Бедствие дворца Тайхуа

В первую очередь, после возвращения, Ци Жун отправился к Гуцзы: что бы там ни сказал старый дед, именно он должен стать тем, по чьим стопам ребёнок пойдёт! Ни Цяньцю, ни уж тем более никчёмный бедняк не станет тем самым отцом из пророчества! Вот что его ждёт, пойди он их путём?.. Путь торговли, конечно, славный... Но рискованный и не подходит для тех, кто живёт по совести и действует с благими намерениями, о которых сказано. Путь семьянина же слишком скучный — его ребёнок рожден и спасён для более гениальных свершений! А Цяньцю что? Он же вояка, и очень тупой! Вот чему он ребёнка научит? Как помереть от меча пораньше? Так Ци Жун тогда следом отправится раньше положенного!.. Хотя... А что Гуцзы может предложить он сам?.. Если так подумать, то всё, чем всё это время он занимался — абсолютно точно не подходит для становления небожителем. Ци Жун ведь хороший демон, а не человек... Не леса же из повешенных трупов ребенку устраивать — его тогда вздёрнут так же намного раньше, чем юнец успеет дожить до взрослого возраста... Однако, если так подумать, он, Великое Лазурное Бедствие, весьма неплох в плетении интриг... Если так смотреть, то это тоже может быть очень выгодным путём для вознесения. Одного подговорил там, другому пообещал третье... А потом стравил их — и победителем вышел ты, пока они меж собой решают проблемы. Но, опять же, это, вроде, не подходит под "благие намерения"! Хотя... А так ли важно? Вдруг старый хрыч им в уши нассал? Важно же в общем прийти к вознесению, а каким способом — не важно. Ци Жун замер, так и не дойдя до комнаты мальчика, погрузившись в свои размышления. Он хорош много в чем, но всё это абсолютно не вписывается под стандарты небожителей... А демоном своего сына видеть хотелось ещё меньше, чем в рядах небесных лицемеров. — И что встал на проходе? — раздался голос Цяньцю над ухом. Ци Жун, дернувшись от неожиданности, быстро состроил абсолютно наглое выражение лица. — Хочу и стою. Другой вопрос что ты тут делаешь? Это же путь в комнату Гуцзы. — Я к нему и иду. — честно признался Лан Цяньцю. Он и не думал скрывать, впрочем... — А чего это ты вдруг? Надумал убедить моего ребёнка выбрать военное дело? — прищурился демон. — Просто хочу поговорить с ним. — Лан Цяньцю отвёл взгляд. Явно что-то не договаривает! Ну точно, точно это и задумал! — А ты и дальше стой. И он, сделав шаг в сторону, чтобы не задеть Ци Жуна, направился вперед. — А ну стоять!.. Ты в курсе, что это мой сын?! Тайхуа ничего не ответил, но шаг ускорил. — Эй, подонок, я кому говорю?! Не смей ему в уши заливать свой бред! — ускорился и Ци Жун. Вскоре оба сорвались на бег, чтобы вперёд другого добраться до ребёнка. Лан Цяньцю просто не мог позволить, чтобы малыш пошёл по стопам своего зелёного папаши! Это ж прямая дорожка в ад, или путь для становления таким же злом, как он!.. И, хотя Ци Жун всё же имеет некоторые плюсы, Тайхуа точно не хотел бы, чтобы ребёнок, росший в стенах его небесного дворца, опускался до такого уровня! Ну а демон, в свою очередь, считал просто необходимым опередить Цяньцю из-за собственной гордости. Это он отец! Это он должен быть примером для сына!.. Он, а не какой-то там божок! — Стоять, мудила! — когда Цяньцю уже занес руку, чтобы постучать в дверь, Ци Жун, налетев на него сбоку, что есть силы оттолкнул его бедром. Теперь он войдёт первым и получит преимущество! Но и Тайхуа не прост: перехватив руку демона, он принялся отвечать тем же, отпихивая подальше от дверей. Ци Жун зашипел, очевидно, проигрывая, но сдаваться на этом он не собирался! И, когда когтистые ладони уже потянулись к шее проклятого Цяньцю, он вдруг почувствовал, как опора резко уходит из-под спины. — Блять! — Ци Жун полетел спиной вперёд в открывшуюся дверь. А следом за ним и Лан Цяньцю, державший его за руки и прижавший перед этим демона к этой самой двери. Ци Жуну было сложно сказать, чего он испугался больше: того, что он в принципе неожиданно начал падать, или того, что на него сейчас упадёт довольно массивная тушка Бога войны? Он ведь не тростинка, если такой свалится... Ци Жун издал придушенный вскрик: Тайхуа все-таки не удержал равновесие и упал прямиком на него. Вот ведь вырастили кабанчика!.. Куда он такой тяжелый-то?! — Пап?.. — Гуцзы повернулся на шум и несколько растерялся от неожиданности. Да этой ситуации, впрочем, не ожидал никто: даже сам Цяньцю, пытаясь просто из принципа и гордости ответить демону тем же, не особо подумал о последствиях. И как-то в моменте и в порыве эмоций не учёл, что дверь в комнату Гуцзы, вообще-то, открывается внутрь... Тайхуа, конечно, сразу же приподнялся на локтях, чтобы не давить ещё больше на и так пострадавшего Ци Жуна. И первым делом пробежал по нему взглядом: он точно цел? Беглый осмотр дал понять, что он, в целом, отделался только лёгким испугом и, возможно, небольшим ушибом. А ещё у него очень бледная кожа, больше не отдающая зеленцой, как было в первые дни... И в целом он стал выглядеть намного здоровее. Мешки под глазами исчезли, на щеках появился легкий румянец... Значит, у него снова появились настроение и силы на макияж. Ци Жун приоткрыл глаза, всё ещё приходя в себя. Цяньцю и раньше замечал, что они у него красивые, но сейчас, когда в них не было насмешки, агрессии и раздражения... На такие легко засмотреться. И глупо отрицать, что он хорош собой: это у них с наставником общее. Хотя, наверное, Ци Жун даже выигрывает в некоторых моментах... — Встань уже с меня! — демон, очухавшись, быстро смекнул, каком положении оказался, и принялся бить Цяньцю по плечам. — Отпусти! — Пап!.. Пап, ты в порядке? — Гуцзы сразу же подбежал к нему. — Скажи этому уроду чтоб слез с меня!.. Он, знаешь ли, не пушинка!.. Лан Цяньцю несколько раз моргнул, вырванный из задумчивости, и пытаясь осознать, что от него требуют. И, поняв, сразу же подскочил: — Да встаю я!.. — надо было сразу так сделать!.. Осмотреть Ци Жуна можно было и позже. — Прости! — Никогда не прощу! — ругался он, всё ещё не поднимаясь с пола. — Ты в порядке?.. — было ужасно неловко. — А ты сам как думаешь?! Да я чуть снова огоньком не стал!.. — Гуцзы держал Ци Жуна за плечи. Поднять его, ребёнок, конечно, не мог, но старался помочь, чем может. — Пап, что-то болит? — Нет! — демон тут же подскочил на ноги. — Твой папка что, настолько слаб, чтобы копыта отбросить от одного ушиба?! — Нет! — тут же улыбнулся Гуцзы, поняв, что отец вновь просто излишне драматизировал. — Папа самый сильный! — Подлизываешься, негодник? — Да. — кивнул он со смешинкой во взгляде. — Вот зараза!.. Правильно делаешь. — довольно кивнул Ци Жун, потрепав мальчика по волосам. От сердца у небожителя немного отлегло: пусть из-за ребячества они и попали в эту ситуацию, ничего особенно страшного не произошло. Ци Жун отошел довольно быстро и вел себя так же активно, как и всегда. А чтобы теперь все об этом скорее забыли, стоило перевести тему. И вернуться к цели, пока Ци Жун отвлекся на ругань!.. — Кстати, Гуцзы, — Цяньцю подошёл к нему поближе. — Что сегодня делал? — Я играл и смотрел картинки. — малыш, вспомнив об этом, потянулся к лежащим на столе книгам. — Вот тут написано, что-то про голову. Но я не понял, что именно. И Гуцзы показал картинку из какого-то медицинского пособия, где вкратце было написано, что делать с пациентами при ампутации. И шаг первый: ударить по голове чем-то тяжёлым. По спине Лан Цяньцю пробежали мурашки: как хорошо, что ему не приходилось получать особо тяжёлые ранения! И как здорово, что Гуцзы не стал листать дальше... А Ци Жун, наоборот, оживился — он взял и пролистал книгу на несколько страниц вперёд. — А это, мой детёныш, рекомендации для врачей по ампутации. Если нога или рука сильно-сильно болит, то её следует отрезать. — начал он с умным видом. — Ты что говоришь?! — возмущенно шепнул ему на ухо небожитель, но он лишь отмахнулся и ткнул на Гуцзы: мол, смотри. И правда, ребёнок совсем не испугался, продолжая с интересом слушать демона, объясняющего ему написанный материал... — Правда отрежут? — Правда. — А... А голову, получается, тоже отрезать могут? — он сразу же попытался сопоставить полученную информацию с тем, что видел на картинке. — Не, малой, отрезанная голова — это смерть. Хотя, конечно, как совсем радикальное решение проблемы, может и сработать... Но не о том написано было. — он кашлянул в кулак и решил продолжить объяснение. — Так вот, чтобы больной не сдох раньше времени, его нужно на время вырубить ударом чем-то тяжелым. Но там это, смотри, не переборщи, если понадобится когда-то. А то тоже помереть может. Гуцзы, вопреки всем опасениям Лан Цяньцю, принял эту информацию довольно спокойно. Ему было несколько неприятно представлять, как отрезают части тела, но, в целом, он не выглядел особенно напуганным. Просто услышал, что там в книге написано и кивнул. Хотя, через пару секунд вдруг мотнул головой и нахмурился: — Но бить кого-то — плохо. — Знаешь, мелочь, иногда бить людей просто необходимо. Если мы говорим о лечении, то все средства хороши. А если в целом... Да впрочем, разницы мало. Лан Цяньцю приоткрыл было рот, чтобы возразить: бить людей действительно плохо! Но позже понял, как это глупо прозвучит: он же сам всех бьёт направо и налево, если вспылит! И, более того, он вознёсся, по сути, за очень успешное избиение демонических существ. Мечом, правда, а не кулаками... Но разница не столь важна, если результат один. — И все-таки, первым лучше не бей. — сказал он, стараясь игнорировать ехидную усмешку Ци Жуна. — Я знаю! — улыбнулся Гуцзы. — И я никого не бью первым. А ещё папа говорил, что нужно оценивать силы! Если их не хватает, то можно подождать, накопить, и потом отомстить. Повисло неловкое молчание. Ци Жун, хоть и не страдал угрызениями совести, чуял, что за такое его по голове не погладят. А Лан Цяньцю со вздохом отвел взгляд: ну а что сказать? "Месть это плохо"? Да они же оба буквально живут ею. Ци Жун не пожалел несколько сотен лет, чтобы Юнань пал, а Лан Цяньцю не пожалеет потратить столько же на поиск его праха. — Ну, не будем об этом. — первым заговорил небожитель. — Расскажи лучше, во что ты играл. — Я игрался с мечом! — он указал на маленький деревянный меч, который ещё давно купил ему Лан Цяньцю. — И как? — Очень весело! — Гуцзы улыбнулся. — Вот и славно. — небожитель потрепал ребёнка по волосам. — Здорово, что тебе нравится. Ци Жун же недобро сверкнул глазами. Нет, его сын не станет таким, как Лан Цяньцю! Уж лучше пусть будет мудрецом или кем-то вроде того, но только не воином!.. Да пусть хоть рисует каждый день, лишь бы не мечом махал! — А что же рисунки? Уже передумал? — несколько недовольно спросил он. — Нет, рисовать я тоже люблю! Просто сегодня не хочу. — ребёнок пожал плечами. — Вот оно что... А кем ты хочешь стать, когда вырастешь? — с улыбкой спросил Цяньцю, переключив внимание с Ци Жуна на себя. — Я хочу быть сильным! — Гуцзы сразу оживился, а Ци Жун, недовольно хмыкнув, уже был готов уйти из комнаты. — Чтобы защищать папу! Ци Жун, прежде едва не позеленевший от злости на всех и вся, в одно мгновение сменил своё мнение. Нет, ну если он хочет его защищать... Телохранитель лишним не будет! — Я в состоянии сам о себе позаботиться! — спрятав улыбку, крикнул он. — Тогда, наверное, ты хочешь стать воином? — Тайхуа с удовольствием подметил, что преимущество все-таки у него. — Но я не хочу воевать... Я хочу просто защищать папу. Чтобы его никто больше не обижал. — Чтобы изучать военное дело, совсем не обязательно сражаться с людьми. Можно, например, просто стать последователем Бога войны — и мирное дело, и тренировки по владению оружием присутствуют. — И против кого же они свои навыки применяют? — спросил Ци Жун, прекрасно зная, что Лан Цяньцю это заведет в тупик. Так и вышло. Тайхуа прикусил язык, понимая, к чему клонит собеседник. Если боевые навыки не применяются в войне, то они применяются против демонов... А сказать такое Гуцзы — всё равно что одним словом отбить желание становиться таким, как гэгэ. — Плохих ребят, которые могут обидеть мирных людей. И твою семью, например. — небожитель постарался помягче улыбнуться. И, видя сомнения на лице ребенка, Ци Жун постарался как можно скорее вставить и свое слово. Гуцзы пойдет по тому пути, который выберет он! — И что ж тогда получается, ему придётся бить таких же, как его отец? Малыш, услышав это, сразу же замотал головой. — Тогда не хочу! Хочу быть сильным, но никого обижать не хочу! — что ж, стоило только понадеяться на успех, как небожитель снова начал проигрывать... — Тогда нужно быть умным. Сила также и в уме, чего у твоего гэгэ, увы, маловато. — он надменно глянул на небожителя. — Ци Жун, — как и ожидалось, Тайхуа не смог долго терпеть и играть в "перетягивание Гуцзы". — отойдем, поговорим. — Ну пойдём, поговорим. — демон чувствовал себя победителем. Значит, ему удалось загнать Цяньцю в такую ситуацию, когда у него кончились аргументы!

***

— Ну и что же ты хочешь мне сказать? — он скрестил руки на груди, глядя на небожителя сверху вниз. — Прекращай! Ребёнку лучше всего идти по моим стопам! — С какой это стати? Заставлять его убивать подобных отцу... Ха! Вы, юнаньцы, и правда знаете толк в низости! — Не переворачивай!.. Мой путь — не только битвы и драки, но и самосовершенствование. Это самое важное в моём обете. Ты что, не хочешь, чтобы он совершенствовался? — О, нет-нет-нет, тогда точно нет. — вопреки ожиданиям, Ци Жун, даже не задумавшись, замотал головой. — Я не хочу, чтобы мой сын этой пидорасней занимался! Мне, может, внуков хочется... — чем больше детей, тем больше еды! Выгодное вложение, если так подумать... — Причём тут это? Как ты смеешь называть самосовершенствование такими низкими словами?! — А что, правда глазки колет? — Ци Жун сразу же ядовито усмехнулся. — Посуди сам, можешь даже пальцы загибать: Фэн Синь с Му Цином что-то мутят, — он загнул первый палец. — твой наставничек с Хуа Чэном, — второй. — ты... И после этого ты говоришь, что это не пидорасня? — А я тут причём?! — А кто на меня пялился сегодня? Лан Цяньцю от такого заявления даже потерял дар речи. Сперва был страшно возмущён: да как он мог так подумать и сказать?! А потом понял, что вообще-то, возразить ему нечего: он и правда засмотрелся в моменте. Но вовсе не из-за того, что этот противный демон там надумал! — Я хотел убедиться, что с тобой всё в порядке! — Ага, да, все вы так говорите. Ещё скажи: "это другое, ты не так понял!.." — Но ты и правда не так понял! — Ты меня за идиота не держи, не с такими глазами на самочувствие смотрят! А ещё, если бы ты был заинтересован в этом, слез бы сразу! — Да я..! — Цяньцю договорить не успел. — Но не будем об этом! Я всё сказал: никакой пидорасни моему сыну не надо! Я родитель, и я против! — Не смей так называть самосовершенствование! — О, да, как это традиционно — жить в тесноте с мужиками на отшибе, где все поклялись не смотреть на баб. — Ци Жун оперся на стену, скрестив руки на груди. — И не подумаю называть иначе!.. Лан Цяньцю был готов ударить проклятого демона, но в то же время не мог: в его словах действительно есть доля правды!.. Очень малая, но есть! Вена у виска вздулась от напряжения, а руки сами собой сжались в кулаки. Лан Цяньцю даже замахнулся, но Ци Жун даже не моргнул: знал, паршивец, что не ударят его. — Иди к чёрту. — Тайхуа на выдохе опустил руку. — Тебя не переспоришь. Толку что-то объяснять такому безумцу как ты?.. — Думай что хочешь. Гуцзы не станет таким, как ты. Лучше пусть тоже безумцем будет — а что, семейное! — он ни на секунду не усомнился в собственной неправоте. Только усмехнулся. — Хорошо, тогда каков твой вариант?.. Ци Жун прежде задавал себе этот вопрос, но к ответу так и не пришёл. Прикусив внутреннюю сторону щеки, он недолго помолчал, судорожно пытаясь что-нибудь придумать. — Его вроде интересовала медицина!.. Он часто смотрит картинки в твоих книжках. — И что же тут связано с тобой? — Ну, вскрытия, разного рода вмешательства в человеческое тело... Это, знаешь ли, очень важно! — Ци Жун, хоть и выдумал всё это на ходу, довольно быстро принял этот вариант близко к сердцу и мгновенно бросился на его защиту. — Никаких вскрытий!.. Что ему вообще в голову взбрело?! Он же просто безумен, если считает, что это хорошая идея!.. Хотя... Он ведь уже... Но хоть бы думал немного, на что подписывает Гуцзы! — А что? благодаря этому можно раскрыть много чего! Не вскрой я тогда Аньлэ, все так и дальше думали бы, что он помер от болезни, а твой наставник остался бы не при делах! Ци Жун, понимая, что ему нужно больше времени на размышления, нарочно ударил по больному. — Может, и к лучшему было бы... — Лан Цяньцю ненадолго замолчал, вновь собираясь с силами. Упоминание прошлого несколько выбило его из колеи. — А операции? Знаешь, сколько жизней спасает, если врач с прямыми руками? Вот кто тебе отрежет больную ногу, которую спасти нельзя?.. — Ты хочешь, чтобы ребёнок ещё и по локоть в крови был?! Да и, к тому же, очень благородно — бить и так больного человека по голове, чтобы помочь... И я уже не говорю о том, что твой метод расследований ужасен! Так проклятие подцепить проще, чем плюнуть! Нельзя лезть в мёртвые тела! — Хуйню несёшь. — Ци Жун упер руки в бока. — Опасны ядовитые миазмы в воздухе, о которых писали, кстати, в твоих же книжках в библиотеке. А, раз опасен воздух, можно прикрыть рот тканью, и быть в безопасности. А ещё обработать травами её, чтобы яды точно не проникли внутрь! — Всё равно опасно и рискованно! Напомню, ты вслед за ним поляжешь! — раз о сыне не думает, так пусть о себе задумается! — Но зато помощь людям — хороший вариант, чтоб попасть на небеса! И, я напомню, весьма положительный вариант того, чем занимаюсь я. — сказал Ци Жун, намекая на пророчество. — А может, тот мужик был шарлатаном, как ты сказал? Увы, этот аргумент работал в обе стороны. Но лучше ни вашим, ни нашим, чем нечто настолько сомнительное! — Тогда давай сделаем вот что: что ребёнок выберет, тем и позволим ему заниматься. — Ци Жун протянул руку для скрепления договора, при этом держа в уме, что манипуляции никто не запрещал. — Кем он сам захочет стать, туда и отправим учиться. Лан Цяньцю на протянутую руку смотрел с сомнением. С одной стороны, он предлагает хорошую идею — если судьба, так человек всё равно к ней придёт, а если нет — то лучше пусть Гуцзы занимается тем, чем хочет, а не тем, чем заставили. Но с другой стороны, зная демона, он точно придумал обход и где-то должен быть подвох... — Хорошо. — небожитель скрепил договорённость рукопожатием. В конце концов, он ни слова не сказал о том, что на мнение ребёнка нельзя никак влиять... И оба, уверенные в собственном превосходстве, улыбнулись и на том, впрочем, разошлись.