Проклятая кровь

Засыпает Фугаку тяжело, после прохлады ночи в доме кажется невыносимо душно. Опьянение, призванное расслабить нервы и помочь уснуть, наоборот, отзывается мутными образами и каким-то непонятным беспокойством. Уже на грани сна и яви ему чудится голос, зовущий его по имени. А за ним приходит образ женщины в белом траурном кимоно, она закрывает лицо руками, горько плача. Снова зовет его, но рассмотреть лицо Фугаку не успевает. Сердце сжимает тоска, он пытается сделать шаг навстречу, подойти, успокоить. Но неведомая сила дергает за плечо, и призрак тает. Становится легче дышать.На утро он просыпается от чувствительного тычка в бок. — Ты тут до обеда спать собрался? — ворчит Мирайши, приподнимаясь над ним на локте и заглядывая в лицо. Первую секунду Фугаку не понимает, где он, а потом с удивлением осознает, что ведьма забралась на его постель. Нагретый бок и одно одеяло на двоих не оставляют вариантов для интерпретации событий. Выглянув из-за плеча Миры, Фугаку убеждается — кровать Нимрога пуста. — Ушел! — отвечая на молчаливый вопрос, ведет плечами ведьма. Встав, Мира одергивает юбку, потягивается, недовольно озираясь. — Почему? — уточняет Фугаку, уже догадываясь, каким будет ответ. — В смысле? Я же по-хорошему просила. И вообще, людям рядом с Баку лучше не спать. — Я думал, Баку защищают от кошмаров, — вспоминая легенды, замечает Учиха. — Баку называют пожирателями кошмаров не просто так. Но чтобы что-то сожрать, дружочек, сначала надо это поймать или хотя бы найти! — фыркает ведьма. — Но это ты у него лучше сам спроси…когда появится! Мира замолкает на некоторое время, склоняя голову. — Наш хозяин уже встал… А я тут вот о чем подумала… пока алкаша этого ждем, поговори-ка с Юном. Он там предлагал тебе лабораторию его посмотреть… пусть покажет. Ведьма оборачивается, меряя лежащего на кушетке Фугаку долгим взглядом. — Зачем? — хмурится Фугаку на слишком откровенный взгляд Миры. — Сколько лет тому ребенку Чиноики, которого ты ищешь? — хитро прищурив глаза, Мира вновь садится рядом. — Четыре, — закинув за голову сцепленные в замок руки, он вытягивается под ее взглядом, старательно пряча свое смущение. Ночные разговоры непрошено всплывают в памяти, и это внезапно отдается в нем томительным ожиданием. — Поговори с Юном, — настаивает ведьма, наклоняясь ближе и почти укладываясь ему на грудь. — Поспрашивай его, что можно сделать с человеческим ребенком четырех лет? Я как-то совсем не интересовалась трансформациями, а вот Юну эта тема, похоже, интересна. Фан-ши любят сложные задачки, пусть похвастается. — Думаешь, Ооцуцуки?... — пытается сосредоточиться на деле Фугаку, но вместо этого вслушивается в тихий голос змеи. — Не знаю, — понижая голос почти до шепота, признается Мира. — Кагуя использовала людей, создавая свою армию. Получились не люди и не аякаши… Но знаешь, структура тел слуг Юна мне чем-то их напомнила. — Возможно, Ишики создает свою собственную армию против армии Кагуи? — выдвигает предположение Фугаку. Руки так и чешутся обнять ведьму, притянув к себе. Но он упорно игнорирует ее близость. Неведомым образом это лишь больше увлекает, заставляя проникнуться процессом совместного построения гипотез. — Да, возможно, — морщится Мира, поджимая губы. — Но разница сил несопоставима. Способности Ишики столь велики, что он легко мог бы уничтожить их всех. Но…не знаю, здесь должна быть логика… — Нам не хватает информации. А ты не захотела взять дневник Кагуи, — поддевает ее Фугаку. — Не глупи! Если бы там было что-то важное, оставили бы его на самом виду? — тут же закатывает глаза Мира на его упрек. — Возможно, — выдвигает новое предположение Учиха. — Это не она его там оставила. — Возможно, и не она, — кивает ведьма, сама укладывая локти на его грудь и опуская голову на сложенные кулаки. Некоторое время Фугаку смотрит в темные глаза напротив. Для такого простого ответа Мира слишком сильно погружена в размышления, и это наводит Фугаку на мысль, что ведьма знает что-то еще. “То, что лежит на поверхности, всегда ложно”, — вспоминает он. — Это мог быть не Ишики? — подталкивает ведьму поделиться мыслями Учиха. Высвободив руку, он заправляет выбившуюся прядь волос за ухо Миры. — Мог, — подтверждает догадку Фугаку та. — Кто же тогда? — не торопясь убирать ладонь, задает вопрос ниндзя. Но ведьма лишь усмехается в ответ. — Выясни то, что я тебя попросила, а потом поговорим, — отрезает Мира, отстраняясь. Мгновенно подобравшись, Фугаку перехватывает ее, опрокидывая обратно на постель и нависая сверху: — Ты что-то знаешь! Что? — Я много чего знаю, но не все из этого тебе нужно, — ядовито улыбнувшись, Мирайши секунду лежит тихо, а потом легко спихивает ниндзя с себя. — Сделай так, как я сказала, а там посмотрим. *** Фугаку с кислым видом ходит между столами, заставленными колбами. Вдоль стен высятся цилиндрические резервуары, заполненные зеленоватой жидкостью. Все это напитано сложными печатями, которые поддерживают нужную температуру, плотность и насыщенность микроэлементами. Даже как-то дико видеть все это в такой глуши. Юн разливается соловьём, рассказывая о своих достижениях. Слушать его откровенно противно, но Фугаку старается не вникать в суть чудовищных исследований фан-ши, просто фиксирует в памяти информацию. Мира осталась в выделенной им спальне, обшипев Фугаку, когда тот попытался проявить внимание к ее ранению. Потом все же смилостивилась и пояснила, что у аякаши такие вопросы — верх неприличия. Болезнь, ранение, любая уязвимость даже не порицается, а становится поводом для нападения на слабого. — А это, взгляните только, моя жемчужина! — Юн, аж облизнувшись, подводит ниндзя к дальнему столу. — Это голова, — комментирует Фугаку гордость коллекции Юна, рассматривая стоящую особняком цилиндрическую капсулу с плавающей внутри головой очень бледного человека. То ли это отсвет воды, то ли короткие волосы и правда отливают зеленым. Обрубок шеи заканчивается ровным срезом, — машинально отмечает Фугаку, — значит, голову неизвестному отрубили. — Конечно, это же самое важное! — нежно погладив крышку капсулы, кивает Юн. — Я думал, душа человека находится в животе. Это главное, разве нет? — Душа? Какой мне с нее прок? — отмахивается Юн. — А вот голова — это важно. Вы знаете, человеческий мозг очень интересно устроен. Мы на самом деле не забываем ничего, что с нами происходит при жизни. Однако не всегда можем вытащить эти знания вовремя и в полном объеме, но мозг… мозг все хранит! И есть способы это достать, даже после смерти. Хотя, да… смерть для этого существа не совсем точное определение его состояния. Фугаку хмурится, вглядываясь в черты мертвеца. Затем переводит настороженный взгляд на фан-ши, что явно ждет его реакции на свою игрушку. Но ответом Юну становится лишь долгий взгляд. — Да, это не человек, хотя когда-то им был, — не выдержав паузы, Юн подтверждает невысказанную догадку Фугаку. — Это то, что называется киношимобе — слуга Божественного древа, созданный Великой Лунной богиней около тысячи лет тому назад. Удивительно, правда? — Это создание Кагуи Ооцуцуки? — Да-да, именно этих тварей она посылала, чтобы найти нас. Но иногда мы находили их, — смеется Юн своей шутке. — Но лично мне оно интересно несколько с иной точки зрения. Я взял его за основу для личных разработок. И, как видите, достиг немалых результатов. Но, к сожалению, я еще очень далек от идеала. Это, скажем так, основа, но не финальная версия. Понимаете? Фугаку молчит, пытаясь уловить, зачем Юн рассказывает ему все это. Тот, не дождавшись вопросов, недовольно замолкает. Пауза затягивается, и Юн, покачав головой, сдается: — Видите ли, в чем проблема: в отличие от моих слуг, эти существа искренне любили свою создательницу. Мне же, чтобы добиться повиновения, приходится практически доводить их до состояния неразумных животных. И на выходе уровень интеллекта едва достигает уровня, скажем, собаки. Я, конечно, добиваюсь послушания, но это не то. Я хочу большего! — Я тут причем? — Вы, господин, урожденный Учиха. Не узнать вашу фамильную технику мог только полный дурак, которым я точно не являюсь. Так вот, я хочу, чтобы вы помогли мне поймать более совершенный экземпляр киношимобе. — Почему именно Учиха? — в первый момент Фугаку даже готов порадоваться столь удачному стечению обстоятельств, но в следующий его уже накрывает паранойей. Слишком все гладко складывается. Можно списать это на действие кагами но чи, но все равно все слишком подозрительно. На краю мира, в болоте, окруженном непроходимыми лесами, где и людей-то нет, найти исследователя порождений тысячелетней богини. — И еще… господин Юн, что вы делали на порту Ю но Куни? — Я?! — сбивается Юн, непонимающе приоткрывая рот и задумываясь. — Я долго уже ищу это существо, но оно слишком хорошо прячется. Вы же в курсе, что Горячие источники принадлежат роду Мацураси. Я надеялся на их помощь. — И как, помогли? — Ну, — теряется Юн, делая неопределенный жест рукой. — Мне сказали, что я найду ответы, проведя ночь в банях Кавайсо… Я проторчал там неделю. И, как вы понимаете, никаких ответов я там не нашел. Да еще ко всему прочему за мной увязалось это маленькое чудовище. — Получается, госпожа Маскуратто не располагает информацией о киношимобе? — Располагает, конечно, располагает, — недовольно кривит губы Юн. — Но она знает про белых, а мне нужен черный экземпляр! Тяжело вздохнув, Юн складывает руки в замок на животе и возвращает на лицо вежливую улыбку. — Если не получится целиком, можно просто голову. Я хорошо заплачу за него в любом виде. — С чего вы взяли, что я справлюсь с этой задачей? — упирается Фугаку, не понимая причинно-следственных связей для такой уверенности Юна. — Ваше клановое доудзюцу как нельзя лучше подходит для захвата целей. Но, главное, пожалуй, то, что вы находитесь под протекцией Великой Черной Змеи, несмотря на ваше сомнительное происхождение. А она, смею полагать, самое заинтересованное лицо в этой истории. И, в отличие от Великого Ящера, заподозрить вашу госпожу в сентиментальности к наследию Кагуи сложно. А значит, мы можем договориться. — Учиха — один из Благородных кланов, — холоднее, чем хотел, поправляет Юна Фугаку. Фан-ши приподнимает брови, мягко улыбаясь. — Это философский вопрос, не стоит заострять на нем внимание. Но бесспорный факт в том, что Учиха — один из сильнейших кланов. А благородство — вещь весьма эфемерная. Взять, к примеру, современную аристократию. С чего они начинали? Грабеж и война позволили их предкам возвыситься, захватить земли и легализовать свою власть, объявив себя дайме. Если бы ваши сородичи вместо того, чтобы резать себе подобных, уделяли больше внимания таким приземленным вещам, как власть и деньги, сейчас людскими странами правили бы вы. А так, если смотреть в перспективе, то вы деградируете, постепенно растворяясь в человеческом море. Каждое ваше следующее поколение объективно слабее предыдущего, за редкими исключениями. Сейчас это еще не очень заметно, но тенденция будет усиливаться. Как и периоды мира. А ваш корм — это война. Но она же уменьшает выборку среди сильных особей для воспроизводства популяции. Юн, задумавшись, разглядывает колбу, пока Фугаку переваривает откровения фан-ши. От них хочется отмахнуться, но их рациональность цепляется за душу намертво, как крючками. Так что контраргументы не получается подобрать с ходу. Все они стремятся к миру, но жизнь деревни зависит от заказов, которые обеспечивают конфликты. И чем серьезнее конфликт, тем дороже заказ. В мирное же время соперничество деревень за клиентов лишь возрастает. Это не столь заметно в Конохе, но менее престижные скрытые деревни испытывают серьезные трудности с финансами. Сильные деревни уничтожают слабые, сокращая конкуренцию. Но что дальше? Той же Суне, Деревне Скрытого Песка, банально не хватает ресурсов, а ведь это одна из Пяти Великих Стран ниндзя. По последним донесениям, Третий Кадзекаге серьезно нацелился отхватить часть территорий, исконно находящихся под протекцией страны Огня. Что уж говорить про более мелкие деревни — их положение еще плачевнее. — Похоже, ваш “друг” вернулся, — прерывает невеселые думы ниндзя хозяин дома, оборачиваясь к выходу. — Так что, мы договорились? — Я не могу вам ничего обещать, но если найду это существо, дам вам знать. — Благодарю. *** Разговор с Юном оставил в душе муть противоречий и дурных предчувствий, от которых Фугаку не может избавиться, вновь и вновь прокручивая диалог в голове, даже затаившись в кустах камыша. Вместо того чтобы высматривать мелкого демоненка, облюбовавшего это озеро в качестве своего дома, Фугаку ищет изъяны в логике фан-ши. Воля Огня — это любовь, ключ к миру, защита родной деревни, ради которой они все льют кровь, но она же и сильнее затягивает узел противоречий, загоняя шиноби на бесконечный бег по кругу ненависти и войны. Не об этом ли говорил Мадара, когда сказал, что за деревьями Первый Хокаге не видит леса? Нет, такие мысли граничат с отступничеством. Тряхнув головой, Учиха облизывает пересохшие губы. “Надо сосредоточиться на миссии, сомнения не достойны шиноби!” Залитое теплым светом солнца озеро искрится в его лучах. Чистые ключи, удивительно красивое место посреди неприветливых болот. Белокрыльник белоснежными пятнами украшает берега водоема. Домик Нада скорее напоминает бобриную хатку или шалаш — приземистое нагромождение веток и камыша. Самого выдренка не видно. То ли его нет дома, то ли демоненок побоялся к ним выйти. Поводив носом, Мира все же объявила, что хозяина дома нет. И теперь, заняв стратегические места, они затаились в засаде. Фугаку досталось место у самой воды, почти напротив хатки Нада. Мира спряталась с другой стороны, а Нимрог выбрал для себя небольшую рощицу за озером. Время течет медленно, размаривая умиротворенностью этого места и легким жужжанием мошкары. Вздохнув, Учиха успокаивает собственные сомнения. Мадара — отступник и предатель, а Юн — бездушная скотина, недостойная даже называться человеком. Что он вообще может знать о Воле огня, мире и ниндзя, сидя с лягушками в этом болоте? Фугаку позволяет себе усмехнуться, окончательно сбрасывая сети чужих слов. — Дядь! — раздается за его спиной звонкий голосок. — А дядь, а ты чего тут сидишь? Резко обернувшись, Фугаку встречается взглядом с внимательными черными глазками. За его спиной сидит темно-коричневая выдра, забавно поджав передние лапки и вытянув длинный хвост по земле для баланса. Если не считать бечевки на поясе с подвешенной к ней парой нецке и соломенной шляпы, на выдре больше ничего не надето. Склонив крупную треугольную голову на бок, выдра с любопытством разглядывает человека. — Ты Над Кавайсо? — А ты кто? — отвечает вопросом на вопрос демоненок. — Я Шонкор. Я пришел к тебе в гости, — пытается подстроиться под правила аякаши Фугаку, широко улыбаясь. — А зачем? — Мне нужна твоя помощь, — врет Фугаку. — А тогда где мой подарок? — топорщит усы Над, вытягивая шею. — Вот, — с готовностью отвечает Фугаку, медленно доставая выданный Нимрогом мешок. — Но тут же ничего нет? — хлопнув глазками, выдренок все же заглядывает в раскрытый перед ним мешок. Резкий рывок — и ниндзя змеей бросается на добычу, пытаясь накрыть выдру мешком. Над пронзительно свистит, пытаясь вывернуться из-под шиноби. Мокрый хвост хлещет по лицу, когти в кровь раздирают руки. Над уже не свистит, а с шипением пытается выпутаться, укусить человека. Упирается всеми четырьмя лапами, мешая Фугаку упихать его в мешок. Извернувшись, ниндзя все же справляется со строптивой тварью, ловко затягивая завязки на мешке. Выдренок упорно продолжает брыкаться внутри, но, похоже, порвать ткань не может. Выдохнув, Фугаку садится рядом, наблюдая за трепыханиями добычи. Ну что ж, первая часть плана сработала. Осталась вторая и самая сложная: убедить Нада добровольно вернуться в родной дом. Хотя ниндзя так до сих пор и не понял, зачем это нужно. Ведь можно дотащить малыша до родных бань и так.