В день, когда сошлись звёзды

      Утро — или вернее его блёклое подобие среди высоких книжных великанов — застало меня в неудобной позе с ноющими спиной и шеей. Начатый вчера том истории Тейвата укоризненно глядел с пола, и я только вздохнула, тщетно пытаясь вернуть смявшимся в гармошку страницам былую форму. Будь здесь дед, мне бы непременно влетело по первое число за такое обращение с книгами.       Желания что-то делать не было от слова «совсем». Даже ворчавший желудок, яростно напоминавший о своей пустоте со вчерашнего обеда, не заставил встать на поиски чего-нибудь съестного. Да и вряд ли оно здесь вообще было: хранить еду при такой температуре — верх глупости. Если, конечно, во время моего пребывания в царстве Морфея кто-нибудь не решил накрыть стол. Взгляд прошёлся по безликим полкам, теряющимся где-то в темноте потолка. Тишина и полусумрак, присущие таким местам, заставили поёжиться и спешно скользнуть к двери. И как только я смогла уснуть здесь? Похоже, магия Венти лишала не только тревог, но и последних остатков разума.       Пустота и догорающие огоньки свечей за окнами-фальшивками — вот и всё, что встретило меня в зале первого этажа. Странно: дети ведь обычно поднимаются ни свет, ни заря, спеша при этом оповестить о своём пробуждений всю округу.       «Видно, вымоталась совсем», — подумала я, старательно избегая скрипучих ступеней лестницы. И неудивительно: последние дни не для одной меня прошли под лозунгом «Попробуй не свихнись».       Стены ванной обдали холодком, а чуть тёплая вода — неприятным запахом канализации.       «И когда здесь в последний раз жили?» — проскочила раздосадованная мысль.       «Так давно, что ответ «никогда» вполне сойдёт за правду», — подсказала вторая.       Стоило вернутся в коридор, как ноги сами побрели в гостиную с картой. В случае тотальной скуки и ностальгии по дому можно было бы развернуть одно из кресел и поставить его напротив стены, представляя, что пожелтевший от времени кусок тейватских просторов — не что иное как сломанный телевизор, экран котрого навечно застрял на одном единственном канале. И кто знает, как скоро я окажусь близка к такому «случаю».       Бесчисленные корешки книг пестрели, привлекая внимание и маня открыть себя. Большая часть, естественно, оказалась на немецком, но попадались и английские, и латинские буквы, и даже, кажется, японские иероглифы. Взяв первую попавшуюся на русском, — «Культуры и быт хиличурлов» — я прочитала описание:       «Хиличурлы — дикий народ, издревле соседствующий с нами, жителями семи государств Тейвата. Привыкшие считаться дикарями, не способными к коммуникации, они однако же обладают зачатками культуры и быта, чему и посвящена данная работа в четырёх томах. Известный учёный-эколог Мондштадта Якоб Маск».       «Интересно, а Призванных кто-нибудь изучал? Или я первая в очереди подопытных кроликов?» — усмехнулась, представляя, как Барбара слёзно умоляет пожертвовать собой во имя будущего науки.       К моему удивлению, книга увлекла с первых строк. Дикий народец оказался далеко не таким уж и диким. Разделение труда и добычи, изготовление оружия и одежды, даже некое подобие язычества в виде поклонения стихиям. Эти странные существа имели все шансы составить конкуренцию людям через пару-тройку тысячелетий; а может, и гораздо раньше, учитывая бедственное положение последних.       «Их племена, заселившие местности к югу, востоку и северу от границ Мондштадта, носят названия Мясное, Сонное и племя Затмения. Основным видом деятельности Мясного племени является охота с последующим приготовлением пищи путём использования пиро слаймов. Что примечательно, только представители мясоедов способны к скотоводству, строя загоны и разводя кабанов. Обученные для охраны скота особи занимают отдельную нишу и считаются на порядок выше охотников и поваров; однако также, как и все прочие, они не имеют права отказаться от поединка на специальной арене — некий аналог таковой у гладиаторов, сражавшихся на потеху публике ещё во времена Веннессы — первого рыцаря Одуванчика. Примечательно, что проигравший в таком поединке подвергается насмешкам и приобретает статус изгоя на короткое время, после чего вновь возвращается в племя. Это наводит на мысль, что хиличурлы не обладают понятием времени, живя в настоящем, не помня прошлого и не задумываясь о будущем».       — А что, добрые ребята, не злопамятные, — хихикнула я.       «Присущая представителям Сонного племени любовь к частой дремоте сподвигла их к возведению защитных построек — подобие примитивных землянок для укрытия во время спячки. В качестве подстилок они используют в основном шкуры убитых животных, что наводит на предположение — по интеллекту хиличурлы этого племени значительно обгоняют своих собратьев из Мясного племени и племени Затмения».       — Моя остановочка, — рассмеялась я. — Если попрут отсюда, прихвачу пару подушек и прибьюсь к соням.       «И последнее известное на сегодняшний день племя — племя Затмения. Примечательной особенностью племени Затмения является довольно эффективное использование сил элементов, что ставит их в один ряд с хиличурлами-гигантами. Шаманы Затмения имеют куда большую власть над своими поданными. Безоговорочное подчинение последних, а также фанатичное поклонение культу стихий, делают из них мощных воинов, бьющихся до самого конца. Примечательно, что объект их поклонения схож с символом Затмения, из чего и происходит неофициальное название этого племени».       Символ Затмения. Сердце отозвалось гулким ударом, стоило памяти отрезвить видения разрушенного города из воспоминаний Венти. Чёрный шар, почти полностью сожравший Солнце и оставивший только кровавое кольцо вокруг. Взгляд поискал клочок бумаги или карандаш, но ни того, ни другого не обнаружилось, и я пошла на самое кощунственное преступление по мнению деда — загнула уголок страницы.       — Как только разберусь, сразу же всё исправлю, — виновато пробормотала я, откладывая книгу.       Я ещё раз обошла комнату. Толстенные энциклопедии, полные красочных описаний и не менее красочных зарисовок богатых флоры и фауны Тейвата; бесчисленные словари на любой вкус и язык; даже несколько пустышек с безликими обложками, страницы которых так и просили вписать в них что-нибудь. И ничего похожего на затмение. Как и книг о религии в целом. Странный факт, учитывая, что здешние божества в прямом смысле ходили на своих двоих среди людей.       Значит, оставалось только одно: прочесать всё Хранилище и постараться не умереть при этом от старости.       — Как ты рано! Заплетёшь мне волосы? Ой, а что мне приснило-о-сь, не поверишь!       Паймон, вылетевшая из-за угла, точно маленький ураган, тут же накинулась на меня, принявшись пересказывать сон, в котором гуляла по… Земле. Сердце пропустило удар, прежде чем понестись галопом от практически точных описаний многоэтажек и помятой временем и дурнями, любившими демонстрировать всё своё «интеллектуальное развитие» на качелях, детской площадке за моим домом.       — А? Нет, ты точно не рассказывала, — озадаченная моим вопросом, Паймон склонила голову набок. — Не забирай все заслуги себе, не всё вокруг тебя одной вертится! И вообще, я ещё не закончила! Там рядом был лес, густой-густой, а внутри такие животные красивые, ну с длинными ногами которые… как же их?       — Лошади, — бесцветным голосом подсказала я.       — Точно-точно! Они! Ты чего? Выглядишь нездоровой.       Вяло пробормотав, что просто проголодалась, я добрела до диван, прежде чем закрыть глаза и погрузиться в теперь уже такие далёкие места под детский голосок.

***

      Взгляд ещё раз хаотично пробежался по тысячной за это утро полке и устремился к той, что повыше. Снова ничего. Я выдохнула, и, стараясь не глядеть вниз, начала спускаться с лестницы. Деревянные ножки, к счастью, почти не издавали шума, свойственного таким громадным конструкциям, но вот перетаскивание её от одного шкафа к другому вымотало довольно быстро.       — Эта?       Рядом повисла Паймон с книгой, обложка которой изображала Солнце с расходившимися от него лучами. Пролистнув первые страницы, я только хмуро покачала головой: сведения о звёздах и планетарных системах.       — Нужно что-то вроде этого. — Я указала на лист с символами, нацарапанными впопыхах. — Либо, если попадутся какие-то надписи, то вот такие, — карандаш вывел неаккуратное «Eclypsis».       — На червей похоже, — высунула язык Паймон и унеслась под самый потолок.       Смахнув со лба выступившие капли пота, я присела на ступеньки. Если это самая крупная библиотека Мондштадта, недоступная никому, за исключением ограниченного круга лиц, то все ответы должны крыться здесь. Только вот как же отыскать их среди сотен тысяч энциклопедий и обычных словарей?       До ушей донёсся тихий стук.       «Гости не заставили себя ждать», — сглотнула я и тихо поднялась.       Прокравшись на носочках к самому выходу, я прислонилась к стене и прислушалась. Стук повторился, но входить незнакомец не спешил. Скользнув ближе, я схватилась за холодный металл и медленно повернула ручку, с замиранием сердца слушая протяжный скрип. Ноэлль вошла, удивлённо оглядываясь, затем, увидев позади меня, подпрыгнула и коротко вскрикнула.       — Боже, это ты, — шумно выдохнула я. — Прости, что напугала.       — Еда? Еда!       Не дав служанке прийти в себя, Паймон налетела на неё, едва не опрокинув поднос. Оттащить ту удалось только после заверений, что на кексы и чашку с вареньем ни я, ни тем более Ноэлль не посягнём.       — Всё хорошо, правда, — виновато улыбнулась я, поймав обеспокоенный взгляд служанки, — просто после стольких мотаний между жизнью и смертью кругом везде мерещатся враги. Прости ещё раз.       — Ох, это вы простите-простите, — сконфузилась та, но затем вдруг внезапно просияла. — А может, придумаем что-нибудь? Например, пароль? Секретное слово или специальный звук? И вам, и мне проще будет.       — Пароль? А что, и впрямь хорошая идея. Можно что-то вроде…       Мои костяшки отстучали знакомый с детства ритм: пять ударов, пауза, затем ещё два. И судя по реакции Ноэлль, в Тейвате такой нехитрый «приём» популярностью не пользовался.

***

      Откинувшись на спинку дивана, я с трудом выдохнула, ощущая, как забитый доверху живот сдавливает лёгкие. Тарелки звякнули о поднос, и на лице Ноэлль мелькнула короткая улыбка.       — Ближайшие сто лет только вода, — едва вороча языком, пробормотала я. — Большое спасибо, Ноэлль. Паймон?       В ответ из-под горы подушек раздалось невнятное бормотание, по всей видимости, означавшее благодарность.       — Ну… я… я, пожалуй, пойду.       Торопливо звеня посудой, Ноэлль собрала поднос. Стойкое ощущение, что той совсем не хотелось уходить заставило спросить:       — Ты сильно торопишься?       — Не особо, — загоревшиеся нотки надежды в глазах и застывшая на полпути тарелка сказали куда больше слов.       — Не хочешь посидеть ещё?       — Да! То есть, если вы хотите, конечно. Ноэлль уселась напротив и застыла в немом ожидании.       — Можешь рассказать о себе? — я чуть подалась вперёд, стараясь прогнать повисшую в воздухе неловкость. — Джинн говорила, что ты один из самых перспективных кандидатов на вступление в ряды ордена.       — Она правда так сказала?! — Ноэлль подскочила, но затем быстро взяла себя в руки. — Т-то есть госпожа Гуннхильдр наверняка не хотела выставлять меня в дурном свете. Не хочу лгать, достижения мои весьма посредственны.       — И долго ты здесь в качестве служанки?       — Около пяти лет, — послышалось спустя короткую паузу. По выступившему пунцовому румянцу и кулакам, сжавшим край платья, стало ясно, что расспрашивать дальше было бы верхом бестактности. Я уже приготовилась сменить тему, как Ноэлль неожиданно продолжила. — На самом деле я просто ни на что не годна. Моя сила — всё, чем я могу похвастать, но в неумелых руках и она бесполезна, — на миловидное личико опустилась тень, неожиданно сменившаяся испугом. — Ох, прошу прошу прощения, не стоило мне беспокоить вас такими пустяками!       — Всё в порядке, это я полезла с расспросами. Но если не хочешь, настаивать не буду, хотя мне интересно было бы узнать, как проходят вступительные испытания и всё прочее.       Ноэлль замялась, раздумывая, стоит ли посвящать меня в подробности, но затем всё же начала, сперва медленно, тщательно подбирая каждое слово. Как оказалось, ряды своих рыцарей Ордо Фавониус пополнял редко и неохотно, несмотря на катастрофический дефицит оных. И даже экспедиция магистра Варки не заставила изменить древним традициям: изнурительные тренировки, постоянные проверки знаний и строгое соблюдение громадного списка правил из Руководства для рыцарей Ордо Фавониус — минимум для получения почётного звания.       — Всего-то? — я шутливо вздёрнула брови. — Я-то думала, вас целую Библию учить заставляют, — но быстро добавила, увидев вытянувшееся лицо служанки, — шучу. Честно, вообще не вижу смысла в тупом зазубривании чего-либо. Гораздо важнее понимать, что именно тебя заставляют учить.       — Хотите сказать, я не понимаю?       — Нет-нет, я о другом. Есть кодекс чести с целой кучей наставлений о том, как вести себя, что говорить и делать. Только вот в жизни всё иначе.       — Но ведь правила для того и существуют, чтобы помогать сориентироваться в той или иной ситуации.       — Если бы все им следовали, то жить бы стало намного проще, — улыбнулась я, — и намного скучнее.       — Я как-то не задумывалась об этом. — Ноэлль притихла, затем вдруг подалась вперёд, будто хотела что-то сказать, но резко осеклась. — Мне пора. Благодарю, что уделили время и поговорили со мной.       — Тебе спасибо. Давай помогу.       Я подскочила и принялась складывать тарелки. Паймон уже во всю посапывала на диване, не обращая на шум никакого внимания.       — Ноэлль, можно ещё вопрос? — начала я и после незамедлительного согласия достала листок с рисунками. — В книге про быт и культуру хиличурлов описывалось некое племя Затмения. Они как-то связаны с религией и богами?       — Хм, я не раз встречала их за пределами Мондштадта, но никогда не задумывалась о символе, которому они поклоняются. Вот этот, — она указала на самый простой вариант, без излишеств — Луна, закрывающая Солнце, — похож на тот, что часто изображается на одеждах шаманов, только лучи куда острее и больше похожи на кривые наконечники стрел.       — А есть какая-нибудь информация? Или хотя бы где её можно найти?       — Единственный, кто изучал хиличурлов, — Якоб Маск. По крайней мере других источников я не знаю.       — А в истории или религии Тейвата чего-то похожего не встречалось? — пряча разочарование в голосе, продолжила я.       — Кажется, что-то было. Только вот не помню, где именно. Если хотите, могу помочь.       — Да нет, спасибо. Дольше с лестницей провозимся, чем с поисками.       Без лишних слов Ноэлль понеслась к полкам прямо с подносом наперевес и одной рукой подняла деревянную громадину с такой лёгкостью, будто бы та была не тяжелее пушинки.       — Т-туда, — только и выдавила я, ошарашено наблюдая, как предвещавшие долгие страдания метры между полками буквально тают на глазах.       — Всё верно? — Ноэлль, ничуть не запыхавшаяся, повернулась ко мне, и после медленного кивка с загоревшимися не то от воодушевления, не то от чего-то ещё глазами спросила. — Нужно ли что-то ещё? Возможно, вы захотите сделать перестановку или, быть может… — но мой незамедлительный отказ и торопливые благодарности вмиг потушил весь её запал.       Когда дверь с тихим щелчком закрылась, а эхо шагов растворилось в тишине пустых коридоров, я перевела дух. Казалось, с причудами этого мира уже давно пора бы свыкнуться, да только вот как? Руки автоматически потянулись к мешочку на поясе. Склянка с зельем успокаивающе звякнула. Сознание, пока ещё ясное, без единого намёка на «красный туман»; значит, стоит поберечь запасы. Память напомнила о позабытой идее записать симптомы «успешного» знакомства с магией. Отличный способ хоть как-то усмирить хаос внутри.

***

      — О, смотрю, ты времени даром не теряешь! — Лиза появилась внезапно, заставив подскочить на месте. Карандаш прочертил длинную корявую дугу на почти полностью исписанном листе, прежде чем упасть на пол. — Неужто напугала? Или работа так захватила?       — И то, и то, — ответила я, пытаясь угомонить разбушевавшееся сердце.       — Резкие вспышки агрессии. Возникновение: спонтанное. Связь с эмоциональными переживаниями: ++-. Связь со временем: дольше 12-ти часов без приёма ЛВ, — Лиза с интересом склонилась над моими записями. — ЛВ? Что это?       — Лекарственное вещество, — тут же ответила я, мысленно радуясь, что додумалась не писать полную расшифровку «Лекарства Венти».       — Пытливый ум — и дар, и проклятье, — улыбнулась библиотекарь. — Могу ли я чуть позже позаимствовать твою работу? — и после моего озадаченного взгляда добавила. — Все записи Призванных копируют и хранят в особых условиях. Как дневники, к примеру.       — Все-все? И даже детские рисунки?       Перед глазами всплыл круглый жираф с глазками-бусинками, и по лицу расползлась невольная улыбка.       — Да, даже детские рисунки. Один из твоих предшественников питал огромную любовь к кулинарии: на здешних полках хранится с десяток поваренных книг за его авторством. Кстати, они до сих пор пользуются завидной популярностью.       — Разве у простых людей есть доступ к Хранилищу?       — Конечно, нет, но слухами мир полнится, — подмигнула Лиза, затем села напротив и открыла учебник. — Итак, вчера мы остановились на…

***

      Паймон забралась ко мне на колени, не обращая никакого внимания на мои недовольства такой наглостью, и с интересом принялась разглядывать плоды долгого занятия.       — Это твоё? — ткнула она на лист с многочисленными исправлениями.       — Да, а теперь слезай и посиди тихо.       — Некрасиво пишешь. Буквы корявые, как забор поломанный.       — Ценное замечание, обязательно приму к сведению, — потрепала я светлую макушку. — Посмотрю на твои достижения, как в школу пойдёшь.       Точно!       Я повернулась к библиотекарю:       — Лиза, а Джинн не говорила ничего про Паймон? Раз уж я под арестом, то, может, кто-нибудь сможет водить её в школу?       — Занятия начнутся в конце сентября, так что беспокоиться пока не о чем.       — Правда? А на Земле — сразу после летних каникул.       — Сезон сбора урожая, любая помощь на вес золота.       И впрямь. Распорядок прежней жизни накрепко засел в голове, и даже сама мысль о том, что где-то может быть всё иначе, выбивала из колеи. Поломать старые устои и перестроить себя — задача, требующая не столько усилий, сколько терпения.       — Что ж, на сегодня достаточно. Вечером обещал заглянуть Кэйа, передай ему законченную работу. — Страницы учебника с тихим шуршанием закрылись. Однако Лиза не торопилась уходить. Её глаза — глаза кошки, следящий за каждым движением — сверкнули в полумраке Хранилища. — Если позволишь, я хотела бы ещё побеседовать с тобой. Обещаю не затягивать.       Я только кивнула, загипнотизированная пристальным взглядом. Паймон, недовольно что-то бросив про взрослую скуку, спорхнула с моих колен, тут же пропав в книжном лабиринте.       — Возможно, мои слова покажутся несколько… неприемлемыми, однако всё же считаю необходимым поднять этот вопрос. — Сцепленные пальцы в перчатках выдавали напряжение сидящей напротив. Накрывшая плотным куполом тишина пригвоздила к месту. Только шуршание и детский голосок вдалеке приводили в чувство. — Можем ли мы исключить твою связь со Снежной и полностью доверять тебе?       Страх, изумление и обида смешались в единый вихрь внутри, стягивая мышцы живота в тугой узел. На короткое мгновение показалось, будто что-то тяжёлое огрело по голове, перемешав мысли и напрочь лишив способности думать. Я судорожно сглотнула, стараясь взять эмоции под контроль и наспех прикидывая, что бы ответить. Варианты совсем не радовали: возмущения, так и рвавшиеся наружу, не дадут ничего, кроме косых взглядов и ещё больших подозрений; попытки объясниться спокойно так же вряд ли помогут: никаких доказательств — как за, так и против — у меня не было.       — Наверное, следовало ожидать чего-то подобного, — я ощутила, как по лицу расползается нервная улыбка. — Первые недели в Мондштадте и тот случай с Фатуями наглядно показал, насколько сложная обстановка сейчас в Тейвате. И откровенно говоря, я бы хотела избежать вовлечения в конфликт между странами, но… также прекрасно понимаю, что однажды придётся встать на чью-то сторону.       Тонкие брови взметнулись вверх, но лишь на долю секунды. Лицо Лизы вновь приобрело непроницаемое выражение. Она молчала, изучая меня и явно раздумывая над услышанным.       — Доверять или нет — выбор за вами, — продолжила я. — Только если решите запереть здесь на веки вечные, то прошу, позаботьтесь хотя бы о Паймон.       — Я ожидала услышать совсем… другое, — спустя долгую паузу, наконец, отозвалась библиотекарь. По её вытянувшимся в тонкую нить губам и затаившемуся во взгляде сомнению стало чуть легче: похоже, не мне одной беседа доставляла «удовольствие». — Признаться, во мне всё же теплится надежда, что за твоей спиной не кроется некто посерьёзнее, однако ты и сама понимаешь, как мало в наше время стоит слово.       — Сейчас я полностью в вашей власти, так что обещаю не брыкаться, если приставите нож к горлу. Хотя к тому моменту я сама себя в горстку пепла превращу.       — Надеюсь, этот разговор останется между нами. — Лиза поднялась, по-прежнему не спуская с меня глаз. — Не держи зла, таковы времена и порядки.       — Понимаю.       Я прикрыла глаза, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Единственное, что спасло бы сейчас, — крепкий, долгий сон. Желательно, на всю оставшуюся жизнь.

***

      Взгляд Кэйи прошёлся по разбросанным записям, прежде чем вернуться ко мне.       — Вижу, занятия проходят плодотворно. Лиза упоминала, что ты быстро схватываешь. Это похвально.       — Спасибо. Вот то, о чём мы разговаривали в библиотеке.       Доделанная работа вместе с обещанными рисунками оказалась перед лицом Капитана. Кэйа уже было хищно прищурился и схватился за листы, однако быстро опомнился.       — Благодарю, твоя работа окажет нам большую услугу. И насчёт оплаты, — он подкинул в мгновение ока вытащенный откуда-то мешочек, звякнув монетами. — Не передумала?       — А должна была?       — Неужто на Земле деньги не в почёте? — хмыкнул тот.       — В почёте. Даже слишком.       — Тогда с чего такое пренебрежение? Или не хочешь обременять нас? Лишняя пара золотых в кармане порой куда приятнее гордости и благородства.       — Во мне нет ни первого, ни второго. Как и голубой крови, — хмуро отозвалась я, старательно сдерживая желание поскорее выпроводить того, пулей унестись в кровать и зарыться с головой под одеяло. — К чему мне деньги, если то, чего я хочу, на них всё равно не купишь?       — Вот как? — Кэйа удивлённо вскинул брови, затем улыбнулся и жестом фокусника спрятал мешочек обратно. — В любом случае если передумаешь, дай знать.       Проводив третьего за сегодня гостя, я потянулась к зелью. Дрожь в руках и постепенно нарастающий гул действовали не хуже пожарной сирены. Впрочем, сгорание заживо теперь не казалось таким уж плохим исходом.

***

      Приглушённый стук заставил поморщиться и разлепить веки. Комната встретила тишиной и полосой тусклого света из-под двери. Тень — два тонких столбика — тянулась к кровати.       — Кто там? — настороженно позвала я. Ручка дёрнулась и из щели высунулась мордашка Паймон. Глаза, превратившееся в блюдца, странно поблёскивали, а кутавшееся в одеяло тельце дрожало. — Паймон? Ты чего? Что слу…       Не заметив как, я оказалась в крепких объятиях. Всхлипы и бессвязное мычание смешались в один сплошной поток, отчего выяснить причину удалось только спустя долгие заверения, что опасности нет и доблестные рыцари Фавония защитят от всех невзгод.       — Только н-не в-во сне, — наконец, донеслось до моих ушей.       — А-а, кошмар приснился? — с облегчением спросила я. — Ничего, со всеми бывает. Я вот тоже порой вскакиваю посреди ночи от какой-нибудь ерунды, а потом часа два ворочаюсь. Расскажи, станет легче.       — Я увидела странную штуковину. Такая квадратная, как картина, только движущаяся. Показывала людей в какой-то невесёлой одежде, а позади — опять движущиеся картинки. Картинка в картинке, представляешь? Один из этих людей разговаривал с другим, который стоял в лесу. Они как будто были рядом, но вели себя странно, друг на друга совсем не смотрели. Да еще и возле рта странные палки держали. А потом тот, что в лесу был, начал рассказывать про девочку, которую нашли там совсем недавно. Только вот той девочки не было нигде, показывали только мешок какой-то, чёрный, длинный такой мешок. И мне вдруг так страшно стало ни с того ни с сего! Будто… будто в том мешке…       — Выпей, — я поднесла ко рту Паймон зелье. Пальцы сильнее сжали прохладное стекло, тщетно стараясь унять дрожь.       — Это были люди с Земли? На Тейват совсем не похоже.       — Нет, — бесцветным голосом ответила я. — Ложись, я накрою.       — Значит, мне снился совсем-совсем незнакомый мир?       — Просто сон.       — А показался таким реальным… — с каждым словом детский голосок слабел всё сильнее, пока вовсе не потух. Комнату наполнило тихое сопение. Глаза по привычке заскользили по стенам в поисках окна. Сдержав раздосадованный вздох, я спустила ноги на прохладный пол. Ладони вдруг вспотели, а неразбериха в голове вновь раскидала мысли по разным углам, отчего полная картина всё никак не желала складываться. Или же я сама так отчаянно противилась, избегая даже малейшей попытки вникнуть в происходящее.       Единственный, кто мог бы сейчас дать хоть какие-то вменяемые ответы, на сей раз не постучится в дверь. Значит, пришло время и мне превратиться в ночного нарушителя спокойствия.

***

      Стена закрылась за спиной с глухим осуждающим скрежетом, отрезав путь к отступлению. Конечно, ничто не мешало развернуться и повернуть заветный светильник и растворится в сумерках катакомб, однако мысли о зазря проделанном пути и собственной трусости подгоняли не хуже пинка. Где-то на задворках, правда, маячила ещё одна, вызывающая непонятный трепет в животе, и все попытки избавиться от неё так и не привели ни к чему.       Я втянула воздух — совсем не такой тягучий и пыльный, как внизу — и прислушалась. Откуда-то доносились голоса, едва различимые: кажется, беседовали двое. Я двинулась вперёд, балансируя на самом краю ковра, приглушавшего шаги, и держась поближе к стене. Край штор, выглядывавший из-за угла, шуршал и беспокоился в такт ветру. На оголённых частях кожи проступили мурашки: всё же нужно было одеться потеплее.       Коридор пустовал. Только лениво подмигивающие свечи и далёкие огни домов, выглядевшими безликими силуэтами в черноте ночи, напоминали о человеческом присутствии. Мой взгляд скользнул по окнам в поисках ручки или защёлки. Ничего. Похоже, придётся пробираться через главный вход.       Внутри всё похолодело, а сжавшиеся кулаки никакие могли унять дрожь. Глупое и забавное зрелище — великая Призванная крадётся, как воровка, шарахаясь от каждой тени. Но и это всё же лучше, чем улепётывать от очередного сумасшедшего, жаждущего моей крови.       Я уже занесла ногу, чтобы свернуть направо, как дверь впереди внезапно распахнулась. Один из голосов — неторопливый с хитрыми нотками — узнавался без труда. Кэйа что-то говорил, изредка выдерживая короткие паузы. Некоторые слова всё же удалось разобрать, но проку от них было едва ли больше, чем от солнца зимой. Присоединившийся второй — усталый, блёклый, отчего я не сразу признала в нём голос Джинн — ответил ему отрывисто, с явной неохотой.       Глаза вдруг зацепились за яркий отблеск на стене, похожий на тот, какой бывает от экрана телефона или зеркала. Впервые любопытство пересилило страх, и я выглянула из-за угла.       Джинн и Кэйа, стоявшие на приличном расстоянии, склонились над некой бутылочкой с мутной-красной жидкостью. Прожилки чего-то чёрного и красивые переливы алого смешивались внутри неё.       Тихий вздох, и лицо Джинн вдруг скривилось будто от боли. Быстрым движением она спрятала бутылёк в небольшой коробочке, и я едва успела юркнуть обратно. Разговор продолжился, но гораздо теперь тише, отчего я с трудом сдержалась от безумной идеи подобраться поближе.       Когда голоса, наконец, смолкли, а шаги пропали после едва различимого хлопка, я двинулась вперёд, готовая в любую секунду дать дёру. Перебежками между комнатами — на случай, если кто-то всё же решит заглянуть в коридор — мне удалось добраться до входа в главный зал. Сквозь дверную щель просачивались тусклые круги света. Ни души. Даже звуки будто пропали, бросив на съедение гнетущей тишине. Ковёр обрывался прямо возле порога, из-за чего пришлось разуться. Холод шашечных плит молниеносно пронзил оголённые стопы, заставив прошипеть парочку бранных слов и стрелой метнуться к выходу.       Массивные двери штаба давно скрылись за неуклюжими грудами домов, но ноги всё продолжали нести вперёд. Страх постепенно улетучивался, уступая место затаившемуся волнению и радости от долгожданного глотка свежего воздуха.       Мондштадт не спал. В столь поздний час — по прикидкам перевалило за полночь — горожане, не коротавшие последние тёплые вечера у окна, растерянно бродили по улочкам, будто позабыв, куда шли. Даже их взгляды лишь ненадолго задерживались на моём растянувшемся в глупой улыбке лице, прежде чем снова устремиться в никуда. Слева мелькнула знакомая вереница домов, огороженная со всех сторон табличками, повозками и ящиками. Осколки черепицы и россыпь щебня сиротливо валялись возле, провожая обвиняющей тишиной. Зияющие дыры в крышах и вовсе вынудили прибавить ходу. Из груди вырвался облегчённый выдох, когда картина недавнего ужаса скрылась позади.       Со стороны площади долетали задорные возгласы, вторящие быстрой мелодии, от которой так и хотелось пуститься в пляс. Переливы лиры, вплетающие в общий поток свои нежные звуки, придали уверенности и надежды. Тянущиеся ручейки людей стекались к ярким огням впереди, вынуждая сбросить скорость. К счастью, работать локтями и ногами не пришлось: группка музыкантов играла у самого входа на рыночную площадь. Среди бурых беретов выделялся один — ярко-зелёный.       Не обращая внимание на оклики, летевшие в спину, я протиснулась между двумя дородными дамами, готовыми вот-вот закружиться в бешеном танце, и бесцеремонно схватила край белого рукава. Лира издала раздражённое «бряк», прежде чем смолкнуть. Рядом что-то упало, разливая тёмную жидкость.       Мутный взгляд Венти озадаченно прошёлся по мне, словно впервые видя. Он раскрыл рот, явно собираясь что-то сказать, но почему-то промолчал.       — Требую аудиенции у великого Архонта, — рассмеялась я. — Друзья не будут против, если украду тебя на пару минут?       — Думаю, нет. Но…       — Отлично.       Пропустив мимо ушей сомнения, явственно звучавшие в голосе лже-барда, я потянула того сквозь толпу под растерянные возгласы горожан. Впрочем, те быстро затихли, стоило нам пропасть из виду. Площадь снова наполнилась задорной мелодией, которая, правда, теперь звучала пусто без струн лиры.       — Куда ты меня ведёшь? — К Венти понемногу начало приходить осознание происходившего.       — Туда, где смогу устроить допрос с пристрастием без свидетелей. Если знаешь такое местечко, то, возможно, сможешь облегчить свою участь.       — Разве я давал согласие?       Твёрдая рука заставила остановиться. Во взгляде зелёных глаз, обычно полных беззаботности, сейчас без труда читалось недовольство. По спине пробежал неприятный холодок, вынудив гулко сглотнуть. Кажется, я совсем позабыла, с кем имею дело.       — Не хочу навлекать на себя гнев божий, но мне просто жизненно необходимо поговорить с тобой. Пожалуйста. Если нужно, я принесу какую-нибудь жертву, только не баранов, кроликов или что-то дышащее и живое. Золото или что здесь в цене?       — Жертву?       — Ну да, подношение, дар или как здесь умасливают божеств? — Венти вдруг затих, с удивлением уставившись на меня. Спустя мгновение громкий смех эхом прокатился по проулку, спугнув проходившую мимо группку девушек. — Что смешного? — испугавшись столь резким переменам, спросила я. — Богам цацки не по душе?       — Э-эт-то такой юмор земной, д-да? — Архонт смахнул выступившие слёзы.       — Да нет. Рука руку моет, как говорится. К тому же я ещё за прошлые разы с тобой не рассчиталась. — И заметив взметнувшиеся брови, добавила. — Я многим тебе обязана в конце концов, а ходить в должниках не по мне.       — Ах, вот оно что. Ну, одним дельцем ты бы могла с лихвой компенсировать все долги.       — Нет, — твёрдо произнесла я. — Революцию устраивать не собираюсь.       — Жаль, а я было уже решил, что нам удастся договориться. В таком случае ничем не могу помочь.       А теперь прошу простить, вынужден откланяться.       — Да какого… — внутри уже начал закипать знакомый огонёк, стоило наглой ухмылке расползтись по юному лицу, однако мне-таки удалось сдержаться. — Думаю, ты и без меня прекрасно понимаешь, что нам с тобой придётся сотрудничать и достаточно долго, чтобы успеть намозолить друг другу глаза. Так почему бы не прийти хоть к каким-то компромиссам уже сейчас?       — Предпочитаешь путь дипломатии?       — Если бы могла, может, и прибегла бы к другим методам. Неважно. Единственное, что меня сейчас волнует, — будущее. А чтобы оно не оказалось беспросветным, предлагаю сотрудничество. Но без агитаций и пылких речей о необходимости мирового переворота.       — Звучит непривлекательно. Заинтересуй меня.       — Могу рассказывать про земную культуру, музыку и прочее. Ты же как-никак бард, кучу новых песен сочинишь.       — Хм, продолжай.       — Э-э-э, пока это всё. А, ты же яблоки любишь, да? — Память услужливо нарисовала воспоминания о первой встрече в саду.       — Люблю. Но куда больше люблю кое-что иное.       — Детей не спаиваю.       — Мне далеко за тысячу лет.       — Вино бы тебе у нас не продали. Да даже энергетик, и тот под большим вопросом.       — Энергетик?       — В общем, яблоки и томные вечера с беседами о прекрасном. Идёт?       Венти прищурился и задумчиво потёр подбородок. Напряжённое молчание, нависшее сверху, точно остриё дамоклова меча, длилось так долго, что надежды потихоньку начали улетучиваться, оставляя мрачную пустоту внутри. И впрямь, кем я себя возомнила, чтобы вот так запросто надеяться на помощь Бога, которому сама же недавно так грубо отказала?       — Идёт. — С привычной улыбкой Архонт пожал протянутую мною руку. — Что-то не так?       — Н-нет, — пробормотала я. — Просто не думала, что ты правда согласишься.       — Забавная ты. Итак, ради чего этот ночной переполох?

***

      — Отравлен, — тихо повторила я, прокручивая в голове услышанное. — а противоядие? Или лекарство?       — Их нет, — отозвался Венти. Травинка в его пальцах неуверенно колыхнулась под дуновение ветра. — Сколько бы я не пытался, сколько бы не искал, но за прошедшие века так и не смог ничем помочь Двалину.       — А целебная магия. Может, если…       — И это пробовал. Бесполезно.       Я осеклась и отвернулась, разглядывая лунные блики на водной глади озера далеко внизу. Листья старого высокого дерева, в несколько раз крупнее того, что стояло в саду госпиталя, тихо нашёптывали что-то, убаюкивая.       — На Земле тоже существуют неизлечимые болезни?       — Существуют. Только вот их принцип можно объяснить наукой. Здесь же она бессильна.       — Почему же, магия тоже подчиняется законам. Пока что не совсем ясные, со временем и они займут своё место в твоём представлении о Тейвате.       — Хочешь сказать, что скверну, поразившую твоего друга-дракона, можно изучить? Сомневаюсь. Да даже если бы и получилось, какой толк? Лаборатории по изготовлению лекарств мне пока что не попадались.       — Не всё решается умом. Порой необходимо просто верить, надеяться.       — И сколько ты уже так веришь и надеешься?       — С тобой совершенно нельзя спорить, — со смехом отмахнулся Венти. — Впрочем, время покажет истину.       — И всё же я ни черта не понимаю. — Со вздохом я плюхнулась на траву, скользя взглядом по редким облакам, тонкой сизой вуалью прикрывающим яркий диск Луны. Длинные ветви тянулись к ней, словно прося о чём-то, но безликое ночное светило оставалось глухо к мольбам. — С чего он напал на меня? Снова сошлёшься на волшебную случайность?       — Возможно, Двалин почуял тебя и подсознательно прилетел за помощью. Твоё тело ещё не пропиталось магией, что оказалась только во вред ему. В любом случае время покажет истину, — повторил Архонт.       «Если это тело вообще моё». — Я ничего не ответила, зачем-то принявшись рассматривать свои руки, затем закрыла глаза, ощущая, как обнажённую кожу ног покрывают мурашки. В следующий раз стоит одеться теплее.       Сознание незаметно путалось, то унося вдаль, то выкидывая обратно в реальность, как вдруг внезапная мысль заставила подскочить на месте.       Точно! Затмение!       Сонливость как рукой сняло, и я принялась наспех пересказывать обнаруженную с утра информацию о племенах хиличурлов. Венти, сперва растерянно слушавший, неожиданно помрачнел и отвернулся, некоторое время бездумно сминая травинки пальцами. Когда тот, наконец, заговорил, из его голоса пропали прежние задорные нотки, сменившись холодными, острыми осколками.       — Я мог бы поведать тебе всю правду, однако предоставлю тебе самой открыть её. Я и так уже позволил себе слишком многое.       — Почему нужно всё усложнять? Нас что, подслушивают? — я с напряжением вгляделась в ближайший куст в ожидании, что тот вдруг обернётся Кэйей или того хуже Белой Богиней.       — Дело совсем не в этом. Каждый видит историю по-своему, в том числе и я сам. Ты должна разобраться во всём без постороннего вмешательства. Скажу лишь, что истина хранится под строжайшим секретом и доступна далеко не всем. Возможно, даже нынешний Магистр не знает всего. Ищи тщательнее, читай между строк.       С каждым новым словом Архонта внутри всё сильнее сгущались мрачные грозовые тучи, готовые вот-вот излиться потоком сомнений и страхов. Последние, правда, уже давно и основательно поселились в душе, ещё с первых дней пребывания в этом чудном мирке, частенько напоминая о себе через острые уколы паники и резкие пробуждения по ночам.       — Такое выражение тебе совсем не идёт, — донёсся короткий смешок, и взгляд рефлекторно устремился на Венти. В изумрудных глазах искрились весёлые огоньки, развеивая прежний туман. — Неужто на Земле улыбки сродни чему-то неприличному?       — Смех без причины — признак дурачины.       — Забавно, в Сумеру говорят: «По частому смеху узнаешь глупца».       — Даже в этом наши миры похожи, — ответила я, затем неторопливо поднялась. — Что ж, спасибо за беседу. Мне уже пора.       Загорающаяся алая нить на горизонте, ещё пока тонкая и слабая, намекала на скорый рассвет. Да и оживившиеся ранние птахи защебетали где-то в кроне громадины-дуба.       — Я думал, будешь терзать расспросами до самого утра. В таком случае не смею задерживать. Удачного празднования!       — Празднования?       — Пришла пора Фестиваля осенних красок. Проводится в конце первой недели осени как её своеобразное приветствие в надежде на щедрый урожай. Надеюсь, сегодня ночью меня ждёт богатый улов.       Я посмотрела на растянувшегося в широкой улыбке лже-барда, отрешённо размышляя о том, что даже Боги могут вести себя совсем как дети. Заплаканный голос, точно ушат ледяной воды, напомнил об уже казавшемся таким далёким происшествии.       — Венти, — несмело начала я, с трудом выталкивая каждое слово, — могут ли… могут ли Призванные и Проводники разделять… воспоминания?       — Воспоминания? — всё веселье вмиг сошло с лица Архонта, уступив место внезапному возбуждению. — Ты видела прошлое Паймон?       — Нет, не я.       — Ах, вот оно что. Надеюсь, за твоей спиной не кроется тернистая тропинка, иначе туго придётся невинному дитя, — попытался разрядить обстановку тот, однако в его тоне будто мелькнули нотки разочарования. — Такое и впрямь бывает, но лишь только при сильной взаимосвязи между Проводником и Призванным. Одного из твоих предшественников мучали кошмары и частые головные боли. Бедолага всё никак не желал мириться с судьбой и навязанным компаньоном, пока однажды его оборона в конце концов не спала.       — Только не говори, что мы и мысли друг друга читать начнём.       — А вот об этом мне уже ничего не известно. Однако меня удивляет, что спустя столь короткий промежуток времени вы уже стали настолько близки.       — Сомневаюсь, тут что-то другое, — пробормотала я, отгоняя пробудившийся рой мыслей-пчёл. — Ладно, ещё раз спасибо. Удачного праздника.       Чересчур доброжелательное «Надеюсь, скоро свидимся!» мурашками прошлось по оголённой коже, а пристальный взгляд Архонта раскалённым клеймом на спине преследовал до самого моста, подгоняя вперёд всё быстрее и быстрее. И даже после возвращения в погружённый в хрустальную тишину рассвета, готовую разлететься на сотню осколков от малейшего шороха, Штаб, ощущение лишней пары глаз где-то поблизости никуда не пропало. Когда одеяло полностью скрыло окрашенный тусклым светом окон-подделок потолок, оно только усилилось.