Вне устава

      — Может, перепихнётесь со мной? — усмехнулась она, наклоняясь чуть ближе. — Я ничем не хуже Оксаны.       Эти слова прозвучали как удар хлыста. Софья замерла, будто внезапно оказалась на открытом поле во время грозы. Её взгляд тут же стал ледяным, но в глубине мелькнуло что-то иное — смятение, словно она не была уверена, правильно ли расслышала. Девушка молча смотрела на подчиненную, как будто надеясь, что та сама заберёт свои слова обратно, будто это была лишь очередная неудачная шутка, провокация ради провокации. Но Саша стояла спокойно, с вызывающей полуулыбкой, которая была её оружием.       — Ты ненормальная, — наконец произнесла Кульгавая. — Вон из моего кабинета.       Крючкова лишь хмыкнула, не показывая ни удивления, ни обиды. Её взгляд был колючим, почти насмешливым, будто она заранее знала, чем закончится этот разговор.       — Вот так просто? — насмешливо спросила она, но уже направилась к выходу. — Ладно, товарищ лейтенант. Я подожду, пока вы всё обдумаете.       Софья осталась одна в кабинете. Лейтенант всё ещё смотрела на дверь, которую Саша так демонстративно хлопнула, словно ожидая, что та вот-вот вернётся и скажет что-то ещё более дерзкое, более абсурдное, чем минуту назад. Но этого не случилось.       — Перепихнёмся... — повторила вполголоса, пытаясь осмыслить. Оно звучало грубо, почти оскорбительно, неуместно в этой стерильной, идеально организованной комнате. Крючкова всегда так делала — бросала слова, как камни в воду, создавая круги, которые разбивались о терпение Софьи.       Девушка медленно опустилась на стул, её пальцы легли на край стола, сжались до побелевших костяшек. Грудь поднималась и опускалась от неровного дыхания, но лицо оставалось непроницаемым.       «Ты ненормальная».       Слова, произнесённые тихо, но с явной сталью, внезапно потеряли свою силу. Кульгавая не верила им сама. Она сказала это, чтобы защититься, чтобы оттолкнуть Сашу на безопасное расстояние. Только теперь понимала, что не расстояние их разделяло, а всего несколько сантиметров, и это было её поражением.       Лейтенант поднялась, чувствуя, как напряжение в теле требовало движения. Шагнула к шкафу и достала папку с личными делами подчинённых. Тонкая тетрадь с личным делом Крючковой лежала среди других, как кость в горле. Софья пролистала её до конца, находя привычные строки: дисциплинарные взыскания, акты о неподчинении, характеристики, написанные вразнобой.       Она остановилась на одной строчке, которую сама и оставила. «Умная, но без тормозов».       Софья провела ладонью по лицу, словно пытаясь стереть остатки раздражения, но вместо этого наткнулась на пульсирующую, едва скрытую под поверхностью эмоцию, которая никак не укладывалась в привычные рамки. Злость, да. Раздражение, безусловно. Но было что-то ещё, тягучее и непонятное, словно застывший вопрос, на который она боялась найти ответ.       «Я хочу её?» — спросила она себя снова, теперь уже без страха.       Ответ пришёл не сразу. Он не был громким, скорее тёплым, как пламя, которое разгорается медленно, но уверенно.       «Да,» - подумала она наконец.       Софья резко закрыла папку и вернулась к своему столу. Когда она села, её плечи устало опустились.       — Крючкова, ты станешь моей погибелью, — прошептала, закрыв глаза.

////

      Звук тревожного сигнала разорвал утреннюю тишину полигона, заставляя каждого бойца мгновенно собраться. Ещё несколько минут назад лагерь дремал в предрассветной дымке, где слышались лишь шорохи ветра и редкие звуки природы. Теперь всё ожило. Солдаты стремительно выскакивали из казарм, облачаясь в амуницию, закрепляя оружие и проверяя снаряжение. Тревога была учебной, но напряжение в воздухе чувствовалось как перед настоящим боем.       На окраине полигона стояла Софья Кульгавая. Лейтенант сохраняла свой привычный, почти ледяной вид, глядя на выстроившийся перед ней отряд. На фоне вздымающегося клубами пыли её фигура казалась частью военного пейзажа. Ветер трепал её коротко подстриженные волосы, но офицер, казалось, этого не замечала.       Позади неё располагалась карта полигона, закреплённая на переносном стенде. На столике рядом лежали планшет, рация и документы. В нескольких метрах от неё находилась сержант Мария Романова, уже закончившая проверку взвода, и Светлана Токарева. Их взгляд был прикован к старшей по званию, ожидая дальнейших указаний.       — Товарищи бойцы, внимание на меня! — голос Софьи звучал чётко и громко, перекрывая гул двигателей танков, разносившийся со стороны стоянки бронетехники.       Солдаты замерли. В строю не было ни шороха, ни лишнего движения. Среди них, в третьем ряду, стояла Крючкова. Её лицо оставалось бесстрастным, но в глазах читался интерес.       — Слушаем задачу, — продолжила лейтенант, её указка замерла на карте, очерчивая ключевые участки полигона. — Основные цели: взаимодействие с танковыми экипажами, разведка передовых позиций, удержание территории до подхода основной техники. Отряд делится на три группы: прикрытие, разведка и удержание.       Она бросила взгляд на Крючкову, будто заранее зная, что та будет первым объектом её приказа.       — Крючкова!       Саша моментально шагнула вперёд, резким движением руки поправив ремень автомата.       — Так точно, товарищ лейтенант!       — Твоя задача — возглавить группу прикрытия, — голос Кульгавой стал ещё строже. — Берёте правый фланг. Не отходить от обозначенных точек, прикрывать разведчиков, вести наблюдение за подходами. От вашего умения работать слаженно зависит успех всей операции. Все понятно?       — Так точно, — ответила рядовая, но в уголках её губ мелькнула еле заметная улыбка.       Эта улыбка раздражала Софью больше, чем могла бы раздражать прямолинейная насмешка. Ей казалось, что Саша либо недооценивает важность задания, либо слишком уверена в себе.       — Улыбаться будешь, когда задание выполнишь, — добавила она с лёгким нажимом, но без грубости.       — Поняла, товарищ лейтенант, — без тени смущения ответила Саша и вернулась в строй.       Кульгавая перевела взгляд на старшего сержанта.       — Романова, твоя группа берёт левый фланг. Проверьте снаряжение, разведка начнётся через 15 минут.       — Слушаюсь, товарищ лейтенант, — чётко ответила Мария, кивая.       Тем временем Саша подошла к своей группе, состоявшей из пятерых человек: Алисы, Ангелины, Жени, Маф и Сони.       — Ну что, — обратилась к ним Саша. — Все слышали приказ?       — Крючкова, — хмыкнула Алиса, проверяя закрепление шлема, — ты как всегда в центре событий. Ну, раз уж прикрытие, постарайся не потеряться.       — Если ты будешь меньше болтать, у нас больше шансов не попасть под раздачу.       — Девчонки, заткнитесь, — вмешалась Абдиева, тихо, но твёрдо. — Мы ещё на инструктаже, а вы тут как на базаре.       — Верно, — поддержала Саша. — Мафтуна, Соня, Алиса, следите за сектором. Женя и Ангелина — за мной. Двигаемся быстро и чётко. Никому не спускать глаз с маршрута.       На соседнем участке полигона ревели танковые двигатели, заполняя воздух гулом, от которого сотрясалась земля. Под командованием старшего лейтенанта Кристины Захаровой танкисты готовились к началу манёвров. Тяжёлые машины выстраивались в боевой порядок, их массивные корпуса покрывались тонким слоем пыли, поднятой с грунта. Впечатляющее зрелище.       Захарова говорила чётко и громко, чтобы её слышали даже через рёв двигателей:       — Экипажи, проверяем связь. Позиции на 180. Готовность к манёврам через три минуты.       Кристина остановилась у одного из танков, приподняла микрофон рации и проверила связь с ближайшими экипажами. Из динамика раздался голос одного из командиров:       — Экипаж номер три на связи, позиции заняты, готовность подтверждаю.       Лейтенант коротко кивнула, поправив ворот форменного кителя. Её взгляд невольно переместился в сторону лесополосы, где спецназовцы под командованием Софьи уже начинали занимать позиции. Люди двигались быстро и бесшумно, словно сливаясь с окружающей местностью.       На фоне общей суеты стройная фигура Кульгавой выделялась чёткими, отточенными движениями. Софья стояла у карты и о чём-то говорила с сержантом Токаревой . Даже на расстоянии её спокойствие было заметно.       «Интересно, как она справится сегодня», — мелькнула мысль у Кристины.       Подойдя к ближайшему экипажу, Кристина остановилась, наблюдая за тем, как мехвод проверяет состояние ходовой.       — Никаких сбоев, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Если что-то пойдёт не так, это затормозит всё подразделение.       — Понял, товарищ лейтенант, всё будет в порядке, — ответил мужчина, вытягиваясь в струнку.       — Хорошо.       Гул двигателей становился громче, танки один за другим выходили на исходные позиции. Захарова снова подняла рацию, отдавая финальные распоряжения:       — Экипажи, внимание! Через минуту выдвигаемся. Держим связь, выполняем задачи точно по плану. Удачи!       Резкий, протяжный свист прорезал воздух. Учения начались.       Танки сорвались с места, словно огромные стальные звери, поднимая густые облака пыли. Гусеницы с оглушающим грохотом врезались в землю, разрывая её и оставляя глубокие следы, будто шрамы на теле полигона. Их тяжёлые корпуса, сверкая в лучах летнего солнца, неумолимо двигались вперёд, обдавая пространство ревом двигателей.       Спецназовцы, словно тени, рассредоточились по местности, стремительно занимая позиции. Они использовали всё, что могло послужить укрытием: низины, овраги, редкие кустарники, раскиданные вдоль лесополосы.       На правом фланге Саша вела свою группу из пяти человек. Её движения были быстрыми и точными, но голос оставался спокойным. Рация в её руке потрескивала, передавая краткие указания.       — Группа, внимание, — Саша присела на одно колено, оглядывая местность через прицел. — Танки продвигаются с юга. Удерживаем позиции, не высовываемся.       Алиса, стоявшая в нескольких метрах от неё за корнями поваленного дерева, слегка обернулась.       — Если они начнут обходить нас, что делать? — прошептала она, стараясь оставаться незаметной.       — Ждём приказа, — ответила Мафтуна, не отрываясь от наблюдения.       — И всё? — недовольно буркнула Алиса, но промолчала, заметив хмурый взгляд Жени.       Тем временем танкисты продолжали своё наступление, прикрывая действия условной пехоты. Их слаженность поражала: один экипаж маневрировал, прорываясь вперёд, другой занимал огневую позицию, готовясь прикрыть возможный отход, а третий следовал позади, обеспечивая резерв. Броня сверкала в свете, а пушки хищно поворачивались в поисках цели.       На холме, чуть поодаль от поля сражения, находился наблюдательный пункт. Софья Кульгавая стояла у края бруствера, держа в руках бинокль. Её взгляд был сосредоточенным, движения выверенными. Позади неё сержант Романова передавала данные через стационарную рацию.       — Второй и четвёртый экипажи продвигаются к позиции «Дельта», — докладывала Мария, быстро записывая что-то в планшет.       Софья, опустив бинокль, кивнула:       — Передай танкистам, чтобы готовились прикрыть правый фланг, если начнётся обход. Особое внимание зоне перед «Дельтой».       Романова кивнула и снова склонилась к рации, отдавая распоряжения.       Софья снова подняла бинокль, внимательно наблюдая за ситуацией. Танки двигались с удивительной слаженностью, но лесополоса, где находился спецназ, была густой и скрытной, что создавало дополнительные риски. В эфире раздался голос Крючковой:       — Товарищ лейтенант, группа удерживает позицию. Видимость ограничена из-за рельефа и пыли. Запрашиваем указания.       Офицер прищурилась, окидывая взглядом местность. Крючкова и её группа находились в уязвимом месте. Любая ошибка могла привести к потере фланга.       — Ждите сигнала. Не двигайтесь, пока танки не подойдут ближе. Если увидите активное движение противника, докладывайте немедленно.       — Поняла, товарищ лейтенант, — ответила Саша.       В это время на линии фронта раздался оглушительный взрыв — один из танков произвёл холостой выстрел, обозначая начало условного боя. Огромный столб дыма взвился в небо, разлетевшись чёрными клочьями.       Саша опустила рацию и обернулась к своим подчинённым.       — Все на местах, не высовываемся, — она быстро оглядела окружающих. — Соня, ты следишь за восточным сектором. Алиса, проверь, что происходит слева.       — Слушаюсь, — ответила Алиса, скользнув взглядом по зарослям.       — Женя, Ангелина, держите связь. Любое движение докладывайте сразу.       — Есть, — тихо отозвалась Шестерикова, проверяя рацию.       Григорьева затаилась за редким кустарником, прижимаясь к земле. Её рука крепко сжимала приклад автомата, а взгляд внимательно бегал по местности.       — Крючок, у нас движение, десять часов, — внезапно прошептала она.       Саша повернулась в ту сторону, куда указала Соня. Среди деревьев мелькнула тень — явно противник.       — Всем занять оборонительные позиции, — коротко приказала Крючкова, поднимая рацию.       Тем временем в штабе Софья уже докладывала Кристине Захаровой:       — Танки подошли к первой линии. Правый фланг под контролем, но спецназовцы обнаружили движение противника. Требуется поддержка.       Лейтенант танкистов, стоявшая у карты полигона, быстро прикинула план действий.       — Передайте экипажу на «Дельте», чтобы приготовились к огневому прикрытию. Спецназ должен продержаться ещё пять минут, не больше. Мы подойдём к их позиции с запада.       Саша тем временем смотрела, как её группа занимает оборонительные позиции. Сердце колотилось в груди, но она не позволяла себе паниковать.       — Держимся, девчонки, — тихо бросила она. — Скоро всё закончится.       Вдалеке послышался рёв двигателей приближающихся танков.       Слаженность действий спецназа и танков усиливалась с каждой минутой. Кульгавая, хладнокровно координируя свои подразделения, чётко отдавая команды через рацию, с каждым моментом добивалась от подчинённых предельной точности. С другой стороны, Захарова, уверенно руководя экипажами, добивалась от своих танков филигранных манёвров, которые превращали стальные машины в инструмент идеального наступления.       Однако напряжение оставалось высоким. Софья, наблюдая за полем боя, неожиданно заметила, что Саша Крючкова со своей группой вышла слишком далеко вперёд, нарушив предусмотренную дистанцию.       — Крючкова, вернуться на позицию! — резко скомандовала она, её голос звучал властно даже через помехи в эфире.       Но Саша уже оказалась в центре событий. Её группа, практически на передовой, столкнулась с условным противником, который неожиданно активизировался. Огонь из учебного оружия, обозначение целей дымовыми гранатами — всё смешалось в единый хаос.       — Удерживаем позицию! Не отступать! — крикнула Саша. Она прижималась к земле, жестами указывая товарищам, где укрыться, и координируя ответный огонь.       Ситуация накалялась, но вовремя подоспевшие танки переломили ход боя. Один из экипажей Захаровой вышел вперёд, став между группой Крючковой и условным противником, прикрыв их от дальнейших атак. Ещё один танк, маневрируя по линии рельефа, ударил точно по обозначенным целям, предоставив спецназу шанс перегруппироваться и вернуться на исходные позиции.       Когда учения завершились, поле боя постепенно стихало. Танки с громким ревом возвращались на базу, их массивные корпуса исчезали за горизонтом, оставляя за собой лишь следы на раскисшей земле. Спецназовцы, запылённые, но довольные, выстроились на импровизированном плацу, обсуждая пережитое и делясь впечатлениями.       Воздух был насыщен запахом дизеля, металла и всё ещё не осевшей пылью. Лейтенант Кульгавая уверенно направлялась к группе Крючковой. Её быстрый шаг и сосредоточенный взгляд не оставляли сомнений — разговор будет серьёзным.       Саша стояла в центре группы, запылённая, но с живым блеском в глазах. Лицо её было разгорячено, но на губах играла та самая самоуверенная улыбка, которая порой раздражала командование. Она спокойно перекидывалась шутками с товарищами, когда резкий оклик заставил её       обернуться.       — Крючкова! — разговоры мгновенно стихли, все вокруг замерли, словно ожидая продолжения.       Саша повернулась.       — Товарищ лейтенант? — голос был нарочито спокойным, почти равнодушным.       Софья подошла ближе, её выправка была образцовой, взгляд строгим, но внутри всё бурлило.       — Что это было? — начала она, голос звучал твёрдо, но не громко, что делало упрёк ещё более выразительным. — Кто позволял вам самовольно выдвигаться вперёд?       Саша чуть приподняла брови, её руки всё ещё покоились на ремнях снаряжения, но взгляд оставался уверенным.       — Товарищ лейтенант, я действовала по ситуации, — ответила Саша, не изменяя интонации.       — По ситуации? — Софья сделала шаг вперёд. — Это армия, Крючкова. Здесь нет места для самодеятельности. Ваши действия могли поставить под угрозу всю операцию.       Саша встретила её взгляд без малейшего страха.       — Ситуация была под контролем, товарищ лейтенант, — произнесла она, выделяя слово контроль, словно намекая на ироничную правоту своих действий.       Софья почувствовала, как раздражение нарастает.       — Контроль и ты вещи несовместимые.       Прежде чем Саша смогла ответить, рядом с ними появилась высокая фигура Кристины Захаровой. Лейтенант двигалась с уверенностью, её лёгкая усмешка мгновенно изменила атмосферу.       — Крючкова, ты отлично справилась.       Софья повернулась, её взгляд стал ещё более напряжённым, а осанка — ещё более прямой.       — Лейтенант Захарова, я веду разбор дисциплинарных нарушений, если вы не заметили, — сдержанно произнесла она.       Кристина, похоже, не обращала внимания на раздражение Софьи.       — Нарушений? По-моему, ваша подчинённая проявила инициативу и спасла ситуацию. Разве это не главное на поле боя?       Кульгавая сжала зубы, её взгляд переместился на Сашу, и вдруг стало ясно, что она не могла понять, что злит больше: самоуверенный тон Захаровой или то, как она без усилий находила общий язык с Сашей.       — Инициатива без приказа — это анархия, — ответила Софья резко. — В следующий раз я надеюсь, что ваши танки смогут прикрыть наши фланги без подобных «инициатив».       Кристина усмехнулась, сложив руки на груди.       — Крючкова, молодец. Так держать, — сказала она, игнорируя Софью.       Саша слегка улыбнулась, её лицо выражало неподдельное удовольствие.       — Спасибо, лейтенант, — ответила она с лёгкой искренностью в голосе.       Этот короткий обмен фразами между ними вызвал бурю внутри Кульгавой. Она стиснула зубы, ощущая, как её нервозность начинает вырываться наружу. Это было не просто восхищение. Софья видела, как её подчинённая будто наслаждается вниманием.       — Захарова, — резко проговорила она, поворачиваясь к лейтенанту танкового батальона, — вы не находите, что ваш отзыв... несколько излишен?       Кристина прищурилась.       — Лейтенант Кульгавая, я просто оценила работу солдата. Или вы считаете, что хвалить подчинённых — это что-то недопустимое?       — Я считаю, что для похвалы требуется не только результат, но и соблюдение дисциплины.       Кристина бросила взгляд на Сашу, затем снова вернулась к Софье, её выражение лица стало ещё более уверенным, как будто она прекрасно осознавала, что за этим стоит не просто разбор полётов, а столкновение личных амбиций.       — Знаете, у неё есть талант. Даже среди танкистов её бы заметили. — Эти слова были произнесены с лёгкой насмешкой, но в то же время в них была скрыта какая-то уважительная нотка.       — Мне не интересна ваша оценка моих людей.       Крючкова, стоявшая на несколько шагов дальше, наблюдала за обменом репликами с интересом. Видимо, их небольшая перепалка привлекла её внимание, но она была вынуждена прервать развлечение.       — Если всё, я вернусь к своим обязанностям.       Софья кивнула, её глаза оставались направленными на Сашу.       — Вернитесь, — тихо бросила она, словно окончательно закругляя эту тему.       Когда фигура Саши исчезла из поля зрения, Кульгавая перевела взгляд на Кристину. Они остались вдвоём, и напряжение в воздухе стало почти осязаемым.       — Есть что ещё сказать — говорите сейчас, — начала Софья, скрестив руки на груди.       Кристина усмехнулась, глядя на неё с явным удовольствием.       — Ты всегда была железной, Кульгавая. Даже тогда, когда это было неуместно.       От слов Кристины по телу пробежал холодный озноб, но она не собиралась это показывать.       — Если ты имеешь в виду ту проверку, то я не хочу это обсуждать.       — А я хочу. Потому что именно с того дня ты не можешь на меня смотреть без этого выражения лица.       Софья почувствовала, как гнев внутри неё поднимается волной, угрожая разорвать плотину её самоконтроля. Она сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.       — Мы обе знаем, что ты сделала тогда.       — Я сделала то, что должна была сделать, чтобы спасти нас обеих, — грубо ответила Кристина.       — Ты нарушила приказ, — перебила её Кульгавая. — И из-за этого погибли люди.       Эти слова, словно град камней, обрушились на Захарову. Её улыбка исчезла, и на миг она выглядела так, будто Софья поразила её ножом. Но лишь на миг. Она быстро взяла себя в руки и ответила, сжав губы:       — Они бы погибли в любом случае, и ты это знаешь.       Собеседница не отступила, хотя хотелось. Хотелось уйти, разорвать этот разговор, как ненужную страницу из книги.       — Но ты решила за всех, как будто это только твоя ответственность, — голос Софьи дрогнул. — Ты поставила свою интуицию выше приказа.       — А ты предпочла бы, чтобы мы сидели и ждали своей очереди? — девушка резко шагнула вперёд, и теперь их лица оказались так близко, что Софья могла видеть, как трепещут ресницы Кристины. — Я сделала выбор, и он был трудным. Но ты не можешь ненавидеть меня за это вечно.       Эти слова пробили в броне очередную трещину. Кульгавая вспомнила тот день, когда их вертолёт приземлился на базе. Ветер трепал волосы, мешая слышать приказы командования, но даже тогда она уловила смысл: их миссия была признана успешной. Но какой ценой?       Она вспомнила, как стояла перед командованием, стараясь держать спину ровной, а лицо бесстрастным. Кристина стояла рядом с улыбкой победителя. Софья тогда поймала себя на мысли, что никогда не видела её более уверенной.       Но это чувство успеха не могло заглушить крики, которые она слышала в ту ночь. Звуки взрывов, стоны и шёпот тех, кто не дожил до утра.       — Ты права, — наконец сказала она. — Я не могу ненавидеть тебя вечно. Но это не значит, что я могу простить.       Едва уловимый ветер вклинился в разговор очень вовремя.       — Зачем ты вообще здесь, Захарова? — вдруг спросила Софья, сменив тему. — Тебя прислали сюда тренировать танкистов, но ты больше времени тратишь на... другие вещи.       — Например, на Крючкову? — Кристина улыбнулась, глядя прямо в глаза некогда подруге.       — Я спросила не о ней.       — Но ведь тебе это интересно, да? — левую сделала шаг ближе, её голос звучал тише, но от этого не менее остро. — Ты заметила, как легко мы нашли общий язык?       Тишина в ответ была многозначительной.       — Мы просто пересеклись, — продолжила Кристина, наслаждаясь её реакцией. — Сначала, когда она выходила из твоего штаба. Она была такой... непринуждённой, как будто весь мир ей ничего не должен. Это цепляет.       — И второй раз? — голос стал резче, как будто этот вопрос вырвался вопреки её воле.       — На лавочке, — последовал неторопливый ответ. — Ночь, звёзды, она — такая уставшая, но с огоньком в глазах. Мы немного поговорили.       — О чём?       — Ты ведь не думала, что я всё расскажу? — Кристина рассмеялась.       Софья резко отвернулась, чтобы скрыть раздражение. Она чувствовала, как её терпение тает, но внешне старалась казаться невозмутимой.       — Мне всё равно.       — Нет, не всё равно, — мягко возразила Кристина. Её тон стал серьёзным, почти обвиняющим. — Знаешь, в чем твоя проблема, Кульгавая? Ты никогда не признаешь, что люди — это не набор функций. Иногда они делают вещи, которые выходят за рамки твоей идеальной системы.       Софья сжала челюсти, её взгляд на миг потух, прежде чем снова вспыхнуть гневом.       — Если Крючкова настолько мешает тебе в спецназе, — продолжила Захарова, — отдай её мне.       — Что? — Софья резко обернулась.       — В танковом батальоне её навыки тоже пригодились бы. У нас она быстро бы нашла себе место.       — Исключено, — отрезала та.

////

      Когда солнце уже клонилось к закату, заливая лагерь густым золотистым светом, Софья сидела за своим рабочим столом, обдумывая очередной отчёт. Бумаги перед ней казались бесконечным потоком цифр и строк — строго регламентированный порядок, который был ей привычен и даже успокаивал. На мгновение она позволила себе расслабиться, откинувшись на спинку стула.       Однако тишину кабинета нарушил звонок внутренней связи. Подняв трубку, она услышала голос начальства — непосредственно майора.       — Кульгавая, есть задача.       Она выпрямилась, внутренне собираясь.       — Слушаю.       — Нужно выехать в город. Есть несколько рабочих вопросов, которые требуют личного присутствия. Времени мало, так что соберись быстро. Машину подготовят.       Приказ был ясен, и Софья, как всегда, подчинилась без лишних вопросов. Ей не нравилось внезапное изменение расписания, особенно когда она уже настроилась на спокойный вечер.       Закрыв папку с отчётами, она встала, поправила мундир и направилась к выходу. В коридорах лагеря царила привычная суета.       Как только она вышла из штаба, её заметила Крючкова. Саша стояла неподалёку, лениво привалившись к колонне.       — Товарищ лейтенант, — произнесла она с улыбкой, — мне кажется, вы собираетесь куда-то ехать.       Софья остановилась, бросив на неё короткий взгляд.       — И что с того?       — Да просто любопытно, - Саша склонила голову набок, будто обдумывая что-то.       — Любопытство - это роскошь, которую ты не можешь себе позволить, — сухо отрезала Кульгавая, надеясь, что разговор закончится.       Но Крючкова лишь усмехнулась.       — Ну, тогда это судьба, — объявила она.       Софья приподняла бровь.       — Какая ещё судьба?       — Судьба в том, что я еду с вами, товарищ лейтенант.       Лейтенант вздохнула, окинув её взглядом.       — С каких это пор я беру с собой нарушителей дисциплины?       — Ну, во-первых, — Саша вытянула палец, словно начала зачитывать список, — я исправлюсь, обещаю.       Софья приподняла бровь, едва сдерживая усмешку.       — Ты? Исправишься?       — Да! — уверенно продолжила девушка. — А во-вторых, разве вам не хочется, чтобы я держалась подальше от Захаровой?       Эта фраза прозвучала неожиданно. Лейтенант замерла на месте, ощущая, как под кожей вспыхивает раздражение.       — Ты переоцениваешь своё значение, — холодно произнесла она.       — Возможно, — согласилась Саша, чуть склонив голову набок.— Но вы всё равно меня возьмёте.       Этот тон, лишённый сомнений, заставил Софью испытать внутренний протест. Но, к своему же удивлению, она кивнула.       — Ладно. Собирайся.       Улыбка, которая озарила лицо Крючковой, напомнила лейтенанту о кошке, только что выигравшей свою игру с мышью.       — Уже бегу, товарищ лейтенант!       Она развернулась и исчезла в здании, оставив Софью наедине с её мыслями.       Вскоре машина выехала за пределы лагеря, оставляя позади строгость казарм и тяжёлую тишину военных построек. За окном простиралось ночное шоссе, обрамлённое линиями деревьев. Густой мрак окружал их, разрезаемый лишь фарами автомобиля.       Кульгавая сосредоточенно смотрела на дорогу, её руки крепко сжимали руль. Внутри неё бушевали эмоции, но она умела держать их под контролем. А вот её пассажирка, сидящая на переднем сиденье, казалось, наслаждалась поездкой, откинувшись в кресле и наблюдая за мелькающими огнями.       — Товарищ лейтенант, — внезапно нарушила тишину Саша.       — Что?       Её голос прозвучал коротко, с оттенком усталости, но Крючкова не смутилась.       — Я тут подумала... Вы ведь, наверное, осознаёте, что мне бы не пришлось вас шантажировать, если бы вы вели себя... ну, скажем, немного приличнее?       В ответ — никаких признаков волнения. Всё, что она позволила себе, — это сжать руки чуть крепче, чтобы не выдать того, что на самом деле творилось в её душе.       — Крючкова, ты хочешь, чтобы я высадила тебя посреди дороги?       — Ну зачем так резко? — усмехнулась пассажирка, чуть повернув голову к водителю. — Я серьёзно. Зачем вы так себя ведёте?       — Ты сейчас о чём?       Вопрос был почти механическим, но Саша знала, что за ним скрывается нечто большее, чем просто пустая формальность       — О том, что я застала вас с Оксаной, — спокойно ответила она, будто обсуждала что-то обыденное.       Слова эти не были просто уколами — они были ледяными стрелами, попавшими точно в цель. Они заставили Софью задуматься.       — Это не твоё дело, — наконец произнесла она, стараясь говорить твёрдо.       — Может, и не моё, — легко согласилась Саша. — Но, знаете, это многое объясняет.       — Например? — спросила старшая по званию, несмотря на раздражение, которое вновь начинало вспыхивать в её груди. Были и другие чувства, не такие яркие, но более глубокие, скрытые где-то далеко в подсознании.       — Например, почему вы такая холодная, — сказала Крючкова, её лицо при этом не выдавало ни намёка на злорадство. — Вы просто не хотите, чтобы кто-то подобрался слишком близко, да?       — Ты переоцениваешь мои чувства, — холодно сказала она, но не могла скрыть слабую дрожь в голосе.       — Но знаете, что ещё интересно? Я ведь совсем не осуждаю вас за это.       Лейтенант чуть прищурилась, бросив на неё оценивающий взгляд.       — Правда?       — Абсолютно, — с полной серьёзностью подтвердила Саша. — Все делают ошибки. Даже вы, товарищ лейтенант.       — А ты, конечно, никогда не ошибаешься, — Софья фыркнула, но впервые в её голосе прозвучал слабый оттенок насмешки.       — Конечно, ошибаюсь, — с вызовом ответила Саша. — Например, сейчас я сижу в машине с вами, вместо того чтобы дрыхнуть в своей койке.       Кульгавая не удержалась от короткого смешка, хотя тут же попыталась вернуть себе серьёзность.       В салоне повисло молчание. Лишь шум мотора нарушал эту паузу, которая, казалось, тянулась бесконечно.       — А если серьёзно, — сказала она, её голос стал мягче, но не потерял своей настойчивости, — почему вы позволили себе... ну, с Оксаной?       На этот раз лейтенант медленно выдохнула, её лицо на мгновение стало напряжённым.       — Ты хочешь знать правду? — Софья наконец нарушила тишину, её голос был ровным, но в нём чувствовалась осторожность, словно она не была уверена, стоит ли идти до конца.       — Ну да, — кивнула Саша, внимательно наблюдая за её лицом.       Кульгавая на секунду отвела взгляд от дороги, словно пытаясь найти нужные слова.       — С Оксаной это было... — Она сделала паузу и пожала плечами. — Ничего не значило.       Саша прищурилась. Это было слишком просто, слишком пусто. Она уже знала, что за такими фразами скрывается гораздо больше.       — «Ничего не значило»?       — Именно, — коротко ответила Софья, переключая передачу. — Я вообще не считаю нужным привязываться.       Крючкова хмыкнула, недоверчиво покачав головой.       — Вы так говорите, будто это правило.       — Так и есть, — спокойно отозвалась Софья, слегка сжимая руль. — Ещё никто не проходил со мной по второму кругу, Крючкова.       Саша чуть прищурилась, её взгляд стал внимательнее, словно она искала подтверждение в лице лейтенанта.       — Никто?       — Никто, — подтвердила Кульгавая, её голос звучал твёрдо, но глаза оставались сосредоточены на дороге. — Мне неинтересно делить постель с одним человеком больше раза.       Эти слова прозвучали как приговор, как своеобразная граница, которую нельзя перейти. Но Саша, на удивление себе, не почувствовала отторжения. Напротив, она даже как-то поняла её.       — Значит, для вас это просто... развлечения? — спросила она, чуть мягче, чем обычно.       — Можно и так сказать, — ответила Софья, её тон был холодным, но в нём слышалась тень усталости. — Я знаю, чего хочу, и знаю, как этого добиться. А всё остальное... лишнее.       — Лишнее? — переспросила Крючкова, внимательно глядя на неё.       — Да, — лейтенант чуть повернула голову, бросив короткий взгляд на собеседницу. — Ты же сама видишь, какой здесь порядок. В армии нет места для слабостей.       Она скрестила руки на груди и откинулась на спинку сиденья.       — А постель — это слабость? — с любопытством уточнила Саша.       Софья коротко усмехнулась, но это была сухая, горькая усмешка, без следа настоящего веселья.       — Не сама по себе. Но то, что следует за этим, — привязанности, ожидания, чувства, — всё это мешает.       — Звучит так, будто уже обжигались, — заметила Саша, поджимая губы.       Софья на секунду замерла, её лицо осталось непроницаемым.       — Обжигалась или нет — неважно, — сказала она. — Важно, что я усвоила: держать дистанцию проще.       Крючкова немного помолчала, скрестив руки на груди.       — Знаете, Софья, — сказала она спустя минуту, её голос был чуть тише, — может, вы и сильная, и уверенная, но звучите, как человек, который боится.       Кульгавая резко посмотрела на неё, но быстро вернула взгляд на дорогу.       — Боится?       — Ага. Боится открыть кому-то двери чуть дальше одной ночи.       Софья усмехнулась, но её улыбка была горькой.       — Знаешь, Крючкова, — произнесла она, снова сосредоточившись на дороге, — ты слишком много обо мне размышляешь.       — А вы слишком сильно от всех закрываетесь, — ответила Саша, её взгляд остановился на лице Софьи.       Повисла короткая, но напряжённая пауза. В машине стало тихо, но эта тишина была густой, насыщенной.       — И знаете, что ещё? — неожиданно добавила Саша.       — Что? — бросила Софья, стараясь звучать равнодушно.       — Не думаю, что у вас это долго получится, — с лёгкой усмешкой сказала Крючкова. — Рано или поздно кто-то пройдёт второй круг.