Переплетено

Ученик: Что значит быть независимым? Учитель: Или страдать самому, или заставлять страдать других. Впрочем, посмотри сам:

———

Мюнхен, Германия.

22 октября 2006 года. 18:26.

Высокая девушка неспешно шагала по вечернему парку, созерцая, как вокруг колышется листва. Сложив руки в карманы своей куртки, она втягивала в лёгкие кислород, слабо наклонив голову. Огромный капюшон скрывал её длинные чёрные волосы, отбрасывая тень на карие глаза. Вокруг было совершенно пусто, компанию составляли одни лишь фонари. Позади раздался быстрый стук подошв. Встав и прикрыв глаза, Фрида медленно развернулась и посмотрела на три мужских силуэта, которые были практически одного с ней роста, хоть и более крепкими на вид. Холодным взглядом изучив их, она спокойно спросила хриплым, казалось, прокуренным голосом: — Что вы хотели? — Послушай! — крикнул один из мужчин, шатен, выставивший вперёд руки. — Конрад попросил нас поговорить с тобой, так как его ты не хочешь слушать. — Ну, давайте послушаю, — всё так же холодно произнесла девушка, пальцем поглаживая лежащий в кармане перцовый баллончик. — Сам-то он что не пришёл? — Сказал, что не хочет тебя провоцировать, — ответил уже другой гость. — Он просит у тебя прощения за то, как к тебе относился. Понимаешь, у него... у него воспитание такое. — Ага, — усмехнулась собеседница. — Воспитание такое. А я-то тут при чём? Пусть и живёт со своим воспитанием. Меня он не переделает. Я предлагала ему помощь. Старалась. Терпела его придирки, верила пустым обещаниям. А что в итоге? «Я — никто». Ага. Значит, ничего не делаю, по его-то словам. А знаете что? Хватит. Всё. Я своё терпение исчерпала. — Но он изменился, Фрида, — быстро пробормотал третий мужчина, до сего времени молчавший. — Конрад всё осознал. Он страдает. Хочет всё исправить. Фрида фыркнула. — Исправить? А что мне с этим делать? Простить его? Снова начать сначала? Снова поверить? Он уже третий раз «всё осознал», а смысл? — спокойно произнесла она, прежде чем прикрыть глаза. — Простите, но у меня нет времени воспитывать взрослых людей. Пусть учится жить со своими ошибками. Это его проблемы, а не мои. — Ты стала жестокой, знаешь ли, — сухо произнёс шатен. — Ты всё говоришь, что сильная, независимая. А может, ты просто боишься снова попробовать? Боишься, что снова ранят? Фрида неожиданно для других сильно улыбнулась, излучая холод. — Нет, Феликс. Я просто сделала выводы. И теперь знаю цену таким людям, как он. Вы ведь нормальные ребята, нахуй вы его защищаете? Он же пустой. Даже боится выйти поговорить. — Мы здесь не для того, чтобы ссориться, — вмешался второй, подняв руку в примирительном жесте. — Просто подумай. Дай ему шанс. Все совершают ошибки. Ты ведь тоже не идеальна. — Никто не идеален. Но знаете, что я поняла? Нельзя позволять людям использовать твои слабости против тебя. А он это делал. Всё время. И если бы он действительно изменился, то пришёл бы сюда сам, а не прятался за спинами друзей. Её слова звучали как приговор. Трое мужчин переглянулись, не зная, что ответить. В этот момент из темноты парка появился ещё один человек — высокий, одетый в белое, с чуть насмешливой улыбкой. — Кажется, разговор становится интересным, — сказал он, останавливаясь под фонарём. — Может, я добавлю пару слов? Все удивлёно посмотрели на гостя. — Кто ты такой? — спросил шатен. — Зовите меня Рафаэль, — ответил незнакомец. — Я здесь, чтобы задать один простой вопрос. Фрида, а ты уверена, что твоя гордость — это не та же клетка, в которой ты сама себя запираешь? Ты ведь взрослый человек, адекватный, между прочим, с высшим образованием. Разве история Лилит ничему тебя не научила? — О, правда? — бросила женщина, подняв подбородок. — И какой же ответ у вас? Простить его? Вернуться к нему? Принять его жалкие попытки исправиться? Рафаэль сделал шаг вперёд, показавшись возле столба. — Это возможно, пусть и необязательно, — ответил он. — Конрад не доживёт до утра. — Почему? — приподняв бровь, спросила Фрида. — Он зашёл в ресторан. Как только выйдет, то сразу брocитcя пoд кoлёсa. Женщина замерла, опустив голову. В это мгновение её разум посетили все совместные воспоминания, которые ослабляли чувство гнева. — И что? Какое мне до него дело? После всего, что он сделал. — Верно. Он причинил тебе вред, напрасно поставил под сомнение твои дела. Но, скажи мне, Фридочка, а как ты будешь жить, зная, что из-за тебя погиб человек? Ещё и тот, которого ты любишь. Любишь ведь? — Не всякая любовь бывает взаимной... — парировала собеседница. — Я не нужна ему. Он сам это сказал. — Разве? Я не слышал. Ты уверена, что он это сказал, или тебе просто хочется так думать, чтоб найти оправдание? — помрачнев, ответил гость. — Я не одобряю его поступки. Он — идиот. Но этот идиот любит тебя. Настолько сильно, что сегодня обoрвёт cвoю жизнь. Если не веришь, можешь ничего не делать. Но... Как ты почувствуешь себя завтра утром? — Допустим, ты говоришь правду. Предположим, я вернусь к нему, — кивнув, начала рассуждать девушка. — А дальше то что? Снова слушать эти отмазки? Ну не хочет человек меняться, что я могу сделать? — Ну почему же, — покачал головой собеседник, пока троица смятённо наблюдала. — Люди меняются, но только тогда, когда видят в этом смысл. Может, ты и была этим смыслом, просто он понял это слишком поздно. — Значит, это его проблема, а не моя, — твёрдо заявила Фрида, пожав плечами. — Я не собираюсь снова брать за него ответственность. — Согласен, — неожиданно легко произнёс мужчина. — Ответственность за его жизнь — его собственная. Но ответственность за твои решения — уже твоя. Ты ведь не от него бежишь, правда? А от себя. — От себя? — голос женщины дрогнул. — Это что ещё за бред? — Ты боишься, что простишь его, — спокойно продолжил Рафаэль, делавший вид, что не замечает раздражения. — Боишься, что снова поверишь, позволишь ему ранить тебя. Поэтому проще убежать. Проще сказать, что он никогда не изменится, чем рискнуть. — Рискнуть? — Фрида усмехнулась, наполнив речь сарказмом. — Ты предлагаешь мне стать мазохисткой? — Зачем? Я предлагаю перестать искать оправдания, если ты не хочешь упасть до его уровня. А потом... просто поговорить. Не с позиции силы, не с упрёком, а с искренностью. Иногда это сложнее всего. Заметь, я не призываю с ним сходиться и сдувать с него пылинки. Просто поговорить. — О чём? — Дабы стать лучше, он должен сам этого захотеть. Тебе не нужно его менять, просто предоставь ему шанс это сделать. Один. Но разумный, а не как раньше, когда ты продолжала проявлять к нему заботу. — Что это значит? — спросил один из толпы. — Это значит, уважаемый Дитер, что пора сбросить маски. Никакого соплежуйства, как вы привыкли. Отношения — это не рабство, не рамки, а возможность. Фрида — человек, личность. Но её супруг ведь тоже. А что происходит при объединении функций двух элементов системы? Вы, как работник компании Opel прекрасно это знаете. Эмерджентность. — И? — спросила Фрида. Серьёзный силуэт в белом одеянии пожал плечами. — Ты не его ангел-хранитель, а та, кто помогает ему. Он тот, кто помогает тебе. Но своих тараканов в голове вы должны побеждать сами. За вас никто ничего не сделает. Люди слишком долго живут в обмане, верят, что нужно вкладываться по полной программе... А нет, надо действовать иначе. Помогайте друг-другу, любите друг-друга, но позвольте каждому самому нести ответственность за личное будущее. Даже сейчас, Фрида, ты способна уйти. Легко. Кто тебя осудит? Ты не несёшь ответственности за его судьбу, но несёшь ответственность за свою. Как будешь себя чувствовать? Как будешь жить? Всё зависит от тебя. Можешь оставить, а можешь и не оставить. Выбор за тобой. Женщина прикрыла глаза, ослабив напряжение в руках. Всё также не убирая рук из кармана, она направилась в сторону троицы. Рафаэль облизнул губы, прошептав: — Сеной, Сансеной и Самангелоф.

***

Ученик: Что произошло дальше? Учитель: А кто его знает. Давай посмотрим.

———

Мюнхен, Германия.

Тем же вечером.

Мрачный шатен сидел за столиком наполовину пустого заведения, прикрыв ладонью лицо. Его щёки обрели характерный румянец, тогда как губы скривились в застывшем презрении к самому себе. Из глаз медленно выступали слёзы, оставляя капли на белом столе. Внезапно рядом пронёсся ветер, и Конрад развёл пальцы, рассматривая сидящего возле него средних лет мужчину, который серьёзным взглядом изучал его, прежде чем слабо улыбнуться и завязать диалог: — Почему твоя жизнь именно такая? Конрад оглянулся, но все посетители продолжали заниматься своими делами, упорно не замечая незнакомца в белой одежде. — Почему ты не можешь взять себя в руки? — Взял бы. Если бы знал, как. Всё валится из рук, и я не понимаю, с чего начать. Рафаэль протянул руку и слегка коснулся бутылки виски, жидкость которой незаметно превратилась в целебное зелье. — Вот, например, с этого. Просто выпей. Конрад вопросительно посмотрел на странного незнакомца, но всё-таки медленно пододвинул стакан и заполнил его. Сделав глоток, он ощутил, как по телу разливается приятное тепло, а горький привкус дешёвого напитка обретает сладковатый оттенок. — В тебе есть сила изменить свою жизнь, но ты продолжаешь плыть по течению. Почему? — спросил Рафаэль, сложив на столе локти. — У меня нет сил, — откровенно прошептал собеседник, которому хотелось выговориться. — Жена? Фрида?... Она прекрасна. Нахуй я вообще ей такое ляпнул? Кто меня за язык тянул? А всё. К чему вообще ей распиздяй, который ничего не может? Работа?... Она уже не для меня. А что ещё? В жизни всё расплывается. — Ты не слышишь жену, потому что не хочешь слышать. Устал и от неё и от себя. Работа тебе не интересна, потому что ты сам не знаешь, чего хочешь. Но зачем обманывать себя? Ты можешь быть другим. Почему не пытаешься? Конрад ухмыльнулся и кивнул. — Может, ты и прав. Но что я должен сделать? Я вроде как стараюсь, но ничего не выходит. Каждый день как в тумане. Ещё и этот алкоголь... Сука! — Нужно просто быть честным с собой. Ты обманываешь жену, обманываешь себя, а выпивка — твоя временная «победа». Так ты хочешь жить? Но зачем? Есть ведь путь интереснее. Намного интереснее! — Я не знаю, что мне делать, — прошептал мужчина, покачав головой. — всё, что я делаю, — просто стараюсь не разочаровать других. И разочаровываю. — Ты продолжаешь избегать того, что на самом деле важно. Разочаровываешь не других а себя. Скажи мне, Конрад, что ты делаешь для будущего? Почему не можешь просто взять и изменить свою жизнь? — Всё что я делаю, — это борьба с ветром. — Верно, — согласился Рафаэль. — Измени основу системы, фундамент. Положи руку на стол и я помогу. — Но кто же ты? — подозрительно поинтересовался мужчина. Гость достал из кармана своей одежды белое перо, положив его на белый стол. — Я тот, кто лечит. Один из сильнейших Архангелов. Но верить или нет решай сам. Недолго думая, Конрад опустил ладонь на стол в тот самый момент, как реальность вокруг него начала стремительно разрушаться, превращаясь в нечто абстрактное, но симметричное, что он был способен понимать. Всюду сыпались буквы и числа, обращаясь в новую декорацию. Невероятно знакомую декорацию далёкого детства.

***

Ученик: Помог ли Рафаэль этому человеку? Учитель: Он помог им обоим. Ученик: Был ли смысл? Учитель: Ты видел ещё не всё.

———

Минутами позже.

Дверь раскрылась, звякнули колокольчики, и в ресторан зашла средних лет женщина, что вскоре приблизилась к одинокому столику. Её супруг, с которым они были женаты четыре года, молча склонил голову. В то же время, архангел слабо улыбнулся, посмотрев на часы и тихо прошептав: — А вот и важный гость. Что ж, мне пора. Хорошего вам вечера, — после этих слов он встал, кивнул четырём гостям и спокойно покинул ресторан. Как только дверь раскрылась, Рафаэль увидел стоящего возле неё молодого парня, что курил сигарету, стараясь не выделяться среди других людей, и всячески имитировать их поведение, поскольку был очень неуверен в себе. — Ты всё слышал, — отметил старший мужчина. Уриэль едва заметно кивнул, достав из кармана зажигалку и активировав её. — Стоило ли вмешиваться? — уточнил он. — Мир всё равно ведь обречён. Скоро круг замкнётся. — Но пока он цел, мы должны продолжать хоть что-то делать, — парировал собеседник. — Ты помнишь, что отец поручил продолжать после перфоманса Евы? — Мне он приказал охранять рай. Но там всё равно никого нет. Все люди на земле. — Вот именно. Охранять место, где никого нет. Так и тут. Бессмыслено, но нам приходится этим заниматься, — аргументировал Рафаэль. — Ева-то ладно. Лилит удивляла куда больше. Увы, её потомков в мире мало. Вот почему я решил помочь им. — Я не знал, что ты такой сентиментальный. Лилит за Самаэля вышла. — Ага, если рассматривать это с человеческих концепций. На деле всё куда сложнее. Заметил, как часто мы стали мыслить человеческим образом? Это не значит, что мы поглупели, просто... адаптировались. С тех пор, как Отец отправился в другой мир, мы слишком привязались к роду человеческому. Стали им старшими братьями. — Увы, это правда, — согласился Уриэль. — С волками жить — по-волчьи выть... Но мы знаем то, что никогда не позволит нам жить как они. Возможно, это к лучшему. Вижу, с тех пор мир здорово изменился. — Так и есть. За то стоит благодарить нашего братик, который не придумал ничего лучше, чем дать Адаму с Евой яблоки, огонь и знание... А ведь мир людей стал куда живее, хоть за то приходится платить существованием проблем. Ты так не думаешь, братишка? — Пожалуй, ты прав.

***

Ученик: А чем всё закончилось? Учитель: Те люди справились. У них всё хорошо. Ученик: Но ведь девушка не стала независимой. Как и парень. Учитель: Они научились брать ответственность только за себя. Больше никакой лжи. Только взаимодействие двух независимых элементов. Эмерджентность.