В день, когда сошлись звёзды

      Дождь стучался в окна с самого утра. Сменил собой ледяные слёзы зимы и теперь настойчиво просился впустить. Его монотонной упорности оставалось только позавидовать. Завораживающий вид на налившиеся свинцовой мрачностью тучи и оживившиеся волны, что пытались дотянуться до самых неба, всё чаще отвлекал от Нин Гуан и её слов. Важных, без сомнений, но меркнувших в сравнении с грозной величавостью природы. Ветер набрасывался на Дворец, злобно ревя и подгоняя море биться о твёрдые камни. В такую погоду ни о каких делах, даже самых важных, не может быть и речи. Я с трудом сдержала зевок: от цепкого взгляда Главы тот бы не укрылся.       — Нам удалось связаться с Адептами, за что хочу выразить благодарность Гань Юй и Янь Фэй. Переговоры о налаживании отношения ещё ведутся, однако уже сейчас виден определённый прогресс. Всё указывает на благоприятное завершение. Нам удалось…       Её голос — обычно твердый и никак не предрасполагающий к сонливости — вдруг показался таким убаюкивающим. Веки тяжелели, ласково уговаривая закрыть их поскорее, а не сопротивляться. Ночь выдалась спокойной, на удивление, и всё же её не хватило. Тревожные мысли не терзали, снуя хаотично в сознании, будто решили дать передышку. Короткую, длиною в оставшиеся жалкие два дня.       Кэ Цин, сидевшая рядом, разделяла ту же проблему. Она то тёрла виски, притворяясь, что мучается от головной боли, тем самым выкраивая мгновения, чтобы прикрыть глаза; то подавалась вперёд, делая вид, что размышлять ей удобнее, опустив голову.       Е Лань и Тянь изредка обменивались короткими и понятными только им двоим взглядами. Скрытность и работа в тишине научила их понимать друг друга без слов. Янь Фэй что-то писала, кажется, вообще не интересуясь происходящим вокруг. Гань Юй же, напротив, отложила уже пятый по счёту лист, исписанный маленькими, плотно прилегавшими друг к другу буковками. Её сосредоточенность вгоняла в тоску и тихую зависть: такая преданность делу даже в подобный час заслуживала как минимум уважения. И лишь Бэй Доу, развалившаяся рядом с Главой и удачно спрятавшаяся от её вездесущего взгляда, и Паймон на моих коленях откровенно сопели. Тихо, естественно, не мешая собранию, но задавая общий настрой.       — Следующим затрону не самую приятный, но необходимый пункт. Подготовка к встрече Синьоры. — Взгляд Главы обвёл собравшихся, прежде чем заостриться на мне. Сонливость словно смахнули небрежной рукой. Тело напряглось. Память живо обрисовала наше короткое и ужасающее знакомство. — Для неё уже подготовлены комнаты в гостинице. За ними с завтрашнего дня будет установлено наблюдение. Встречей и всеми необходимыми формальностями займёмся мы с Гань Юй лично. Остальных настойчиво прошу воздержаться от излишнего любопытства и появления вблизи. — Янтарные глаза не отрывались от меня. Я постаралась ответить хмуростью и молчаливым протестом. По лицу Нин Гуан не было понятно, заметила ли она мою дерзкую выходку или же нет. Сдержанная холодность редко покидала её.       — Сдалась твоя Фатуйская дрянь хоть кому-то, кроме девчонки, — раздражённо пробормотала очнувшаяся Бэй Доу. — Позвала бы её одну и читала нотации.       — Что ты себе позволяешь? Спать во время работы?— Нин Гуан сжала губы, метнув в Капитана убийственный взгляд. — Немедля приведи себя в порядок.       — Тогда дай мне хоть раз отоспаться, и сразу похорошею, — хмыкнула та в ответ, чем вызвала бурную реакцию Главы. Та сперва побелела, распахнув глаза, затем точёные скулы залил густой румянец. Я ощутила, как и мои щёки, вспыхивают, и поспешила закрыться ладонями. Кэ Цин нервно заёрзала. Е Лань и Тянь едва заметно улыбнулись. Гань Юй скрылась за кипой бумаг. И лишь Янь Фэй вновь не заметила ничего. Весь сон прогнала густая тишина, заглушившая даже буйство непогоды.       — Итак, вернёмся к теме собрания. — Голос Главы дрогнул. Самую малость, но и того хватило, чтобы её привычная каменная маска дала трещину. — Повторюсь, настоятельно рекомендую воздержаться от прогулок случайных, либо намеренных в центр Ли Юэ.       — Ну и сколько она здесь проторчит? — с плохо скрываемым раздражением из-за прервавшегося сна поинтересовалась Бэй Доу. — Мне скоро корабль снаряжать. И не смей меня останавливать, не собираюсь я в деньгах терять из-за какой-то напыщенной…       — Следи за речью, — Нин Гуан очень вовремя оборвала Капитана на полуслове. Далёком ото всех норм приличия. — По предварительным данным несколько дней, но не больше недели. Точных сроков нам не предоставили.       — Ну ещё бы, Фатуи сюда только ради денег и заезжают, а с твоей подачи совсем скоро сядут всем нам на шеи.       — Что с тобой происходит? — Нин Гуан развернулась к Капитану, сверля ту убийственным взглядом. — Если так не терпится уйти, то двери всегда открыты.       — С удовольствием, да только нотации потом слушать не хочется. И вообще, что насчёт тех скидок за простой? Помни, ты обещала.       Беседа набирала остроты. Перебранки двух весьма близких друг другу дам слушать желания не было, и я осторожно позвала Янь Фэй. Та ответила не сразу, когда же отвлеклась, то растеряно посмотрела на меня.       — Не могли бы вы помочь мне в одном деле? Не за бесплатно, конечно, — вполголоса спросила я, на что та без раздумий кивнула, заверив, что платы с меня не возьмет.       — Вы ведь о контракте на экспорт лекарств, верно? Я уже наслышана о вашем успехе. Неудивительно, что господин Фэй Юнь выразил желание посотрудничать с вами.       — Есть только проблемы с Мондштадтом. Без согласия Фатуи он не хочет налаживать поставку туда.       — Ох, а вот это проблема. И довольно серьёзная. Я посмотрю, есть ли способы её решить, но не могу обещать положительного ответа.       — А если я подпишусь от собственного имени? Это будет весомым аргументов против них?       Янь Фэй погрузилась в раздумья, пока, наконец, не кивнула.       — Да, со словом Призванного спорить никто не решится. Однако в таком случае вам придётся засвидетельствовать своё местонахождение и личность.       — Хорошо. Это будет. Сначала просто контракт, затем отдельная бумага для Мондштадта, так можно? У меня ещё есть некоторые дела.       — Как вам будет угодно. — Янь Фэй согласно улыбнулась, добавив, что никакой срочности в данном деле нет.       — Ты уверена? — Кэ Цин с сомнением посмотрела на меня. — Готова рискнуть собой?       Я молча кивнула. Моё местонахождение давно стало секретом полишинеля для как минимум трёх стран. Такие крупные «секреты» не держались взаперти. Разве что для простого люда, но и тот давно пустил обо мне слухи.       — Так, продолжаем, — рявкнула вдруг Нин Гуан, отчего я и Кэ Цин одновременно осеклись, вздрогнув. — Е Лань, рапорт о том, что удалось узнать относительно дневников.       — Ничего нового, — отозвалась та. — Предположительно, отсутствующие страницы находятся в сумерском Хранилище. Это всё.       — Ожидаемо, — коротко бросила Глава. — Гань Юй, осталось ещё что-то?       — Некоторые Адепты выразили сомнения относительно успеха отражения атаки Фатуи, если она всё же произойдёт, — тихо отозвалась та. — Также заметили, что поведение Рекса Ляписа недопустимо при его статусе. Он не спросил ни их мнения, ни совета.       — Что, очнулись в кои-то веке? — Бэй Доу криво усмехнулась. — Моракс давно махнул на них рукой, а они только сейчас это поняли.       — Большинство придерживается такого же мнения, — кивнула Гань Юй.       — Грядут перемены. — Янтарные глаза Нин Гуан хмуро сверкнули в тусклом свете. Она устало вздохнула, прежде чем продолжить. — Последнее, что хотелось затронуть, — это отстройка детского дома по просьбе Кассиопеи. Кэ Цин?       — Почти всё готово, осталось внести некоторые изменения. Пара дней, не больше.       — Ого, быстро. — Я удивлённо вскинула брови, смутно вспоминая, как в пьяном бреду молила Кэ Цин найти тех детей.       — Ли Юэ славится не только торговлей, но и своими мастерами, — улыбнулась Глава. — Тем более в случае, когда обращается сама Призванная.       — А где эти дети сейчас? Я бы хотела повидаться с ними.       — Мадам Пин взяла их к себе на время. Кэ Цин подскажет, как её найти. На этом закончим. Вопросы?       Зал отозвался тишиной. Нин Гуан поднялась первой, завершая собрание. Кэ Цин поманила меня к выходу, предлагая сразу же направиться к той самой мадам Пин.       — Она одна из адептов, но давно отошла от дел. На её глазах расцветал Ли Юэ, укладывался его фундамент. Возраст берёт своё, так что не суди её за излишнюю строгость и категоричность.       Я кивнула, мягко поглаживая Паймон, отчего та нехотя проснулась.       Дождь не стих, напротив, будто стал бить ещё ожесточённее, разозлённый на равнодушие людей. Улицы пустовали, попадались лишь редкие Фатуи и миллелиты. Глаза первых скрывали маски, но даже сквозь них чувствовался их пристальный взгляд. Вторые, впрочем, не отставали, молчаливо глядя вслед. Очередное немое подтверждение моего «всем известного секрета». Паймон явно замерзла, мелко дрожа, но напрочь отказалась оставлять меня.       — Опять за своё? — резко бросила та на очередную просьбу подождать меня дома.       Мне не оставалось ничего иного, как прикусить язык и поторопиться найти указанное Кэ Цин место. Неподалёку от гавани, рядом с небольшим цветником.       — Ты узнаешь его по красивым лилиям с нежно-голубыми лепестками, — заверила та.       Но ни лилий, ни других цветов видно не было. Куртка и капюшон ещё как-то спасала от влаги голову, ноги же давно промокли. Глаз в кармане грел неохотно. Едва тёплый на ощупь, он будто потускнел. Сомнения боролись между собой. Одни настаивали, что всё то лишь обман зрения; другие, что происходит нечто нехорошее. Возможно, однажды он и впрямь потухнет, как говорил Чжун Ли. Всяко лучше, чем сгореть заживо, поддавшись ему.       Взгляд, наконец, выхватил из серости белоснежные пятнышки. Цветы росли вопреки прожилкам снега между ними и непогоде. Совсем свежие, будто бы расцвели на днях. По левую руку расположился невысокий домик, маня теплом и уютом в окнах. Навес скрыл от дождя. Я постучала, прислушиваясь. И к своей радости уловила детские голоса.       Сонливость накинулась вновь с ещё большей силой. Я с трудом устояла на ногах, заметив, что дверь распахнулась. Невысокая девочка с двумя забавными колокольчиками на голове, что звенели при каждом её движении, перевела удивлённый взгляд с меня на Паймон, затем что-то сказала. Последняя вдруг взвилась, громко воскликнув, отчего девочка в ужасе отпрянула.       — Ты что? — Я испуганно схватила Паймон, едва не набросившуюся на девчушку.       — Эта… эта… Спросила, пришла ли ты сдать меня им! Да как ты смеешь?!       — Угомонись, услышат же ещё!       И нас действительно услышали. В коридор, точно мелкий горох, высыпались дети, среди которых промелькнуло несколько знакомых лиц. Первой подбежала та самая чумазая девчушка, узнав меня. Она неуверенно замерла у порога, затем всё же потянулась ко мне, что-то лепеча. Паймон затихла, недоверчиво глядя на ту.       — Что она говорит? — повернулась я к той.       — Спрашивает, где ты была и почему так долго не приходила?       — Привет, прости за это, — я мягко улыбнулась, разглядывая теперь уже совсем чистое и румяное детское личико. — Как вам здесь? Лучше же, чем в той лачужке?       — Гораздо, — среди детей показался мальчик. Его хмурый и взрослый не по годам взгляд сосредоточился на мне. — Всё это твоих рук дело?       — Не только.       — Спасибо, — коротко поблагодарил он. На его лице мелькнула призрачная улыбка, взгляд чуть смягчился. — Мы уж и не надеялись, что когда-нибудь выберемся из тех трущоб.       — Ты из Снежной? — настороженно поинтересовалась я.       — А тебе какое дело? Ты сама откуда? Неужели из… — Он вдруг запнулся, вдруг побледнев. Его и без того тёмные глаза потемнели ещё больше, загоревшись гневом. — Убирайся, если ты от Арлекино! Мы не вернёмся!       — Погоди, ты меня с кем-то путаешь, — растерянно отозвалась я, на всякий случай пряча Паймон за себя.       — Не ври! Зачем ты тогда помогала нам? Хотела задобрить? Не выйдет! Проваливай и передай ей, чтоб не смела сюда больше заявляться и подсылать других!       — Погоди! Я могу поклясться! Клянусь, клянусь, клянусь, и клятвы я держусь. Ну а если вдруг совру, то пропаду на льду. А лёд-то тот холодный, замёрзла я, негодная.       Мальчик замер. Я с облегчением заметила, как его кулаки разжались, а злость исчезла с лица.       — Ты ведь знаешь, что будет, если дать клятву в Ли Юэ и нарушить её? — настороженно спросил он.       — Наслышана.       — Ладно. Я не верю тебе до конца, но пока можешь входить.       Из глубины комнат донеслись шаркающие шаги. В проходе одной из комнат показалась сгорбленная фигура. Я узнала пожилую женщину, затем вспомнила и девочку с колокольчиками.       — А, здравствуй, дитя. — Морщинистое лицо потеплело от улыбки. — Цисин предупреждали о твоём визите. Пётр, не стой столбом, иди накрывай на стол. А вы проходите. Должно быть, это малышка Паймон.       Мадам Пин — а это, без сомнений, была именно она — подошла ближе. Крючковатые пальцы сцепились замком за спиной. Подслеповатые глазки сощурились, стараясь разглядеть нас. От неё пахло, совсем как от обычной бабушки, готовившей внукам пирожки: домашней выпечкой и старостью.       — Дайте-ка взглянуть на вас. — Поправив круглые очки, она внимательно осмотрела нас. — Ох, дождь не пожалел вас. Постой-ка, а не встречались ли мы с вами и Яо Яо в лавке Бай Чжу?       — Да, верно, — кивнула я. — Я вас тоже вспомнила. Значит вы Адепт?       — Была когда-то. Слава Архонтам, те беспокойные времена позади. Проходите, вы как раз подоспели к обеду.       Паймон пихнула мне куртку и сапоги, предоставив разбираться с одеждой самостоятельно, и умчалась к остальным, тряся мокрой копной. Всё же детскую натуру не испортить взрослой серостью.       Мадам Пин поманила следовать за собой. Махонькая кухонька полнилась ароматами готовой еды. Я втянула носом запах мяса и ощутила, как желудок жадно заворчал. Пётр бегал в соседнюю комнату, куда более просторную и светлую, таская тарелки. От предложенной помощи он молча отказался, всё еще бросая на меня недоверчивые взгляды.       Мадам Пин уселась в кресло в углу. То устало скрипнуло, втиснутое между широкой полкой, заставленной горшочками, и столом с цветами. Последние, как один, цвели, хвастаясь нежными бутонами и яркостью лепестков.       — Нравятся? — Поймав мой взгляд, улыбнулась мадам Пин. — Уход за ними стал мне отрадой на старости лет. Какие тебе по нраву?       Взгляд прошёлся по всем, остановившись на одном горшке. Багровый цветок, чем-то напомнивший паучью лилию. Рука потянулась было к её тонким лепесткам, однако я вовремя одёрнулась.       — Ликорис, значит. — Лица мадам мадам Пин неожиданно коснулась печаль. — Трудный ты путь выбрала. Сорви один, не бойся.       Я замялась. Нарушать природную красоту не хотелось. Цветы украшали поля или дома собственной живостью и яркостью, к чему же обрекать их на раннюю смерть?       И всё же пальцы послушно оборвали жизнь одного из цветков. В лёгкие пробрался сладких и пьянящий запах. Внешнюю необычность тот компенсировал с лихвой.       — Вручи его тому, с кем больше не желаешь видеться. Но выбирай холодным умом, а не горящим сердцем. — Я обернулась, встретив улыбку мадам Пин растерянностью. Зачем бы мне дарить цветок с подобными намерением? — Ответ придёт к тебе позже, — мягко заверила та, угадав мои мысли. — А пока оставь его и не бойся, что лепестки растеряют свежесть.       Заглянувший Пётр позвал к столу. Глаза хищно прошлись по дымящимся тарелкам. Я была готова накинуться на всё и сразу, и лишь вид голодных детей заставил взять себя в руки. Деньги набьют желудок в любой момент, стоит только захотеть. В сознание прокрались тёплые воспоминания о Мондштадте и приюте. Сердце заныло, разливая грусть по телу с каждым ударом. Толчок Паймон оживил, вынуждая взяться за ложку. Звонкий смех и еда притупили боль. Я не рискнула попросить добавки, напротив, отдала половину Паймон, отчего та изумлённо покосилась на меня.       — Ешь, я не хочу, — солгала я.       Взгляд мадам Пин обдал теплотой. На сухих губах заиграла одобрительная улыбка.       — Хочешь спросить меня о чём-нибудь? — поинтересовалась та, когда дети разбежались, опустошив стол. Один лишь Пётр как самый старший остался прибирать. Его глаза посветлели, теперь глядя на меня с интересом.       — Ригель. Вы ведь застали её время? Можете рассказать о ней? — Мадам Пин, похоже, ожидала всего, но не этого. Её редкие брови поползли вверх.       — Мы не были близки, но виделись изредка. Она была полна тёмных желаний, но управляла ими весьма мудро. Как бы то ни было, нынешний Ли Юэ во многом обязан своей роскошью ей.       — Почему же её оставили умирать в одиночестве? Разве жизнь Призванных не священна?       — О таком говорят с осторожностью и вполголоса. — Крючковатые пальцы потянулись к губам, намекая вести себя тише. — Но от тебя скрывать правду не стану. По глазам вижу, что ты её уже и сама знаешь. — Мадам Пин затихла, повернувшись в сторону кухни. Пётр, упорно делавший вид, будто моет уже чистую тарелку, выдал себя неосторожным взглядом и нехотя скрылся.       — Единственный способ убить Призванного, не замарав руки, — заставить поддаться Глазу Бога. Твой при тебе? — Я, без промедлений, достала его, вновь отметив его тусклость. — А, так ты и сама уже это поняла. Нин Гуан верно говорила о твоей смышлёности. Что бы тебе он ни сулил, не верь. Его не зря называют Глазом Бога.       Испещренные глубокими морщинами руки коснулись гладкой поверхности, и я сжалась, вспомнив реакцию Чжун Ли.       — Он уже попытался затуманить твою головушку пустыми обещаниями, не так ли? — Мадам Пин неожиданно рассмеялась. — От этой безделушки одни проблемы. Отрадно видеть, что ты не повелась. Но имей в виду, что за отказ от клятвы придётся платить силой. Осмелишься на это?       — Чжун Ли уже предупредил, — невесело кивнула я.       — Хитрый старый лис. Он древнее меня, но сохранил молодое личико, подлец. — Сухой смех вновь прошёлся по комнате. — Благо отказался от поста Архонта. Как он? Всё такой же привередливый и жадный до моры? Не стесняйся в выражениях; теперь, когда он, наконец, соизволил отойти от дел, мы можем вдоволь пообгладывать его косточки.       — Мне казалось, Адепты были созданы для его защиты, — неловко улыбнувшись, отозвалась я. — Вы же, похоже, его недолюбливаете.       — За долгие века он успел много чего натворить. Смерть Ригель — один из его самых страшных грехов. Но не её одну он обрёк на такую участь. — Взгляд мадам Пин затуманили воспоминания. Ненадолго она замолчала, когда же заговорила вновь, в голосе её звенела печаль. — Стремление к власти вышло ему отличным уроком. Жестоким, но справедливым. Его любовь угасла в войне, что развязал он и ему подобные. На память осталось лишь зеркальце. Уж не знаю, сохранил он его.       — Зеркальце? — По спине пробежали мурашки. — С цветком на крышке?       — Так он показал его тебе? — Мадам Пин удивлённо вскинула брови. — Надо же, неужто под старость разум всё-таки нашёл его. Что же ты там увидела, позволь спросить?       — Сперва то, что послужило клятвой. Спустя время — ничего, — медленно, старательно подбирая каждое слово, ответила я.       — Трудный тебе выпал путь, но идёшь ты по нему в нужном направлении. — Старое лицо потеплело, одарив меня одобрительной улыбкой. — Не оступись, дитя. Найди того, кто подаст тебе руку в тяжёлый момент.       Я не решилась ответить, что когда-то претендент на это место уже был. Теперь же от него остались лишь болезненные воспоминания да бестолковая лира.       — Сходи, как выдастся время, на гору Аоцан. Тебя сопроводят, — сказала вдруг мадам Пин.       — Там что-то важное? — осторожно спросила я, замерев в ожидании описания очередного магического артефакта невиданной мощи.       — Лишь память о пыли прошлого, — уклончиво ответила та. — Ах, да, прими мою благодарность за то, что позаботилась об этих детишках. Времена нынче тёмные. Невинных клеймят, а грешники встают у руля. Ступай, детка, у тебя ещё много дел. Но не тревожься о силах. Их тебе хватит.       Поднявшись, я поклонилась. Так глубоко, как смогла. Цветок укрылся от ветра и дождя в кармане. В другом спрятался Глаз. Дети заполнили коридор, наперебой что-то пытаясь мне сказать. Паймон заверила, что они просто пребывали в восхищении от её умения играть в жирафов. Неудивительно, ибо правила устанавливались ею же. Пётр стоял поодаль. Хмурость и напряжение оставили его. Я улыбнулась, поманив всех к себе и по очереди обнявшись с каждым. Лишь Яо Яо осталась в стороне, держа в руках гигантского и угловатого, как и всё в Ли Юэ, зайца, смотря на нас грустным взглядом.       — Обними её за меня, — обратилась я к Паймон, на что та согласилась далеко не сразу.       Пётр же предпочёл рукопожатие, сдержанно кивнув на пожелание приглядеть за остальными.       — Если вдруг понадобится помощь, не стесняйся обратиться к Кэ Цин или Нин Гуан. Ты ведь знаком с ними?       — Одна белая, а вторая сиреневая? Да. Но с чего бы им помогать мне? Они заняты своими делами.       — Скажи, что от меня. Они поймут. Меня зовут… — Я запнулась, чувствуя, что произнести имя целиком, а не сокращённо, как обычно, тяжелее, чем представлялось. — Кассиопея.       Тёмные глаза вновь недоверчиво блеснули, однако вслух Пётр ничего не сказал. Только кивнул и отошёл.       Дети махали вслед, норовя выскочить за порог. Улыбка мадам Пин отозвалась внутри непривычным спокойствием, несмотря на бушевавший ливень.       — Это о них ты мне говорила? — спросила Паймон, когда домик скрылся из виду.       — Да.       — Они сбежали из приюта. Дом Пламени или Очага, не помню уже. Заведует им некий Арлекино, но они почему-то называли его «она». Какое-то странное имя для тёти.       — В духе Фатуи, — мрачно отозвалась я. — Что-то рассказывали про жизнь там?       — Немного. Меня больше напугали их глаза. Они будто, знаешь, потухли вдруг, как только я спросила о прошлом. Разве что упомянули строгие правила и жестокие наказания за непослушание. Как же мне повезло, что ты рядом.       Паймон неожиданно прильнула ко мне, дрожа явно не от холода. Я сжала её так крепко, как могла, молча обещая защиту и опору.       Внезапный порыв наведаться к той самой гостинице потянул в центр города. Паймон сперва недовольно заныла, прося одуматься, но вскоре сдалась. Слишком хорошо она успела изучить меня. Нужное место нашлось почти сразу: большое здание, горделиво хвастающееся палисадником с ровно подстриженными кустами. Стиль Ли Юэ в нём едва ли угадывался. Оно и стояло поодаль ото всех прочих, будто брезговало смешиваться с деревянными стенами домов и остроконечными крышами. Громадные окна, украшенные рельефными вставками по бокам, светились холодным огнём; в них изредка мелькали фигуры; высокие колонны подпирали вычурный карниз, на самом верху котрого белела фреска с ангелом. Неуместная деталь, заставившая усмехнуться. Куда больше подошёл бы дьявол с витыми рогами.       Широкие двери вдруг распахнулись. Я замерла, глядя на переговаривающегося с двумя Фатуи Тарталью. Он заметил меня сразу, осёкся, прежде чем что-то бросить этим двоим и направиться в нашу сторону. Паймон недовольно дернула меня, прося убраться подальше. Я же стояла, наблюдая, как Предвестник широким шагом подбирается всё ближе. Пальцы неуверенно коснулись мягких лепестков в кармане. Я сжала стебель, уже готовая вручить цветок Тарталье, как вдруг странное чувство остановило. Нет, лилия предназначалась не ему.       — Неудачное время для прогулок вы выбрали. — Тот как всегда улыбался, выдавая истинные чувства лишь взглядом. — Позвольте пригласить внутрь?       — Нет, спасибо. — Я отступила, чувствуя, как грудь тяжелеет от близости Глаза Гидро. — В другой раз.       — Как знаете. — Тарталья развёл руками, склонив голову. Что-то в нём переменилось. Что именно, понять было сложно. Да и к чему мне копаться в чужой душе?       Он ещё стоял на месте, когда я обернулась, прежде чем свернуть за угол. Рыжие пряди липли к бледному лицу; тонкие губы покинула приветливая улыбка; глаза глядели невидяще, потускнев.

***

      Дилюк протянул письмо и книгу. Прощальный, как подсказало предчувствие, подарок Дайнслейфа. О причинах его скорого ухода Рагнвиндр не сообщил. Лишь заметил, что тот выглядел мрачным и отчаянно торопился покинуть Ли Юэ. Дождь стих, приоткрывая солнечным лучам редкие прорехи в серых тучах. Столбы света падали вниз, ласково встречая успокоившиеся волны.       — Поднимайся. Грязь и лужи — не повод для пропуска тренировок, — не терпящим возражения тоном сказал Дилюк. И я встала из-за стола, с тоской представляя, какой вернусь обратно. Паймон, напротив, встретила предложение прогуляться с куда большим энтузиазмом. Её полёту никакая слякоть помехой бы не стала. Оторвавшись от земли, предварительно оглядевшись, она унеслась в сторону леса, отмахнувшись от моей просьбы быть осторожной.       — Разминалась с утра? — спросил Дилюк. Я искренне призналась, что едва поднялась с постели, на что получила тихий вздох. — Тогда сейчас это и сделаешь. Полчаса бега, затем приступим.       Все мои возмущения пресёк тяжёлый взгляд. Велев встать первой, Рагнвиндр дал отмашку. Грязь под ногами замедляла движение, хватаясь за подошву. Тучи над головой постепенно рассеивались, обнажая предзакатное небо. Огненно-красные, нежно-розовые, оранжевые, как спелый апельсин, полосы расчерчивали его, волнами устремляясь к горизонту. Личная армия Солнца, не иначе. Я усмехнулась при этой нелепой мысли. Если некогда Луна и Солнце были живыми созданиями, то что же они делают на небе сейчас? Напоминают о былых временах? Или попросту доживают остатки положенного срока, медленно погибая в вышине? По телу прошёл холодок от последней мысли. Одинокая смерть, совсем как у Ригель.       — Время на раздумья оставь на ночь. Двигайся, — прикрикнул позади Дилюк. И я послушно ускорилась.

***

      Руки дрожали от усталости. Ноги едва довели до кровати. Губы же расплылись в довольной улыбке при мысли о плодотворности тренировок. Бай Чжу встретил удивлённым взглядом, даже не спрашивая о том, где я пропадала. Разве что напомнил о встрече с главой торговой гильдии, о которой я успела совсем позабыть. Кое-как приведя себя в порядок, я собрала вновь отказавшуюся остаться в тепле и покое Паймон.        Фэй и Фэй Юнь уже ждали. На сей раз без Син Цю. Итоги переговоров порадовали крупной выручкой и крепким рукопожатием. Я поставила подпись, пообещав вскоре решить вопрос с Мондштадтом. Ужин же стал отличным довершением второго дня, несмотря на близость скорого финала.       Перед самым сном я вспомнила о письме Дайнслейфа. Тот просил прощения за неожиданный уход, обещая вернуться. Без точных дат или каких-то других намёков. Как предсказуемо, однако. «Мы не успели побеседовать с вами о многих значимых событиях. К сожалению, написать о них не позволяют опасения. Сомнений в господине Рагнвиндре у меня нет, не подумайте, однако жизнь порой бывает непредсказуема. Желаю вам обрести тот покой, за которым Вы охотитесь день и ночь.

Искренне Ваш, Дайнслейф».

      Пожелание тронуло за душу. Всё же Дайнслейф не походил на потенциального предателя или будущего злейшего врага. У него, без сомнений, были причины для тайн, которые, возможно, тот однажды раскроет.

***

      Солнечные лучи ласково коснулись щеки, пробежались по лицу и мягко вытянули из сна. Паймон ещё сопела рядом, давая время собраться с мыслями. Последний день перед тем, чего некогда я жаждала всей душой и телом. Теперь же внутри не горело желания добраться до той, что так часто мелькала в мыслях. Не холодил и страх. Лишь пустота. В ней не было ничего дурного, как не было и ничего благого. Напряжение, правда, давало о себе знать редкими вздрагиваниями при шорохах и участившимся биением сердца. Я вновь задала себе вопрос, мучавший всё то время по пути к намеченной цели. Раньше он не казался таким уж важным, изредка всплывая в сознании, чтобы вскоре исчезнуть под напором праведного гнева. Сейчас же он обрёл иной смысл, подталкивая к долгим и куда более вязким раздумьям.       Так ли важна смерть Синьоры? Она поставит точку, в этом сомневаться нужды не было. Но какой ценой? Покончить с ней собственными хлипким, не готовыми к бою ручонками казалось непосильной задачей. Пиро и правда туманил разум несбыточными обещаниями. Прибавлял сил, однако же не окупал ими ни одну из мечт. Теперь и Синьора уже не выглядела устрашающим монстром. Жестокая, полная ненависти и злобы, она заточила себя во внутреннем пепелище, стоило вспомнить историю, что поведала перед уходом Лиза. И всё же это не оправдывало её. Как не оправдало бы и меня саму, поддайся я Пиро.       Кулак сжался сам по себе. Дело должно быть доведено до конца. Дилюк верно заметил — гордыня не даст мне отступить. Как и вложенные силы, и потраченное время. Стоило оправдать хотя бы их, избавив смертью одной от смерти всех её будущий жертв.       «Да, верно», — с облегчением я схватилась за эту спасительную мысль. — «Не остановлю сейчас — обреку других».       Мой дневник лежал в ожидании, молчаливо призывая написать хоть строчку. Вместо долгих душевных терзаний я взялась за настоящее дело — внесла в список грехов Фатуи ещё и тот самый «Дом Очага», упомянутый детьми. Не от хорошей жизни они пустились в бега через весь Тейват. Стоило бы наведаться к Тарталье, спросить, не надеясь на подробный ответ.       Дилюк наверняка уже ждал на очередной забег и изматывающую тренировку. Книги по контролю Пиро обещали потерпеть до вечера. В них уже белели сотни закладок того, что я не успела выписать. Этой ночью предстояло много работы, и неважно, что завтрашний день мог стать для меня последним. Паймон, стоило мне уже засобираться, мгновенно проснулась. Поворчала, что я не удосужилась разбудить её и побежала в ванную. Дом пустовал. Все уже наверняка были на рабочих местах.       Свежий воздух придал сил, растянув губы в улыбке. Кровь забежала по венам с новой силой, даря ни с чем не сравнимое чувство — жизни. Ноги ещё ходили по земле, голова работала, а сердце билось. Неплохой расклад, если окинуть мысленным взором все те перспективы, что мне благодаря удаче, глупости или другой причине удалось избежать. Совсем скоро предстоит всерьёз задуматься о будущем. Не только моём, конечно же — Тейват вынудит с головой погрузиться в его заботы.       Перекусив наспех в первом же попавшемся заведении, мы уже направились в сторону выхода из города, когда группа Фатуи привлекла внимание. Я замерла с куском лепёшки во рту, услышав «…прибыла. Сделка должна закончиться в ближайшее время. Он уже там?».       Разум помутнел от выбросившегося адреналина. Тело застыло, борясь с разожжённым внутри костром. Он не стал церемониться, сразу же накинулся, подстрекая поддаться безумию. Голосок Паймон спросил, почему мои руки вдруг задрожали. Её личико встревоженно побледнело.       — Мне… срочно… я должна. — Ком в горле, грозивший обратиться звериным воем, встал в горле. Все силы обратились против манящего жара. Челюсти стиснулись так сильно, что отозвались болью; ногти впились в ладони; зубы прикусили язык, отчего рот наполнился металлическим привкусом. Лёгкие шумно выпустили воздух, набрали ещё и вновь опустели.       — Паймон, тебе важное задание, — дрожь в собственном голосе заставила поморщиться. — Сможешь добежать до Дилюка? Я пока проверю кое-что.       — А где ты будешь? — настороженно спросила та, сжимая мою ладонь.       — Помнишь то красивое здание, перед которым мы вчера встретили Тарталью?       — Так ты к нему? Не смей, слышишь?! — Детские щёчки тут же запылали от злости.       — Нет, не к нему. Туда кое-кто приехал. Из Мондштадта.       — Я не понимаю, о чём ты?! — Паймон явно нервничала, не желая отпускать меня. Мой взгляд вцепился в Фатуи. Те уже развернулись.       — Давай, беги! — Я бросилась за ними, накинув капюшон. Моё лицо наверняка уже украшало все здания Снежной по наводке Тартальи.       Умеренная плотность толпы позволяла держаться максимально близко, прячась за чьей-нибудь удачно подвернувшейся спиной. Изображение смазала алая пелена. Пока что едва различимая, окрашивающая кровью лишь стены домов и лица прохожих по бокам. Сердце ударяло в грудную клетку, подгоняло, остатки трезвого разума просили повременить, свернуть в сторону Нефритового Дворца, обдумать план в конце концов. Вот только последний уже был, прямой, как стрела, что совсем скоро сожмут мои руки и направят точно в цель.       Чёрные куртки и белые маски заметно участились. Какая опрометчивость — подумать, будто кто-то соизволит объявить точную дату ЕЁ приезда. Я бы и сама поступила точно так же, разобравшись сперва со всеми делами, а затем сделав вид, что только что прибыла. Ни слежка, ни прямые угрозы ничего бы не дали — всё было бы сделано в лучшем виде. Чуткую Нин Гуан обвели вокруг пальца, как обвели и весь Цисин, включая и меня.       Фатуи внезапно завернули за угол, совсем в противоположную от гостиницы сторону. Я растерянно замерла, гадая заметали ли те следы, заметив меня, либо же выбрали более короткий путь. Пристроившись позади небольшой группки горожан, что так кстати направились за ними, я настороженно вгляделась в чёрные спины впереди. Нет, они не оборачивались, не искали меня взглядом и не замирали вдруг неожиданно и резко. Шагали дальше, изредка перебрасываясь парочкой слов навроде «Да, должно было уже начаться». Их голоса звучали слишком уж громко, почти буднично для таких разговоров. Внутреннее чутьё било в колокол, пытаясь предупредить, что всё это неестественно, странно, даже искусственно. Но случайная мысль, скептически заметившая, что власть Снежной и плохое понимание её языка остальными развязывали им руки. Многие годы вседозволенности вполне могли притупить осторожность и подозрительность.       Площадка, к которой мы вышли, заставила нахмуриться. Впереди раскинулась широкая улица, забитая людьми, и сложная система мостиков от одного здания к другому, чем-то напоминая смесь лабиринта и муравейника. Общий шум и обилие людей сперва вызвали растерянность и панику, стоило трём чёрным фигурам пропасть из виду. Однако те быстро нашлись, поднимающимися на одну из множества лестницы. Я пробралась следом, с неудовольствием отметив узость проходов и открытое пространство. Глаза скользнули по раскинувшейся внизу водной глади. Если неожиданный бой застанет в столь неподходящем месте, то единственным спасением окажется именно она.       Троица свернула на ещё одну лестницу, по-прежнему без стеснения обсуждая сделку. Ничего такого, чего бы я уже не знала. Лишь бесполезные общие сведения вроде контракта. Случайная фраза же заставила напрячь слух.       — Он всерьёз надеялся выиграть? Даже Царица понимает непригодность Архонтов. Иначе зачем бы ей вверить почти всю власть в руки Пьеро?       Остальные двое одобрительно загудели, вторив первому.       — С Сердцами дело будет куда проще завершить.       — Верно, как славно, что второе уже у нас в руках. Остаётся решить вопрос с Сёгун Райден. Поговаривают, что она почти сдалась под напором Синьоры.       — О, эта кого хочешь уговорит, хоть Архонта, хоть Призванную. Кстати, где она? Тарталья всё обещал, что вскоре та сдастся под его напором, но что-то пока ничего.       Сердце пропустило удар. Я замерла, чувствуя, как стынет в жилах кровь. Выждав немного, когда Фатуи отойдут, скользнула следом.       — О чём ты? — послышался сдержанный смешок прямо над головой на лестничном пролете. — Наш командир силён мышцами, но точно не мозгами. Ему не уговорить её вступить к нам.       — Слышали, что она вытворила в Мондштадте? Те дети умерли по её вине. — Второй голос прозвучал ехидно, распаляя злобу.       — Да чёрт с ней, она бесполезна. Говорят, правда, мозгами работать умеет, но толку с этого? После случившегося с нами работать не станет. А если начнёт мешать, то всегда найдутся методы утихомирить.       Сдерживаться становилось всё труднее, несмотря на повторяющиеся, как мантра, убеждения. Где-то вдалеке звучал тоненький голосок, указывая на странное чувство. Здесь определённо было что-то не так. Что-то, что лежало на поверхности, и чего я отчаянно не желала замечать.       Я осторожно выглянула из-за перил. Узкий мостик, по которому гремели сапоги Фатуи, вёл к высокому зданию, не отличавшемуся от всех прочих в Ли Юэ практическим ничем: приглушенные красные и коричневые оттенки, устремлённые вверх острые края крыши и угловатость узоров на окнах. Выделяла лишь небольшая табличка, на которой на нескольких языках, включая мондштадтский и снежский, читалось «Северный банк». Сомнения сперва взяли вверх, довольно быстро потонув под весомым аргументом — прекрасное место, собирающее в себе вполне материальную подоплёку дела, любовь Чжун Ли к золоту, а также недвусмысленную принадлежность территории Фатуи. Кусочек их власти в Ли Юэ как доказательство бессилия Архонта.       Страх вновь прокрался внутрь, дёргая за мышцы и вызывая проклятую дрожь. Сотни вопросов, зачем и куда же я лезу, обступили со всех сторон, пока огонь не напомнил ответы и не толкнул вперёд. Фатуи успели скрыться. Прочих же людей вокруг не было. Об их существовании напоминали лишь голоса далеко внизу. Деревянные доски заскрипели под подошвой, вынуждая ступать как можно тише. Вход не охранялся, горя заманчивым светом. Взгляд пробежался по окнам, силясь разглядеть силуэты, однако внутри словно бы никого и не было.       Ноги замерли, отказываясь идти дальше; ладони горели, но не решались протянуться к массивным ручкам.       — Как оказалось, тебя не так уж и сложно одурачить.       Знакомый голос заставил стремительно развернуться и вжаться в двери. Тарталья улыбался. Непривычно мягко, почти что нежно. Взгляд, напротив, горел самодовольством.       — Что это значит? — пробормотала я, хоть и догадалась, какой услышу ответ.       — Да ладно, не прикидывайся, что не поняла, — рассмеялся тот. — Тобой вполне легко манипулировать, когда дело касается чувств. Слишком уж ты податлива. Не сочти за грубость, у каждого свои слабости. Но да ладно. Моя задача обеспечить безопасность сделки. Так что прошу, не доставляй лишних проблем и будь добра зайти внутрь. Нет, сбежать не выйдет.       Он предупреждающе покачал головой, заметив мой брошенный в сторону моста взгляд. Успеть прыгнуть в воду с разбега тоже не выйдет: Тарталья легко схватит меня. Вторая просьба прозвучала уже настойчивее; голубые глаза, не отрываясь, следили за моим малейшим движением. Сжав всю волю в кулак и уняв опостылевшую дрожь, я подчинилась. Глаза хаотично забегали по дорогому убранству и высоким потолкам, стоило двери распахнуться. Всё здесь кричало о богатстве, как кричало любое здание в центре. Однако банк делал это сдержанно, словно бы желая принизить бахвальство Ли Юэ молча, а не вслух. Полы блестели, украшенные круглыми тёмными коврами. Несколько горшков с крупными растениями терялись на фоне расписных стен, резных фресок и кожных кресел. Деревянные стойки у противоположной стены пустели. Как и весь громадный зал.       — Вызывает восхищение, не правда ли? — Тарталья прошёл рядом, окинув пространство широким жестом, словно бы то всецело принадлежало ему. — Говорят, вложено сюда было немало, но и это давно окупилось. За столько-то веков, неудивительно. Ты ведь знаешь, кто дал добро на строительство этого банка? — Не дождавшись ответа, тот продолжил. — Твоя предшественница, весьма мудрая женщина. Её таланту остаётся только позавидовать. Как жаль, что жизнь Призванных для кого-то — лишь пустой звук.       — Ты знаешь, кто её убил? — Тело постепенно наполнялось энергией. Не той бешеной, что рвалась вперёд, в самое пекло. Другой, осторожной, но достаточной, чтобы подавить панику.       — Поговаривают, что кто-то из наших, но верится в такое с трудом. Была ли выгодна её смерть Снежной? Отнюдь. Больше похоже на то, что Ли Юэ не понравились её методы. Тогдашние правители не особо жаловали её жажду наживы в отношении других стран. Что ж, их тоже можно понять. Кому бы понравилось делить собственную экономику с потенциальными врагами?       — Нет, кто убил её, ты знаешь?       — Хочешь услышать имена тех, кого так и не нашли?       — Имя. Оно одно.       Тарталья, до этого кружащий вокруг, замер. Голубые глаза недоверчиво сузились, обратившись ко меня.       — Говоришь так, будто знаешь, кто это.       — Ты его тоже знаешь. Не так хорошо, как я, но знаешь.       Предвестник нахмурился. На его лице застыло задумчивое выражение; взгляд блуждал по мне, будто ища спрятанные ответы.       — Ты что, пытаешься загнать меня в тупик и ослабить бдительность? — Он вновь рассмеялся, так легко и непринуждённо, словно услышал шутку. — Зря стараешься, барышня, не выйдет.       — Мне всё равно нечего терять, раз уж я так глупо попалась. Просто хочу предупредить, что тот, с кем вы заключаете сделку, не так прост. В моих руках есть все доказательства его ужасающих преступлений, за которые Ригель ответила собственной жизнью. А вы, видимо, решили, что вот так запросто обведёте старого Бога вокруг пальца. В таком случае держите оружие наготове: никогда не знаешь, когда он решит прийти за долгом.       — Ты хоть понимаешь, кого и в чём обвиняешь? — В голубых глазах мелькнуло сомнение, а голос уже не звучал расслабленно и спокойно.       — Вполне. И я настою на раскрытии этой правды, даже если это будет стоить мне жизни. Моракс должен ответить за всё.       — Нет уж, барышня, я не дам тебе сорвать эту сделку. Не сейчас.       Я не заметила, как в руках Тартальи появился Глаз; едва успела призвать меч, чувствуя, как грудь наливается свинцовой тяжестью, а по телу проходится ощутимый разряд. Холодные глаза впились в меня, на тонких губах заиграла хищная улыбка. На сей раз Тарталья не станет тратиться на ненужную жалость.       — Не бойся, твоя смерть не входит в планы. Тебя просто нужно измотать, иначе создашь слишком много проблем. Обещаю оставить конечности на месте. Так что, подаришь мне ещё один танец?       Всё внутри взревело в ужасе. Сердце таранило рёбра, сбивая дыхание и заглушая бешеным стуком все прочие звуки. Я едва поспевала за ударами Предвестника, ожидая, что каждый следующий станет фатальным вопреки обещаниям. Напор усилился, и я чудом избежала рваной раны на животе. Остриё голубых клинков прочертило дугу так близко, что я ощутила, как рвётся ткань кофты. Пространство банка позволило отбежать подальше, сжать тетиву и пустить пару стрел. Те промазали, звякнув наконечниками у самых ног Предвестника.       — И это всё? — Тот разочарованно покачал головой. — Давай, я же видел, ты можешь лучше.       Он не нёсся следом, стуча каблуками по зеркальному полу — неспешно шёл, играючи отмахиваясь от стрел, как от назойливых мух. Я опустила лук, наблюдая, как очередная превращается в щепки со сдавленным хрустом. Истощившихся запасов сил хватит на пару минут, не больше. Дилюк и в этом оказался прав.       — Уже сдаёшься? — Он разочарованно остановился, даря драгоценные секунды на отдых. — Как же ты собираешься противостоять Синьоре, позволь узнать, когда со мной и минуты не выдерживаешь? А ведь ты ещё даже не видела моей истинной мощи. Желаешь взглянуть? О, мне не терпится увидеть ужас в твоих глазах! Узнать, что сама Призванная боится меня, — не это ли признание силы?!       Предвестник потянулся к голове. На губах ещё играла усмешка, когда лицо скрыла маска. Голубые клинки ярко заискрились, соединяясь и превращаясь в копьё. Оно легко закружилось в руках Тартальи, будто было не смертоносным оружием, а всего навсего подобранной где-то палкой. В голове занозой застряла одна мысль. Возможно, она станет последней, а возможно, спасёт мою никчёмную жизнь ещё разок.       Я замерла в ожидании, когда Тарталья подберётся ближе. Лук исчез, осыпавшись на пол грязным пеплом и марая его зеркальную чистоту.       — Знаешь, я и правда невероятно глупа. — Я опустила взгляд, растягивая губы в грустной усмешке. — Решила, что смогу выступить против Фатуи, Снежной и тебя. А ведь так всё начиналось. Справедливая цель и праведная месть. Ты прав, я сдаюсь. — Я покачала головой и развела руки, глядя на застывшего Тарталью. — Сдаюсь, Аякс, потому что ты помог осознать собственное бессилие. Если Царица так жаждет встречи со мной, что ж она её получит. Но только в обмен на одну просьбу. А ты бы стал посредником между нами. Как тебе? Ты же так хотел видеть меня в рядах союзников. Представь, как тебя встретят с самой Призванной. Я — отличный подарок для твоей госпожи.       — Ты что это удумала? — Он сверкнул недоверчивым взглядом из-под приподнятой маски.       — Пытаюсь выиграть хоть что-то в столь безвыходном положении. Обещай мне защиту, а я пообещаю тебе встречу с Царицей и личную рекомендацию от меня. — Мой страх выдавали чуть подергивающиеся пальцы протянутой руки. Всё внутри сжалось, свернулось тугим узлом, когда зал вновь наполнился стуком каблуков. — Глаза, — я кинула взгляд на амулеты Тартальи, и тот неохотно распрощался с ними, оставив на одном из столиков. — Рада, что мы поняли друг друга.       Я улыбнулась, когда ощутила крепкую хватку Предвестника, затем поднялась на цыпочки, шепча что-то невразумительно дикое и лживое прямо тому в губы. Но Тарталье хватило и этого, чтобы замереть и вспыхнуть от смущения. Колено резко поднялось, метя в пах. Глухой стон ознаменовал точное попадание.       — К Царице я ещё успею наведаться, можешь не сомневаться! — прокричала я, на ходу тараня дверь.       Деревянный мост взвизгнул под топотом моих ног. Глаза с ужасом уставились на пролёт внизу, тело же просто перемахнуло через перила. Приземление прошло на удивление удачно. Оставалось всего лишь преодолеть пару лестниц и скрыться в толпе. Мысли занял уже не Тарталья, а Дилюк. Добралась ли Паймон? Успею ли я спасти их от возможной гибели? Не подвели бы только силы, позволили избежать ещё одной трагедии.       Впереди уже показалась полнившаяся горожанами улица, отчего сердце воодушевлённо ускорилось, когда позади раздался взрыв. Над головой пронеслась яркая вспышка. Тарталья приземлился передо мной, отрезая единственный путь к спасению. Мощный разряд отбросил, прокатил по мосту и ударил головой о перила. Перед глазами закружился хоровод из ярких звезд, оттеняя собой даже полуденное солнце. Сквозь звон прорезались далёкие крики. Что ж, это радовало. Единственная жизнь, что оборвётся на сей раз по моей вине, — лишь моя собственная.       Размытые очертания фигуры Предвестника постепенно приближались. Он что-то говорил, судя по обрывистым звукам, что звучали его голосом. Значение же слов ускользало. Я с досадой ощутила, как по щекам, струясь, побежали предательские слёзы. Совсем не от боли.       Остриё копья замерло над головой. Сверкающие молнии проходились по нему, исчезая и возникая вновь. Я удивлённо подняла взгляд на Предвестника. Тот стоял, не шевелясь, будто статуя.       — Ты! — Его голос изменился. Стал грубее, яростнее, звуча будто из самых недр ада. — Что ты натворила?!       С моих губ сорвался неуверенный смешок. К нему присоединился ещё один, затем ещё и ещё. Я хохотала, внезапно осознав всю плачевность его положения. Клятвы в Ли Юэ и правда имели особое значение.       — Как легко ты попался, хотя этого даже не было в планах. — Я с трудом поднялась, держась за перила и охая от резкой боли в спине. — Польстился на возможность выслужиться перед начальством. И кто теперь из нас дурак?       Тарталья зарычал, вновь занеся копьё, и вновь застыл. Мышцы на его руках напряглись, очерчивая рельеф крепкого тела.       — Я сорвала джекпот. С таким защитничком и армия не понадобит...       Он неожиданно вздрогнул, пошатнувшись. Маска сползла, обнажая растерянность в светлых глазах. Предвестник успел обернуться и выставить копьё, прежде чем двуручный меч обрушился на него. От багровых глаз Рагнвиндра тело сковало цепенящим страхом.       — Стой, Дилюк!       Волна пламени пронеслась совсем близко. Я упала навзничь, прикрывая голову. Старые доски затрещали. Два видневшихся в слепящих вспышках пламени и молний силуэта дрожали, извиваясь под градом ударов. Рагнвиндр явно брал верх, вынуждая Предвестника отступать всё дальше. Я заметалась в панике, не в состоянии подобраться ближе. Руки сжали бесполезный лук. Наконечник метался от лица одного, к другому.       Внезапный разряд вынудил Дилюка отступить. Мои попытки докричаться до него не увенчались успехом. Позади послышались вопли Паймон. Та неслась ко мне, белая, как мел.       — Нет, назад! — закричала я. Она остановилась, нерешительно топчась на месте. — Молю, уйди! Пожалуйста!       — Нет! Не гони, не хочу! — запротестовала та, блестя увлажнившимся взглядом. — Не уйду без тебя!       Бой ужесточался. Дилюк успел оставить несколько неглубоких, но широких ран на плече и туловище Предвестника. Последний же едва ли дотягивался до него.       Я вновь натянула тетиву, когда внезапная мысль остановила. Почему я вообще думаю о Тарталье? Его смерть избавила бы от многих проблем, с чего бы мне желать обратного?       Лицо Тевкра с потухшим взглядом заставило сердце сжаться. Нет, это никогда не кончится. Одна смерть породит другую. Порочный круг вновь замкнётся. И если в моих силах было оборвать его, то момент настал.       Наконечник вспыхнул одновременно с огнём внутри. Сдерживать его становилось все труднее. Он уговаривал сладкими обещаниями силы и покоя, манил отдаться, клялся, что разделяет одну со мной цель.       — Нет уж, у нас она разная, — сжав зубы, пробормотала я и разжала пальцы.       Стрела пронеслась в узкий зазор между Предвестником и Рагнвиндром. Те отпрянули друг от друга и повернулись ко мне.       — Хватит уже кровопролитий! — со всей мощью, на что были способны лёгкие, прокричала я. — Я приказываю вам прекратить!       Ответом стала тишина и потемневший взгляд Дилюка. В нём читалось всё то, что я сама сдерживала из последних сил. Лицо Тартальи скрывала маска, но и он не отреагировал. Они вновь ринулись друг на друга. При каждом ударе в воздух поднимался столб искр, затем осыпаясь вниз. Некоторые уже успели оставить чёрные пятна. Всё вокруг могло вспыхнуть в любое мгновение.       — Паймон! — позвала я ту. — Беги за кулоном!       — Но как же ты?!       — А я постараюсь выжить и не дать этим двоим спалить весь город!       Цокот маленьких каблучков зазвучал, едва прорезая сквозь пронзительный лязг лезвий. Рагнвиндр побеждал, вынуждая Предвестника всё чаще и чаще уворачиваться и пятиться. Пальцы задрожали, отказываясь отпускать тетиву.       Позади вдруг раздался тяжелый топот. Я обернулась. Миллелиты окружали вход на лестницу, отгоняя оставшихся горожан. Чёрные куртки и белые маски — ещё пока редкие — тоже стекались на зрелище.       Среди стражи появилось знакомое лицо. Я отчаянно закричала капитану, чтобы тот разворачивал людей, когда позади раздался жуткий треск. Двуручный меч вошёл в дерево так легко, точно нож в масло, вспарывая доски и кроша те в мелкие щепки. Чьи-то руки подхватили меня, закидывая на плечо. Капитан успел за секунду до того, как рухнул мост, а густой дым скрыл Предвестника и Рагнвиндра. Громкий крик сорвался с губ. Я в ужасе вскинула руки, бестолково царапая воздух, но крепкая хватка не давала вырваться.       Небо вдруг взорвалось. На краткий миг всё вокруг залилось белым слепящим светом. Мутная пелена мешала разглядеть хоть что-то, пока взгляд, наконец, не выцепил в чёрных клубах две яркие точки. Тарталья двигался стремительно, глаза едва поспевали за его движениями. Он будто увеличился в размерах, обретя облик чудища, но никак не человека. Рагнвиндр успел запрыгнуть на крышу банка, прежде чем молния превратила остатки моста в пыль. Я замерла, наблюдая, как всякий следующий удар обрушивается на Дилюка с невероятной мощью, вынуждая того сосредоточиться на обороне. Он явно сдавал позиции, терял силы, всё чаще пятясь и прикрываясь мечом.       — Отпустите! — вновь закричала я стражнику. Тот молча вернул на землю, окинув беглым взглядом, и велел что-то остальным.       Фатуи уже сосредоточились вокруг, оцепив нас. Они не торопились нападать, лишь наблюдали издалека.       — Им нужна я! — Я схватила капитана. — И я готова сдаться!       — Не мели чуши. — Его голос лязгнул сталью. — И не мешайся.       Копья миллелитов опасно блеснули, наставившись на подбирающихся Фатуи. Меня вновь не слышали. Вновь обрекали на участь немного наблюдателя. Безучастного и годного лишь на то, чтобы старательно перебирать годы спустя эти жуткие секунды.       Оглушительный взрыв заставил обернуться. Всё внутри застыло. Кровь заледенела, сердце оборвалось, рухнув куда-то вниз. Дилюк почти лежал. Лицо покрыли алые пятна; дрожащие от напряжения руки из последних сил сдерживали копьё Предвестника. На мгновение сознание заменило реальность на те образы разметавшихся по земле огненных прядей и пустых глаз. Всего на мгновение, давая визжащему от восторга пламени сожрать моё тело без остатка. Мысли испарились, осыпались пеплом, осев где-то внутри, как оседали крыши под ногами. Торчащие из воды столбы замелькали, скрипя под моим весом. Ладони протянулись вперёд, метя в закрытое маской лицо. Пальцы сжали рыжие пряди, давя на затылок Предвестника. Маска треснула от соприкосновения с черепицей. Следующий удар отколол кусок. По телу забежали, искря, молнии. Боли не было, как не было и сорванных замков. Голова Тартальи взлетала и послушно опускалась, совсем как у тряпичной куклы. Сердце превратилось в отбойный молот, работавший в темпе ударов и заглушавший хриплые вздохи. Ногти вцепились в остатки маски, стараясь добраться до проклятых глаз и вырвать их. Она затрещала, наконец, обнажая их.       Пальцы застыли, почти добравшись до цели. Внезапное чувство сдержало при виде горевшего в голубых глазах отражения. Оно приблизилось, вглядываясь в меня, пугая безумием и отталкивая схожестью с кем угодно, но только не с человеком. Другая улыбнулась мне. Или же это я улыбалась ей?       Тело неожиданно зависло в воздухе. Опора пропала. Я растерянно глядела, как конечности болтаются в воздухе, а кусочек неба стремительно уменьшается.       Дилюк схватил меня у самого пола. Его горячие ладони прожгли одежду, заставив охнуть. Рядом с глухим ударом рухнул Тарталья. По его телу пробегали разряды, отчего то вздрагивало. Накатившая слабость придавила к земле, оборвала дыхание и закружила всё вокруг хороводом. Несколько красных капель размазались моей ладонью по полу, затем та, с трудом достав до лица, смахнула ещё с уголков губ.       — Встать сможешь? — донесся будто из-под толщи воды знакомый голос. Я дёрнулась, надеюсь, что это Дилюк примет за утвердительный ответ, и попыталась заставить ноги слушаться. Но те не желали, всякий раз укладывая обратно, пока злость не вынудила их подчиниться. Ладони сжали край подвернувшегося так кстати стола, возвращая в вертикальное положение. Сердце ещё бушевало в груди, взгляд же уже успел проясниться. Тарталья очнулся, хватая ртом воздух и кашляя кровью. Остатки разбитой маски лежали неподалёку. Они хрустнули под подошвой Рагнвиндра.       — Доволен? — глухо спросил тот.       — Н-нет, — послышался рваный ответ Предвестника. — Ещё н-нет.       В его руках что-то блеснуло. Сотни золотых листов со странными символами взмыли в небо.       — Не достанешься Снежной — так не доставайся никому! — Тарталья исчез в столпе ярких искр. Дилюк развернулся, бросив «Потерпи», и подхватил меня.       Небо заволокли чёрные тучи, гремя и метая молнии. Капли дождя хлестали по лицу и шипели, от соприкосновения с Рагнвиндром. Море внизу забурлило, точно громадный котёл. В горле застрял крик, когда взгляд заметил нечто поднимающееся из водных глубин у самого горизонта. Извиваясь, точно змеи, столбы воды взметнулись ввысь. Дилюк замер, приземлившись на одну из уцелевших крыш.       — Что это? — спросил кто-то моим, казалось бы, голосом.       — Не знаю, — коротко ответил тот.       Воздух сотряс утробный рокот. Он прокатился по земле, мощным порывом ветра срывая черепицу. Крепкие ладони вновь подхватили, унося в безопасное место. Я молча наблюдала, как горизонт затягивают чернильные щупальца.