Оленёнок Нара

      В больнице этим субботним утром, к моему удивлению, было не так уж и много посетителей — видимо, сегодня я пришла слишком рано. Обычно в выходные дни здесь бывало людно: дети бегали на маленькой площадке снаружи, взрослые спорили по разным пустякам и серьёзным вещам. И в этой суматохе я находила всегда что-то душевное и уютное, хоть само здание изнутри скорее навевало тоску. Серый пол, потёртые, деревянные двери. Унылый антураж. Белый коридор был увешан фотографиями врачей в белых халатах. Все они выглядели такими радостными и гордыми на снимках, что поневоле мне становилось даже немного противно. Ведь в то же время в реальности, под частую, у всех них были синяки под глазами из-за вечного недосыпа и от них так и веяло недовольством с примесью нервозности. Они пахли терпким кофе, который никто не разбавлял молоком. Кровь, кофе и лекарства — вот чем пропахли стены больницы. И никотином. Но этот запах меня не так сильно раздражал. Тут мне было больше завидно, нежели неприятно.       Я шла не спеша на четвёртый этаж, чтобы проведать Наваки. Наступило начало октября. Это была его последняя неделя здесь, но я всё равно чувствовала ответственность, что должна его навестить несмотря ни на что. Нет, это даже была не забота. Просто каждый раз, когда я видела его лицо, я лишний раз убеждала себя — я и правда способна всё изменить. И пускай его тело, как и моё, было покрыто шрамами. Пускай на лице его ожоги от огня. Он был жив.       «Я и правда могу спасти этот мир от долбанутого плана Мадары», — думала я в моменты наших редких встреч.       Я несла с собой фикус. Небольшой, маленький горшок. Сама не знала зачем. Я всегда любила это растение. Дома у меня было одно такое маленькое деревце, и мне даже порой казалось, что оно вполне живое. Как люди или те же коты. Когда я с ним не говорила — фикус увядал, когда переставляла на другое место — он тянул свои листики в сторону солнца. Я любила фикусы. Для меня они были символом жизни. Думаю, поэтому я и несла Наваки это странное растение.       По коридору раздался резкий стук каблуков. Я была уверена, что сейчас увижу именно Цунаде. Она вышла из-за угла: высокая, статная. На ней всегда был отличный макияж, который не выдавал её настоящей усталости. Алая помада гармонично смотрелась в тандеме с красными ногтями и такого же цвета туфлями на тонкой шпильке. В её руках была кипа папок с историями болезней пациентов. Она оглянулась на меня, приветливо кивнула. Но спрашивать ничего не стала. Мы и так с ней общались раз в месяц для подтверждения стабильности моей психики — большего ей не надо было. Цунаде хорошо ко мне относилась после спасения Наваки. Она не спрашивала, как я там оказалась, не хотела знать, почему побежала туда. Ей было плевать — главное брат был жив. Поэтому, наверное, она и не подпускала ко мне Иша-сана, который в нашем доме больше и не появлялся. Она явно винила его за проделанную работу, считала всё это чем-то аморальным. И, возможно, была права. Ведь будь я действительно усопшей Яманака в теле сумасшедшей Кокоро — это было бы ещё тем фарсом.       Иногда я думала, а что если все мои воспоминания — это и правда ложь. Что если меня, как Олеси, никогда не существовало. Что если моей квартиры, моих котов, моих близких никогда не было. Я думала об этом. Долгими ночами, глядя на луну. Смотрела и думала. Но, в конечном счете, решила просто забить на эту историю. Я решила для себя, что Олеся существовала. И мне глубоко всё равно, что на этот счёт думает какой-то мелкий врачишка со способностями чакра-мага.       Наконец, я дошла до нужного кабинета. За дверью я услышала чьи-то смешки. Наваки был не один. Я собралась постучать дважды, как и всегда. Но не успела я этого сделать, как дверь резко приоткрылась и меня с силой потянули внутрь за запястье.       — Тише-тише! — взбудоражено прошипел Наваки, сидящий у окна и глядящий в бинокль на кого-то внизу.       В палате было пять человек: Сенджу Наваки — внук Первого Хокаге, Учиха Фугаку и Нобу — дети из двух совсем разных семей одного небезызвестного клана, Хьюга Хизаши — мальчик с трудной судьбой, и Сарутоби Ичиро — сын Третьего. Наверное, так и начинаются анекдоты в деревне Коноха: зашла как-то Нара в больничную палату к… Да, уверена, что так эти шутки и пишутся.        На койке Наваки вальяжно лежал Фугаку, бросающий в потолок маленький красный шарик. У его ног с открытым безразличием сидел Ичиро. Ему было настолько скучно, что он читал какую-то книгу. Я впервые видела его за подобным занятием. На подоконнике, рядом с Наваки, сидел Хьюга Хизаши — на его лбу был протектор, скрывающий ото всех проклятую метку. Он меланхолично смотрел в окно, и мне было не совсем ясно, о чём конкретно он думал. Был ли он рад проводить время с ребятами? Или же просто сидел с ними, потому что ему приказали следить за сыновьями двух лидеров других кланов? Это было тоже вполне реально. Я не знала, но, признаться, мне было до жути интересно.       — Что происходит? — спросила я у Нобу, который и затащил меня в кабинет.       — Там сама… — сладострастно начал он, но был перебит монотонно говорящим Фугаку.       — Там эта девчонка-первогодка, по которой все сходят с ума.       Я недоумённо посмотрела на Нобу. Потом перевела взгляд с него на Наваки. Щёки того были залиты не простым румянцем. Все его лицо пылало красным — это было забавно.       — Вы про Кин что ли?       — Ты её знаешь? — чуть не выронив из рук свой бинокль переспросил Сенджу.       — Пересекались парочку раз, — с усмешкой произнесла я, улыбнувшись.       Наваки раскрыл глаза шире и заулыбался так, что мне на секунду стало страшно. Всё же интересно получалось: всех Сенджу влечёт к Като?       — Расскажи мне всё про неё! — взвизгнул он, подпрыгнув ко мне и схватив за плечи.       Нобу в этот момент перехватил бинокль и продолжил пялиться в окно. Ему не были интересны мои истории, потому что он и сам уже обо всём меня расспросил.       — Ну, что тебе интересно? — уточнила я, поставив фикус на прикроватную, железную тумбу. — Это, кстати, тебе. Подарок.       — Да-да, спасибо, — безынтересно ответил Наваки, присев на соседнюю койку, на которой до выписки лежал старый дед из клана Акимичи. — Расскажи, как вы с Ка…       В наш разговор внезапно влез Сарутоби, который, опустив книгу вниз, со всей своей внутренней едкостью спросил:       — Ты принесла Наваки фикус?       — А что? — удивлённо спросила я, присев рядом с Сенджу.       Сарутоби удивлённо фыркнул и, продолжив читать, прошипел: «Да так». Видимо, он посчитал, что подарок не очень подходит Сенджу, и был, в принципе, прав. Но мне отчего-то хотелось подарить ему это деревце. Я просто увидела его по дороге в больницу на местном рынке и подумала: «А, собственно, почему нет?» И купила за копейки. С пустыми руками я всё равно не хотела сегодня приходить.       — Фикус — это дерево. А Наваки —внук самого первого Хокаге. В этом есть смысл. Тебе не понять, Ичиро. Ты недостаточно умён, а Кокоро, пускай и сумасшедшая, но всё же из клана Нара, — внезапно подытожил Хьюга, глядя в окно.       Я со всей серьёзностью кивала в такт словам Хьюга, пускай я об этом даже и не думала. Сарутоби со злостью посмотрел на Хизаши, но возражать никак не стал. Фугаку тихо подавил смешок.       — Не урони мячик, идиот.       С этими словами Ичиро со всей силы пнул Учиха в ногу. Тот не успел отодвинуться или хоть как-то заблокировать удар друга. Но зато он поймал падающий мячик в руки.       — Знаешь, даже книга не делает тебя умнее, Ичиро, — тихо промямлил Нобу, всё так же пялясь в бинокль на улицу.       — Чёртовы Учиха, бесите!       И только я хотела спросил, что же там так долго делает Кин, как Наваки не выдержал и вновь проорал:       — Кажется, мы стали забывать, ради чего сегодня собрались!       Все взглянули на него в удивлении.       — Я сюда пришёл ради рассказов Госпожи Мито о Деревне Водоворота, — сумничал Ичиро, легонько тряхнув книгу.       — Я пришёл, потому что мне больше нечего делать, — посетовал Фугаку.       — Я пришла, чтобы проведать тебя напоследок, — добавила я, пожав плечами.       — Я просто пришёл, — монотонно отчеканил Хьюга.       — А я пришёл именно ради Като, — тихо пробормотал Нобу, улыбаясь в блаженной улыбке.       — Спасибо, хоть кто-то из вас, парни, нормальный, — спокойно и радостно вымолвил Наваки, глядя на Нобу, а потом резко перевёл взгляд на меня. — Так как вы подружились с Кин?       — Ну, мы скорее просто знакомые, — усмехнулась я, отодвинувшись назад от слишком эмоционального Сенджу.       — Я хочу знать всё! — радостно прикрикнул он, глядя на меня то ли по-щенячьи милым, то ли глупым взглядом.       Всё же иногда он и правда смахивал на Наруто. И это совпадение мне не всегда было по душе.       — Мы познакомились…

***

      Мы познакомились с ней в сентябре. Почти на первой неделе обучения. Эта девчонка меня сразу же в край взбесила. Она вечно преследовала меня: в столовой, в коридорах, на улице. Она была без ума от Ичиро. Вечно спрашивала меня: «А что он любит есть? А какие у него хобби? А какие сюрикены предпочитает?» Дошло до того, что она начала допрос, когда я сидела в кабинке туалета. И это уже было невозможно терпеть. Я ей объясняла.       — Кин, зайка, я не дружу с Ичиро. Поспрашивай лучше у Минато.       Но она не отставала от меня. Ей было даже плевать на мою запятнанную репутацию. Да, она знала, кто я такая, но ей было настолько всё равно, что она совсем не боялась меня. Девочка, ослеплённая бешеной любовью к тому, кто её никак не замечал. Я была одной единственной особью женского пола, с которой Сарутоби общался в академии. Правда, иногда, он так же перекидывался парочкой словечек с Ёшино и её прихвостней Цуме. Но тут он, возможно, и не думал о гендерной принадлежности — ведь и Нара, и Инудзука вели себя скорее как два парня-хулигана, а не как девушки. В ободранной одежде, с неровно затянутыми волосами, с синяками и ссадинами. В них не было ничего того, что нравится парням.       А вот Кин была типичной красоткой. Мягкие волосы по колено невероятно красивого голубого цвета. Глаза на пол лица: чёрные, глубокие. Губы были тоже крупными, нежно-розового, кукольного цвета. Нос маленький, чуть вздёрнутый. У неё так же были слегка пухлые щёчки и ямочки, которые нравятся почти всем без особого исключения. Худая, опрятная, с прозрачной кожей: на её руках проступали голубые венки.       В общем, за ней бегали почти все парни. А девчонки, в основной массе, её ненавидели. Но ей было безразлично мнение всех. Ей нужен был лишь один — Ичиро.       Да, она приставала ко мне с расспросами. А так же поначалу бегала за Кохаку. Но тот, подобно своему лучшему другу, игнорировал Като так сильно, что она даже умудрилась обидеться на него. После она стала приставать к Акимичи и Минато, считая, что они самые слабые звенья в нашей компании. Но Като не рассчитала, что один будет постоянно предлагать ей чипсы, вместо ответов на вопросы, а другой будет так хорошо лавировать в выражениях, что лишний раз доказывал своё место в политических играх в будущем.       К Иноичи Кин сразу отнеслась с недоверием. Он её раздражал всем видом. И это было взаимно. Они постоянно ругались, когда она приставала хоть к кому-то у него на глазах. Все мы старались избегать их стычек, но, к сожалению, не всегда нам это удавалось.       Нобу Кин игнорировала. Она пару раз пыталась воспользоваться им, чтобы поближе познакомиться с Ичиро, но всё выходило боком из-за безответной любви Учиха к невероятной красотке Кин.       Признаться честно, я тогда думала, что у девочки плохо с головой. Что Кокоро — вполне себе адекватная на её фоне. И мне даже было страшно за неё — ведь за месяц она так и не подружилась ни с кем в своём классе. Минато с некой усмешкой говорил о ней, как о какой-то глупой эгоистке, коей она и являлась. И мне, как взрослому человеку, даже было как-то обидно за неё. Ведь в юношестве я и сама страдала безответной любовью к хладнокровному придурку. Так что её мания была мне частично понятна.       Но, к счастью, ей удалось к октябрю найти свою компанию — компания лузеров. Вот как прозвала их вся академия.       В конце сентября, Кин решила, что лучшей идеей будет спросить всё как есть у последнего звена нашей компании — у Шикаку. Она подстерегла его в коридоре до обеда, и он был только этому рад, ведь рассчитывал, что и его ждёт злой рок красотки Като. Он взаправду дал ей напутствие: «Отстать от него. Тогда он, может, и заметит тебя».       Конечно, эти слова её только лишний раз взбесили. Она посчитала его глупцом, который ничего не знает о настоящих чувствах. И, гордо отойдя в туалет, чтобы лишний раз в тайне заплакать от безвыходности своей юношеской любви, была настигнута самым ужасным врагом — Нара Ёшино.       Да, за вечными тёрками, за вечным битьём, за вечными стычками с Шикаку у Ёшино стояла безграничная любовь, которую она выплёскивала так, как умела: по-детски глупо. И, увидев своего Нара с новенькой, у Ёшино разгорелось пламя ненависти и ревности в душе. Она подстерегла Кин вместе с Цуме в туалете. Об этом я знала потому, что, к счастью, успела вовремя зайти помыть руки. Цуме держала Кин прижатой к стене, а Ёшино стояла позади и гневно прожигала Като взглядом. Когда я вошла, Инудзука резко отпустила Кин, отчего та упала на пол, словно кукла. Она в ужасе смотрела на старшеклассниц.       — Ещё раз к нему подойдёшь — и лишишься своих драгоценных волос. Ясно, красотка? — со злостью спросила Нара, сжав кулаки. — Он мой!       Затем она резко повернулась ко мне, и её выражение лица изменилось с безграничной злости на беспредельную радость. Это не могло не пугать, но я, всё же, не боялась её.       — О, Кокоро-чан, как поживаешь? — она похлопала меня по волосам и сразу же ретировалась в коридор, не дожидаясь ответа.       Цуме быстро последовала за ней, ударив меня по спине в знак приветствия. Это было неприятно, но я свыклась за прошлый год. Мы остались с Като наедине. На ней не было порезов или синяков. Её просто припугнули, и довольно успешно. Като в ужасе смотрела на дверь, потом медленно приподнялась на ноги.       — Ты как? — спросила я, подойдя к раковине.       Она медлила с ответом. Думала о чём-то своём. Даже в такой ситуации ей были не интересны мои вопросы. Я лишь усмехнулась на её молчание.       — Лучше не приставай к моему брату, а то она и правда сбреет твои волосы.       — Брата? — резко переспросила Кин, подойдя ко мне ближе.       — Ну да, Шикаку, — спокойно ответила я, вытирая руки.       Кин резко поменялась в лице. Страх словно улетучился. Она довольно заулыбалась и, вальяжно подойдя к зеркалу, стала поправлять причёску на голове.       — Я уж подумала она о Ичиро-куне.       Я тяжко вздохнула и покачала головой из стороны в сторону. Эта девушка была непробиваемой балбеской. Но всё же не тупой — через неделю она собрала других изгоев, которых недолюбливали в её классе. Всё ради защиты, ей больше не хотелось быть зажатой в туалете какими-то глупыми бунтарями. Като решила так же создать свою компанию.       — Хочешь, создадим свой коллектив? Будешь моим посредником в вашей компании парней.       Я усмехнулась и отрицательно мотнула головой.       — Прости, Кин. Но я слишком привыкла к своим… братьям? — спросила я скорее сама у себя и вышла в коридор.       С того дня я наблюдала за ней. Первой, кого завербовала к себе Кин, была Узумаки Кушина. Она была нелюбима детьми из-за смешного цвета волос и способности краснеть, как и Наваки. Её прозвали помидоркой и своеобразно издевались над ней: то и дело, кладя ей на парту томаты или измазывая рюкзак в кетчупе. Она была грустным ребёнком, слабым. И боялась выступить против класса. Но Като раскрыла её с другой стороны: после их беседы Кушина больше не боялась проявить свой жёсткий характер. И после одной из стычек её и прозвали Кровавой Хабанеро. Это имя как не кстати подходило её новому амплуа.       После этого Като приютила в свою компанию другую девушку — Учиха Микото. Её ненавидели почти все девочки академии, потому что со своего рождения Микото была отдана замуж за Фугаку. Её жизнь была определена с самых первых дней. И, к сожалению, в Фугаку были влюблены почти все юные леди. Цуме, например, постоянно ударяла Микото плечом, когда проходила мимо. Но Учиха перестала замечать подобное ещё с самого раннего возраста. Когда впервые познакомилась с Фугаку, когда стала ловить косые взгляды влюблённых девочек и порой даже недовольных выбором глав взрослых. Микото была не из самой богатой семьи Учиха. Но всё же именно её выбрали в невестки будущему главе клана. И она не просто свыклась со своей судьбой, Микото взаправду любила Фугаку с самых первых дней.       Последней, кого выбрала Като, была Хьюга Джун. Маленькая и хрупкая девочка из сильнейшего клана деревни. Она была из побочной ветви. Печальная, грустная и немногословная. Она не привлекала лишнего внимания, но, как говорил Минато, являлась самой умной девочкой у них в группе.       Так и образовалась их компания, состоявшая из четырёх красивых девочек, чьи судьбы были сломлены теми или иными проблемами.

***

      — Так, эй, Кокоро, как ты познакомилась с Кин? — с любопытством переспросил меня Наваки, в волнении сжав в руках простыню.       — Я, ну, просто столкнулись в коридоре, — произнесла я безразлично.       — Просто в коридоре? — с явным разочарованием повторил Наваки.       — Наваки, да что ты всё заладил с этой Кин. Микото говорила мне, что она по уши влюблена в какого-то идиота, — добавил Учиха, вновь подбросив мячик к потолку.       — Вообще-то она влюблена в этого идиота, — резко ответил Нобу, показав пальцем на Сарутоби и не отрывая глаз от бинокля.       — В него? — с досадой произнёс Наваки.       — Меня? — удивлённо переспросил Ичиро. — А о ком вообще идёт речь?       Озадаченность Ичиро была искренней. Он, правда, не замечал своего голубоволосого сталкера. Мне казалось, что он вообще не замечал никого, кто не входил в его список «интересных людей». Или, как минимум, «вынужденно интересных людей».       — Пойдёмте, — резко произнёс Хьюга, встав с подоконника.       — Куда? — удивлённо спросили хором мальчишки.       Но Хизаши не стал отвечать. Он просто молча вышел из палаты. И, как неудивительно, все последовали за ним, за исключением разве что фикуса и Фугаку, который так и остался лежать и кидать странный мячик вверх.       — Слушайте, а что здесь вообще делает Кин? — наконец, спросила я у Наваки.       — О, так ты не в курсе, — радостно ответил Сенджу. — У неё сегодня родится сестра.       — Сестра? — усмехнулась я. — Неужто назовут Шизуне?       — Этого мы не знаем, — пожав плечами, ответил Нобу.       — Боже, зачем я только с вами увязался, — пробормотал Ичиро, глядя на меня. — Двое озабоченных, одна сумасшедшая и странный тип.       — Я не странный, — спокойно ответил Хизаши. — Я просто не такой, как вы.       Ичиро тяжело вздохнул и посмотрел на меня. Он кивнул в его сторону и тихо прошептал: «Твой второй сапог». Хизаши наверняка услышал эту реплику, но не стал придавать ей особого значения.       Он вывел нас во двор. Как я и ожидала, на улице стояла Кин. Она прерывисто дышала и нервно накручивала волосы на пальцы. Справа от неё, на лавке, спокойно сидел высокий парень с такими же волосами, но зелёными глазами. Это был Дан Като, и теперь родство Кин с Шизуне было мне очевидным.       — Ты, — тихо произнёс Хьюга, не заметившей нас девушке.       Она резко подпрыгнула на месте и обернулась. Увидев предмет своего воздыхания, который, к слову, пинал какой-то мусор под ногами, сладострастно улыбнулась и слегка покраснела.       — Это твои друзья, Кин-чан?       Голос у Дана был приятный. Высокий, но мелодичный. С небольшой хрипотцой. Дан, конечно же, знал каждого из нас. Всё же, как ни крути, но трое из пятерых были детьми лидеров самых важных кланов, а я… А я просто убийца этих легенд. Кин недовольно вздохнула и закатила глаза.       — Да, дядя. Это мои друзья. Что тут непонятного.       Дан иронично усмехнулся и закрылся газетой от нас, потому что даже он понимал, что лезть в дела Кин — ещё та глупость.       — Привет, — кокетливо произнесла она, подойдя ближе. Като оценила взглядом каждого и остановила свой взор на Хьюга. — Я Кин.       — Хизаши, — добавил он беспристрастно.       — А я Наваки! Сенджу Наваки! Очень рад с тобой познакомиться! — взволнованно произнёс потомок легендарного клана в больничной пижаме.       Кин одарила его своей улыбкой и небольшим поклоном, от которого у юного Сенджу чуть не снесло крышу. Я то понимала, что она так мила с ним только потому, что он будущий глава клана. Но мальчики были слепы.       — Выбирай, — произнёс Хьюга.       — Выбирай? — переспросила его Кин.       — Выбирай, кто тебе нравится из этих оболтусов, — повторил Хизаши.       — Чего? — ошарашено произнесли Наваки и Нобу.       Я заметила, как Дан слегка опустил газету вниз, чтобы посмотреть на невероятное зрелище. Он еле сдерживался, чтобы не усмехнуться.       — А тебе не кажется, что этот фантик, похож на лицо нашего Акимичи? — тихо спросил меня Ичиро, не слушая то, о чём говорят остальные.       Я присмотрелась вниз. Фантик взаправду чем-то напоминал мне лицо Чоузы. Внезапно Кин подошла к нам ближе и поцеловала Сарутоби в щёку так быстро, как только смогла, чтобы он не успел отстраниться. Он быстро отпрыгнул от неё и затёр щёку в ужасе. Наваки с Нобу выглядели явно расстроенными.       — Ты чего делаешь, дура? — завопил Сарутоби.       Дан невольно засмеялся, стараясь делать это тихо. Я тоже еле подавляла смех. Растерянное выражение лица Ичиро было бесценным. Он покраснел и даже начал заикаться. Мне показалось на секунду, что Хизаши улыбнулся. Но он мгновенно вернул своё каменное выражение лица обратно и направился в сторону входа в больницу. У колонны я заметила чью-то тень, но не стала придавать этому значения, скинув на бродячую собаку.       — Чтоб я тебя больше не видел, — Ичиро огляделся на неё, потом на дядю, что-то проанализировал в голове и добавил, — Като!       Это был первый раз, когда он назвал её фамилию. Естественно, она замерла, как статуя. Счастливая и покрасневшая ещё сильнее. Все гадости, которые он ей наговорил за последнюю минуту, были перечёркнуты одной её фамилией.       — Нет, ну вы видели, какая редкостная дура! — повторил он, возвращаясь обратно к входу.       — Да, видели, — опечалено произнесли Наваки и Нобу, склоняясь от грусти к земле всё больше и больше.