В день, когда сошлись звёзды

      — Ох, голова моя дырявая! Сама представилась, а как вас зовут, спросить совсем позабыла.       Я застыла, вмиг перестав кряхтеть и чертыхаться из-за никак не желающих расставаться с грязью ступней. Плодом моих получасовых стараний-страданий стала потемневшая вода и с горем пополам отвоёванные островки кожи, проглядывающей сквозь толстый слой засохшей чёрной массы. В памяти всплыл выпуск новостей про тапочки из бутылок десятилетней давности, породивший в своё время много мемов, пускай даже такого слова тогда отродясь не было, и уголки губ невольно дёрнулись. Неплохая идея, коли хочешь приковать к себе взгляды, пускай и далёкие от завистливых, только вот вряд ли в игре про девочек в коротких шортах и драконов уже успели изобрести пластик.       До города оставалось самую малость — перейти через мост, и если повезёт, то, может, даже удастся найти какую-нибудь работёнку на пару часов и купить себе обувь. Про кроссовки, конечно, здесь никто слыхом не слыхивал, но уж ботинки-то точно найдутся.       — Паймон, — детский голосок перебил мои улетевшие в дальние дали мысли и заставил вернуться к насущным проблемам. Точнее всего к одной.       Ведь я до сих пор так и не вспомнила своё имя. Странно, но эта, казалось бы, «незначительная» деталь совсем вылетела из головы. Или же мой ошалевший мозг просто решил отложить её на потом, и без того загруженный проблемами.       — Приятно познакомиться, — улыбнулась Эмбер и перевела взгляд на меня.       Неловкое молчание, повисшее между нами, тянулось и тянулось, из-за чего мысли начали носиться в черепной коробке с утроенной силой. Паймон, уже во всю зевавшая и теревшая глаза, на помощь приходить не спешила, пока я судорожно пыталась накидать варианты, доставая из самых дальних закоулков памяти ники всех своих бесчисленных персонажей из игр. Только вот загвоздка заключалась в том, что почти все они были мужскими, а те немногие, что принадлежали представительницам прекрасного пола, либо звучали слишком сложно и пафосно, либо вообще представляли собой переделку латинских слов. Не Церсилией же какой-нибудь мне представляться в самом деле. Засмеют и у виска покрутят.       — Она не помнит, — нашлась с ответом Паймон, выпучив глаза и косясь на меня с таким озабоченным выражением, что мне невольно захотелось ей треснуть. К ней тут же присоединилась Эмбер, перепуганно спрашивая, не она ли оказалась тому виной. После долгих и муторных убеждений, что имя стёрлось из памяти задолго до встречи с ней, девушка всё же успокоилась.       — Что ж, тогда у тебя есть редкая возможность выбрать имя самой, — натянутая улыбка и чересчур воодушевлённый тон с потрохами выдавали волнение Эмбер. Похоже, та всё ещё чувствовала вину за произошедшее недавно. Беглый взгляд, скользнувший по моему левому боку, только подтвердил догадку.       Неужели у меня настолько потрёпанный и болезненный вид, что любой чих воспринимается окружающими, как предагональные конвульсии?       По недовольству, показавшемуся на лице Паймон, я поняла, что та вот-вот готова разразиться очередным шквалом обвинений в сторону несчастной лучницы, однако девочка всё же решила промолчать.       Воспитательный процесс начинал давать свои плоды.

***

      — Добро пожаловать в Мондштадт — город ветра, свободы и одуванчиков!       Слова Эмбер потонули в общем гуле голосов и смеха. Радостные лица, сновавших туда-сюда по широкой мощёной серыми булыжниками улице, проносились мимо, сливаясь в единый бесконечный поток. Где-то вдалеке звучала музыка. Похоже на гитару, разве что звук более мягкий и бархатистый. Лира?       Мои раздумья прервала волна внезапно накатившего жара, отчего я, шипя, инстинктивно отпрыгнула назад.       — Ты что творишь?! — громкие возмущения Паймон, накинувшейся на Эмбер, привлекли внимание горожан, несколько из которых встали неподалёку, бросая на нас заинтересованные взгляды и перешёптываясь. Рыжий мальчишка в первом ряду вдруг ткнул в меня пальцем и что-то прокричал, звонко гогоча. К нему присоединились ещё парочка детей, пока один из взрослых не догадался отвесить шутнику хороший подзатыльник.       — Тебе же было велено держаться подальше!       — Н-но я не хотела, честно!       Перебранка стремительно набирала обороты. Толпа вокруг начала обрастать всё новыми и новыми зеваками, обступавшими со всех сторон. Сотни глаз прожигали заинтересованными взглядами, от которых в груди вспыхнуло едкое, паническое чувство, в мгновение ока расползшееся по телу. Дышать стало невыносимо трудно. По лбу прокатилась холодная капля, скользнула по подбородку и пропала, растворившись под толстовкой.       Одна-единственная мысль, болезненно пульсирующая, будто кто-то выжег её в сознании, хлестнула, возвращая контроль над конечностями.       И я побежала. Ворвалась в толпу, пуская в ход локти, колени, а пару раз даже зубы. Инстинкт гнал вперёд, подгоняемый животным страхом и размытыми лицами, скалившимися беззубыми улыбками. Оглушительный звон перебивал их гогот и прочий шум.       Не помню, как выбралась из этого ада, полного монстров, натянувших человеческие лица, зато отчётливо помню ступени под ногами и каменные стены безликих домов по бокам. Звон пропал. Его место теперь заняло бешено колотящееся сердце. Острое ощущение кого-то позади вынуждало нестись вперёд, не обращая внимания ни на жжение в груди и голых ступнях, ни на хрипы, ни на едва различимый голос, казавшийся смутно знакомым и отчаянно звавший кого-то.       Меня?       Внезапный удар и адский холод окончательно вышибли все мысли, оставляя голову совершенно пустой. Затылок отозвался тупой болью от соприкосновения с чем-то жёстким и бугристым. Перед глазами заплясали разноцветные звёзды и яркие взрывы, понемногу становящиеся всё бледнее и бледнее, пока окончательно не потонули в непроглядной черноте. Вокруг образовался вакуум, поглотивший все звуки до единого. Обволакивающий и мягкий, он увлекал всё дальше и дальше, унося сознание. Даже тело стало лёгким, почти невесомым, словно готовое взлететь ввысь.       Освежающий малиновый вкус заполнил собой рот. Первый рваный вдох резанул по лёгким, отчего те мгновенно заныли. Чернота начала рассеиваться. Сквозь неё проступили нечёткие образы на голубоватом фоне.       — …шишь? — долетело откуда-то издалека, будто бы сквозь толщу воды.       Тёплое прикосновение и несильное похлопывание по щекам придали сознанию немного ясности. Образы начали приобретать форму и контуры.       — Эй! Очнись! Очнись! — пронзительный голосок в мгновение ока вытянул из забытья. Я попыталась ответить, но изо рта вылетело только нечто невнятное. Руки отказывались подчиняться, только дрожали и скребли ногтями по земле. Ещё одна порция малиновой сладости окончательно привела в чувство.       Перепуганные ярко-фиолетовые глаза глядели с таким ужасом, что я сама невольно сжалась. Паймон, кажется, просила не шевелиться, но перспектива валяться на холодных булыжниках совсем не радовала, и мне всё же удалось принять сидячее положение. Область между ключицами жгло ледяным пламенем. Куда сильнее, того, что оставило след на левом боку после встречи с Эмбер. Вокруг снова стали стекаться люди. Их лица больше не походили на искорёженные морды чудищ. Наоборот, теперь в них читались потрясение и такая жалость, что я невольно стиснула челюсти. Захотелось закричать, чтоб они прекратили, прекратили это немедленно, разошлись и тут же позабыли.       — Кто вы такие?       Я подняла голову. Взгляд сфокусировались на загорелом лице молодого человека, правый глаз которого прикрывала повязка, мгновенно породившая тысячу и одну шутку про вилку, пиратов и прочие атрибуты господ, относящихся к «голубой» касте. Его костюм, в котором с огромным отрывом лидировал уже упомянутый цвет, а также узкие штаны и глубокий вырез на груди лишь усилили подозрение. На плече красовалась накидка, из шерсти неведомого зверя. Контрастировавшие с её белизной тёмно-синие волосы были собраны в конский хвост, концы которого касались круглой штуковины, пристёгнутой к широкой пряжке.       Знакомая вещица. Даже слишком.       — Мы путешествуем! — с вызовом бросила Паймон и зачем-то встала между мной и этим экстравагантным незнакомцем. Я вдруг с удивлением осознала, что не видела, как та летала, с той самой заварушки в лесу. Боялась лишнего внимания и вопросов или же просто устала?       — Вот как, — протянул юноша. Его губы вдруг растянулись в презрительной ухмылке. — Что ж, надеюсь, ещё не успели соскучиться по ледяным просторам Снежной, ибо вернётесь вы туда ох как не скоро.       Он сделал несколько шагов в нашу сторону, и меня снова обдало жутким холодом. От неожиданности я грязно выругалась и быстро оттолкнувшись ногами, отползла как можно дальше. Мимо пронеслась Эмбер, опалив жарким пламенем и вытащив из недр памяти все запасы крепких русских словечек, сквозь которые проскакивали вопли Паймон и шум толпы вокруг.       Пират, до этого внимательно слушавший девушку, неожиданно вскинул руку. Улица в мгновение ока погрузилась в молчание.       «Местный авторитет, что ли?» — мрачно подумала я и оценила масштабы катастрофы. В худшем случае могут расценить, как покушение на жизнь знатной особы — а судя по прикиду это была именно она — и отправят на плаху, в лучшем — отвесят пинка и отпустят на все четыре стороны. Я мысленно помолилась, надеясь на последний вариант, однако, учитывая всё то, что произошло за этот отвратительно долгий день, первый теперь тоже не казался таким уж плохим.       Тяжёлый взгляд единственного глаза заставил невольно съёжиться и уставиться на свои босые ступни. Что за игры такие? Решил насладиться моим жалким видом напоследок?       — Эй, а ну-ка проси прощения! — скомандовал знакомый голосок.       От такого наглого заявления Паймон обалдела даже я, уже немного свыкшаяся с её лихим нравом. Лицо Пирата вытянулось и побелело, а глаза готовы были вылезти из орбит, однако он почему-то не спешил показывать нам ни кузькину мать, ни где зимуют раки. В груди защекотало, и я зажала рот рукой, молясь, чтобы никто не успел заметить мою глупую улыбку.       Молодой человек продолжал молчать, как и все прочие, включая и чуть ли не подскакивающую на месте Эмбер.       — Можете подняться? — неожиданно вежливым тоном спросил Пират, игнорируя новый шквал возмущений.       Я только неопределённо дёрнула плечами и с опаской поднялась. Голова кружилась, став такой чугунной, будто по ней хорошенько прошлись палками. Маленькие ладошки обхватили руку, спасая от падения, и до ушей донеслись обрывки разговора. Паймон опять решила выяснить отношения.       — Никуда мы с тобой не пойдём, понял? Проси прощения и топай!       — Позвольте помочь, я…       — Обойдёмся и без таких слизняков, как ты!       Ругань только подливала масла в кипящий котёл пульсирующий боли в висках, но слова о помощи вмиг заставили напрячь слух. Если одноглазик действительно принадлежал к знатной породе, то очевидная выгода перекрывала все риски и сомнения.       — Паймон, п-погоди, — пробормотала я и сосредоточила взгляд на юноше, — чего вы хотите?       — Могли бы мы обсудить всё в более… спокойной обстановке? Полагаю, вы не отсюда? — я кивнула, прежде чем шикнуть на никак не желающую утихомириться девчушку. — В таком случае прошу.       Рука в чёрной перчатке, край которой прикрывал массивный браслет с шипами, зародившей подозрение, что Пират принадлежал не только к представителям меньшинств, но и любителям чего пожёстче, указала в сторону площади впереди. Против однополой любви я ничего не имела. Копаться в чужом белье — дело последнее и весьма низкое. К тому же какая разница, какого пола человек? Главное ведь — душа и доверие.       И вот последнее Пират не внушал от слова совсем.       Я уже хотела было сделать шаг вперёд, как глаза наткнулись на светившийся голубым огнём амулет. Моё лицо, похоже, отразило все мысли и чувства, и юноша, круто развернувшись на каблуках, зашагал первым. Толпа тут же покорно расступилась перед ним, подкрепляя уверенностью догадки о знатном происхождении. Смущённые вздохи и влюблённые взгляды, которыми девушки провожали Пирата, вновь заставили прикрыть расползающуюся улыбку. Не по тем вы, дамочки, страдаете. Ох, не по тем.       До ушей, кроме недовольного пыхтения под боком, вновь донеслись звуки лиры, звучавшей где-то неподалёку. Я вдруг с удивлением заметила яркие гирлянды и фонарики, которыми были обвешаны столбы, крыши и даже кусты. Город, похоже, находился в самом разгаре празднования чего-то, но никаких вывесок или плакатов, намекавших на суть торжества или хотя бы его название, видно нигде не было. У Паймон спрашивать бесполезно: девчушка будто сама только-только очутилась здесь. Был, конечно, вариант понаглее, — пристать к Одноглазику — но и он был отметён без раздумий.       Тем временем тот продолжал вести нас к площади, изредка оборачиваясь и бросая на меня странноватые взгляды, сканирующие от макушки до самых пят. Пару раз проскальзывало ощущение, будто он хочет что-то сказать, однако вопросов или других попыток завести разговор так и не последовало.       Неожиданный возглас Паймон отвлёк меня от загадки с эмоциями Мистера Непроницаемого.       — Это же… — поражённо пробормотала я, когда увидела громадную статую впереди, очень похожую на ту самую, что чуть не отправила меня к праотцам. Только на сей раз никаких столбов не было, лишь плоский пьедестал, к которому та крепилась. Небольшие отличия в виде раскрывшихся и словно готовящихся к взлёту крыльев и отсутствующей сферы в протянутых руках всё же имелись, что наводило на определённые догадки: такие махины обычным смертным возводить никто не станет, а значит, это и была здешняя Богиня Воздуха. К тому, что это именно Богиня, а не Бог, меня подтолкнули одеяние статуи, представлявшее собой нечто вроде платья с капюшоном, две тонких косички, обрамлявшие каменное лицо, и округлые бёдра.       Значит, в этом мире балом правят не только мужчины. Ещё одна приятная новость за сегодня.       — Кто это? — позабыв все меры приличия, я ткнула пальцем в сторону статуи и требовательно посмотрела на Пирата. Тот сначала замялся, словно не понимая вопроса, а затем вдруг в единственном ярко-голубом глазе отразилось такое неподдельное изумление, будто я только что спросила, какого цвета труселя предпочитает этот похититель дамских — а может, и не только — сердец.       — К-кто это? — продолжая пребывать в полном замешательстве, переспросил он.       Раздражение на пару с едкими комментариями навроде «мог бы и перетерпеть один разок ради сохранения зрения» с трудом поборол здравый смысл и чутьё, подсказывающее, что у этого господина вполне мог быть припрятан где-нибудь клинок для особо языкастых. Мой сдержанный кивок вызвал новую волну шока, пока, наконец, юноша не обрёл дар речи.       — Это Анемо Архонт.       — Правда?! — я едва не подскочила. — Прошу прощения, но вы не могли бы подсказать, где её найти? У меня вопрос к этой леди. Вышла небольшая ошибочка, с которой она может помочь и… Понимаю, весьма нагло с моей стороны требовать выдать местонахождение такой высокой особы, но мне очень надо, правда! Если к ней очередь и надо записываться на приём, то отведите к секретарю или кто здесь заведует небесной канцелярией?       Воцарилось глубокое молчание. Настолько глубокое, что нарушить его я не решилась, а только и могла что нервно переминаться с ноги на ногу и гадать, ждёт меня плаха сегодня или же пронесёт на сей раз. Однако когда, наконец, Пират очнулся, вместо ответа я получила едва различимое «прошу за мной, пожалуйста» и отрешённо-удивлённый взгляд, будто бы глядевший сквозь меня. Настаивать на своём и дальше я не решилась, только мысленно выдохнула, радуясь, что голова пока на своём законном месте, и поплелась следом. Одна Паймон, похоже, пребывала в отличном настроении, вертя головой в разные стороны и увлечённо разглядывая красоты города. Стоило бы последовать её примеру и хотя бы запомнить дорогу, если вдруг придётся в спешке уносить ноги, только вот нескончаемый поток мыслей, голод и усталость не давали сосредоточиться.       — Прошу.       Приглашение, прозвучавшее, скорее, как настойчивая просьба, мгновенно привело в чувство. Я скользнула растерянным взглядом по Пирату, указывающему в сторону широких ступенек, а затем оглядела здание впереди. Коробка из чёрного кирпича с одинокой башней. Ничего примечательного. Отсутствие решёток на окнах чуть охладило панику внутри. Мэрия что ли? Ну, хоть не в тюрьму привёл. Радует.       Потоптавшись ещё немного, я уже было сделала робкий шаг вперёд, как вдруг мысль, поразившая, точно гром среди ясного неба, заставила притормозить.       — Э-э-э… Прошу прощения, но у меня небольшая п-проблемка, — пробормотала я, чувствуя, как щёки заливает предательский румянец.       — Да?       От вопросительного тона юноши раздражение и смущение вспыхнули с новой силой, сливаясь в один адский котёл. Желание сострить по поводу повязки было с горем пополам проглочено, и я молча ткнула на свои ноги.       — Не волнуйтесь, — вежливо улыбнувшись, отозвался тот, — вам дадут новую одежду, но чуть позже.       — Вот так джентльмен, — раздался саркастичный голосок, — хоть бы свои предложил.       — Паймон! — прошипела я, выпучив глаза. Перспектива распрощаться с головой либо же свободой вновь угрожающе замаячила неподалёку.       — А что? У него, небось, таких целый шкаф, без одной пары не обеднеет.       Решение проблемы с наглостью девчонки пришло само собой: ладонь на пару с крепкой хваткой сделали своё дело, и вместо громких требований теперь раздавалось яростное мычание. Пинки и тычки, которыми Паймон отплачивала мне за вовремя протянутую «руку помощи», грозились на утро остаться в виде синяков и ссадин, коих, судя по ощущениям, и без того набралось немало. В голове в -цатый раз за сегодня всплыл вопрос о наличии в Геншине детдомов, как вдруг сопротивление прекратилось. Девчонка будто прочитала мои мысли — утихла, сверля взглядом юношу, а затем вновь что-то промычала, но куда тише.       — Если вы не против, то я войду первым, — сдержанно сказал Пират.       Я только кивнула, надеясь, что брошенное одной мелкой нахалкой «ещё и ждать тебя, что ли?» тот не услышал.       Примерное расстояние, на котором нужно держаться от гордых обладателей Глаз Бога, дабы не получить уже третий по счёту ожог, я высчитала ещё при знакомстве с Эмбер — пять широких шагов, то есть около двух метров. Поэтому, когда за спиной юноши с тихим щелком сомкнулись массивные створки, отсчитала десять секунд. А потом добавила ещё десять — бок и область чуть выше груди снова начали потихоньку давать о себе знать. Действие зелья оказалось весьма коротким, как и предупреждала лучница.       Отказавшись от предложения Паймон пойти после неё, я неуверенно поднялась, бегло оглядев красные флаги с символом щита, — спасибо, что не орла — и толкнула двери.       В глаза сразу же бросилась шахматная плитка и огромный знак посередине пола: щит, представленный будто бы в виде четырёх-пяти пар крыльев, и два скрещённых клинка. Идея избитая, но выполненная в весьма занятном стиле.       Пират, прежде терпеливо стоявший на месте, развернулся и направился к лестнице. Я же с сомнением уставилась на свои ноги. Грязи, конечно, после импровизированного пилинга у реки поубавилось. Впрочем, как и уверенности, что после моего дефиле не останется чёрных следов-лапищ. Как назло вдобавок и сам пол сиял чистотой, будто его только что отдраили.       — Пошли, — нетерпеливо бросила Паймон, явно не обременённая заботами о чужом труде, и смело зашагала вперёд.       Удручённо вздыхать и послушно плестись следом — вот и всё, что мне оставалось. Конечно, идти по ровной поверхности без страха наткнуться на сук или камень было чертовски приятно, но стойкое ощущение того, что в любое мгновение откуда ни возьмись могла вылететь уборщица и надавать шваброй за столь варварское вторжение в эту обитель…       А кстати, обитель чего? Из-за собственной трусости и нерешительности, я даже не удосужилась поинтересоваться о своём собственном будущем.       — Извините, а… — я уже открыла рот, чтобы спросить у Пирата, что это за место, однако тот вежливо прервал меня, попросив подождать, и указал на диван чуть в стороне. Мимо с радостным визгом пронеслась Паймон, тут же облюбовав несчастный предмет мебели и принявшись скакать на нём, как ненормальная. В сотый раз позавидовав её энергии и беззаботности, я повернулась к Пирату, но того и след простыл. Внезапное, до жути огромное чувство одиночества поглотило меня с головой. Впервые за долгое время я осталась почти что один на один со своими мыслями. Постоянное напряжение и необходимость следить за происходящим вокруг отпали сами собой, открывая двери другим, куда более страшным мыслям и проблемам.       Кому я здесь нужна?       Где жить?       Что есть?       Сотни вопросов, наконец, дождались своего часа и теперь остервенело атаковали воспалённое сознание со всех сторон. Ноги внезапно подогнулись, из-за чего пришлось упереться об стену, дабы не распластаться звёздочкой по зеркальному полу. Голос Паймон, спрашивающей, всё ли в порядке, вынудил соорудить кривую улыбку и с трудом доковылять до дивана. Кое-как отмазавшись банальной усталостью, я уставилась в потолок. Парочка громадных люстр с несколькими десятками зажжённых свечей на каждой подтвердили догадки об отсутствии электричества. С другой стороны зачем оно в мире, где есть волшебство и летающие дети? Щёлкнул пальцами и — вуаля! — сделал то, над чем какие-нибудь Тесла или Лодыгин корпели всю свою жизнь. С помощью огня, правда, но какая разница? Компьютеры или телефоны с такими возможности и рядом не стояли.       При воспоминании о чудесах технологии из моего мира рука сама потянулась по привычке к карману прежде, чем я осознала, что кроме ключей и карты там ничего нет. Тяжело вздохнув и вполуха слушая болтовню Паймон, я попыталась найти самую неудобную позу, но безрезультатно. Веки слипались, норовясь вот-вот закрыться окончательно, да и вернувшаяся зевота не давала покоя, лишний раз напоминая, что телу вообще-то полагается отдых.       Безумная идея заснуть прямо на диване была тут же отброшена — неприлично как-то. Вдобавок детский голосок начал слабеть, с каждой секундой становясь всё тише и тише.       — Не спи, а то замёрзнешь, — пробормотала я и слегка подтолкнула девчушку.       — Тут тепло вообще-то, — отозвалась та, сладко зевая, из-за чего конец фразы прозвучал скомкано и невнятно.       Оставив мысли о том, как дотащить одну сонную тушку до ближайшей кровати, я навострила уши в попытке уловить разговор или хоть что-то, однако сквозь толстую деревянную дверь не доносилось ни звука. Мягкая обивка и опасная близость подушки вынудили встать.       — Ты куда?       Сонный взгляд Паймон с трудом сфокусировался на меня. Она попыталась подняться, из-за чего пришлось спешно убеждать девочку, что никуда я не денусь. Хотя мысли о побеге и мелькали, соблазняя своей простотой и обещанием свободы.       Только вот куда идти?       Внезапный скрип и голоса заполнили собой всё пространство, эхом отскакивая от высоких стен. Я увидела знакомый силуэт в белой меховой накидке вдалеке, позади которого показался ещё один — светловолосая девушка. На её лице застыло пугающее выражение не то ужаса, не то сильного потрясения, отчего я только и могла, что наблюдать, как эта парочка несётся в нашу сторону.       — Пожалуйста, не подходите близко!       Я в панике вскинула руки, заметив, как из-за плаща незнакомки вдруг показался знакомый светящийся камень. Всего на долю секунды, но и этого хватило, чтобы старые раны вновь дали о себе знать.       — Не беспокойтесь, — произнесла она, а затем отстегнула Глаз Бога и передала Пирату, будто в попытке убедить, что никакой угрозы не представляет. — Позвольте представиться, я Джинн Гуннхильдр — действующий магистр Ордо Фавониус, — девушка неожиданно поклонилась так низко, что ещё немного — и кончики её волос, завязанные в высокий хвост, коснулись бы пола, — для меня огромная честь приветствовать вас в нашей столице.       Наверное, нужно было что-то ответить. «Приятно познакомиться», к примеру, или хотя бы «спасибо» на худой конец. Да что угодно, лишь бы разрушить рухнувшую, как снег на голову, тишину, пронзительным звоном давящую на уши. Только язык напрочь отказался подчиняться. И не он один: всё тело словно обратилось в камень. На автомате продолжали работать только лёгкие.       Я ожидала чего угодно: немедленного заключения с дальнейшим судом и плахой; позорного столба на неделю-две с регулярными бомбардировками тухлыми помидорами или чем поувесистее; изгнания из города с увесистым пинком под зад для ускорения и статуса врага народа пожизненно.       Чего угодно, но только не этого.       — Если вы позволите, мне бы хотелось поговорить с вами в кабинете, — чуть дрожащим голосом произнесла девушка и, видимо, заметив промелькнувшие на моём лице сомнение и испуг, тут же добавила, — прошу вас, не тревожьтесь, мы не причиним вам вреда.       И снова вакуум в голове. Вакуум и куда более сильное ощущение нереальности происходящего. Первый час… Ладно, первые часы с горем пополам, однако всё же ещё можно было притянуть происходящее к банальным отговоркам про бред, сон, кому, отчаянно отмахиваясь от ехидных голосков, вопрошающих, почему же всё вокруг настолько реалистичное. Но сейчас, когда защита в виде здравого смысла начала давать слабину, контролировать тело и разум становилось всё труднее и труднее.       Джин что-то пролепетала, явно не понимая, стоит ли вновь настоять на приглашении в кабинет или же попробовать что-то другое, пока я прозябала в прострации собственных мыслей.       «Нет страшнее врага, чем ты сам», — вспомнились мне слова деда, когда тот безуспешно пытался направить меня на путь истинный, пихая то советскую фантастику, то энциклопедии с яркими картинками, да только кому захочется корпеть над книгами, когда на улице лето, солнце, а соседские ребята зовут на речку.       «Одолеешь себя — одолеешь весь мир».       Голос с до боли родной хрипотцой привёл в чувство. Я сделала глубокий вздох и на мгновение прикрыла глаза. Голова гудела, грозясь страшной мигренью с утра, и будто подстёгивала отложить все разговоры на более подходящее время. Только вот даже если удастся отмазаться, куда пойти? Соорудить себе шалаш возле реки и стать чем-то вроде городской сумасшедшей? Либо же слинять куда-подальше.       До ушей донеслось мерное сопение Паймон и ответ пришёл сам.       — Хорошо, — я кивнула, напряжённо вглядываясь в голубые глаза девушки, — только я не одна.       — Не беспокойтесь, — поспешила заверить та, кинув беглый взгляд на видевшую уже десятый сон девчушку, — штаб Ордо Фавониус под надёжной охраной. Но если вам этого будет недостаточно, то капитан кавалерии Кэйа Альберих может остаться здесь до вашего возвращения.       — В этом нет необходимости, — ответила я и уловила краем глаза, как юноша незаметно выдохнул. Похоже, перспектива проторчать рядом с храпящей малолеткой его совсем не радовала.       — Тогда, прошу вас, следуйте за мной.       Девушка развернулась и едва ли не бегом бросилась в кабинет. Пират не двигался, явно намереваясь прикрыть мой тыл, однако красноречивый взгляд на сверкавший голубым камень всё же вынудил того двинуться за начальством. Идея сделать ноги теперь не казалась такой уж безумной, только вот шанс был безвозвратно упущен.       Я повернулась к Паймон, разглядывая пушистые ресницы и слушая её мерное посапывание во сне. Мрачное чувство разлилось в груди бурной рекой, вновь пробуждая сомнения и тревоги, однако тихий оклик вырвал из гнетущих мыслей.       Едва переступив порог кабинета, я с трудом подавила желание начать озираться вокруг с открытым ртом. Первое, что бросилось в глаза, — огромный красный ковёр с уже знакомым символом причудливого золотого щита. Предположение о том, сколько было потрачено времени на его изготовление, быстро подавило одно простое и знакомое с детства слово — «магия». Казалось бы, весьма логичный — если вообще можно применить логику к этому миру — ответ, только вот мозг продолжал упорно сопротивляться, ссылаясь на абсурдность такого аргумента.       «Местный аналог Китая постарался», — сдалась я под натиском здравого смысла, но стойкое предчувствие того, что к этому вопросу придётся вернуться ещё не раз и не два, вгоняло в уныние.       Стены заменили полки с бесчисленным количеством книг. От толстенных фолиантов до тонких брошюр, они стройными рядами занимали всё пространство от пола до потолка, лишь изредка зажимая между собой одинокие картины в деревянных рамках.       — Прошу вас, присаживайтесь, — сказала девушка, устраиваясь за внушительных размеров столом напротив. Дрожь в её голосе лишь усилила тяжкое чувство в груди, однако я послушно опустилась на услужливо предоставленный Пиратом стул, который тот поставил ровно посередине комнаты. Две пары глаз тут же вперились в меня, пригвоздив к месту, будто два копья.       — Я понимаю, для вас всё происходящее неожиданно и, возможно, даже весьма… странно, — медленно, подбирая слова начала Джин, — поэтому попрошу вас выслушать меня внимательно.       Моё молчание было воспринято, как знак согласия, после чего она продолжила — всё так же несмело и, как мне показалось, испуганно.       — С древних времён между нашим и вашим мирами существует незримая связь. Прямого контакта, к сожалению, установить так и не удалось даже спустя столько веков, как бы мы ни старались, однако изредка происходят необъяснимые явления. По всей видимости, они обусловлены законами вселенной, о которых мы пока что имеем весьма и весьма смутное представление. Насколько мне известно, на Земле сохранились древние предания о магии, чародеях, драконах и прочих волшебных существах, верно?       Я медленно кивнула, чувствуя, как холодеют пальцы ног. Голова вмиг протрезвела, будто кто-то только что вылил на неё целое ведро ледяной воды.       Я… я точно не сплю?       — Всё это — отголоски нашего мира, просочившееся к вам.       Девушка замолчала, словно давая мне время на раздумья. Только вот ни часа, ни дня, ни даже недели для того, чтобы переварить услышанное мне бы не хватило. Хотелось просто заснуть. Пропасть. Раствориться. Да что угодно в конце концов, лишь бы не слышать и не видеть больше ничего.       Мысли бурным потоком проносились в сознании, завладевая им и мешая сосредоточиться. Я не заметила, как дрожащие пальцы обхватили голову. Сердце в сотый раз за этот бесконечно долгий день вновь понеслось галопом, гулким эхом отдаваясь в ушах и заглушая Джин. Та, кажется, что-то спрашивала, и, судя по усиливающемуся волнению в её тоне, уже сама готова была впасть в истерику.       — Ч-что… что я тут делаю?       Собственный голос показался мне неестественным и каким-то механическим, словно связки вдруг заменили на струны. Такие тугие и старые, что каждое слово вырывалось с огромным другом.       Сквозь воцарившуюся тишину вдруг донеслись громкие голоса и звонкое пение с улицы. Народ во всю праздновал и веселился, танцевал и хохотал, наслаждаясь погожим летним вечерком. Время года здесь совпадало и с земным. Забавно.       Или иронично?       — Видите ли… — Джин окончательно растерялась и утихла, глядя на меня округлившимися не то от страха, не то собственного бессилия глазами.       — Раз в несколько столетий связь между нашими мирами становится наиболее прочной, — Пират, до этого стоявший позади девушки, точно тень, вдруг заговорил, — такой прочной, что пропускает не только образы, отражающиеся в сновидениях, но даже объекты. В том числе и людей. Последний гость из вашего мира попал к нам около четырёх веков назад. Именно в этот самый день. Кажется, у вас это ночь с десятого на одиннадцатое агуста?       — Августа, — автоматом исправила я.       — Именно, благодарю. Издревле этот день… или, вернее сказать, ночь отмечается по всему Тейвату независимо от страны и народа. К сожалению, сегодня люди практически забыли о сути этого празднества, воспринимая его как нечто навроде второго Нового Года. Впрочем, я и сам…       Он замолчал, задумчиво разглядывая ковёр. Смех и музыка за окном утихать, похоже, и не собирались. Только становились веселее и громче. Я закрыла глаза, пытаясь унять хаос, но уже в своей голове.       — Что за праздник?       Вопрос вырвался сам, хоть я уже и догадалась обо всём. Нужно было только устное подтверждение.       — Ночь падающих звёзд. По легендам и давним преданиям она знаменует собой приход странника, посланного для восстановления равновесия в Тейвате.       Шум и гам в голове резко оборвались, оставляя после себя сплошной вакуум. Ни одной мысли, даже самой глупой.       Пустота.       Пустота и эхо последних слов, что успели пробраться через плотный барьер, сплошной стеной окруживший сознание.