В день, когда сошлись звёзды

      Под ногами множеством мелких косточек захрустел плотный ковёр угольков. Режущий взгляд багрянец простирался на всё полотно неба. Нос втянул ядовитый запах гари, вынудивший прокашляться. Треск множества костров холодил кровь. Языки пламени неторопливо дожёвывали обломки домов, деревьев и неподвижных тел, с интересом поглядывая в мою сторону и обещая приняться за меня, когда с останками города будет покончено. Взгляд пробежался по выжженным полям и площадям, изредка цепляясь за знакомые образы. Справа тлел сиротский приют, узнавшийся по вывеске. В его развалинах торчали обугленные заячьи ушки. Вдалеке охваченный радостно визжащим алым столпом таял собор. Покосившиеся двери отпугивали чернотой, охвативший его внутренности. Статуя Венти ещё держалась, протягивая ладони к небу, будто бы молила насмешливых богов о помощи. Рядом покоилась её неподвижная голова. Трещины успели оплести каменное лицо целой сетью. Одно лёгкое движение — и то осыпется сотней обломков.       Сознание часто освежало этот день болезненными воспоминаниями, но никогда прежде так ясно. Тепло огня дотягивалось до оголённых участков кожи, потираясь о них, будто охочий до ласки зверь. Покорный здесь и сейчас ради минутно удовольствия, но стоит тому насытиться, как он обнажит острые клыки.       Угли вдруг ожили, закрошились под чьей-то подошвой. Размеренные, неспешные шаги пригвоздили к месту, заставляя сосредоточить взгляд на клубах дыма впереди. Сквозь его плотный полог, извивающийся и стремящийся вверх, проступил силуэт. Он танцевал вместе с чёрным маревом, не давая разглядеть себя. Пока, наконец, из него не выступила я. Я улыбалась так же, как улыбалась в зеркале совсем недавно. Движение моей точной копии, плавные, осторожные, как у хищника на охоте, гипнотизировали. С каждым шагом расстояние между нами сокращалось, страх внутри рос, тело же цепенело всё сильнее.       — А вот и я. Или ты? Как тебе больше нравится? — произнесла Я глубоким ласковым голосом, резонирующим с безумством в глазах. Лучше бы Я кричала во всё горло. — Почему молчишь? Не рада встрече? Хотя о чём это я, ты никогда не была мне рада.       Ноги слушались плохо, малейшее движение с радостным треском выдавали проклятые угли.       — Пытаешься сбежать, как предсказуемо. — Другая Я закатила глаза со скучающим видом. — А когда поймёшь, что бежать некуда, начнёшь трепаться о морали?       — Кто ты? — послышался собственный трусливый голосок. Дрожь, что отчётливо сквозила в нём, рассмешила Другую. Смех её, резкий и жуткий, прокатился по безжизненным следам Мондштадта.       — Клише на клише! — смахивая выступившие слёзы, воскликнула та. — Ты ведь и без меня прекрасно знаешь ответ, к чему тратить время? Ночь не вечна, а нам ещё нужно много чего обсудить. Например, твои слабые попытки противиться мне. Не надоело?       Я промолчала. Другая Я вновь рассмеялась. Её взгляд блуждал по мне, оббегал, искря самодовольством, разруху вокруг, иногда устремлялся в багровое небо. Непредсказуемость её движений вынуждала всякий раз напрягаться, готовясь к худшему. Она не стояла на месте, кружилась вокруг ястребом над израненным зайцем, выискивая слабое место.       — Как много ты теряешь, не впуская меня. Погляди, какая сила! — Другая в восторге обвела широким жестом полыхающее пламя, и я увидела чёрные, как смоль, кончики её пальцев. — Это всё ты, я, мы обе! Разве не прекрасное зрелище? Но постой, вслушайся.       Её голос то набирал силу, то превращался в едва слышный шёпот. Она приложила ладонь к уху и прикрыла глаза. Не сводя с неё взгляда, я напрягла слух. Сытый треск костра, успевшего подобраться ближе, и ничего другого.       — Ти-ши-на-а-а, — растягивая буквы, прошептала Другая и принялась вдруг размахивать руками, будто дирижер, в такт одной ей известному мотиву. — Насладись ею и пением огня. Прелестно, правда? Последнее время их почти не слышно — всё твои проклятые мысли! — Она внезапно оказалась совсем близко. Потемневшие глаза вспыхнули ненавистью; горячие ладони обхватили горло, сжимая сильнее и грубее. Рот раскрылся в судорожном хрипе, когда всё закончилось так же быстро, как и началось. Перед глазами замелькали яркие всполохи, до ушей долетел звонкий смех. Огонь словно бы вторил ему, громче затрещав останками Мондштадта.       — Кто ты без меня? Немощная тварь, вынужденная пресмыкаться перед каждым встречным. Посмотри, до чего ты докатилась! Какие-то божки играются с тобой, как с куклой; чернь насмехается; а мальчишка, годящийся тебе в младшие братья, вытирает о тебя ноги! Ты же ненавидишь его всем сердцем, алчешь вымазать в крови, так почему же сдерживаешь меня?       Голос Другой неожиданно смягчился. Я ощутила, как её пальцы — чуть поостывшие — нежно проводят по моей щеке, устремляются к подбородку и поднимают голову. Её глаза, прогнавшие гнев, сверкали воодушевлением, надеждой и... любовью?       — Я это ты, а ты — я. Признай меня как равную себе, не гони в тёмные закоулки души, посели в сердце, и я отплачу тебе силой. Такой, что ни одна живая душа не посмеет встать на твоём пути. Гляди.       Её ладонь повернула меня в нужную сторону. Среди чёрных клубов замаячил ещё один силуэт, очертания которого вызвали невольную дрожь. Тарталья шёл быстро, уверенно. В холодном взгляде отпечаталось лишь одно — желание мести.       — Он пришёл за тобой. Справишься сама?       Другая исчезла. Я встала, понимая, что иного выхода, кроме как бежать, не было. Ноги пришли в движение, но я словно стояла на месте, в то время как Предвестник почти пересёк площадь. Всего два метра — и лёгкие наполнятся водой, один — и я повалюсь вниз, захлёбываясь собственной кровью.       — Как и ожидалось.       Позади раздался смешок, взревело пламя. По земле заплясали тени. Я обернулась. Другая кружила вокруг Тартальи, с лёгкостью отбрасывая его клинки мечом. Взгляд завороженно следил, как та, словно бы без усилий, уворачивается от выпада Фатуи, затем выбрасывает меч вперёд. Тарталья вдруг замер, выдохнув, и удивлённо опустил взгляд. Лезвие вошло в его грудь по самую рукоять; торчащее остриё тут же окрасилось алым.       — Услада, — промурлыкала Другая, затем резко выдернула меч и грубо толкнула Предвестника. Тело, содрогающееся в последнем танце агонии, рухнуло. — Не ври, что не почувствовала удовлетворения. Я слышу, как по твоим артериям забурлила кровь, участилось дыхание; вижу, как вожделенно заблестел взгляд. Это, — она небрежно махнула в сторону замершего тела, — может стать реальностью. Как и это.       Перед ней появился Венти. Его безмятежная улыбка растерянно сползла, когда по горлу, извиваясь, потянулась красная нить. Хриплый кашель оборвался слабыми попытками вдохнуть; по подбородку заструились багровые ручейки. Архонт повалился рядом с Тартальей. Изумрудные глаза застыли, глядя в пустоту.       — Могу хоть тысячу раз повторить, чтобы вновь ощутить это блаженство!— Другая вновь рассмеялась, кружась в диком танце, пока вдруг не остановилась. Радость исчезли с её лица так внезапно, будто чья-то невидимая рука смахнула её и вновь одела маску гнева. — Но из-за тебя не могу. Не могу и самую малость — хотя бы помечтать об этом!       Обжигающие руки вновь обхватили горло, отрывая от земли. Ноги забили по воздуху, ища цель, но та лишь хохотала громе и громче. Её взгляд зажёг воспоминание о давнем сне.       — Эт-то б-была… ты? — прохрипела я, цепляясь за остатки разума.       — Узнала, наконец. — Её губы расплылись в хищной улыбке. — И Паймон тоже была я. И тем чудищем, что гонялся за тобой по гулким коридорам. Я в каждом твоём сне и в каждой мысли. Пока что у тебя есть силы сопротивляться, но что станешь делать, когда и они покинут тебя?       — П-п… сти… — выдавила я. — П-п… ого… рим.       — А? — Она в замешательстве наклонила голову. — Болтать вздумала? А вот мне что-то расхотелось. Уж больно приятно терзать твоё тощее горлышко.       Однако хватка внезапно пропала. Ноги и спину пронзила острая боль при встрече с твёрдой поверхностью. Воздух прорвался в грудь, заставив зайтись в надрывном кашле.       — У тебя пять минут, — донеслось будто издалека. — Не успеешь заинтересовать — прирежу, как этих двоих. Не умрёшь, конечно, но под утро будешь молить об этом.       — П-предл-лагаю с-сделку, — с трудом проговорила я.       — Сделку? — повторила Другая, затем громко рассмеялась. — Что же ты, немощная и подыхающая на каждом шагу, можешь предложить мне?       — К-куда в-выгоднее р-работать сообща, разве нет? Сила — это од-дно, но вместе с… с мозгами дело п-ойд-дёт проще и быст-трее.       — Короче.       — Клятва. Ты х-хочешь исполнить её?       — Мне всё равно, кому ты что наобещала. Мне нужны кровь и зрелища! Как и тебе, впрочем.       — На одной лишь г-грубой силе долго н-нам не протянуть. — помутнение и темнота постепенно пропадали. Перед глазами ещё взрывались разноцветные круги, но и те обещали вскоре поблекнуть. — Что если я буду иногда позволять себе… то есть тебе выходить наружу?       Взгляд Другой блеснул заинтересованностью, однако с ответом та не торопилась.       — Я же легко смогу поработить тебя, если потеряешь контроль. Не боишься?       Её неторопливые шаги действовали на редкость успокаивающе. Я знала, что нужно ей, знала её, как себя. Нет, она и была мной.       — Боюсь. Но ничего другого предложить не могу.       — Вот ведь, решила соблазнить сладкими речами, чертовка. — Другая остановилась, глядя прямо на меня. Ответ уже горел в её глазах, я же едва сдержала улыбку. — Ладно. Но! — Она резко подалась вперёд, предостерегающе протягивая ко мне руки. — Обманешь — пеняй на себя. Избавиться от меня всё равно не сможешь, пока Глаз твой. А с кулоном вечно не проходишь. Замучил холод небось, а? — Она надменно улыбнулась, наслаждаясь моим замешательством. — Не догадалась что ли? Кулон пагубно влияет на всех владельцев Глаз. Опыт этого заносчивого мальца, — её ладонь указала на бездыханное тело Тартальи, — должен был показать тебе это. Вспомни, как он трясся, когда взял его в руки. Ты и так слишком много провела в обнимку с этой дрянью. Верни с письмом в Мондштадт. Подтвердишь этим правдивость намерений.       — Не могу так просто, — неуверенно ответила я, подбирая каждое слово. — Пиро губителен. То есть ты губительна.       — Потерпишь. Ради нашей дорогой принцессы. — Оскал вновь исказил лицо Другой. — Мечты так и останутся мечтами, если вечно жалеть себя и трястись от каждого шороха. — Она приблизилась почти вплотную. Запах гари и свежей крови ударил в нос. — Мы с тобой по одну сторону баррикады. Пока что. И ни одна магическая дрянь не спасёт тебя от меня или, если угодно, от тебя самой. Запомни это хорошенько, чтобы впредь не тревожить во мне ярость. Гневаться я люблю, как видишь, но не люблю долгих конвульсий, а в твоём случае они обещают неприлично затянуться. — Другая отстранилась, некоторое время неотрывно глядя на меня, затем подняла ногу, уперевшись ступней в мою грудь. — Весёлых похорон, и смотри не стань героиней следующих.       Резкий толчок откинул назад. Я рефлекторно приготовилась к удару, однако внезапно ощутила мягкое столкновение с чем-то податливым. Водой! Она сразу обхватила меня, увлекая глубже. Пробежавшая рябь стёрла черты Другой, но оставила неизменной её глаза. Они провожали меня, точь-в-точь как те, что были в давнем сне, успевшем почти позабыться.

***

      Грудь болела, как если бы удар оказался реальным. Шея ещё помнила твёрдую хватку, вынуждая сомневаться, а сном ли то было. Ночь цвела глубокой чернотой; мысли безуспешно пытались переварить увиденное. Подозрения о наличии некой сущности, засевшей в глубинах сознания, зародились ещё давно, однако по сей день оставались лишь жуткой теорией. Ответы на сотни вопросов хранились либо в чужой памяти, либо в книгах. С первым мог бы помочь Рагнвиндр, со вторым библиотека. Хранилище. Такое, по заверениям Джинн, было в каждой столице, значит, Ли Юэ — не исключение. Поиски займут множество времени, коего в избытке у меня никогда не водилось, изливать же Рагнвиндру душу да ещё и на бумаге — верх безрассудства. В нём явственно читалось нечто схожее со мной. Или быть может, всё же написать обтекаемо, избегая прямых фактов? Как вариант. Однако зная его характер, сложно было сказать, как тот отреагирует на подобное пространное письмецо.       «Девяносто девять и девять, что пошлёт, и ноль целых одна десятая, что проникнется сочувствием», — подсчитала саркастичная мысль.       «Твоя правда», — подытожила я и всё же села за стол.       Проклятая дрожь в руках обезображивала буквы, чертила лишнее и вынуждала замирать в попытке выискать внутри хоть толику собранности. Я и впрямь была жалкой тварью, трясущейся от малейшего шороха, но отчего-то эта правда не вселяла ни грусти, ни досады. Не всем же быть сумасбродными храбрецами. Правда, выданная роль настойчиво склоняла к подвигам и иже с ними, а «верные подданные» активно проталкивали на передовую, думая, что моя спина прикроет их ото всех невзгод. Наивно и глупо.       Письмо написалось самостоятельно при поддержке воспалённого сознания и дикого желания поскорее выплеснуть всё на бумагу. Следом появилось и подробнейшее описание кошмара, спрятавшееся среди страниц дневника. Мне определённо полегчало, пускай и на короткое время. Память напомнила и о других адресатах, и руки вновь принялись за работу. Рагнвиндр вряд ли оценит столь резкое внимание к собственной персоне и обделение оным всех прочих. Беглое письмо Джинн, получившееся как ни странно аж на шесть страниц; бесстыдная отмазка на пару абзацев для Кэйи, сочившаяся ядом, который не желал иссыхать даже на третью попытку написать что-то более приличное; короткие и чересчур официальные записки Лизе, Барбаре, Беннету, Эмбер и Ноэлль. Совесть грызла, стоило взгляду пробежаться по сухим строкам, мысли же уверяли, что те поймут.       Когда письма нехотя влезли в плотный конверт, на глаза попался аккуратно свёрнутый лист. На одной его стороне почти что каллиграфическим, без единой помарки почерком были выведено длинное приветствие, которое я тут же опустила, приступив сразу к самой сути.       «Мне несколько неловко писать Вам, так как наша официальная встреча была весьма скомканной, однако от Магистра Джинн Гуннхильдр и Капитана кавалерии Кэйи Альбериха мне доводилось много слышать о вашем таланте в живописи. Посему посмею предложить Вам переписку и обмен набросками. Жду скорейшего ответа. Альбедо, Алхимик Ордо Фавониус.       — Альбедо, Альбедо… — зашептала я, будто бы повторённое множество раз имя могло хоть чем-то помочь. На обратной стороне красовался весьма детальный набросок окрестностей Мондштадта. Одуванчиковое поле и мельницы у самого горизонта навеяли воспоминания о далёких временах, теперь казавшихся бесконечно счастливыми. Как лжива порой бывает память.       Нарисовав на скорую руку лунный пейзаж из окна и подкрепив его не менее официальным текстом, чем тот, что был адресован мне, я принялась ждать сокола. Тот отличался небывалой пунктуальностью, наведываясь и стуча в окно ровно в одно и то же время. И я всегда встречала его с благодарностью за пробуждение и избавление от очередного кошмара. Выжидать, впрочем, пришлось недолго. Чёрная точка, смутно видневшаяся в бледном свете луны стремительно приближалась, когда взгляд зацепился за неё. Шварц приземлился на подоконник. В его чёрных глазах я, к собственному удивлению, углядела досадливое ожидание. Тот словно бы был готов протянуть птичьим голосом :«Давай, оправдывайся, как обычно, и я улетаю вновь прозябать в незнакомых землях до следующей ночи». Но увидев в моих руках конверт, сокол будто бы растерялся и недоверчиво склонился над ним. Когда же все узелки были завязаны и проверены, он вновь одарил меня подозрительным взглядом, прежде чем взмыть вверх.       Некоторое время — сколько пролетело минут или часов сказать было сложно — прошло в тишине. Следующий, вернее, уже наступивший день не обещал ничего приятного, но давно ли подобное стало чем-то из ряда вон? К списку задач прибавилась ещё одна, от которой поджимались губы, а пальцы принимались нервно теребить край кофты.       «Попасть в Хранилище» горело красным в окружении восклицательных знаков. Нет, Нин Гуан не станет препятствовать, но уж точно не поскупится на новые подозрения относительно меня. Станет ли затем искать то, что заинтересовало меня? Поймёт ли, когда найдёт, сколь опасна я и мои скелеты в шкафу? И вновь опасения, от которых не ограждали ни дыхательные упражнения, ни глоток-другой малинового зелья.       Напряжение толкало к действию, и на сей раз сопротивляться я не стала. Глава Цисин наверняка проводила над бумагами в Нефритовом Дворце и дни, и ночи. Быстро одевшись, я выскользнула наружу, не забыв обернуться на Паймон. В запасе несколько часов, которых вряд ли хватит для того, чтобы отыскать нужное, но вполне достаточно, чтобы положить начало.       Ночь встретила моё разгорячённое тело благодатной прохладой. Лужицы подёрнулись тонкой корочкой льда больше по зимней привычке, нежели взаправду. Весна вскоре обещала смахнуть белизну с улиц на радость первой листве. Отголоски кошмара ещё цеплялись за сознание, но слабели с каждой секундой. Странное облегчение и — внезапно — досада опустились на меня: враг наконец-то предстал во всей красе, и какая неожиданность узнать в нём саму себя. Впрочем, я юлила. Я видела её в каждом случайном зеркале, оставленной дождём луже, недопитом багрянце вина. Я кормила её сомнениями, взращивала отрешённостью и пустыми надеждами, что в один миг она исчезнет сама. Презрение Рагнвиндра обрело новый смысл. Он как никто другой понимал, насколько негодной из меня вышла Призванная.       Дорога до Нефритового Дворца заняла всего нечего, бросив меня топтаться перед закрытыми воротами. Несколько неуверенных стуков прозвучали совсем не к месту, но напряжение не дало отступить. Когда же по ту сторону послышались сонное бормотание и шаги, оно вспыхнуло с новой силой. Голос, обратившийся ко мне, звучал вопросительно, я же не поняла ни слова, лихорадочно соображая, как бы объяснить цель своего визита.       — Я не знаю ваш язык, — попыталась объясниться я сперва по-снежски, затем и по-мондштадтски. — Можете позвать кого-нибудь? Нин Гуан, например?       Стражник затих, похоже, обрабатывая услышанное. Вскоре тот вновь что-то спросил, но не получив ответа, зашагал обратно. Я в панике забарабанила снова, надеясь, что хоть так привлеку больше внимания, пока чей-то возглас не оборвал меня. На сей раз голос был женский и, судя по гневу, сквозившему в нём, хозяйка его была чертовски рассержена. Её приближение сопровождали громкие недовольства, которые недвусмысленно намекнули отойти на пару метров. Ворота распахнулись так легко, будто были не тяжелее пушинки. Очередное раздражение, готовящееся выплеснуться наружу, так и осталось невысказанным. Лицо Кэ Цин стремительно менялось: злость, горевшая во взгляде, исчезла, уступив место сперва изумлению, затем восторгу и следом же испугу.       — Ох, мне искренне жаль, что встретила вас столь неподобающим образом, — затараторила она, отчего настал черёд удивляться уже стражнику. — Пожалуйста, проходите.       Она отошла как можно дальше, пропуская меня, и, что-то приказав тому, поспешила следом.       — Случилось что-то срочное? — с тревогой обратилась ко мне Кэ Цин, попутно отстёгивая Глаз, хотя до Дворца было ещё далеко.       — Нет, — бессовестно соврала я. — Мне просто не спится, решила узнать могу ли попасть в Хранилище.       — Хранилище? — повторила за мной та. — Да, конечно, вы имеете полное право. Просто, — она замялась, явно подыскивая нужные слова. — Нин Гуан сейчас нет.       — А для прохода нужно её разрешение?       — Нет-нет, для вас вход всегда свободен.       Кэ Цин явно нервничала. И её можно было понять: оказалась между молотом в моём лице и наковальней-Нин Гуан в другом. Забавно было представить моё пребывание в Тейвате, если бы Белая Дрянь забросила в Ли Юэ вместо Мондштадта. Клетка и её прочные прутья, конечно, никуда бы не делись, но хотя бы сверкали золотым.       Просторный зал обдал прохладой и безлюдьем. Кэ Цин попросила обождать, сославшись на необходимость убрать Глаз, я же оказалась предоставлена сама себе. Не теряя времени даром, я шмыгнула к первой же двери и, точно мелкий воришка, приоткрыла её. В щели проступили очертания ещё одного громадного и лишённого всякой жизни зала. Бестолковое расточительство пространства.       Чтобы найти что-то, нужно как минимум понимать, что ищешь, я же носилась из угла в угол, стараясь не скользить по некогда сиявшему от чистоты и обросшему не без моей помощи тёмными следами полу. Пустые комнаты, отличавшиеся только расположением мебели и самую малость размерами, и ничего более. Мои метания прервал цокот каблучков, вернув к порогу.       — Прошу прощения за ожидания. Нам сюда. — Кэ Цин указала на одну из дверей в самом углу, до которой мои руки добраться не успели. К счастью, оставленное мною безобразие осталось без внимание — взгляд Кэ Цин то и дело украдкой скользил по мне, блестя восхищением. На мгновение желание поинтересоваться у неё в шутку, находит ли та меня красивой, почти одолело здравый смысл, но в последний миг вопрос оборвал скрип петель. Долгий и ворчливый, он намекнул, что их явно давно не смазывали.       — Этой частью редко пользуются, — словно прочитав мои мысли, пояснила Кэ Цин, нервно дёрнула край перчаток и поджала губы, будто бы дверь только что грязно выругалась. — Но к следующему вашему приходу мы непременно подготовимся.       — Не стоит. По моему внешнему виду заметно, что я весьма неприхотлива, — я постаралась разрядить напряжение, на что Кэ Цин сперва уставилась на меня, затем вдруг начала предлагать портных и деньги. — Нет-нет, я вообще не к тому.       Она умолкла, повесив меж нами неловкую тишину, разбавляемую только стуком каблучков.       — И вновь простите, — неожиданно тихо пробормотала она. — Я никогда прежде не имела дел с Призванными, поэтому могу от смущения сказать что-то неподходящее.       — Вы не одиноки, я тоже кроме себя ни с кем из них не общалась. Но судя по дневнику Первого, народец чудаковатый.       Кэ Цин рассмеялась. Её смех оказался приятным и таким мелодичным, что на душе сразу полегчало. Мне вдруг ужасно захотелось выплеснуть ей все переживания, что распирали и уже подступали к самому горлу, но страх вынудил проглотить их. Истинная цель дневников вдруг стала ясной, как день: молчаливый собеседник, что не осудит и не выдаст секреты. Долгие месяцы кропотливого хранения сомнений, страхов и тайн окупились с лихвой и теперь грозили обернуться нервным срывом.       — Я рада вашему появлению. Оно пришлось на смутную пору, но как нельзя кстати. — Слова Кэ Цин звучали искренне. Отчего-то в ней самой не чувствовались ни ложь, ни лесть, ни тяга к ним. Слепо доверять собственным ощущениям, несомненно, глупо, но усталость и нужда в слушателе поймали меня в самое неподходящее время. Внутри уже забурлил долгий, длинную, казалось, в сотню тысяч лет монолог, истеричный и сбивчивый.       — Да, пора и правда смутная, — ответила я, держа себя в руках из последних сил.       — Рекс Ляпис, будь он неладен. — Кэ Цин фыркнула и поморщилась. — Узнать бы ещё, кто его прикончил.       — Фатуи? — предложила я.       — Тянь придерживаются такой версии. Я же и Е Лань думаем иначе. У Фатуи нет причин убирать Архонта, они и без того властвуют в его городе.       — Власть развращает умы даже самых стойких, — пожала плечами я. — Захотели убрать главное правительственное лицо для большей безопасности. По крайней мере так бы сделал каждый второй, если не первый.       — Имеет место быть. И всё же мне не верится в это. Куда разумнее начать с Нин Гуан и, например, меня, ведь из-за нас Фатуи лишились одной из самых прибыльных сделок.       — Тогда бы точно заподозрили их. А без Архонта, пускай тот даже и активно не участвовал в жизни страны, подорвать уверенность людей, а заодно и авторитет правящей верхушки значительно проще.       Кэ Цин вдруг остановилась и поглядела на меня круглыми, как блюдца глазами.       — Я хочу, чтобы вы вступили в Цисин, — твёрдо произнесла она и прежде, чем я ответила ей, торопливо продолжила: — постойте, не спешите отказываться. Вы получите всё, что пожелаете: защиту, золото, авторитет и свободу действий.       — Разве Призванный не должен придерживаться нейтралитета? — спросила я, растерявшись от столь внезапного предложения.       — История показывает, что всё это только на словах. Сумеру ревностно хранит тайны, которые достались ему по наследству от Арктура, и только иногда снисходит до того, чтобы поделиться хотя бы крупицей. Мондштадт во времена своего процветания благодаря Цефею не желал помогать с проектированием портов и кораблей, а что же в итоге — ни того, ни другого, всё сожрало время и неумение распоряжаться ресурсами. Натлан так и не раскрыл секрет Регула, хотя тот и настаивал на том, чтобы разослать всем странам рецепт огнеупорных доспехов. Или думаете, Фонтейн соизволил продемонстрировать создание камеры Кастора? Да как бы не так!       — Я пока на этапе Арктура, но постойте, камера? — Я удивлённо вскинула брови. — Фотокамера?       — Именно! — вспыльчиво подтвердила Кэ Цин. — А теперь Фонтейн поговаривает, что готовится вскоре продемонстрировать нечто новое, от чего у всех захватит дух. Нечто, что связано с модернизацией это самой камеры.       — Цветные фото либо видеосъёмка, — задумчиво пробормотала я, не веря, что где-то на этой планете существуют подобные технологии.       — Видео? — повторила Кэ Цин, немного успокоившись.       — На Земле есть такое. Это как делать фото, но движущееся.       — Что? — Она застыла, поражённо глядя на меня. — Это… это… невероятно! Если подобное и правда будет существовать, то сколько же всего мы сможем оставить для будущих поколений! Я… я даже… дайте мне минуту, нужно прийти в себя.       Кэ Цин отвернулась, беззвучно шевеля губами. Я же промолчала, не решившись рассказать о наличии телефона у почти что каждого на Земле, встроенной в него камеры и то, для каких порой лишённых всякого смысла целей она используется. И видео с котиками находились почти в самом низу этого громадного списка.       — Так, я в порядке. — Она глубоко вдохнула и повернулась ко мне. — Вступите в Цисин. Прошу. Нет, умоляю.       — У вас и без меня всё отлично, — увильнула я, предвкушая долгий путь до Хранилища. — Ли Юэ — буквально город-банк. Переманите лучшие умы со всех стран к себе, многие жадны до денег.       — У них нет тех знаний, какими обладаете вы. — продолжала настаивать та. — Только представьте, что мы смогли бы создать с вашей помощью!       — Картонную стиральную машинку, — не сдержалась я. — Я знаю, как выглядят эти вещи, но совершенно не знаю, как они устроены. Могу нарисовать их, но кроме внешней оболочки у вас не будет ничего. Это пустая затея, от меня никакой пользы.       — Не смейте так говорить! — возглас Кэ Цин эхом пронёсся по коридору, и на секунду мне показалось, что та сейчас влепит мне пощёчину. — Вы — Призванная, а значит, призваны для великой цели. И хоть я не питаю любви к богам, но вы одно из действительно стоящих их деяний.       — Я даже не собираюсь спорить, — сдалась я, прекрасно понимая, к какому жаркому итогу приведёт подобное. — Каждая из нас всё равно останется при своём мнении.       — А я бы не против устроить дебаты. Но не сейчас. — Она вдруг всполошилась. — Вот ведь, я вас задержала! Прошу за мной.       Коридор петлял, пока я размышляла об услышанном. Наследие моих предшественников и на Земле считалось великим, от того собственная бестолковость лишь укреплялись. Нет, сколько бы времени я ни потратила на рассуждения о цели моего появления здесь, ответ бы не нашёлся и спустя многие годы. Венти желает моими руками свергнуть богов, моя персональная шизофрения твердит о сожжении всех и вся, я же сама мечусь, как последний лист на ветке, не решивший, что лучше: сгнить, но в тишине и под толстым слоем снега, или же держаться из последних сил. Вот только ради чего? Паймон? Была бы она счастлива в компании медленно, но верно сходящей с ума трусихи? Отчасти была бы, ведь не знала бы иной жизни.       — Так, ну и где он? — Кэ Цин принялась водить руками по кирпичной стене, совершенно неприметной и едва ли отличающейся ото всех прочих. — Ага! — Она надавила на один из кирпичей, и тот неторопливо исчез в тени. Послышался глухой щелчок и скрежет. Стена вздрогнула, пробуждаясь от долгого сна, и начала отъезжать в сторону.       — В Мондштадте был светильник, — растерянно протянула я. — Выходит, у каждой страны свой механизм?       — Не только, — пояснила Кэ Цин. — В Фонтейне, например, Хранилище спрятано под водой. В Натлане, кажется, в одном из вулканов. Недействующем, конечно, — поспешила уточнить та, заметив мой ужас, — к тому же огнеупорные материалы защитили бы его в крайнем случае.       — Мондштадт и вы пока что выигрываете. Я бы ни за что не полезла в жерло.       — Правда? — обрадовалась та. — А Нин Гуан ещё сомневалась, стоит ли переносить Хранилище. Раньше оно находилось глубоко под землёй, в недрах горы, что соседствует с городом. Мондштадт, к слову, так же перенёс своё на территорию города пару веков назад вслед за нами.       Каменные коридоры осветили вспыхнувшие огни, пробуждая знакомые образы. Хранилище Ли Юэ пока что слабо отличалось от своего мондштадтского брата, хотя я почему-то была уверена, что и оно, как и всё вокруг, встретит горделивым блеском роскоши. Ступени привели к высоким двустворчатым дверям, опять же идентичным тем, за которыми некогда скрывалась библиотека столицы Анемо.       — Здесь давно не наводили порядок, — озабочено предупредила Кэ Цин, будто бы пыль и затхлый запах могли отпугнуть меня. — Не каждый день к нам наведывается Призванный.       — Меня больше интересует каталог. Надеюсь, он есть?       — Конечно, и замечу не без гордости, очень даже приличный и подробный. Глава Ли Юэ, что правил несколько столетий назад, позаботился о том, чтобы каждая книга была помечена и занесена в соответствующий раздел.       — Прекрасно.       Двери протяжно скрипнули, вновь напомнив, как давно сюда не ступала нога человека. В нос ударил запах старых книг и множества секретов, что те скрывали. Свет сотен ламп озарил громадный, больше, чем любой, что я видела до этого, зал. Мондштадтское Хранилище в сравнении с ним казалось комнатушкой, крохотной и жалкой. Потолок терялся где-то в вышине, мне же оставалось только напрягать зрение, ища конец полок, и дрожать при мысли, что нужная книга окажется где-то на самом верху. Стеллажи тянулись грузными рядами, обнажая корешки толстых томов. Вдалеке виднелись очертания столиков и кресел. Поиски могли затянуться на добрую сотню лет вместо парочки часов.       — Впечатляет? — в ожидании повернулась ко мне Кэ Цин. — Мондштадту далеко до нас, пускай даже это и прозвучит самодовольно. В Натлане тоже не заботились об оснащении Хранилища, а вот Сумеру и Снежная, по слухам, забили свои всем, чем только можно и нельзя вообразить. Хотела бы я поглядеть, что они прячут.       — А Инадзума?       — Сложно сказать. — Кэ Цин с досадой качнула головой. — Она закрыта для посещений, а если верить тому, что рассказывают побывавшие там, Электро Архонт не особо заботится о сохранении наследия. Возможно, Хранилище там давно уничтожено.       — А что случилось?       — Опять же остаётся только гадать. Много лет прошло с тех пор, как Сёгун Райдэн огородилась ото всех и начала охоту за Глазами Бога. Поговаривают, что всё это происки Фатуи, однако достоверной информацией Цисин не располагает. Мы пытались связаться с тамошней верхушкой, но не получили в ответ и короткой записки. Все торговые соглашения были в один миг разорваны. Впрочем, Ли Юэ много не потерял.       «И снова сошедший с ума Бог», — усмехнулась я себе под нос. — «Если в каждом регионе на троне восседает безумец, то Тейват сгорит дотла и без моей помощи».       Каблучки Кэ Цин застучали по направлению к насупистому шкафчику, недружелюбно сверкавшему множеством металлических ручек. Потянув за одну, она достала папку, от внушительных размеров которой мне едва удалось сдержать горестный вздох.       — Вот каталог на снежском. Если хотите, могу помочь в поисках.       — Признаться честно, я и сама не знаю, что искать.       — Можно попробовать по тематике, — предложила Кэ Цин с готовностью. — Вас интересует художественная литература или научные статьи?       — Второе, пожалуй.       — Тогда это, это и это.       Передо мной появилось несколько списков с книгами в алфавитном порядке. Очевидно, что начать стоило с «П», к чему я и хотела было приступить, но предложение Кэ Цин проследовать к ближайшему столику оказалось весьма кстати. Стоило мне сесть, она тут же принялась виться вокруг меня, то справляясь о комфорте, то предлагая что-нибудь принести.       — Еда хоть и вчерашняя, с ужина, но прошло не больше пяти часов. Уверяю, вам понравится.       Стыд и неловкость сперва забрали первенство, но голод и усталость почти сразу оттеснили их на второй план. Кэ Цин же, едва заслышав моё согласие, с радостью умчалась наверх, даря время для поисков. Руки принялись в спешке переворачивать страницы. Когда же, наконец, нужные были найдены, я была готова закричать. Около двухсот книг, посвященных Пиро, добрая часть которых расплывчато обозначалась как «Пиро. Общие сведения за авторством…» или «Пиро. Представления элемента». Несколько, правда, привлекли внимание: «Пиро. Двойственность», «Пиро и его влияние на сознание» и «Пиро. Как подчинить огонь. Пособие для получивших Глаз Бога». Все три книги были выписаны с пометками о номере секции и стеллажа. Всё оказалось не так уж плачевно, как подумалось сперва, и я позволила себе расслабленно откинуться на спинку кресла. Взгляд блуждал по разноцветным корешкам, изредка цеплялся за знакомые символы на них. Сколько знаний прятали они под собой, и представить было страшно. И как мне повезло встретить Кэ Цин, отчего-то воспылавшую ко мне восторженными чувствами с самой первой встречи. Как, однако, моя персона противоречива: одних вводит едва ли не в экстаз лишь своим появлением, других — в дикую ярость. Несомненно, Призванные принесли Тейвату огромную пользу, но стоило ли так открыто полагаться на пришельцев с другой планеты? Особенно если те, как показал опыт меня и Арктура, со временем начинали обрастать различного рода отклонениями. Мысли освежили болезненные образы из сна. Те уже не казались столь реальными и пугающими, как полчаса назад, но ещё отдавались учащёнными ударами сердца в груди. Письмо Рагнвиндру — расплывчатое и сумбурное — наверняка не поможет ни ему, ни мне понять хоть что-то. Ответ, конечно, не заставит себя ждать, он часто намекал на откровенность в разговоре, если дело касалось трудностей с элементом, вот только каким тот будет? Осторожным и обнадеживающим? Вряд ли — не в стиле Дилюка. Требующим подробностей и грубым? А вот это уже ближе к истине.       Звонкие каблучки Кэ Цин вернули в реальность. В воздухе завитал аромат пряного мяса, отчего рот сразу же наполнился слюной. Спрятав задрожавшие от желания схватиться за еду руки под стол, я благодарно улыбнулась.       — Ну что вы, прекрасно вас понимаю. Самой приходится есть по шесть-семь раз в день из-за проклятого Глаза. И это не считая перекусы! Достались же нам самые затратные элементы. — Кэ Цин раздражённо фыркнула, ставя тарелки на стол. — Лучше уж Дендро или Гео. Нин Гуан, к примеру, едва прикасается к еде и зачастую только ужинает глубокой ночью. Экономия времени и денег просто невероятная в сравнении с нами!       — Верно подмечено, — невесело рассмеялась я, вспомнив, сколько потратила на собственный желудок за последнюю неделю.       — Что ж, предлагаю за знакомство. — Передо мной опустился бокал; в руках Кэ Цин блеснула тёмно-зелёным бутылка.       — О, нет-нет, я завязала, — запротестовала я.       — Ох, как неловко вышло, — сконфужено поджала губы та. — Я подумала… Впрочем, неважно. — Бутылка, расстроено брякнув, опустилась на стол, а Кэ Цин — на стул напротив. — Я, пожалуй, тоже воздержусь в знак солидарности, но если что, не буду против пропустить хотя бы один бокальчик.       И Кэ Цин тактично увела беседу в политическое русло, выспрашивая моё отношение по всем вопросам и даже тем, о которых мне слышать и вовсе не доводилось. Особенно та заостряла внимание на Тарталье, досконально выспрашивая, как мне удалось вступить с ним в контакт и выстроить какие-никакие отношения.       «Всё просто», — так и вертелось на языке. — «Он хочет превратить меня в личную боксёрскую грушу, а я — упечь его на более долгий срок, но при этом не распрощаться с жизнью».       Ответ, естественно, прозвучал совсем иной — отчасти лживый, отчасти правдивый, однако Кэ Цин встретила его с энтузиазмом.       — Ах, верно, я слышала о том прошлогоднем происшествии в Мондштадте. Припоминаю, что тогда он был не один, а с Номером Два, Дотторе. В сравнении с последним даже необузданность Тартальи кажется лишь детской шалостью.       — А что с ним? — накинув растерянность, спросила я.       — О Дотторе и его зверствах ходят целые легенды. Одна из них гласит, будто тот во время учёбы в Сумеру убил напарницу. Когда же тело нашли, то тот принялся настаивать, как безумец, чтобы её немедленно вскрыли и изучили на предмет чего-то необычного. Но всё это меркнет в сравнении с его «путешествиями». — Последнее Кэ Цин произнесла с такой едкой печалью, что я невольно прекратила жевать. — Похищение взрослых и детей, безжалостные опыты над ними, тысячи смертей в ходе этих самых опытов. Но самое ужасное, что мы никак не можем призвать этого урода к ответу, так как он всегда заметает следы. С такой щепетильной тщательностью, что поговаривают, будто бы даже тот, кто представляется его именем, на самом деле не оригинал, а клон. Есть сведения, что таких клонов около десяти, может, больше. Они разъезжают по всем регионам, похищают каждого, кто подвернётся под руку, и вынуждают участвовать в экспериментах. О последнем тоже известно немного: возможно, испытание лекарств, ведь Дотторе имеет наглость заявлять о себе как о враче; возможно, нечто, связанное с Глазами Порчи. Вам ведь известно, что это?       — Поддельные Глаза, — кивнула я, и в сознании тут же проступили образы чёрной, как смоль, ручонки Анны, торчавшей из-под белой простыни.       — Именно. По нашим данным Снежная снабжает этой дрянью всех, кто только пожелает, но конечно же, умалчивает о последствиях её использования. Чёртовы изверги! — Лицо Кэ Цин исказилось от ярости; челюсти плотно сжались; пальцы стиснули вилку, сгибая её черенок. — Прошу прощения за импульсивность, у меня по этому поводу не самые радужные воспоминания. — Выдержав короткую паузу, она продолжила: — Дотторе больше всех заслуживает казни. И пускай такую меру наказания давно запретили, ради него стоит разок поступиться законами.       — Какая в этом выгода? — нахмурилась я. — Если кто-то и получит Глаз Порчи, то проживёт недолго. Армия-однодневка.       — Я склоняюсь к тому, что просто ищут подходящих кандидатов. Каждый Предвестник, к примеру, имеет личный Глаз Порчи, и до сих пор до нас не доходили слухи, что хотя бы один из них сталкивался с побочными эффектами.       — То есть два элемента в одних руках? — Сознание принялось переваривать услышанное. Память всколыхнула тот момент, когда по телу пробежало напряжение при встрече с Тартальей. Не от страха — от Глаза Порчи. — И у Тартальи… Электро?       — Верно. Электро и Гидро, вот уж поистине смертоносное сочетание. — Кэ Цин вдруг заинтересованно посмотрела на меня, подавшись вперед. — Скажите, а вам доводилось видеть его в бою? Каков он?       — Ужасен. Безжалостный и дикий, — с трудом произнесла я после заминки.       — Охотно верю, — пробормотала Кэ Цин. — А ведь он лишь одиннадцатый. Боюсь и помыслить, что из себя представляют остальные.       — О них совсем ничего не известно?       — Весьма и весьма мало, как и Дотторе. Титулы, порядковый номер, несколько общих фактов и только. Снежная оберегает собственную военную элиту, как зеницу ока.       Чем больше мы углублялись в тему Фатуи, тем сильнее становилось не по себе при мысли о том, с кем мне предстояло сразиться. Тарталья — Одиннадцатый, а как подсказывала логика, в конец обычно попадают те, кто уступает всем остальным. То есть десять необузданных зверей, каждый из которых обладает в сравнении с предшественником ещё большей мощью.       — Но даже если предположить, что им хватит сил для порабощения всего Тейвата, то назревает вопрос — отчего же они ещё не сделали это? — На лице Кэ Цин растянулась довольная ухмылка. — Всё просто — они морочат всем головы, запугивают, а на деле же являются обычной шайкой преступников. Снежная, стоит признать, мастерски плетёт интриги и отлично умеет находить слабые места, но в лобовую атаку не пойдёт никогда. Не люблю упоминать это, но Селестия ещё над нами, значит, в случае войны непременно нагрянет.       — А что там, кстати? Скопление всесильных? — Я навострила уши, внимая каждому слову.       — По легендам да, в реальности же никто не знает. Когда-то там обитали Феи, народец, живший так давно, что нам едва ли известно о них хоть что-то, но с приходом века людей, Селестия якобы пуста. Некая дань прошлому, если хотите.       — Мы могли бы перейти на ты, не против? — предложила я, сама же принялась раздумывать, как бы незаметно отлучиться на поиски книг. Бутылка вина, по-прежнему выжидавшая своего часа, игриво блеснула.       — Конечно! — Кэ Цин мгновенно просияла.       — Тогда, думаю, по бокалу за знакомство вполне позволительно?       — Можешь не продолжать. — Она ловко откупорила бутылку, будто делала это множество раз, и по стеклянным стенкам заструились багровые ручейки. — Мондштадтское, сорокалетней выдержки, — с гордостью заявила Кэ Цин.       — Вы чокаетесь? — спросила я и, встретив удивлённый взгляд, звякнула краем бокала о бокал Кэ Цин. Та пришла в восхищение, вынудив меня повторить раз десять, прежде чем отпить. Спешно оглядывая тарелки, я остановилась на нетронутой миске с салатом, куда отправила добрую половину содержимого бокала. Кэ Цин же только удовлетворённо причмокнула, смакуя послевкусие и расхваливая винокурню Рагнвиндра.       — Я чертовски рада, что ты прибыла, — с азартом заявила она, не отрывая от меня взгляда. — Только представь, сколько мы сможем сделать с тобой! А теперь, когда и Моракс решил отправиться на тот свет, руки у нас полностью свободны! Время людей наступает, я вижу это так же ясно, как вижу тебя перед собой. Наконец-то Нин Гуан перестанет метаться между услужением дряхлому старику и действительно важными делами.       Кэ Цин без умолку твердила о прекрасном будущем, в котором по большей части фигурировала я и моё «великолепие». Она была твёрдо уверена, что моими совместными стараниями с Цисин Тейват воспарит, как Селестия, и освободится от рабских цепей незримых богов. Бокал её то пустел, то наполнялся не без моей помощи; сама же она медленно, но верно начинала пьянеть. Щеки окрасились сперва в розовый, затем в ярко красный; речь уже не текла свободным потоком, а то и дело спотыкалась; движения стали вялыми, хаотичными. Когда же Кэ Цин окончательно затихла, развалившись на стуле, я осторожно убрала все колющие и режущие приборы от неё подальше. Салат утопал в красном море, бутылка опустела почти полностью. Тихо шаркнув стулом, я понеслась вперёд, нервно оглядывая стеллажи и надписи на них. Книги, судя по цифрам, находились в одном сектора, но на разных полках. Шкафы не кончались, отчего казалось, что ноги не несут вперёд, а топчутся на месте. Если и удастся отыскать все три, то как же выбраться из этого лабиринта? Изредка попадались диванчики и столы со стульями — точь-в-точь те, что остались позади.       Наконец, на одной из полок попались похожие обозначения, что и выписанные из каталога, и я принялась носиться в проходах. Чутьё подсказывало, что искомый стеллаж был совсем близко, когда же взгляд зацепился за нужную последовательность букв и цифр, я не сдержала радостный возглас. Рядом смиренно ждала лестница. Я принялась разглядывать корешки и номера на полках, отчаянно надеясь, что последняя не пригодится. Но надежда подвела, как часто делала и до этого. Руки задрожали, стоило схватиться за ручки и подняться на пару ступеней. Единственное, что пугало сильнее Тартальи и его «товарищей», была высота. В памяти всплыли путешествия в сознание Венти, и к горлу подкатил ком. Не помешало бы всё же выпить и мне самой, прежде чем пускаться в подобную авантюру. Но тело двинулось вперёд без моей команды, взгляд сосредоточился на цифрах. Заветная полка находилась на приличном расстоянии, однако отступать было поздно. Монотонные скрипы ступенек под ногами чуть успокаивали. Сосредоточенность оттеснила страх. Цифры постепенно уменьшались, подбадривая. Когда же глаза случайно опустились вниз, сердце ухнуло вниз вместе с моим воображаемым телом. Прижавшись к спасительным перилам, я зажмурилась, принявшись судорожно хватать ртом воздух. Силы постепенно начали возвращаться, и я огляделась. По правую и левую сторону тянулись бесконечные ряды книг, но первая из списка нашлась почти сразу. Её небольшие размеры порадовали — она легко поместилась за поясом. Вторая и третья же прятались, вынуждая всё чаще пропускать парочку бранных слов, пока я с ужасом не осознала, что придётся толкать лестницу вбок. Мысль об ещё двух подобных подъёмах вогнала в панику и — неожиданно — раздражение. Неужели никто не мог придумать подходящий механизм для таких случаев?       — А лучше компьютер бы изобрели, — процедила я и вновь выругалась. Осмотрев лестницу на предмет чего-то, что могло бы сдвинуть её, я разглядела небольшие углубления в полках, похожие на рельсы, затем нащупала несколько небольших кнопок уже на перилах и, набрав в грудь побольше воздуха, надавила. Лестница дёрнулась, едва не стряхнув меня вниз. Раздираемая злостью и ужасом, я вцепилась в неё покрепче. Подготовка к следующей попытке заняла, казалось, целую вечность. Дрожащие пальцы вновь надавили на кнопку. Полки, на сей раз медленно, поплыли влево. Взгляд скользил по корешкам.       — Ага! — Я успела вцепиться в нужный, вытаскивая книгу наружу, прежде чем лестница продолжила свой неторопливый ход. Последняя книга оказалась неподалёку. Надавив на кнопку вновь, я взяла короткую передышку. Левую руку занимали два увесистых тома, один из которых ещё можно было впихнуть за пояс к первому, второй же грозился выскользнуть из вспотевших ладоней в любую секунду. Ещё раз взглянув вниз, я прикинула расстояние. Далеко. Но в отличие от меня книга не превратится в лепёшку. Её квадратный силуэт укоризненно спикировал вниз, встречу с полом ознаменовал глухой короткий удар.       «Что за кощунственное обращение с древними знаниями», — иронично заметил внутренний голос. — «Лиза бы не одобрила».       — А мой труп бы одобрила? — процедила я самой себе, готовясь к спуску.       Ступени податливо заскрипели. Руки отчаянно цеплялись за перила. Волнение без устали напоминало о себе дрожью и лёгким головокружением. Изредка взгляд падал вниз, и каждый раз казалось, что земли и вовсе не существовало. Безликие полки с миллиардами книг, что безмолвно смотрели на мои попытки выбраться из этого кошмарного лабиринта. Когда же внизу, наконец, забелели плитки, я с трудом сдержала вопль облегчения. Последние несколько метров дались куда быстрее и проще. Очутившись на земле, я остановилась, для очередного отдыха. Странная сцена для владельца Глаза. Тот же Тарталья высмеял бы меня, без труда поднявшись и спустившись за какие-то мгновения. Я же только порадовалась, что Глаза в кармане не оказалось. Уничтожить случайной искрой достояния прошлого ознаменовало встать в один ряд с Фатуи по степени ненависти в Ли Юэ, а возможно, даже выше.       Брошенная книга лежала неподалёку. На первый взгляд та ничуть не пострадала, разве что несколько страниц погнулись. Подобрав её, я поспешила обратно. Хранилище оживлял лишь топот моих ног; ни голоса Кэ Цин, ни прочих звуков слышно не было. Поиски того самого столика, где я бессовестно бросила её, на сей раз не заняли слишком много времени. По крайней мере в этом старательно убеждали внутренние часы. Кэ Цин всё так же сидела в кресле, разве что теперь едва не вываливалась из него. Попытки привести её в чувство увенчались лишь недовольным бормотанием, и я уселась напротив, обдумывая дальнейший план действий. Салатные листья по-прежнему плавали в вине. Осторожно перевернув миску, я с удовольствием отметила, как остатки пиршества принялись растекаться по столу. Следом отправились и ещё несколько блюд, рисуя этакий образ хорошо проведённого времени. Оставалось только опустошить бутылку, с чем я справилась уже самостоятельно. Головокружение и лёгкость отдались внутри приветливым теплом. Кое-как закинув руку Кэ Цин себе на плечо и распределив книги всюду, где только хватало места, я направилась к выходу. Операция пока что шла успешно, оставалось только надеяться, что за углом не поджидала Нин Гуан со всей свитой.       Картинка перед глазами немного поплыла. Не слишком сильно, чтобы не дать различить однообразные каменные коридоры и ступени, однако пару раз ноги едва не зацепились за выступы. Изредка Кэ Цин пыталась что-то невнятно пробормотать, вызывая внутри всплеск веселья и стыда. Дикий коктейль, становящийся особенно острым после вина. Воспоминания о проведённом времени среди таких же безликих пейзажей навалились с новой силой. Захотелось очистить разум через желудок, но остатки сил сдержали позыв. Я определённо не была рада вернуться в заточение, несмотря на убаюкивающую безопасность оной. Будто парочка дверей Фатуи помещает добраться до меня.       Выход наружу оказался открыт, и я в панике замерла, пытаясь вспомнить, забыла его закрыть Кэ Цин, или же в Хранилище успел пробраться кто-то ещё. Но коридор пустовал, и тишина в нём несколько успокоила. Оставив Кэ Цин, я принялась трогать все камни подряд. Когда же нужный был найден, стена рядом пришла в движение. Глухой щелчок оповестил, что та вернулась на место. Проверив путь и убедившись в отсутствии лишних глаз, я вновь подняла Кэ Цин. Речь той понемногу трезвела, взгляд прояснялся. Она вяло спрашивала, где мы и куда движемся, я же пыталась выяснить, где ближайшая комната с диваном, но вновь получала одни и те же вопросы. Книги то и дело обещали вывалиться из-за пояса и подмышки. Не тащить же мне мешки на каждую подобную вылазку. Хотя в таком случае вряд ли кто позарится на добычу.       Мы добрались до главного зала. Кэ Цин с благодарностью растянулась на диване, я же с досадой оглядела некогда блестящий пол. Если в Хранилище вряд ли сунутся без наводки моей спутницы, то здесь, почти у самого порога, без труда увидят «красочные» улики пребывания чужака. Я продолжала топтаться на месте, борясь с совестью, что не давала уйти. Остаться с полусонной Кэ Цин — означало бы распрощаться с книгами; уйти — лишиться бойкого союзника, пускай и обретенного в столь нетривиальных обстоятельствах.       «А если отнести книги и вернуться?» — предложила случайная мысль.       Рискованно, но вполне осуществимо. Утро, судя по предрассветной дымке и едва-едва окрасившихся в алое облаков на горизонте, прогонять ночь не спешило. Решившись, наконец, я толкнула входную дверь. По пути к воротам не попался никто; даже стражник куда-то запропастился. Улицы тоже не спешили оживать, и я перешла на бег, не боясь вызвать подозрения. Лужи недовольно хлюпали, треща льдом под подошвой. Дыхание вырывалось тонкими кубами пара — ещё один верный признак окончания зимы. Книги вдруг превратились в каменные, будто налитые свинцом. Мне вдруг захотелось завернуть за угол, чтобы прочитать мельком хотя бы пару страниц. Надежда скорой свободы от кошмаров вселяла сил, и ноги понесли дальше. Оставалось всего ничего: свернуть к главной лестнице, пересечь гавань — и вот я у хижины Бай Чжу. Как раз успею привести себя в порядок перед похоронами Чжун Ли. Интересно, а сам он пожалует? Будь я на его месте, то непременно пришла, хихикая где-нибудь в сторонке.       Я прыснула при мысли о ехидно смеющемся Архонте. Тот едва ли умел улыбаться, стоит уж говорить о чём-то большем?       Сворачивая за ближайший дом, я не заметила человека впереди. Книги рассыпались, с горестным чавканьем оказавшись в луже. Незнакомец что-то пробормотал, видимо, прося прощения, я же в панике кинулась спасать украденное, не сдерживая ругань и горестных стонов.       — Ох, так вы из Снежной, — раздалось сверху, и я ошарашено подняла голову. Какого же было моё удивление, когда незнакомцем оказался вчерашний грустный юноша из ресторана. Его крестообразные зрачки прошлись по мне с некоторым интересом. — Позвольте помочь вам.       Он наклонился к одной из книг, вылавливая ту из лужи.       — Их вполне можно спасти. Занятная литература, — задумчиво проронил незнакомец, разглядывая обложки. — Вы недавно обрели Глаз Бога или читаете подобное ради праздного удовольствия? Моё имя Дайнслейф       — Кассия. Знакомая попросила принести, — солгала я и неуверенно взялась за протянутую руку в тёмной перчатке. — Простите, что врезалась в вас. Пойду проводить спасательную операцию.       — Позвольте помочь. Мне доводилось иметь дело с такого рода проблемами.       — Нет-нет, не стоит, — замотала головой я. — Справлюсь своими силами, спасибо за предложение.       — И всё же я настаиваю. Экземпляры весьма редкие, их добыча наверняка стоила вам многих усилий.       — Слушайте, это мои проблемы, — едва сдерживая накатившее раздражение, выпалила я. — Или вы всем незнакомцам предлагаете помощь?       — Понимаю, в сегодняшнее время доверять даже себе не стоит, но у меня нет злого умысла. Как я уже сказал, это лишь извинения за причиненные неудобства. В Ли Юэ меня, как и многих, привела весть о кончине Рекса Ляписа, поэтому вы легко найдёте меня в постоялом дворе «Ваншу», что за городом, если вдруг решитесь воспользоваться предложением. Времени немного, так что поспешите.       Я кивнула и коротко распрощалась со странным незнакомцем. Его взгляд прожигал спину до ближайшего поворота. Настойчивое предчувствие скорой второй встречи заставило поджать губы и фыркнуть. Тейват оказался чертовски крошечным, а сплетни о моём уже официальном появлении и смерти Архонта сузили его до размеров Ли Юэ, согнав впридачу всех неравнодушных, как тигров в клетку. Мокрые страницы неприятно холодили ладони, пуская по коже ледяные струйки. Гавань уже начинала оживать, прилавки — пестреть товарами, а корабли — просыпающимися моряками. Стараясь держаться незаметнее, я пронеслась мимо корабля Южного Креста, на своё счастье не заметив там цепкого взгляда единственного глаза Капитана. Ту бы непременно заинтересовала столь занятная сцена моей спешки со стопкой вымоченных непонятно в чём книг.       Хижина Бу Бу напротив просыпаться не спешила. Тишина и размеренный храп встретили с порога. Даже Паймон не кинулась с расспросами. Книги нашли укрытие в углу, с сожалением оставленные на долгое «потом». И как подсказывало чутьё, это самое «потом» настанет после возвращения с похорон, обнаружения их, пришедших в полную негодность, чертыханий и вынужденным походом в тот самый постоялый двор «Ваншу».       Терзания по поводу испорченных реликвий прервал стук в дверь. Внизу. Грубый и громкий, он вновь повторился, будто кто-то начинал терять терпение. Выскочив в коридор, я заметила высунувшееся личико Ци Ци, и бегло успокоив ту, насколько это было возможным, спустилась ко входу.       — Чего так долго? — Бэй Доу сердито сверкнула единственным глазом. — Ну хоть собралась уже. Пошли.       — И вам доброго утра, — не сдержалась я. — Можно хоть детей собрать? Или прямо в трусах выводить?       — Что, кошмары снились? — хмыкнула та. — Ладно, только поживее. Нин Гуан хочет тебя видеть.       «С корабля на бал», — закатила глаза я. Мысленно, конечно же: Бэй Доу продолжала буравить меня пристальным взглядом.       Паймон и Тевкр уже проснулись из-за шума и встретили меня недовольными просьбами дать поспать ещё немного.       — Не получится. За нами пришли. — Те сразу всполошились. Паймон угрожающе насупилась, готовясь дать в нос невидимому врагу, а Тевкр — отпугнуть громким рёвом. — Собираемся в темпе престо и без возмущений. Мне тоже прогулка в такую рань удовольствия не приносит.       — А чего ты одетая? — Глаза Паймон сверкнули подозрения, пройдясь по мне с головы до пят. — Где была?       — Не голой же мне выходить, — отмахнулась я. — Допрос устроишь потом, одевайся давай.       Она ничего не ответила, но явно затаила обиду. Тевкр же, спросонья решивший, что мы направляемся к братцу, буквально влетел в одежду и с готовностью ждал у выхода. В коридоре уже стояли недоумевающие внезапным шумом Бай Чжу и Ци Ци. Последняя, как и всегда, пребывала в полудрёме; первый же сперва встретил мои сумбурные объяснения насчёт внезапной проблемы у некоего давнего знакомого улыбкой, спустившись же вниз и увидев Бэй Доу, тот мгновенно растерял всю любезность, принявшись сверлить нас обеих внимательными взглядами. Капитан, похоже, знакомая с травником, обменялась с ним парой слов, — банальным приветствием и беглыми расспросами о делах, по словам Паймон — затем бесцеремонно схватила меня за руку потащив к двери. Я едва успела махнуть Бай Чжу и Ци Ци на прощание.       — Больно же, — прошипела я, вырываясь из хватки.       — Живее надо, тогда и не будет больно, — бросила Капитан, но всё же отпустила меня. — До погребения ещё несколько часов. Не знаю, зачем ты спонадобилась Нин Гуан, но предупреждаю — только посмей вытворить что-нибудь. От тебя одни неприятности.       — Они не от меня, а вокруг меня, — съязвила я и приготовилась получить в лицо.       — О, конечно, вы, немощи, только этим и прикрываетесь. Не вы такие, просто обстоятельства вокруг так складываются, — грубо оборвала меня Бэй Доу. — Топай давай лучше, пока ноженьки ещё ходят.       — Да что вы злитесь на меня? — не выдержав, взорвалась я. — Моя вина, что ваш Архонт умер? Или что оказалась здесь? Или что вам всем что-то срочно нужно от «великой»… меня?       — Самомнения тебе не занимать, — усмехнулась Капитан. — Или это был сарказм? Если он, то радует, что хоть понимаешь собственную бестолковость. Твоя вина в тебе самой. Ты как половая тряпка — зарастаешь пылью где-то в углу, делая вид, что тебе подобное не нравится.       — Как легко вешать ярлыки. — Мои губы растянулись в оскале, руки схватили Паймон, гневно выкрикивающую в сторону Бэй Доу угрозы. — Вам же куда виднее, кто тряпка, а кто великий боец.       — Виднее, девчонка, потому что я прожила дольше и повидала больше твоего. Либо подыхай в углу, либо найди в себе силы нести бремя с высоко поднятой головой.       Оставленный позади Глаз Бога сослужил отличную службу. Будь тот в кармане, я бы непременно набросилась на Капитана, наплевав на все последствия. Потасовка, конечно же, закончилась бы не в мою пользу и обернулась жутким скандалом и уже теперь громогласным объявлением Призванного в Ли Юэ. Слухи о моём элементе давно гуляли по Тейвату, к счастью, лишённого интернета, иначе бы все уже давно знали меня в лицо. Что ж, зато не пришлось бы прятаться по углам.       — Вот и спасайте свой грёбаный мир собственными руками, а не взваливайте всё на меня! — Рык сорвался с моих губ прежде, чем остановило благоразумие. Тарталья, пускай и обладал невиданной мощью, всё ещё оставался персоной нон грата в Ли Юэ, что и показало его пришедшееся так кстати заключение. С Бэй Доу же всё обстояло иначе.       Она вдруг остановилась, резко обернувшись ко мне. До ворот Нефритового Дворца оставалось всего ничего. По крайней мере я искренне надеялась, что стража или же сама Нин Гуан услышат мои предсмертные вопли и успеют до момента неизбежного.       Капитан приблизилась ко мне вплотную. В сравнению с ней я казалась не выше Паймон, крошечной букашкой. Надави — и разлечусь ошмётками по улице. Крепкие ладони схватили за грудки подтягивая ближе к лицу Бэй Доу. Багровый глаз угрожающе сузился. Я ощутила её запах: моря, пота и гнева, которым та буквально пылала. Если бы она была обладателем Пиро, то ко всему прочему бы присоединился запах гари и клубы пара.       — Таких, как ты, трусливых и прикрывающих собственную задницу при малейшей опасности, я ненавижу больше всего. Ты даже хуже этих пронырливых Фатуи, которые вечно снуют за спиной. Будь ты одной из них, я бы даже тогда смогла признать в тебе Призванную, но не в этой размазне, которой ты являешься. Я бы удавила тебя собственными руками, да только не хочется прослыть врагом Тейвата. Но не бойся, мышь, пока ещё будешь жить. Я выбью из тебя всю дурь иначе.       — БЭЙ ДОУ! — Громогласный крик пролетел, казалось, над всем Ли Юэ, на мгновение остановив время. Багровый глаз напротив расширился. Не от изумления — страха. Хватка ослабла, возвращая на землю. Оттащив кидающуюся на Капитана Паймон, я разглядывала её переменившееся лицо. Досада и неловкость не шли ей, делая похожей на слишком быстро выросшего ребёнка, попавшегося на шалости разъярённой матери. Нин Гуан же напоминала гарпию, пикирующую на добычу и готовую разодрать ту на клочки в приступе ярости. Её яростные крики продолжали разрывать воздух. Паймон, как могла переводила, хотя нужды в том было немного. Когда же голос Главы Цисин затих, та развернулась ко мне, мгновенно сбросив всю враждебность.       — Вы в порядке? — с беспокойством подлетела та, оглядывая меня со всех сторон. — Мне искренне жаль, такого больше не повторится.       — Всё хорошо, — неуклюже попыталась отмазаться я, прекрасно понимая, что подобное с Нин Гуан не прокатит. — Я просто позволила себе лишнего. Вины Бэй Доу здесь нет.        — Не стоит, я не первый год её знаю, — мягко оборвала меня та. — Сегодняшний день и без того выдастся нелёгким, так ещё и это. Прошу, пройдите внутрь, нам нужно поговорить.       Кое-как успокоив Тевкра, готовящегося разрыдаться в любую секунду, и яростно пыхтевшую Паймон, я поспешила следом за Главой. Бэй Доу уже растворилась, не одарив меня даже прощальным испепеляющим взглядом.       Нефритовый Дворец успел смахнуть грязь, оставленную мною совсем недавно. Кэ Цин исчезла, задавать же вопросы о ней я не решилась. Нин Гуан, впрочем, и сама молчала. Возможно, ночная пьянка так и осталась тайной, возможно, меня просто ждал допрос с пристрастием наверху.       — Повторюсь, мне искренне жаль, что вам пришлось подвергнуться такому унижению, да ещё на глазах у стражи, — стиснув челюсти, проговорила Нин Гуан. — Бэй Доу ждёт долгая беседа, это я обещаю.       — Нет, правда, это вышло случайно, я сама виновата. Получила заслуженно.       — Между вами некий неразрешённый конфликт? — Янтарные глаза подозрительно сузились, тонкие брови слетелись к переносице. — Если это так, то мне тем более нужно знать о нём. Как никак я представляю интересы города, почтившего за честь стать вашим домом.       — Она напала на неё! — вспылила Паймон, хватаясь за меня. — А если бы началась драка?!       — Паймон, это невежливо, — шикнула я.       — А угрожать, выходит, вежливо?!       Она никак не желала успокаиваться, рыча, как маленький зверёныш. Мне же оставалось лишь корить себя за то, в кого превратила самого дорогого человека. Бэй Доу была права, как никто другой. Мне бы следовало благодарить её за горькую, но правду.       — У нас есть десерты на любой вкус, — без всякой злобы предложила Нин Гуан. На её лице разлилась мягкость, руки потянулись к детям, и те неуверенно затихли, подняв глаза на меня. Я кивнула, вторя заверениям Главы, что те отведают лучших кушаний, если согласятся.       Кабинет опустел, погружая в тишину. Когда же дверь скрипнула, оповещая о возвращении Нин Гуан, я была готова ко всему — допросу о состоянии Кэ Цин, выволочке за кражу, даже за тайную связь с Фатуи, но не к тяжёлому вздоху. Некоторое время Глава Цисин молчала, позволяя разглядеть её уставшее лицо: пальцы перебирали край платья; стиснутые губы выдавали напряжение и недовольство; глаза устало буравили пол, вынуждая стыдливо отворачиваться при виде залёгших под ними тёмных кругов. Без сомнений, в их появлении была и моя доля. Пожалуй, даже бóльшая, чем у Фатуи.       — Надеюсь, ты не станешь возражать против того, чтобы избавить детей от присутствия на столь тяжёлом мероприятии? — Я отрицательно качнула головой. — Что ж, славно, — сказала Нин Гуан, прежде чем вновь погрузиться в тишину. — Снежная что-то готовит, — наконец, заговорила та вновь. Её голос обдал непривычной бесцветностью. — Разведка так и не выяснила, что именно, однако сомневаться в наличии некоего плана не приходится. Сегодняшний день — точка отсчёта. По предварительным данным в запасе у нас около месяца, чуть больше, чуть меньше. И уверенности в том, что мы успеем подготовиться, у меня нет. Мне неприятно признаваться в бессилии перед Призванной, но и скрывать подобное от тебя невозможно. К тому же ты и сама уже чувствуешь надвигающуюся бурю, не так ли?       — Да, — осторожно призналась я, присаживаясь на указанный Нин Гуан стул. Та опустилась напротив и принялась перекладывать бумаги с места на место, монотонно, явно успокаивая себя тем самым.       — У пришельцев из другого мира интуиция всегда острее: враждебность города ничуть не уступает оной в лесах и пустынях. Мнимая безопасность развращает нас, заставляет думать, что хлипкие стены и бумажные двери уберегут. Но выходит иначе. Наверное, в твоих мыслях проскальзывала зависть к Арктуру. Тот много лет провёл вдали от людей, найдя в затворничестве успокоение. Воздвигнул Сумеру и ушёл на покой, не выдержав склок и интриг. Не всякому понравится играть роль живого и столь всемогущего оружия, которым жаждет завладеть каждый. — Выдержав паузу она продолжила: — Бэй Доу не раз высказывалась о тебе довольно резко. По её мнению ты не подходишь на роль Призванного. И как бы я ни пыталась убедить её в обратном, всё было бесполезно. Я обещаю образумить её, но на это нужно время. Если позволишь, я не считаю тебя слабой. Не знаю, справилась бы я сама с той ответственностью, что так неожиданно упала на твои плечи. Мой рост был куда медленнее, и трудности было выносить гораздо проще, адаптируясь к ним постепенно. Наставники, соратники, все они внесли лепту в моё будущее, привели к настоящему. С тобой же иначе. Я говорю всё это не для пустого сотрясания воздуха. Если тебе понадобится помощь, любая, будь то совет или деньги, не стесняйся обращаться ко мне. Я знаю, что ты уже успела обжиться в Ли Юэ, зарекомендовать себя как великолепного травника. Цисин в курсе твоего открытия — она улыбнулась, завидев моё удивление. — Но даже имея успех, не рассчитывай только на себя. Мы не враги и не станем ими. Конечно, если ты сама того не возжелаешь.       — У меня есть лишь один враг, — уклончиво ответила я.       — Синьора?       Я коротко кинула, хотя ответ был совсем другим. Синьора — лишь пункт в списке задач. Небольшой и малозначительный. Удивительно, как время меняет приоритеты.       — Если она окажется в Ли Юэ, то ради тебя я сделаю… некоторое исключение. Ты, верно, захочешь завершить начатое? — И вновь кивок. На сей раз честный. Отступать я не хотела. — Что ж, тогда можешь расчитывать на меня.       — Чего же вы хотите взамен?       — Может, смелости тебе и не хватает, а вот прозорливости не занимать, — улыбнулась Глава. — Пока что только сотрудничества. И обещания не рисковать в случае опасности. Ты, должно быть, уже предупреждена, что сегодняшняя Церемония — прикрытие освобождения Тартальи?       — Нет, — вскинув брови, ответила я. Сердце пропустило удар, прежде чем ускорить бег.       — Ох, Бэй Доу, — выдохнула Нин Гуан, затем продолжила, — настроение горожан меняется. Их недовольство бесчинствами Фатуи растёт. И я разделяю его, но не могу позволить открытую конфронтацию. Слишком дорого она нам обойдётся. В отличие от Мондштадта Ли Юэ слишком тесно связан со Снежной. Как ты могла заметить, один из главных банков здесь принадлежит ей, и вот так запросто объявить Фатуи неугодными и выпроводить из города невозможно. Посему мы вынуждены идти на компромиссы и ухищрения. Сегодняшний день как раз из числа таковых.       — Думаете, народ проглотит подобное, когда узнает? — спросила я хмуро. — Поднимутся восстания, как уже было не так давно. А раздрай внутри страны всегда даёт карт-бланш всем желающим прибрать власть к рукам.       — Карт-бланш? — смакуя каждое слово, повторила Глава. — Похоже на язык Фонтейна.       — Означает полную свободу действий.       — Подходит как нельзя кстати. — Её губы растянулись в печальной усмешке. — Цисин постарается сдержать восстание, если таковое и случится.       — Запугаете силой?       — Есть ли иные варианты? Мы действуем исключительно в интересах города.       — А город об этом знает?       — Не понимаю, к чему ты клонишь. — Улыбка сползла с точёного личика.       — К тому, что вся власть сосредоточена в руках обладателей Глаз Бога. И рано или поздно это даст о себе знать.       — Подобные мысли приходили и мне в голову, но пока что поводов для беспокойства нет. Люди уважают Цисин.       — Как знаете. Гражданская война хуже всякой другой.       Два коротких стука в дверь прервали ответ Нин Гуан. Вошедший стражник доложил о чём-то, и та мгновенно поднялась.       — К сожалению, придётся отложить беседу на более подходящее время. Церемония прощания вскоре начнётся. Вы ведь не откажитесь почтить память о Рексе Ляписе своим присутствием? Вы бы непременно понравились ему, если бы не его столь внезапная кончина.       — А у меня есть выбор? — Вопрос риторический, ведь я и так знала, что получу в ответ. И Нин Гуан оправдала мои ожидания привычным для Джинн, Кэйи и, скорее всего, многих других представителей власти, с которыми ещё предстоит встретиться, ответом.       — Вы всегда вправе выбирать, и препятствовать вашему выбору никто не посмеет.       И я не ответила, как не отвечала и раньше, и не отвечу в будущем. Без сомнений, мой уход сопроводился бы не только тяжёлым взглядом в спину, но и куда более неприятными последствиями. Когда же Нин Гуан, удовлетворённо улыбнулась, приглашая к выходу, я ощутила неприятный укол. Слова Бэй Доу горели неудобной правдой, но и похвастать разумностью они не могли. Разве мог кто-то, вроде меня, своевольничать в вопросах государственной важности? Игра по правилам почти всегда окупалась. По крайней мере пока что главы Мондштадта и Ли Юэ не грозились отправить меня на плаху. Возможно, настанет час, когда и они обернутся против меня, однако в моих силах было предотвратить это.       Сбившееся дыхание и дрожь в руках выдали страх при одном лишь воспоминании сегодняшней ночи, к счастью, оставшись для Нин Гуан незамеченными. Снотворное Бай Чжу неплохо помогло Паймон, быть может, попросить и для себя немного?       Неприятное ощущение слабости и озноба постепенно возвращалось. По заверениям Другой то было следствием долгой разлуки с Глазом Бога, но стоило ли доверять ей? Как только мои предшественники выносили эти муки всю оставшуюся жизнь? Дневники могли дать ответы, вот только посвятить всё свободное время чтению было слишком большой роскошью.       Главный зал полнился голосами, и я коротко глянула на Нин Гуан. Неужели решила прилюдно объявить обо мне теперь уже всему Ли Юэ? Однако собравшимися оказались уже знакомые лица: Е Лань, Тянь, Янь Фэй, Гань Юй и… Кэ Цин. Последняя выглядела неважно, не прекращая морщиться, потирать виски и отпивать из гранёного стакана.       — Приветствую всех. — Голос Нин Гуан облетел просторный зал, оборвав все прочие. — Несмотря на то, что сегодняшний день собрал нас по весьма печальному поводу, он принёс и радостные вести. Отношения между Цисин и глубокоуважаемой Призванной укрепились, посему вскоре нам вновь предстоит собрание. Его тема будет сообщена чуть позже, сейчас же попрошу вас пройти к выходу.       Едва заметный жест Нин Гуан привлёк Кэ Цин и Е Лань. Без лишних слов они окружили меня. И хоть Глаз на них видно не было, сомневаться в их силе было бы верхом глупости.       — При непредвиденном развитии ситуации слушайтесь наших указаний, — мягко попросила Е Лань, улыбнувшись. Ее голос обдал спокойствием, взгляд же сосредоточился на окружении, готовясь выискивать врагов. Когда двери перед нами открылись, она исчезла, предупредив, что вскоре вернётся.       — Ты в порядке? — шепнула я Кэ Цин, недовольно фыркнувшей от лучей утреннего солнца.       — Нет, совсем нет, — раздосадовано ответила та. — Скажите, мы правда выпивали сегодня ночью, или всё это — лишь несуразный сон?       — Правда. И договорились обращаться друг к другу на «ты».       — Ох, что-то припоминаю. Надо же было так надраться, да ещё в такой день. Я ведь не совершила ничего предосудительного? — всполошилась она, в ужасе глядя на меня.       — Нет. Совершила я. Сбежала. Прости.       — Будет тебе. Так опозориться перед Призванной. Говорили же — не умеешь пить, так не начинай. А где мы были? Кажется, спускались куда-то?       — В Хранилище. Прибраться я не успела, — виновато сказала я.       Кэ Цин тихо выругалась, чтобы не услышала идущая впереди Глава.       — В честь чего мы пили? Надеюсь, повод хоть весомый?       — Знакомство. Вообще я пришла за книгами, но всё пошло не по плану.       — Ладно, с этим мы разберёмся позже. Сейчас бы продержаться до конца Церемонии.       Перед дворцом ровными рядами выстроились миллелиты, держа копья. Они молчали, застыв, будто живые статуи. Липкое ощущение страха вернулось, вынуждая бороться с подступившим комом. Масштаб события не сулил ничего хорошего. Слова Нин Гуан об освобождении Тартальи лишь усиливали тревогу. С одной стороны весьма хитрó, с другой — где гарантии, что Фатуи не решат напасать в такой подходящий момент? Вся верхушка Цисин со мной впридачу, к тому же без Глаз. Я набрала воздуха, прогоняя тревогу. Нин Гуан не стала бы рисковать мною и столь важными персонами. Наверняка успела припрятать пару козырей в рукаве.       С десяток стражников окружили Главу. Ещё несколько — нас. Среди однотипных шлемов и доспехов вдруг сверкнула знакомая заколка в форме дракона. Миллелит, что встретил нас с Паймон и Тевкром в самый первый день. Интересно, узнает ли он меня? Но тот не оборачивался, возглавляя шествие.       Главные ворота открылись. Толпа горожан уже поджидала снаружи, приветствуя Нин Гуан. Сотни взглядов в восторге провожали её и Кэ Цин и с растерянностью переключались на меня; мне же приносила облегчение мысль, что Паймон и Тевкр остались во Дворце.       Ли Юэ захватили громкие крики, топот ног и скрип дверей. Толпа следовала за нами, обрастая новыми лицами. Фатуи среди них видно не было: решили попрятаться по углам. Разумно. Тихая встреча Тартальи и не менее тихое сопровождение оного в укрытие вдали от глаз горожан. В теории звучало отлично, действительность же зачастую оказывалась далёкой от неё.       Площадь, лишённая всяких украшений, уже громыхала сотней голосов. Люди обступали небольшой островок на ней и при приближении нашей процессии расступились. Высокая трибуна готовилась встретить Нин Гуан. Кэ Цин поманила меня, указывая на место рядом с собой. Сбоку встали Янь Фэй и Тянь. Их лица не выражали ни беспокойства, ни озабоченности, а лишь лёгкую скуку. Успевшие привыкнуть к масштабам подобных событий, они позволяли себе изредка прикрывать глаза, я же в удивлении гадала, научились ли те спать стоя или просто погрузились в собственные мысли.       Непривычная строгость и бесцветность не шла Ли Юэ. Броское золото уже успело сродниться с ним. Одно лишь солнце радостно горело, оповещая всё живое о наступившем утре. Но «живое» не спешило отвечать взаимностью, наплевав на скорую весну. Его заботило куда более низменное — прощание.       Нин Гуан прокашлялась, чему мгновенно вторила сотня стражников, ударивших копьями по земле. Три чётких громких ударах обратили толпу в безмолвие. Глава Цисин заговорила, и Кэ Цин начала переводить.       — Сегодняшний день окрашен в мрачные тона, ибо мы прощаемся с нашим Архонтом, Повелителем Камня, Рексом Ляписом. Правление его было долгим и полным великих свершений. Его стараниями Ли Юэ сейчас купается в роскоши, благодаря ему мы стали главным торговым регионом. — Кэ Цин вдруг скривилась, не сдержавшись. — Избавь меня от мучений повторять весь этот высокопарный бред, молю, — жалостливо попросила она. — Мне с лихвой хватило школьной скамьи со всеми этими «Рекс Ляпис то, Рекс Ляпис это».       — Хорошо, — согласилась я, ощутив укол совести при взгляде на измученную Кэ Цин.       — Если вдруг услышу нечто из ряда вон, то непременно сообщу, — сказала та, прежде чем погрузиться в молчание.       Голос Нин Гуан же продолжал звучать. Он, словно птица, проносился над горожанами, и те внимали, с тихой надеждой вглядываясь в неё. Даже взрослому нужна была защита. Народ Ли Юэ потерял её в лице Архонта и теперь обратился к той единственной, что могла заменить его. Я никогда бы не смогла разделить их чувств: напротив, знакомство с уже двумя Архонтами всё глубже укореняли в убеждении их ненадобности. Венти был прав в желании свергнуть Селестию. Его словам вторил, хоть и пассивно, Чжун Ли, грубо и резко сбросив оковы полномочий. Два Архонта, и оба не имели близкого контакта с собственными поданными, не спешили сближаться с ними, вникать в их чаяния и заботы. Тейват нуждался в избавлении от них. И не только от них.       Я подняла голову, разглядывая непристойно нагое в столь трагичный день небо. Лучи солнца бесстыдно плясали по крышам, откровенно наплевав на горе живых далеко внизу. Внутри разлилось странное спокойствие. Всё шло своим чередом, несмотря на недавние потрясения. Они — лишь ступень к пониманию, до которой мне рано или поздно удастся добраться. Отдалённость Глаза очищала разум, прогоняла тревогу. Холод продолжал мучить дрожью в пальцах и слабостью, но не шёл ни в какое сравнение с тем острым голодом, что донимал всякий раз, стоило проклятому амулету оказаться в кармане. Здесь было замешено что-то ещё, не только мои трусость и нежелание признавать столь затянувшееся пребывание в незнакомом мире. Догадки роились в голове, бесцеремонно разгоняя здравые мысли. Судьба, которой по заверению той гадалки из Мондштадта я была лишена здесь, пока что благоволила мне. Прозвучало бы весьма странно, признайся бы я вслух в подобном кому-то, кроме себя. Джинн и Ноэлль бы удивились внезапному откровению; Кэйа только рассмеялся; Барбара и Эмбер укрыли тёплыми объятиями; Дилюк хмыкнул, отвернувшись. А Венти… Венти бы одарил нежной улыбкой и невесомым прикосновением к губам. Острая игла кольнула в самое сердце. По щекам скатилось несколько слезинок — крохотные напоминания о безвозвратно утерянном. Ладони коснулось нечто тёплое. Кэ Цин озабоченно вглядывалась в меня, спрашивая, не нужна ли помощь. Я же лишь улыбнулась, на сей раз искренне.       — Всё хорошо. Просто…       Громкий удар и гогот оборвали меня. Нин Гуан тоже осеклась. Звуки доносились совсем рядом. Когда же я обернулась, то замерла. Холодные глаза глядели на меня с балкона. Того самого, с которого некогда я наблюдала за падением Рекса Ляписа. Взгляд Тартальи горел самодовольством; тёмные круги и бледность же молчаливо корили за долгие дни взаперти по моей вине. Позади него мелькали силуэты в чёрной форме. Он сохранял молчание, не шевелясь, следил за действиями Цисин и не препятствовал празднованию. Гогот и звуки ударов не смолкали, только распалялись с каждой секундой.       — Немыслимо, — скрипнула зубами Кэ Цин. — Что эти выродки себе позволяют?!       — Кэ Цин. — Нин Гуан предостерегающе вскинула руку, затем обернулась к страже, что-то приказав. — Всем сохранять спокойствие. Это провокация, — обратилась она уже ко мне и остальным членам Цисин. — Мы не ответим на это ни грубостью, ни вниманием. Продолжаем.       В толпе появилась Е Лань, мгновенно оказавшаяся рядом с трибуной. Разговор между ней и Нин Гуан прервал ещё один громкий удар. На сей раз то оказались двери ресторана, где расположились Фатуи. Чей-то громоподобный крик пронёсся над площадью, и я разглядела Бэй Доу. Её лицо искорёжила ярость, в руках же появился тяжёлый двуручный меч. Народ пришёл в движение, не слушая просьбы Нин Гуан опомниться. Он рвался вперёд, скандируя что-то и бурля, точно живая река.       Кэ Цин и Е Лань окружили меня, готовясь защищать от собственных же горожан. Но им не было до меня дела. Они жаждали лишь одного — Фатуи.       — Нужно уходить! — крикнула Кэ Цин, стараясь пересилить рёв сотен и сотен голосов. — Немедленно!       — И без тебя знаю, — фыркнула Е Лань. Её взгляд скользил по людям. Те неслись к ресторану, огибая наш островок.       Я обернулась к Нин Гуан. Холодный ужас пробежался по спине при виде горевшего в янтарных глазах гнева. Белой тенью та скользнула мимо, направляясь в самый эпицентр.       — Туда! — Кэ Цин увлекла меня в сторону, где толпа значительно поредела. Среди сроднившихся в иступленном безумстве лиц мелькнуло одно, отличавшееся от всех прочих. Чжун Ли молчаливо наблюдал, не вмешиваясь. Наши взгляды встретились, и тот лишь едва заметно кивнул, прежде чем раствориться в толпе.       Кэ Цин кричала о необходимости укрыться во Дворце, я же не могла оторваться от фигуры Бэй Доу, мелькавшей вдалеке. Двуручный меч взлетал вверх и стремительно опускался, сопровождая каждый удар раскатами незримого грома. Ясное, как небо над головой, желание охватило разум без остатка.       Нет. Я не стану её подобием. Ни её, ни Другой.