Переплетено

Запись в дневнике от 27.06.2017.

Тварь ли я дрожащая или право имею? Эта мысль меня беспокоит на протяжении нескольких лет. На последнем этапе войны Дилан Сайбер указал, что мы все неизбежно столкнёмся с последствиями своих действий. Подразумевал ли он под ними свою смерть от моей руки? И даже так, слишком много мыслей меня беспокоит. С самого детства я был активным ребёнком, который желал двигаться, познавать, изучать и развиваться. Ничуть не хуже, чем мои младшие родственники. Летом мы часто строили на деревьях убежища, пускали по дождливым улицам бумажные кораблики. Никогда я не чувствовал себя садистом или чудовищем, какое способно на столь страшные деяния. Первый надлом произошёл в день трагедии, устроенной бойцами частной военной компании. До сих пор помню каждое мельчайшее событие, каждый звон бокалов, каждый восторженный крик поздравления, что вскоре сменился оглушительным, раскатистым грохотом и серией выстрелов. Бойцы С.Т.О.Р.М. ворвались через главный вход, открыв огонь по всем присутствующим. Я застал тот момент, когда лопнул бокал в поднятой руке моего отца, а затем замертво начали падать гости. Телохранитель-тигр перевернул стол, укрывая моих родителей. Волк тем временем активировал дымовую гранату, позволив моей бабушке увести нас вместе с сестрой и братом. Ричард заплакал, и я попытался его успокоить. В этот момент началась перестрелка, которая помогла нам покинуть зал, и дворецкий увёл нас на второй этаж. Бабушка укрыла меня с остальными в одной из комнат, однако в этот момент раздался треск, и множество крупных зверей в военной униформе ворвались внутрь, каким-то образом разбив окна. Но сейчас-то я понимаю, каким именно. Всё дело в том, что незадолго до вторжения отец усилил безопасность, а заодно и укрепил окна, только вот подкупленные ребята намеренно установили фальшивку. Так получилось, что разбили и окно в нашей комнате, возле которого оказалась бабушка. Из-за удара о стену, думаю, её смерть наступила мгновенно. Однако гепард в военной униформе произвёл два контрольных выстрела в неё и дворецкого, прежде чем начать разыскивать по комнате нас. За дверью раздался шум, который сменился серией выстрелов. Выбив дверь, крупный чёрный волк на наших глазах схватил гепарда, прострелил ему голову, а затем перебросил через оконную раму. Когда мы покинули комнату, Рассел начал закидывать наступающих противников осколочными гранатами, выхваченными у мёртвых бойцов военной компании. Можно сказать, убивал их же оружием. Однако вскоре его окружили, и он приказал нам где-нибудь укрыться. Я не видел смерти Ричарда и Мелиссы, поскольку в панике мы разделились. Помню лишь, что наблюдал со второго этажа, как раненный Рассел говорит с белым медведем, наставив на него оружие. Но вскоре Дилан, не убирая с морды хладнокровия, вынул из кобуры пистолет и застрелил сначала моего отца, а затем и мать. Рассел открыл огонь, но медведя прикрыл один из его приспешников, пожертвовавший собой. В итоге последнему выжившему телохранителю оставалось лишь бежать, а я оступился, клубком покатившись по перилам ему навстречу. Взяв меня на руки, он выпрыгнул из окна, а затем увёл подальше от этого места. Таким мне запомнился тот июньский вечер. И, думаю, он не забудется никогда. Так закончилась обычная жизнь, хотя, по правде говоря, и после я ничем особенно не отличался от других: боялся, терялся, любил, радовался. Нередко испытывал влечение к противоположному полу, хоть и не поддавался искушению, поскольку психологически это вызывало у меня скорее отвращение. Целибат - личный выбор, который я никому не навязывал. В какой-то степени благодаря ему мне удалось направить силы в мою группировку, что и является моим детищем. Даже так одной из моих подруг была Люси, и наши с ней отношения не походили на сугубо деловые. Никакой похоти, никакой романтичности, но тесная связь. Я вывел её из рабства, в которое её по вине алчности загнали её же родители. Даже Фрост был настолько зол на творившийся в том заведении ужас, что сам попросил меня пойти с ним и истребить к чёртовой матери всю эту гниль. С момента попадания в рабство Люси плотно сидела на наркотиках, и мои попытки исправить положение никак не помогали. Я пытался её излечить, просил Тревора, однако это помогало слабо. Особенно печально стало, когда у неё обнаружили неизлечимую болезнь. Уйдя в себя, она возненавидела меня настолько, что была готова убить. Каким бы грубым ни приходилось быть, я никогда не давал в обиду никого из своих и всегда вступался за них, даже когда наши противники были многократно сильнее. Но, возможно, правда действительно у каждого своя, и для неё мой образ действительно стал олицетворением самого дьявола. Фрост? Он также не понял меня. Мы неожиданно встретились, затем так же неожиданно разошлись. Виной всему проблемы с коммуникацией. Часто звери недоговаривают друг другу, действуют импульсивно, отчего возникают подобные распри. Вечно мрачный и хмурый.. В общем, индифферентный тип, который верит в собственную правоту. В былые годы он казался более жизнерадостным, но война меняет всех. И даже несмотря на глупости и конфликты, я защитил его во время агрессии Дженни, потому что он всё ещё мне не безразличен. Майкл погиб в тот день, и, увы, здесь нельзя было ничего предусмотреть. Он намеренно рискнул собой, потому что не боялся смерти. Для него я хороший знакомый и деловой партнёр, но не более. Ведь, как и было им сказано незадолго до смерти, все близкие ему звери давно мертвы. Уин. После плена совершенно перестал его понимать. Это он меня защищал, а не я его. Едва ли судьба его лучше, чем моя. Тревор. Тот самый парень, который желал двигаться по системе, учиться, дабы помогать другим. Но вскоре его мечта разбилась о реальность, когда стало понятно, что всех спасти невозможно. Не так часто мы с ним контактировали, но я люблю его так же сильно, как и остальных. Аннет. Девушка, что из мести убила своего брата. Тяжело нести бремя ответственности и всегда быть сильной, потому я попытался помочь ей проработать внутренние установки. В конце концов, всем нам иногда требуется почувствовать плечо товарищей, чтобы сделать передышку и набраться сил. Люблю их всех. Но если они могут быть прощены законодательством и Богом, то... Потеряв родителей, я опечалился, но в приступе ярости и азарта мне было совершенно плевать на всё. Я убил койота, который, как мне казалось, являлся гнилью нашего мира, совершенно игнорируя тот факт, что у него тоже были друзья, знакомые, родители. Когда мной был отдан приказ о сожжении двоих наркоторговцев, мою голову не посещала мысль о том, что погибают близкие кому-то звери. Вишенкой на торте стал день, когда я застрелил предателя нашей стаи в 2011 году. Произошло это октябрьским вечером, и в момент выстрела межкомнатная дверь распахнулась, и оттуда, крича «Отец!» выбежал юный бегемот. До сих пор помню, как от воспоминаний мои руки задрожали так, что из них выпал пистолет. Подобрав оружие, я сунул его в карман моего дождевика, а затем сбежал через окно. Это был тот день, когда мне стало ясно, что где-то я свернул не туда в своём искреннем желании изменить мир к лучшему. Устраняя «гниль», я слышал зов убивать каждого недостойного, что подкреплялся аргументом: «цель оправдывает средства». Тогда я считал, что имею право вершить судьбы. А что теперь? Тварь ли я дрожащая? Едва ли. Такой же монстр, как Дилан и те, кто его нанял. Чем я лучше или хуже них? И кто из нас является настоящим чудовищем? Моя личность уяснила, что нельзя убивать всех направо и налево. Это путь в никуда, поскольку зверь теряет контроль над ситуацией. Даже когда я сгорал заживо и испытывал чудовищную боль, в глубине души я продолжал чувствовать презрение к себе. Так или иначе, Дилан мёртв, а меня «спас» хитрый Тревор. Всё, что теперь мне остаётся: изменить мир к лучшему, стараясь избегать жертв. А затем... Я уже решил, что будет потом. И Тревор в этот раз не сможет мне помешать. Неважно. Завтра я вместе с Джеком пойду вызволять Златогрива. Тогда же падёт могущество Совета, если победим мы. Если же победит Совет, конец наступит уже для нас. Ставки сделаны, отступать некуда.

***

~~~

— Что будет после меня?

~~~

Тускло-жёлтый свет падал на покрытый чёрным ковром пол и сливочного цвета стены, бликами отражаясь от зеркала. Подошедший к раковине силуэт оттянул назад капюшон, осмотрев обхватившую голову непроглядную чёрную ткань. Взглянув на серые таблетки, застывшие в бледной руке, парень схватился за конец своей маски, стянув её с головы. Мрачный облик застыл в зеркале, и безжизненный взгляд голубых глаз вновь упал на горсть таблеток.

Услышь меня и вытащи из омута, Пусти в мой вымышленный город, вымощенный золотом.

Нахмурившись, молодой человек проглотил лекарство, прежде чем бросить взгляд на чистую и комфортную ванну, в которой лежали кусочки пепла от сгоревшей бумаги. Отпив немного воды, силуэт сжал от злости зубы и схватился за лицо, чувствуя, как вместе с болью по телу разливается жгучая печаль. Печаль от осознания того, что ничего не получилось. Как бы он ни старался ради других, ничего не помогало. Манипуляции, искренность, фальшивый конформизм - всё работало лишь в краткосрочную перспективу. В окружении Фореста находились сплошь те, кто медленно, но верно приближал мир к ужасной катастрофе, отчего на душе становилось всё мрачнее. Страх смешался с меланхолией, параноидальность и разочарование вступили в грациозный дуэт, залив разум тоской и безнадёжностью. Надев на руку чёрную перчатку, молодой человек снова осмотрел себя настоящего. В нём не было ничего примечательного, кроме его отличавшейся ото всех внешности. Его переход в этот мир пусть и не произошёл случайно, однако ему не удалось заполучить себе более подходящую оболочку. Поэтому изо дня в день приходилось использовать средства её сокрытия, такие как чёрное полотно или простая медицинская маска. И сейчас на его бледном из-за анемии лице вновь рисовалась ткань, покрывавшая всю голову. Она не изображала ничего. Ни эмоций, ни черт лица, ни каких-либо особенностей. Сплошная чернота, в которой никто не мог рассмотреть уникальную личность - все видели лишь ретранслятор идей. — Кто из вас выдаст меня? — прошептал силуэт, смотря на зеркало, в котором отображался только он. Взяв с табуретки огромный нож, парень молниеносно ударил гладкую поверхность, и его отражение разделилось на десятки более мелких, застывших в паутине трещин.

03.24

———

— Мультики нового дня.

———

— И имя мне - легион, — процитировал священное писание парень. — Ибо скоро нас будет много.

***

— Итак, Форест, значит, ты утверждаешь, что у них есть шанс? Можешь объяснить, как можно решить проблему старения, не сокращая численность населения? — спросил сидящий в кресле Арнольд Флеминг. — Колонизация космоса, — спокойно ответил вошедший в просторную комнату 21-летний человек. — А как же ты заставишь чернь двигаться к прогрессу? Пока эти идиоты заморачиваются о мелочных проблемах, вроде невозможности идентифицировать свой гендер, никакого развития цивилизации не будет, — ответил стоящий возле огромного окна Джейкоб Барнс, что посмотрел вначале на высотки, а затем и на гостя. — Не глупи, Рэй. Эти ублюдки заживо тебя закопают, если попытаешься их вразумить. Мы о тебе же заботимся. — Спасибо, конечно, уважаемые господа, но... — Но? — приподнял бровь нефтяной магнат. — Нужно хотя бы попытаться. — Уже пытались, — ответил вышедший из комнаты Александр, держащий в руке четыре банана. Обойдя комнату против часовой стрелки, он угостил сначала лиса, затем ягуара, а после и своего друга, одетого в чёрную рубашку. Освободив руку, шакал протянул ту, и Форест спокойно пожал её. — Ты и сам пытался. У них нет будущего. Что там насчет твоих достойных личностей? Сколько из них воспользовались шансом и начали читать твой роман? — Увы, но никто не прошёл испытание. Искушение оказалось сильнее. — Вот именно, дружище, — кивнув, согласился Александр. — Ты всегда будешь виноват перед ними. Они будут ненавидеть твои слова. Дай им шанс - они разорвут тебя, растопчут твою доброту, разжуют и выплюнут.

***

В помещении стоял полумрак, и потянувшаяся по стене рука щёлкнула переключателем, отчего комнату залил тёплый жёлтый свет. Облачённый в джинсовую куртку подросток подошёл к большому аквариуму, прежде чем осмотреть вошедшего вслед за ним шакала. Александр обомлел и замер, увидев за стеклом огромного по его меркам паука, который оставил возле себя несколько выпотрошенных тел маленьких сверчков. Чуть поодаль расположились и давно погибшие тараканы, что вызвали у шакала чувство лёгкого отвращения. — Знакомься, Алекс, это мой питомец, — с ироничной гордостью заявил его лучший друг. — Это девочка. Я назвал её Джессикой. Очень ласковый паучок. — Блин, — шакал слабо рассмеялся, — Ну ты даёшь... Как тебе самому не страшно на это смотреть? Я жуть как боюсь пауков. Она ядовита? — Ну вообще-то любой паук ядовит, — Форест заметно посерьёзнел, объясняя положение вещей. — Ведь яд ему нужен, чтобы выжить: где-то жертву парализовать, а где-то хищника укусить, чтоб не быть съеденным. Другое дело, что яд этот для меня не смертелен, а вот, например, для зверя твоего размера может оказаться опасным. Потому не бойся, тебе не придётся брать миссис Хайд в руки. — И знаешь, — лицо парня приобрело отрешённо-печальный вид. — Звери тоже выпускают яд, когда им тяжело... Шакал внимательно посмотрел на своего друга, не понимая, к чему тот это сказал. Вскоре старший подросток начал объяснять: — Я думаю, тебя огорчает, что всё именно так, Александр. Мать родила и бросила тебя отцу в обмен на огромную сумму денег, наплевав на чувства и отношения, которые тому же Дэвиду нафиг оказались не нужны. Отец на тебя вообще не обращает внимания, для него твоё существование означает лишь участие в делах, но никакой искренней заботы он о нас обоих не проявлял, поскольку мы для него скорее знакомые, а не дети. Ребята из Совета тоже сильно заняты своими проектами, отчего вы с ними встречаетесь лишь на заседаниях или по праздникам. А среди черни или элиты нет тех, кому ты можешь доверять. И теперь ты знаешь, что твой единственный друг доживает последний год. Понимаю, почему тебе так грустно и одиноко. Оттого и твоя грубость по отношению к другим... Услышав столь искренние и точные слова, шакал слегка опустил голову, безрадостно уставившись себе под ноги. В этот момент Форест подступил ближе, слабо приобняв своего друга. — Оружием из яда и цинизма мы пытаемся защититься, как эти самые пауки, — продолжил старший подросток. — И как паук, я оплетаю остальных зверей нитью обстоятельств, поскольку сам являюсь СФП.

선의의 거짓

Опечаленный Александр обнял своего друга, скрывая выступившие на глазах слёзы отчаяния, которые он вытер ладонью. Простояв так несколько секунд, оба парня думали над тем, что сказать дальше. Первым начал разомкнувший объятия Форест, что положил две руки на плечи своего друга и, слабо улыбнувшись, слегка наклонился, чтобы сравняться с ним ростом. — Я не умру, Алекс. Обещаю, — с правдоподобным оптимизмом в голосе соглал он, уже зная, кто из них покинет этот мир первым. В яркой улыбке затаились печаль и беспощадная ответственность за выбор, который предстояло сделать.

[ Но вскоре придёт и моя очередь, дорогой друг. ]

*