Геноцид.

      Осень была для Ольги самым тоскливым временем года. Время, когда начиналась работа, время, когда холодало. Время дождей и грусти. Идя по утрам в школу, женщина, лишь посильнее закутавшись в пальто, спешила поскорее зайти в школу и наконец сесть в своём кабинете. Даже кофе по утрам уже не помогал так, как раньше. Тоска всё равно накрывала Олю с головой каждый новый осенний день. И даже на выходных, когда можно было просто выйти на улицу и погулять с наушниками, англичанка не чувствовала той радости, что была ещё пару недель назад. Всю себя она отдавала детям на уроках, не оставляя ничего себе. Все позитивные эмоции, что в ней остались, все свои силы она отдавала работе.       Каждый школьный день был не похож на предыдущий. Но и каждый день Ольге приходилось контактировать с Анной. Нет, ей нравилось это. Очень. Но сколько бы слов не было сказано, сколько бы они не притворялись, что встречаются, Оля знала: Аня не любит её. И это убивало её. Она видела её каждый день. Это было её благословением, но это было и наказанием. Это делало женщину счастливой, но это и причиняло ей чудовищную боль. Она пыталась отпустить. Пыталась перестать любить её. Но не получалось. Оля не могла думать ни о чём, кроме неё. Это было сродни зависимости. На чём бы женщина не сосредотачивалась, что бы не делала, все мысли всегда возвращались к одному. Аня. Анна Дмитриевна. Её Анечка, которая никогда не станет по-настоящему её.       Музыка в наушниках играла лишь фоном. Основными были мысли. Снова мысли о ней. Плакать уже не хотелось, да и смысл? Ничто не поможет ей добиться Ани, пока Аня сама этого не захочет. Ничто не заставит Аню полюбить. Медленно переставляя ноги, под которыми шелестели сухие листья, учительница молча плелась по улице. Мимо проходили люди, не замечающие невзрачную женщину, а она сама лишь продолжала идти, сама не зная, куда. Она забрела уже далеко от дома. Обычно, она столько не гуляла.       Музыка резко оборвалась. Наушники разрядились. Вынув их из ушей, Ольга и не подумала остановиться. Слушая негромкий шелест листьев, Оля и не заметила, как забрела в безлюдный переулок. Там не было темно, даже наоборот. Но отчего-то казалось, что там редко бывают люди. Возможно, эти здания даже заброшены. Задумавшись, женщина засмотрелась на один из домов. Невзрачное здание стояло между двух других, таких же, с потрескавшейся краской и наполовину обвалившейся крышей. Резкий женский крик заставил мысли моментально испариться. Вздрогнув, Ольга впала в ступор. Прислушавшись, учительница услышала лишь тихий шелест листья и завывания ветра. Не став разбираться в том, что это было, Оля быстрым шагом, стараясь идти как можно тише, направилась обратно. Похоже, хватит на сегодня прогулок. Что это было, Ольга не умела ни малейшего понятия, да и это мало её интересовало. Всё, чего она сейчас хотела - поскорее оказаться дома и забыть о том, что только что произошло. ***       Очередная ночь Ольги прошла без сна. Тот крик среди заброшенных зданий не давал ей покоя. А вдруг, что-то случилось, а она просто трусливо сбежала, не став помогать. Она не такая, она бы не бросила человека в беде. Всю ночь путавшись в догадках, что же это могло быть, женщина поняла, что пока снова туда не сходит, это не даст ей покоя. И Оля так и сделала. С утра, наскоро позавтракав, англичанка отправилась на то же место, где была и вчера. Медленно проходя мимо всё таких же полуразвалившихся домов, англичанка то и дело оглядывалась. Идти сюда снова и так было не смой лучшей идеей, и Ольге не хотелось, чтобы кто-то её здесь видел. Наконец, учительница сравнялась с домами, что стояли примерно в том месте, где вчера прозвучал пронзительный крик. Осторожно пробираясь через кусты и идя по разбитому стеклу, Оля зашла в один из домов. Он был маленьким, даже слишком. В нём было всего две комнаты, да и те были пусты. Следующий дом, в который зашла англичанка, был больше. В нём было четыре комнаты, одна из которых была заперта. Как ни странно, она очень даже хорошо сохранилась. Дверь, хоть и не сразу, но поддалась. Пройдя вглубь комнаты, Ольга, казалось, перестала дышать. В глазах потемнело.       Закрыв рот руками, учительница сдерживалась, чтобы не закричать от ужаса. Бездыханное тело Марии, информатички, лежало на полу заброшенного здания так неестественно, будто она просто прилегла поспать. Лишь аномально бледная кожа и синеватые следы от рук на шее давали понять, что она действительно мертва. Странно, что убийца выбрал именно задушить свою жертву и оставить её тело нетронутым в заброшенном здании. Но об этом Ольга сейчас думала в последнюю очередь. Медленно опустившись на колени, англичанка закрыла лицо трясущимися руками, будто не веря в происходящее. Перед ней лежит труп, настоящий труп, её уже бывшей коллеги. Они с Марией никогда близко не общались, но от одного лишь осознания того, что человек, с которым Оля некогда работала, сейчас лежит перед ней мёртвый, женщине хотелось кричать. Она и правда мертва. Безвозвратно. Нехотя медленно убрав руки от лица, учительница ещё раз взглянула на бездыханное тело женщины. Та оставалась неподвижной. Необъяснимая дрожь пробежала по телу Ольги, что заставила её содрогнуться.       Неожиданные бабочки в животе застали Ольгу врасплох. Она никогда до этого не видела труп в реальной жизни, к тому же, ещё и так близко. Дышать почему-то стало труднее, а в голове начали появляться странные, не самые пристойные, картинки. Контролировать себя становилось все сложнее, но женщина до последнего продолжала это отрицать. Она не может так поступить, нет, она не такая. Медленно запустив руку к себе в штаны, женщина мягко начала массировать свой клитор. Прикрыв глаза, Оля судорожно выдохнула в холодный осенний воздух. Её движение становились всё быстрее, но это не доставляло желаемого удовольствия. Остановившись, англичанка перевела дух. Снова глянув на мёртвое тело Маши, она, не медля, стянула с той штаны. Запустив руку под её нижнее бельё, женщина сразу же вошла в ту, снова начиная надрачивать свой клитор второй рукой. Пальцы одной руки медленно скользили по клитору, набирая все больший темп, пока пальцы второй руки все быстрее двигались в холодном а обездвиженном трупе. Англичанка зажмурилась до такой степени, что в глазах появились звёздочки. По щекам покатились слёзы. От осознания того, чем она сейчас занимается, стало дурно. Но она не могла позволить себе остановиться. Не сейчас. Только не тогда, когда она уже на грани. Надрачивая свой клитор все быстрее, учительница не замечала, как набирала темп и вдалбливаясь пальцами в Марию. Наконец достигнув пика, Оля наконец вынула пальцы из Маши. Эйфория от оргазма длилась лишь несколько секунд до того, как осознание содеянного накрыло женщину с головой.        Она и правда только что трахнула свою мёртвую коллегу. Она могла бы сидеть здесь, в слезах, и извиняться перед лежащей здесь информатичкой. Каяться, стоять на коленях, лишь бы вымолить прощение. У Маши, у бога, у себя… Но её в любую секунду могут увидеть здесь, сидящую в заброшенном здании над телом Марии. И что тогда подумают? Что она её убила? Ольга даже не знала, что хуже. С одной стороны, вся вина лежит на убийце. Но после того, как сама Оля совершила то, что совершила, она была ничем не лучше. Осторожно поднявшись на трясущихся ногах, англичанка медленно пошла по направлению к дому. Слёзы не переставали литься, но она и не пыталась их остановить. Всё, о чем женщина могла сейчас думать - так это о том, что она только что наделала.       Зайдя домой, Ольга сразу же завалилась на диванчик в прихожей. Она не знала, как теперь будет с этим жить и что будет делать. В полицию она точно не сообщит: если на теле Марии найдут отпечатки пальцев Оли, её посадят вместе с убийцей. А потому, лучшим вариантом будет молчать. Придётся как-нибудь жить с этим, но самое главное - молчать. Вздохнув, женщина снова закрыла лицо руками. Боже, что же она натворила…