Call of Duty: Black Ops: Cold War

Бар «Honze», совсем рядом с КПП «Принценштрассе», Берлин, Германская Демократическая Республика Капитан Томас «Белл» Реддл Секретная разведывательная служба МИД Великобритании (МИ-6) 24 февраля 1981 года, 16:52       Сказать, что я обалдел, увидев зрелище обнимающихся по-дружески Греты и Хелен, не сказать ровным счётом ничего. К тому же, дамы чмокнули друг друга в губы. Тоже по-дружески. Нет, я не интересовался историей дружбы мисс Парк и фрау Келлер, но всё же был несколько ошеломлён. Как-никак, нам ещё «Кирпича» искать. И, желательно, через «Топора», удравшего только что домой.       — Давно хоть подружились? — осведомился я у Хелен. Та кивнула:       — Года три как. Без этой дружбы нам бы не удалось наладить контакты ни с ней, ни с «Пулей-в-зубах». Кстати, о контактах… — девушка посмотрела уже на немку и озадачилась: — Не поняла, а где Лукас?       — Весь сыр-бор как раз из-за него, — сокрушённо произнесла Грета и покачала головой. После этого она полушёпотом стала рассказывать о ЧП: — Беднягу взяли в паре кварталов к югу от КПП. Такие дела, — рыжуля развела руками.       — Дамы, — вмешался я, кладя руки на плечи обеим, — давайте-ка поедем к «Топору», наведаемся в гости. Вежливо так спросим по поводу «Кирпича»… — подруги посмотрели на меня и, судя по тому, что меня не прерывали ни разу, заинтересовались. — Что скажете?       — Можно, — согласилась со мной Хелен. Тем более, по-другому на Волкова не выйти. На мой взгляд — точно.       Оглядевшись, Парк достала рацию той же модели, что и у нас с Рассом, и, связавшись с ним, заговорила полушёпотом:       — Адлер, мы с Беллом и фрау Келлер поедем к дому «Топора».       — Понял тебя, — воодушевлённым тоном отозвался Расс. — Лазарь будет прослушивать Франца. Так что не наследите.       — Не наследим, — заверила собеседника Хелен, после чего отключила рацию и… подобрала стоявшего у её ног котика! Чёрненького, короткошёрстного, с зелёными глазками. — Ну что, ребятки, поехали?       — Поехали, — повторила Грета и первой вышла из переулка. Я повесил сумку с MPi-KM и магазинами себе на левое плечо и потопал за ней, держа Парк за руку. Котик же мяукнул. Хелен проворковала:       — Ну что ты, малыш… Сейчас согреешься у нас, так ведь, Томми?       — Верно, — согласился я с возлюбленной и почесал коту головку. Естественно пушистик заурчал, как трактор, и понюхал кончики пальцев. Ещё больше меня умилило то, что котик потёрся о них. Не обращая внимания на нас с котом, Хелен уверенно заявила:       — Грета Келлер — крутая до мозга костей. Так ведь, Грета? — вопрос уже был адресован немке, открывавшей водительскую дверь красного универсала. Вроде, это ВАЗ-2102, как услужливо подсказало второе «Я»… Здесь я мысленно поблагодарил вторую личность.       — Я именно такая, — с гордостью в голосе отозвалась рыжуля, прежде чем сесть на место водителя. Хелен села на соседнее кресло, ну а я обустроился сзади, сначала положив внутрь сумку.       — Грета ходила на курсы экстремального вождения. Она отлично водит машину, — разъяснила мне Хелен, как только я сел внутрь машины. Немка, естественно, поддакнула ей:       — Да, я ходила. И я отлично вожу.       Стоило мне поудобней устроиться, как Парк передала мне котика. Пушистик выпустил коготки и зацепился ими за меня. А далее, он принялся перебирать лапками мне одежду и мурчать. Увидев сие зрелище через салонное кресло заднего вида, Грета чуть ли не повелительным тоном сказала мне:       — Так, герр Реддл, я не хочу, чтоб котяра засирал своей шерстью салон моей машины!       — Салон твоей машины? — то ли наигранно, то ли искренне изумилась Хелен, пристегнувшая ремень. А Грета завела движок. — Грета, подруга, это спизженная тачка.       — Когда я сижу за рулём, машина принадлежит мне, — возразила рыжуля, не обращая внимания на слова Хелен о том, что ВАЗ-2102 украден. Тут она снова обратилась ко мне: — А вы, герр Реддл, сделайте так, чтоб котяра не засрал шерстью сиденья и весь салон.       Я чмокнул котика в щёчку, отчего тот мяукнул. Фиг поймёшь, от радости мяукнул, от недовольства… Но он не перестал мять лапками куртку. Впрочем, меня заинтересовало кое-что. А именно, обстоятельства, при которых Хелен получила котика. Я спросил девушку:       — Хелен, а где ты вообще нашла этого кота?       — Да увязался за мной, как только я вышла из магазина электроники, — британка прыснула. — Всё мяукал и мяукал, просил еды. А я взяла из холодильника в перекуске корм для кошек и накормила пушистика. Как он чавкал… — девушка прикрыла глаза и улыбнулась.       — А почему именно тебя нагнал? — поинтересовался я снова. Хелен закатила глаза, тяжело вздохнула и малость раздражённо спросила в ответ:       — Я-то откуда знаю, Томми? Я ж не котик. Спроси у него, — она указала ладонью на котяру. — Может, он как ракета с тепловой головкой самонаведения? Идёт к любому тёплому человеку, требует жрать.       Я посмотрел на кота: тот перестал мять мне одежду, слез и устроился между мной и сумкой. Тем временем, Грета, ведшая машину, надавила на тормоз, из-за чего универсал резко остановился, и мы с Хелен и котиком по инерции чуть не влетели друг в друга, благо у меня на пути стояла спинка сиденья, а Хелен вообще пристегнулась. Котеич громко мяукнул и, вцепившись коготками в кожаное покрытие сидений, залез обратно, перепрыгнул через сумку с немецкой копией АК и принялся лизать себе переднюю лапку. Ну и пускай лижет, хоть подмоется.       — Осторожней, блять, тормози! — недовольно воскликнул я, не обращая внимания на тяжёлый взгляд Греты, лучившейся гордостью за умение — точнее, НЕумение — водить. Далее моё негодование перешло на Хелен: — Хелен, ты, кажется, говорила, что Келлер ходила на курсы экстремального вождения!       — За меня, герр Реддл, не переживай, — рыкнула немка, переходя на «ты». — Лучше переживай насчёт моего салона и кошака, хорошо? — с этими словами она вырубила двигатель, открыла дверь и вышла из тачки. Я бросил взгляд в окно: оказалось, что мы остановились на территории какой-то бензоколонки. Должно быть, за разговором с Хелен и Гретой мы пересекли реку Шпрее.       Грета обошла машину сзади и направилась к магазинчику при АЗС. Наверное, платить за бензин. Я, вспоминая, как «охрененно» фрау Келлер водила машину, обратился к Хелен по имени. Та вопросила «Что?», и я продолжил возмущаться:       — Я слышал, ты говорила, что она отлично водит. Ну и от чего она нас, блять, отлично уведёт?!       — Не переживай ты так насчёт Греты, — девушка горизонтально полоснула рукой по воздуху. — Когда понадобится, она своё дело знает. Ты лучше побеспокойся насчёт оружия, ага?       — Ага, — поддакнул я и решил впечатлить её. Я расстегнул молнию на сумке и аккуратненько так вытащил MPi-KM. С предохранителя я его не снял. Судя по выпучиванию глаз, я смог впечатлить возлюбленную. Она, дёрнув глазом, задала вполне логичный вопрос:       — Это что?       — Это, куколка, немецкий АК, — с гордостью в голосе произнёс я, улыбаясь от уха до уха и беря оружие за цевьё и пистолетную рукоятку. Покачав головой, Хелен прошипела:       — Да это, блять, авиационный пулемёт!       — «Авиационный пулемёт», — передразнил я Хелен и положил автомат обратно в сумку, как и два пистолета: один — транквилизаторный, другой — ПБ, — что я только что держал в руках, поможет устроить панику.       — Поможет устроить бойню, — грубо поправила меня Парк, — а не панику. Ладно, — махнула она рукой. — Вернёмся к заданию. «Топор» проживает на Розенштрассе, 19, на втором этаже. Со стороны Анна-Луиза-Карш-штрассе. У него есть жена Эдда и сынишка Вильгельм. Они могут быть дома, так что обязательно усыпи их пистолетом с транквилизаторами. Надеюсь, его-то ты не забыл?       — Нет. Ствол, мисс Парк, на месте, — отрезал я и показал оружие в сумке. После кивка коллеги по службе я снова застегнул молнию сумки. Вообще, я не интересовался семейным положением Франца «Топора». А новая информация будет очень даже полезна. Как-никак, Эдду и Вильгельма я только оглушу. Нечего оставлять Крауса без жены и без сына.       Тем временем, к машине вернулась Грета. Она и за бензин заплатила, и машину заправила. Так что, она села на место водителя и, повернув ключ зажигания, врубила движок. Перед тем, как тронуться, немка осведомилась у нас:       — Куда конкретно поедем? Выручать Лукаса или догонять «Топора»?       — Лукаса спасать, — заявил я, не давая Хелен вставить даже буковки. — Пока я освобожу его, Франц наверняка вернётся домой, помоется, поест, перепихнётся с женой…       — Логично, — согласилась со мной соотечественница и подкрепила мои слова: — Плюс, Лазарь успеет прослушать «Топора» и поведать нам обо всём, что узнал. Кстати, Томми, а куда нам надо ехать?       — Хольцмарктштрассе, 75, —ответил я, вспоминая адрес с бумажки Греты, полученной в том самом баре. Хелен прыснула и улыбнулась:       — Так это ж рядом!       — Рядом, но поторопиться не помешает, — осадила немка подругу, после чего, наконец, выехала с бензоколонки на дорогу. Если память мне не изменяла, в дротиках — диазепам. Я не запомнил его свойства, достаточно было того, что он легко вырубит врага.       Спустя время мы доехали до высотного жилого дома. Грета уточнила, что это и есть 75-й дом по улице Хольцмарктштрассе. Как только она припарковалась, я достал из сумки транквилизаторный пистолет, засунул его себе за спину, на манер Расса, и открыл дверцу. Вдруг котик, на которого я откровенно забил, пулей выскочил из машины. С криками «Э! Ты куда?! Стоой!» Хелен выбежала из автомобиля и побежала за животным. Грета весело рассмеялась, да и я пустил смешок.       — По крайней мере, не будет тебе мешать, — воодушевлённо отозвался у меня в башке мой же голос. Как ни странно, я был согласен со вторым «Я». Лучше одному вызволить Лукаса. Если он боеспособен, вдвоём будет легче разобраться с агентами Штази.       — Оперативники Штази обустроились в подвале дома, — сообщила мне Грета, после чего я кивнул и направился прямиком к высотке. Пока что никого из агентов я не видел. Только штатские. Впрочем, нельзя было исключить того, что некоторые из штатских — тоже агенты Штази, просто работающие под прикрытием.       Я обошёл дом в поисках входа в подвал. Надо признать, в восточном блоке тоже есть небоскрёбы, пускай и не дотягивающие до американских. Со стороны дом ничем особенным, кроме количества этажей, и не выделялся. Только я нашёл нужный мне вход в подвал, как из рации раздался голос Лазаря:       — Белл, Адлер только что затаился. Он выйдет на связь, как только ситуация устаканится. «Топор» ещё не вернулся, поэтому вы с Парк заканчивайте свои дела и поезжайте ко мне в магазин.       — Jawohl, * — полушёпотом ответил я Елеазару на немецком и отключился. Не знаю, обиделся ли еврей на то, что я ответил на немецком, да это, собственно, и не важно. Холокост давно закончился, толком не начавшись, евреи заполучили своё государство, соседствующее с арабами…       С входной дверью пришлось повозиться, благо у меня была с собой отмычка. Воистину полезный инструмент. Я аккуратно так открыл дверь, за ней оказалась лестница, ведущая на пять-шесть метров вниз. Внизу, помимо двух котлов — один водогрейный, а второй отопительный — располагались три-четыре стола, за двумя из них сидели и работали агенты Штази. Первый просто что-то читал, другой налаживал работу радио. Третий стол был накрыт скатертью-клеёнкой, разукрашенной всякими цветочками. Поверх клеёнки стояли железные кружки.       Спустившись наполовину, я услышал кашель, исходивший откуда-то снизу. Я посмотрел туда: у водогрейного котла на стуле сидел блондин, чья внешность соответствовала снимку Расса. Шевелюра у блондина, правда, менее густой оказалась. Носил он обыкновенные светло-синие джинсы, сапоги на завязке, шедшие до колен. Выше шли дублёнка с расстёгнутой молнией, а под ней — белая рубашка и чёрный жилет.       — Scheiße…** — крякнул пленник, поднимая голову. Да, это определённо Лукас! Он осмотрел подвал, после чего его взгляд остановился на мне, вскинувшем транквилизаторный пистолет. Я прислонил палец к губам, приказывая так «Пуле-в-зубах» молчать. Не хватало, чтоб он поднял бучу.       Я прицелился в шею условному радисту и выстрелил. Дротик с диазепамом вонзился именно туда. Немец под воздействием препарата закатил глаза и обрушил голову на стол. Его друг, писавший что-то, услышал подозрительные звуки, обернулся, вскочил и открыл было рот, как ему в шею вошёл второй дротик, выпущенный из транквилизаторного пистолета. Агент Штази, закатив глаза, распластался на полу, упав животом вниз.       Третий немец, совсем близко к лестнице, тихо-мирно спал, сидя на стуле, скрестив руки на груди и вытянув ноги на всю длину. На четвёртом столе стоял ящичек с инструментами. Для пыток, полагаю. У нас в МИ-6 тоже есть такие ящички. Слишком вживающиеся в процесс допрашиватели довольно часто применяют те или иные пыточные инструменты, заставляя пленника говорить то, что нужно нашему ведомству. Я и его на всякий случай усыпил.       — Чё за транквилизатор странный такой?.. — буркнул я, обратив внимание на одну деталь: не проходило и десяти секунд, как получивший дозу диазепама засыпал. По идее, препарат должен действовать НЕ ТАК быстро! Может, нам по ошибке отправили раствор сернилана, идеально подходящий для усыпления медведей?.. Ладно, потом разберусь, расспрошу Ларри.       — Danke schön…*** — вполголоса проговорил Лукас, благодаря меня за спасение. Я осмотрелся напоследок и, убедившись, что пока никто сюда не зайдёт, подошёл к немцу. Сначала его надо было расспросить об обстоятельствах ареста. Я осведомился у него на его родном языке:       — Sprechen sie Englisch? ****       — Да, — признался немец уже на чистом английском, словно он — родной язык «Пули-в-зубах». — А ты, стало быть, тот самый Томми-ган?       — Ага, прямиком из МИ-6, — козырнул я парню, после чего присел перед ним на корточки и велел открыть рот. Все зубы, включая протезы, на месте. — Так… Вроде всё хорошо.       — Ханс Вебер говорил мне, что они только начали, — мрачно усмехнулся Лукас. — Если бы не ты, то вон тот агент, — он кивнул на осси у стола с пыточными инструментами, — выдрал бы мне ногти, зубы, волосы.       — Мило, — с сарказмом сказал я, а затем спросил Рихтера: — А как ты умудрился попасться?       — Да я следил за конспиративкой КГБ! Делал всё по инструкции, как учили в БНД, — раздражённо процедил «Пуля-в-зубах». Что-то здесь было не то. Хелен расписывала Лукаса, как на редкость крутого парня. И он вот так просто попался агентам Штази?..       — Не спеши с выводами, Томми-ган, — вкрадчивым тоном произнёс мужской голос. Приятный баритон, с хрипотцой. Как у какого-нибудь дедушки. Я покачал головой и принялся осматривать подвал. Мой «зоркий» глаз уловил плёнку на столе того агента Штази, что что-то писал.       — Эй, я здесь! — окликнул меня Лукас. Господи, я ж его не развязал! Ойкнув, я обыскал немцев на предмет ключей к наручникам, подбежал к «Пуле-в-зубах» и снял наручники. Лукас потёр запястья, размял кисти и, посмотрев на меня, радостно выдохнул: — Спасибо, что выручил меня, Томми-ган. Пойду Грете сдаваться, она наверняка потеряла меня.       — Отставить «пойду Грете сдаваться», — отрезал я. Что характерно, я вообще хотел поддержать его, но тут второе «Я» как бы взяло моё тело под контроль и произнесло иную фразу, незапланированную. Мысленно плюнув, я приказал ему: — Ты лучше вставай на лыжи, и ложись на дно, пока всё не уляжется. Фрау Келлер потом с тобой сама свяжется. Я сам скажу ей, что с тобой всё в порядке.       — Дело твоё, — пожал немец плечами и спокойно поднялся по лестнице. А я прокрутил в голове весь разговор с Лукасом. Он смотрел на меня так, словно был со мной знаком. Не знаю, давали ли Хелен, Расс и Елеазар мои фотографии или просто меня описывали, но факт остаётся фактом: парень меня узнал. Причём сразу. Кроме того, он иногда приоткрывал рот, желая что-то мне сказать, но потом хранил молчание. Учитывая, как быстро Лукас покинул подвал, я сейчас его не расспрошу. Что ж, остаётся обследование подвала.       Я вернулся к столу с плёнкой и подобрал её. Прищурив глаза, я услышал тот же дедушкин голос, прямо приказывавший мне только одно:       — Уничтожь улику. Уничтожь улику! Уничтожь улику!       — Ну и нахера уничтожать-то эту вшивую плёнку? — мысленно прорычал я, прерывая поток фраз. Мне надоело отсутствие или максимально нихуя непонятное объяснение странным словам голоса в башке. — Что в ней такого компрометирующего? Ты можешь, блять, толком объяснить?!       Голос тяжело вздохнул и, словно родитель ребёнку, начал объяснять, будучи уверенным в своей абсолютной правоте:       — Сохранив улику, ты подпишешь смертный приговор. Но не себе, Томми-ган, нет, — тут голос невесело усмехнулся. — Твой опрометчивый поступок погубит одного из твоих подлинных друзей. Ты этого себе не простишь. Хоть и будешь скрывать оное за маской гордости за тех, кого ты зовёшь друзьями.       — Да есть у меня настоящие друзья, — так же мысленно парировал я, не желая спорить со вторым собой, заговорившим голосом деда. Только, блять, мешает! — И девушка, в конце концов! Нечего завидовать.       — Не завидую я. Жаль мне тебя просто, Томми-ган. Не видишь за соснами леса, — сокрушённо признался голос. И, слава яйцам, умолк! А я взял плёнку с собой, не пропадать же добру?       Я напоследок осмотрел стол радиста. Радио не представляло для меня интереса, в отличие от одного листка с печатью Штази наверху. Бегло прочитав содержимое листа, я понял: это протокол допроса Лукаса. Я снова прочитал его, мысленно восхищаясь стойкостью парня:       «24 февраля 1981 года.       Наши методы проведения допроса Объекта 0710 не принесли никакого результата. Более того, когда к нему применили крайние методы воздействия, он неожиданно для нас на чистом английском сказал Рупрехту Хайзенбергу «Go and fuck your mommy’s ass».       Герберт Ридель, хорошо владевший английским языком, перевёл недоумевающему Рупрехту фразу Объекта 0710, вследствие чего герр Хайзенберг чуть не задушил допрашиваемого. Мы еле-еле оттащили сослуживца и велели подышать на свежем воздухе.       Спустя час Рупрехт, немного успокоившийся, вернулся и занялся бумажной работой. Мы с Гербертом допрашивали Объекта 0710 в надежде выяснить хоть что-то, но тот продолжал называть свои имя и фамилию и ведомство, в котором он работал: Лукас Рихтер, БНД.       Во время обыска я нашёл у допрашиваемого одну любопытную фотографию. На ней были изображены двое: белые мужчина и женщина, оба брюнеты. Герберт спросил, кто это такие, но Объект 0710 лишь удостоил его взглядом, не предвещавшим нам ничего хорошего в случае, если он каким-то образом выберется отсюда.       Мы прерываем допрос на день. Цель — не только заставить допрашиваемого понервничать, но и отработать кое-какие версии. На мой взгляд, после этого герр Рихтер выложит всё, как на духу.

— Ханс Вебер, лейтенант Штази».

      — Очаровательно, — хмыкнул я и положил листок обратно на место. Надо будет при очередной встрече с «Пулей-в-зубах» похвалить его. Похвалить за то, что не сдал своих из БНД, не сдал Грету. Ну и посмеяться над тем, как он пожелал некоему Хайзенбергу выебать свою маму в жопу.       Вдруг я вспомнил про фотографию. Точнее, описанных на ней брюнетов. Закралось подозрение, что на ней — мы с Хелен. В аэропорту или где-то ещё. Но поиски фотки оказались бесплодными: её нигде не было, даже в карманах кителей осси, спавших под воздействием транквилизатора. Блин, надо было пораньше обратить внимание на протокол от Ханса Вебера… Ладно, время всё равно не повернёшь вспять. Тем более, пора возвращаться. Спустя меньше пяти минут       Обыск комнаты ничего не дал. Поэтому я с чувством разочарования в бесплодном обыске вернулся к ВАЗу Греты. Мотор не был заглушён. Немка тупо сидела за рулём, смотрела куда-то вдаль. А вот запыхавшаяся после кросса по улицам Хелен кое-как усадила чёрного котеича на заднее сиденье тачки.       Котик, то громко мяукавший, то рычавший, успокоился только после того, как я показался на горизонте. Несмотря на это, Парк, сидевшая на моём месте, с открытой дверью, грозила ему пальцем и причитала:       — Нельзя. Нельзя нападать. Плохой котик. Плохой! Вкусняшек не получишь, — после последней фразы девушка легонько тыкнула котика по носу. Пушистик никак не отреагировал. Я же наклонился и кашлянул. Хелен развернулась и, натянув улыбку, произнесла: — О, Томми. Как видишь, нагнала я кота… — возлюбленная, поняв, видимо, что сидит на моём месте, пересела вперёд. Она возмущённо воскликнула: — Пробежала за ним целый квартал! Думала, что он затеряется в подвалах домов!       — Но не затерялся, — успокоил я Хелен и, сразу после того, как универсал выехал на дорогу, принялся гладить котика. Он заурчал, как трактор. Мисс Парк покачала головой и цокнула:       — Вот тебе и благодарность за спасение от холода… Кстати, ребят, меня Штази чуть не сцапали.       — О-па… — оживилась немка, крутившая баранку. — Наверное, котик спас.       — Само собой, — Парк гордо вздёрнула подбородок. — Сказала тому симпатичному немцу, что просто котика выгуливаю, и он, как ни странно, отстал.       Услышав «тому симпатичному немцу», я не ощутил ни капли ревности, равно как и желания прибить того агента Штази. Конечно, работа агентом МИ-6 с лицензией на убийство, как у нас с Хелен, не предполагает отказ от любовных утех на стороне от твоего возлюбленного или даже супруга, но какое-никакое уважение к себе должно быть. Я не собирался становиться рогоносцем, меня отнюдь не заводит ревность. За этим — к рогоносцам, не к нормальным людям.       — Ладно хоть вспомнила про шлейку, — с этими словами Хелен достала из внутреннего кармана куртки серенькую шлейку, благо она была с поводком. — Надень на котика, раз он так тебя любит.       — Не вопрос, — пожал я плечами и, хоть и с трудом, но надел. Почему с трудом? А всё дело было в котеиче. Он орал так, словно его сейчас будут резать, вдобавок лупил меня по рукам и шипел. Угомонился котик только после того, как я зашипел в ответ. Зрачки кота, уставившегося на меня, расширились. Хвостик дрожал, но теперь пушистик вёл себя спокойненько.       Долго это не продлилось: неожиданно кот начал издавать странные звуки, зачавкал, высунул язычок изо рта и… собрался блевать! Я сказал Хелен найти какую-нибудь тряпочку и, получив её из рук возлюбленной, расстелил перед пушистиком. Слава яйцам, кот не обблевал сиденья. Содержимое желудочка оказалось именно на тряпочке. Ни капли за её пределами.       — Какой догадливый вы человечек, герр Реддл, — сделала мне Грета комплимент. Буркнув «А то», я заметил кое-что блестящее. А именно, бриллиант. Большой такой, хотя в ювелирном деле я не разбирался. Думаю, можно будет продать его в одном западноберлинском ломбарде. Как-никак, деньги нам нужны всегда. Пусть хоть оснащают по последнему слову техники, без бабла — никуда, увы.       — Ебанись… — шёпотом выдала Хелен, пялясь на бриллиант. Её совершенно не смущало, что он побывал в желудке котика, мирно лежавшего круассаном у дверцы, слева от меня. — Может, пропьём его?       — Тебе надо — ты и пропивай, — парировал я, удивляясь на редкость тупой идее применения бриллианта. — А я хочу, чтоб мы его продали в западноберлинском ломбарде.       — Кстати, о западноберлинском ломбарде… — эхом повторила Грета, смотря на дорогу. — Как там Лукас?       — Я выручил его, — ответил я. Похоже, «Пуля-в-зубах» смог не попасться в поле зрения своей боевой подруге. — Парниша ничего не сказал ребятам из Штази, а одному вообще сказал «Еби свою маму в жопу».       — Это он сам тебе сказал? — с неверием в голосе осведомилась рыжуля. Я закрыл глаза и тяжело вздохнул: надо было взять тот протокол! Тьфу! И как я об этом не подумал?..       — Да прочёл в протоколе допроса от лейтенанта Ханса Вебера, — пояснил я, махнув рукой. Тряпку с блевотиной я смял и положил в один из карманов сумки. Выкидывать тряпку из салона, как это принято у свиней, не хочу. — Лукаса хотели завтра допросить, но вмешался я и спас твоего друга.       — Что ж, едем к «Топору», — констатировала Грета и продолжила вести машину. Я достал из кармана куртки рацию и, нажав на кнопку, пробубнил:       — Лазарь? Лазарь, приём.       — Это Лазарь, — отозвался на том конце линии Елеазар. — Как у тебя дела, Белл?       — Я только что спас Лукаса «Пулю-в-зубах», — отрапортовал я еврею. — Мы с Гретой и Хелен едем к тебе.       — Молодцы, — похвалил нас Азулай. — Жду тебя и Парк в магазине электроники. К слову, «Топор» только что, буквально у меня на глазах, зашёл домой. Адлер по-прежнему прячется хер знает где, где-нибудь в Кампучии, — после фразы про Рассела Елеазар пустил смешок. Похоже, Лазарь думает, что я переживаю за Расса, но… нет.       Я не переживал за капитана, и это странно. За Хелен переживал, за Лукаса — тоже. Немножко переживаю за Грету и Елеазара. Но отнюдь не за Расса! И не переживаю за капитана Мэйсона и сержант-майора Вудса. Но с ними-то двоими всё понятно: они в Киеве, Украинская ССР. Пока справляются со своим заданием. Если что, у Расса на случай экстренной ситуации есть полное право отозвать их в Центральную Европу. Особенно если ситуация связана непосредственно с «Персеем», а не с кем-то из его подручных вроде «Кирпича». Убежище Антона «Кирпича» Волкова, где-то в Восточном Берлине, Германская Демократическая Республика Лукас «Пуля-в-зубах» Рихтер БНД Западной Германии/Штази Тот же день, через час после освобождения       Да уж… «Повезло» мне побыть пленником в одной из допросных Штази, обустроенной в подвале дома. Особенно после того, как «Ломщик» всё рассказал. Он любезно согласился поделиться со мной информацией о Парк и «Щорсе». При условии, что я опущу стекло «Нивы», которым зажал ему шею.       «Ломщик» истерил, требовал отпустить его, и я надавил на него, грозясь сдать БНД и сказать весси, что он водит их за нос. Естественно, я блефовал: парнишка не работал на БНД и вроде как клялся, что скорее отрежет себе член, нежели перейдёт к весси. После рассказа о Парк и «Щорсе» он сдристнул и, наверное, воспользовался этим, потому как через час меня сцапали ребята из Штази. Поводом послужила жалоба «Ломщика» на меня. Дескать, я его чуть не задушил и вообще в конец обнаглел.       Вспоминался допрос БНДшниками, когда меня тогда, как и сегодня, привезли в подвал с мешком на голове и только потом сняли. Как и в тот раз, полгода назад, допрашивали, били в живот, но не добились ничего, кроме фразы «Go and fuck your mommy’s ass». За это я чуть не был задушен шатенистым Рупрехтом, которому я и адресовал фразочку. Его друг — рыжий-бесстыжий — пытался узнать у меня личности Хелен Парк и «Щорса», однако я не раскололся.       Осси оставили меня в покое и продолжили выполнять свои должностные обязанности. Так бы я и просидел здесь хер знает, сколько, если бы не «Щорс» с фотографии. Вообще, я узнал его не только благодаря снимку: Хелен Парк, с которой меня познакомила Грета Келлер, описывала его.       Вот только я подметил одну странность. «Щорса» что она, что её друзья, Рассел Адлер и Елеазар Азулай, обзывали по-другому. По их мнению, его имя было «Томас Реддл», неофициальная и распространённая кличка — «Томми-ган», а позывной — «Белл». То есть, «Колокольчик». Дескать, Томми-ган — хотя он на самом деле «Щорс» — работал в МИ-6 и ныне являлся капитаном.       Когда он появился в подвале и оглушил агентов Штази транквилизаторным пистолетом, я всеми силами скрывал изумление. «Щорс»/«Белл» сам припёрся. Чую, не по своей инициативе, а по наводке Греты. Хоть она и весси, но всё же волновалась за меня. Даже если бы ей приказали убрать меня, она бы сама ни за что не исполнила приказ. Поручила бы стороннему человеку.       В тот момент я конкретно так испугался за свою жопу. Наш с «Щорсом» разговор дал мне понять: я буду жить. Первые признаки того, что что-то не то, я заприметил практически сразу: во-первых, «Щорс» признался, что он — из МИ-6. Во-вторых, его акцент. Совершенный английский, прямо как у меня. В-третьих, «Щорс»/«Белл» приказал лечь на дно, пока всё не уляжется. А я-то хотел обнадёжить Грету, сказать ей, что у меня всё хорошо, всё зашибись.       Но нет, я подчинился. Не столько из-за субординации, сколько из-за сохранения конспирации. Парень, зовущий себя Томом Реддлом, ни в коем случае не должен был узнать, что его ищет «Кирпич». Иначе он провалит свою миссию, о которой я не спрашивал, а герр Волков не погладит меня по голове.       К слову, о герре Волкове… я приехал к нему на склад на белой «Ниве», честно позаимствованной у одного законопослушного гражданина ГДР. Похоже, агенты Штази реквизировали на время советский автомобиль, дабы не тратить время и не ждать подмоги от сослуживцев.       Охранник склада — мужичок за 50 лет — пропустил меня только после того, как ему ситуацию разъяснил «Бутон», ходивший по территории объекта. Если честно, я бы не захотел ссориться с патлатым бородачом ростом два метра. После кивка «Бутона» ворота открылись вовнутрь объекта, и я заехал. Я нашёл место стоянки и оставил машину там, после чего пожал руку русскому. Тот, естественно, поинтересовался, зачем я приехал. Я предупредил «Бутона», что буду говорить только с герром Волковым.       На моё счастье, «Кирпич» был здесь. «Бутон», как и в тот раз, привёл меня к кабинету герра Волкова. Постучав и услышав «Кто там?» от босса, «Бутон» приоткрыл дверь и сообщил ему:       — «Кирпич», тут к тебе «Пуля-в-зубах». Хочет поговорить только с тобой.       — Пропусти его, — дал добро русский, после чего, должно быть, возобновил с кем-то разговор. А с кем — хер его знает. Узнал я личности говоривших с «Кирпичом» — голосов было три, два мужских и один женский — только когда зашёл.       На диване сидели двое молодых ребят, каждый чуть моложе меня будет: рыжеволосая девушка, чьи волосы были уложены в причёску под названием вроде бы «боб-каре», и каштановолосый парень с трёхдневной щетиной. Оба носили косухи, брюки и армейские ботинки. Я хотел было спросить, кто они такие, как вмешался «Кирпич»:       — А, Лукас! С возвращением. Знакомься, — он указал ладонями на ребят, — девушка с огненно-рыжими волосами — Портнова Ирина Вячеславовна. А вот парень с щетиной — её старший брат, Геннадий Вячеславович Портнов.       — Лукас Рихтер, — представился я Портновым. Девушке я чмокнул ладонь, на манер обходительного господина, а брату её — крепко пожал руку. — Геноссе Портновы, мне необходимо поговорить с «Кирпичом» тет-а-тет. Поэтому, вынужден просить вас заканчивать аудиенцию.       — Мы бы закончили аудиенцию, — Ирина закинула ногу на ногу и криво улыбнулась, — если б не были заказчиками поиска «Щорса».       — Таааак… — протянул я и скрестил руки на груди. Вины «Кирпича» в недосказанности я не видел. Портновы, похоже, велели ему молчать. И, может, грозились прикрыть его лавочку. Лично я бы и без всяких сделок положил конец бандитской деятельности герра Волкова, будь он неладен. Однако не он меня волновал, а причины, по которым двое русских запросили помощи у бандита. Я осведомился: — И что такого натворил этот «Щорс», раз вы его ищете? Он оскорбил маразматика Брежнева, и теперь вы объявили на него охоту?       Я нисколечко не жалел о сказанном. Благодаря нашим с родителями поездкам в СССР, одна из которых окончилась дракой, развязанной докопавшимся до моего папы пограничником, Брежнев для меня был именно что маразматиком, по вине которого в его стране царил самый настоящий застой. Старики-партаппаратчики прилипли к своим креслам и явно не собирались делиться властью с молодняком. Плюс, в 70-е этот, с позволения сказать, глава государства пытался мириться с Западом. Про подсаживание экономики страны на нефтяную иглу — о чём мне стало известно только пару лет назад — я вообще молчу.       Я был уверен в том, что Портновы мне ничего не сделают. Ни Ирина, ни её брат. А попробуют — подмочат репутацию Советского Союза, потому как они пытались убить человека, посмевшего критиковать их «Дорогого Леонида Ильича». Да не просто человека, а гражданина иностранного государства. Официально я продолжал быть весси, но мысленно я намеревался окончательно примкнуть к осси. Несмотря на застой в СССР, будущее за новой общественно-экономической формацией. За социализмом.       — Молодой человек, — вкрадчивым таким тоном начала геноссе Портнова, — генсек Брежнев тут ни при чём. Вам не нужно знать, зачем нам понадобился «Щорс». Мы не можем сказать потому, что не до конца доверяем.       — Тогда ступайте, — я указал ладонью на дверь и ехидно так улыбнулся. — Нечего вам слушать взрослых людей, ищущих вашего друга и работающих в поте лица, пока вы прыгаете на всё готовенькое.       — Они останутся, — поставил точку доселе молчавший «Кирпич». Портновы же довольно так улыбались. Я закатил глаза, мысленно сплюнул и встал слева от стола герра Волкова. — Лукас, рассказывай, что тебе удалось выяснить о «Щорсе».       — А мы с Ирочкой с радостью послушаем, — встрял Геннадий, откидываясь на спинку дивана и кладя руки на затылок. Тогда я, с молчаливого позволения «Кирпича», присел на краешек стола, и начал рассказ:       — Началось всё с того, что я расспросил «Ломщика» — информатора моего хорошего друга Инго Бека — об этом вашем «Щорсе» и Хелен Парк. Их забрал один мужчина с густой бородой, больше походящий на лесника. «Ломщик» изумился тому, как этот «лесник», — я изобразил пальцами кавычки, — не замёрз, при такой-то погоде. Зато информатор подслушал часть разговора «Щорса», Парк и встретившего их бородача у красного BMW 525. Оказалось, что «лесника» зовут Фрэнсис Мэтью Вудс.       — Вудс… — вполголоса повторил Геннадий и наморщил лоб, силясь что-то вспомнить. — Часом не тот штаб-сержант Вудс, участвовавший в покушении на команданте Кастро, а потом отметившийся почти во всех грязных операциях ЦРУ во Вьетнаме?       — Нашёл у кого спрашивать, — фыркнул я, а затем продолжил: — Отпустив «Ломщика», я поехал было обратно, но агенты Штази сцапали меня и привезли в подвал одной из высоток здесь, в Восточном Берлине. Спас меня от осси тот самый «Щорс». Вот только…       — Только что? — забеспокоилась Ирина, подавшись вперёд. Слишком сильно переживает за «Щорса». Словно он — её парень, хотя я видел на фотке, что у того уже есть подружка: та самая Парк.       — Только этот «Щорс» почему-то звал себя Томми-ганом, — озвучил я первую странность. — Вернее, Томасом Реддлом из МИ-6. А позывной у него, по словам Парк, вообще Белл.       — Я так понимаю, мисс Парк сама тебе рассказала, — предположил старший Портнов. Я кивнул:       — Да, мы с фрау Келлер узнали об этом Томми-гане вчера от его друзей: Хелен Парк, Елеазара Азулая и Рассела Адлера.       — Только, блять, не Адлер… — закатила русская глаза и тяжело вздохнула. Не знаю, не знаю… Лично мне при общении этот Адлер казался мрачным типом, не более того. О нём я вообще не слышал до вчерашнего дня. Заметив, что я озадачен, Портнова сообщила: — Это военная тайна, молодой человек. Даже в КГБ толком не знают о Расселе Брэдли Адлере.       — Может, я продолжу рассказывать о том, что случилось дальше? — предложил я брату и сестре Портновым. Те, видимо, поняв, что я раздражён, чуть ли не синхронно кивнули. — Спасибо. Итак, после того, как «Щорс», он же «Белл», спас меня, я быстренько ушёл, стараясь не выдавать себя. Иначе всё пошло бы коту под хвост. То есть, «Щорс» не должен был узнать, что его ищут русские. То есть, вы трое. Да, герр Волков, — я заметил, что «Кирпич» уставился на меня, как ребёнок, только что занимавшийся непотребством, — я и про вас говорю. А дальше… я решил не сдаваться Грете, а приехал к вам.       — Хорошо, — буркнул «Кирпич». — Что касается вас двоих, товарищи Портновы, — далее он заговорил уже с русскими, — вы уже в курсе, что с вашим другом. Я вас не задерживаю.       Ирина и Геннадий Портновы синхронно встали, так же синхронно кивнули, пожелали нам удачи в поисках «Щорса» и вышли, причём брат открыл перед сестрой дверь и покинул кабинет «Кирпича» последним. Лишь после этого я сел на диван и задал герру Волкову вопрос:       — А что им конкретно было нужно?       — Начну, пожалуй, издалека, — мужчина снял очки-авиаторы и положил их перед собой. — Ты слышал когда-нибудь о программе МК-Ультра?       — Нет, — отрезал я, поскольку я понятия не имел, что это вообще за программа. Бандит усмехнулся:       — Это неудивительно. Несмотря на некоторое предание программы огласке, только советские спецслужбы знают о ней в полной мере. Это программа, ищущая и изучающая средства манипулирования сознанием для, допустим, вербовки агентов или для извлечения сведений на допросах. Программа изучала такие темы, как, — «Кирпич» стал загибать один палец за другим, — расстройство памяти, дискредитация человека его поведением, изменение сексуальных привычек, методы выпытывания информации, внушаемость, создание у человека чувства зависимости.       — Прекрасно, конечно, — с сарказмом произнёс я, прослушав мини-лекцию об МК-Ультра, — вот только какой от этого толк?       — Толк такой, Лукас, — немного раздражённо ответил «Кирпич», — что западные спецслужбы поймали «Щорса» и что-то с ним сделали. Портновы хотят знать, что. Особенно Ирина.       — Она что, подружка «Щорса»? — прыснул я. Но герр Волков смерил меня тяжёлым взглядом и проворчал:       — Не наше с тобой дело, Лукас. Наше дело — найти, наконец, «Щорса», — он даже тыкнул пару раз в стол. — Портновы сами узнают, что западные спецслужбы вообще натвор… — «Кирпича» нагло оборвал телефонный звонок. Процедив «Зараза», бандит взял телефонную трубку и недовольно вопросил: — Кто звонит?       Я решил не мешать разговору Волкова с кем-то по телефону и откинулся на спинку дивана. Сам «Кирпич» успокоился и нормально пообщался с собеседником:       — Так… Понял тебя, Франц. Ты пока отдыхай, я, если что, сам тебе наберу, назову место встречи, — услышав ещё одну фразу от «Топора» — я понял, что «Кирпич» говорил именно с ним благодаря имени — русский цокнул и принялся успокаивать бывшего агента Штази: — Франц, ну что ты накручиваешь себя? Не переживай ты так. Я знаю, что мы встретимся. Не рассказывай мне то, что я и так знаю. Ну сели тебе на «хвост», так от него скоро избавятся. Давай, давай, — попрощавшись с Францем «Топором», герр Волков положил трубку обратно. Не дожидаясь, пока я спрошу, что случилось с Краусом, русский пробормотал: — Францу сели на «хвост», сейчас он у себя дома.       — Может, связаться со Штази? Они организуют засаду преследователям, — высказал я гипотезу, однако «Кирпич» мотнул головой и отказался от затеи:       — Отставить «связаться со Штази». Кстати, — собеседник почесал затылок, — а «Щорс», он же «Белл», ничего тебе не говорил насчёт того, что делать дальше?       — Говорил, — кивнул я. — Он приказал мне залечь на дно, пока всё не уляжется. А что?       — Ладно, Лукас, — «Кирпич» снова надел очки-авиаторы для чтения. — Не будем создавать лишние поводы для подозрений. Лучше и вправду ляг на дно, как тебе велел «Щорс». Как появится возможность — вызову тебя. Приеду я или «Бутон», он же Лёня. Адрес твоего временного убежища я уже знаю.       — Jawohl, ***** — козырнул я герру Волкову, встав на ноги. Требовать разрешения выйти я не стал, всё равно наш с «Кирпичом» разговор окончен. По крайней мере, на этот момент.       «Бутон» стоял у двери статуей. Я легонько кивнул дылде и пошёл к выходу из склада. Делать мне здесь нечего. Не мешать же работникам склада, верно?       Пройдясь немножко по улице, я сел в «Ниву» и, подъехав к воротам, нажал на гудок. Охранник открыл ворота, пропуская меня. А я, мысленно поблагодарив работника, покинул территорию склада. Я поехал к себе во временное убежище, благо там был телефон. Это значило, что «Кирпич» без труда свяжется со мной.