артур в шутливой манере. — Стою тут перед тобой такой красивый. И лежу! И простираюсь! — распалялся он. — И вообще!..       — И что «вообще»? — хихикала Альфа, немного передразнивая его и подходя ближе. — Как мне тобой восхищаться, если я в обморок упаду?       — Ну в принципе обморок можно считать жестом восхищения, — призадумался Артур, потирая подбородок. — Но если тебя беспокоит этот вопрос, то можешь сначала повосхищаться, а потом подкрепить свои слова обмороком. Я зачту.       — Какой-то это слишком жертвенный способ, не находишь? — усмехнулась Альфа.       — Зато самый достойный распрекрасного меня, — загадочно улыбнулся Англия и посмотрел на Альфу сверху вниз.       — Да ну? — девушка вскинула брови, улыбаясь и тихо посмеиваясь. — Мне кажется, я знаю способ получше, — и, пока он не успел среагировать, привстала на носочки, и постаралась аккуратно чмокнуть его в щеку.       Зелёные глаза широко распахнулись, и Артур, взяв Альфу за плечи, мгновенно отодвинул её от себя. Жест вышел спонтанным, Англия даже не до конца понял, что произошло, а потому продолжал нервно сжимать девичьи плечи.       — Не считаешь такой способ слишком… Слишком? — хрипловато выдохнул он и поспешил уточнить, увидев, как поменялся взгляд Альфы, став удивлённым. — Слишком для моего старого организма! — кое-как справившись с собой, Артур ещё раз выдохнул и с облегчением ощутил, как сердце начало биться спокойнее. — Сначала вы заявляетесь ко мне за гражданством, которое я вам должен якобы через пять лет, потом оказывается, что вы гости с приколом, а сейчас ты катастрофически невежливо нарушаешь мои личные границы! — ворчал Англия, краснея то ли от возмущения, то ли от смущения, но всё ещё держа Альфу в руках.       — Ну прости, — девушка смущённо усмехнулась, пожав плечами. — Я всё ещё могу упасть в обморок, если тебе станет от этого легче.       — Ещё чего! — Артур мгновенно выпустил Альфу из рук и облокотился на перила моста. — Чтоб я ещё тебя через весь город тащил! На своей многострадальной спине! Я тебе не Роща с её богатырской силищей!       Альфа только с улыбкой пожала плечами, как вдруг из её сумочки заиграла незатейливая мелодия звонка.       — Я не удивлюсь, если это Роща… — пробормотал Англия, запрокидывая голову и подкатывая глаза.       — Давай узнаем, — Альфа тут же сунулась в сумку, доставая телефон, где на весь экран высветилась фотка Рощи со скальпелем. Артур осенил себя крестным знамением слева направо и начал что-то шептать. Альфа же просто приняла звонок и приложила телефон к уху. — Алло?       — Альфа!!! — от миленького крика Рощи и шума голосов Артур чуть не свалился в Темзу. — Скажи мне, моя хорошая, вы ещё долго будете гулять?       — Мы ещё долго будем гулять? — невозмутимо уточнила Альфа у Англии.       — Э-э-э… — многозначительно протянул тот.       — Ещё погуляем, — ответила она в трубку. — А что?       — А Артур не соизволит поносить за тебя ответственность на всю ночь? — с той же интонацией и громкостью уточнила Роща.       — В чём дело? — наконец пришёл в себя Англия.       — А дело в том, мои дорогие, что наш дом захватили в стельку пьяные немцы, — бодро сообщила Роща, — И в ближайшие часы я постараюсь провести контрнаступление. Ой, ну, то есть я их либо постараюсь усыпить и вынести по одному, либо выпроводить, но второе ещё дольше, чем первое, и маловероятнее.       — Так вот почему мне последние несколько часов так хреново… — пробормотал Англия, обмахивая себя рукой.       — А помощь тебе там не нужна? — несколько обеспокоенно уточнила Альфа.       — У меня есть трезвый Германия, если не будем справляться, я сообщу, — пообещала Роща, и её голос перекрыл дикий гогот и звон посуды. — Ой, за любовь пить начали, что ли… Ну, прошу прощения, не скучайте и будьте в тепле. Пока! — из трубки послышались гудки.       — Я в шоке, — Артур запустил пальцы в волосы. — Сначала ты оказываешься то ли бессмертной, то ли ещё кем, теперь на моей территории хозяйничают немцы…       — Справедливости ради, хозяйничают они в пределах нашей жилплощади, — слегка улыбнулась Альфа.       — А жилплощадь ваша, блин, где? — фыркнул Англия.       — Ну, у тебя, — она закатила глаза, подходя ближе и тоже облокачиваясь о перила. — Я имела в виду, что дальше они пока не направляются.       — О, это радует, — съязвил Артур, потирая лицо рукой.       Альфа вздохнула и снова порылась в сумке.       — Ну, не расстраивайся, — она достала небольшой пакет, в котором что-то звякнуло и зашуршало, и протянула Англии — Держи, это тебе. Как договаривались.       — Это что? — тупо уставился на пакет Артур, едва сводя дебет с кредитом после случившихся потрясений.       — Бомба, — прыснула Альфа. — Загляни.       Англия с некоторой опаской взял пакет и, раскрыв его, поднёс ближе к глазам. Внутри тесной компанией лежали две баночки мармайта и плитка шоколада в зелёной обёртке с красочной надписью Aero.       — Это… Мне? — севшим голосом спросил Артур, переводя взгляд на Альфу. — Подарок на Рождество?       — Просто подарок, — она пожала плечами, улыбаясь.       — Мне на Рождество максимум от королевы пара тёплых слов приходит или письма от Шотландии с поздравительными угрозами, не то, что подарки просто так, — медленно проговорил Англия.       — Ну вот видишь, теперь появилось разнообразие, — она отвела глаза, давя улыбку, чтобы не выглядеть слишком довольной от его реакции. — И потом, ты требовал с меня компенсацию, если помнишь, — усмехнулась Альфа.       — О, ещё бы, — тут же закатил глаза Артур, приходя в своё обычное состояние. — Я, признаться, удивлён, что не пришлось тебя письменно уведомлять о долге. А ещё не ожидал, что ты запомнишь, — вдруг честно признался он, глядя Альфе в глаза.       — Такое забудешь! — хохотнула она, все же позволив себе улыбнуться ещё шире. — У меня до сих пор перед глазами эти перья у тебя в волосах. Я даже почувствовала себя немного виноватой.       Артур издал неловкий смешок и прижал пакет к себе.       — Ну… Ты просто не представляешь, что я тогда почувствовал, — негромко сказал он, переводя взгляд на реку. — Первым делом я обрадовался, конечно, но почти сразу же… — Англия вздохнул. — Ну, ты понимаешь.       — Испугался? — предположила Альфа, слегка прищурив глаза.       — Да нет, — мотнул головой Англия. — Скорее, вспомнил. Кто я, а кто ты. И от этого как-то… Безысходностью повеяло, что ли, — было видно, что Артуру тяжело говорить напрямую о своих чувствах.       — Да уж, — неловко хмыкнула девушка, качнувшись на месте.       — Но теперь-то я знаю, кто ты, — многозначительно посмотрел на неё Артур и хитро улыбнулся. — А раз так, то у меня, знаешь ли, тоже есть подарок, — он вдруг шагнул к ней и быстро поцеловал в щёку. — Просто так.       Альфа внезапно замерла на месте, тут же густо краснея и чувствуя, как жар расползается по лицу.       — А… Спасибо, — пробормотала она, абсолютно теряясь и обводя глазами окружающие предметы, в том числе Артура, не зная, за что зацепиться. Наконец, более-менее взяв себя в руки, она кашлянула и поправила пальто. — Ну… Зато теперь я в какой-то степени тебя понимаю, — и снова улыбнулась.       — Ну, Темза рядом, ори, — любезно разрешил ей Артур, довольно рассматривая девушку.       — Ещё чего, — она тут же фыркнула и насупилась, сунув руки в карманы. — Потерплю до дома.       — Кстати о доме, куда ты вряд ли за эту ночь попадёшь, — как бы невзначай напомнил Артур. — Выбирай: хочешь всю ночь провести на ногах и в холоде или в большом тёплом особняке, наполненном различными диковинками и в котором есть рабочий граммофон?       — Какой сложный выбор! — преувеличенно задумчиво хмыкнула Альфа, потирая подбородок. — Даже не знаю… Бомжевать не хочется, так что с удовольствием приму твоё приглашение, — прыснула она.       Англия рассмеялся в ответ и, шагнув к ней и вновь прижав к себе, шепнул:       — Глаза закрой.       Альфа для вида закатила глаза, но всё же их закрыла, сдерживая улыбку. Внезапно повеяло каким-то странным, непривычным холодом, в спину ударил сильный поток ветра, тело, казалось, перестало существовать… Но только лишь на миг. Всё прекратилось так же неожиданно, как и началось.       — Открывай, — со смешком отстранился Артур и, судя по звукам шагов, куда-то недалеко отошёл.       Альфа тут же открыла глаза, с неожиданностью замечая вокруг себя знакомую по прошлому их визиту обстановку дома Англии. Те же старые ковры на не менее старом полу гостиной, тот же диван и небольшой столик перед ним, тот же сервант с коллекцией китайского фарфора среди множества массивных шкафов с неизвестным содержимым. И даже чумной гобелен был неизменно на своём чумном месте над большим зажжённым камином.       — Можешь гордиться: ты пережила перемещение со страной, — широко улыбнулся Англия, отдавая пакет пришедшему Остину и негромко прося его сделать чаю.       — Это был твой способ лишний раз проверить меня? — засмеялась девушка, снимая с себя пальто.       — Нет, люди остаются живы после такого, — хмыкнул Англия, открывая один из многочисленных шкафов и вытаскивая на свет целую стопку старых пластинок в выцветших обёртках. — Просто обычно начинается головокружение, тошнота, ломота в теле, а у особо впечатлительных кровь из носа. А тебе хоть бы хны.       Граммофон располагался на полке в углу и выглядел хоть и потрёпанным, но чистеньким. Видимо, сэр Кёркленд действительно был любитель слушать пластинки.       — А может, до сих пор ты перемещал только гриппозных людей, — прыснула Альфа, с благодарным кивком передавая пальто возвратившемуся дворецкому. Артур поспешил сделать то же самое, и Остин скрылся с одеждой в коридорах дома. Девушка ещё раз огляделась, медленно, неторопливо подходя к дивану, чувствуя приятное облако тепла, исходящее от камина. В этот раз от дома Англии неожиданно веяло уютом, а все трещинки в стенах скрылись за тенями от окружающих предметов.       — Чтобы я же от них и заразился? — фыркнул Англия, настраивая граммофон.       — Так ты всë-таки можешь заразиться! — заметила Альфа, не удержавшись и покосившись на чумной гобелен, пока тихонько присаживалась на диван. Для удобства она упёрлась локтем в коленку и подперла подбородок ладонью, рассматривая древние узоры исподлобья. Конечно, она знала, что бактерии чумы без подходящей среды долго не живут, но мало ли… — Тебе хоть больничный дают в таких случаях?       — Нет, зачем? Через час я как новенький, — хмыкнул Артур. Граммофон уже объявил о готовности к труду и обороне, поэтому мужчина принялся перебирать пластинки. — Ну-с, я любезно предложу тебе как гостю выбрать мелодию. Тут всё есть: и The Beatles, и Queen, и… О, Pink Floyd… Billie Eilish? Америка забыл, что ли… Даже Nirvana затесалась… — задумчиво почесал затылок Артур, вытягивая пластинку в яркой обложке. — Классика тоже имеется, например… — Англия порылся в шкафах. — «Евгений Онегин»?.. А, точно, мне же Россия это в прошлом веке подарил… Записи из Большого, между прочим, — хмыкнул сэр Кёркленд, разбирая пластинки. — О, ABBA!       Альфе пришлось буквально вырывать себя из своих мыслей, потому что она слушала Артура вполуха, невольно залюбовавшись им со спины.       — М-м, можно и Аббу, — покивала она, выпрямляясь.       — Смотрел я как-то один замечательный фильм, Mamma Mia! называется, — тут же предался воспоминаниям Артур, перебирая пластинки. — С Мэрил Стрип в главной роли. Уважаю её, — хмыкнул он, рассматривая обложки. — В общем, фильм этот — ты же не смотрела? — фильм этот был снят по мотивам песен этой группы. Они сначала мюзикл поставили, тут, в Лондоне. Я лично был на премьере в… Девяносто девятом году, что ли… — Артур призадумался. — Ну, где-то так, да. О, спасибо, Остин.       Дворецкий неслышно вплыл в гостиную и поставил на низкий тёмный столик поднос с дымящимися от горячего чая чашками, чайником и всевозможными закусками, расположившимися на многоуровневой вазе. Помимо сэндвичей с разной начинкой, можно было заметить тот самый баттенберг, о котором рассказывал Англия во время их прогулки по Йоркшир-дейлз.       — Хм, что же послушать, что же послушать… — бормотал Артур, перебирая пластинки одна за другой. — The winner takes it all?.. Нет, слишком грустная… О, тут есть песня в честь тебя, — хихикнул он, поглядывая на Альфу.       — Да ну? — она усмехнулась, в удивлении подняв брови и отрываясь от любования пирожными, снова поворачиваясь к Англии.       — Да-а-а, называется Honey, honey, — хитро прищурился Артур, помахивая пластинкой. — Но она слишком… Э-э-э… Слишком, — кашлянул он, почему-то вдруг порозовев. — Так, что ещё есть… О, вот оно!       Англия заговорщически потряс пластинкой, вынимая её из обложки, и вставил в граммофон. Альфе не было хорошо видно, что там наколдовал сэр Кёркленд, но через несколько мгновений он отошёл в сторону и гостиную наполнили отрывистые звуки фортепиано, впрочем, тут же сменившиеся на более мелодичные. Where are those happy days? They seem so hard to find I tried to reach for you, but you have closed your mind Whatever happened to our love? I wish I understood It used to be so nice, it used to be so good       Артур немного прикрыл глаза, слегка покачивая головой под пение нежного женского голоса. Альфа прислушалась к словам, задумчиво поглядывая то на Англию, то на проигрыватель, в котором с мягким шипением крутилась пластинка. Мелодия была приятной, даже цепляющей, и девушка неосознанно тоже кивала под ритм. So, when you're near me, darling, can't you hear me? S.O.S. The love you gave me, nothing else can save me, S.O.S. When you're gone, how can I even try to go on? When you're gone, though I try, how can I carry on?       Англия, слегка пританцовывая и беззвучно подпевая, проплыл к дивану и, придирчиво осмотрев убранство столика, пощёлкал пальцами, досадливо морщась.       — Проклятье, руки забыл помыть… И тебе не мешало бы, — длинный тонкий палец мгновенно указал на Альфу. — Вперёд, леди, чистота превыше всего! — всё так же слегка пританцовывая, Англия взял Альфу за руку и потащил в ванную комнату, которая оказалась сравнительно недалеко: дверь в неё располагалась прямо напротив прихожей, из которой беспрепятственно можно было попасть в гостиную.       Ванная была сравнительно небольшая, но тоже достаточно старая: кое-где белые квадратики плитки покрылись трещинами, а то и вовсе отвалились, покрытие на шкафчиках тоже могло бы быть и целее, но в общем и целом всё было довольно опрятным и чистым. Самой поразительной вещью, конечно, была сама ванна: старая, громоздкая, казалось, она должна стоять на золочёных львиных лапках вместо обыкновенных ножек, но, увы.       Англия подошёл к раковине и протянул было руку, как тут же хлопнул себя по лбу.       — Точно, ты же из России… У вас там всё в одном кране вроде бы? — припомнил Артур. — Дикость какая… Ну так вот, смотри, в цивилизованных странах есть два крана: один для холодной, другой для горячей воды.       —Я бы сказала, в цивилизованных домах, — протянула Альфа, странно смотря на два крана, как если бы ей сказали, чтобы она стирала руками, а не в стиральной машине. — Вот наш дом не цивилизованный и там один кран. И у большинства наших соседей тоже.       — Кошмар, вы же даже не видели всех благ цивилизации… — картинно закатил глаза Артур и, заткнув отверстие на дне пробкой, быстро набрал полную раковину воды. — Вот и всё. Осталось намылить и вымыть, — произнёс Англия так, будто объясняет очевидные вещи несмышлёному ребёнку. Сам же он уже вовсю полоскал руки в набранной воде, отчего по поверхности расходились мыльные разводы.       Едва он закончил мыть руки и отошёл в сторону с полотенцем, Альфа молча вынула пробку и включила холодную воду, быстро помыв руки под бегущей струёй. Артур воззрился на неё с немым вопросом в глазах.       — Проточная вода всегда лучше стоячей, — объяснила она, выключая воду и забирая у него полотенце. Артур, всё ещё пребывая в ужасе, проводил полотенце взглядом. — Это ты, значит, ещё не видел, как медработники руки моют. Со всегда проточной водой, — хмыкнула она и повесила полотенце на место.       Англия тихонько выругался на непереводимом английском и, глубоко вздохнув, отправился обратно в гостиную, где мелодия уже почти заканчивалась.       — Я пережил психологическое насилие, — воздел чистые руки к потолку Артур и прошествовал к граммофону. — Мне нужно успокоительное в виде… О, конечно, вот оно.       Через несколько секунд Англия чуть ли не вприпрыжку шёл к столу под заводные отрывистые звуки новой мелодии и вовсю облизывался на ещё не успевший остыть чай. I work all night, I work all day, to pay the bills I have to pay Ain't it sad And still there never seems to be a single penny left for me That's too bad In my dreams I have a plan If I got me a wealthy man I wouldn't have to work at all, I'd fool around and have a ball       Альфа вышла следом за ним, неслышно усмехнувшись от его реакции, но услышав песню, и сама стала ей тихонько подпевать.       — Это, случайно, не тот баттенберг, про который ты рассказывал? — заметила Альфа, садясь обратно на диван и указывая пальцем на пирожные с шахматным узором. Недолго думая, она аккуратно взяла одно и положила на блюдце перед собой. Ароматный, янтарного цвета чай все ещё пускал пар почти ей в лицо.       — Удивлён, что ты помнишь, — хмыкнул Англия, отправляя в рот пироженку и запивая чаем. — Хотя… — Артур вдруг хитро покосился на девушку и поставил чашку, откидываясь на спинку дивана. — Ты же любишь всё, что связано с А-а-англией, — широко и довольно улыбнулся мужчина, подпирая голову рукой и пристально смотря на Альфу. Та выдержала его взгляд, едва не рассмеявшись.       — Тогда мне лучше не рассказывать тебе про своих любимых писателей, — усмехнулась она и откусила от пирожного. — А то ещё расстроишься.       — Это почему? — улыбка Артура стала более напряжённой.       — Потому что это Гюго и Джек Лондон, — прыснула она, запивая пирожное чаем.       — Пф, два писателя погоды не делают, — фыркнул Артур даже облегчённо, как показалось Альфе.       — А ещё Марк Твен, Жюль Верн, Каверин, — задумчиво перечисляла она, загибая пальцы. — Ну, разве что, ещё Свифт.       Артур шумно вдохнул.       — Ну, если тебе предложить на выбор прочитать полное собрание сочинений Марка Твена и всю историю Англии в подробностях и лицах от самой страны… — начал он с невинным видом, — Думаю, выбор будет очевиден, — закончил он с самодовольной ухмылкой.       — Ну да, я возьму обе книжки, — также невинно кивнула Альфа и снова откусила от пирожного. — Времени у меня ещё много.       — Так нельзя! — мгновенно запыхтел Артур, от которого едва ли не пар пошёл. — Надо выбрать что-то одно!       — Почему? — просто спросила девушка.       — Потому что я так сказал! — возмутился Артур и закусил очередной булочкой.       Альфа поджала губы и отвернулась, смотря в окно.       — Ну и какой в этом смысл? — она отставила чай в сторону и подперла голову рукой, не поворачиваясь к нему. — Знать только что-то одно? Мир такой большой и многогранный, а ты предлагаешь мне зациклиться на одной теме.       — Не просто на одной теме, а на многогранной, глубокой и неповторимой истории! — Артур поднял вверх указательный палец и многозначительно отхлебнул чаю.       — История состоит из таких же многогранных и неповторимых людей, — фыркнула девушка, стиснув зубы. — Каждый из которых полон своих интересных мыслей. И не все они обязательно должны быть собраны в одной точке!       Артур с минуту молча глядел на Альфу, барабаня пальцами по столу в такт музыке.       — Но должно же быть в этом многообразии что-то, что больше всего по сердцу, — с нажимом произнёс он, бросая быстрые взгляды на девушку.       Альфа какое-то время помолчала, думая над ответом. Наконец, её плечи расслабились и она снова повернулась к столу.       — То, что по сердцу, всегда таковым и останется, — наконец сказала она, тут же прячась за очередной пробой пирожного. Артур тоже скрыл довольную улыбку в чашке. — Просто это не отменяет наличие прочих интересов, — пробормотала она, тут же запивая чаем.       — Ну, конечно, — почти промурлыкал Англия, наливая ещё чаю в опустевшие чашки. — Вот ты про степ говорила, а просто так, для души никогда не танцевала?       — Во время уборки в наушниках считается? — прыснула девушка.       — Уборка? — выгнул бровь Англия. — Ах, ну да, вы же не заказываете клининг… И руки под одним краном моете… — покосился он на Альфу. — И Рождество почему-то не отмечаете… А, что у вас там принято… Новый год? Рождество вы отмечаете значительно позже вроде?       — Я к большинству праздников прохладно отношусь, — заметила Альфа, подпирая голову рукой. — И вообще, с каких это пор принадлежность к обыкновенному рабочему классу считается странностью? — усмехнулась она, щуря глаза и смотря на Артура.       — Слушай, ну так и я не чистый аристократ, — хмыкнул он, аккуратно вытирая пальцы салфеткой из стопки, лежащей рядом. — Сама понимаешь, что, что новое, то странное. Для тебя же странно иметь в ванной два крана? Ну вот и для меня странно иметь один и не заказывать клининг. И не отмечать Новый год с Рождеством… Хотя в какой-то степени могу понять: не с Остином же мне шампанское пить, — хмыкнул Артур, умалчивая, что несколько раз он пытался это провернуть.       — А он, может, тебя любит, — явно шутя, Альфа изобразила трагичный тон голоса и покачала головой. — Все ждёт, когда ты заметишь его усердный труд!       — Я и так замечаю! — вспыхнул Артур. — Ежемесячными премиями! — что-то заворчав себе под нос, Англия поднялся и вразвалочку направился к граммофону. — Никуда не годится… Новый год не отмечают, Рождество не отмечают, настроения никакого нет… — забухтел он, перебирая пластинки. — О! Эврика! — довольно хихикнув, Артур вновь завёл граммофон.       Эта мелодия отличалась от двух предыдущих: она началась неторопливо, с красивыми переливами фортепианных звуков. Всё тот же женский голос светло-задумчиво начал рассказывать: No more champagne And the fireworks are through Here we are, me and you Feeling lost and feeling blue       — I'm not lost with you, — вдруг негромко произнёс Англия подходя к Альфе и подавая руку. Та посмотрела на него несколько смущённо, но собрала волю в кулак и вложила свою ладонь в его, осторожно вставая, чтобы ничего не задеть. Артур уже привычным жестом притянул её к себе.       — Это проще, чем кажется, — негромко хмыкнул он, беря Альфу за талию и начиная просто и неторопливо двигаться под музыку. — Просто иди за мной.       — Допустим, — пробормотала Альфа, кладя свободную руку ему на плечо и тут же смотря вниз, чтобы не наступить нечаянно ему на ногу. — Если вдруг что, заранее прошу прощения. Злого умысла не таила точно. It's the end of the party And the morning seems so grey So unlike yesterday Now's the time for us to say       Артур тихонько рассмеялся, неспешно кружа Альфу в незамысловатом танце. Не нужно было выкидывать коленца или соблюдать манеры — они просто были рядом, почти опьянённые звуками музыки. Happy New Year Happy New Year May we all have a vision now and then Of a world where every neighbor is a friend       Англия тихонько мурлыкал себе под нос слова, то отводя Альфу от себя, то прижимая вновь под неторопливый ритм, и с лёгкой улыбкой наблюдал, как с каждым движением девушка привыкает и расслабляется, начиная чувствовать мелодию. Её рука постепенно разжимала его плечо, и каждый раз при случайном шевелении пальцами она чувствовала тёплую ткань жилета и рубашки Артура. Вся эта ситуация была для Альфы одновременно и самой невероятной на свете, и отчего-то… Вполне естественной. Happy New Year Happy New Year May we all have our hopes, our will to try If we don't we might as well lay down and die You and I       Чем больше они танцевали, тем больше веселился и Артур. Кто бы мог подумать, что он, великая Империя в прошлом, не утратившая своих позиций и сейчас, познав все прелести одиночества и холодной войны, будет вот так запросто танцевать у себя дома с обычным человеком? Пусть и обычность его несколько спорна. Впрочем, Англия не хотел сейчас задумываться ни о причинах, ни о последствиях. Он хотел быть здесь и сейчас. С ней. Sometimes I see How the brave new world arrives And I see how it thrives In the ashes of our lives       Сердце, по ощущениям, колотилось как бешеное. Пульс отдавался у Альфы в ушах, и она надеялась, что это не слышно и Артуру. Она чувствовала его тёплые пальцы и ладони, аккуратные, но уверенные прикосновения, как они вместе ловко огибают острые углы мебели, и каждый раз Альфе приходилось напоминать себе, что это все реально, взаправду. Все мысли и беспокойства отошли на второй план, сменившись приятным тянущимся волнением и широкой улыбкой, которую девушка контролировать уже не могла, да и не особо хотела. И как бы банально это не звучало, внезапно захотелось, чтобы время остановилось и этот момент длился и длился. Oh yes, man is a fool And he thinks he'll be okay Dragging on, feet of clay Never knowing he's astray Keeps on going anyway       Женский голос продолжал напевать, незамысловатый мотив будто обволакивал, заставляя забыть обо всём и танцевать. Отмечать праздник или нет — это, впрочем, безразлично, если праздник творился сейчас, в такой редкий и волшебный момент. Артур до сих едва осознавал реальность происходящего, но ему и не хотелось думать об этом. Ему впервые за много лет хорошо и спокойно. Весело. Уютно. И так приятно кружить эту смущённую и разделяющую его настроение девушку. Артур слегка усмехнулся и, стоило женскому голосу начать петь последние две строчки, мужчина вдруг подхватил Альфу на руки и, слегка покружив, отпустил, делая вид, что так и надо, так и задумано, а сбившееся дыхание и краснющие щёки — это так, от лишнего напряжения. От неожиданности Альфа оторопело вцепилась в него крепче, но едва снова почувствовала пол под ногами и осознала, что именно произошло, с такими же пунцовыми щеками выдохнула и вдруг рассмеялась, уткнувшись лбом в его плечо. Артур беззаботно смеялся в ответ, прижимая девушку к себе, и если бы вдруг его спросили, он мог бы точно ответить, что этот момент — один из самых счастливых в его долгой и непростой жизни.

***

      Этим же вечером, чуть ранее, Роща, абсолютно ничего не подозревавшая, вышла в магазин за хлебом. Дойти до угла, повернуть, расплатиться и повернуть обратно заняло едва ли больше пятнадцати минут, поэтому Роща насторожилась, услышав какие-то голоса у себя в саду. Не доходя до забора собственного дома, девушка остановилась и прислушалась уже по-другому: надо же знать, что творится в головах у потенциальных взломщиков. Роща вдруг улыбнулась: услышанное немало удивило её и развеселило. А потому она без опаски перелезла через забор, решив не пугать незваных гостей официальным появлением через калитку, и едва слышно приникла к кустам.       Под тёмными окнами на небольшой лужайке сидели четыре фигуры и громко переговаривались на пьяном немецком.       — Да я те говорю! — икнула самая крупная фигура, сидевшая спиной к Роще и выделяясь на общем фоне своими белыми волосами. Фигура казалась смутно знакомой. — Она сама к нам выйдет! Мы её жилище уже осадили! Она не окажет сопротивления! — яростно убеждал всех мужчина. Роща мысленно хихикнула. Эх, знал бы он…       — Свет не горит, — заметил другой, более резкий мужской голос от фигуры рядом, казавшейся остро-угловатой. Мужчина поправил свисающие пряди каре, чтобы они не попадали ему на глаза, пока он чем-то шуршал перед собой. — Она либо вышла, либо спит.       — Брать в осаду жилой дом на глазах у соседей очень умно, — с очень явным сарказмом заметил другой голос, хмыкая. Мужчина с этим тембром привычным жестом поправил очки и мягкие, вьющиеся каштановые пряди, брезгливо отодвигая носком туфель подальше от себя разбросанные по траве предметы. — Чтоб вы знали, я не собираюсь в случае чего прикрывать вас, если кто-нибудь из жильцов вызовет полицию.       — Да тут нет никого поблизости! — возмутился первый голос, хрипло смеясь. — Я вычислил. Предтрав… Представ… Пред-рав-ни-тель-но! Во, — хмыкнул мужчина и, подняв палец вверх, скомандовал. — Начинаем операцию блицкруг! Артиллерийские войска в лице Баша окружают дом с левого фланга, австрияки — с правого, а милые дамы в лице… Э-э-э… Л-ли…       — Лихтенштейн… — раздался тихий голос, и силуэт, который Роща изначально приняла за куст, вдруг покачнулся.       — Да. Вот ты будешь нас поддерживать! Всё, schnelle, schnelle! — скомандовал голос. Фигуры нехотя зашевелились и разбрелись в разные стороны. Как только они скрылись, Роща огляделась и еле слышно подобралась поближе.       Мужчина в старой потрёпанной синей военной форме с белыми, как снег, волосами, напряжённо пытался сфокусироваться на доме и то и дело качался в разные стороны. Роща слегка поморщилась от резкого перегара, но всё же подошла к мужчине вплотную и на чистом немецком участливо спросила:       — Что, не выходит?       — Nein, scheiße! — выругался мужчина, дёргая плечом. Но в ту же секунду пришло осознание, что что-то не так. Мужчина медленно повернулся и уставился на Рощу красными глазами. Роща приветливо помахала рукой.       — Здоров, Калинин.       — Verdammte scheiße!!! — Гилберт отшатнулся так, что упал на спину. — Ро… Рост… Ростя!       — Роща, — поморщилась девушка, закатывая глаза. — Значит, ещё не все мозги пропил?       — Я не пью, я культурно отдыхаю! — отрезал Пруссия, поднимаясь и занимая прежнюю позицию. — Ты тут цыц. В смысле тихо! Идёт важная операция.       — А что за операция? — полюбопытствовала Роща, заинтересованно переводя взгляд на собственный дом, осаждённый немцами.       — Да мы тут бабу Людвига караулим, — цокнул языком Пруссия.       — Бабу Людвига?.. — медленно переспросила Роща.       — Да, её самую, — беззастенчиво покивал Гилберт, потирая ладони. — Я думаю, скоро перейдём в наступление.       Роща потёрла лицо рукой, вздыхая.       — А зачем… Настолько радикальные меры?       — Ну, Лютц отказался нас знакомить, вот мы сами решили проявить инициативу, — фыркнул Калининград и вдруг с выражением вселенской озадаченности посмотрел на Рощу. — А тебе зачем баба Людвига?       — В смысле? — не менее удивлённо глянула на него девушка.       — Ну, ты чо тут делаешь?       — Я? — Роща снова посмотрела на дом, поднялась и достала ключи из кармана чёрного пальто. — Я здесь живу.       Гилберту понадобилось несколько минут, чтобы в его нетрезвой голове худо-бедно сошёлся дебет с кредитом.       — Так ты живёшь вместе с бабой Людвига? — видимо, сошлись они и худо, и бедно.       — Не совсем, — закатила глаза Роща и, вздохнув, зашагала ко входу в дом, как вдруг услышала предупредительное щёлканье затвора.       — Стой, ты осаду сорвёшь! — бросился за ней Гилберт.       — А я в наступление перехожу! — громко крикнула Роща и с удовлетворением услышала топот немецких ног.       — Стой, ни с места! — тут же выскочил с пьяным бравым воскликом ранее упомянутый Баш, щёлкнув затвором и нацелившись на девушку. Не названный по имени австрияк только закатил глаза, обречённо вздыхая и качая головой. — Руки вверх! Мы первые точку заняли! — кустик рядом согласно зашуршал.       — Да вы рехнулись… — пробормотала Роща, поворачиваясь и упирая руки в бока. — К вашему сведению, герр, если уж кто и занял точку первый, так это я! — грозно посмотрела она на Баша сверху вниз, как вдруг выражение её лица смягчилось. — Ой, кто это такой маленький и миленький прячется? — умильно протянула Роща. Лихтенштейн, единственная сохранившая остатки разума, смиренно вздохнула, понимая к чему всё идёт.       — Лихтен, я говорил не выходить в маскировке на открытое пространство! — тут же шикнул кустику Баш, меняя положение так, чтобы сестрица оказалась позади него. И хоть от него не меньше разило чем-то алкогольным, ружьё он держал крепко и уверенно. До тех пор, пока не раздался шум со стороны резко открывающейся калитки и посреди этого балагана не оказался ещё и Германия. Пальто его было распахнуто, а выглядел он, мягко сказать, злым.       — Вы тут что устроили?! — с порога гаркнул он, оглядывая присутствующие лица.       — А я говорил, что это плохая идея, — не преминул вставить свои пять копеек всё ещё не названный австрияк. Впрочем, от гневного взгляда Людвига его это не избавило.       — А ну живо оружие убрали! — Германия ткнул пальцем в Баша и зыркнул на брата. — Ты серьёзно купил Баша, чтобы он приперся сюда с ружьём?!       — Ничо я не купил, он сам пошёл! — удержавшись на ногах, фыркнул Пруссия. — За ад — ик! — ватное вознаграждение… Но, scheiße, что ты так орёшь?! Ты нам цель испугаешь!       — Да-а, Людвиг, мы тут твою бабу караулим, — живо обернулась на Германию Роща и выразительно посмотрела с насмешливой улыбкой. — Не знаешь, случаем, чего это она не выходит?       — Да, нам всем тоже интересно! — хлопнул Рощу по плечу Пруссия и постарался то ли сфокусироваться на брате, то ли грозно посмотреть на него. Впрочем, и то, и другое получилось у него плохо.       — Какую ещё бабу?! — стиснул зубы Людвиг.       — Женщину, — кашлянул австрияк, до сих пор не представленный. Что было обидно, имя-то красивое.       — Да, и устраивать осаду её дома — просто прекрасная идея! — всплеснул руками Людвиг.       — Так она существует… — в один голос проговорили Роща и Пруссия и тут же злобно зыркнули друг на друга.       — Кто? Баба? — не понял Баш.       — Женщина, — поправил его кустик.       Германия очень тяжело вздохнул, потирая виски.       — Значит так, — твёрдо начал он. — Живо прибрались здесь, и чтобы ни одного патрона в траве не валялось. Вы хоть растяжек здесь не поставили?       — Передумали, — вздохнул Баш, все же выпрямляясь и убирая ружьё в чехол.       — Благодаря мне, — поправил очки австриец.       — И тем не менее, Родерих, почему-то ты тоже здесь, — процедил Людвиг, косо глянув на него.       — Именно чтобы они не допустили глупостей, — хмыкнул тот, скрестив руки на груди. — И вообще, мог бы не делать из этого тайну и сказать всë Гилберту прямо, и всего этого бы не произошло!       Германия очень бы хотел сказать Родериху, что он думает о его предложении, но он был слишком воспитанным для этого.       — Для начала, скажите мне, кто вы, — стараясь не смеяться, попросила Роща.       — Ты чо, не знаешь меня?! — возмутился Гилберт.       — К сожалению, знаю… — закатила глаза Роща. — Кто мне в две тысячи первом проиграл и в карты, и в шахматы, и в нарды? И это при том, что я в шахматы играть не умею!       — Это было добрых десять лет назад! И Великий Я был не трезв! — фыркнул Пруссия.       — Впрочем, ничего нового, — пренебрежительно фыркнул Родерих и вдруг вежливо поклонился Роще. — Моё имя Родерих Эдельштайн, или, проще говоря, Австрия.       — Баш Цвингли, — решил не отставать угловатый мужчина с ружьём в чехле и коротко кивнул. — Швейцария. А это Лихтенштейн, — и кивнул в сторону кустика, из которого высунулась явно девичья рука и помахала Роще.       — А я Ро… — начала было Роща, как вдруг Пруссия с хищным оскалом перебил её.       — Ростя она.       — Роща! — тут же зашипела девушка.       — Ростислава Брагинская, если точнее, — осклабился Пруссия. — Но Роща, да. Названная мне сестрица, ксе-ксе!       Повисла минутная пауза, из которой первым очнулся Баш.       — И ты мало того, что на родню Брагинского, так ещё и на собственную сестрицу осаду собрал?! — возмущённо пыхнул он.       — Так она же не баба Людвига! — вспыхнул Гилберт в ответ.       — Женщина! — гаркнул Людвиг, разъярённой походкой направляясь к брату. — Есть отношения или нет, ты хоть подумал о последствиях?!       — Я первый, кто о них подумал, в отличие от тебя! — тут же ткнул ему пальцем в плечо Гилберт. — Есть баба — так познакомил бы хоть! Кто тебя, засранца, сватать будет?! Кто даст согласие выдать свою немецкую кровиночку за непонятно кого?! А если она ещё и человек?!       — Так, братья-немцы, ну вот что… — негромко вздохнула Роща. — Давайте уясним следующие моменты: я ношу фамилию Вани, но я не кровная ему родня. Это во-первых. Во-вторых, Гилберту я тоже не родня, — с нажимом произнесла девушка, испепеляя взглядом Калининград. — А в-третьих, я с удовольствием послушаю, за кого и как Гилберт будет выдавать Людвига, но только в доме за чашечкой чая. Никого же не надо покупать для чаепития? — она выразительно глянула на Баша. — Надеюсь, что нет. Бегом-марш в дом! — скомандовала Роща, направляясь к двери. — Разуваться и мыть руки — по старой русской традиции — обязательно, — не удержалась она от язвительного комментария.       Немцы переглянулись, потоптались, покумекали да наконец зашли в дом, послушно и в порядке очереди расставив пары обуви в прихожей под вешалками. Там же Людвиг снял пальто с наспех намотанным на шею шарфом, оставаясь в рубашке и брюках — видимо, известие о несанкционированной осаде его настигло посреди его повседневных дел.       — Если возможно, я бы предпочёл чашечку кофе, — заявил Родерих, своими изящными руками осторожно вешая полотенце обратно на крючок. Баш, думавший взять полотенце из его рук, раздражённо фыркнул.       — Не привередничай! — он взял полотенце рывком, быстро вытирая руки и передавая его Лихтен. Та уже отряхнула с себя ветки, время от времени все же доставая из волос редкие палочки.       — А ну тихо, — прервал зарождающийся спор Германия, зыркнув и на Австрию, и на Швейцарию, пока закатывал рукава, чтобы тоже вымыть руки. — Все вопросы и пожелания говорите хозяйке в порядке очереди и в вежливой форме. Ясно? Кто вымыл руки, можете идти на кухню.       Роща, уже отзвонившаяся Альфе и предупредившая её о захвате дома немецкой братией, убрала несчастный хлеб в шкафчик, поставила на всякий случай сразу два чайника — один электрический, другой на плиту — и принялась варить кофе в турке.       — Присаживайтесь, где найдёте. Стульев полно, — кивнула девушка вошедшим немцам.       — Так, а нормально кормить нас будут? — тут же заглянул в холодильник Гилберт.       — Как к себе домой ходит… — закатила глаза Роща и закрыла холодильник прямо перед носом Пруссии. — Пиво в порядке очереди!       Гилберт закатил глаза ещё больше, отчего слегка пошатнулся, плюхнулся на стул у двери в кухню, положил руку на стол и подпёр ею голову, оглядывая блуждающим взглядом кухню. Людвиг сел напротив брата по другую сторону стола. Удивительно, но мест действительно хватило каждому, даже Лихтенштейн, которую Баш посадил между собой и Германией. Австрия же сел между Пруссией и Швейцарией, время от времени демонстративно водя носом в сторону от прусского перегара.       — Ну-с, господа хорошие, — Роща обернулась к гостям, изредка поглядывая, чтобы кофе не убежал. — Рассказывайте, как вы докатились до жизни такой.       Гилберт тут же хлопнул по столу, едва не подскакивая.       — Короч, дело было так! — с горящими глазами начал он. — Приходит ко мне Запад, смурной до страсти, и такой «Бабу видел! Глазищи — во! Фигура — во! Вся такая-растакая!», — Людвиг тут же с обреченным вздохом прикрыл лицо ладонями, уперевшись локтями в стол. — Я его давай спрашивать, что за баба, кто, откуда, а он молчок. Ну, сказал только, что в Англии живёт. А я что, мне ж интересно! Я родню на совет собрал, ну выпили мы за выходной, поговорили, решили, если гора не идёт к немцам, немцы идут к горе и берут её в осаду. Провели шпионско-разведывательную операцию, добыли адрес и махнули сюда. А тут ты! — фыркнул Гилберт. Австрия, хоть и морщась от некоторых слов, все же покивал вдохновленной речи Пруссии, и Швейцария вместе с ним.       Роща лишь вздохнула и молча налила кофе в чашку. Людвиг тем временем ощутимо сжал чайную ложку в руке, при этом нечаянно погнув.       — Что конкретно представляла из себя ваша «шпионско-разведывательная операция»? — процедил Людвиг, серьёзно смотря на брата исподлобья.       — Я военные тайны не выдаю! — показал ему язык Пруссия.       — Да как обычно, залез в чужой ежедневник, — пожала плечами Роща, разливая чай по чашкам. — Помню, в две тысячи пятом ты по той же пьяни провёл такую же операцию над ежедневником Вани… Я с та-а-аким удовольствием лицезрела потом Гила, с одним молотком делающего ремонт на Ваниной даче, — плотоядно ухмыльнулась Роща, ставя на стол чай, кофе, молочник и сахарницу, чтобы немецкая братия сама выбрала, что и сколько кому положить.       — Так ведь сделал же, — прищурился Гилберт, получая свою бутылочку пива из холодильника.       — Через два года безвылазной работы и ежедневного нытья, — любезно напомнила Роща.       — Так, что мы всё обо мне да обо мне, — тут же вспыхнул Пруссия. — Ты вот сказала, что не одна живёшь, а с бабой Людвига. Где она в такой час шляется?       — Э-э-э… — Роща слегка призадумалась. — Ну… Она с Англией.       — Не понял… — возмущённо откупорил бутылку Пруссия. — Вот неверная! Ты кого, блин, выбрал, Лютц? Я тебя чему учил?!       — Подожди, подожди, как бы тебе сказать… — замялась Роща, понимая, что немного влипла. — Она… Она… Баба Англии, выражаясь на понятном тебе языке.       Гилберт на мгновение замер и медленно глотнул пива.       — Допустим. А кто тогда баба… Так это… — в красных глазах промелькнуло озарение, бледное лицо вытянулось.       Роща потянулась было к карману, где лежал пузырёк валерьянки, но, передумав, открыла холодильник, достала бутылку водки и поставила перед Гилбертом. Тот машинально открыл её и сделал несколько больших глотков.       — Лучше б был первый вариант… — выдохнул Пруссия, держа в одной руке бутылку водки, а другой прикладывая ко лбу холодную бутылку пива.       — Лучше никакой вариант, потому что и я не баба Людвига, — тихонько рассмеялась Роща, глядя на абсолютно растерянного Гилберта с пустым и слегка обречённым выражением лица.       — А кто тогда?! — возопил Пруссия.       — Во-первых, женщина, — Людвиг, весь красный, смотрел на брата так, будто пытался врезать ему глазами. Голос его был напряжён и только дополнял все его свирепые чувства, а кулаки то сжимались, то разжимались в попытке Германии сдержать себя. — Во-вторых, женщина достойная и мною уважаемая, так что ещё раз выкинешь что-то подобное, и я с тобой церемониться не буду, — он придвинул к себе чашку с чаем и тут же отпил, не обратив внимание, что там был крутой кипяток. Если бы он мог, то скорее всего ещё и закусил бы блюдцем, но пожалел Рощину посуду.       — Можешь себе представить, изначально в план входила ещё и засада внутри дома, — хмыкнул Австрия, деловито поправляя очки и неслышно потягивая кофе с молоком из чашки, оттопырив мизинчик. — Я вовремя отговорил от неё Швейцарию, — и покосился на соседа за столом. Баш зыркнул в ответ, придвигая к сестре сахарницу.       — Потому что это самый верный и надежный способ кого-то поймать! — буркнул он, хлебнув чая.       — И вас вообще не смутило, что вы пошли осаждать жилой дом в чужой стране?! — попытался воззвать к их рассудку Людвиг, переводя гневный взгляд со старшего брата на других своих братьев.       — Вот именно, повели себя, как какие-то варвары, — хмыкнул Родерих, слегка задирая нос и укоризненно поглядывая на Гилберта с Башем.       — А ты присоединился, — заметил Германия, смеряя его взглядом. Спорить с ним Родерих не решился, поэтому продолжил потягивать кофе, как ни в чем не бывало.       Роща вдруг тихонько рассмеялась       — Да ладно вам, — беспечно махнула она рукой. — Это, конечно, было опрометчиво, и вам очень повезло, что в этом доме оказалась я, а не обычный человек, но это весело! Когда ещё вот так примешь у себя на кухне немецких родственников? — Роща с каплей нежности во взгляде покосилась на уже мирно спящего в обнимку с двумя бутылками Гилберта. — Вам хоть есть, где переночевать? И во сколько у вас обратный рейс?       — Обратный рейс? — Баш задумчиво почесал затылок, переглянувшись с Родерихом. — Настолько далеко мы не планировали…       — Я вижу, — раздражённо зыркнул на них Германия, после чего извиняющееся глянул на Рощу. — Они не доставят хлопот, если переночуют здесь? Я за ними прослежу.       — То есть у тебя билетов нет? — хмыкнул Родерих, слегка поморщив нос.       — Я как узнал, что вы все здесь, уже некогда было думать о билетах: пришлось взять частный самолёт и гнать сюда, — напряжённо выдохнул Людвиг, облокотившись о стол и уперевшись лбом в ладонь. — Тащить вас на себе я не буду, лучше подожду, пока проспитесь.       — Мы и сами дойти можем, — буркнул Баш, смотря на Людвига исподлобья и водя пальцем по краешку чашки.       — С ружьём в чехле? — глянул на него в ответ Людвиг. — Я вообще удивлён, что никто вас не задержал по пути.       — Так и быть, я не скажу Англии про ружьё, — выгнула бровь Роща, доставая телефон из кармана юбки. — Пойду, позвоню Альфе, обрадую…       Роща выскользнула в коридор и, отойдя как можно дальше, набрала подругу. Гудки погудели какое-то время, после чего стало слышно Альфу, явно спешившую взять трубку.       — Алло, да? Как ты там?       — Ну, ситуация следующая, — вздохнула Роща. — Значит, осаду и захват предотвратили, но теперь пять штук немецких стран будут у нас ночевать, потому что они «настолько далеко не планировали». И утром уже будем решать, что с ними делать. В принципе… Ситуация стабилизировалась, — хихикнула девушка, — Но спать откровенно негде будет. Даже раскладушку займут.       — Кошмар, — многозначительно пробормотала Альфа. — А нельзя всех свалить в гостевую комнату и оставить спать так? С раскладушками и всем прочим.       — Ну… Это не гостеприимно… — замялась Роща, накручивая прядь чёрных волос на палец. — Вот представь, если бы Англия в своём особняке свалил бы нас в какой-нибудь кладовке. Мы же на него обиделись бы…       — А с другой стороны, если бы мы пьяные завалились к нему домой, это было бы справедливо, — вздохнула Альфа и, судя по шорохам и голосам, она вкратце пересказала Артуру ситуацию. — Он говорит, что я могу остаться на ночь.       — Минуточку! — судя по шебуршанию в трубке, Англия взял трубку. — Роща! Это как называется? Это называется несанкционированное вторжение на мою территорию! И ты не поставила меня в известность!       — Ну-у-у… — протянула Роща, виновато вздыхая.       — Ну что ты за дерево такое! — укорил её Англия.       — Я не знаю, что я за дерево, у меня их много, — честно сказала Роща. — Но, согласись, от этой несанкционированной акции у тебя тоже есть своя выгода, — хитро улыбнувшись, намекнула девушка.       — Не понимаю, о чём ты! — Роща могла бы поспорить, что Артур мгновенно покраснел, словно варёный рак. Телефон тут же перешёл обратно Альфе.       — В общем, да, я поняла, что он не против… И это… Ты ничего не спрашивай, но не удивляйся, если вдруг… Ну… Совершенно случайно тебя назовут «бабой Англии». Всё, отключаюсь, гостям надо баиньки, пока-пока! — и пока Альфа не успела пообещать угробить её на разный манер, Роща быстро положила трубку и приложила ладонь к лицу, беззвучно смеясь. Каждый месяц в этой стране что-то происходит, но отчего-то Роще это даже нравилось. Девушка прислушалась к происходящему на кухне — ещё державшиеся на ногах страны получали строгий, отдающийся гулом от стен выговор от Германии. Роща не сомневалась, что он и утром им мозги промоет, а потому отправилась в единственную в доме гостевую спальню. В тёмной чистой комнате стояла заправленная односпальная кровать, из шкафа Роща вытащила раскладушку, два матраса и пару комплектов постельного белья. Как-то раз Альфа рассказывала ей, что её родственники имели обычай ходить друг другу в гости и вот так скопом ночевать друг у друга. Все дружно ужинали, смеялись, играли в карты или нарды и ложились спать, раскладывая диваны, доставая матрасы и раскладушки. Вот так просто, всем. И никому не было тесно, никто не стеснялся и не обижался. И в темноте ещё долго хохотали над какой-нибудь ерундой. Роща тихо улыбнулась, оставляя один матрас и комплект белья на раскладушке. У неё такого не было и быть не могло, хотя она так хотела хоть раз испытать что-то такое. Кажется, или сейчас происходит нечто подобное?       Роща заглянула на кухню, уже содрогавшуюся под храпом Гилберта.       — Так, товарищи, ситуация следующая. Родерих с Гилбертом идут вниз в гостиную, там раскладной диван, — Роща торжественно всучила поднявшемуся было Австрии комплект постельного белья. — Не смотрите на меня так. Ляжете валетом, — Родерих хотел было возразить, но Людвиг так убедительно на него глянул, что тот передумал. — Баш, Лютц, поспите в гостевой. Там есть односпальная кровать и раскладушка, выбирайте. Лихтенштейн будет спать у меня. Возражения? — Роща обвела немцев вопросительным взглядом.       — Никак нет, — нестройным хором промялили Родерих и Баш под немецким контролем.       — Тогда вперёд, — махнула рукой Роща и, аккуратно вытащив бутылки из цепкой прусской хватки, подняла Гилберта и поволокла вниз.       — Я помогу тебе его уложить, — заявил Германия, тут же вставая с места и направляясь за Рощей. — Если не сложить его форму правильным образом, он будет невыносим с утра.       — Не то чтобы он хоть когда-нибудь был выносим, — хмыкнул Родерих, оглядывая храпящего и завывающего во сне прусса с некоторым пренебрежением. — Да я лучше с Башем в одном помещении останусь, чем с ним!       — Тогда я на кровати, — хмуро и безапелляционно заявил Швейцария, морща нос от Австрии. Он перехватил ружьё в чехле поудобнее, от чего оно тихо, но весьма красноречиво звякнуло. Австрия лишь с обречённым видом закатил глаза и направился следом за Башем, изображая из себя великомученика.       Роща проводила взглядом немцев, скрывшихся за дверями гостевой спальни, и водрузила неподъёмную тушу Гилберта на Германию.       — Аккуратно, потихоньку, главное, не падать, — приговаривала девушка, помогая спустить по лестнице храпящего на весь дом пруссака. Лихтенштейн с опаской глянула вниз. — Так, гостиная налево. Зайка, спускайся, не бойся, страшного Гилберта уже уволокли баиньки, — поманила Роща Лихтенштейн. Та спустилась весьма спокойно, уйдя в комнату, которую указала ей Роща. Людвиг же, неся Пруссию на руках, остановился рядом с диваном в гостиной в ожидании, когда девушка его разберет.       — Мне очень стыдно, что всё так вышло, — признался Германия, когда Роща начала орудовать над диваном. — Если бы я знал, что Гил так тронется на моей личной жизни, я бы все свои записи от него в сейф спрятал.       — Если верить его словам, то ты ему что-то сказал, а уже после он полез к тебе в дневник, — напомнила Роща, быстро расстилая постель. Гилберт, будто почуяв удобства, плавно съехал с брата на диван и довольно всхрапнул.       — Сказать-то я ему сказал, но думал, что он пьяный не запомнил, — недовольно фыркнул Людвиг, вспомнив те посиделки с братом. Кажется, это было как раз после его разговора с Рощей и попытки помириться с Гилбертом после того, как они оба чуть не расплющили друг другу лица. Но решив не отвлекаться на былое, он вздохнул и осторожно стяну с брата китель. — Но, видимо, фильтровать темы для разговора и прятать ежедневник придётся. Они ничего тебе не сломали? Не испортили? — уточнил Людвиг, поворачиваясь к Роще и складывая верх формы строго по швам. Судя по взгляду, Германия серьёзно был серьёзно обеспокоен: нервным жестом он отложил тёмно-синий китель на кресло рядом.       — Нет, нет, что ты… — усмехнулась Роща, падая на кресло рядом с диваном и предоставляя Германии самому справляться с этой жизнью. — Да ты не переживай. Мне за все мои года не было так весело, как сейчас, — искренне улыбнулась девушка, взъерошивая пушистые волосы. — Хоть это всё и может выглядеть странно и нелепо со стороны.       — М-да, вот это веселье, — кашлянул Людвиг, покачав головой, и уложил брата поудобнее. Гилберт что-то невнятно пробормотал во сне. — Прийти домой и увидеть толпу незнакомцев вокруг двери. Еще и с ружьём, — Германия подумал и стянул с брата брюки, также ровно сложив их и отправив на кресло. — Удивляюсь, как им хватило мозгов не разводить открытый огонь. Но ничего, вот они проснутся и я их ещё пропесочу на свежую голову, — пообещал Людвиг, накрывая Гилберта одеялом.       — Пропесочь, если тебе будет легче, но сделай это так, чтобы у них не отпало желание приходить сюда в гости, — хихикнула Роща.       — То есть тебе даже понравилось? — хмыкнул Людвиг, наконец выпрямившись, облегченно выдохнув и сев на край матраса напротив Рощи. Мужчина провёл ладонью по волосам, приглаживая и заправляя обратно взъерошенные пряди, и задумчиво посмотрел перед собой. — Даже интересно, как долго ты знакома с Гилбертом, что тебе от этого балагана весело, — заметил Людвиг.       Роща тяжело вздохнула, тихонько подвыв.       — Да лучше б не была знакома, это ж сколько терпения надо… — потёрла она лицо рукой. — Я его впервые лет… Двести?.. Триста назад увидела? В общем, тогда, когда Пётр III решил, что не пристало побеждать великого прусского императора, — Гилберт согласно всхрапнул.       — То есть ещё за сто с лишним лет до моего рождения, — хмыкнул Людвиг. — Это было на каком-то приёме?       — Да ну, что ты… — махнула рукой Роща, улыбаясь от воспоминаний. — Это было на поле боя. А совсем мы подружились — если это можно так назвать — когда Ваня с Сибирью отправились Наполеона восвояси гнать, а я за ними увязалась: интересно же! — глаза Рощи вдруг загорелись. — О, я помню, как Гил чуть ли не подпрыгивал, увидев Ваню. Хотя понять можно: Франция его здорово унизил тогда… В общем, радости полные штаны, — усмехнулась Роща.       — И что ты делала на поле боя? — мужчина не удержался и подозрительно прищурился.       — Ну явно не воевала, — фыркнула Роща, смеривая его усталым взглядом. — И даже медиком не была… Я только наблюдала. Хотелось всё увидеть своими глазами, будучи самой там, а не просто просматривая воспоминания… Но так получилось, что Гил был серьёзно так ранен, а рядом валялись одни трупы. Ну я и решила, что это же ничего, если я его дотащу до палатки медиков… Он всю дорогу как-то умудрился продержаться и даже байки травил, — прикрыла Роща рукой глаза, тихонько смеясь. — А потом я пересмотрела своё решение абсолютно ни во что не вмешиваться и начала помогать, где это возможно, но так, чтобы это не было чем-то слишком уж серьёзным. Да Гил тебе лучше меня об этом расскажет, он тогда торжествовал по праву, — махнула рукой девушка. — Так всю войну вместе и прошли. Я помню, какое-то время после он даже письма писал. Но не долго. А потом он сильно отдалился, да и я опять к себе ушла… И первая половина двадцатого века прошла как в тумане. Я только ближе к восьмидесятым потихоньку свои вылазки возобновила. Ну и в незапамятном две тысячи первом я уже окончательно в мире людей обосновалась, и Гилберт к Ване приехал как раз. Тогда-то он мне и проигрался по всем фронтам. Впечатлился сильно, видимо, — хмыкнула Роща, бросив на Германию косой взгляд.       — Возможно, даже, что впечатлился и раньше, — хмыкнул Германия, подперев голову ладонью. Он поджал губы, о чем-то раздумывая и переводя взгляд на храпящего Пруссию. На мгновение у него промелькнула мысль пропесочить его ещё серьёзнее, чем остальных, но после, когда они вернутся домой. — И я могу его понять, — взгляд Людвига стал будто бы тяжелее, и он аккуратно перевёл его обратно на Рощу. — А что ты… Вообще думаешь о нём?       Девушка задумчиво пожала плечами. Взгляд её стал слегка отрешённым.       — Если коротко, то он дядька хороший, дружить можно. Но раздражает иногда так, что по лицу съездить хочется, — фыркнула Роща, невольно сжимая ладонь в кулак.       — Вот как, — Людвиг снова отвёл глаза, явно раздумывая о чем-то. — А если бы он… Ну, вдруг, предложил тебе встречаться, ты бы согласилась? — он явно испытывал противоречивые эмоции, то розовея, то бледнея, но его уши были неизменно красными. Хоть в желтоватом свете одного торшера рядом с диваном было ясно видно только одну половину лица Людвига — на вторую падала тень.       Бледная рука машинально потянулась к шее, касаясь пальцами чего-то, что тут же блеснуло в полусумраке комнаты. Роща долго молчала, сжав губы и напряжённо глядя перед собой.       — Это очень тяжёлый вопрос, — медленно проговорила она наконец. Было видно, как аккуратно она старается подобрать слова. — Я много думала о том, могу ли вообще заводить отношения, иметь семью… Справедливо ли это, ведь я переживу даже страну, — глаза Рощи странно сверкнули. — И я до сих пор не знаю ответа, ведь я так хочу жить, как люди… — голос девушки сорвался на шёпот, Роща быстро потёрла лицо рукой, шмыгая носом и промаргиваясь.       Германия вдруг замер, внимательно и с сочувствием смотря на девушку. Он знал, что даже среди стран могут быть те, чей век окажется скоротечным, но до сих пор как-то даже не задумывался, что для Рощи все страны в том же положении, как для них самих — люди. И когда он внезапно оказался на месте обыкновенного человека, внутри него всë похолодело.       — Всë живое хочет жить, — неожиданно сипло пробормотал Людвиг, опуская взгляд в пол. Пришлось прокашляться и нервным жестом снова поправить волосы, и так неплохо лежавшие. Он снова задумался и провёл ладонью по лицу. — Но раз уж мы чувствуем то же, что и люди, значит, нам не чуждо человеческое, — осторожно заметил Людвиг, снова подняв глаза на Рощу. — А значит, и потребности наши, как и у всех людей, любить и быть любимыми. А раз так… Твоё желание справедливо. И потому я немного перефразирую свой вопрос, — Германия даже снова откашлялся, выпрямившись на месте поувереннее. — Ты бы согласилась встречаться вообще с кем-либо? Не в плане временной интрижки, а скорее… Всерьёз. Чтобы после пожениться и жить… Долго и счастливо, желательно, — он постарался удержать серьезность тона, не выдавая волнения, но Людвиг всё равно ощутил, как медленно загорелись его уши. Благо, что полумрак комнаты это скрывал.       Роща тяжело выдохнула и долго сидела, вцепившись в подлокотники и молча смотря перед собой. Взгляд её был пустым.       — Мне тяжело ответить на твой вопрос… — наконец, призналась девушка, нервно облизнув губы. — Видишь ли… Я не буду отрицать, что мне хочется семью. Настоящую. Но всё упирается в то, кто я… Так что тут справедливее задать вопрос «согласился бы кто-либо вообще со мной встречаться», хоть для временной интрижки, хоть для чего-то более серьёзного, — уголок рта дёрнулся, и Роща вновь дотронулась до шеи.       — Я бы согласился, — вдруг выпалил Германия, смотря ей прямо в глаза. — Особенно для чего-то серьёзного.       Между ними повисла пауза, прерываемая только храпом и посвистыванием Гилберта рядом на диване да тиканьем настенных часов, отбивших полночь минут пять назад.       — Зачем тебе это? — тихо спросила Роща, не выдерживая взгляда пронзительных голубых глаз и отворачиваясь. — У тебя столько возможностей… Если подумать, у тебя гораздо больше шансов иметь нормальную семью. Нормальные отношения, в которых не нужно бояться за будущее, — бледные ладони нервно сжимались и разжимались. — Я не лучший вариант. Тебе это даже Гилберт скажет, — зашептала девушка, вновь протирая ледяной рукой горевшее лицо. Хотелось встать и сбежать далеко, так далеко, чтобы больше не приближаться к этому разговору, но тело не слушалось и напоминало комок гнутой проволоки, заржавевшей и неподдающейся деформации.       — Гилберт мне уже успел наговорить всякого, когда я в первый раз начал расспрашивать его о тебе, — Германия устало потер шею. — И ты, и я не лишены обыкновенных человеческих эмоций и чувств. Признаться, я и сам сначала сомневался, — Людвиг вздохнул, на короткое время оглянувшись на брата, чтобы убедиться, что он спит, после чего снова вернул своё внимание к Роще. — Действительно, для моего благополучия могло бы быть гораздо лучше сконцентрироваться на себе, продолжать думать о работе и прочих практичных вещах, но ведь… Это прямой путь к изоляции и одиночеству. С тобой… Я чувствую, что у меня есть шанс как минимум не замкнуться на самом себе, — он неловко усмехнулся. — И продолжать держаться на плаву.       — Для этого не обязательно с кем-то встречаться, — вдруг облегчённо улыбнулась Роща и сцепила ледяные руки в замок. — Мы можем так же просто дружить.       Германия молча встал с места, заодно выпрямив спину. Та тут же отозвалась легким хрустом. Роща сочувствующе глянула на него.       — Я сейчас, — и вышел из комнаты. Его шаги раздались в прихожей, где он, судя по звукам, порылся в своем пальто и зашел обратно в комнату уже вместе с блокнотом в кожаной обложке и авторучкой, которой щелкнул, когда сел обратно на то же место. Роща проводила его заинтересованным взглядом.       — Давай взвесим плюсы и минусы, — Людвиг раскрыл блокнот на чистых страницах, одну из которых разделил ровной линией и обозначил столбики символами тех самых плюса и минуса. Роща изумлённо вскинула брови. — Начнем с минусов. Первый и самый важный — однажды мы расстанемся хотя бы по причине моей смерти. Так? — уточнил он, переведя на Рощу сосредоточенный взгляд.       — Ну… Да, — пожала она плечами, сдерживая улыбку и смотря на Германию с некоторой нежностью. В этом жесте был весь он: чёткий, продуманный и серьёзный, даже когда дело касается чувств. Это даже… Трогало?       Тем временем Людвиг скрупулезно записывал всё это в первый столбик.       — Угу… И сколько баллов от одного до пяти ты бы дала этому пункту по серьезности? Я бы дал пять.       — Соглашусь, — всё же прыснула Роща и кашлянула. Германия поставил рядом в скобках ровную пятерку.       — Следующий негативный пункт мог бы быть в колоссальной разности наших с тобой возрастов. Или для тебя это не проблема? — снова уточнил Людвиг.       — Не думаю, я же говорила, что не все свои миллионы жила взрослой, — взъерошила волосы Роща.       — Тогда в разности нашей с тобой природы.       — А что в ней не так? — задумалась Роща.       — Ну всё же я как страна связан с вещами более материальными чем ты как лес кошмаров, — пояснил он. — У тебя есть способности, которых нет у других, и другой облик.       — Не вижу проблемы, — честно призналась Роща, пытаясь сообразить, чем таким могут обернуться её способности.       — Тогда, допустим, поставим ему единицу, — Германия уже успел записать этот пункт и теперь ставил рядом аккуратную цифру. — Только потому, что я ещё мало о тебе знаю, — Людвиг задумчиво постучал ручкой по блокноту, раздумывая над следующими минусами. — Тебе приходит ещё что-нибудь в голову?       — Ну… Как будто бы нет, — задумчиво пожала плечами Роща.       — Тогда к плюсам, — Германия провел ровную черту под первым столбиком, заодно подписав ниже общее число баллов. — Самый напрашивающийся — взаимная эмоциональная поддержка, включающая в себя ещё более близкое общение.       — Соглашусь, — едва слышно вздохнула Роща. — Балла три поставила бы. А ты?       — Три с половиной, — похмыкал Людвиг.       — Ладно, — кивнула Роща и задумчиво покусала нижнюю губу и вдруг спросила. — Интересно, а если я приму твоё гражданство когда-нибудь и буду считать себя немкой, ты будешь жить столько же, сколько и я?       Германия тут же крепко задумался, на всякий случай записывая это в плюсы.       — Ну… Если тебя ничем не взять и ты действительно бессмертна, то худо-бедно возможно да, — он нерешительно кивнул. — Но если произойдут в мире такие перемены, что ты станешь моей единственной гражданкой, то не знаю, сможет ли потеря миллионов людей сказаться бесследно уже на тебе.       — Э-э-э… — Роща покосилась на него, тактично умалчивая, что почти весь двадцатый век она провела у себя, сдерживая рвущиеся наружу фантазии и даже кошмары. — Работы прибавиться может, — уклончиво ответила девушка.       — Допустим, — он снова задумчиво вперился взглядом в блокнот. — Я бы оценил этот пункт в три балла.       — Тоже соглашусь, — вновь кивнула Роща.       — Вышло почти поровну, — заметил Людвиг, проводя черту и под вторым столбиком. — Шесть баллов в минусе против шести с половиной в плюсе…       — Невелико преимущество… — нервно усмехнулась Роща, уже чувствуя, как ушедшее было волнение вновь поднимается изнутри. — Я боюсь, — вдруг просто сказала она, прямо смотря на Германию. Внутри что-то с больным щелчком обрывалось, и от этого снова холодели руки, снова горели щёки. И почему в таких непростых вопросах обычная логика — настолько слабое утешение? — Мне настолько страшно, что проще просто не начинать ничего и оставить как есть…       Людвиг с задумчивым сочувствием посмотрел на девушку и отвел взгляд в сторону.       — На самом деле… Для меня самого всё это непривычно и странно. Если смотреть на это с логической точки зрения, всё это действительно нерационально, неразумно, даже в чем-то глупо. Но всё же… Невозможно всё обосновывать логикой хотя бы потому, что она не учитывает обыкновенные чувства. А без них мир будто бы теряет все свои разнообразные краски. Для меня странно это признавать, но я сам руководствовался весь этот вечер именно чувствами, — Германия снова перевел взгляд на Рощу, смотря также внимательно, но более мягко. Глаза его опустились ниже, замечая блеск его цепочки на её шее, а голос зазвучал полушепотом. — И ведь тебе тоже хочется, не так ли?       Роща дёрнулась, как от удара.       — Ты серьёзно подбиваешь древнее существо начать с тобой встречаться? — с нервным смешком уточнила девушка, кидая быстрый взгляд на Германию. — Смело. Учитывая, что древнее существо от этого напугано до чёртиков, а ты до этих же самых чёртиков прав!.. — голос предательски дрогнул в конце, и Роща беспомощно уронила голову на руки. — Мне безумно тяжело сейчас… — глухо сказала девушка, потирая ладонями лицо.       — Вместе будет легче, — заметил он, протягивая руку и осторожно заправляя за ухо упавшие девушке на лицо пряди. — Иначе мы так и будем жалеть, что могли и не решились.       Роща зажмурилась и выдохнула.       — Как в том анекдоте: давайте виселицу, раз гильотина не работает… — пробормотала она, невидящим взглядом смотря перед собой. — Может быть, я могла бы попробовать, — негромко произнесла Роща. — Но я ничего не обещаю и прошу меня понять: взрослому человеку, прожившему какие-то десятки лет с убеждениями из детства, тяжело от них избавиться, а мне тем более, — она нервно сцепила пальцы в замок, покусывая нижнюю губу.       — Я в любом случае не собираюсь требовать от тебя срочных изменений, — кивнул Людвиг, медленно выдыхая и позволив себе мягко улыбнуться Роще. Он аккуратно накрыл своей ладонью её руки, тут же ощущая их холод, — Людвиг отложил блокнот в сторону и обеими руками взял её кисти, согревая и слегка потирая большими пальцами гладкую кожу на тыльных сторонах ладоней. — Но спасибо, что даёшь мне шанс.       — Angriff!!! — что Германия, что Роща подскочили со своих мест, как ужаленные от внезапно раздавшегося хриплого крика. Гилберт громко захохотал сквозь сон и перевернулся на диване в каком-то диком кульбите, очевидно, захватывая всё спальное пространство и беря подушку в осаду. От неожиданности Людвиг прижал Рощу к себе, напряжённо вглядываясь в брата, не выкинет ли он внезапно что-нибудь ещё. Но Пруссия просто продолжил храпеть и Германия облегченно выдохнул, заодно мягко проводя ладонью по плечам девушки.       — О, Господи! — тихонько возопила Роща, дрожащими, едва согретыми ладонями проводя по лицу. Бросало то в жар, то в холод, ещё и Пруссия подливал масла в огонь. — Хватит с меня сегодня потрясений, старовата я для такого… — прерывисто выдохнула девушка, отстраняясь и нервно обхватывая себя руками. — Надеюсь, тебе повезёт выспаться рядом с ним…       — Как-нибудь справлюсь, — Германия ободряюще улыбнулся ей и кивнул. — Спокойной ночи.       Роща, выдохнув, криво и неловко улыбнулась в ответ и, отстранившись, быстрым шагом скрылась за дверью комнаты. Германия проводил её взглядом, и едва за ней хлопнула дверь, бегло осмотрелся. От света торшера Гилберт даже не шелохнулся, наверняка видя уже десятый сон с осадами жилых и не очень домов с бабами и женщинами. Наконец оставшись наедине с самим с собой и сев на краешек дивана, Людвиг ощутил, как на него накатывается накопившаяся за день усталость. Ещё и эти неоднозначные роще-прусские отношения совершенно сбили его с толку. Ему не хотелось становиться третьим лишним или ещё каким-нибудь углом в этом потенциальном любовном треугольнике, но и сохранить то, что уже было между ним и Рощей, хотелось тоже. Теперь его глодало изнутри какое-то непонятное чувство, просыпающееся каждый раз, когда он смотрел на безмятежный сон своего брата. Но едва Германия закрывал глаза, в памяти снова всплывала взволнованная Роща, теребившая его цепочку на своей шее — от осознания, что она всё же дорожила его подарком и с тех самых пор носила, облегчало его тяжёлые мысли. Как и воспоминания об их недавнем разговоре.       Взяв себя в руки, Людвиг всё же разделся, так же аккуратно сложив одежду, и тоже лёг под одеяло. Братский храп абсолютно никак ему не помешал сомкнуть веки и вскоре благополучно провалиться в сон.

***

      Германия встал точно по будильнику ровно в семь утра. Диван, на удивление, пустовал. Дверь была открыта, так что можно было услышать какой-то разговор, доносившийся явно со второго этажа.       Умывшись и забронировав билеты, Людвиг поднялся на кухню, где переругивались Роща с Пруссией, прижавшимся к трёхлитровой банке с солёными огурцами. Чуть поодаль у приоткрытого окна растёкся на стуле Австрия с видом обморочной барышни и обмахивал себя чёрным веером с крупными перьями и кружевами, видимо, из личных запасов Рощи. Швейцарии и Лихтенштейн не было видно: скорее всего, ещё спали.       — О, Запад, даров! — с непонятной интонацией поприветствовал брата Гилберт, пряча лицо в банке.       — Доброе утро, — помахала Германии Роща, выключая закипевший чайник. — Вот скажи мне, ты-то хоть что-нибудь поешь? Эти амёбы только пить просят.       — Сжалься, у нас есть повод… — пробулькал Пруссия.       — Доброе, — кивнул Людвиг Роще и оглядел собравшихся мучеников. — Я бы не против поесть. А что именно? — поинтересовался он, подходя к ней поближе, чтобы не переговариваться через всю кухню.       — Да тут целый выбор: яиц всмятку могу сделать, каша есть овсяная на молоке, да просто бутербродов настрогать, — с каким-то воодушевлением перечисляла Роща.       — Хочу твоих блинов из две тыщи седьмого… — провыл Пруссия, вновь прикладываясь к банке.       — Обойдёшься, — отрезала Роща. — С ними возиться ещё…       — Я был бы не против овсянки, — пожал плечами Людвиг, покосившись на Гилберта.       Роща вытащила из холодильника кастрюлю и оперативно загремела посудой в шкафу.       — Ну можно потише!!! — в один голос взмолились Австрия и Пруссия.       — Пить меньше надо, — беззлобно проворчала Роща, доставая глубокую тарелку, накладывая побольше каши и отправляя в микроволновку разогреваться. Гилберт уронил голову на руки, прикрывая уши. Родерих только простонал что-то на своём родном австрийском наречии, обречённо поднимая глаза к потолку и только больше обмахиваясь пышным веером. Роща с садистским удовольствием выключила микроволновку, отчего та издала пронзительный звук, и поставила разогретую тарелку на стол. Гилберт шумно вздохнул и приложился лбом к банке, на что Роща лишь хмыкнула и, открыв выдвижной ящик, принялась греметь столовыми приборами, ища ложку.       — Mein Gott… — вытаращил глаза Пруссия, едва ли на стенку залезая. Тонкая душевная организация Австрии рвалась по швам, пока он затыкал ладонями уши и с мученическим вздохом зажмуривал глаза.       — Спасибо тебе за твои хлопоты, — не обращая внимания на причитания и жалобы со стороны (все же в этот момент Германия был полностью на стороне Рощи), Людвиг мягко поцеловал Рощу в щёку, после чего сел со всеми за стол, начиная завтракать. — Зря вы отказались, каша вкусная.       — Вот и обещанная белочка пришла… — пробормотал Гилберт, протирая лицо рукой. — Мне ж сейчас не привиделось? Австрия! — гаркнул он.       — Чего? — жалобно проныл он в ответ.       — Ты видел то, что видел я? — Гилберт напряжённо всматривался в невозмутимо завтракающего брата и красную, как помидор, Рощу.       — Что видел?! — всплеснул руками Родерих и зарылся пальцами в свои густые волосы, ероша их ещё больше. — Мне ни до чего сейчас!       — Кошмар! — возмутился Гилберт и вдруг, широко распахнув глаза, указал пальцем на Рощу. — Вот сейчас! Смотрите! Это же ландыши, да?! Я же не тронулся?!       — Увы… — процедила Роща, напряжённо рассматривая маленькие белые цветы, распускающиеся на длинном рукаве платья.       — Ты не могла цвести чем-нибудь другим? — сощурился Гилберт, отпивая рассол. — Сухоцветами, например.       — Если бы это был ты, то с удовольствием, — прошипела Роща, намеренно опуская чайник на место с грохотом и громыхая чашками.       — А мне нравится, — хмыкнул Людвиг, пряча довольную улыбку за очередной ложкой каши. — Очень символичные цветы, не находишь? — и покосился на брата, продолжая есть.       — Умный весь такой, да? — пробулькал Пруссия. — Дома я с тобой серьёзно поговорю.       — Да и мне тоже хотелось бы с тобой многое обсудить, — процедил Германия, смотря на брата прямо исподлобья и пихая в рот ложку не глядя.       — Вот развезёте нас сначала по домам, и обсудите, — тяжело и жалобно вздохнул Австрия, продолжая обмахиваться веером. Время от времени большие черные перья, из которых и состоял веер, щекотали его лицо, отчего Родерих чуть не чихнул пару раз.       Со стороны лестницы послышался тяжёлый шаг и на пороге объявился и Баш, ведя за собой Лихтен. Оба уже были одеты, а Швейцария, глядя на мучающегося Австрию, делал вид, будто ему вообще не хочется завыть и свернуться калачиком от головной боли на полу, вместо этого осматривая собравшихся пустым взглядом насквозь.       — Доброе утро, — пробормотал Баш сквозь сжатые от боли зубы и махнул сестре рукой, чтобы та садилась за стол. Та села рядышком с Германией, так как Австрию порой драматично шатало из стороны в сторону. — У вас, случайно, аспирина нет? — осторожно обратился он к Роще, щуря глаза от яркого света.       Роща молча подала пачку таблеток и стакан тёплой воды.       — То есть мне ты сказала, что аспирина нет, — медленно проговорил Пруссия, буравя взглядом несчастное лекарство, — А для него, значит, есть. Ты убить меня хочешь? — поинтересовался Гилберт, переводя обиженный тяжёлый взгляд на Рощу. Девушка сделала вид, что не понимает, о чём речь.       — Да твоей живучести позавидовать можно, — буркнул Баш, благодарно кивая Роще и махом запивая таблетку. Отставив стакан и отложив таблетки в сторону, он продолжил, оперевшись поясницей о столешницу и скрестив руки на груди, ожидая, пока таблетка подействует. — Один город от тебя остался, а ты живее всех живых. Прям таракан.       — Да, ничем не прибьёшь, — еле слышно пробормотала Роща, усмехаясь.       — Не только город, но целая область, культурное наследие и кровиночка родная! — фыркнул Гилберт, ревностно смотря на невозмутимо попивающего кофе брата.       — Если ты таракан, — задумчиво начал Родерих, поднимая глаза к потолку и даже на время прекращая обмахиваться. — И Людвиг твоя кровиночка… Он, получается, тоже таракан?       Роща прыснула.       — А вот и да! — вдруг стукнул кулаком по столу Пруссия. Теперь уже банка с рассолом жалобно зазвенела. — Таракан — это звучит гордо! И вообще, если так подумать, то моя кровиночка была бы самым большим тараканом. Тропическим. — Людвиг даже поперхнулся кофе.       — Это такой чёрненький, в террариуме живёт? — спросила Роща, с умилением глядя на Германию. Тот так же вопросительно уставился на Гилберта.       — Ну вот, Баш, с твоей лёгкой руки мы все стали тараканами, — фыркнул Австрия, оборачиваясь к Швейцарии с задранным носом.       — Конкретно ты, скорее, сверчок, — булькнул Пруссия, вновь прикладываясь к банке. — Сидишь себе в кустах, на скрипочке Страуса своего пиликаешь… Ростя, ты мне пожрать сделаешь или нет?       — Да Роща! — закатила глаза девушка и с неохотой полезла в холодильник за колбасой и сыром. Цивилизованную кашу она давать пруссаку не решилась: все уши потом прожужжит, как плохо его здесь кормили.       — Штрауса! — возмущённо воскликнул Австрия, хмуря своё изящное лицо изо всех сил, пока Людвиг вовсю прожигал брата свирепым взглядом. — Сколько я вдалбливал это в твою пустую башку, и ты никак это не запомнил!       — Так я таракан, а не сверчок, чо мне Страуса играть? — философски спросил Гилберт, с вожделением глядя на два увесистых бутерброда, оказавшихся у него под носом.       — Ну вот и паразитируй на чужих кухнях дальше! — прошипел Родерих, с пренебрежением смотря на поданные Гилу бутерброды.       — А вам кофею налить? — участливо поинтересовалась Роща у Австрии. — Хотя это не рекомендуется на хмельную голову.       — Мне уже всё равно, — обречённо охнул он, качая головой. — Давайте.       — На чужих кухнях еда вкуснее! — заявил Гилберт, вгрызаясь в бутерброды. Роща тактично промолчала, заваривая страдающему австрийцу натуральный кофе.       Германия доел завтрак и, не отрывая пристального взгляда от брата, медленно отставил посуду в сторону.       — Потому Венгрия больше с тобой не общается? — процедил Людвиг, прищурив глаза и медленно и напряжённо стуча пальцами по столу.       — А вы общались? — удивлённо посмотрела Роща на Гилберта, мигом переставшего жевать.       — Было дело, — сквозь зубы проговорил он, буравя испепеляющим взглядом брата. — Сейчас поддерживаем дружеские отношения, — судя по тону, Пруссия очень бы хотел завершить эту тему разговора.       — Такие дружеские, что она до сих пор чисто по-дружески не хочет ничего о тебе слышать, — заметил Людвиг, выдерживая его взгляд и замечая, как на кухне стало гораздо тише. Даже Родерих неловко тянул воротник своей рубашки и расстегнул пару пуговиц, прежде чем с пустым взглядом отпить кофе из чашки.       — Да плевал я, — вдруг ухмыльнулся Пруссия, принимая якобы беззаботный вид и вновь кусая бутерброд. — У меня есть те, кто хочет меня и слышать. И видеть, — взгляд Гилберта, казалось, пронзал насквозь.       — То, что Россия пару раз использовал тебя в качестве плакательной жилетки и будильника, ещё не означает, что он так уж хочет тебя видеть и слышать, — как бы невзначай напомнила Роща, наливая себе кружку чистой воды, делая глоток и с удовлетворением наблюдая, как Гилберт покрывается красными пятнами.       — Клянусь, это была самая дорогая жилетка и будильник в его жизни, — с чувством укусил бутерброд Пруссия, стараясь не смотреть ни на кого.       Германия вздохнул и перевёл взгляд на свои часы.       — Собирайтесь, нам ещё до аэропорта ехать, — уже более спокойно сказал он, вставая с места и убирая за собой посуду в раковину. Немного подумав, он собрал посуду и за остальными своими родственниками. — Через полчаса выходим, я вызову такси, — и начал засучивать рукава рубашки.       — Принято, — кисло отозвался Пруссия, запивая съеденные бутерброды рассолом, пока Баш с Родерихом ретировались, прихватив и Лихтенштейн с собой.       — Ты это, оставь, я помою, — аккуратно подёргала Германию за рукав Роща.       — Вот именно, Ростя — дэушка самостоятельная, пускай всё сама и делает, — вдруг съязвил Гилберт.       — Да Роща! — хором поправили его и Роща, и Людвиг, не спуская с прусса укоризненного взгляда. Особенно Людвиг.       — Мне не сложно, — повернулся к Роще Германия, говоря с ней спокойно, как ни в чем не бывало. — Хотелось бы как-нибудь помочь тебе за весь этот… Кавардак, — он обвёл глазами кухню, определённо имея в виду посиделки с его родственниками.       — Ладно, спасибо, — почти промурлыкала Роща, пряча нежную улыбку в кружке.       — У меня от вас сейчас зубы сведёт, — закатил глаза Гилберт, поднимаясь. — Ростя, я очень надеюсь, что и с тобой говорить не придётся, — вдруг припечатал её тяжёлым взглядом Пруссия, прежде, чем выйти. Замеревшая Роща даже забыла по привычке поправить его, вцепившись в кружку и смотря напряжённым взглядом перед собой. Германия раздраженно цокнул языком и повернулся к раковине, по привычке затыкая её пробкой и набирая тёплую воду.       — Не обращай на него внимания, — буркнул Людвиг, доставая губку и капая на неё немного моющего средства. — Потом придёт в себя, будет таким же, как прежде, — и начал намыливать первую попавшуюся кружку.       — Да он лет десять такой… — выдохнула Роща, вновь отпивая воды. — Хотя, думаю, стал он таким гораздо раньше. Это ведь нормально — бояться за близкого. Вот он за тебя и трясётся, — негромко проговорила девушка, рассматривая своё отражение в воде.       — Это не оправдывает его отношение к твоим личным границам, — фыркнул Германия, ставя чистую кружку в сторону и принимаясь за следующую. — И злоупотребление твоим гостеприимством. Они и так вытворили здесь достаточно.       — Расслабься, — беспечно махнула рукой Роща, допивая воду. — В конце концов, Гилберт небезосновательно беспокоится, хоть это и может выглядеть преувеличенно. Так что… Ты его слушай и на ус мотай, — взгляд Рощи упал на раковину, полную воды в мыльных разводах, из которой торчали различные части посуды. Девушка недоумённо выгнула бровь. — Э… Что ты делаешь?       — Мою посуду? — Германия вопросительно взглянул на Рощу, начиная мыть тарелку. — Что-то не так?       — А почему не под краном?.. — уточнила Роща, во все глаза разглядывая чудо немецкой мысли.       — Это же дорого, — очевидным, но все же аккуратным тоном ответил Людвиг, все ещё вопросительно смотря на Рощу. — Мыть посуду под проточной водой дорогое удовольствие, — неловко хмыкнул он.       — Это явно дешевле, чем потом бегать по врачам, когда грянут проблемы с желудком от плохо промытой посуды, — заметила Роща, на всякий случай отставляя свою кружку подальше.       Германия вздохнул, явно не желая спорить и понимая, что на её стороне тоже правда.       — Ладно, — он начал мыть посуду быстрее, тем более учитывая, что осталось не так много. Решив заполнить чем-то эту паузу под плеск воды, Людвиг задумчиво спросил: — А почему… Почему он зовёт тебя Ростей? Это укороченный вариант Ростиславы?       Роща глубоко вздохнула, вдруг усмехаясь.       — Ну как будто бы да, — хмыкнула она. — Мне это имя Ваня подбирал. И объяснил, что в русском языке сочетание звуков ст под влиянием j, который содержится в букве я, превратится в щ. И получится Роща. Мне так понравилось… — хихикнула девушка, задумчиво теребя кончики волос. — Но называть себя Ростей разрешила только Ване и Сибири, как наиболее близким. А когда Гилберт об этом узнал, так сразу и начал так называть, хотя я ему не разрешала, — слегка раздражённо скривилась девушка. — Мол, мы с тобой войну прошли, так что всё, дружба навек. А то, что потом он творил чёрт знает что, это его не волнует, — пробурчала Роща. — Ну да ладно, он тебе сам лучше меня расскажет: я те времена помню хуже.       — Понятно, — протянул Людвиг, наконец домыв все ложки и спустив воду в слив. — И я обязательно его расспрошу, — быстро промыв раковину от разводов, он отложил губку на место и вытер руки рядом висящим полотенцем.       — Только оставь его в живых, — со смешком попросила Роща, глядя на решительный настрой мужчины. — А… Это… — она вдруг отвела глаза и неловко взъерошила волосы. — А ты когда снова приедешь? — тихонько спросила девушка, слегка розовея.       — Скорее всего, уже в январе, — несколько расслабился Людвиг, вешая полотенце на место и поправляя рукава назад. — Возможно, в середине месяца или около того.       — Так долго… — вздохнула Роща и вдруг, порывисто приблизившись, прижалась к Германии, обхватив его руками. — Хочу хоть немного запомнить эти ощущения, пока есть возможность… — пробормотала девушка, утыкаясь ему в плечо.       Людвиг мягко улыбнулся и крепко обнял её в ответ.       — Думаю, я эти дни точно не забуду, — с лёгким смешком заметил он, позволив себе прильнуть щекой к её голове, тут же ощущая, как её пушистые волосы слегка щекотят ему лицо. — И надеюсь, их будет больше. Без навязчивой родни под боком, разумеется, — Германия усмехнулся, мягко проведя ладонью по её плечам.       Роща вдруг весело рассмеялась и отстранилась более спокойно, слегка сжимая широкую мужскую ладонь одной рукой.       — Да уж, не могу не согласиться, — девушка вновь взъерошила волосы. — Время уже… Наверное, и такси подъехало. Пойдём к остальным.       Германия кивнул, почти неслышно вздохнув, и вместе с Рощей вышел в прихожую. Остальные немцы уже нетерпеливо топтались там в своих полных боевых облачениях с прошлого вечера, и только Баш, казалось, не ощущал неловкости, выходя из дома в камуфляжной куртке с подозрительно продолговатым и звякающим чехлом. Под столькими взглядами и со всей этой спешкой Людвигу пришлось прощаться с Рощей в ускоренном порядке, пообещав быть, как всегда, на связи и стараясь не обращать внимания на посеревшего в сторонке Пруссию, стоявшего аки мрачная мраморная статуя какого-нибудь деда-полководца. Распихав равномерно родню по машине, Людвиг сел спереди рядом с водителем, и так они уехали в аэропорт. Всю дорогу никто и слова не обронил, и так длилось до тех пор, пока они не сели на самолёт до Берлина.       — Ой, домой скоро, — покряхтел Гилберт, усаживаясь рядом с братом. Швейцария и Лихтенштейн приземлились где-то позади, Австрии же досталось место где-то в дальнем углу салона, чему он был несказанно рад.       — Угу, — выдохнул Германия, прикрывая глаза и на какое-то время расслабляясь, чтобы собраться с мыслями. Столько вопросов крутилось в его голове прямо сейчас, и стоило больших усилий придумать, как вообще начать такой разговор. Впрочем, Людвиг решил действовать проще. — Не хочешь ничего мне рассказать?       — А ты мне? — тут же обернулся на него Пруссия, прищуриваясь. — Например, как давно это у вас? И насколько серьёзно? И почему, в конце концов, ты даже не удосужился в подробностях рассказать? Вот хотя бы прямо указать, про какую ба… Кхм, женщину ты там говорил? Я уже не молод, у меня сердце шалит, ты имей в виду, — фыркнул Гилберт, устраиваясь поудобнее в кресле и пристёгиваясь.       — С сентября, если не ошибаюсь, — задумчиво хмыкнул Людвиг, тоже пристегиваясь. — А серьёзно… Наверное, сравнительно недавно. Буквально со вчерашнего дня начали встречаться, — он перевёл немного напряжённый взгляд на брата. — И от неё же узнаю, что, оказывается, вы знакомы. Ещё и неприлично долго. И даже воевали.       — Прекрасно, — мрачно хрустнул пальцами Пруссия. — То есть мои слова, что к ней лезть не надо, ты проигнорировал. Я не доходчиво тебе в тот раз объяснил? Надо было тебе совсем лицо расквасить, чтобы у тебя в мозгах щёлкнуло, идиот ты мелкий? — недовольство Гилберта росло с каждым вопросом.       — Ты мне ничего внятно и не объяснил, я слышал только хруст своего черепа, — рыкнул в ответ Людвиг. — Ты тоже очень интересно поступил: мне, значит, водиться с ней нельзя, а сам за милую душу приезжаешь, напиваешься, устраиваешь дебош и позволяешь себе всякие фамильярности!       — А что тебя смущает, Запад? — хмыкнул Гилберт, откидываясь на спинку сиденья. — Я хотя бы удосужился поинтересоваться, как звать, кто, откуда. В отличие от некоторых, — красные глаза насмешливо уставились на Германию. — Я так полагаю, она не сразу тебе сказала, какого хрена её вообще Рощей надо называть, а ты и ухом не повёл. Брат, это поразительная безответственность! — вдруг хохотнул Пруссия. — Неужели она настолько тебе голову вскружила?       — Если бы ты хоть раз упомянул её раньше, у меня бы щёлкнуло, — сквозь зубы выдавил из себя Людвиг. — Сейчас кто угодно может назваться как угодно, и изначально речь шла о том, что это её псевдоним. И вообще, она сама же лично рассказала мне и про имя, и про род деятельности, и про себя саму. И что ты её настоящий облик видел.       — И лучше б никогда не видел, — содрогнулся Пруссия от воспоминаний. — И тебе не советую! И потом, скажи-ка мне, братец, когда она удосужилась тебе про всё про это-то сказать? — Гилберт вдруг насмешливо сощурился. — Проболталась, может, или ещё как спалилась, м?       — Спалилась цветком гортензии и подробностями из жизни России, это было в октябре. В ноябре она выложила мне всё как на духу, мне даже не пришлось ее заставлять.       Гилберт хрипло расхохотался.       — Посмотрите на него! Каков молодец… А с чего ты взял, что вообще заставил бы её что-то делать? Ты хоть представляешь, на что она способна? А, кажется, она тебе об этом любезно не рассказала, — ядовито прошипел Гилберт. — Конечно, зачем рассказывать, что в глубокой древности к ней наведывались люди. А она им помогала. Да, по доброте душевной, но всегда — слышишь? — всегда за плату! Она так привыкла, и ничего не делает просто так. Ты думаешь, она из благих побуждений меня вытащила? А вот и нет, — вдруг вцепился в подлокотники Пруссия. Взгляд его бегал, а по лицу заходили желваки. — Это я её заставил это сделать, пообещав рассказать много всего интересного. Она ведь из-за этого к людям выползла, — выдохнул Гилберт. — Ты не подумай, Ростя — девка хорошая, правда хорошая, вот только слишком долго жила по принципу «ты мне — я тебе». Да она даже тебя продаст, если ей цену хорошую предложить, — он окинул брата хмурым взглядом. — Я так понимаю, за ту твою цепочку она тебе тоже что-то дала? Да, я заметил, у калитки ещё, — закатил Гилберта глаза, заметив вспыхнувший на щеках Людвига румянец.       — Дала, — признался Германия, слегка кивнув. Тон его звучал уже более спокойно и задумчиво. — Но… Возможно, это было в силу привычки. Потому что я первый решил сделать ей подарок, — заметил он, переводя взгляд на брата.       — Так в том и суть, — всплеснул руками Пруссия. — Стоит ей что-то дать, как она тут же, как шёлковая.       — А ведь у неё подруга есть, — заметил Людвиг. — Что, думаешь, она тоже на постоянной основе что-то ей даёт?       — Я тебя умоляю, — закатил глаза Пруссия. — Слышал я про эту подругу. Долгожитель с поразительной живучестью? Ещё и человек. А ты представь, что будет, если все люди вдруг вымрут? И нас не будет. Никого не будет. И Рощи не будет. А теперь представь, что эта несчастная девчушка выживет. Как думаешь, есть ли Роще резон везде таскаться за ней и охранять? — выгнул бровь Пруссия, насмешливо смотря на брата. — Да самый прямой. Эта девочка — залог человеческой жизни Рощи. А Роща очень любит жить. И вряд ли будет любить что-то больше.       — Она буквально вчера обсуждала со мной вариант стать моей гражданкой и таким образом сделать меня бессмертным, — фыркнул Людвиг. Германия потянулся в карман за блокнотом и слегка потряс им в воздухе. — Да мы даже возможные плюсы-минусы вчера успели обсудить.       — Может, вы ещё и пожениться за вчера успели?! — Гилберт ловко выхватил блокнот у брата и по-хозяйски раскрыл ровно на нужной странице. — Та-а-ак, какие молодцы, ты погляди… А скажи, умник, если вы так обстоятельно к этому делу подошли, почему здесь нет подробных записей про детей, которых она тебе вполне в состоянии подарить? Надеюсь, Всевышний помилует… Тебе в голову не приходило, кем они могли бы быть? И это явно не безобидные полукровки, а такая же жесть, как и сама Роща. О, ты ж её в истинном обличье не видел… — вдруг содрогнувшись, пробормотал Пруссия.       — Ты мне для начала скажи, откуда ты знаешь, что она может иметь детей? — хмыкнул Германия. — Тем более про то, кем они могут быть.       — Ты не поверишь, какой разговорчивой она была, когда мы только познакомились, — хохотнул Пруссия. — Это сейчас, видать, поумнела и не выдаёт всё сразу каждому встречному-поперечному, — скосил он глаза на брата.       — В том числе настоящий облик? — слегка сощурил глаза Людвиг, выхватив блокнот и убрав обратно в карман. — Ты как умудрился вообще его увидеть?       — Всё тебе расскажи… — проворчал Гилберт, нервно поморщившись. — В сороковых дело было… Меня в Аненербе перевели, ну я и вспомнил… Решил постараться ради… Ну, ты понимаешь, — мужчина немного нервно побарабанил пальцами по подлокотнике. — И попёрся прямиком в тайгу. Я не знаю, как Иван не заметил. Никогда его не спрашивал, но есть у меня подозрение, что он просто позволил мне это увидеть. Ну я и увидел… — Гилберт медленно выдохнул и продолжил совершенно другим голосом. — Это не описать словами. Она громадная. И чёрная, как… Да не то, что как ночь, как сама безысходность. Ног нет — одно тело. И голова. А наверху — рога огромные... Из веток... А с них свисает что-то: я даже присматриваться не стал, замер, как вкопанный, шевельнуться не мог. Я даже не знаю, что это было: ужас какой-то первобытный, будто увидел то, что не помещается в твоей голове. Я думал, меня на атомы разорвёт от такого зрелища. А потом она обернулась… — Пруссия немного помолчал, прежде чем продолжить. — Оказалось, у неё были руки: длинные, тонкие, как ветки, опять же. И свисает с них что-то… Лица нет. Просто тьма. И она мне улыбнулась… — перешёл на шёпот Гилберт. — Это… Это будто месяц вышел тёмной ночью. Но только месяцу ты радуешься, а здесь… — мужчина помотал головой. — Там действительно был чёрный лес. Да какой! Я таких деревьев в жизни не видел. И что-то из этой чащи рвалось. А она это как будто держала. И смотрела на меня. Словно ждала, когда я начну ноги уносить. Не помню, как до дома доехал… — выдохнул Гилберт, протирая лицо рукой.       Германия выслушал его, затаив дыхание. Сознание сопоставляло это с тем, что он успел узнать, вначале выстраивая мрачную картину, но вывод брата будто бы пролил на неё более светлые тона и краски.       — Она это держала? — уточнил он. — То есть… По сути, она ещё и спасла тебя?       — Может быть… — дёрнул плечом Гилберт. — Справедливости ради, она спасала всех. И это её прямая обязанность: всякую дичь оттуда сдерживать.       — И что было взамен? — Германия внимательно следил за выражением лица брата, отчетливо видя его напряжение.       — Да я ж говорю, это её прямая обязанность, — с лёгким нетерпением повторил Пруссия, нервно хрустнув пальцами. — Это её суть, для этого она и родилась. Так что ничего взамен.       — Но ты сам говорил, что она привыкла к этому за столько лет, — заметил Людвиг, размышляя вслух. — Привыкнуть и никогда не хотеть в ответ хотя бы уважения?       — Тц, Запад, ну чем ты меня слушал, — с досадой цокнул языком Пруссия. — Она ж не всегда такой была. Сидела себе, охраняла, не вылезала, и вдруг — оба! — люди. Ещё и просят чего-то за дары. Раз, другой, пятый, десятый, сотый, миллионный, блин. Я так понял, в каком-то племени её поколениями почитали, — почесал голову Пруссия. — А потом начали прекращать все эти походы. А привычка уже тю-тю, вот она.       — Нет, я другое имел в виду, — Людвиг помотал головой. — Долг, имеющийся с рождения не означает отсутствие личной воли и стремлений. Даже некоторые люди рождаются с уже имеющимся долгом, и даже мы, как страны. Но свобода выбора есть у всех и всегда, — он вдруг вздохнул и подпер голову ладонью. — Вот Роща бы меня сейчас поняла.       — Пф, да Роща первая была бы, кто пальцем у виска покрутил! — тут же заворчал Гилберт, подкатывая глаза. — Лютц, пойми ты, даже современным людям тяжело все эти выборы и свободы понять, принять, а она вообще хтонь! Ей чем проще, тем лучше. Надо соблюдать законы какого-то там мироздания, значит, она это будет делать. У неё нет никакого выбора, — жёстко отрезал Пруссия.       Германия только прикрыл глаза и медленно, про себя сосчитал до десяти.       — Давай так, — спокойно начал Людвиг. — Я понимаю, что ты беспокоишься. Есть из-за чего. Но позволь мне, пожалуйста, разобраться в этом самостоятельно, — он медленно и так же спокойно перевёл взгляд обратно на Гилберта. — И впредь обещаю делиться всеми подробностями сразу, как они появляются, если от этого тебе станет спокойнее.       — Да пока ты разбираешься, это к таким последствиям может привести… — схватился за голову Пруссия, страдальчески подкатывая глаза.       Германия тихонько повздыхал.       — Могу прямо сейчас рассказать, если тебе будет легче. Вот в начале октября успели слетать на Октоберфест, — он задумчиво выдохнул, уперевшись локтем в подлокотник и подперев голову ладонью. — Мы с ней все шатры обошли, пиво распробовали, — с рассказом про прогулку по Мюнхену он всё же решил повременить. — Закусили тоже. У неё появилась навязчивая идея усыновить Баварию, — Людвиг усмехнулся, глянув на брата. — И все учила меня, как надо его воспитывать. Даже думала комнату ему обустроить у себя дома, чтобы он мог приехать и погостить.       Гилберт лишь пожал плечами.       — Неудивительно, спасибо, что тебя усыновить не пыталась, — фыркнул он. — А всё потому, что с придурью она. Хорошая, но с придурью. Влип ты, братец, по полной, — резюмировал Пруссия, устраиваясь поудобнее и прикрывая глаза. Вскоре он раскатисто захрапел, абсолютно не смущаясь косых взглядов остальных пассажиров.       Германия перевёл взгляд на иллюминатор, какое-то время наблюдая за бегущими под ними клубящимися облаками. Ему казалось, будто по сравнению с прошлыми веками он неожиданно расклеился, будто бы расслабился. Встретил, понимаешь, девушку, заинтересовался, а она оказалась хтоническим созданием. И самое странное, что он даже не против. Хоть рассказ брата его впечатлил и только добавил вопросов, Людвигу казалось, что даже так Роща всё равно стоит его внимания и общения. Кроме того, он прекрасно знал, что Гил имел свойство гнуть только свою точку зрения, порой однобокую и одноглазую, очень узкую и сосредоточенную на каком-то недостатке, кажущимся именно Гилу очень существенным. И хоть он не мог поспорить, что отношения с древним лесом даже при таком рассмотрении стоят беспокойств, пока что опасения и любопытства составляли именно ту гремучую смесь, мимо которой трудно пройти. А потому Людвиг всерьёз задумался, а не освободить ли по такому случаю в январе целых два дня, чтобы встретиться с Рощей. А заодно написать ей по прилёте и уточнить, как проходит её день.

***

      Не успела Роща запереть дверь, вытереть покрасневшие от слёз глаза, как прямо перед лестницей воздух вдруг загустел, принял странные очертания, и вот уже перед девушкой стоял Англия собственной персоной, в домашнем свитере, пресловутых клетчатых штанах и в этот раз пушистых тапках с Альфой на руках.       — Доставил точно по адресу и точно вовремя в целости и сохранности, проверяйте, — хмыкнул Артур, бережно передавая Альфу Роще из рук в руки. Та сразу же прижала к себе подругу.       — Он тебя не обижал? — взволнованно спросила Роща, ставя Альфу на пол и придирчиво оглядывая с ног до головы. — Кормил? Поил?       — Да, всё хорошо, — широко и даже довольно улыбалась Альфа, смотря на подругу и попутно снимая пальто, почти не глядя вешая на крючок. — И ели, и пили, и не обижали. А что за запах? — она вдруг слегка нахмурилась, принюхиваясь и оглядываясь. Девушка в спешке сняла сапоги, едва не откинув их в сторону, и побежала открывать окна.       — Так пахнут непрошеные и в драбадан пьяные гости с немецкой стороны, — выразительно посмотрел на Рощу Англия, скрещивая руки на груди и нетерпеливо постукивая ногой по полу. Девушка сделала вид, что абсолютно не понимает, о чём речь.       — Вы голодные? Завтракали? — поинтересовалась она, наблюдая за бегающей из комнаты в комнату Альфой.       — Завтракали самым настоящим английским завтраком, — хмыкнул Артур. — Но вот от чашечки чая я бы не отказался. А ещё есть у меня к тебе разговор, — длинный палец указал на Рощу. Той осталось только смириться, что в последнее время её немилосердно интервьюируют, и отправилась наверх греть чайник.       Альфа успела и забежать переодеться в более удобное домашнее, странным образом заметив, что в её кровати почему-то оказались веточки, а сама она теперь пахнет альпийской свежестью. В гостевой спальне она и вовсе нашла на тумбочке пару гильз от патронов. А запах Альп только усилился.       — Мне кажется, диван в гостиной пропах перегаром насквозь, — заметила Альфа, заходя на кухню в уже более тёплых толстовке и штанах, попутно потирая руки и заглядывая в холодильник. — И трёхлитровой банки рассола как не бывало…       — А тебе он нужен, рассол? — с хитрой и широкой улыбкой уточнила Роща, заваривая чай.       — Просто поражаюсь прожорливости немецких гостей, — прыснула Альфа, закатив глаза и все же доставая банку с малиновым вареньем к чаю. — Спасибо, огонь на улице не развели.       — Пусть только попробуют, я их засужу, — проворчал Англия, получая свою кружку с чаем.       — Только попробуй, и судиться будешь уже со мной, — беззлобно пригрозила Роща, ставя варить яйца всмятку и засекая время. Альфа тем временем тоже налила себе чаю в большую кружку и села за стол. Налив варенье себе в блюдце, она поставила остальные рядом с стопочку на случай, если кто-нибудь ещё захочет.       — Боюсь-боюсь, — закатил глаза Англия, отпивая чай. — Значит, что это получается, мало того, что ты ко мне без спроса водишь немцев, так ещё и над воспоминаниями властна? Меня очень смущает это непонятное проклятье на Альфе, — выжидающе уставился он на Рощу.       — А… Ну да. Есть такое, — девушка поковыряла яйцо ложкой. — Кто-то её то ли заколдовал, то ли ещё что, из-за этого она вынуждена очень долго жить. Сколько — а пёс его знает. И кто это сделал, мы знать не знаем, потому что этот кусок воспоминаний размыт у неё в голове, — вздохнула Роща. — Вот мы выяснили, что никто из людей не мог этого сделать, потому что никто из них не умеет колдовать. Остаются только страны. И ты, кстати, в списке подозреваемых, — вдруг прищурилась Роща. Артур прищурился на неё в ответ. — Ты же главный колдун всея вселенной. Но тебя я посмотрю после России, всё же он Альфе родиной приходится, — пожала плечами девушка, с аппетитом уничтожая яйцо.       — Если честно, я не понимаю, зачем вообще это кому-то понадобилось, — Альфа с кислым выражением лица поковырялась ложкой в блюдечке, собирая ягоды. — Кому-то либо скучно было, либо это случайно вообще получилось… А мне отдуваться.       — Ну… В этом есть и свои плюсы… — покосился на неё Англия.       — Есть, — Альфа согласно кивнула, отправляя ложку в рот. — Просто я успела насмотреться на… Разное. И по жизни, и по учебной практике в больницах, — она поспешила отпить чаю. — Человеческая жизнь такая хрупкая, а мне с какой-то радости повезло быть почти неуязвимой. И я даже не помню, ни кто это был, ни зачем он или она это сделали. А может, им просто было скучно, — хмыкнула девушка, снова ковыряясь ложкой в варенье.       — Может быть. В конце концов, если это произошло с тобой, значит, это кому-нибудь нужно. И… Не то, чтобы я знаток ценностей жизни, но ты, как долгожитель, могла бы скрасить существование какому-нибудь благородному джентльмену, например… — Артур вдруг густо покраснел и вскочил, размахивая кружкой. — В этом доме наливают чай только один раз, что ли? — и принялся возиться с чайником, немного нервно громыхая шкафчиками в поисках нового пакетика.       Роща, пока Альфа так же краснела и со смешком прятала лицо в кружке, про себя усмехнулась и заинтересованно переводила взгляд то с Артура на Альфу, то обратно.       — Ну, кстати, в словах благородного джентльмена есть смысл, — весело отметила Роща, помахивая ложкой.       — Да что ты говоришь, — беззлобно буркнула Альфа, покосившись на подругу. — Что, может ещё смотрины мне устроите? С карава-а-аем, ещё чем-нибудь, — девушка хихикнула, грея руки о кружку, где чая оставалось уже немного. — Или будете разъезжать со мной по стране и всем показывать, «поглядите на это чудо, в огне не горит и в воде не тонет. Ещё и чаю с вами выпить может», — Альфа рассмеялась, подперев щеку кулаком.       — А что такое «смотрины»? — заинтересованно выгнул бровь Артур, усаживаясь с кружкой, полной чая, и отхлёбывая.       — Ну, это часть сватовства, — объяснила Роща. — Давным-давно в России было принято сначала засылать сватов к родственникам невесты, чтобы они договаривались о смотринах да и вообще об интересе к семье жениха со стороны семьи невесты. Ну, грубо говоря. А потом уже были смотрины: жених со своей роднёй приходили смотреть невесту и пообщаться лично, так сказать, расставить все точки над ё, — хихикнула Роща, с ещё большим интересом глядя на призадумавшегося Артура.       — Так и представляю: приходят к бедным людям мои варвары и давай отношения выяснять, — горестно возвёл глаза к потолку Англия.       — А ты чего это размечтался? Никак и правда жениться собрался? — рассмеялась Роща, откровенно веселясь.       Артур вдруг задумался, деловито попивая чай.       — Ну если так подумать, то я ведь действительно могу, — проговорил он, постукивая пальцами по столу. — Это же уникальный случай! И всё в моих руках… — слегка зловеще протянул мужчина и вновь глотнул чаю.       — Прям наполеоновские планы, — хмыкнула Альфа, подозрительно косясь в его сторону. — У тебя, может, и согласие на руках есть?       — Каких-то пять лет и, я думаю, можно будет оформлять это в бумажном виде, — невозмутимо отхлебнул чаю Артур.       — Как раз приданное успеем собрать, — вдруг покатилась со смеху Роща. Артур тут же сбросил с себя серьёзно-деловой вид и позволил себе улыбнуться в кружку. Альфа хмуро их оглядела и поставила кружку с тихим стуком на стол.       — А вы не торопитесь за меня решение принимать?       — Так и быть, спросим тебя у алтаря, — язвительно пообещал Англия, с умилением наблюдая как Альфа надувается. — В любом случае, чего сейчас об этом говорить, вопросов ещё много не решённых. Так что расслабься, успеешь ещё сказать своё веское слово, — подытожил Артур, залпом допивая чай.       — Пяти лет ещё может отлично хватить, чтобы передумать, — хмыкнула Альфа, насупленно смотря на Артура прямо, через стол. — И даже переехать.       Англия поперхнулся. Роща вытаращила глаза и с немым вопросом уставилась на подругу.       — Стоп, как? Куда? Кошмар! Угрожают в собственном доме! — возопил Артур, воздевая руки к потолку.       — А нечего к женитьбе принуждать, — буркнула она, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула.       — Никто и не принуждает! — отзеркалил её позу Англия и закатил глаза. — Больно надо мне на тебе жениться!       — Началось в колхозе утро… — со вздохом пробормотала Роща и отправилась мыть посуду.       — Да и не надо! — всплеснула руками Альфа. — Надоело уже! Не дома, так в Англии про женитьбу затирают! И так со всеми пересватали, тут ещё и ты, — она вдруг встала, отложила кружку в раковину и вышла из кухни.       Артур в немом изумлении обернулся к Роще и вопросительно развёл руками.       — Это просто мы вскрыли болезненный вопрос, — пояснила она. — Не то, чтобы ты действительно принуждал к чему-то или сказал что-то обидное…       — Да я вообще больше ни слова ей не скажу, — язвительно прошипел Артур, буравя взглядом коридор, где скрылась Альфа. — А то мало ли что! — раздражённо щёлкнув пальцами, Англия испарился, будто его и не было.       — Вот и закончилось в колхозе утро, — резюмировала Роща, вытирая руки.