...Я попала в Последнюю Реальность?

Первые три дня нашей поездки проходили обычно, но всё равно весело. Если, конечно, не считать мои синяки на попе после катка, где я, кажется, успела прокатиться на всём, кроме коньков. Джон и Алиса, суки этакие, решили поиздеваться надо мной как следует. Сначала Алиса бросила меня на растерзание этому «гению на минималках», а потом сам Джон устроил из моего катания какой-то цирк с гонками и танцами. Итог? Мы оба упали в лужу и промокли насквозь. Вот теперь я лежу в кровати, укутанная до самых глаз, с температурой 35,4 и чувством глубочайшего возмущения. — Да хватит уже дуться, Бурчалка, — с видом всезнайки произнёс Джон, стоя рядом с кроватью и явно наслаждаясь ситуацией. Он театрально поднял указательный палец. — Ну, упала, промокла, подумаешь. Зато какие воспоминания будут! — Иди в жопу, нравоучитель хренов, — буркнула я из-под одеяла, даже не потрудившись высунуть голову. Джон, конечно же, не обиделся. Вместо этого он нагло пихнул меня в бок, настаивая на своём. — А вот так со мной не надо, — ответил он, демонстративно подбирая угол для следующего толчка. — Сам знаешь, ты бы без меня скучала. — Сам виноват, что тебе, идиоту, пришла в голову блестящая идея: потанцевать на коньках с тем, кто едва на них стоит! — я всё же высунулась из-под одеяла, чтобы метнуть в него возмущённый взгляд. — Да ладно тебе, Оль, весело же было, — ухмыльнулся Джон, совершенно не раскаиваясь. Он принялся тормошить меня, пытаясь вытащить из моего кокона. — Ну, вылезай уже, чего ты как улитка? — Руки убери, ненормальный, — прошипела я, отбиваясь от его попыток стащить с меня одеяло. — Дай хотя бы выздороветь спокойно! — Вот если ты сейчас не перестанешь изображать жертву обстоятельств, я тебя просто на руки возьму и потащу вниз, — пригрозил он, и я знала, что он способен это сделать. — Попробуй только, и я укушу, — ответила я, на всякий случай натягивая одеяло ещё сильнее. Джон рассмеялся, но, к моему облегчению, прекратил свои попытки вытащить меня из моей уютной крепости. Вместо этого он сел на край кровати и спокойно добавил: — Ладно, отдыхаешь так отдыхаешь. Но ты же знаешь, Оль, ты сама себя слишком серьёзно воспринимаешь. Чуть расслабься, мир не рухнет. Ну да, упала. Ну да, промокла. Зато мы оба знаем, что было весело. И если ты мне не веришь, я могу показать, как ты улыбалась. Сфоткал, кстати. Я прищурилась и уставилась на него. — Ты издеваешься или серьёзно? Он только пожал плечами и многозначительно улыбнулся. — У тебя нет фотографии, Ло, — недоверчиво заявила я, прищурившись. — Я бы заметила, если бы ты там что-то снимал. — О-о-о, ну конечно, — он картинно поднял бровь, достал из кармана телефон и начал пролистывать галерею. — У меня вообще никакого компромата нет. Ни единого. Ага, вот она. Смотри-ка. Я резко приподнялась, едва не сбив одеяло, и попыталась выхватить телефон, но Джон ловко откинулся назад и удержал его подальше от меня. — А ну дай сюда, ты, гад! — воскликнула я, пытаясь дотянуться до телефона. — Э-э-э, спокойнее, Бурчалка. Условия просты: или ты перестаёшь злиться, или эта красота уйдёт в нашу общую группу. Пускай все оценят твою… хм, грацию, — он окинул меня лукавым взглядом, будто нарочно подливая масла в огонь. — Ты этого не сделаешь! — выпалила я, хотя не была уверена, что он блефует. Этот человек был способен на всё. — Ну почему же? — Джон пожал плечами. — Это ведь только фотография. Никакой драмы. Я больше не стала его слушать и, собрав всю свою оставшуюся энергию, прыгнула вперёд. Мы оба рухнули на кровать: он уткнулся лицом в подушку, а я наконец смогла заполучить телефон. Но только я собралась удалить компромат, как услышала его победоносный смешок. — Ладно, ладно, можешь не напрягаться, — сказал он, отмахиваясь, — я не снимал ничего. Но твою реакцию стоило увидеть. Это бесценно. — Ты… ты просто ненормальный, Лололошка! — возмутилась я, чувствуя, как по щекам разливается злость вперемешку с жаром. — Я и так тут больная лежу, а ты издеваешься! Он поднял голову, посмотрел на меня серьёзнее, чем обычно, и слегка улыбнулся. — Ты же знаешь, что я не оставлю тебя в покое, пока ты не начнёшь улыбаться. Так что давай либо смеёмся вместе, либо я придумаю что-нибудь ещё, чтобы тебя развлечь. Я хотела на него накричать, но вместо этого просто вздохнула. Сил на споры уже не осталось. — Ладно, — пробормотала я, укладываясь обратно. — Но ты должен мне горячий чай. И чтобы без твоих шуточек. — Чай — это всегда пожалуйста, — кивнул Джон, поднимаясь с кровати. — А вот насчёт шуточек… ты слишком многого от меня хочешь, Оль. И он, как ни в чём не бывало, направился к двери, оставив меня лежать и недовольно ворчать. — Вот придурок, — подумала я, плотнее замотавшись в одеяло, сворачиваясь в клубок. На губах невольно появилась слабая улыбка, но я быстро стерла её, словно боялась, что кто-то её увидит. — И носить меня на руках не надо, — буркнула я в сторону закрытой двери, хотя Джон уже ушёл. — А то остальные надумают себе всякого, а мне потом страдать. Сделав глубокий вдох, я попыталась успокоиться. В голове до сих пор крутились его слова и эта дурацкая ухмылка. Вот ведь человек, который способен довести до белого каления, а потом заставить смеяться, даже если это последнее, что тебе хочется делать. Я уже почти задремала, когда услышала, как дверь снова открылась, и на пороге появился Джон с кружкой чая. — Ты что, разговаривала сама с собой? — спросил он, иронично прищурившись. — Это уже тяжёлый случай. — Нет, это я просто думала, как мне повезло с тобой, — саркастично ответила я, вытягивая руки к кружке. — Дай сюда мой чай, а то я совсем замёрзну. — Вот, держи, — он протянул кружку, но, конечно же, не смог удержаться от комментария: — Ты так тепло укуталась, что уже напоминаешь печёную картошку. Может, ещё немного посидишь в этом коконе, и тебя можно будет подавать с маслом? Я закатила глаза, но решила не отвечать, просто сделала большой глоток чая и удовлетворённо вздохнула. — Если ты сейчас начнёшь читать лекцию про то, как чай помогает согреться, я выгоню тебя из комнаты, — предупредила я, подняв взгляд. — А зачем? Ты и так уже всё знаешь, — невозмутимо ответил Джон, присаживаясь на край кровати. — Но если хочешь, могу провести мастер-класс по тому, как не падать на катке. — Ло, ты хоть раз слышал, чтобы кто-то, кто почти утонул в луже, учил других танцам? — я бросила на него многозначительный взгляд, а он только рассмеялся. — Справедливо, — признал он. — Ладно, пей чай и отдыхай, а я придумаю что-нибудь ещё, чтобы тебя развеселить. — Не нужно ничего придумывать, — поспешно добавила я, но он уже ушёл, оставив меня с ощущением, что он точно что-нибудь устроит. — И зачем ему это нужно? — пробормотала я себе под нос, глядя в кружку с чаем. — Я же ведь и так практически каждый раз улыбаюсь или смеюсь в его присутствии. Будь то от его шуток или фразочек. Я тяжело вздохнула и обхватила кружку обеими руками, наслаждаясь её теплом. Джон был одним из тех людей, которых невозможно игнорировать. Он всегда находил способ заставить меня смеяться, даже когда мне этого совершенно не хотелось. С другой стороны, иногда его «забота» казалась мне подозрительно навязчивой. Может, он просто привык быть в центре внимания? Или ему действительно не всё равно? Я покачала головой, пытаясь прогнать эти мысли. Всё же, рассуждать о Джоне — это как пытаться разгадать кроссворд, где все слова вписываются неправильно. Лучше просто перестать ломать голову. Сделав ещё глоток, я попыталась отвлечься, но его ухмылка всё равно стояла перед глазами. — Будь ты проклята, подростковая влюблённость, — недовольно пробормотала я, нахмурившись и уткнувшись в кружку. Тепло чая уже не помогало справиться с этим странным ощущением, которое комом застряло где-то в груди. Почему именно Джон? Почему именно этот язвительный, самовлюблённый, но всё же заботливый человек? Разве в нём есть что-то такое, что можно назвать привлекательным? Или это просто моя фантазия разыгралась на фоне всех этих шуток и дурачества? Я вздохнула ещё раз, чувствуя, как щеки начинают предательски гореть. — Ну вот, теперь ещё и температура поднимется от стыда, — пробормотала я, укрываясь одеялом ещё сильнее. — Спасибо, Джон, ты всё как всегда испортил… и исправил одновременно. Я лежала, завернувшись в кокон из одеяла, надеясь, что это чувство растворится так же быстро, как пришло. Но вместо этого мысли о Джоне только сильнее прочно укоренялись в моей голове. Я зарылась лицом в подушку, чтобы хоть как-то скрыть это от самой себя. В дверь снова постучали. Неужели он опять пришёл издеваться? Я тяжело вздохнула. — Что тебе? — буркнула я, даже не оборачиваясь. — Оль, это я, — послышался голос Алисы. Я тут же расслабилась, но ненадолго. Она вошла, держа в руках миску с чем-то горячим и ароматным. — Ты вообще собираешься жить или так и будешь лежать, страдая? — Жить — это звучит заманчиво, но не сегодня, — проворчала я, неохотно приподнимаясь. — Что это у тебя? — Суп. Для тебя. Хотя, если хочешь, могу его отнести Лололошке, — усмехнулась Алиса, садясь рядом. — Судя по тому, как ты реагируешь на него, он всё-таки заслужил немного больше твоего внимания, чем ты хочешь признать. — Не начинай, — простонала я, закрывая лицо руками. — Он просто… раздражает. Постоянно дразнит, лезет не в своё дело. Алиса подняла бровь, поставила миску на стол и скрестила руки. — И всё равно ты не можешь перестать о нём думать, да? Я замолчала, глядя на неё с укором. Алиса рассмеялась. — Ну ладно, ладно, не буду. Просто знаешь, ты должна признать хотя бы себе, что он тебе нравится. — Ты тоже будешь проклята, — пробурчала я, забирая миску и делая вид, что поглощена едой. — Слышишь? Вместе с этой чёртовой влюблённостью. Алиса лишь усмехнулась, а потом добавила: — Ну, тогда ты явно не торопишься её изгонять. Я продолжала мрачно есть суп, но мысли о Джоне всё равно не отпускали. Алиса смотрела на меня с интересом, но молчала, наблюдая за каждым моим движением. Я чувствовала, как её взгляд в какой-то момент превращается в что-то вроде наблюдения за исследуемым объектом. — Ладно, — сказала я наконец, ставя ложку на стол и вытирая рот. — Не начинай больше. Ты права, мне не нравится, когда он так себя ведёт, но… — я вздохнула и покачала головой. — Это не значит, что мне не нравится его компания. Алиса улыбнулась так, как всегда, когда она чувствовала, что близка к победе. — Ах, вот оно что! А я уж думала, ты решила избавиться от своего «вот этого» состояния. — Она сделала паузу, словно тщательно выбирая следующее слово. — Но, что мне нравится, так это то, что ты хотя бы признаешь это. Я кивнула, всё равно стараясь избежать её взгляда. — Хорошо, допустим. Но это не значит, что я собираюсь ему это признать. — Я резко встала с места, вытягивая руки и растягивая спину. — В конце концов, он всё равно меня бесит. Алиса не выдержала и захохотала. — Ты что, думаешь, он не заметил, что ты его «не любишь»? Он видит всё, что происходит. Я посмотрела на неё, поджимая губы. — Он что, специально строит эти «друзья-не-друзья» игры, чтобы раздражать меня? Я же говорила, он меня бесит! Я вообще не понимаю, зачем он всё время что-то устраивает, будь то на льду или в шутках… — Ну, видишь, ты уже начинаешь говорить как он, — сказала Алиса с улыбкой, наблюдая, как я снова закипаю. — Знаешь, не могу не заметить, как ты начинаешь всё больше походить на себя, когда он рядом. И я думаю, это не случайно. Я бросила на неё взгляд, но не могла не признать, что в её словах есть доля правды. Джон всегда знал, как вывесить меня на крючок, а теперь я как-то неосознанно начала привыкать к его шуткам. Это начинало раздражать меня ещё больше. — Серьёзно? Это он мне так помогает быть собой? — я фыркнула, кидая взгляд в окно. — Вижу, что это не помогает. Я всё ещё не понимаю, почему меня так тянет к нему. — Потому что он тебе нравится, Оль. Ты можешь закрывать на это глаза сколько угодно, но он — единственный, кто заставляет твоё сердце биться быстрее, и ты не можешь с этим ничего поделать. Просто перестань сопротивляться. Мои плечи чуть опустились, когда я подумала о её словах. Возможно, она и была права. Но признаться в этом вслух, даже самой себе, было куда труднее, чем казалось. Я взглянула на Алису, но уже без злости. Может, она и права, но как-то не хотелось так открыто смотреть правде в глаза. Даже если Джон и заставлял моё сердце биться быстрее, это совсем не означало, что мне хотелось всё это разбирать. Я не была готова признать себе, что могу быть такой… слабой. Ведь я всегда старалась быть уверенной и сильной, а тут этот парень, который просто сидит рядом и с каждой шуткой всё больше ворует моё спокойствие. — Не знаю, Алиса, — пробормотала я, отпив ещё немного чая. — Всё это как-то слишком… запутано. Почему не могу просто нормально отреагировать, а сразу начинаю путаться в своих чувствах? Алиса пожала плечами, казалось, её это вообще не беспокоило. — Ты говоришь, как если бы это было что-то ужасное, но это просто естественно. Он тебе нравится, и это не преступление. Ты можешь продолжать злиться на него, как хочешь, но рано или поздно всё равно придёшь к тому, что на самом деле тебе нравится его присутствие, даже если он ведёт себя как полный идиот. Мы все такие. Просто отложи свою гордость на пару минут и посмотри на всё со стороны. Я отпила ещё немного чая, стараясь сгладить недовольство в голосе. — Просто… я не знаю, что с этим делать, Алиса. Он ведёт себя как идиот, а я не могу его просто игнорировать, как раньше. Алиса тихо засмеялась, но не стала говорить ничего лишнего. Я снова погрузилась в свои мысли, в то время как Алиса продолжала сидеть рядом, как молчаливый свидетель. — Ну и как ты собираешься справляться с этим дальше? — вдруг спросила она. Я посмотрела на неё, немного растерянная. — Не знаю, честно. Может быть, просто перестану быть такой жёсткой. — Я сделала паузу, пытаясь понять, как всё это сказать. — Может быть, мне просто нужно позволить себе хотя бы немного… расслабиться, когда он рядом. Алиса кивнула, как будто ожидая, что я скажу это. — Это будет правильный шаг, Оля. Главное — не прячь свои чувства так глубоко. Иногда проще всего быть настоящей, даже если это сложно. Я сидела в тишине, обдумывая её слова. Алиса всегда была как глоток свежего воздуха в момент, когда я начинала запутываться в своих мыслях. Но это не значило, что всё было так просто. Признаться себе в том, что я нравлюсь Джону, что его присутствие не оставляет меня равнодушной — это было тяжело. Я не могла понять, как из простой дружбы превращалась в нечто большее. И это меня пугало. — Ладно, — вздохнула я, наконец подняв голову и посмотрев на Алису. — Может быть, ты и права. Может, мне и правда не стоит быть такой закрытой. Но это не значит, что я сразу начну носиться с ним как с принцем, ага? Алиса усмехнулась. — Кто бы сомневался. Ты же не из тех, кто быстро сдаётся. Но хотя бы попробуй перестать быть такой жестокой к себе. Всё не так страшно, как кажется. Я снова задумалась, поглаживая край одеяла. Мысли о Джоне не исчезали. Я не могла вспомнить, когда именно он начал значить для меня больше, чем просто человек, с которым можно посмеяться и поболтать. Может, всё это началось с тех самых «танцев» на льду, которые окончились падением. Но ещё больше меня бесило, что, несмотря на его идиотские шутки и поведение, я не могла полностью его игнорировать. — Почему он так себя ведёт? — спросила я почти шёпотом, не ожидая ответа. — Всё время дразнит меня, а потом смеётся, как будто это нормально. Алиса немного помолчала, а затем произнесла: — Потому что, возможно, он тоже не знает, как с этим справиться. Может, он просто не уверен, что ты к нему нормально относишься. Иногда люди ведут себя так, чтобы хоть как-то понять, что для другого человека значат. И если он дразнит, возможно, это его способ привлечь твоё внимание. Я снова уставилась в окно, не зная, что думать. Возможно, это и было правдой. Но если так, тогда я должна была бы что-то с этим делать. И не просто быть вечно наготове для того, чтобы его игнорировать или давать ответную шутку. — А если я… не буду сопротивляться? — спросила я, наконец, решившись на мысль вслух. — Может, просто позволю себе не держать дистанцию? Ну, в смысле… перестану так сильно отталкивать его? Алиса на мгновение замолчала, а затем улыбнулась. — Вот это уже более логично, — сказала она, вставая. — Но только помни, что тебе не нужно сразу бросаться в «поток чувств». Это всё можно воспринимать медленно, шаг за шагом. И если тебе это не нравится, всегда можешь сделать шаг назад. Главное — быть честной с собой. Я кивнула, чувствуя, как внутри меня начинает потихоньку расставаться всё то напряжение, которое я так долго носила. Всё не так сложно, как я думала. Просто нужно было отпустить свои страхи и не переживать из-за того, что происходило. Алиса подошла к двери, оборачиваясь на меня с улыбкой. — А теперь отдыхай, Оль. Я тебе оставлю немного времени, а потом ты пойдёшь на улицу и поговоришь с ним. По-настоящему. Я закатила глаза, но в душе почувствовала, как что-то меняется. Возможно, этот разговор с Джоном будет не таким уж и страшным. — Зачем куда-то уходить, если можно поговорить и тут? Да и поспать сразу можно, — буркнула я, удобно устроив подушку и накрываясь одеялом. Алиса только усмехнулась, но не стала возражать. Она, видимо, уже привыкла к моим привычкам валяться в постели, как будто это был самый лучший способ справиться с любыми проблемами. — Ладно, отдыхай. Но помни, что это ещё не конец, — сказала она, направляясь к двери. — И не валяйся тут слишком долго, иначе опять станешь «Бурчалкой» в полном смысле этого слова. Я лишь фыркнула в ответ, но улыбка невольно расползлась по моему лицу. Алиса, конечно, умела меня подбодрить, даже когда я пыталась делать вид, что меня ничего не волнует. Как только она ушла, я снова потянулась в кровати, удобно устроив себя. Поглаживая подушку, я позволила себе расслабиться, погрузившись в тишину. Всё, что было в голове, — это странное чувство, что я стою на перепутье. Да, мне не нравились эти мысли о Джоне, но, возможно, пришло время перестать их прятать. Как-то всё слишком сложно. Но, как и в случае с катком, я не могла постоянно отказываться от того, что мне доставляло хотя бы немного радости. Вскоре мои глаза начали закрываться, и я, наконец, погрузилась в сон.

***

Третьи сутки этой поездки. Вроде бы всё нормально: ребята веселятся, каток, болтовня, дурачества. Но нет, конечно, без драмы не обошлось. И кто виноват во всём? Ну, а кто же ещё, если не я? Вот, пожалуйста: Оля, моя личная «Бурчалка», свернулась клубком под одеялом, будто это её спасёт от мира. В комнате висит угрюмое молчание, нарушаемое лишь её недовольными вздохами. Говорят, что человек в гневе страшен, но Оля в гневе скорее забавна. Особенно когда пытается скрыть, что вся её злость — не больше чем маска. — Хватит уже дуться, Бурчалка, — начал я, усаживаясь на край кровати. Она, конечно, делает вид, что не слышит. — Ну, упала, ну промокла. Подумаешь. Зато теперь все будут помнить, как ты попыталась покорить каток, а он покорил тебя. — Иди в жопу, нравоучитель хренов, — прозвучало из-под одеяла. Я усмехнулся. Ну конечно, куда ж без этих её обиженных реплик? — А вот так со мной нельзя, — заметил я, слегка толкнув её бок через одеяло. — Ты бы без меня скучала. — Сам виноват, что тебе, идиоту, пришла в голову блестящая идея: потанцевать на коньках с тем, кто едва на них стоит! — наконец она высунула лицо, чтобы метнуть в меня гневный взгляд. — О, да ладно тебе. Весело же было, — ухмыльнулся я, довольный тем, что ей всё-таки пришлось выйти из своего кокона. — И вообще, ты же улыбалась. Даже смеялась! — Ну вылезай давай из своей раковины, — сказал я, попытавшись распутать её кокон из одеяла. — Руки убери, ненормальный, — прошипела она, отбиваясь от моих попыток стащить с неё одеяло. — Дай выздороветь спокойно, Мандарин! — Если ты сейчас не перестанешь изображать из себя жертву обстоятельств, я просто возьму тебя на руки и потащу вниз, — хитро прищурившись, пригрозил я, прекрасно зная, что этот способ действенный. — Только попробуй, я буду кусаться! — выпалила она, натягивая одеяло ещё сильнее. Её выражение лица в этот момент было просто бесценно. Главное, самому не заржать, а то обидится окончательно. Не получилось. Я рассмеялся, но, к её облегчению, прекратил свои попытки вытащить её из уютной крепости. Вместо этого сел на край кровати и, чуть усмехнувшись, спокойно добавил: — Ладно, отдыхай. Но ты же знаешь, Оль, ты всё слишком серьёзно воспринимаешь. Расслабься, мир не рухнет. Ну да, упала. Ну да, промокла. Зато мы оба знаем, что было весело. И если ты мне не веришь, я могу показать, как ты улыбалась. Сфоткал, кстати. Она прищурилась, не веря мне, и устремила на меня взгляд, полный сомнений. — Ты издеваешься или серьёзно? — её голос прозвучал одновременно подозрительно и раздражённо. Я пожал плечами и многозначительно улыбнулся. — У тебя нет фотографии, Ло, — недоверчиво заявила она, прищурив глаза. — Я бы заметила, если бы ты там что-то снимал. — О-о-о, ну конечно, — с преувеличенным сарказмом начал я, доставая телефон и делая вид, что листаю галерею. — У меня вообще никакого компромата нет. Ни единого. Ага, вот оно. Смотри-ка. Она резко, словно хищник, приподнялась, едва не сбив с себя одеяло, и попыталась выхватить телефон. Но, предвидя это, я быстро откинулся назад и удержал его подальше. Ну уж нет, так просто я не позволю разрушить своё маленькое шоу. — А ну дай сюда, гадина такая! — воскликнула она, яростно тянулась ко мне. Честно, с её ростом это выглядело забавно. — Э-э-э, полегче, Бурчалка. Условия просты: или ты перестаёшь злиться, или эта красота отправляется в общую группу. Пусть все оценят твою… хм, грацию, — бросив на неё лукавый взгляд, я нарочно добавил драматичности, наслаждаясь её реакцией. — Ты не посмеешь! — её голос дрожал от злости, хотя я видел, что уверенности в её словах не было. Это и забавляло больше всего. — А почему бы и нет? — невинно пожал плечами я. — Это всего лишь фотография. Ничего такого. Оля больше не слушала. Сжав кулаки и собрав всю оставшуюся энергию, она сделала прыжок вперёд, целясь прямо на меня. Мы оба рухнули на кровать: я уткнулся лицом в подушку, а она, наконец, смогла выхватить телефон из моей руки. — Ладно, ладно, можешь не париться, — засмеялся я, поднимая руки в знак сдачи. — Я не снимал ничего. Но твою реакцию стоило увидеть. Это было бесценно. — Ты… ты ненормальный, Ло! — возмущённо выпалила она, её лицо раскраснелось то ли от злости, то ли от смущения. — Я и так тут больная лежу, а ты издеваешься! — Ну, ты теперь точно не выглядишь больной. Видишь? Уже ползать начала, — поддел я, прищурившись. — Пожалуй, можно считать это выздоровлением. Я поднял голову, посмотрел на неё серьёзнее, чем обычно, и слегка улыбнулся. — Ты же знаешь, что я не оставлю тебя в покое, пока ты не начнёшь улыбаться. Так что давай либо смеёмся вместе, либо я придумаю что-нибудь ещё, чтобы тебя развлечь. Она уже открыла рот, готовая выпалить на меня целую тираду, но вместо этого лишь тяжело вздохнула. — Ладно, — пробормотала она, устраиваясь обратно на кровати. — Но ты должен мне горячий чай. И чтобы без твоих шуточек. — Чай — это всегда пожалуйста, — кивнул я, поднимаясь. — А вот насчёт шуточек… ты слишком многого от меня требуешь, Оль. Её ворчание догнало меня уже у двери, но я лишь усмехнулся и направился на кухню. Пока чайник закипал, я задумался о том, как её лучше подбодрить. Её недовольство, как всегда, было больше игрой, чем настоящим раздражением. Но ведь именно это и делает её Олей.

***

Вернувшись обратно, я застал её уже почти заснувшей. Глаза прикрыты, дыхание ровное, но стоило мне переступить порог, как она приоткрыла один глаз. — Ты что, разговаривала сама с собой? — спросил я, прищурившись. — Это уже тяжёлый случай. — Нет, это я просто думала, как мне повезло с тобой, — саркастично ответила она, вытянув руки к кружке. — Дай сюда мой чай, а то я совсем замёрзну. — Вот, держи, — я протянул кружку, но, разумеется, не смог удержаться от комментария: — Ты так тепло укуталась, что уже напоминаешь печёную картошку. Может, ещё немного посидишь в этом коконе, и тебя можно будет подавать с маслом? Она закатила глаза, но решила не тратить силы на ответ. Вместо этого сделала большой глоток чая и удовлетворённо вздохнула. — Если ты сейчас начнёшь читать лекцию про то, как чай помогает согреться, я выгоню тебя из комнаты, — предупредила она, бросив на меня строгий взгляд. — А зачем? Ты и так уже всё знаешь, — невозмутимо ответил я, присаживаясь на край кровати. — Но если хочешь, могу провести мастер-класс по тому, как не падать на катке. — Ло, ты хоть раз слышал, чтобы кто-то, кто сам чуть не утонул в луже, учил других танцам? — Она бросила на меня многозначительный взгляд, явно довольная своей репликой. Я лишь рассмеялся и поднял руки, признавая поражение. — Ладно, пей чай и отдыхай. Но предупреждаю: я всё равно что-нибудь придумаю, чтобы тебя развеселить. — Не нужно ничего придумывать, — поспешно добавила она, но я уже направился к двери, мысленно прикидывая, что бы такое устроить.

***

На следующий день Оля выглядела заметно бодрее, хоть и не совсем оправилась. Она выбралась из своей крепости одеял, но всё равно поглядывала на меня настороженно, словно ожидая очередной каверзы. — Итак, мадам Бурчалка, как ваше утро? — обратился я к ней с самой невинной улыбкой. — Пока спокойно, — ответила она, потягиваясь. — Надеюсь, так и останется. — Ну-у, это вряд ли, — протянул я, доставая из-за спины небольшой букет искусственных цветов. — Поскольку ты всё ещё не до конца в настроении, я решил исправить это великой силой романтики. Оля удивлённо приподняла бровь, а потом засмеялась. — Ло, ты вообще понимаешь, что говоришь? Романтика от тебя звучит как-то… нелепо. — Вот спасибо, — сделал я вид, что обиделся, и протянул ей букет. — Это тебе. И не спрашивай, откуда я его взял. Она взяла букет, рассматривая его с подозрением. — Знаешь, — начала она, улыбнувшись. — Иногда ты меня реально удивляешь. — В хорошем смысле? — уточнил я, хитро прищурившись. — Пока что да, — ответила она, вертя в руках букет. — Но посмотрим, что ты ещё придумаешь. — Тогда готовься, Бурчалка. Это только начало, — с этими словами я развернулся и ушёл, оставив её в смешанных чувствах: то ли смеяться, то ли ждать подвоха. — Мне бояться или как? — спросила она, бросив на меня оценивающий взгляд. — К ближайшему концу света или моей гениальности? — ответил я с такой серьёзностью, что она не смогла удержаться от улыбки. — Не знаю, что из этого хуже, — пробормотала она, раскладывая на кровати свой захваченный букет. — Думаю, оба варианта могут быть весьма интересными. — Я приподнял бровь и вкрадчиво добавил: — Но если уж мне суждено устроить конец света, то, поверь, я сделаю это красиво. С масштабом. Она опять закатила глаза и вздохнула. — Ты хоть уверен, что твоя жизнь вообще когда-нибудь будет нормальной? — спросила она с лёгким сарказмом, явно играя со мной в свою обычную игру. — Нормальной? Да ну, это скучно. Я же предпочитаю экстравагантность и немного хаоса, — ответил я, потянувшись и улыбнувшись так, чтобы она точно поняла: это не просто шутка. Я готов придумать что-нибудь безумное, чтобы развлекаться. Она только качнула головой и снова взяла в руки свой «подарок», рассматривая его с неохотой. — Ты, конечно, мастер создавать… атмосферу, — заметила она, как бы случайно перебирая букет. — Только у меня всё равно не получается понять, чего ты вообще хочешь добиться с этой романтикой. Учитывая твой уровень сарказма и абсурдных идей. — О, ты бы знала, как я могу продвинуться в романтике, если бы не эта неуклюжая броня, которая у тебя на лице, — ответил я, прищурив глаза. — Это, знаешь, как со сложными головоломками. На первый взгляд кажется, что ничего не получится, но стоит попытаться, и сразу открываются новые горизонты. Она снова бросила на меня взгляд, в котором было столько недовольства, что я едва сдержал смех. — Ну, хорошо, давай посмотрим, какие ещё горизонты ты откроешь, — сказала она, как будто подбирая слова для угрозы, и взглянула на меня через плечо. — Я готова тебя послушать. Я поудобнее устроился на кровати, чувствуя, что её уже не так легко потревожить, как раньше. Но я всё равно не собирался сдаваться. — Ладно, — сказал я с хитрой улыбкой. — Подготовься к необыкновенному приключению. Ты ведь не думала, что я оставлю этот день без чего-то захватывающего? — Чёрт, мне не нравится, куда ты ведёшь, — проворчала она, но я уже встал и начал направляться к двери. — Ты ведь правда задумал что-то безумное, не так ли? Я лишь усмехнулся. — Ну, что ты, я вообще-то совсем не готовил для тебя никаких сюрпризов… по крайней мере, не сейчас.

***

Когда наступил вечер, несколько ребят решили собраться в гостиной, чтобы сыграть в настольные игры на желания. Идея показалась мне настолько заманчивой, что я тут же побежал к комнате Оли. Не утруждая себя вежливостью, распахнул дверь, даже не постучав. — Эй, Бурчалка! У меня для тебя предложение века! — громко объявил я, распахнув руки, будто собирался принять овации. Она подняла взгляд от книги, подозрительно на меня посмотрела и поправила очки. — И что же за гениальная идея у тебя на этот раз? — сухо спросила она. — Пойдёшь со мной — узнаешь, — ухмыльнувшись, я быстро схватил её за руку и потащил за собой, не дав ей даже закончить фразу. — Подожди, Ло! — возмутилась она, пытаясь не отставать от моих шагов. Когда мы добрались до гостиной, все уже расселись и явно ждали только нас. Я посадил Олю рядом с Алисой, которая тут же развалилась у неё на плече, а сам устроился рядом, закинув руки за голову. — Ну что, теперь все в сборе? — спросил кто-то из ребят, хлопнув в ладоши. Правила игры объяснили быстро: если кто-то отказывается выполнять задание, ему нужно выпить содержимое рюмки. Что именно в ней — станет ясно только после того, как выпьешь. Большинство рюмок были с алкоголем, но некоторые содержали что-то неожиданное и, как позже выяснилось, далеко не всегда приятное. Я краем глаза заметил, как Оля нервно огляделась. — Ты и впрямь решил, что это хорошая идея? — прошептала она, чуть наклонившись ко мне. — Ещё какая, — усмехнулся я. — Расслабься, это всего лишь игра. Её скептический взгляд говорил о том, что она мне не верит. Ну, это только делало всё ещё интереснее. Игра началась с лёгких заданий: кто-то пел караоке, кто-то рассказывал о своём самом неловком моменте. Оля сначала сидела тихо, глядя на происходящее с выражением «я тут случайно», но постепенно расслабилась, особенно когда Алиса принялась засыпать её своими остроумными комментариями. Когда очередь дошла до меня, я вытянул карточку с заданием и прочитал: — «Придумай для кого-нибудь задание похуже или выпей рюмку». Я усмехнулся и повернулся к Оле. — Ну что, Бурчалка, рискнёшь? Она вскинула на меня глаза, в которых одновременно читались азарт и подозрение. — А ты уверен, что готов? — спросила она, сложив руки на груди. — Я-то? Всегда готов, — ответил я с ухмылкой, вытягивая для неё карточку. — Отлично, — Оля вытащила задание и вслух прочитала: «Расскажи самое постыдное, что ты когда-либо сделал, или выпей». Ребята засмеялись, а я только пожал плечами. — Ну, слушайте. Однажды я… И тут я заметил, как Оля наклоняется ближе, явно ожидая услышать что-то действительно интересное. — …я перепутал шкафы в раздевалке и оказался в женском. Взрыв хохота прокатился по комнате, а Оля покачала головой. — Это всё? — скептически протянула она. — Тебе-то что, ты же всё равно уже смеёшься, — парировал я. Её очередь наступила неожиданно. Алиса вручила ей карточку, и Оля прочитала: — «Поцелуй того, кто сидит слева от тебя, или выпей». Она побледнела, быстро взглянула на меня и тут же перевела взгляд в сторону рюмки. — Вот и посмотрим, что там, — пробормотала она, быстро опрокинув её содержимое. Ребята зааплодировали, но я не упустил момента заметить лёгкий румянец, вспыхнувший на её щеках. — Смелая, — тихо сказал я, наклоняясь ближе. — Не начинай, — буркнула она, прикрывая лицо руками. Игра продолжалась, но мне уже было не так интересно. Каждый её взгляд, жест, даже саркастичная реплика вызывали во мне больше любопытства, чем все эти задания. В этот момент я понял: что-то между нами меняется. И это совсем не похоже на привычные поддевки. Игра продолжалась, а задания становились всё более откровенными и смешными. После нескольких раундов, где кто-то должен был изобразить танец пингвина, а кто-то — позвонить случайному контакту в телефоне и признаться в любви, все расслабились настолько, что смущение практически исчезло. Оля, на удивление, втянулась в процесс. Она уже не отсиживалась молча, а активно смеялась над заданиями других. Когда пришёл её черёд снова, Алиса вручила ей карточку с хитрым взглядом. — Ну-ка, читай! — с энтузиазмом потребовала она. Оля нахмурилась, пробежала глазами текст и замолчала. — «Обними человека напротив и держи его ровно 30 секунд… или выпей». Все тут же загудели. — Давай, Оля! Это же просто объятия! — выкрикнул кто-то. Я был тем, кто сидел напротив неё. Она нервно поправила очки, оглядываясь, будто ищет выход. — Ну что, рискнёшь? — поддразнил я. Её взгляд метнулся ко мне, потом к рюмке. В какой-то момент мне даже показалось, что она готова была схватить рюмку, но затем она глубоко вздохнула и встала. — Ладно, но только чтобы не травить потом байки, — буркнула она, подходя ближе. Я улыбнулся, вытянул руки и подождал, пока она, слегка напряжённо, не обняла меня. — Расслабься, Бурчалка, я не кусаюсь, — шепнул я ей, сдерживая смех. — Смешно тебе, а мне — нет, — пробормотала она, но спустя несколько секунд всё же расслабилась. Когда 30 секунд истекли, все разразились аплодисментами, а она быстро отошла на своё место, закутываясь в шарф, будто это могло скрыть её румянец. — Отлично справилась, — сказал я, возвращаясь на место. — Молчал бы лучше, — отрезала она, но в её тоне не было злости. После этого атмосфера стала ещё более непринуждённой. Кто-то начал вытягивать совсем странные задания, вроде «съешь ложку соли», а кто-то — смешные, как «изобрази курицу, поющую оперу». Когда наступил мой черёд, я вытянул карточку и ухмыльнулся. — «Выбери кого-то, кто выполнит задание за тебя». Я оглядел всех, задержав взгляд на Оле. — Бурчалка, как насчёт подстраховать меня? Она вскинула бровь. — Ещё чего! Но ребята тут же начали уговаривать её, и через пару минут она, недовольно вздохнув, всё же согласилась. — Ладно, но если это какая-то глупость, ты пожалеешь, — предупредила она. Я передал ей карточку. — «Станцуй вальс с тем, кто сидит рядом». Она замерла, а я подавил смешок. — Ну, что скажешь? — спросил я, протягивая руку. Оля закатила глаза, но всё же поднялась и взяла меня за руку. — Только не наступи мне на ногу, — проворчала она. — Обещаю, — ответил я, начиная движение. И, хотя она старалась выглядеть равнодушной, я заметил, как её губы дрогнули, будто она вот-вот улыбнётся. Оля вздохнула, явно жалея о том, что согласилась, но когда один из ребят взволнованно крикнул: «Сейчас поставлю подходящую музыку!», её протестовать уже было поздно. В комнате зазвучала мелодия классического вальса, плавная и немного шутливая. Это явно добавило веселья всем вокруг. — Ну что, Бурчалка, ты готова? — спросил я с улыбкой, слегка поклонившись, чтобы сыграть роль джентльмена. Она закатила глаза, но всё же ответила: — Давай только закончим с этим быстрее. Я взял её за руку, а вторую руку аккуратно положил ей на талию. Она замерла на мгновение, очевидно, не привыкнув к такому физическому контакту, но быстро взяла себя в руки, поставив ладонь мне на плечо. Мы начали двигаться. Конечно, это было далеко не идеально — я шагнул чуть быстрее, чем она ожидала, а она, немного сбившись с ритма, едва не наступила мне на ногу. — Ты говорил, что не наступишь мне на ноги, а сам, похоже, готов наступить на свои, — пробормотала она, всё ещё сохраняя серьёзное выражение лица. — Это ещё вопрос, кто кому наступит, — парировал я, стараясь не рассмеяться. Вскоре мы нашли общий ритм, и, к моему удивлению, Оля стала двигаться более уверенно. Её шаги стали плавнее, а взгляд — чуть мягче. По мере того как музыка продолжала звучать, я заметил, как её губы начали дрожать, словно она с трудом сдерживала улыбку. — Ну что, не так уж плохо? — спросил я, глядя на неё сверху вниз. Она посмотрела мне в глаза, приподняв бровь. — Если ты это называешь «не так уж плохо», то у тебя явно заниженные стандарты. — А ты явно занижаешь свои таланты, — ответил я, и, к моему удивлению, она чуть заметно улыбнулась. В этот момент один из ребят громко выкрикнул: — Вы только посмотрите, настоящие принц и принцесса бала! Все засмеялись, а Оля тут же покраснела, тут же отводя взгляд. — Хватит! — заявила она, быстро убирая руки, как только музыка смолкла. Она вернулась на своё место, но я заметил, как она украдкой поправляла очки и шарф, стараясь скрыть смущение. — Спасибо за танец, — сказал я, возвращаясь к своему месту. Она ничего не ответила, но её взгляд говорил больше, чем слова. Комната наполнялась смехом, шутками и легкой неразберихой, но, как это часто бывает в таких вечеринках, не все держались до конца. Алиса, которая, кажется, начала прикладываться к напиткам задолго до начала игры, теперь уютно устроилась, положив голову на плечо Оли. — И как она вообще сюда добралась? — удивился я, кивая на её расслабленное лицо. — Сама не знаю, — отозвалась Оля, устало глядя на Алису. Она была уже достаточно пьяна, чтобы не замечать, как её собственный язык слегка заплетается, а реакции становятся медленнее. Оля осторожно поправила Алисе волосы, чтобы они не лезли в глаза, и слабо усмехнулась: — Вот так всегда. Только я начинаю расслабляться, а эта мне на плечо падает. Я усмехнулся, пододвигаясь ближе, чтобы оценить ситуацию. — Ты, кажется, тоже уже «немного» расслабилась, Бурчалка, — сказал я, указывая на её раскрасневшиеся щеки. — Ну и что? — буркнула она в ответ, сделав вид, что полностью сосредоточена на игре. Тем временем к концу вечера атмосфера накалялась, и оставшиеся участники всё чаще выбирали рюмки вместо выполнения заданий. Под конец одна из них оказалась особенно «интересной». Я выпил, даже не задумываясь, что в ней могло быть. И на первых порах ничего необычного не почувствовал. Лишь спустя некоторое время, уже возвращаясь в комнату, что-то показалось странным. Тепло, разлившееся по телу, усиливалось, а в голове будто становилось всё шумнее. — Чёрт… — пробормотал я, начиная осознавать, что это было не просто вино или шутливый коктейль. Оказавшись у себя, я бросил взгляд на зеркало, где увидел своё слегка покрасневшее лицо и необычно блестящие глаза. — Отлично, просто прекрасно, — вздохнул я, бросая куртку на стул. Медленно приходило осознание: афродизиак. Конечно, только мне могло так «повезти». Завтра я определённо собирался узнать, кто именно устроил этот маленький сюрприз. Проблема была в том, что с Олей у нас общая комната и кровать. А этот афродизиак… похоже, действительно сильнодействующий. Чувствую, как в штанах становится всё теснее и напряжённее. Спускаться вниз в гостиную и спать на диване — не лучший вариант. Каждое движение только разжигает этот огонь внутри. — Ты чего застыл в проходе? — неожиданно раздался её голос. Я обернулся и встретил её взгляд — она стояла совсем рядом, с немного рассеянным, замутнённым от алкоголя выражением. Совсем близко… Нет, Лололошка. Нельзя. — Чёрт, из-за этой дряни я теперь реагирую на всё слишком… слишком. Да и к тому же тут Оля… Блядь. — я начал лихорадочно размышлять, вначале даже толком не услышав вопрос Бурчалки. Когда до меня наконец дошло, что она сказала, я едва не ударил себя по лицу за свою невнимательность. — Да так, задумался. Из-за выпитого алкоголя голова совсем не варит. — отмахнулся я, мысленно криво усмехнувшись самому себе. Вот уж точно не варит. — Как скажешь… — с сомнением сказала она, проходя вперёд. — Тогда давай ложится спать. А то на утро голова будет болеть. Но я всё равно не мог пошевелиться, и остался стоят на месте как вкопанный, будто всё моё тело резко перестало подчинятся мной. В ушах резко зазвенело, а взгляд стал замыленным, ничего не видящим. Пришел я в себя только тогда, когда к моему лбу прикоснулась чья-то рука. Хотя, как это чья? Конечно же Бурчалкина. — Да ты горишь, к тому же, весь красный. Точно всё нормально? — с заметным беспокойством поинтересовалась она. — Блядь… — мыслено взвыл я, понимая, что такое безобидное действие лишь сильнее распалило возбуждение. — Кажется…я перебрал с алкоголем. — ели проговорив эту фразу, ответил я, взлохматив свои волосы. От части это правда, так что, я не соврал. — Иди лучше ляг, а то мне уже начинает казаться, что тот алкаголь был палёным… — с подозрением на невнимательность и безрассудство ребят, ответила она, отходя в сторону. Слава Богу, что мы не зажгли свет и сейчас в комнате стоит полная тьма, из-за чего практически ничего не видно. А то, было бы как-то не удобно стоять перед ней с бугром в штанах… Хотя, кого я обманываю. Я ведь сейчас так и стою. Быстро скинув с себя шарф с очками и некоторую часть одежды, я остался лишь в футболке и штанах. Стараясь лишний раз не смотреть в её сторону, быстро лег в постель и отвернулся лицом к стенке, лежа практически на краю. Через некоторое время соседняя сторона постели прогнулась, а одеяло зашевелилось. Глубоко вздохнув и выдохнув, мне лишь остаётся дожить до завтрашнего утра, без каких либо происшествий. Как бы странно это не звучало с моих уст. Продолжая глубоко дышать, я стал пытаться расслабиться, дабы возбуждение не ощущалось так ярко. Но сон всё равно ко мне не приходил, когда я на него так рассчитывал. Зато, Бурчалка уже давно тихо посапывала, снова свернувшись калачиком. — Хорошо… нужно расслабится и как можно скорее заснуть, чтобы ничего такого не натворить… — снова глубоко вздохнув, подумал я, выдыхая. Но, видимо, моим молитвам не суждено сбыться. У Оли есть одна, очень вредная, в какие-то моменты даже забавная привычка. Когда она засыпает, она может первое время спать спокойно, но потом начинает крутиться во сне и раскидывать руки и ноги по постели, принимая такие позы, что даже гимнасты в тихом шоке. Ну или другой вариант, она начинает обнимать первую попавшуюся вещь. Обычно это может быть свёрнутое одеяло, плюшевая игрушка, или даже саму себя. Но, похоже, судьба решила знатно надо мной поиздеваться, так как следующей жертвой для обнимашек Оли, стал именно я. Если бы это был любой другой момент, может быть, я был бы даже не против, а лишь усмехнулся на очередную, не очень подходящую к её «строгому» виду, привычку, и продолжил спать. Но не в данный момент, с возбуждением от афродизиака и алкоголем в крови. — Чёрт, Оля, где твой медведь?! — крепко сжав зубы, я стал выискивать взглядом её плющевого медведя белого цвета с небольшим розовым сердечком. Он валялся рядом с кроватью на полу, умудрившись убежать из объятий своей хозяйки. Почувствовав, что она прижалась ко мне ещё сильнее, обвив моё туловище рукой, уткнувшись холодным кончиком носа в загривок, отдавая его горячим дыханием. По телу вновь раздалась волна тока, но усиленная вдвое, увеличивая и без того, достаточно сильное возбуждение. Её дыхание, мягко скользящее по моей шее, но такое жгучее из-за возбуждения, что уже буквально становится невозможно сдерживаться. — Я ещё об этом пожалею. — константировав себе это как факт, я ещё немного обдумал ситуацию и взвесил все свои возможные варианты действий на данный момент. И как вы понимаете, их у меня, не так уж и много. Начав по немногу вылезать из её объятий, я услышал, как она стала просыпаться, что-то себе промычав. Кажется, я задел её локтём. — Ммм… Ло? — разлепив сонные глаза, она не понимающе на меня уставилась, явно не соображая, в каком она сейчас положении. — Ты чего дерёш… Мм?! Не дав ей договорить, я положил ей руку на затылок, резко притянув к себе, поцеловав. Судя по тому, что она не сопротивляется, она пытается понять всю ситуацию и что вообще сейчас происходит. Отстранившись, я стал восстанавливать дыхание, но руку не убрал. Возбуждение накатило новой волной, выступая жаром на моём теле. Взглянув на Олю, я заметил, что она смотрит на меня с широко распахнутыми глазами, и чуть приоткрытым ртом, тоже восстанавливая сбившееся дыхание. — Ло, ты… — Не сейчас, Бурчалка. — неожиданно низким голосом, сказал я ей, нависая сверху, вновь вовлекая в поцелуй, но на этот раз не ограничившись одними лишь губами. Видимо, полностью обработав происшедшее несколькими моментами ранее, сон как рукой сняло и она стала пытаться отстраниться, отталкивая меня, держась за плечи. Убрав её руки и сцепив их вместе над головой, я опёрся другой рукой об кровать, углубляя поцелуй. Язык проходился по нёбу, изучая ротовую полость, затем по ряду зубов и иногда соприкасался с чужим языком, который, видимо, был поджат девушкой. Видя, что её лицо нахмурилась от недостатка кислорода, я отстранился, давая отдышаться. Глубоко дыша, я всматривался в лицо напротив меня, наблюдая за каждой сменной эмоции, подмечая для себя что-то новое. Решив, что этого достаточно, я уже было хотел продолжить, но меня остановил её подрагивающий голос. — П-подожди! Я ещё не… — быстро дыша, она всё ещё восстанавливала дыхание, пытаясь придти в себя. — Я не понимаю. Почему ты… Сейчас… — В последней рюмке, что я выпил, был сильнодействующий афродизиак… Я старался держать себя в узде, но ты… — оперевшись лбом об её плечо, ответил я ей. — Почему не… Сказал? — с удивлением спросила она, не сопротивляясь моему жесту. Вскоре, я расслабили хватку на её руках и отпустил их. Глубоко дыша и пытаясь всё переварить, и ещё раз всё обдумать, я опёрся руками об кровать вокруг Оли, так и не убрав голову. — Наверное, боялся твоей реакции? — неуверенно ответил я, понимая, что это звучит до без придела глупо. На моё удивление, когда я отпустил её руки, она не оттолкнула меня, просто положила их на кровать рядом со мной, а одной принялась поглаживать меня за волосы. — Господи, Ло, ты… ты такой придурок, — не сдержав смеха, сказала она, продолжая гладить меня по волосам. Это… успокаивало. — Боялся моей реакции на своё возбуждение, но не побоялся реакции на внезапный поцелуй. И главное — с твоей стороны! Понимая, насколько нелепо всё выглядело, я тихо засмеялся, чувствуя, как напряжение немного уходит. Хотя, честно говоря, одна маленькая (ну, ладно, не такая уж маленькая) проблемка снизу так и не собиралась исчезать. — Я так полагаю, ты надеялся проспать до следующего утра, да? — спросила она, слегка повернув голову ко мне. Я не спешил отвечать и поднимать взгляд — она и так прекрасно знала ответ. — Спешу тебя огорчить: афродизиак действует от часа до восемнадцати. И, судя по твоему состоянию, ты ещё долго будешь страдать. — Ну ты прям эксперт в этом вопросе, — съязвил я, только чтобы в следующую секунду получить несильный, но выразительный шлепок по спине. Я снова рассмеялся, наслаждаясь моментом, в котором можно хоть немного разрядить обстановку. — Ладно, прости, сглупил, — сказал я наконец, отрываясь от её плеча и садясь на колени. — Просто это всё… непривычно, знаешь? Ну, ты понимаешь. — Ты так говоришь, как будто знаешь людей, которые принимают афродизиак литрами и спокойно проводят дни, как ни в чём не бывало, — сказала она, подозрительно прищурившись. Но всё равно не удержалась и слабо улыбнулась, а потом снова рассмеялась. — А кто знает, может, я и таких встречал, — парировал я с шутливой ноткой в голосе. — Хотя, если честно, если бы такие люди существовали, это были бы самые странные дни в моей жизни. Она снова усмехнулась, а я почувствовал, что немного успокаиваюсь. Ну, или хотя бы делаю вид, что всё под контролем. — Ладно, надо как-то решать твою проблему, — сказала она, всё ещё с усмешкой, но в голосе появились нотки заботы. — А то я боюсь, что к завтрашнему утру от твоего здравого смысла ничего не останется. Есть идеи? — …Мне есть смысл говорить? Откашлявшись и отвернув голову в бок, она стала смущённо тереть лоб, старательно пытаясь скрыть лицо. — Я не об этом… варианте… — тактично промолчав к чему я клоню, ответила она. — И вообще, ты о чём думаешь?! — тут же вспыхнув как мак, шепотом прокричала она. Ах, да, точно. Мы же ведь тут не одни. — Ну, а ты сама подумай, из всех вариантов у нас их, не так уж и много. Да и этот не самый трудновыполнимым. — Я тебе щас тресну, «не трудновыполнимый». — нахмурившись, сказала она, сделав неясный жест руками. — Не тебя же трахать будут. — И то верно… — согласился я, понимая её сомнения и опасения. Между нами повисло напряжённое молчание. Каждый размышлял о своём, обдумывая все риски и нюансы. Выбор был одновременно и прост, и сложен, но ответить нужно сейчас. Оля уже долгое время смотрит в одну точку, практически не моргая, лихорадочно переберая собственные мысли. Я тоже в стороне не остался и стал размышлять о своём, пытаясь на случай отказа (чей процент, по моим подсчётам, равнялся 71%), придумать другие варианты решить собственную проблему. В конце концов, это же ведь не её обязанность, и Бурчалка не обязана мне помогать в её решении. — Хорошо я… согласна… Но при одном условии! — согласилась она, удивив меня этим. Она что? — Будь, пожалуйста, аккуратен… — Ты серьёзно? — переспросил я, не до конца веря в то, что она реально согласилась на вариант с сексом. — Так, начнёшь ставить мои слова под сомнения, я тогда точно откажусь! — недовольно, с красными щеками, сказала она, резко сев и ткнув мне в грудь пальцем. — Просто… С твоей стороны, это было более чем неожиданно. У тебя точно уже выветрился алкоголь? — с видным сомнением, спросил я, склонив голову. — Сейчас договоришься, и пойдёшь помогать себе рукой в ванной с ледяным душем. — пригрозила она мне, указав на входную дверь в нашу с ней комнату. — Договорились? — Договорились, Бурчалка. А вот теперь, уже сомневаться начинаю я, а не Оля. Раз уж она решила надо мной смиловаться и помочь решить мою проблему в штанах, то подвести её небольшую просьбу, я не имею право. Во-первых, мне будет совестно. (Какое-то время.) Во-вторых, на следующий день, она сама меня убъет и разобьёт мне голову об ближайшую поверхность. Чего мне, тоже не очень-то и хотелось. Даже как-то смешно становится. Двое друзей, что знакомы с детства, станут уже не девственниками, из-за секса друг с другом! Но ладно, хватит с меня красноречия и ностальгии, пора приступать к делу. Как бы неловко это не было для обеих сторон. Начав снимать с себя футболку, Оля тактично перевела взгляд на кровать, начав снимать с себя кофту. Скинув одежду на пол, я помог ей разобраться с заплётом кофты, отправляя её в полёт на пол. Следующими на очереди были штаны. С ними особо долго разбираться не пришлось, и они также отправились в кучу одежды. И вот мы оба остались лишь в нижнем белье. Боксёры неприятно липли к телу, из-за выделяющегося предеякулята, напоминая о никуда не девшемся возбуждении. Подавшись вперёд, оперевшись одной рукой об кровать, я положил ей руку на плечо, слабо толкая назад. Подавшись, она вернулась в изначальное положение, поудобнее устроившись. Взяв её подбородок, я плавно подался вперёд, встретившись с чужими, немного сухими губами. В отличии от первого раза, я не делал никаких резких движений, и не был через чур грубым. Этот поцелуй был более спокойный и медленым, никто из нас не торопился и не стремился его прерывать. Оторвавшись друг от друга, мы стали восстанавливать дыхание, смотря друг на друга. Никто не переводил и не отрывал взгляд, даже не смотря на всё смущение и неловкость между нами. Что-то внутри меня щелкнуло. Вновь подавшись вперёд, я чуть оттянул нижнюю губу Оли, прося немного приоткрыть рот. Она поддалась, переместив одну руку на плечо, а вторую за шею, притягивая к ближе себе. Язык повторно скользил по ряду зубов и нёбу, немного щекоча. Понимая, что кое-кто особого участвия в этом деле не принимает, я решил её подтолкнуть, на более решительные действия. Забавно, как в любой другой ситуации она пытается казаться серьёзной, будто ей не 17, а все 30. На мои действия и шутки она обычно реагирует либо сдержанно, либо пытается спрятать улыбку, поджимая губы или прикрывая их рукой. Не считая последнее время, когда она уже начала чаще реагировать на мои фразы с шутками и действиями, что вызывали у неё смех или слабую улыбку. Но вот когда мы перешли на новый уровень, содержащий в себе секс (который и сексом назвать будет тяжело, не то, что уровень), то для меня открылась её новая сторона. Не весёлая, серёзная или грустная и злая. А обычная, казалось бы, реакция на что-то неловкое или дико смущающее. Это было не обычно, но не сказал бы, что мне это не нравится. Что бы я ни говорил про то, что Бурчалка для меня всегда как открытая книга, на деле это далеко не так. Да, предугадать её новый нервный тик или угрюмый взгляд проще простого — её характер (и последняя нервная клетка) буквально об этом кричат. Но вот разобраться в её более глубоких, сокровенных эмоциях и реакциях получается далеко не всегда. Как, например, сейчас. В какой-то степени это стало для меня новым открытием — тем, чего я не мог найти сам или, возможно, просто отталкивал этот вариант. Даже её странности, которые раньше казались мне понятными, сейчас выглядят как запутанный узел. Она любит говорить, что из нас двоих я ещё более странный. Ну уж нет, я с этим не согласен. Она многое оставляет при себе, предпочитая умолчать или уйти от прямого ответа, подкидывая лишь мелкие крупицы информации, словно прячет самое важное за густым туманом. Это меня жутко раздражает. Но ещё больше раздражает то, что меня не покидает ощущение, будто она что-то скрывает. Что-то такое, что знает только она. И, наверное, именно поэтому она становится для меня ещё интереснее. Вернутся назад на Землю мне помогло то, что Оля стала меня потихоньку отталкивать, сжимая за плечи, а брови сложились домиком, явно намекая на то, что у кое-кого не хватает воздуха. Отстранившись, я перевёл взгляд на её лицо, наблюдая за тем, как она лихорадочно пытается набрать как можно больше воздуха. Глаза были прикрыты рукой, после тут же переместившись на волосы, чуть сжав их у корней. — Пожалуй, я немного увлёкся. — также часто и глубоко дыша, сказал я, усмехнувшись. — Ты меня рано или поздно убъешь. — не открывая глаз, ответила она. — Поцелуем? — Перекрытием доступа к кислороду. — увельнув от прямого ответа, парировала она, наконец открыв глаза. — Так и будешь сидеть, или стояк в внизу уже сошел? — не сдержавшись от колкого замечания, она указала на мою, всё также видную проблему. Хотя, за всё это время, я даже не обратил на это внимания, просто игнорируя. — А что, так сильно хочешь со мной по… — хотев было ей ответить на колкость, как она тут же закрыла мне рот рукой, посмотрев на меня многозначительным взглядом. Как у неё всегда так получается — выразить одним только взглядом и недовольство, и целую фразу? — Продолжишь фразу, и я исполню свою угрозу. — Как скажешь, Бурчалка. Вот только потом не нужно винить меня в том, что утром я вымотаю тебя постоянными разговорами. Сама та ещё болтушка. — со смешком ответил я на её «угрозу», прекрасно понимая, что она слишком добрая, чтобы такое со мной сотворить. Увидев её недовольно нахмурившееся лицо, я заметил, как она уже открыла рот, чтобы что-то мне сказать. Не дав ей шанса начать, я быстро наклонился и коротко чмокнул её. Она моментально покраснела ещё сильнее, но, к моему удивлению, так ничего и не сказала. Хм, какой полезный способ! Надо будет взять его на заметку. Может, тогда и Бурчалка начнёт меньше бурчать. Ха, каламбуры! Довольно улыбнувшись, я стал приступать к делу. Быстро сняв боксёры, я откинул их к другой куче одежды, принимаясь ожидать, когда закончит Оля. Судя по всему, она особо не торопилась (ну да, не у неё же ведь, уже который час снизу колом стоит), скосив взгляд в сторону, принявшись снимать топ. Решив не тянуть кота за хвост, я уже потянулся, чтобы ей помочь, как она тут же метнула на меня ошеломлённый взгляд. Её глаза широко распахнулись, а губы так смешно изогнулись, будто я предложил ей продать душу за пачку чипсов. Господи, её реакции — это просто нечто! Никогда не знаешь, чего ожидать, но каждый раз это совершенство. Смешно до слёз и чертовски интересно одновременно. Как будто общаешься с ходячей загадкой, у которой каждая новая эмоция — это маленький сюрприз. Ели сдержав рвущийся наружу смех и изогнутые в кривой улыбке губы, я смог сохранить спокойный вид, как будто ничего и не было. Подняв руки вверх в знак примирения, я вернулся на место, ожидая, когда она закончит. Когда мы уже полностью были голыми, а вся одежда валялась на полу, нас уже мало что останавливало. Если уж начали, то нужно уметь и заканчивать, а не останавливаться на пол пути. Стараясь не обращать внимание на ноущий член, я не торопился с действиями, стараясь быть, как и обещал, аккуратным, и не быть слишком резким. В конце концов, в первый раз всегда волнительно, а кому-то даже страшно. Бурчалка не исключением. Да и если я сделаю что-то не так, то боюсь, худо мне будет… Стараясь как-то её немного отвлечь и расслабить, я решил использовать, уже проверенный способ, но на этот раз, также используя ещё и руки. Вновь ворвавшись в чужой рот, мои руки принялись блуждать по телу Оли, изучая, оглаживая, очерчивая, подмечая для себя нечто новое. Я вошел в азарт, кажется, совсем позабыв про неловкость и смущение, что витало до этого в воздухе. Бурчалка сжала мои плечи, всё равно чувствуя себя немного неловко. Руки проходились вверх, вниз, переходя на лопатки, слабо надавливая, массируя. Похоже, нашей стесняшке не ловко оставаться в стороне и лежать, ничего не делая. Меня это даже, в какой-то мере забавляет, видеть её такой неловкой и растерянной. Спустя столько лет нашего с ней знакомства, это что-то новенькое. А мне нравится изучать что-то новое. Руки проходились по рукам, плечам, плавно переходя на бока, талию и бёдра. С бёдер на ноги, подхватив их под коленками, сгибая. Не сказал бы, что она обладала идеальной фигурой, к которой стремится чуть ли не каждая девушка. Скорее, наоборот. Она не худая, не имеет больших форм и не толстая. Обычное среднестатетическое тело, ничего не обычного. Она не хочет стремится к поставленому кому-то идеалу тела, не жалуется на своё тело. Нет. Она принимает себя такой, какой она есть. Помнится, она однажды даже обрадовалась, что не имеет больших форм груди и бёдер. Впрочем, я понимаю её радость. Мало того, что девушке потом самой, через какое-то время, будет не удобно и приносить дискомфорт (большая грудь, это не всегда круто), но и проблема находить подходящую одежду по размеру. Что-то меня, не туда понесло. — Приготовся, я скоро начну. — нагнувшись к её ухом, прошептал я, спускаясь к шее. Она автоматически выпрямилась, вытянув шею, напрягшись. Уж не знаю, вызвало ли эту реакцию моя фраза или действие, но мне это, не стану скрывать, понравилось… Ведя кончиком носа от мочки уха, по целой шее и так до ключиц, горячее дыхание обжигало чужую, нежную кожу, как некоторое время назад мою. Мокрые, где-то красные отметины, стремительно заполняли всё пространство шеи, а чужие руки всё крепче сжимали руки, царапая кожу. Дыхание становилось всё тяжелее, а температура в комнате поднялась на несколько градусов. — Ло… — на выдохе произнесла Бурчалка, чаще задышав. Значит шея, да? Слабо ухмыльнувшись, я подольше задержался в этой области, оставляя разные отметины, проходясь по некоторым языком. Засосы расцветали алыми пионами на ключицах, шее и плечах, также переходя и на другие части тела. Поцелуями я спускался всё ниже, шепча что-то не разборчивое, даже для самого себя. Сознание стало постепенно становится туманным, всё больше теряя контроль над собой и ситуацией. Однако, нужно было держать, хоть какую-то часть сознания в порядке, если мы оба хотим избежать неприятных последствий. Руки также, как и язык (даже больше) бесстыдно блуждали по девичью телу, очерчивая все изгибы, каждые рёбра, пальцами рисуя различные незамысловатые узоры. Подо мной прекрасно было слышно тяжёлые и частые вздохи, а иногда и тихие стоны срываемые с немного припухших алых губ, стоит мне только пройтись по одной, или даже нескольким чувствительным, найденным и уже наизусть выученным мною точкам. Член безумно ныл от возбуждения и желания большего. Лишь при самой малой мысли об этом, как он тут же становился твёрдым, а возбуждение и жар накатывали с новой волной, ещё больше затуманивая, итак ели державшийся рассудок. Ладони застыли на бёдрах, сжимая их, притягивая податливое тело ближе, склоняясь для того, чтобы снова сплестись в жарком поцелуе, изучая тела друг друга снова и снова, пока не запомнишь его до конца. Это безумно будоражило разум, посылая новые волны желания и азарта продолжение. Того, чего мы оба ещё не испытывали и не знаем. Но о-очень скоро это всё изменится. И в хорошую ли это сторону или нет, никто из нас не знает. Но пока нам на это наплевать, мы продолжаем действовать не так называемому «голосу разума», а сердца. Обо всё мы подумаем и поговорим завтра, ну а пока, мы просто наслаждаемся. Притянув меня ближе за шею, зарывшись одной рукой в волосах, Оля издавала тихое мычание, из-за напора поцелуя, оттягивая меня за волосы, когда я слишком увлекался. Одна рука переместилась на небольшую грудь, не сильно сжимая её. Тем временем как пальцы кружили над проходом, чуть надавливая на него, намекая на скорое проникновение. Я почувствовал, как она резко напряглась, но тут же попыталась расслабиться, понимая, что в первый раз будет трудно. Как и морально, так и физически. Она уже была достаточно мокрая, так что, это должно было облегчить вход, хотя бы для разминки. Первый палец медленно вошёл на одну фалангу, замерев, давая время привыкнуть к изменениям. Бурчалка немного нахмурилась, из дав слабое мычание. Разорвав поцелуй, она потянулась ко мне, смазано целуя в висок, безмолвно говоря: «Продолжай». Палец вошёл на вторую фалангу, слабо шевеля внутри, немного разрабатывая проход, надавливая на влажные стенки, что туго сживают его. Снизу был слышен тихий стон и частые вздохи. Она приходилась руками по плечам, лопаткам и спине, поглаживающими движениями, не зная, куда их деть. Оля притянула меня ближе к себе за шею, спрятав лицо в изгибе шеи. Я ощущал на себе горячее, лихорадочное дыхание, и точно такие же, смазанные поцелуи в этой зоне, переходящие к ключицам и обратно. Можно было услышать тихое, невнятное бормотание, прерываемое каждым поставленным ею поцелуем на коже. Не став долго медлить, я вошёл пальцем до конца, немного согнув его. Начав разрабатывать проход, я через некоторое время стал добавлять и второй палец, также постепенно вводя его, делая небольшие паузы, давая Оле привыкнуть. Как таковой боли, судя по реакции, она не ощущала, лишь ощутимый дискомфорт от проникновения. С её губ всё время слетали тихие стоны или слышные вздохи, стоит мне начать сгибать пальцы или разрабатывать проход на манере «ножниц», а другой рукой или поцелуями нажимать или проходится по эрогенным точкам. Когда пальцы уже так сильно не сжимали и спокойно находились внутри, а Бурчалка не ощущала дискомфорта снизу, я вытащил пальцы, готовясь войти. — Расслабься и постарайся не напрягаться, когда я буду входить. — мягко прошептав ей, я коснулся губами виска, спускаясь вниз к подборотку, а после и к шее. Она часто задышала, откинув голову назад, сжав мои плечи, но тут же их отпустила, проходясь поглаживающими движениями вверх вниз по рукам, слабо массируя их. — Это её способ отвлечь себя или расслабиться? Интересны способ, однако… — подумал я, приставив к проходу член. Немного помедлив, я вошёл внутрь, пока только головкой, остановившись, давая время привыкнуть. Оля подо мной тяжело дышала, пытаясь сосредоточиться и расслабиться, стараясь не нервничать. Получалось так себе, если честно. Вновь начав целовать шею, оставляя на ней разные отметины, я почувствовал её руки на своей спине. Снова начинает гладить и массировать. Ну что за дела-то? Не сказал бы, что мне это не нравится, наоборот, очень даже, но она не может прийти в себя и расслабиться, что бы я, или она, не делали. — Хей, ты чего? — повернув голову в её сторону, тихо спросил я, поглаживая её тело руками. — Страшно… — на выдохе сказала она, сильнее сжав меня за плечи. — Мне… немного страшно, Ло… — Вот оно что… хотя, не сказал бы, что это не ожиданно, скорее наоборот. — подумал я, положив голову на её плечо. — Не буду врать, мне тоже. Но, раз уж мы начали, то стоит закончить, нет? — подтолкнул я её, стараясь немного успокоить. Хотя, получается так себе. — Я обещал тебе, что буду осторожен и мягок. Просто доверься мне, Оль. — Дело не в тебе, Ло. Я доверяю тебе, правда, — начала она неуверенно, словно сомневаясь, стоит ли мне рассказывать то, что творится у неё на душе. — Просто… я сама по себе не слишком уверенный человек. Всегда волнуюсь из-за самых ничтожных причин, сомневаюсь в каждом своём действии или слове. Наступила тишина. Внезапно раздался сдавленный всхлип, и её тело подо мной слабо задрожало. Она обхватила меня руками, словно искала поддержку. Внутри у меня что-то неприятно сжалось, от понимания того, что это была за реакция. Подняв голову, я вгляделся в её лицо и всё подтвердилось. По щекам скатывались слёзы, оставляя за собой блестящие дорожки. — Ты… плачешь? — тихо произнёс я, поражённый зрелищем перед собой. Честно говоря, это было последнее, чего я ожидал. А ведь из-за чего такая реакция? Она быстро вытерла мокрые следы рукой, шмыгнув носом, и, поджав губы, попыталась взять себя в руки. — У меня… у меня всегда бурная реакция на всё, — её голос дрожал, но она продолжила. — Будь то радость, грусть… или даже злость. Всё слишком остро. — Мне самой это не особо нравится… со стороны это выглядит странно, и кажется… будто я больная или… — с накатившей по новому кругу истерикой, сказала она, скривив губы, сильнее сжимая их в тонкую линию. — Хей, успокойся. — приподнявшись на локтях, сказал я, вытерев рукой слезы. — Ты просто очень эмоциональная. Это не что-то странное или какой-то огромный недостаток. Ты просто…более чуткая на чужие слова, реакции и другие вещи. Тебе не нужно этого стыдиться или ненавидеть себя из-за этого… Зажмурив на несколько секунд глаза, она стала глубже дышать, стараясь восстановить дыхание и самообладание. Я честно старался как-то ей помочь, хоть и не знал как лучше это сделать. Поэтому стал использовать те методы, что показались мне, наиболее верными. Я стал покрывать её лицо мелкими поцелуями, целую в щеки, нос, лоб подбородок, скулы, веки и тд, пока она сама меня не остановила, обхватив моё лицо двумя руками. — Х-хватит, Ло, я… уже успокоилась. Правда. — со всё ещё подрагивающий голосом и мокрыми глазами, сказала она. — И…прости за такую реакцию… Я слабо себя контролирую в такие моменты, так что… — Так, я же ведь сказал тебе, перестать себя в этом винить, ты чем меня слушала, а? — с возмущением в тоне сказал я, сощурив глаза, смотря на неё пронзительным взглядом. — Тебе не нужно извиняться перед мной за это. Это нормальная, в твоём случае, реакция. Так что, всё в порядке. — Хорошо…спасибо, Ло… — Не зачто, Бурчалка. — добро усмехнувшись, сказал я, смотря на неё теперь, более взволнованно. — Ты уверена, что хочешь продолжить? Мы можем остановиться, если ты не уверенна или не хочешь… — неуверенно начал я, сам начиная нервничать. Честно говоря, мне не очень хочется, чтобы в один момент у неё начался какой нибудь приступ или истерика. И нет, я не переживаю за неё! …нет же? — Эй, не смей отказываться от своих слов, это больше по моей части, чем по твоей! — теперь с большим возмущением, чем грустью и заплаканостью, ответила она, ткнув в меня пальцем. Это заставила меня искренне расмеятся. Да уж. Эти её странности и быстрые перемены в настроении, иногда забавляют, хоть и заставляют насторожится. Особенно, эти её жесты и сли-и-ишком выразительный взгляд, пф. — Ладно, ладно, как скажешь, Бурчалка. — довольно ухмыльнувшись её смене настроения на положительное, сказал я. — Если что, скажи наше любое стоп слово. — добавил я, уже заметно тише, наклонившись над её ухом. Вновь медленно войдя внутрь головкой, я подождал немного, давая время привыкнуть. На моё удивление, Бурчалка лишь кивнула, давая добро продолжать, вновь начиная свои махинации руками. (Кажется, я становлюсь зависимым…) Я стал продолжать медленно входить, внимательно всматриваясь за сменой эмоций напротив. А вот теперь я не на шутку начинаю напрягаться и…немного волноваться. Мда. Передал всю уверенность Оле, а сам разволновался, как девчонка перед первым свиданием. Ладно, глупое сравнение, да и ей эта уверенность будет поважнее, чем мне. Уж я то, как нибудь разберусь с этим. Продолжая медленно входить, я остановился на половине, наблюдая за резко сбившемуся дыханием Оли. Я ещё немного подождал, давая ей больше времени привыкнуть и прийти в себя, расслабившись. Плавно качнувшись вперёд до упора, я тихо простонал, ощущая, как сильно она сдавливала моей член внутри. Снизу раздался полу-стон, полу вздох, быстро перекрытый рукой, сжав рот. Я начал медленно двигаться, со временем ускоряя темп. Нагнувшись вперёд, я перехватил руку Бурчалки, которой она зажимала себе рот, и вовлёк её в новый, страстный поцелуй, заглушая новый стон, сорвавшийся с её губ. Продолжая постепенно набирать темп, я всё также продолжал оставлять свои отметины на шее, ключицах, груди и даже бёдрах, оставляя на их месте расцветать алые пятна, будто бутоны цветов или следы поцелуев. Переместив руки на женские бёдра, я крепкой хваткой сжал их, входя внутрь глубже и сильнее. Кажется, у кого-то на следующий день останутся следы и ноющее чувство в пояснице. В ответ на мое действие, Оля издала громкий стон, который я заглушил очередным поцелуем. Чужие пальцы сильно сжали мои плечи, переходя на лопатки, оставляя на своём месте красные следы от ногтей. Тихо зашипев, от, несособо приятного ощущения, я мог с уверенностью сказать, что завтра их будет очень хорошо видно в зеркале. — Чшш… Не так громко, красотка, — с едва заметной усмешкой, сделал я ей замечание. Уверен, что она даже в такой ситуации догадалась, так как меня, кое-кто, достаточно ощутимо укусил в плечо, вызвав у меня очередное шипение. — За собой следи, гений. — насмешливо ответила мне Бурчалка, усмехнувшись с горящими щеками и немного туманный взглядом, полного возбуждения. — Щас кое-кто договорится, и утром встать не сможет. — Мы договаривались. — Я помню. — Судя по твоим угрозам, ничего ты не помнишь. — вновь парировала она. Она как баран — упрётся рогами, и отступать не намерена, даже не смотря на предупреждения или угрозы. На моём лице мелькнула хитрая ухмылка, которая не предвещала ничего хорошего (по крайней мере для неё). Видя, как её лицо непонимающе уставилось на меня, явно не догоняя, что я придумал. Решив её немного проучить, я вышел из неё и резко вошёл, выбив из неё громкий стон, явно не ожидая такого поворота. — Придурок, услышат же ведь… — возмущенно прошипела Бурчалка, а её лицо ещё сильнее стало напоминать по цвету спелый помидор. — Ты сама виновата, дорогая. — не скрывая победной усмешки, ответил я ей, успокоительно чмокнув в губы. Вот только боюсь, что от завтрашнего выговора меня это не спасёт. Хотя… кое-что провернуть, всё же можно. — Ладно, не дуйся, я больше так не буду, — сказал я ей. Но судя по её взгляду, она мне слабо верит. — Честно. И вопреки собственным словам, я снова повторил тот толчок, на этот раз выбив из неё сдавленный толи стон, толи писк, быстро зажатый ладонью. О да, этот взгляд я и желал получить. Не сдержавшись, я тихо рассмеялся, примирительно погладив ее по бедру. — Ладно, ладно, прости. Просто ты так смешно реагируешь, что я не смог сдержать. — всё ещё смеясь, произнёс я, начав целовать её лицо. — Я тебе больше не верю, Мандарин. — с притворной обидой сказала она, отвернув голову от моих ласк, сложив руки на груди, будучи лёжа. Ах, как драматично. — Что ж, раз уж я провинился, то позвольте мне загладить свою вину мадам. — поддержав её настрой, ответил я, вернув спокойный темп толчков. Взяв её одной рукой за подбородок, поворачивая ее лицо к себе, я вовлек её в поцелуй, вынуждая «простить» меня, за содеянный мною грех. — Теперь я прощен, Госпожа? — не скрывая довольной ухмылки, спросил я, прекрасно зная, что такие фразочки и прозвища, её немного смущают, из-за чего она их не любит. Ну а я этим нагло пользуюсь. — Придурок… — закрыв лицо ладонями, провыла она, слыша мой довольный смешок. — Как скажешь, принцесса. — легко ответил я, прислонившись лбом в сложенные ладони. Когда она наконец убрала руки от своего лица, я встретился взглядом с недовольно прищуренными зелёными, а губы были полотно сжаты, выражая явное недоверие. Хотя, это скорее больше смешно, чем страшно. Да и особого чувства вины я не испытываю по этому поводу. Хитро ухмыльнувшись пришедшей в мою голову очередной гениальной идее, Бурчалка не понимающе на меня уставилась, приподняв брови. Как жаль, Оля, что ты ещё не до конца всё поняла. Особенно, зная то, как долго до тебя доходят большинство намёков… Ох дорогая моя, ты доигралась… Повторив резкий толчок, я вошёл полностью, вновь ворвавшись в чужой рот, затыкая не успевший вырваться стон. Вот только, в отличии от остальных других, я не остановился на одном толчке, продолжая двигаться в том же темпе, постепенно набирая скорость. Бурчалка сжала мои плечи сильнее, одной рукой зарывшись в волосах. Её лицо исказилось от всех тех ощущений, что наплыли на неё прямо сейчас. Брови изогнулись домиком, но не из-за того, что ей не хватало воздуха, а из-за того, с каким напором я вколачиваю её в постель, вырывая из неё стоны, заглушонные мной в поцелуе, издавая теперь лишь мычание. Оторвавшись друг от друга, я кое-как смог произнести заветную фразу: — Я… Скоро кончю. — в подтверждении своих слов, я резко вышел из неё, кончая на кровать. Тяжело дыша, мы оба приходили в себя после оргазма. Бурчалка лежала с закрытыми глазами, а я, положил свою голову ей на грудь, обмяк от резко накатившей усталости. В комнате создалось ощущение, будто температура поднялась на несколько градусов, создавая душную атмосферу, несмотря на холод за окном. — Ты — зверь, Ло. — произнесла Оля, будто вынеся вердикт. Я слабо улыбнулся, не сдержав смешка. Приподняв голову, я посмотрел на неё, встретившись с уже совершенно спокойным выражением лица. Зарывшись рукой в копну волос, переберая их и пропуская сквозь пальцы, мазируя кожу головы. Это приятно… — И почему же? — поинтересовался я. — Ты довёл меня два раза до оргазма, и даже не пощадил. — легко ответила она, продолжая свои действия. — Правда? А кто это мою спину так несщадно расцарапал, м? — Как раз таки из-за тебя. — вновь ткнув в меня пальцем, но только на этот раз в лоб, ответила Бурчалка. Я тихо рассмеялся, прекрасно понимая, о чём она. Да, а я даже в начале и не обратил на это внимание. Но сейчас вспоминая всё от начала и до конца, понял когда именно, и из-за чего. В первый раз, после неожиданного резкого толчка, а во второй, под конец нашего с ней секса. — Не видел, чтобы ты была против. — парировал я, накрывая нас одеялом, возвращаясь обратно. — Не будешь ложится нормально на кровать? — скептически подняв бровь, спросила она, видя, что я вместо того, чтобы лечь рядом на кровать, положив голову на подушку, улёгся на ней, удобно устроившись сверху. — Неа, на тебе удобнее. — Да что ж у вас всех за фетиш такой, лежать на мне… — как-то слишком драматично произнесла она, поверженно откидывая голову назад. Рассмеявшись с этого, прекрасно понимая, кого она имеет в виду, я ответил: — Просто это заразно и передаётся воздушно-капельным путём. — Видимо… — смиренно ответила она, продолжая гладить меня по голове. — Ладно спи давай, принцесса несчастная ты наша. — Да иди ты со своими прозвищами… Так мы и уснули, отдаваясь Царству Морфея, и царующей снаружи зиме и ночи, наконец спокойно засыпая. Автор: Я это дописала и не сдохла… Прошу прощение за возможные ошибки и несостыковки, но это было… не так уж и легко. По крайней мере, для меня. (Фикбук, сука, из-за тебя у меня концовка слетела, пришлось переписывать заново.)