Переплетено

Одиннадцатиклассник в сером худи с откинутым назад капюшоном шагал по земле, спрятав руки в карманы. Прохладный воздух отзывался лёгкой свежестью, тогда как в багровом небе застыл оранжевый закат. Очередной день наконец закончился, и теперь парень чувствовал, как его ноги ломило после продолжительной ходьбы. Он освоил чуть ли не половину города, и это учитывая его не самую лучшую физическую форму. И шагая в этот облачный апрельский день, он шёл вдоль освещённых Солнцем коттеджей, пока не услышал позади знакомый голос. — Хе-е-е-й! — крикнул другой подросток в красной футболке и джинсах, заставив уже практически студента неспешно обернуться. — Шалом, Рон, — ответил Клайд. — Какими судьбами? — Да так... Шёл мимо, увидел тебя. Решил поздороваться. Ты ведь редко остаёшься после школы. — Скучно там, — спокойно ответил школьник. — Мало что веселит. А у тебя как дела? Что-то случилось? Рональд сделал глубокий вдох. — Да нет, ничего особенного... Просто думал о жизни. А тут тебя увидел. Не хочешь поговорить? — «Несовершенен всякий пересказ: он сокровенный смысл вещей нарушит. Смотреть вовеки не устанет глаз, вовеки слушать не устанут уши», — в рифму процитировал Клайд. — «Всё прочее, поверь словам отца: Излишество, не нужное для дела. Писание книг — занятие без конца, их чтение — утомительно для тела». — И всё-таки. Вот, например, учёба. Она действительно имеет значение? Подросток склонил голову. — Учеба? Бумаги, тесты, оценки... Суета. Этот процесс создан для тех, кто боится мыслить самостоятельно. Важно то, как ты воспринимаешь опыт. Здесь есть и плюсы. Но... Даже если станешь лучшим учеником, что дальше? Собеседник, не до конца соглашаясь, слабо кивнул. — А деньги? Они ведь важны, правда? — Важны. И люди важны. И жизни. И обучение. Проблема не в том, что это бессмысленно, а в том, что люди привязываются к цифрам, существуя только ради них. Любой богатый умирает так же, как и бедный. Только с большими счетами. Рональд задумался. — Отношения? Может, хоть они что-то значат? — Ты немного не понял, Рон, — указал Клайд, развеивая руками. — Отношения, деньги или обучение — это всё прекрасно. Зачем себе их запрещать? Любовь, как ты её называешь, существует. И она реальна. И деньги тоже. Но дело не в этом. Суета — это не про то, что ничего не надо делать, а про то, что любые действия здесь и останутся. Пока ты жив, тебе нужно всё, что делаешь. Пока ты жив, смысл есть. Добивайся, стремись. Только помни, что после смерти все твои неудачи и достижения будут забыты. Это значит не складывать ручки, а быть осознаннее в своих желаниях. Ведь деньги — лишь средство достижения материальной цели, тогда как любовь... Это отличное чувство, которое красит жизнь. Вот только редко она бывает взаимной. Привязанность, симпатия, дружба... Все понятия прекрасны, но слишком часто они подобны боли. Ты привязываешься к кому-то, а затем теряешь. Или, что хуже — тот, к кому ты привязан, вдруг меняется, становится чужим. Свобода — вот что важно. Не связывай себя ничем. — Слушай, ну это ведь грустно, — рассудил одноклассник. — Разве тебе не хотелось бы... — Хотелось, но я могу себе это позволить, — мгновенно перебил Клайд, сразу поймав мысль. — Я не проявляю вражды к людям, иду на контакт. В меру возможного даже помогаю, если считаю нужным. Просто не сковываю себя рамками вроде «дружбы» или «отношений». Ведь в сущности, разницы нет никакой. Я могу заказать даму лёгкого поведения, а могу договориться с подругой — разницы нет. Но не хлебом ведь одним сыт человек. Я просто свыкся с тем, что люди такие, какие есть. Да, мне было грустно. Пиздец как грустно. Но если люди не хотят меняться, зачем же их заставлять? Я просто тот, кто иногда протянет руку, когда отвернутся все другие. И не ради выгоды или эгоизма, не ради праведности или очистки кармы. Мне просто плевать на всё. Даже на личную выгоду. Ведь кто я? Застрявший в теле ветер. Дымом я был до рождения, дымом стану после смерти. А пока... Я просто есть. Двигаюсь вперёд, достигаю вершин только ради самого процесса и мимолётных результатов. Я цепляюсь за материальные вещи, но лишь для того, чтобы опереться на них и взобраться выше. Ведь я знаю, что та ступенька, на которой я стою, однажды обвалится. Поэтому лучше расти к пустоте. После этих слов подростки направились по дороге вперёд. — Но ведь всё бессмысленно... — Конечно, — серьёзный парень кивнул. — Но если это так, то что мешает продолжать действовать? Люди верят в смысл, цепляются за него, ведь им кажется, что иначе ничего не надо делать. А я же принял пустоту как свободу. Ведь смысл — это тюрьма. Пока веришь, ты вынужден действовать ограниченно. Я же могу пойти любой фигурой на этой доске, и никто меня не остановит, ведь правил ведения игры более не существует. — Слушай, ну это круто звучит, правда! — удивился Рональд. — И твои выходки на уроках... — Тоже суета. Но я продолжаю их. Потому что могу. Потому что хочу. — А зло? Ты предлагаешь людям не сопротивляться порокам? — Вовсе нет, — ответил Клайд. — Просто снимаю с лиц розовые очки. Человек должен жить хорошо. Общество должно процветать. Не нужны суетные страдания. А зло, в сущности, это то, что их порождает. Посему я не развращаю людей, а помогаю видеть мир без приукрас. Это не значит ненавидеть или бояться людей... Это призыв не париться о пустяках. Кто что скажет, кто оскорбит. Всё будет забыто. Всё исчезнет. А ты радуйся тому, что делаешь. Ведь потом ты переродишься и будешь радоваться в новом теле. Ну... или попадёшь в ад. Раздался смешок, за которым последовала пауза. Серьёзный нигилист, немного запрокинув голову, прикрыл глаза и позволил багровому свету обнять лицо. — Суета сует и всё суета, Рон. Вот что прекрасно, — произнёс он. — Ведь именно это позволяет нам жить свободно, двигать прогресс, культуру и науку. Именно ложь рушит судьбы, а не истина. Наш мир испорчен не из-за глобальных проблем, а потому, что люди лгут даже себе. Цепляются за ресурсы, за идеи, которые ничего не стоят. Зачем глотать хлеб, если ты нацелен лишь на выживание тела, забыв про дух? Всё тленно, всё пусто и наивно. А правда такова, что лишь когда мы все признаем суетность всех забот, только тогда мы и познаем ценность вещей. Плоть важна, нужно о ней заботиться. Но когда ты живёшь, чтобы жить — это не жизнь. У меня всё проще — я живу, но не для того, чтобы жить, а потому, что уже живу. Когда закончится мой срок — не так важно. Пока я делаю то, что считаю нужным. Это не эгоизм, когда отбираешь ломоть хлеба у другого, а свобода. Ведь ты ешь чужой хлеб, чтобы набраться сил для изготовления своего. Это правильно. Но знаешь... вечное никто не будет ценить. Люди ценят лишь то, что могут потерять. А мне многого пришлось лишиться. — Жесть... — Удалось задуматься? — Клайд улыбнулся и взглянул на подростка. — Не переживай. Ищи. Космос тебя не укусит, поскольку не страдает предрассудками. Ни за что не цепляется. Нам, людям, есть чему поучиться. — Так значит, мы с тобой приятели? Ты не считаешь меня чужаком? — Не считаю. Но то, что мы друзья и одноклассники, в целом, ничего не меняет. Будь мы кем-то другими, я продолжил бы общаться. Знаешь почему? Потому что могу. А если могу... Зачем себе отказывать? Я ведь никому, включая себя, этим не наврежу. — А выгода? — Да плевать мне на неё! — тихо усмехнулся школьник. — Суета сует и всё суета. После этих слов подростки продолжили свой путь. Солнце всё больше опускалось за горизонт, окрашивая небо в тёплые тона. Позади них через дорогу пробежала чёрная кошка, которая возле дерева обрела форму молодого человека в кофте с капюшоном.