«Всё ради Аркейна»

Холодный дождь прибивает пыль к земле, в воздух поднимается запах сырости, грязи и плесени. В бетонных джунглях старых зданий, погрязших в грязи, крови и едких химикатах, звуки шагов почти не слышны. Их заглушает шум дождя и зеленоватого ручья, тянущегося к старому заводу - тёмному и зловещему. Эндрю слышит лишь собственное дыхание сквозь пульсацию в ушах. В горле всё ещё печёт и болит от сильных пальцев, сжимающих шею пару часов назад. Он старается не обращать внимания на боль, сосредоточившись на движении чужих тел вокруг себя. Он привык быть с кем-то, но не в компании Миротворцев. С кем-то, кому можно доверять, кому хочется доверять. Сейчас Эндрю хочется лишь найти Кенго и отомстить за то, что сделал, а заодно освободить Ваймака из плена. Он смотрит на Нила, идущего бок о бок с ним, крепко сжимающего свою винтовку, и не понимает, что привело его к этой точке невозврата - довериться Миротворцу, пойти с ним на столь важное дело, позволить вершить судьбу самого важного для него человека. - Разделимся, - говорит Шериф тихо. Это глупо, но здесь у Эндрю нет права голоса. Всё выглядит как ловушка, приправленная горькой пилюлей обмана. Всё нет так. Не так, как должно быть и как положено - ни охраны, ни постов, такая тишина, что уши закладывает. Эндрю стирает с глаз льющуюся сверху воду и лишь после замечает на себе взгляд Нила. Его волосы прилипают ко лбу, потемневшие от влаги, едва различимые в этой вечной темноте смога и копоти. Он кивает, глядя на Эндрю, - просит его быть рядом, не делать поспешных решений и отчаянных действий. Недоверие - вот, что в глубине его глаз. Эндрю видит и знает. Он чувствует то же самое. Но всё же кивает в ответ. Они идут вправо, отделяясь от второй половины группы, идущей влево, и огибают завод широким углом, прячась за ржавыми постройками и заборами. Снаружи здание выглядит тёмным и пустынным, но Эндрю и не надеется, что это будет легко. Под его ногами протяжно завывают гимн обречённости старые доски, забывшие тяжесть чужих шагов. Они минуют развалившиеся ворота, едва прослеживаемые в двух высоких опорах и торчащей в сторону решёткой. Эндрю краем уха слышит щелчок предохранителя в чьей-то винтовке. В нос забивается солоноватая вонь залежавшейся земли и гниющей древесины, когда они входят внутрь. Нил тихо говорит что-то Миротворцам позади, но Эндрю не улавливает смысл, потому что отвлекается на тихий скрип ворот с противоположной стороны завода - вторая половина группы входит внутрь с тихим шорохом обуви. В передней части завода тихо и безлюдно, так что они двигаются к южной стороне здания, минуя заржавевшие металлические станки и торчащие в полу сломанные доски. Заднюю часть от передней отделяет лишь тонкая стена из потемневших кирпичей. Сквозь сколы виднеется мягкое красноватое свечение с другой стороны. Несколько Миротворцев огибают Нила и Эндрю с двух сторон, прорываясь вперёд. Они дожидаются кивка Шерифа, задержавшегося позади, а затем настойчиво толкают дверь внутрь. Тишина ночи в мгновение разрушается громкими хлопками взрывающегося пороха. Эндрю ныряет в образовавшийся проём между косяком и дверью и тут же попадает на поле боя. Антураж не тот, что прежде, но вид мутировавших громил на мгновение окунает Эндрю в воспоминания о нападении на площади. Он открывает огонь по громилам, не разбирая, не задавая вопросов, сразу нападает. Липкое отчаяние и мимолётный страх вспыхивают внутри, когда он видит, как быстро редеют их ряды. Он успевает заметить четверых нападавших, прежде чем кто-то врезается в него сбоку, сбивая с ног. Боль вспыхивает в руке, как тёмный наконечник спички, онемение в плече и темнота в глазах выбивают из колеи. Он поднимается на ноги, не разбирая, что случилось, пока шок от удара не сменился адской болью в ушибленном плече, нападает. Он не сразу замечает, что в его руках больше нет винтовки, а кулаки остаются единственным оружием. Однако, стоит нанести первый удар, как он понимает, насколько они бесполезны. От его удара громила едва отшатывается назад. Отчаяние и боль снова взрываются в сознании невыносимым ядом, вспарывая желудок отвратительным кислым привкусом. Бесполезный, разбитый. Он ищет глазами что-то. Кого-то. Находит Кенго, возвышающегося над ними, смотрящего вниз с такой едкой улыбкой, будто обзавёлся золотым билетом на лучшее представление. Эндрю хочет выбить из его сознания само упоминание улыбки, смешать её с кровью и болью. - Нил, - кричит он. Нил оборачивается на зов, запыхавшийся, растрёпанный, и Эндрю кивает ему наверх. Понимает Нил или нет - не ясно, но направляет винтовку прямо на Кенго. Всего мгновение - Эндрю даже не успевает сделать вздох, - а Нил нажимает на спусковой крючок. Пуля достигает цели за мгновение. Эндрю видит, как Кенго оседает на колени, вцепившись худыми пальцами в ржавые поручни моста, а затем кто-то подхватывает и уводит его подальше. Эндрю мчится наверх с такой скоростью, будто его спину терзает целая свора накачанных чем-то громил. Поэтому оказывается наверху прежде, чем Кенго исчезает. Он преграждает им путь на узком мосту. Ни скрыться, ни избежать драки. Женщина, придерживающая Кенго за плечи, наклоняет его на перила и заслоняет собой. Эндрю готовится к бою и морально, и физически. - Эй, - окликает кто-то сзади. Она оборачивается. Нил держит её на мушке. - Свали или убью. - Попробуй, - выплёвывает она и мчится на него. Выстрел звучит в воздухе, как раскат грома, но едва достигает цели от того, насколько изворотливой и прыткой она оказывается. Эндрю ускоряется, чтобы нагнать Кенго, но кто-то хватает его за шиворот и тянет назад. Он повисает в чужих руках, как марионетка - ни вырваться, ни ответить. Его бросают назад, через весь мост, как нашкодившего кота. Но Эндрю находит в этом шанс - влетев в отдельную комнату у основания моста, он замечает Ваймака, прикованного к креслу, и бросается к нему. - Ваймак, - он дёргает оковы, но те крепко обхватывают ноги и запястья, даже рот стянут плотной металлической накладкой. - Очнись. Ваймак открывает глаза, смотрит на Эндрю непонимающе, словно в первый раз видит. Всё его лицо залито кровью, веко отекло настолько, что глаз уже не открывается, но в глубине зрачков теплится счастье. - Я вытащу тебя, - он с силой тянет оковы пальцами - бесполезно, они не поддаются. А затем Ваймак предупреждающе мычит сквозь сжатые губы, и Эндрю оборачивается, как раз в тот момент, когда громила хватает его за одежду и поднимает в воздух. Миньярд пинает его ногами, всюду, куда достаёт. Он слышит, как Ваймак борется, пытаясь вырваться из заточения, но у него едва ли получается. Громила бросает Эндрю через всю комнату. Он больно ударяется затылком о перила моста, но отбрасывает в сторону собственную боль, подскакивает и рвётся в бой. Кулак врезается в массивную челюсть. Мужчина падает назад. Поручень отлетает от силы, с которой мощное тело влетает в ограждение. Суматошные удары сыплются на твёрдое тело - Эндрю нападает молниеносно, пока громила не успел подняться. Он не чувствует боли в руках, но по крови, остающейся на чужой коже с каждым ударом, понимает, что разбил костяшки. Адреналин, жгучая ненависть и отчаяние подначивают его к нападению. И Эндрю замахивается сильнее, напрягает сжатый кулак до боли в ладони и с влажным хрустом опускает его на чужую переносицу. Громила хрипит и обмякает под ногами Эндрю. Он возвращается в комнату. Взгляд Ваймака расслабляется, когда он видит Эндрю живым. - Сейчас, сейчас, - тянет Миньярд и, подхватив с пола ржавую железку, бьёт по шурупу, удерживающему одну из рук Ваймака. От нескольких мощных ударов шуруп срывается с резьбы и выскакивает. Ваймак рывком срывает окову, и его рука освобождается. Он помогает Эндрю избавиться от остальных цепей и едва не падает, когда ничто больше не удерживает его. Эндрю хватает Ваймака за плечи и помогает подняться на ноги. - Нил, - вопит он, когда видит Хэтфорда. Он на всех парах несётся к Эндрю, увидев плачевное состояние Ваймака, и подхватывает его с другой стороны. Они двигаются в сторону выхода, минуют узкую железную лестницу, но не успевают вырваться из помещения - всех троих кто-то сбивает с ног. Он выглядит ужасающе: от привычных человеческих черт практически ничего не осталось, синие вздувшиеся вены усеивают массивные плечи и руки, глаза горят неестественным фиолетовым, а тело выглядит непропорционально огромным. Он нападает на Эндрю, находящегося ближе всего к нему, сжимает горло стальной хваткой, пригвождающей к полу. Нил бросается на него, пихает, что есть мочи, но едва сдвигает его хоть на миллиметр. Громила отпускает Эндрю и одним точным, быстрым ударом отшвыривает Нила от себя. Эндрю успевает лишь закашляться, пытается сжать шею пальцами, то ли в попытке защитить, то ли проверить всё ли в порядке, потеряв всякую чувствительность под напором грубых пальцев. Эндрю зажмуривается, а когда открывает глаза, натыкается взглядом на Ваймака, бросающегося в бой. Он едва стоит на ногах, но всё равно рвётся вперёд в попытке оттеснить громилу от Эндрю. Он наносит молниеносные удары один за другим и наседает, наседает, наседает. На мгновение Эндрю кажется, что его победа возможна, пока громиле, вероятно, не надоедает всё это. Он перехватывает руки Ваймака, наносит единственный прицельный удар прямо в его лицо и вцепляется пальцами в шею, удерживая в сантиметре от пола. - Это впечатляет, - говорит кто-то сверху. Эндрю поднимает взгляд. Кенго стоит на мостике, держась за подстреленное плечо, на его лице играет усталая улыбка. - Заслужить столько уважения, что целая армия Миротворцев отправляется в бой ради вызволения. Кенго кивает своему подручному, и громила тащит Ваймака через всё помещение. Судя по расслабленному телу Ваймака, тот либо без сознания, либо без сил, потому что висит в руках громилы безвольной куклой. - Похвально, - вздыхает он. Голос отражается от стен и достигает слуха Эндрю лёгким дребезжанием из-за очевидного сотрясения. - Похвально, что ты пришёл за ним, - обращается он к Эндрю. - Но он не твой отец и не стоит того. Эндрю пытается подняться, но кто-то хватает его сзади, прижимая к крепкому телу за шею. Он пытается вздохнуть, отстраниться, но тщетно. - Тебе надо было прийти ко мне, - говорит Кенго. - Может быть тогда он бы остался жив. Иначе, - он не договаривает. Эндрю вздрагивает от громкого звона выстрела. Пуля достигает цели за считанное мгновение, и тело Кенго обмякает и, переваливаясь через ограждение, летит вниз, прямо в огромную яму, расположенную под мостиком. Эндрю выскальзывает из чужой хватки, когда громила отпускает его и мчится вперёд, надеясь перехватить падающее тело. Но Кенго достигает дна быстрее. Раздаётся лязг стекла и металла, а затем языки пламени озаряют потемневшие доски. Старая древесина вспыхивает с такой скоростью, что Эндрю успевает лишь подняться, когда помещение уже облизывают всполохи пламени. Громила, держащий Ваймака, бросает его в яму следом за Кенго и торопится скрыться. - Нет, - кричит Эндрю и мчится туда. Он слышит, как Нил стреляет несколько раз, глухие звуки падений и громкие голоса. Эндрю падает на колени прямо на краю пропасти. Кожу обжигают агрессивные языки пламени, но он не видит ничего сквозь полыхающий огонь. - Уходим, - Нил хватает его за плечи, тянет назад в попытке оттащить подальше, но Эндрю неподвижно сидит у края, беспомощно наблюдая за стихией, сжирающей часть его жизни. - Помоги мне, - кричит Нил. Эндрю понимает - не ему, кому-то другому. И через мгновение Эндрю поднимают на ноги несколько пар рук. Он избавляется от хватки только в прохладном воздухе ночи, стряхивает с себя ощущение чужих пальцев и тут же мчится обратно, но Нил перехватывает его, становясь стойкой преградой между ним и полыхающим зданием. - Отпусти, - вопит Эндрю. Но руки Нила лишь сильнее вцепляются в плечи Миньярда. - Пусти меня. - Хватит, - рычит Нил на ухо. - Ты уже ничего не сможешь сделать, - он оглядывается. Яркие всполохи пламени озаряют серое небо. Старая древесина полыхает с такой скоростью, что можно тихо считать секунды до её полного исчезновения. - Всё, Эндрю. - Отпусти меня, - рычит он и взмахивает руками. Пальцы Нила соскальзывают с его плеч, и Эндрю, воспользовавшись заминкой, намеревается нырнуть в горящее здание. Но Нил снова хватает его за руку - пальцы смыкаются на запястье. Вместо слов Эндрю оборачивается, почувствовав чужую хватку. Кулак врезается в чужое лицо с той же жестокостью, с которой он только что уничтожал противников. Нил падает на землю у его ног с тихим всхлипом, прижимает ладонь к носу и поднимает ошарашенный взгляд. Эндрю ненавидит себя за это - за неспособность контролировать эмоции, за вспыхнувшую агрессию и ненависть. И Нил не должен становиться виноватым в этом. В следующее мгновение несколько пар рук хватают его со всех сторон - ледяные ладони ощущаются на коже, словно прикосновение раскалённого железа. Эндрю дёргает плечом, пытаясь сбросить ненавистное прикосновение, но один из Миротворцев, восприняв это за попытку дать отпор, врезает рукоять винтовки в его живот, выбивая воздух из лёгких. Эндрю сгибается пополам. Боль вспыхивает во всём теле невыносимой волной от самой головы до коленей, когда он падает на землю, больше не удерживаемый Миротворцами. Он успевает взглянуть на Нила, прежде чем его поднимают, подсовывая платок, чтобы он мог вытереть кровь. - Этого в кандалы, - командует Шериф - Эндрю понимает, что речь про него, - а в следующую секунду его поднимают на ноги и заламывают руки. - Ты в порядке? - обращается он к Нилу, заглядывая между прядей волос, свисающих вокруг его опущенной головы. Эндрю видит, как он кивает. Всё в порядке. - Уходим. Руки затекают настолько, что он не чувствует кисти и пальцы к тому моменту, как они достигают города. На улицах почти нет людей, а те редкие зеваки, что встречаются по пути, почти не обращают внимания на конвой, ведущий кого-то. Вероятнее всего, они думают, что это снова нижний, совершивший что-то, что требует наказания. Эндрю усмехается, когда понимает, что это так и есть. Он из Нижнего города, он всегда будет лишним здесь. Его бросают в камеру - ту же, что он занимал всего несколько дней назад, - и Эндрю сдирает ладони и колени о шершавый бетонный пол. Миротворцы даже не смотрят на него, прежде чем уйти - ни сострадания, ни презрения, ни ненависти, лишь полное равнодушие. - Пошли к чёрту, - кричит вслед Эндрю. Они не реагируют на выпад, и дверь в конце коридора захлопывается. - Идиоты. Он сворачивается на полу, устланном высохшей травой, и смотрит на окровавленные ладошки и хлопья содранной кожи. Ощущение боли возвращается, когда Эндрю скользит подушечками пальцев по ладони, стирая кровь и сдирая торчащие чешуйки. - Чёрт, - выдыхает он и насильно заставляет себя прекратить это, переворачивается на спину, вперивая взгляд в потолок. Там, посреди светлого покрытия, рисуются тёмные всполохи, словно камера когда-то была охвачена огнём. Огонь. Эндрю чувствует его, запах прилип к одежде и волосам, дым забился в лёгкие. В очертании почерневших пятен Эндрю видит заброшенный завод на окраине Нижнего города, лицо Ваймака, смотрящего на него в последний раз, и отпечатки его рук, касающихся щёк Эндрю. Что-то скребётся с внутренней стороны его горла, выпускает там ядовитые миазмы горечи и сожаления, и он не выдерживает. Пятна на потолке расплываются, превращаясь в одну сплошную чёрную дыру, затягивающую его в себя всё дальше и глубже. Он скукоживается, лишь бы не чувствовать этого, сливается в один крошечный комок, не способный чувствовать и думать, растворяется в темноте и тишине камеры, чтобы навсегда забыть, что такое боль и отчаяние. Эндрю не помнит, когда плакал в последний раз - скорее всего, много лет назад, на том злополучном мосту, разделяющем Пилтовер и Нижний город, когда увидел мёртвых родителей. Жизнь насмехается над ним, снова, он рыдает над потерянной частью себя, давшей ему шанс, над той частью, что делала самого Эндрю немного лучше, над той частью, которой он научился снова называть кого-то отцом. Он рыдает, пока силы не покидают его окончательно, а лицо не немеет от спазмов, а потом просто смотрит в потолок своего временного убежища нечитаемым и остекленевшим взглядом. Всё вокруг стихает - впервые за долгое время, - и он чувствует головную боль, уничтожающую его столько времени. Невыносимую и беспощадную. Где-то за пеленой острого истощения и ненависти ко всему окружающему его, гордо восседает одиночество. Оно смеётся над его уставшим видом и побеждённым нравом - знает, что одержало верх. Но что-то выдёргивает Эндрю из забытья. Одинокий поднос стоит у входа, просунутый под небольшую щель у основания ворот. Эндрю, наконец, замечает его. На нём чуть зачерствевший кусок хлеба, сыр, помидоры и молоко. А над едой парит надоедливо визжащая муха. Эндрю не помнит, когда поднос появился и кто принёс его. Он хочет есть, но не может заставить себя подняться, словно его собственные ноги налились свинцом и нет сил передвигать ими. И Эндрю просто лежит вот так - на холодном полу, засыпанном пожухлой травой, хотя в углу камеры стоит кушетка. Сквозь вакуум в ушах и жужжание мухи, к которому Эндрю намеренно прислушивается, чтобы не провалиться в небытие снова, он слышит лязг металла. В коридор просачивается яркий дневной свет от оставленной настежь двери, а затем звуки шагов стихают прямо у камеры. Эндрю медленно открывает глаза. Они, привыкшие к темноте, не сразу распознают силуэт, а когда это происходит, Эндрю подскакивает, как ужаленный. - Нил. - Мне сказали, что ты не притрагиваешься к еде уже третий день, - голос Нила равнодушный, но взгляд тёплый и взволнованный. - Третий день, - шепчет Эндрю. Он не заметил, как прошло время и как долго он находится здесь. Нил вздыхает, всё понимая. Он достаёт из-за спины связку ключей, чтобы Эндрю видел его намерение, но не спешит открывать дверь. Эндрю понимает - он бы тоже не спешил после того, как кто-то бросился на него всего три дня назад. - А я уже почти снял эту комнату, - нелепо выдавливает из себя смешок Миньярд. Нил не собирается тянуть время - он здесь по делу, и это видно по его нахмуренным бровям и нетерпеливым притоптываниям. - Я выпущу тебя, - кивает он. - Но мне нужно, чтобы ты пообещал, что не будешь делать глупостей. Эндрю поднимает взгляд на потолок. Серо-бежевая побелка чистая, не тронутая ни каплей чёрной копоти. - Эндрю? - чуть громче добавляет Нил. - Обещай мне. Никаких попыток найти виноватых, никаких драк за месть, ничего - и я дам тебе смысл в жизни. Эндрю смотрит на него. Его бровь поднимается в удивлении - он готов был услышать многое, но не это, - и он отталкивается от пола, поднимаясь на пошатывающихся ногах впервые за три дня. От Нила пахнет мылом и фруктами, и Эндрю вдыхает этот аромат, с наслаждением прикрывая глаза. - Что ты можешь мне дать? - спрашивает он через мгновение. - Смысл, гарантию будущего, обещание, что ты сможешь изменить если не всё, то многое, - рука Нила лезет во внутренний карман кителя, а через секунду металлическая печать на значке поблёскивает в свете, пробивающемся в коридор, где стоит Нил. Эндрю шарахается от него, как от огня. Это не гарантия чего бы то ни было, что нужно Эндрю. Это тюрьма. - Это гарантия того, что я буду под присмотром, - говорит Миньярд. Нил просовывает руку сквозь прутья, чтобы дать Эндрю возможность разглядеть значок. Возможно, кто-то мечтает получить его, но не Эндрю. Он не тот человек, который способен послушно нести караул, терпеливо ожидать в засаде или выполнять чьи-то указания, если они очевидно неверные. - Такая жизнь не для меня, - признаётся Эндрю. - А что для тебя? Эндрю не знает. Пожимает плечами, словно Нил может попытаться догадаться самостоятельно. - То, где я сейчас нахожусь? Нил безмолвно тянется к клетке, открывает её тремя поворотами ключа и шагает внутрь. Он останавливается в шаге от Эндрю, смотрит ему в глаза долю секунды, прежде чем сказать: - Я могу устроить тебя в Пилтовере, могу дать твоему кузену хорошую работу в Академии, могу даже поспособствовать поступлению твоего близнеца. - Почему? - удивляется Эндрю. - Потому что ты нужен мне, Эндрю, - выдыхает Нил, словно что-то из этого должно быть очевидно. Не было. Эндрю молчит, пытается отыскать на дне зрачков Нила лукавство, но его нет. Там плещется надежда, мольба и что-то ещё, чего Эндрю не может разобрать. Не сейчас. - Хорошо, - кивает Миньярд, и уголки губ Нила расплываются в стороны с такой восхитительной улыбкой, что у Эндрю щемит в груди. Нил порывисто подаётся вперёд, обхватывая Эндрю за плечи, прижимаясь всем телом, но тут же отстраняется, поняв свою оплошность. - Прости, - он поправляет задравшийся китель и глупо прокашливается, пытаясь скрыть смущение. - Вот. Эндрю принимает значок из чужих рук, и его вес неожиданно приятно ощущается в ладони. А в купе с покалыванием во всём теле, оставшимся после порывистого объятия Нила, каждая клеточка взволнованно пульсирует. Это ново - чужие объятия, вес ответственности, ориентир на будущее, - но Эндрю кажется, что внутри что-то расцветает, впервые за последнее время перекрывая горе утраты и неуверенность во всей этой чёртовой жизни.