Парадокс Мультивселенной

Спустя шесть дней

      Трисс знала, что облажалась, выбрав неправильный момент. Да, она прекрасно это знала! Море успокоилось еще пару дней назад, но она вынуждена была задержаться на материке, чтобы узнать хоть какие-то подробности о чародейках, схваченными охотниками за колдуньями и заточенными в специально подготовленных темницах. К сожалению, ничего позитивного узнать не удалось: количество двимерита в камерах превышало все разумные пределы, а развернутый в тюрьме гарнизон охотников за колдуньями, в число которых входили в том числе и профессиональные военные, подчиняющиеся напрямую Радовиду, лишали Трисс возможности провернуть хоть сколько-нибудь безопасный маневр в одиночку.       Все было очень, очень плохо. И Трисс знала наверняка: если не сделать ничего в ближайшие несколько недель, то «король Редании» начнет сжигать живьем тех чародеек, которые наотрез откажутся от сотрудничества. И Меригольд не знала, что хуже: мучительная смерть тех, кого она даже в лучшие годы с трудом могла бы назвать подругами, или же их переход «под крыло» Радовида, который, несмотря на явные психические отклонения, все-таки не был идиотом. Если уж он до сих пор не убил их, то явно рассчитывал разыграть карту силы в правильный момент. Вдобавок, среди них не было Филиппы Эйльхарт — той чародейки, чья смерть наверняка принесла бы Радовиду наибольшее удовольствие, учитывая их… сомнительное прошлое.       Филиппа не только была когда-то советницей отца Радовида, Визимира, но по совместительству была еще и той, кто организовал его убийство. Пять лет назад Радовид уже схватил Филиппу и даже приказал лишить ее глаз в отместку за отказ от «сотрудничества», условия которого были больше похожи на рабство, но тогда она, ослепленная и искалеченная, но все же смогла избежать казни, попросту сбежав из темницы. Радовид усвоил урок, и теперь тюремные камеры были оборудованы так, что чародеи и чародейки в застенках все время пребывали в полукоматозном состоянии из-за количества окружающего их двимерита, примесь которого была во всем: от решеток и до металлических укрепов на каменных стенах.       И сейчас Трисс Меригольд отчаянно пыталась собрать все детали и аспекты произошедшего воедино, чтобы понять, каким образом можно исправить положение чародеек так, чтобы ни Геральт, ни Гарри не сочли ее идею попыткой вернуть власть. Впрочем… они бы оказались не так уж и далеки от истины, если бы предположили нечто подобное. Трисс точно не собиралась прозябать в нищете, зная о том, сколько всего она могла бы сделать, окажись она в правящих кругах Северных Королевств. Тем не менее, пока что власть оставалась вопросом побочным, потому что на первом плане были поиски Цири, сразу после завершения которых Трисс намеревалась попросить у своих друзей помощи, раскрыв им… часть информации.       Поскольку точных данных о местонахождении кого-либо из группы тех, кто занимался поисками Цириллы, у Трисс не было, она решила начать с очевидного варианта, и отправилась в Каэр Трольде, с помощью нескольких открытых порталов добравшись до портового поселения. Впрочем, как только она зашла в таверну «Новый порт», то сразу же увидела открытую дверь в гостевое крыло, что могло свидетельствовать лишь об одном: Йеннифэр здесь уже не было.       — Трисс?       Услышав до боли знакомый голос Геральта, Трисс замерла на месте и обернулась, натыкаясь взглядом на Геральта, который сидел за одним из дальних столов, загруженных пустыми тарелками. Проглотив появившийся в горле комок, Меригольд улыбнулась ведьмаку и подошла ближе, присаживаясь напротив.       — Наверное, начать стоит с извинений за затянувшееся отсутствие, — протянула она, но Геральт лишь улыбнулся и пожал плечами.       — Полагаю, твое присутствие вряд ли повлияло бы на итоги, — усмехнувшись, произнес ведьмак и сделал еще один глоток горячего грога из огромной кружки. — Ты ведь ждешь рассказа, не так ли?       — Было бы неплохо, — хихикнула Трисс, понимая, что однозначно плохих новостей точно не услышит. С плеч словно свалился один из тяжелых, неподъемных камней, но несколько все еще продолжали оставаться там, надламывая спину.

***

      Геральт знал, что все может пойти не так, но и не подозревал, что их, казалось бы, крепко сбитая группа из чародеев, ведьмака и дочери ярла развалится настолько быстро. Как только всем стало ясно, что применение маски Уробороса не привело к мгновенному Рагнареку, а последствий на земле удалось избежать благодаря усилиям Гарри Поттера, как вопрос использования маски был окончательно решен в пользу Йеннифэр.       Нацепив знаменитый артефакт, Геральт прошелся по всей пострадавшей части древней рощи, внимательно засвидетельствовав каждую секунду в прошлом. Что ж, Цири оказалась на Скеллиге, и теперь это было неоспоримо: пока Гарри оберегал их от магического тумана, Геральт и Йен собрали полную картину ее сложного приземления, в результате которого, девушка, судя по всему, оказалась ранена, но все равно умудрилась открыть еще один разрыв и сбежать.       К сожалению, маска Уробороса была одноразовым артефактом, и сразу же после использования попросту рассыпалась в руках Геральта, прежде чем он успел передать ее чародейке. Таким образом, могущественная сила маски была потрачена лишь на то, что им и так было известно: Цири побывала на Скеллиге. Никаких дополнительных деталей проверка раскрыть не помогла, но им существенно помог Мышовур.       Геральт терпеть не мог, когда от него скрывают важную информацию, а уж если это касалось пропавшей приемной дочери… Впрочем, он понимал и другое: Мышовур мог бы сказать об этом на день раньше, но он не сделал этого, поскольку Йеннифэр предпочла самодеятельность сотрудничеству. Чародейка, разумеется, ни за что не признала бы свой очевидный прокол, а потому никакой ссоры не случилось. Вдобавок, Мышовур и впрямь рассказал им об очень интересном… инциденте.       Как оказалось, Дикая охота пролила кровь мирных селян не только на материке, но и на Хиндарсфьялле — острове к востоку от Ард Скеллиг. Судя по тому, что рассказал Мышовур, Дикая охота две с половиной недели тому назад устроила настоящее побоище в деревушке под названием Лофотен. Погибло немало островитян, но друиды из-за беспокойного моря получили весточку о произошедшем слишком поздно, чтобы успеть осмотреть место происшествия «по горячим следам».       Иного выбора не оставалось, кроме как отправляться на Хиндарсфьялль и опросить жителей Лофотена насчет девушки с белыми волосами, но внезапно группа разделилась, потому что Мышовур заявил о том, что хочет забрать Поттера к друидам. Геральт, воочию наблюдавший за тем, как молодой чародей укрощает магическое стихийное буйство во время активации маски, разумеется, собирался было заявить о своем несогласии с таким деструктивным подходом к поискам юной Цири, но Гарри внезапно ответил согласием.       Судя по всему, друид и Поттер успели о чем-то договориться в закромах, из-за чего их участие в поисковой миссии было ограничено лишь маской Уробороса. Йеннифэр, впрочем, особо не расстроилась: как она призналась потом Геральту, ее отношение к Поттеру слегка потеплело, но она по-прежнему не хотела слишком глубоко посвящать этого странного парня в суть происходящего. Керис, узнав о том, что Гарри отправляется к друидам, заявила о том, что соглашалась вовсе не на такое «приключение», и подвигов она в нем точно не добудет.       Таким образом, Йеннифэр помогла Керис вернуться в Каэр Трольде, где та сразу же начала готовиться к путешествию на Спикероог и встрече с ярлом Удальриком, которого многие годы одолевали странные, пугающие видения. Керис надеялась, что сможет помочь ему, и таким образом завоюет не только его доверие, но и одобрение на выборах.       Геральт, хоть и сомневался во всей этой многоступенчатой затее с претендентами на трон, но все равно отнесся к ней с присущим ведьмаку спокойствием: Крах Ан Крайт лично попросил его позаботиться о том, чтобы его дети не погибли в погоне за «подвигами», и поэтому Геральт знал, что ему придется выручать не только Хьялмара, что собрался биться с великаном, захватившим остров Ундвик, но теперь еще и Керис, решившей, что может исцелить безумие с явной магической природой.       Тем не менее, задачей первостепенной важности все равно были поиски Цири: как только Керис была возвращена из своего «приключения» спустя всего несколько часов после его начала, ведьмак вернулся к поджидавшей его у таверны Йеннифэр, и они вдвоем отправились на Хиндарсфьялль, чтобы осмотреть деревню, ставшую целью Дикой охоты.       Ох, Геральт уже видел все это. Он видел все это в Редании, пока осматривал деревни, затронутые гоном Дикой охоты, и вновь увидел идентичную картину в Лофотене: магический лед, который начал медленно таять лишь спустя несколько суток после атаки, траур по погибшим и, как ни странно, проблески надежды, связанные с грядущим избранием нового короля. Часть жителей деревни вполне всерьез связала нападение Дикой охоты с маячещей тогда на горизонте смертью Брана Тиршаха, и закономерно надеялись теперь, что новый король-то уж точно отведет беду от островов.       — Погоди, а что там с Гарри? — внезапно спросила Трисс, прервав стройный и, как казалось Геральту, насыщенный рассказ.       — С Поттером? — переспросил ведьмак пожимая плечами. — До него еще успеем добраться, все по порядку.       — И как в вашу компанию вообще попала дочь Краха? — спросила Меригольд вдогонку, но Геральт уже продолжил вещать о том, что произошло в Лофотене.       Как только они с Йеннифэр расспросили местных жителей, то узнали о том, что Цири не просто заметили: она провела в деревне больше суток. Как оказалось, ее обнаружил некий «Трус» — ловец крабов, что снаряжал тогда ловушки на морском побережье. Судя по тому, что он рассказал своей матери, Цири появилась будто бы из ниоткуда, когда в небе сверкнула вспышка и что-то прогрохотало так, словно горы раскололись надвое. Описание оказалось идентично тому, что, по словам Гарри, произошло в Туссенте, и такого совпадения было достаточно для того, чтобы и без маски Уробороса восстановить картину событий.       К сожалению, допросить Труса не получилось, но зато Геральт и Йеннифэр узнали историю бедного Скьялля — того самого ловца крабов, что обнаружил раненую Цири на побережье и на руках донес до деревни, где ей помогли его сестра и мать. Пока Цири была в деревне, Дикая охота все-таки вышла на ее след и появилась как раз тогда, когда жители уснули. Мать Скьялля сказала, что ее сын сбежал в ту ночь, испугавшись Дикой охоты, и вернулся лишь к самому концу атаки, когда жителям деревни предстояло лишь подсчитывать потери и хоронить тех, кто погиб, сражаясь.       Из-за позорного бегства от Скьялля отреклась семья, а деревенский староста нарек ловца крабов Трусом. Впрочем, Скьялль с подобной оценкой своих действий не был согласен, и запросил у совета старейшин совета по обелению собственного имени. Ответ ему был дан жесткий и бескомпромиссный — Трус, нареченный при рождении Скьяллем, что сбежал из деревни в момент опасности, и вернулся лишь когда опасность миновала, должен был отправиться в рощу Фрейи и сразиться с Моркваргом, бессмертным волколаком, что обитал в самом центре рощи.       — Бессмертным? — уточнила Трисс, когда ведьмак прервал рассказ для того, чтобы сделать глоток из кружки.       — Он был когда-то пиратом, державшим в страхе восточные острова, — кивнул Геральт, — и один из членов его банды ранил Моркварга зачарованным волчьим клыком. Судя по всему, рунопись… — Геральт достал из небольшой поясной сумки кривой острый клык, покрытый рунами, — модифицирует проклятие, обрекая человека на вечное пребывание в волчьей шкуре и постоянный безумный голод. Приятного мало, но я помог ему отправиться на тот свет, когда мы с Йен отправились в рощу.       — Стой, так Скьялль не справился?       — Нет, конечно же, — отмахнулся ведьмак. — Он был обычным деревенским парнем, не представлял из себя ничего особенного. Моркварг вспорол ему глотку, как только Скьялль оказался неподалеку от его логова. Благо, — Геральт сделал еще один глоток, — со мной была Йен.       Трисс нахмурилась:       — Только не говори мне, что…       — Да, Скьялль не успел сгнить настолько, чтобы нам с ней потребовалось нечто более серьезное, и Йен с помощью некромантии вырвала его дух из небытия и заставила его рассказать нам о том, что он видел и слышал в тот день, когда обнаружил Цири.       — Геральт, если Йен применила некромантию, то роща Фрейи зачахнет.       — Уже, — вздохнул ведьмак. — Как ты понимаешь, я сам не в восторге, но меня никто не спрашивал. С другой стороны, если мы не найдем Цири, то роща покажется песчинкой на фоне того, что грядет.       Трисс не стала ни соглашаться, ни вступать в споры. Ей давно было известно, что Йеннифэр ценит мнения и жизни окружающих ее людей даже меньше, чем пытается изобразить. В общем-то, их дружба до всей этой запутанной истории с Геральтом больше напоминала прыжки над костром. Если не повезет, то лучшая подруга может с радостью тебя подтолкнуть, и тогда костер станет твоим последним пристанищем.       — Скьялль не был трусом и не сбежал, — вернулся к рассказу Геральт, — а всего лишь выполнял просьбу Цири. Она поняла, что Дикая охота явилась за ней, и решила покинуть деревню, чтобы отвлечь всадников. Скьялль дал ей лошадь и помог добраться до скалистого берега, минуя появляющихся на пути гончих. С трудом, но они все-таки добрались до побережья, где Цири встретилась с кем-то.       — С кем-то? — тут же переспросила Меригольд.       — Подожди, — поднял руку Геральт, — ее таинственный спутник о чем-то поспорил с ней, но Скьялль не слышал, в чем была суть ссоры. Все закончилось тем, что Цири упала без чувств прямо перед незнакомцем, а сам Скьялль бросился к берегу, чтобы помочь ей, но получил удар по спине и вырубился. На короткий миг он очнулся, заметил странное горбатое существо и… все.       — То есть, никаких конкретных ответов, да?       — Мы спросили об уродце у ярла Хиндарсфьялля, но тот ответил, что продал его торговцу в качестве придворного шута. Возможно, я знаю, о каком уродце идет речь, но для подтверждения мне нужно будет вернуться на материк и добраться до Врониц, чтобы переговорить с тамошним Бароном.       — Ты окончательно меня запутал, — слабо улыбнулась Трисс, — а что в итоге случилось с детьми Краха?       — Я помог Хьялмару одолеть великана, — кивнул Геральт, — а Керис подсобил с исцелением Удальрика. Ничего особенного, всего лишь исполнил просьбу Краха и уравнял тем самым их шансы на престол.       — Керис, — Трисс загнула первый палец, — Хьялмар, Цири, горбун. Итак, и каким будет следующий шаг?       — Если мои догадки верны, то найду уродца, и мы попробуем использовать филактерий, который вы с Гарри забрали у Ублюдка-младшего. Возможно, спутник Цири был проклят, и расколдовать его получится только с помощью филактерия. Если же нет… — ведьмак пожал плечами, — придумаем еще что-нибудь. Пока что это наша главная зацепка.       — И где Йен?       — Она просила меня дождаться ее здесь до того, как начнется пир, — объяснил Геральт, — ей нужна моя помощь с каким-то делом. Видимо, скоро прибудет, потому что я тут уже точно третий час сижу.       Трисс прекрасно понимала, что узнала лишь крупицы из общей и подробной истории, и оттого чародейке хотелось завалить ведьмака уточняющими вопросами, но меньше всего на свете ей хотелось прямо сейчас встречаться с Йеннифэр. Вдобавок, раз уж им двоим предстояло какое-то общее дело, Меригольд не хотела вмешиваться.       — Куда вы отправитесь, если история с горбуном подтвердится? — спросила она, поднимаясь из-за стола.       — В Каэр Морхен, — вздохнул Геральт, — но я надеюсь, ты придешь сегодня в Каэр Трольде.       — Сегодня? — недоуменно переспросила Трисс.       — Ночью состоится пир, по итогам которого будет избран новый король, — объяснил ведьмак, и тут же нахмурился, добавив, — или королева. В любом случае, Крах ждет всех нас, так что и тебе наверняка тоже стоит задуматься о том, чтобы прийти.       — Я задумаюсь, — слабо улыбнулась Трисс, — но для начала мне нужно найти Гарри. Где он сейчас?       — В роще у священного дуба Гединейт, — Геральт ответил, почесав лоб. — По крайней мере, именно туда они отправились вместе с Мышовуром. Трисс… между вами что-то есть, да? Что-то реальное?       — Нет-нет-нет, ничего такого, — тут же запротестовала Меригольд, чувствуя, как краснеют уши от такой бессовестной лжи. Геральт, судя по всему, тоже это заметил, потому что с легкой улыбкой пожал плечами.       — Добро, — вздохнул он, — просто показалось, что… он не так уж и плох.       Трисс смогла свободно вздохнуть лишь после того, как выбралась на улицу. Оказавшись снаружи, она попыталась отстраниться от мыслей о том, о чем напоследок спросил ее Геральт, и отправилась к краю деревни. Как только ей удалось пересечь холм и оказаться в небольшой рощице, что скрыла ее от чужих глаз, Трисс тут же открыла портал и смело шагнула в черную бездну, уже зная, какой «теплый» ее ждет прием, как только Мышовур узнает, кто к ним пожаловал.

***

      — Ты дурачок безмозглый! — проворчал одноногий старый дед, чья деревянная нога лишала его возможности угнаться за малолетним нарушителем. Впрочем, руки у него были свободные и весьма сильные, а потому в сторону Гарри Поттера тут же полетела деревянная поварешка, от которой тот, впрочем, смог увернуться. — Я же тебе все сказал, все! Напомни, что я тебе говорил насчет спирта? А? Не слышу!       — Не брал я твой спирт, маразматик несчастный, — выкрикнул Поттер, уворачиваясь от летящей в него кружки. — Ты совсем уже из ума выжил, вот и не слышишь ничего!       — Это я из ума выжил? — возмутился друид-алхимик Гремист. — Да ты всего без году неделя как родился, а ведешь себя так высокомерно, словно королеву трахнул!       Гарри издал смешок, вспомнив о княгине, но именно в этот момент пущенная Гремистом деревянная ложка с глухим стуком врезалась прямо в его лоб.       — Ау-у-у, — простонал Гарри, прикладывая ладонь ко лбу, — все, полегчало?       — Спирт верни, мелюзга, — буркнул Гремист, прищурившись, — шесть дней тут с нами живешь, а убытков от тебя, словно роту солдат запустили в лабораторию.       — Это не убытки, — назидательно поднял палец вверх Поттер, поправляя при этом шапку из веток, которую носил, не снимая, уже четвертые сутки, — а побочные продукты экспериментов.       — Побочные бла-бла-бла, — скривился гремист, — спирт верни, пройдоха.       Закончив с отчиткой молодого и несмышленого ученика, Гремист, бодро переставляя деревянную ногу, отправился на выход из многоуровневого подземного помещения, которое Гарри окрестил «Норой Бэггинсов». Как только массивная дубовая дверь захлопнулась, Поттер со вздохом приземлился на стул и потрогал выросшую на лбу шишку.       — Вот ведь полоумный старый дед, — буркнул Гарри себе под нос, — там спирта-то было всего ничего, хватило всего на четыре порции. Драмы зато столько, словно я у него всю бочку утащил.       Задумчиво причмокнув, Гарри взмахом руки привел обеденную комнату в порядок, собрав разбросанные столовые приборы, после чего направился на выход вслед за Гремистом. Прихватив по пути свою аутентичную клюку-посох, которую сделал очень похожей на посох Гэндальфа Серого, задумчиво почесал отросшую за неделю щетину и вышел наружу, пристукивая посохом при каждом шаге, чтобы выглядеть и звучать солиднее. Кашлянув, чтобы сделать голос чуть грубее, Гарри подозвал к себе одного из младших друидов:       — Хальвир! — с легкой хрипотцой в голосе произнес Поттер, приближаясь к друиду. Тот, хоть и был по факту «младшим», уже почти дотянул до сотни лет, но все равно стал неплохим другом новоприбывшего Гарри Поттера. — Смотри, четыре порции.       Гарри аккуратно сдвинул в сторону полог своей мантии из грубой, плотной ткани, демонстрируя друиду четыре привязанных к поясу фляжки. Хальвир нахмурился, переводя взгляд на Поттера.       — Неужто сдюжил?       — Чистейшая получилась настойка, ингредиенты действительно повлияли на алхимическую формулу, — кивнул Гарри, — и еще вот это, — он вытащил из кармана пятую фляжку, что отличалась от остальных, — чтобы голова не болела. Принимать одновременно нельзя, — предупредил маг, — а то всю неделю проведете в кустах.       — Гремист, судя по всему, не слишком-то доволен тем, что мы стянули его спирт, — вздохнул Хальвир, забирая настойку на можжевельнике, бруснике и меду, которую изготовил Поттер в обмен на помощь с еще одним делом.       — Переживет, — отмахнулся Поттер, — он давеча наступил мне на ногу своей деревянной кочергой, так что это законная компенсация.       Гарри точно стоило бы вести себя чуть сдержаннее, потому что внезапно из-за огромного валуна выскочил Гремист.       — Так и знал! — выкрикнул алхимик, переводя взгляд с Поттера на Хальвира и обратно. — Так и знал, так и знал, так и знал! Обворовали! — крикнул он. — Мышовур, они украли мой спирт! Мышовур!       Тем временем, Мышовур, только-только присевший на импровизированную лавку, выточенную из мертвого столетнего кедра и набивший трубку отборной смесью табака с подозрительно выглядящими травами, закатил глаза, стоило ему услышать очередную жалобу. На сей раз, судя по всему, вновь пострадал несчастный Гремист, чья жизнь с появлением Поттера превратилась в форменное театральное представление. Юный алхимик, чей подход к магии и алхимии оказался настоящим открытием для всего круга друидов, стал той самой взрывоопасной смесью, из-за которой круг друидов всерьез рисковал развалиться.       Шутка ли, Поттер умудрился уже во второй день своего пребывания здесь подбить одного из младших друидов на алхимический эксперимент, для которого потребовался бы волос с задницы кабана. Мышовур понятия не имел, как именно недоросль с зелеными глазами сумел уговорить восьмидесятилетнего опытного чародея на подобное, но тот и впрямь отправился в рощу за кабаном. Вернулся, правда, спустя полтора часа с пустыми руками и без двух зубов, но зато с огромной шишкой на затылке и подбитым глазом.       Все бы ничего, но именно такое количество зубов у него оставалось перед походом.       Впрочем, Тихомир не особо-то переживал по этому поводу, потому что Поттер в качестве извинений выдал ему целую фляжку странной настойки, после которой у старца вырос шестой палец на правой руке, оказавшийся вдвое длиннее всех остальных. Пожалуй, уже на этом моменте следовало бы понять, что Гарри Поттеру не место среди закрытого сообщества защитников островов, но Мышовур все же хотел понаблюдать за ним, чтобы решить, обоснованны ли опасения Йеннифэр.       Пока что вердикт прочно обосновался где-то рядом с «частично», потому что больше всего Гарри Поттер был похож на полоумного, но безобидного старца в теле мальчишки, который наконец вырвался из оков повседневных дел. Судя по его обрывистому рассказу, тот был сиротой, и всю свою жизнь провел, пытаясь обучиться магии. Мышовур с трудом, но все же поверил в историю про старуху-ведунью, что лечила всю деревню травяными отварами и заодно обучила мальчишку всему, что сама знала, но дальнейшая история, включая ту, из-за которой Поттер впутался в поиски Цириллы, казалась Мышовуру очень сомнительной.       Тем не менее, подход к магии и алхимии у паренька и впрямь был… оригинальный. Пока что друиды к нему лишь присматривались, но Гремист распознал талант пацана уже на третий день его пребывания близ дуба, из-за чего тот обзавелся друидским венцом из молодых ветвей, бересты и мха, который с тех пор не снимал. Мышовур всерьез подозревал, что Поттер вознамерился стать друидом, но это слабо сочеталось с тем фактом, что юноша вел себя как заправский делец.       Заполучив венец, свидетельствующий о признании со стороны почетного друида, коим, вне всяких сомнений, являлся Гремист, Поттер в течение всего одного вечера умудрился выменять свои утепленные зачарованные сапоги на магический посох, которым пользовался Болеслав, а заодно забрал плащ у Вигрида, отплатив тому каким-то странным, но рабочим зельем для возвращения мужской силы. Вершиной всего этого непотребства стал инцидент в лаборатории, в результате которого Мышовур чуть было не лишился бороды, потому что зашел в неправильный момент. Благо, сгореть целиком она все же не успела, потому что Поттер облил главного друида ледяной водой.       Ни дать, ни взять, какой-то натуральный диверсант, которого боги подослали к друидам, чтобы испытать их принципы. И пока что друиды проигрывали.       Выпустив облачко дыма, Мышовур крякнул от непривычного ощущения в горле и медленно сполз со скамьи, успев захрапеть еще до того, как приземлился на мягкую зеленую траву.       — Г-рил же, — хихикнул Поттер, посматривая на посапывающего главного друида, — минут двадцать точно не очухается.       — Двадцать? С одной затяжки? — с явным сомнением прошепелявил беззубый восьмидесятилетний Тихомир, почесав висок шестым пальцем правой руки.       — Ага, вывариваешь сушеную черную рябину четыре часа, а потом вымачиваешь листву березы в получившемся настое. Надо будет поблагодарить Мышовура за то, что решил проверить рецепт без лишних споров, пусть он и не знал об этом, — задумчиво ответил Гарри, подходя к Мышовуру, — теперь-то посмотрим, что у тебя там за… гнездо. Стоп, — нахмурился юноша, рассматривая друидский венец Мышовура, — а зачем тут мышиное гнездо? Оно должно тут быть?       — Нет, вообще-то, — переглянулся с Тихомиром подошедший Болеслав, — а Мышовур-то не окочурится?       — Не окочурится, — отмахнулся Гарри, но все же прислушался, фиксируя дыхание друида, — все с ним в порядке. Так, отойдите-ка…       Взмахом руки подняв спящего друида в воздух, Гарри собрался было объявить о том, что операция «восстановление бороды Мышовура» начинается, как вдруг заметил вышедшую из-за дерева рыжеволосую девушку и замер на месте. Трисс, впрочем, тоже застыла, стоило ей увидеть, что происходит в непосредственной близости от священного древа, чья магия оберегала острова в течение нескольких столетий.       Открыв рот, она с удивлением рассматривала босоногого Поттера, который завернулся в какую-то грязную тряпку и держал в правой руке огромную толстую ветку с кристаллом на конце. На голове у него была какая-то россыпь веток, похожая на ту, что носили остальные друиды, недельная щетина добавляла бы ему необходимого мужественного шарма, если бы не нарисованный на лбу третий глаз, торчащая изо рта причудливая трубка и висящий в воздухе Мышовур, который постоянно норовил перевернуться.       — Гарри? — на всякий случай уточнила Меригольд, надеясь, что всему происходящему найдется внятное объяснение.       Поттер как-то нелепо, но с необходимой ноткой таинственности завернулся в плащ, выставляя вперед посох.       — Друид Поттер, я попрошу. Алхимик со стажем.