Cheat Code

***

Музыка в машине всегда поднимает настроение, когда едешь на работу с утра, желательно, чтобы тебя ждал кофе в местной кофейне, в которую часто приходится забегать. Или когда едешь по пустой дороге, а перед тобой расстилается закат, а может и рассвет с яркими красками. Не так важно, когда именно она звучит, только навряд ли ее будут включать в пик апокалипсиса, когда вокргу тебя бегают зараженные и пытаются сожрать. Однако для Юнги и Хосока это не такая уж и помеха.  Хосок всегда за рулем, после того случая, когда его друг поцарапал капот. Позади машины бегут зомбированные, поэтому приходится ускоряться и дрифтовать, когда впереди их очень много. Юнги нахмуренный, он пытается починить ноутбук, которы был утоплен в речке, когда они убегали от зараженных. Музыка действительно отвлекает, перебивает эти крики через чуть спущенное окно. Звуки очень привлекают всех с округи, но им действительно плевать, терять нечего. Хосок и Юнги друзья еще с самого детства, они оба безбашенные на действия и идеи, но все же Мин чуть приземленнее, чем Чон. — Заедем в магазин, надо купить... то есть взять несколько деталей, — Юнги улыбается, его рыжие пряди падают на лицо, их он без конца убирает, на свету они кажутся почти огненными, за эту необычность его часто травили, в тот день, когда толпа подростков его загнала в тупик, он пошел с кулаками, тогда мимо проходил Хосок, он был на год старше. Оба получили в нос, однако с того дня они ходили вдвоем.  — Мне иногда кажется, что к новому миру мы никогда не привыкнем: к этим пустым улицам, к пустым заведениям, где всегда были люди и пахло едой. Но от музыки отказаться нельзя, тем более, хорошей, — Хосок умыляется, минуту погодя он снижает громкость. — Окей, заедем. Только зайдем в продуктовой. — Блять, тут все затоплено, черт, — Мин разачарованно откидывает голову на сиденье, работы тут надолго, но выбросить это затею он не сможет. — Выпить? Я помню, как ты пробовал коньяк тогда у меня дома, как ты там сказал? «Ну и чушь, фу». — Не могу такую горькость пить, уж извини, но напиться сейчас я бы не отказался. Кстати, твоя идея по разработке тока на заборе вокруг дома — это отличная идея, я постараюсь найти проволоку, — Хосок сворачивает в компьютерную сеть, Юнги почти сразу вылетает из салона, ведь сзади бегут зараженные, которые так и хотят поживиться теплой плотью.  Серое помещение с многочисленными стеллажами, сверху над ними весят таблички с именными обозначениями и акциями. Почти ничего не тронуто, только некоторые стенды пустуют, конечно же это дорогие запчасти для техники. Юнги скидывает в сумку некоторые диски с играми для приставки. На самом дне он обнаруживает рисунок, внутри что-то сжимается.  — Это невозможно, она всегда портит мои вещи, ей уже семь лет, мама, она не ребенок, чтобы не понимать того, что делает, — Юнги собирает свои вещи в рюкзак, запихивая и даже не стараясь как-то аккуратно складывать. Обида внутри плотно засела.  — И куда ты собрался? На улице вечер, там опасно находиться, - Суён в недоумении смотрит на сына, позади нее стоит девочка, хлопая своими голубыми глазами. Отец швыряет в угол сумку, не давая Мину собираться дальше. — И куда ты? — Юнги кидает разъеренный взгляд, захлопывая за собой дверь. Он не вглядывает из угла, внутри колит обида и ярость, последние несколько дней он не спал, парень не стал брать свой рюкзак, лучше так, чем выслушивать лекции от своего отца.  Юнги следует к мосту, который сводит между собой две дороги над огромной рекой, с краю этого моста есть уголки, где можно переночевать и его там никто не найдет. Мин туда бегал много раз, спокойнее места он пока еще не находил, там как будто бы мир останавливается, нет этого хаоса вокруг, зараженных, которые отвлекают своими звуками. Тишина. К ней он так привык. Холод бьет по коже, от чего она покрывается мелкими мурашками, внезапный страх завоевывает мысли, а былые эмоции испарились почти сразу, как только вдали послышались хрусты веток. Лишь бы побыстрее дойти. Юнги останавливается, чтобы прислушиться к звукам. Они прекратились сразу, как только он присел. Сердце бешено стучит, Мин ускоряется. Забегая, парень заваливает вход коробками, накрывая себя старыми тряпкам. Самое главное — это затаиться, если это зомбированный, то он пройдет мимо, если это человек, то нужно сидеть и не двигаться вдвойне. Звуки шагов увеличиваются, а мелкие капли воды из-за дождя капают на асфальт, разлетаясь и отдавая характерный звук этой пустоте. Юнги закусывает нижнюю губу, почти до крови, лишь бы не сделать лишних движений, которые могли бы привлечь чужое внимание.  Кто-то тщательно перебирает коробки на другой стороне, переворачивая их и швыряя в углы. Щелчок перезарядки раздается совсем рядом, накрытый Мин сразу оказывается беззащитным, когда человек с пистолетом разврачивает картон, под которым лежал парень. Ствол сразу направляется на него, Юнги смотрит большими глазами, руками чуть прикрывая свое лицо, глупо так защищаться, ведь это не поможет, если направляют на тебя оружие.  — Ты? — парень напротив светит фонариком, освещая испуганное лицо. Юнги не верит себе, его точно не престрелили? Знакомый голос сразу врезается в уши, он сразу выдыхает.  — Хосок? Ты жив? — Юн поднимается на ноги, сразу кидаясь на парня перед собой, они не виделись еще с того дня, когда началась эпидемия. Оба думали, что их друг умер, каково удивление, когда в случайном месте ты видишь человека, которого считал погибшем.  — Живее некуда, но нам лучше спрятаться, неподалеку от сюда я видел стаю зараженных, черт, я рад, что это ты, Юнги, — Хосок крепко обнимает, извиняясь за кровь на теле, совсем недавно он престрелил одного из отбившихся зомбированных. Они спрятались за ящиками в глубинке моста, когда мимо них прошла стая зараженных. Эти зубы, которые у них стучали, их стоны, переходящие в крик. Юнги всегда задумывался, они что-то ощущают, о чем-то думают? Глуповато ли так считать, ведь их нервная система поражена вирусом и он ими управляет, однако их звуки, которые все время переходят в стон или еле заметный плач говорят о том, что они мучаются. Значит ли это, что они понимают все вокруг себя, но ничего не могут сделать с собой?  Юнги никогда не видел зараженных близко, наверное, это даже к лучшему. При свете луны он впервые увидел лицо одного из зомбированных, их кожа напоминает действительно трупный цвет за счет того, что кровь не циркулирует внутри организма, их вены просвечиваются сквозь тонкую кожу, они синие и набухшие, словно под давлением, а глаза налиты застывшей кровью. Где-то на голове наросты грибка, зрелище не из приятных. В эту же секунду Мин вдруг подумал о семье, черт. Он оставил их одних, наверное, они дико беспокоятся.  Хосок все это время настороже, он крепко держит ствол пистолета, а его бегающие глаза выдают беспокойство. Юнги обращает внимание на то, как тот сжимает губы в полоску, а вот остальная мимика лица почти никак не меняется. За все годы их дружбы парень давно выучил — так Чон очень напряженный.  Они расслабляются только тогда, когда стая проходит в другую сторону. Вдалеке видно небо и красивый рассвет: эти яркие цвета, которые переходят друг в друга и мелкие мерцающие звезды, которые сопровождают солнце, постепенно поднимающееся вверх.  — Как ты выжил?  — Тебе действительно интересно знать? — Хосок ловит положительный ответ на свой вопрос, вздыхая и устремляя молча свой взгляд.  Лучше не знать того, через что прожил он в течение этого времени. Тяжесть тех дней снова наваливается грузом на плечи, больно обжигая все внутри, переворачивая вновь внутренности, заставляя сжать кулаки посильнее, чтобы не спустить пулю себе в голову. Ком в горле накатывает, когда в мыслях снова прокручиваются те воспоминания, которые приходят в кошмарах, таких же жутких, страшных, заставляющие мычать во сне, а потом просыпаться в поту и полном одиночестве, сжимать в руке пистолет или что-то острое, потому что кажется, что эти чудовища зашли в дом.  Они могли уснуть всего на несколько часов, прежде чем Хосок разбудил Юнги.  Солнце уже вовсю слепит, знойная жара заставляет стекать капли пота по лбу, жажда в воде захватывает разум, пора бы отправляться.  — Черт, блять. Я ушел вчера из дома, наверное, меня уже ищут, Хо, хочешь со мной? Я думаю, что мои родители были бы рады тебя видеть, моя сестра часто спрашивала о тебе. — Не ссорься с предками, в этом мире главное держаться вместе, пошли. Нам бы не помешало умыться.  Солнце ослепляет глаза, а духота вокруг стоит такая, что дышать не получается, словно в легкие попадает душащая пыль. Юнги закидывает на плечо рюкзак Хосока, который не выпускает оружие из своих рук.  — Почему дверь открыта? Отец не мог забыть, он всегда запирал ее, — Юнги подбегает к замку, ручка грубо сдернута, а косяк исцарапан ногтями. Руки дрожат, страх того, что внутри расползается по телу.  — Но он мог просто отойти, стой, Юн, — Хосок не успевает схватить друга за руку, прежде чем тот вбегает внутрь дома.  На кухне полный разгром, несколько зомбированных лежат рядом друг с другом. У одного из них вытащены внутренности, словно его вскрыли катаной, жара снаружи пробралась внутрь и теперь вокруг скопилась зловонная вонь. Тошнота сразу подступила к горлу, вынуждая вырвать ее наружу. Одно из тел принадлежит когда-то мужчине, он синий, весь в крови и внутренностях человека сверху. Его глаза стеклянные, голубые, а зрачок настолько мелкий, что его почти не видно.  Хосок подходит к Юнги, не давая тому пройти в гостиную.  — Юн, тебе туда не надо, — крутит головой, понимая, что парень догадывается, от этого взгляд его мрачнеет.  Юнги кидается в гостиную, падая на колени и вытирая ладонями кровь с пола. Вся его семья убита, его маленькая сестра держит мягкую куклу в руках, мама прижимает маленькую малышку к своей груди, прикрыв той глаза, на руках девочки и женщины виднеются следы укусов. Мелкие капли крови стекают вниз, а раны постепенно гниют от вируса, веточки грибка распространяются по телу внутри, словно вторые вены. Отец держит пистолет, все они убиты выстрелом в голову.  Юнги касается отцовской ладони, забирая у него пистолет, его руки непривычно холодные, но не полностью остывшие, словно он это сделал под рассвет. Когда его сына не было рядом, когда они так нуждались в нем, когда его сестра плакала и боялась, когда… Хосок осматривает дом, лучи солнца подкрадываются по деревянному дому и красному ковру, а мелкий ветер, ворвавшийся вдруг через открытую дверь, облегчает дыхание. Но только не для Юнги. Парень ползет на коленях, умываясь в собственных слезах, не понимая, не осознавая того, что их действительно больше нет, он не успел сказать, как сильно любит, а лишь нагрубил в последний раз. Как глупо. Нам всегда говорят, что важно извиняться, говорить то, что ты чувствуешь к человеку, ведь это может быть последний раз, никогда не знаешь, что будет через день.  Юнги ползет к сестре с матерью, протирая свои колени кровью с пола, он не может остановить капающие слезы. Маленькая малышка держит в руках рисунок, Мин берет листок дрожащими руками, на нем изображена его семья, а девочка на бумаге держит динозаврика. Все разукрашено и нарисовано так по-детски, но с такой теплотой, она явно сидела не один час, стараясь вырисовывать каждую линию. Снизу подпись: для любимого брата Юнгиши.  Вопль раздается по всему дому, хрипы отчаяния выходят вместе с криками. Парень стучит по полу кулаками, разбивает их, стирает кожу. Нет. Такого не может быть, это просто кошмар. Это просто сон. Юнги смотрит стеклянными глазами на своего друга, тот стоит поджав губы, решая, как правильно сказать, вернее, что именно нужно говорить. — Юнги, — это все, на что его хватает. Но в этом слове содержится гораздо больше, чем просто имя. Теплота, поддержка. Можно назвать как угодно. Мин срывает голос, пока хрипы окончательно не пропадают.  Юнги потерял часть себя. 

***

На дне своего рюкзака он находит рисунок, который кое-где испачкан засохшей кровью. Парень поджимает губы, кожица на них щиплет из-за бесконечного покусывания, привычка, от которой тот никак не может избавиться. Она иногда надоедает, назойливо напоминая о себе всякий раз, когда губами уже больно шевелить. Юнги в последний раз осматривается, прежде чем слышит кряхтения за несколькими стеллажами от него. Он следует туда, судя по звукам там нет ничего хорошего, конечно, он прав. Зараженный с грибком на все тело смотрит на него своими стеклянными глазами, руками пытаясь дотянуться до него, ведь сам привален тяжелыми полками. Видимо, тот пролежал тут очень много времени.  Рядом лежит пистолет и записка, коряво написанная кровью.  «Если я не смогу выстрелить в свою голову, пожалуйста, сделайте это за меня. И найдите мою семью — моя дочка и жена, они должны будут ждать меня каждый вторник в одиннадцать часов утра.»  Юнги стреляет в голову мужчине, оставляя записку рядом с ним, понимая, что скорее всего его семья уже давно находится рядом с ним, хотя в глубине души он надеется, что где-то рядом есть такие же выжившие.  Юнги выходит на улицу, яркое вечернее солнце слепит почти сразу, ведь в помещении довольно темно и глаза уже привыкли к этому. Мин улыбается, увидев знакомую машину, он натягивает лямки рюкзака и отстреливает пару зомбированных, прежде чем сесть в тачку.  — Нашел, что искал? — Хосок расплывается в пьяной улыбку, Юн вздыхает, кидая взгляд на бутылку виски, которая наполовину пуста.  — Ты тоже. Далее они едут в полной тишине, решая не привлекать «чужое» внимание громкой музыкой по дороге домой. Помимо зараженных в мире прибавились враги в виде здоровых людей, которые хотят отнять то, что имеют другие. Хосок почти ничего не рассказывал с тех пор, как они выживают вместе про то, как он жил до этого. Как он выжил. Юнги в свою очередь не решается спросить напрямую, видя, как тот начинает реагировать.  Старенький ноутбук читает новую карту, но по прежнему плохо работает, поэтому парень решает воскресить его способом полного вскрытия, чем он займется, когда они приедут.  — Ты взял продукты? А то я вижу в пакетах только месячный запас алкоголя. О, ты взял мои любимые хлопья, благодарю, — Хосок напевает английскую песню, заворачивая в их двор.  С того дня они поселились в одном из бывших богатых кварталах. Они снаряжены крепкими каменными заборами, которые открываются ключами. Конечно же Юнги сделал дистанционное открывание дверей с помощью пульта, чтобы им лишний раз не выходить, мало ли. Их дом находится почти самым последним, именно в него они попали, когда только выбежали из «дома» Мина.  Хосок паркуется в гараже, пока рыжеволосый парень включает везде свет. Чон вываливается из машины в прямом смысле этого слова. Он пьяный, бурчит что-то под нос и говорит, что дойдет сам. Почти так и случается, Хосок засыпает рядом с диваном в гостиной, Юнги любезно подставил ему подушку и одеяло, иначе тот будет спать на твердом полу всю ночь.  Парень вытаскивает все из сумок, кидая по полкам разные консервы, бутылки воды и остальную еду. Мысли о рисунке сестры, который он обнаружил не выходит из головы. Маленький динозавр так и запал в мысли. Когда-то давно, еще до зараженных за окном, он хотел сделать себе тату, но тогда не знал, какую именно, а самые обыкновенные и бездумные бить он не хотел.  Юнги рассматривает рисунок, прикидывая, куда бы он смог набить. Рука — самое идеальное место, там красуется несколько шрамов, которые он получил в результате постоянных стычек с асфальтом или железяками, когда убегал от зомбированных. Минуты раздумий сразу сменяются разочарованием. В нынешних реалиях только и делать татуировки. Нечем. А еще риск подцепить заразу, чем сейчас кишит этот «новый» мир.  ‘ Хосок точит острие ножика, чтобы открыть консерву без кольца. Рядом с ним сидит молодая семья, они встретились внезапно, когда в их доме случился пожар и вокруг выстроилась толпа зараженных, Чон был поблизости, услышав выстрелы. Так они и вместе, уже долгое время. Маленький мальчик лет десяти перечитывает свои книги уже в который раз, он читает вслух, так что Хосок уже запомнил все написанные рассказы.  — Мы пойдем на вылазку, присмотришь за малышом? — парень мягко улыбается, пряча пистолет за пояс. Хосок кивает, наконец-то открыв крышку, его неаккуратность в этот момент приводит к тому, что он задевает пальцем острый край банки.  — Сколько раз ты читал эту историю? Надеюсь, что они смогут найти тебе другую книжку, — Богён кивает, горько выдыхая. Он и сам не рад, что приходится читать одно и тоже, однако там яркие картинки, которые хочется пересматривать.  — Хосок, ты когда нибудь боялся?  — В твоем возрасте очень. Моя мама всегда оставляла приглушенный свет, потому что мне казалось, что из шкафа вылезет монстр, конечно, когда я засыпал, свет выключали, ну и конечно же меня никто не утащил, это была… фантазия?  — Ммм… а сейчас ты не боишься? — Кого, монстров из шкафа? — мальчик смеется, перелистывая страницу вперед, на которой красуется водное чудовище из сказки.  — Да нет. Этих больных людей снаружи. — А ты боишься? Знаешь что, а не думай об этом. Рядом с тобом мы, никто тебя не тронет. А сейчас ложись спать, скоро придут твои родители.  Укладывать детей не по части Хосока, у него никогда не было младших сестер или братьев, поэтому он просто дочитывает рассказ, а самого его клонит в сон. Он почти засыпает, облокотившись об книжные полки.  Из сна вырываются крики, скорее всего это зараженные, но вперемешку с их дикими воплями доносятся и слова. Хосок сразу просыпается, понимая, что это происходит не во сне, а наяву. Он быстро достает оружие, как только в квартиру врываются его напарники с припасами. Входная дверь не закрывается из-за обилия зараженных, которые пытаются проникнуть внутрь. Они тянут свои окровавленные руки, пока их придавливают дверью.  Их с каждой минутой становится все больше, отстреливаться почти бесполезно.  — Откуда их столько? Вы что, собрали их всех по округе города, черт возьми?! — Мы зашли в местный магазин, их там была целая толпа, отбиться не удалось, — мужчина не успевает задвинуть тумбочку, как деревянная дверь сразу ломается под напором. Несколько зомбированных заходит в квартиру, сразу налетая на свежее мясо, они с жадностью готовы разорвать плоть, их зубы так и клацают перед лицами. Женщина прячет сына за собой, когда зараженный нападает на нее, она пытается отпихнуть его с себя, но он раздирает зубами ее кожу на шее. Вопль раздается по помещению, выстрел Хосока убивает налетевшего. Ханыль смотрит большими глазами, пока по плечу стекает струями кровь. Откусанный кусок до мяса сразу бросается в глаза, еще один зараженный кусается мальчика за ногу, тот верещит, пытаясь высвободиться из чужих рук.  Мужчина кричит, отстреливаясь в толпу, совершенно хаотично, понимая, что сейчас наступит конец. Хосок хватает нож около консервной банки, втыкая в головы зараженным. Их стало мало, поэтому Чон и Ги Су толкают тяжелую тумбу к двери.  Девушка обнимает плачущего малыша, прижимая к своей груди. Отец бросается к их ногам, целуя руки своей жены. Хосок понимает, что заражение наступает в течение суток, остановить это невозможно. Адреналин так и хлещет, он вытирает кровь со своего лица ладонью, смотря на окровавленные и липкие руки.  — Прости, я не смогла уберечь нас, тебе придется это сделать, милый, пожалуйста, — парень мотает головой, повторяя одно «нет, нет, нет» сжимая пистолет в руках. Девушка сильнее прижимает к себе сына, вытирая свободной рукой слезы.  Два выстрела оглушают уши, Хосок не видит перед собой ничего, кроме белой пелены. Он различает только крик, фокус зрения ловит пустой взгляд девушки и недвигающееся тело мальчика, который сжимает пальцами ее плечи. Сумасшествие накрывает с головой, Чон не понимает, как подойти к потерянному мужчине, который продолжает сидеть на коленях перед трупами.  — Я их убил, я их убил, я их убил… — Ги Су, мне жаль, убери пистолет от висков, я прошу тебя, послушай меня сейчас. Это не твоя вина, убери, — Хосок медленно тянется к оружию, но моментально закрывает глаза. Выстрел раздается так рядом, а тело падает в сторону, большая лужа кровь скапливается над простреленной головой.  Хосок прикрывает рот ладонью, его потряхивает от того, что произошло. Вокруг царит полумрак, прямо как в детстве, когда он боялся монстров из шкафа.  Хосок боялся темноты в детстве, ведь монстры из шкафа могут его забрать, но то были детские думы. А теперь кошмарная реальность забирает его в новые страхи. Хосок мычит во сне, сжимая пистолет в руках так крепко, что белеют костяшки. Его обрывки слов доносятся до Юнги, парень нагибается над другом, чтобы разбудить, но тот только сильнее ворочается, прежде чем открыть глаза и выстрелить в воздух, чуть не задевая Мина.  — Блять, Хо, — Юнги сваливается в сторону, кидая непонятливый взгляд. — Тебе снилось что-то? Я хотел разбудить тебя, ты меня чуть не пристрелил.  Хосок гулко сглатывает, кидая ствол на пол. Он сильно вспотел, один и тот же сон снится каждую неделю, поэтому Чон почти не спит, чаще сидя в одной из комнат и прочищая оружие и натачивая ножа, иногда до такой степени, что если просто приложить палец, уже можно порезать его слишком глубоко.  — Я в душ, вытащи еще бутылку, хорошо? — Что тебе снилось? Ты кричал и плакал, я никогда не видел тебя таким, — Юнги вытирает кровь с раны друга, которую тот никак не объясняет, но из-за неправильного заживления она часто кровоточит.  — Не возись со мной, лучше приготовь завтрак. Нам не днях нужно выйти в город, — Хосок хлопает дверью, оставаясь наедине в ванной. Мерзко смотреть на свое отражение в зеркале, в ушах стоят крики людей, не только живых, но и мертвых, запертых в телах, которые заражены. Он видит эти сны, которые не прекращаются, каждый день и новый поток ярких кошмаров, они и заставляют переживать все заново и заново.  Алая кровь из носа снова течет ручьем. 

***

Чонгук выходит из тачки, но видит вдалеке несколько зараженных. Нужно ускориться. Парень особо не успел обойти магазины, поэтому скоро придется снова ехать в город.  Мелкий свет от торшера освещает небольшую прихожую, прохладный вечерний ветер освежил весь дом, становится даже прохладно по ногам. Чон поднимается вверх, неся в руках сумку с медикаментами, которые он успел забрать из аптеки.  Тэхена нет.  Есть только следы от раны, волочения к ванной. Везде тишина. Паника сразу накатывает с ног до головы, прокручиваю все варианты, которые могли случиться здесь. Чонгук открывает комнату за комнатой, но Тэхена нет ни в одной из комнат.  Щелчок.  — Тэхен, ты чего здесь? Тебе нельзя было вставать, напугал меня, — Ким опускает оружие вниз, скатываясь вниз по стене. Рана внизу дико ноет.  — Тебя не было довольно долго, кто-то почти ворвался внутрь. Не думаю, что вы бы стали так заходить в дом. Мне ничего не оставалось, как затаиться тут и пристрелить того, кто войдет. А где наш друг-сатанист? Или он пошел приносить в жертву лесных бобров и белок?  — Он ушел.  — В городе белок нет. Значит все таки охота на людей? — Тэхен, прекрати, он не такой как они, — Чонгук помогает опереться на плечо, чтобы перетащить его на диван в комнате. — Я взял то, что нужно было, так что мы тебя подлотаем. — Здесь становится опасно, много зараженных и поехавших людей, ты так не считаешь? — Тэхен шипит от боли, стараясь лечь менее безболезненно.  — Считаю. Но пока ты не оправишься, мы никуда не пойдем, — Чонгук старательно перематывает свежий бинт, предварительно обработав рану. —Начинает заживать, я этому рад. Значит я ненастолько бесполезный врач.  — Тебе вроде бы нужно было в пекло заражения, или ты уже передумал? Ищешь кого-то?  — Ищу. Все мы что-то ищем, не двигайся, сейчас я доделаю и можешь заниматься своими делами. —  Своими делами, смешно. Сейчас я слишком уязвимый, не думаю, что принесу много полезности, — Тэхен рассматривает лицо парня, который старательно и с особой осторожностью перевязывает его. Раньше он не замечал его шрама на шее, он почти белый и его не видно. — Откуда у тебя он?  — Что? Шрам? Оставил один человек, когда мы поссорились, — Чон натянуто улыбается, кладя в сторону упаковку антибиотиков. — Тебе нужно будет потерпеть вечером, мне нужно будет вколоть это в место раны. Отдыхай. — Дай мне его номерок. Я оставлю на нем рану куда глубже, ладно? — Тэхен блестит глазами, кидая в руку батончик. Лицо его такое серьезное, словно он действительно это сможет сделать. Парень хмыкает на настороженный взгляд Гука, пока тот прикрывает за собой дверь. 

***

В ванной комнате запотело зеркало и душевая кабинка. Горячий душ обжигает кожу, стекая вниз по бедрам. Накаченные мышцы рук расслабляются, Тэхен смывает с волос пену шампуня, проходясь пальцами рук по проборам. Чонгук смотрит на него так уже минут пять, держа в руках аптечку. Он должен был ждать его в комнате, но рука дотянулась почему-то именно сюда. От одной парилки гругом идет голова, как он может спокойно принимать душ? Невольно хмурятся брови, когда Гук вспоминает, что у того то так-то рана, а мыться под слишком горячей водой вообще противопоказано. Надо бы ему напомнить. Даже иза полупрозрачной кабинки видны черные узоры, вот бы рассмотреть их поближе, наверное, они такие красивые и имеют какую-то свою историю. Чонгук садится на край дивана, начиная раскладывать все для перевязки. В последние дни Тэхен может самостоятельно ходить, хоть и не так быстро, прихрамывая. Ким выходит в халате, полотенцем промакивая вьющиеся волосы. Он смотрит снизу вверх, ухмыляясь каким-то своим мыслям. — Тебе так нравитя подсматривать меня в душе?  — Что? — Чонгук пытается не показать виду, что это было, опускя вниз лицо и ища что-то в аптечке, якобы это нужно сейчас, на деле чтобы скрыть красные щеки. Это выглядит странно и нелепо, потому лучше сделать вид, что ничего не произошло. — На заметку тебе скажу, что я все вижу даже затылком, Гуки, — шепчет в самое лицо, прежде чем лечь на спину. — Ну что, будешь колоть твой элексир жизни?

***

Воздух пропитан запахом пороха, выпивки и свежеприготовленного мяса. Громкие разговоры, переливающиеся в звонкие мужские смешки, несколько сидящих за деревянными столами, на которые прислонены автоматы. Одна из мелкой компании, состоящих из четырех человек чистят свое оружие, отпивая холодное пиво. Еще несколько столиков о чем-то спорят, а люди в светло-зеленой форме раздают и доливают напитки.  Звоны колокольчиков на заборе созвучно с воплями, доносящимися из большого здания, именуемый бывшим заводом.  — Хеликс, нам тут попалась чудная компания из двух человек, думаю, тебе будет о чем с ними поговорить, — передает один по рации. Мужчина, который назван Хеликсом улыбается так ярко, вытирая руки первой попавшейся тряпкой, кончик ножика испачкан кровью, он облизывает его, прежде чем положить рацию на железный стол и обрубить руку одному из парней в зеленой форме, тот молится, кричит, но это здесь не помогает.