Волны судьбы.

Сплю я плохо, и то и дело просыпаюсь. Чувство тревоги так сильно захватило меня, что было невыносимо лежать и ничего не делать, но я снова и снова заставляла себя закрывать глаза и возвращаться ко сну. Однако после 5 часов я поняла, что на большее рассчитывать нельзя, и решила выйти из своей комнаты на 4 этаже тренировочного центра. Тритон обещал, что если случится что-то важное, он мне сразу сообщит. Раз пока что все тихо, значит, ничего такого не произошло. Я переодеваюсь в приготовленный для меня светло-голубой свитер и надеваю белые штаны. Каждый год мне выдают одежду подобных тонов. Посмотрев в зеркало и ужаснувшись, я пытаюсь привести себя в порядок. Синяки под глазами меньше не стали, зато хоть волосы удалось пригладить. Моя бледная кожа, ярко-бирюзовые глаза и светло-русые волосы хорошо сочетались с подобранным Капитолием стилем. Заглядевшись на свое отражение, я снова вспомнила свои игры. Капитолий обещал, что после победы нам будет гарантирована неприкосновенность, но вот они мы — снова в смертельной опасности. Мало кто об этом задумывается сейчас, но первой мишенью Капитолия в такой шаткий для них момент стали именно те, на кого они полагались все это время. Победители игр всегда были козырем в их руках, игрушками, которыми можно поиграть в любой момент и извлечь из этого выгоду. Теперь же, после страданий на арене, после жутких последствий, после стольких лет пресмыканий перед Капитолием и игр по их правилам, мы должны стать первыми жертвами борьбы столицы с простым народом Дистриктов. ⁃ Какaя несправедливость, — шепотом говорю я, все еще глядя на себя в зеркало. Отложив расческу, я поднимаюсь и выхожу в зал. На столе, на удивление, скудный завтрак. Подозрительно оглядевшись по сторонам, я сажусь на свое привычное место и набираю еды на тарелку. Непривычная тишина становится неприятнее с каждой минутой, и меня пробирает дрожь. Скоро до меня доходит, в чем проблема. Обычно за столом сидит Каломира и громко болтает о последних писках моды Капитолия или о том, как одна знатная дама получила премию за самый роскошный образ кошки в этом году, или о том, как блестяще начались нынешние игры и насколько большие ставки делают жители города на детей из бедных Дистриктов, и кто из них вылетит первым, и о прочей ерунде. Сейчас же все было так тихо, что мне было слышно, как за дверьми ездит лифт. Каломиры явно здесь нет и уже очень давно. Куда же она делась? Неприятное чувство внутри меня нарастало, и я отодвинула тарелку с едой. Что с ней могли сделать? А если ее пытают в этот самый момент? Что, если она подслушивала наши разговоры и созналась во всем не Плутарху, а кому-то другому? Меня замутило, но я заставляю себя доесть завтрак и пытаюсь спуститься вниз к остальным менторам, но кнопки лифта не реагируют. Почуяв неладное, я снова тыкаю по кнопкам, но от них нет никакого толку. Ничего не понимая, я стою у лифта еще минут пять, а затем двери открываются, и ко мне выходят два миротворца. ⁃ А что с лифтом? — спрашиваю я.   ⁃ Вам было сказано вчера: никаких передвижений без нашего ведома, — грубо ответил один из миротворцев.   ⁃ Куда, по-вашему, я собиралась? В город за тканями для наряда на интервью, которых в этом году нет, или, может, к спонсорам, к которым вы нас не пускаете? — вспыхнув, рявкаю я в ответ.   ⁃ Позвольте нам доставить вас в зал для менторов, — спокойно произнес второй миротворец.   ⁃ Позволяю, — надменно отвечаю я и захожу в лифт.   Мы спускаемся на самый нижний этаж и проходим по всем тоннелям. У входа в комнату отдыха меня встречает Хеймитч.   ⁃ Что происходит? — удивленно спрашиваю я. В комнате было слишком много людей.   Двери, ведущие в зал, открылись, и оттуда вышли еще три миротворца.   ⁃ Как я уже сказал вашим коллегам, с этих пор все менторы должны находиться в катакомбах. Выход наружу воспрещен под страхом смерти. Менторы, чьи трибуты пали, могут оставаться в комнатах отдыха до окончания игр. На этом все, — гаркнул миротворец посередине и, кивнув своим двум соратникам, которые спустились со мной, вышли наружу.   ⁃ Что? — в недоумении спрашиваю я.   ⁃ Они что-то знают или подозревают, — тихо шепчет мне на ухо Хеймитч.   ⁃ Но ведь… — не успеваю я договорить, как в комнату входит еще одна горсть миротворцев.   ⁃ Просим вас сдать все, что у вас имеется при себе помимо одежды, — объявила женщина, стоявшая впереди. Я с ужасом покосилась на Хеймитча. Тот, поджав губы, незаметно в общей суматохе снял свои часы и сунул их в рядом стоящий горшок с пышным цветком. Мне же было плевать на часы, я не могла позволить Капитолию отобрать у меня подаренное братом ожерелье. Недолго думая, я расстегнула цепочку и так же незаметно сунула ее под куст. Часы мне пришлось снять и отдать миротворцам. Было видно по лицу наших союзников, что у всех сейчас одно на уме: что делать, когда Плутарх даст сигнал действовать, а получить его будет некому. Тщательно обыскав каждого ментора, миротворцы забирают все наши вещи и уходят.   ⁃ Ну что? — спрашиваю я подошедшего Йохана, который мрачно смотрел на закрытые двери.   ⁃ Я предполагал, что такое может произойти, поэтому спрятал свое богатство под столом своего компьютера, — тихо объяснил он.   ⁃ Я не успел, — раздраженно сказал Тритон.   ⁃ И я, — сдавленным голосом добавила Элис.   ⁃ По-моему, Иво удалось оставить свой датчик, — встрял в разговор Эро.   ⁃ А еще? — поинтересовался Хеймитч.   ⁃ Фолстрик Ивори из 11 спрятал свой перстень во рту, это все, что у нас есть, — ответил Йохан.   ⁃ То есть всего три датчика? — подняв брови, спросил Эро.   ⁃ Да, дело плохо, — пробормотал Хеймитч.   ⁃ А что, твое чудо тоже отобрали? — поинтересовался Иво, подошедший к нам несколько секунд назад.   ⁃ Да, — признался Хеймитч.   Я молча уставилась перед собой, стараясь призвать на помощь все свое актерское мастерство, которое вытащило меня с арены во время моих Голодных игр. Теперь я была полностью уверена, что среди нас есть предатель. Хеймитч не стал бы врать на ровном месте, ведь речь идет о спасении жизней.   ⁃ Ладно, идем в зал, а то тут становится тесно, — позвал нас Йохан, и мы все вышли вслед за ним.   Наших трибутов мы находим в лучшем состоянии, чем вчера ночью. Более-менее отдохнувшие, они намного бодрее, правда, оба, Финник и Китнисс, выглядят так, будто прошли войну с комарами: все в красных пятнах и следах крови.   ⁃ Может, им отправить лекарство? — спрашиваю я.   ⁃ Да, было бы неплохо, — согласился Йохан.   ⁃ На чье имя? — спрашивает Тритон, но тут его перебивает голос Китнисс.   ⁃ Эй, Хеймитч, ты меня слышишь или опять упился до чертиков? Вообще-то нам не помешало бы средство для кожи, — кричит она нам в экран.   ⁃ Вот она, моя любимая ученица, — хмыкнув, проворчал Хеймитч.   ⁃ Манерам она явно училась у тебя, — хохотнув, ответил Йохан и тыкнул на кнопку «отправить» на своем компьютере.   Серебряный парашют моментально спустился на арену. Китнисс и Финник намазывают лекарство на все свои многочисленные раны и даже начинают подкалывать друг друга.   ⁃ Финник явно в хорошем настроении сегодня, — заметил Тритон.   ⁃ А что такое, разве это плохо? — с сарказмом спрашиваю я.   ⁃ Да нет, просто такое ощущение, что новая знакомая его устраивает все больше, — ответил мне Тритон, но, спохватившись, открыл было рот, чтоб что-то добавить, но я уже отвернулась.   ⁃ У Финника есть Энни, точка, — твердо говорю я, смотря, как Финник и Китнисс своими измазанными кремом лицами разыграли Пита, который только проснулся.   ⁃ Я и не отрицаю, — тихо сказал Тритон, но моего взгляда так и не удостоился.   ⁃ Сколько трибутов осталось? — спросила нас Пэрри Огливи.   ⁃ Тринадцать, — отвечает ей Хеймитч.   Тут я случайно посмотрела на Йохана. У того было очень сильно вытянутое лицо. Посидев пару секунд, он медленно поднялся и пошел к Хеймитчу. Поговорив о чем-то, Хеймитч кивнул и подошел к нам.   ⁃ Думаю, стоит отправить нашим детям хлеб, — объявил он.   От волнения у меня заколотилось сердце.   ⁃ Какой? — спрашивает Тритон.   ⁃ Из вашего Дистрикта, думаю, одной буханки будет достаточно, — отвечает нам Хеймитч.   Переглянувшись с Тритоном, я нажимаю на подарки, нахожу там хлеб из 4 Дистрикта и отправляю его на арену. Затем поворачиваюсь обратно к Хеймитчу и удивленно поднимаю брови. Тот лишь слегка качнул головой, мол, все вопросы потом, и отошел к своему монитору. Нам же оставалось продолжить то, чем мы занимались до этого, — молча наблюдать за экраном. Вдруг что-то хлопнуло, и на карте мы увидели, как огромная волна, возникшая неоткуда, несется в сторону Рога. Прогремела пушка. Менторы из 5 Дистрикта яростно завопили на свои экраны, но, конечно же, ничего сделать уже не смогли.   ⁃ Эй, ну вот это уже лучше, — вдруг воскликнул Йохан.   Мы уставились сначала на него, а затем на то место на карте, куда он смотрел. Теперь всем стало ясно, почему он так обрадовался. Цифры 12 и 4 были в двух шагах от двух 3 и одной 7.   ⁃ Сейчас будет весело, — хлопнув в ладоши, скептически произнёс Хеймитч.   Финник тоже замечает Джоанну и остальных и бежит к ним навстречу. Нехотя Китнисс и Пит поднимаются вслед за ним. Джоанна быстро начинает объяснять, что с ними произошло, кажется, она вне себя от злости. Бити в полуживом состоянии опирался на плечо Джоанны, на спине у него красовалась рана от ножа, видимо, у Рога подцепили, а Вайресс то и дело ходила кругами, что-то бормоча себе под нос. Не выдержав, Джоанна толкает Вайресс, и та падает на песок.   ⁃ Отстань от нее! — рявкает Китнисс.   Джоанна щурит глаза: а кто их, по-твоему, вытащил из кровавых джунглей ради тебя, а? — постепенно переходя на крик, наехала на нее Джоанна. В этот момент Финник хватает ее и уносит прочь отмываться. Китнисс берет за руку Вайресс и тоже идет к воде.   ⁃ Тик-так! — повторяет Вайресс время от времени так, будто это очень важно.   ⁃ Ты гляди, — удивился Хеймитч.   ⁃ Еще бы, с такими мозгами она сразу догадалась, что к чему, если бы не шок, давно бы все всем рассказала, — гордо заявил Йохан.   Я усмехнулась. В течение получаса трое пришельцев снова становятся похожи на людей. Сидя на песке, Китнисс все еще ухаживает за Вайресс. Присоединившаяся к ним Джоанна, заслышав ненавистное ей «тик-так», поднимает руки вверх и уходит. Часы над ареной показывают ровно 12 дня, и раздается 12 ударов, точно таких же, как в полночь.   ⁃ Тик-так! — взволнованно произносит Вайресс.   ⁃ Да… тик-так, — медленно проговаривает Китнисс. — Тик-так, тик-так. Это же просто часы!   Хеймитч самодовольно улыбается нам. Конечно, теперь, когда трибуты поняли, в чем суть арены, им станет гораздо проще. Китнисс убеждает всех, что арена — это часы, и они решают, что нужно отойти от опасных секторов подальше от греха. Тут Бити вспоминает о «веревке». Никто на арене и понятия не имеет, почему она ему так нужна.   — Он бежал за ней к Рогу Изобилия, рискуя жизнью. Если бы вы только понимали, как это важно, не издевались бы над ним, — тихо пробормотал Йохан, будто сам с собой, но мы все его услышали.   — Йохан, они же не знают, — тихо отвечает ему Элис. Видимо, ей стало стыдно за поведение Джоанны по отношению к 3 Дистрикту.   Йохан лишь плечами пожал. В этот момент на экране начинается ссора между Китнисс и Джоанной, но между ними возникает Финник, и злобно сверлящие друг друга девушки поворачиваются в его сторону.   — Это плохо... — потирая виски, говорю я.   — Джоанна никогда за словом в карман не лезла, — как бы между прочим встрял Йохан.   — Да что вы понимаете, — с жаром воскликнула Элис. — Вы хоть знаете, через что ей пришлось пройти? Вы знаете, каково это, когда...   — Мы не знаем? Мы? Серьезно? — взбеленился Йохан. — Ты думаешь, у Джоанны одной такая жизнь скверная? Думаешь, у нее одной есть право так вести себя? К твоему сведению, мы все тут искалеченные, с испорченной жизнью, но мы не даем этому сделать из нас последних...   — Он прав, Элис, — встрял Тритон. — Джоанна не имеет никакого права так себя вести со своими союзниками, это сугубо ее проблема, если она не умеет держать себя в руках.   Элис резко поднялась со стула и вышла из комнаты.   — Это вы зря, — заметил Хеймитч.   — Они мне надоели, — не унимался Йохан. — Эти лесорубы грубые, как и их работа, без обид, Эро.   — Не злись на них, — равнодушно ответил Эро. — Все мы переживаем ситуации по-разному.   — Да, но... — попытался продолжить Йохан, но смутился и затих под свирепым взглядом Хеймитча.   В то время наша команда уже добралась до Рога Изобилия и наблюдает, как в секторе с двух до трех часов выплывает туман.   — Ты просто умница, Вайресс! — обрадовано воскликнул Пит.   — Еще бы, спасибо, что заметили, — буркнул Йохан, а его землячка успокаивающе положила руку на его плечо.   Наши трибуты пытаются разобраться в механизме часов, пока остальные берут с собой дополнительное оружие.   — Нет! — вдруг вскрикнул Йохан.   Каждый ментор в комнате подпрыгнул от неожиданности. Мое сердце снова заколотилось о ребра, еще до того, как я успела осознать, что произошло. Бум, бум, бум, стреляет пушка одна за другой. Вайресс, Глосс и Кашмира падают на землю. Финник мастерски отбивает копье, которое Брут запустил в Пита, но забывает о себе и получает удар ножом от Энобарии. Я буквально задыхаюсь, в ушах звенит, я почти ничего не слышу. В погоне за Брутом и Энобарией никто не замечает странного движения. Но вот земля у них под ногами дрогнула и завертелась. Я с ужасом наблюдаю, как Финник падает на песок, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь. Мимо него со свистом пролетают клинки, ножи, копья и остальное оружие, которое небрежно лежало на песке. Лишь чудом ему удалось лечь так плотно к земле, что его ничего не задело. Вдруг резко все закончилось.   — Это чтобы они время больше не смогли угадать, — мрачно подытожил Хеймитч.   — Где Бити? — с таким же ужасом на лице, как и у меня, спрашивает Йохан.   — Вон, его унесло волной, — говорит ему Фаун.   — Все остальные на месте, — сказал Тритон.   Финник жив, и, судя по всему, рана у него небольшая, это уже радует. Я слегка выдохнула.   — Катушка! — вдруг вскрикиваю я, вспоминая о плане. — Она была у Вайресс.   К счастью, Китнисс приходит та же самая мысль, и она кидается в воду. Доплыв до тела, она кое-как вытаскивает из окаменелых рук катушку Бити и гребет обратно. Теперь напарник есть только у нее: Джоанна, Финник и Бити совсем одни. Решив, что лучше уйти с острова, наши трибуты снова отправляются на берег. Джоанна предлагает добыть воды, и волонтером вызывается Финник. Пит было хотел пойти с ним, но Джоанна сразу перекладывает ответственность на Китнисс.   — Молодец, — бормочет Хеймитч.   — А в чем подвох? — тихо спрашиваю я чуть дрожащим голосом.   — Подвох, Селин, в том, что Китнисс — птица свободная. Если они с Питом останутся с одним из трибутов во второй половине игр, как сейчас, то она может подговорить его покинуть союз и, чего еще хуже, убить третьего лишнего. Без Пита же она никуда не уйдет, — объясняет мне Хеймитч.   — Значит, Пит ей и правда настолько дорог? — спрашиваю я.   — Она и сама не понимает, насколько, — вздохнув, задумчиво произнес Хеймитч.   — Тебе это знакомо? — неловко задаю вопрос я.   — Скажем так, люди ценят то, что имеют, только когда это потеряют, — угрюмо отвечает ментор 12, и я понимаю, что эта тема закрыта.   Вернувшись на свое место, я снова сажусь на стул. Финник и Китнисс уже ушли вглубь джунглей.   — Погодите, — вдруг произносит Тритон с суровым выражением на лице.   — Что? — устало спрашиваю я.   Что же еще может случиться за такой короткий промежуток времени?   — Это же отсек с четырех до пяти! — отвечает он мне, и мое сердце уходит в пятки.   Финник и Китнисс, ни о чем не подозревая, ищут подходящее дерево. Не успевает Китнисс отдать ему трубку, как раздается дикий крик. Часы над ареной показывали ровно четыре часа. Я подскочила со стула и снова во все глаза уставилась в экран. Йохан быстро тараторит что-то про соек-говорунов, но я ничего не слышу. Китнисс срывается с места и бежит еще глубже в джунгли за криком сестры. Финник сломя голову несется следом за ней. Догадавшись, что крик издает птица, Китнисс подстреливает ужасное создание Капитолия. В это время ее догоняет Финник.   — Все хорошо, у меня все в порядке, — пытается объяснить ему Китнисс, но тут раздается еще один крик.   Высокий, душераздирающий вопль.   — Энни? — ошеломленно спрашиваю я. От неожиданности я даже поворачиваюсь к Тритону.   — Это же не настоящая запись? — дрожащим голосом спрашиваю я, чувствуя, что меня колотит в такт голосу.   — Нет, я уверен, что это… — пытается объяснить мне Тритон, но тут раздается новый крик, и я узнаю собственный голос.   Медленно я поворачиваюсь к экрану. Финник в ужасе смотрит по сторонам, не зная, куда податься. Его догоняет Китнисс и подстреливает птицу, издающую звуки. Не успевают они прийти в себя, как на них набрасывается целая стая соек-говорунов, орущих самыми разными голосами. Я снова слышу себя, и моя кровь стынет в жилах. Лицо Финника так сосредоточенно, будто он из последних сил пытается держать себя в руках. Он не знает, что со мной и Энни все хорошо, он не может быть в этом уверен на сто процентов. Я буквально вижу, как в его голове пролетает сотня мыслей в секунду. Они бросаются бежать обратно к берегу. Завидев Джоанну и Пита, Китнисс не понимает, что перед ними невидимый барьер, и она с Финником врезаются в него на полной скорости. Птиц становится больше, крики раздаются со всех возможных сторон. Финник ложится на землю и пытается закрыть уши, но такой балаган ладонями не приглушишь. На почти безумном лице я вижу такую муку, что ноги мои подкашиваются, и я падаю на свой стул. Тритон кладет мне руку на плечо, и у меня даже нет сил ее смахнуть. Помимо своего и Энни, я узнаю голоса Мэгз и один давно забытый мной голос. Мать Финника работала в школе. Последнее мое воспоминание с ней было таким смутным, что я почти не помнила, как она выглядит, но голос ее я знала хорошо. Не раз она рассказывала мне о море, но совершенно в другом свете, не как на уроках в школе. Она показывала мне ракушки, рассказывала, как из них можно сделать красивые украшения и как ими можно преобразить любую комнатушку, нужно лишь использовать свое воображение. Ведь это после ее слов я так заинтересовалась морем так, как никто другой в нашем Дистрикте. Для многих море было источником пропитания, для меня же море было загадкой, другим миром, который я так рвалась познать. В память ударил мой последний разговор с мамой Финника, ее ласковая улыбка, ярко бирюзовые глаза и бронзовые сильно вьющиеся волосы. Голос ее звучал в голове так четко, что на секунду он перекрыл все крики, доносящиеся до нас с арены.   — Почему мы рискуем жизнью, отправляясь в открытое море в такую ужасную погоду? Это ведь так глупо, — спрашивает мой детский голос.   — Потому что иногда нам приходится совершать поступки вопреки своим страхам, — тихо ответил мне приятный и очень мелодичный женский голос.   — Но ведь это так ужасно! — не унимается мой голос.   — Да, это страшно, даже очень, — соглашается со мной женщина. — Но море — это как жизненный путь. Когда-то тебе будет страшно, когда-то тебе будет плохо, но буря не будет длиться вечно, и тучи рассеются, и выйдет солнце, и ты поймешь, что все твои страхи и страдания были ничем иным, как страшным сном. От него лишь нужно проснуться вовремя.   — А что если от него не проснуться? — спрашиваю я.   — Тогда ты и проживешь, каждый раз опасаясь очередной бури, так ничего и не сделав, — мягко отвечает мне голос.   Мать Финника в один момент просто пропала, и никто ее больше не видел. Сам Финник остался круглым сиротой, а потом попал на Игры. Можно сказать, что вырастила его Мэгз.   Моргнув, я снова вернулась в реальность. Китнисс тоже сдалась и вслед за Финником легла на землю. Час длился целую вечность, не выдержав, многие попросили нас выключить звук, но я не могла оставить Финника наедине с этими монстрами. Мне казалось нечестным, что мы можем просто отключить громкость, а он должен сидеть там, совсем один, не понимая, что происходит. В конце концов я не выдерживаю и тоже обхватываю голову руками.   — Селин, может, отключить звук? — спрашивает меня Хеймитч, но я не реагирую, а Тритон молча мотает головой.   Когда час выходит и наша команда воссоединяется, Пит пытается убедить Финника и Китнисс, что все это было нереально и голос птиц не был записью.   — Скажи, Бити, это возможно сделать? Взять чей-то спокойный голос и превратить... — с надеждой в глазах спрашивает Финник.   — Ну конечно, — кивает ему Бити в ответ.   — Кажется, он его убедил, — тихо говорит Тритон.   Я молча киваю. В ушах до сих пор звенит. Убедившись, что Китнисс и Финник более-менее в хорошем состоянии, Джоанна отправляется за стрелами Китнисс, а Финник и Бити общаются между собой.   — Кого же использовали против Одэйра? — спрашивает Пит Китнисс.   Она называет Энни в ответ, так как это было единственное имя, которое она услышала. Пока они ее обсуждают, я четко вспоминаю Игры Энни. Запуганная девочка совсем лишилась рассудка, когда увидела, как ее напарника обезглавили. В тот год нам с Финником пришлось несладко. В какой-то момент я заметила, что он смотрит на экран немного иначе и спит меньше. Я думала, что он просто проникся состраданием к девочке, может, так оно и было на тот момент. Однако после победы Энни в первые же полгода я стала замечать что-то странное между ними. Не прошло и года, как Финник и Энни стали тайно встречаться. Только с ним она становилась прежней собой, такой, какой была до Игр. Помню, как мне было больно в тот год. Именно тогда я и поняла, что Финник для меня не просто друг, поделать с этим ничего уже было нельзя. Мои чувства так и остались при мне, ведь как бы я ни любила Финника, он уже безумно влюблен в Энни, а это для меня самое главное. Мне же достаточно просто любить. Возможно, это слишком альтруистично, но в моем случае иначе никак.   — Интересно, — вдруг тихо начал Тритон.   — Что? — спрашиваю я.   — Что Капитолий использовал твой голос против психики Финника, — так же тихо продолжает мой напарник.   — Что в этом такого? — спрашиваю я. — Я его ментор, мы давно знакомы, он вытащил меня с арены, разве это не повод?   — Я тоже его ментор, но моего голоса там не было. Я полагаю, что Капитолий хотел надавить на их самые больные точки, — будто размышляя вслух, ответил мне Тритон.   — Вот еще, — выдохнула я. — Не самое подходящее время это обсуждать, тебе не кажется?   — А когда будет подходящее? Возможно, мы оба не переживем эту неделю, — с усмешкой говорит Тритон.   Грохочет пушка, и мы поворачиваемся к экрану. Увидев планолет на другом конце арены, я успокоилась и снова отвернулась.   — Селин, — не унимался Тритон.   — Ну что? — вздыхаю я.   — Финник с Энни, ты это прекрасно знаешь. Так же, как и я знаю о твоих чувствах к Финнику, даже не отрицай и не надо на меня так смотреть, это знают все, — Тритон говорит почти на одном дыхании, будто пытаясь поскорее избавиться от оставшихся слов, которые нужно сказать.   — Селин, я знаю, что Чарли хотел на тебе жениться, но ты отвергла его предложение. Ты могла остаться в Дистрикте и жить своей жизнью, но ты сделала выбор в пользу человека, которому не суждено быть с тобой, — продолжает он.   — И что ты мне предлагаешь с этим делать? — скептически, смотря Тритону в глаза, спрашиваю я.   — Подумай о себе, — снова задумчиво говорит Тритон. — Ясно, что для Финника ты не больше, чем друг, возможно, как родная сестра, но не более. Но иногда мне кажется, что он своей привязанностью держит тебя сильнее, чем хочет этого. Я не говорю, что он эгоист, я понимаю его... — тут Тритон запнулся и отвел глаза.   Почуяв подвох, я нахмурилась.   — Ты хороший человек, Селин, но после Игр пообещай, что каким бы ни был исход, ты будешь жить дальше, — говорит мне Тритон.   Ясно, намек понят. Он думает, что если Финник не выживет, то это меня сломает до конца моих дней.   — Спасибо за заботу, но я думаю, что каким бы ни был исход Игр, я в любом случае должна буду как-то жить дальше, — отвечаю я, уклоняясь от прямого ответа.   Минуту мы молчим, ничего не говоря.   — Селин, — снова начинает Тритон. — Я не был твоим ментором, но я хорошо помню твои Игры. Я прекрасно понимал твою стратегию, ведь я слышал о тебе давно, мы просто знакомы не были. Я понимал, какого тебе было после смерти Уилла.   — Тебе тоже было плохо после смерти Уилла, он был твоим другом, — глупо встреваю я, вдруг вспомнив об этом факте.   — Дело не в этом, — продолжает Тритон и снова берет паузу.   Мне очень не нравится то русло, в которое идет наш разговор. Сейчас не время и не место, что это его так пробрало вдруг? Все это время я считала Тритона удобным собеседником, ведь он не задавал лишних вопросов и не продолжал нежелательные темы.   — Зачем ты все это мне говоришь сейчас? — не выдержав, спрашиваю я и довольно громко.   — Селин, я даже не надеюсь пережить эти Игры, — говорит мне Тритон так тихо, что мне становится не по себе. — Но я сделаю все, чтобы ты их пережила, все, что будет зависеть от меня.   — Ты не обязан, — чуть тише начинаю я, но Тритон меня перебивает.   — Обязан, я иначе просто не смогу, и ты знаешь почему, — говорит он мне снова, чеканя каждое слово.   Я пытаюсь что-то ответить, но не нахожу правильных слов.   — Все нормально, я понимаю, — грустно улыбнувшись, отвечает мне Тритон. — Ты мне ничего не должна, честно говоря, я бы и дальше жил с этим, но я просто уверен, что эти Игры мне не пережить, и я не хочу уносить все это с собой в могилу. Я просто хочу, чтобы ты знала, что то, что ты делаешь для Финника, я готов делать для тебя до последней минуты моей жизни, — тихо заканчивает Тритон и молча смотрит на меня.   Я не нахожу ничего лучше, чем просто сказать «спасибо». Тритон усмехнулся.   — Мне бы и в голову такое не пришло, если честно, — вдруг говорю я, сама не зная зачем.   — Я хорошо владею собой, — с грустной улыбкой заявляет Тритон.   Мы снова молчим.   — Не пойми меня неправильно, я просто хочу, чтобы ты была счастлива, хочу, чтобы твои страдания наконец закончились, — говорит Тритон и усаживается на своем стуле поудобнее, повернувшись к экрану.   Я понимаю, что наш разговор закончен, но так и не нахожусь с ответом. И почему я такая везучая? Тот, кого люблю я, для меня абсолютно недоступен, а те, кто любят меня, не могут ко мне пробиться. Сначала Чарли, теперь Тритон. Что это за напасть такая? Ведь в чем-то он правда прав: я обрекаю себя на постоянные страдания, но ведь от меня тут мало чего зависит. Я поступаю так, как велит мне сердце, иначе я просто не могу. Никакая логика не может меня заставить выкинуть из головы Финника Одэйра.  На арене играет гимн Капитолия, и я вижу лица давно знакомых мне людей: Кашмира, Глосс, Вайресс, Мэгз, женщина из 5, морфлингистка из 6, Блайт и трибут из 10.   — Кто остался? — тихо спрашивает Элис.   — Наши, вторые и Рубака из 11, — говорит Хеймитч.   — Надо отправить им еду, — говорит Йохан.   Мы все посмотрели на Хеймитча.   — Да, Йохан, хорошо, — ответил Хеймитч.   Я знала, что часы с рацией Хеймитч держит где-то при себе, но делает вид, что всю информацию ему докладывает Йохан.   — Какой хлеб отправим и сколько? — осторожно спрашиваю я.   — Думаю, надо подбодрить Бити и отправить ему хлеб с родины, уверен, он поделится с остальными, — наигранно отвечает мне Йохан.   — 24 штуки будет достаточно на пятерых, — говорит Хеймитч, и мы все ловим сигнал.   Третий день и полночь. Вот оно, время нашего побега.