Парадокс Мультивселенной

      — Ох, Гарри… — мечтательным голосом произнес бард, устремив взгляд куда-то вдаль, хотя, не считая Поттера, перед ним был лишь приятный, но все же скромный интерьер комнаты. — Я думаю, прежде чем переходить к Трисс, тебе стоит узнать о том, что происходило между Геральтом и Йеннифэр. Эта история, полная страсти, интриг и магии, как песнь о буре, что грохочет над морем прямо сейчас!       — Ты можешь рассказывать кратко, если хочешь, я читал твои баллады и помню про крыжовник и сирень, — фыркнул Поттер, но Лютик лишь отмахнулся.       — Геральт и Йеннифэр… Ох, как бы тебе это сказать попроще, чтобы ты смог осознать… — на этих словах Гарри простонал что-то невнятное. — Их связь — это не просто любовь, это нечто такое, что простому смертному не понять, и даже самые мудрые чародеи наверняка разведут руками, если спросить их о том, как может зародиться нечто настолько потрясающее. Это стремительная горная река, что встретила на своем пути каменную преграду, но все равно нашла способ течь дальше. Холодное сердце Геральта долгое время оставалось неприступным, пока он не встретился с ней. О, Йеннифэр! — Лютик закрыл глаза и покачал головой. — Она — огонь, который может согреть или сжечь дотла, роковая красавица с душой темнее, чем самая мрачная ночь. Они то неразлучны, то убегают друг от друга, словно две звезды, которые вот-вот столкнутся, но на миг отдаляются, чтобы не допустить катастрофы. Геральт, конечно, утверждает, что не верит в судьбу, но только дурак станет отрицать, что судьба не приложила руку к тому, что между ними происходит. Бывают времена, когда их тянет друг к другу сильнее, чем голодных волков на запах отделившейся от стада овечки.       — Лютик, пожалуйста… — простонал Гарри, но бард проигнорировал жалобу ничего не понимающего друга.       — Будь уверен, Гарри, страсти в их отношениях было столько, что хватило бы на добрую дюжину моих баллад! Ссоры, обиды, горячие, страстные примирения… Ох, я бы мог петь песни об этой страсти каждый вечер, и все равно не смог бы выразить все, что хотел, даже будь у меня в запасе сотня лет! Когда они были вместе, воздух вокруг них так искрился, что я боялся, как бы они не разнесли все вокруг. Но ведь в этом-то и вся прелесть их отношений: они сражались, мирились, любили с такой силой, что просто наблюдать за этим — это отдельный вид эстетического, эмоционального наслаждения.       — Ага, я понял, но…       — Ах, Трисс! — наконец перешел к обсуждению рыжеволосой чародейки Лютик. — Гарри, друг мой, если ты хочешь услышать, как она вмешалась в отношения Геральта и Йеннифэр, то приготовься, ибо эта часть их сложной истории, словно первый осенний ливень: неожиданный и в то же время ожидаемый, но оставляющий после себя лишь холод. Трисс появилась в жизни Геральта в тот редкий момент, когда наш с тобой общий друг-ведьмак нуждался в чем-то простом, в тепле, которое бы согрело его раны. Ты спросишь, какую роль она сыграла? О, моя лютня плакала, когда я пытался написать песнь о том, что произошло! Она стала для Геральта той, кого мы, люди искусста, называем «временной любовью», но не потому, что она была недостаточно хороша. Нет! Трисс — добрая, преданная и красивая, как рассвет на берегу морей, окружающих Скеллиге. Беда ее в том, что она оказалась рядом с Геральтом, когда тот потерял память о своей истинной любви — Йеннифэр.       — Получается, она воспользовалась тем, что Геральт потерял память? — Гарри фыркнул. — Это весьма… изобретательно.       — Когда Геральт забыл все — и свои мечты, и свое прошлое, именно Трисс оказалась ближе всех, — Лютик пожал плечами. — Она, как и любой человек, хотела счастья, и нашла свое счастье в объятиях Геральта. Да, она знала, что Йеннифэр — это его истинная и настоящая любовь, но в те моменты, когда они с Геральтом были вместе, Трисс, может быть, надеялась, что он никогда уже не вспомнит о своем прошлом.       — Какая драма… — прошептал Поттер.       — Однако, как ни пыталась Трисс собрать свое счастье из осколков той страсти, что осталось в сердце Геральта, судьба уже давно сделала свой выбор. И когда к Геральту вернулась память, вслед за воспоминаниями вернулась и Йеннифэр — словно первый октябрьский снегопад. Трисс, без сомнения, любила и, возможно, все еще любит Геральта, но она абсолютно точно знает, что не сможет заменить Йеннифэр. Ах, друг мой, горе тому, кто влюблен, но не может завоевать сердце, которое уже занято! Кстати, именно поэтому я от всего сердца советую тебе все же задуматься о том, чтобы прямо сейчас броситься в Оксенфурт и…       — Да, спасибо за непрошеный совет, Лютик, — Гарри закатил глаза, пытаясь уложить замысловатый рассказ барда во что-то удобоваримое. — Короче говоря, Геральт и Йеннифэр застряли в созависимых отношениях, а Трисс подобрала момент и влезла, но это обернулось провалом. Неудивительно, что Йеннифэр так на нее смотрит.       — Вот из-за такого оскорбительного отношения к чувственным, проникновенным историям мы и оказались там, где оказались, — недовольно вздохнув, пробурчал Лютик.       — На третьем этаже борделя? — нахмурился Поттер.       — Нет, Гарри, я об этапе развития культуры!       — Ага, культуре следует помнить о том, что краткость — сестра таланта.       — Это кто тебе такое сказал?! — возмутился бард.       — Чехов, — Гарри покачал головой, — а как Геральт потерял память?       — Ох, Гарри… — Лютик вмиг посерьезнел. — Я не уверен, что могу рассказывать это без его одобрения. В конце концов, в этом замешаны не только сам Геральт с Йен, но и Цири с Дикой охотой. Да, — кивнул бард, заметив удивленный взгляд Поттера, — все не так просто, как кажется. Ему потребовалось немало времени, чтобы все вспомнить.       — Ладно, я понял, — Гарри поднялся с кровати. — Спасибо за рассказ, Лютик. Для меня найдется какой-нибудь угол? Подойдет даже что-то посредственное, я все равно с помощью магии смогу все обустроить.       — Обязательно найдется, — подтвердил Лютик, вставая с кресла и направляясь вслед за магом.

***

      — Геральт! — окликнула ведьмака Трисс, выбежав в коридор вслед за ним. На данный момент ее не заботила ни Йеннифэр, которая наверняка находилась этажом ниже, ни оставшиеся в комнате друзья, которые могли выйти в любой момент.       Ведьмак обернулся, замирая на месте. Молчание слегка затянулось, но он все же улыбнулся:       — Здравствуй, Трисс. Честно говоря, я не ожидал встретить тебя здесь.       — Ага, я заметила, — грустная улыбка на мгновение мелькнула и на лице чародейки. — Я надеялась, что мы сможем поговорить, обсудить все и понять, какие у нас варианты, прежде чем судьба вновь вмешается в наши жизни.       Несмотря на безэмоциональность, присущую ведьмакам, Геральт словно смутился на мгновение, прежде чем покачать головой. Он ничего не произнес, но Трисс все поняла.       — Значит, вы с Йен… — Меригольд не смогла договорить, потому что Геральт внезапно прервал ее.       — Да, Трисс, — вздохнул ведьмак, — но я хотел бы, чтобы мы с тобой остались друзьями.       — Друзьями, — усмехнувшись, тихо повторила за Белым Волком чародейка, слегка наклоняя голову, чтобы Геральт не заметил бегущей по щеке слезы, — куда ж мы с тобой денемся-то?       — Моя память…       — Я понимаю, понимаю, — закивала Меринольд, закрывая глаза и тыльной стороной ладони вытирая глаза, — останемся друзьями.       — Спасибо, — улыбнулся Геральт, как ему показалось, подбадривающе. — Я рад, что вы с ней… Ну, ты поняла.       — Не драться же нам теперь, — пожала плечами Трисс, — все-таки сейчас не лучшее время для этого.       — Определенно, не лучшее, — согласился ведьмак. — Этот Гарри кажется неплохим малым, да? — кивнул он в сторону комнаты, меняя тему.       — Все еще судишь людей по первому впечатлению? — усмехнулась Меригольд. — И всякий раз жизнь напоминает тебе о том, что так делать нельзя.       — Не всякий, — нахмурился Геральт, — с тобой вот не ошибся.       — Опыт подсказывает мне, что всегда есть какой-то подвох, — повторилась чародейка, вздыхая, — но я пока не могу разглядеть, в чем именно дело. Шани с ним очень дружна, кстати говоря. И у нее все хорошо, — добавила Трисс, — хотя работы явно с перебором.       — Кто бы сомневался, — улыбнулся Геральт, — но помни, что иногда подвоха и впрямь нет.       Судорожно выдохнув, как только ведьмак скрылся за лестничным пролетом, Трисс снова стерла слезы рукавом и покачала головой. Разумеется, чего вообще можно было ожидать? Геральт, потративший столько времени и сил, чтобы найти Йеннифэр, внезапно решит, что все должно перевернуться с ног на голову лишь потому, что этого хотела какая-то там Трисс Меригольд?       Нет, если думать об этом и дальше, то обязательно свихнешься. Трисс закрыла глаза, прислоняясь плечом к коридорной стене. Удивительно, что Йеннифэр не убила ее прямо на месте, заметив на первом этаже борделя. Меригольд фыркнула, понимая, что наверняка прошла по острию лезвия, но Геральту точно придется принять на себя удар. С другой стороны, для них это не впервой — ругаться до беспамятства, а потом забывать плохие детали, словно их и не было никогда.

***

      Пока Йеннифэр испарилась, чтобы изучить филактерий и разобраться, как снять с него проклятие, чтобы не повредить неизвестное, но наверняка безумно ценное содержимое, Гарри, Трисс и Геральт остались в Новиграде. Как Лютик и обещал, для каждого из друзей нашелся свой угол: Геральт согласился занять небольшую спаленку для работников сразу за кухней, чтобы можно было падать в кровать после попоек с Золтаном, не преодолевая при этом несколько лестничных пролетов. Трисс, как и прежде, занимала ту каморку, в которой год назад несколько суток провели Поттер с Шани, а самому Гарри досталась комнатка, размер которой не превышал размеры кладовой для метел в Хогвартсе.       Благо, в отличие от всех остальных, на его стороне была уникальная для этого мира магия, с помощью которой он вмиг превратил пыльную кладовку с короткой полутораметровой кроватью в настоящие хоромы, ничем не уступающие той уютной спальне, что осталась в его домике на окраине Туссента. Каждое воспоминание о Туссенте вынуждало Поттера в очередной раз пожалеть о том, что целая череда случайностей привела к тому, к чему привела. Подумать только, находись его дом в миле к западу или востоку, он не увидел бы Цири, не сорвался бы с места, ведомый отчаянной мечтой, безумным желанием отправиться… хоть куда-нибудь, лишь бы не оставаться в этом мире.       Медленно, но его амбициозный план все же с каждым днем становился все ближе к реализации. Да, Поттеру пришлось возложить его на фундамент, состоящий из лжи, но… деваться было некуда. Вдобавок, он ведь мог сыграть на хорошей стороне, верно? Мог помочь спасти Цири, чтобы та помогла ему перебраться в другой мир, выступила в роли проводника, проведя его через спираль.       Почти весь первый день был посвящен отдыху после ночной миссии. Трисс, явно оказавшаяся на эмоциональных качелях из-за встречи с Геральтом и Йеннифэр, сослалась на усталость и сбежала в свою комнату, оставив Поттера наедине с Золтаном. Поскольку Лютик исчез сразу после разговора, отправившись к своей драгоценной Присцилле, Гарри был схвачен с охапку и посажен за угловой стол на первом этаже. После трех партий в гвинт, по результатам которых краснолюд обогатился на целых тридцать крон, юный маг наконец был выпущен на волю.       Полноценная прогулка по улицам Новиграда при свете дня мало чем отличалась от ночной: запахи определяли облик этого города намного четче, чем неутешительные пейзажи. Война пока не подобралась к стенам города, но ее влияние ощущалось настолько отчетливо, что даже Поттер, не знавший о деталях того, что творится на линии фронта, прекрасно видел, как гнетущее ощущение затянувшегося пиздеца находит свое отражение в поведении людей.       Как Трисс и сказала, продолжающиеся репрессии против эльфов и низушков привели к закономерному результату: на улицах практически не осталось нелюдей. Конечно, порой в толпе мелькали острые уши или грузные фигуры краснолюдов, но это скорее было исключением из правил, все-таки Гарри прекрасно помнил, как выглядел город всего год назад. И если у краснолюдов появился свой «безопасный район», власть в котором принадлежала банде Тесака, то за эльфов и низушков заступиться было некому. Наверное, свою роль в этом сыграли и озлобленные люди, уставшие от бесконечных войн. Короли менялись, но каждый следующий наследовал от предыдущего не только гору социальных и финансовых проблем, но и необходимость сопротивляться попыткам Нильфгаарда превратить Северные королевства в подконтрольную империи территорию, лишенную своих культурных особенностей.       Навестил Поттер и Эйвара Хаттори — эльфа-кузнеца, у которого год назад приобрел инструменты, коими пользовался и по сей день. Сам Хаттори, что удивительно, выжил во время чисток, но все же отошел от дел, сместив бизнес в сторону кулинарии. Конкурент донес на него властям, обвинив в том, что Хаттори снабжает оружием и снаряжением партизанов из числа Скоя’таэлей — эльфов, считающих, что единственным выходом из создавшегося положения является активное вооруженное противостояние с людьми. И Гарри не мог винить их в том, что именно такая стратегия казалась им наиболее простой и действенной: в мире, где незыблемом являлось лишь право сильного, тяжело было ожидать иного подхода.       И как бы Поттер ни хотел помочь Эйвару с восстановлением бизнеса, он понимал, что разборки между конкурентами не имеют никакого значения, если на столе у охотников за колдуньями уже лежит донос на Хаттори. Рано или поздно, но за ним придут, как бы ни пытался он этого избежать. Печально, разумеется, но таковы были реалии жизни в государстве, которое озабочено поисками внутренних врагов больше, чем стремлением к реальным улучшениям. Некоторые исторические периоды просто необходимо было пережить, чтобы понимать недопустимость возвращения к подобному. Или нет?       Осторожные мысли об убийстве Радовида Свирепого не раз посетили разум Поттера за этот долгий день. Действительно, почему бы и нет? Конечно, существовала тысяча причин, по которым подобным риск можно было с полной уверенностью считать неоправданным, но ведь… Радовид всего лишь человек, равно как и сам Поттер. Да, у Гарри не было информации о местонахождении короля и деталях его охраны, но это и не было чем-то серьезным, всего лишь мимолетные, ни к чему не обязывающие размышления.       К тому моменту, когда он наконец вернулся в Шалфей и Розмарин после своей продолжительной прогулки, Трисс явно успела прийти в себя, поэтому предметное обсуждение не заставило себя долго ждать.       — Честно говорил, я увидел именно то, что и ожидал увидеть, — пожав плечами, ответил на вопрос о впечатлениях о городе Гарри. — Тем более, мы с тобой уже ходили к центру. Низушков и эльфов на улицах почти не осталось, зато охотников хоть отбавляй.       — Да, — сразу погрустнела Меригольд, — многие из нелюдей продолжают прятаться по чердакам и подвалам в надежде, что очередной патруль охотников за колдуньями не захочет потратить десять минут своего времени на обыск очередного дома.       — Прячутся, но не уезжают? — уточнил Гарри, направляясь к лестнице.       — Не все готовы покинуть свой дом, — вздохнула Трисс, направившись вслед за Поттером. — Ты хочешь приступить уже сейчас?       — А чего ждать? — на мгновение обернулся Гарри. — Как только море успокоится, нам нужно будет отправляться на Скеллиге, так что часики тикают.       — На Скеллиге… — пробормотала Трисс под нос, но все же начала подниматься по лестнице.       Гарри открыл запертую с помощью заклинания дверь, взмахом руки снимая защитные барьеры, после чего вошел внутрь, старательно сдерживая улыбку. Насколько он знал, с трансфигурацией у чародеев этого мира были явные проблемы, не говоря уже о манипуляциях с пространством. Они полагались на правдоподобные, но все же иллюзии, которые смог бы распознать даже полный дилетант. Ничего удивительного, что Меригольд застыла на пороге, с приоткрытым ртом рассматривая то, во что превратилась комнатка, в которой еще вчера с трудом помещался один взрослый человек.       — Ну? — Гарри продолжал сдерживаться, но уголки губ неуклонно ползли вверх. — Насколько я знаю, теории там хоть отбавляй, да?       — Как… — Трисс вошла внутрь и закрыла за собой дверь, словно сомневалась в том, что остальным стоит это видеть. — Как ты… Я бы списала все на неправильные грибы в похлебке, но… все кажется таким реальным.       — Там, откуда я родом, это называется пространственной магией, — нырнул в прорубь с головой Поттер. После рассказа Лютика он был абсолютно уверен в том, что Трисс удержит информацию в тайне от Йеннифэр, а это означало, что не было никакой необходимости городить очередную нежизнеспособную конструкцию из лжи, которая наверняка рухнула бы как карточный домик, стоило Трисс начать изучать заклинания и руны, которыми Гарри пользовался.       — Там, откуда ты родом? — переспросила Меригольд.       — Ты умеешь хранить тайны? — прищурился Гарри, садясь на край кровати. — Просто… об этом никто не знает, кроме Шани.       — Даже Лютик и Золтан? — уточнила Трисс.       — Даже Лютик и Золтан, — Поттер кивнул.       — Честно говоря, предпочла бы знать детали тайны, прежде чем обещать, что никому ничего не расскажу, — усмехнулась чародейка, приземляясь в поразительно удобное и почему-то теплое кресло.       — Если бы мир так работал, все было бы иначе, — со смешком покачал головой Гарри, после чего замолчал, продолжая смотреть на рыжеволосую девушку.       Трисс сомневалась. Трисс сомневалась, но сомнения эти были какими-то слишком незначительными, слишком… простыми. Она всегда стремилась к тому, чтобы видеть лучшее в людях, всегда стремилась поступать по совести и неоднократно обожглась из-за своих убеждений, но не собиралась отступать от них. Гарри помог ей, Гарри помог сотням нелюдей и чародеев, Гарри дважды спас Лютика и даже вызвался помочь с поисками Цири. И если он собирается доверить ей тайну, о которой знает лишь Шани, то наверняка стоит пойти ему навстречу.       — Я никому не расскажу, — медленно, словно по слогам произнесла Меригольд. В глазах Гарри мелькнул триумф, шедший рука об руку с надеждой, что заставило Трисс улыбнуться уголками губ.       — Причина, по которой я спросил у Йеннифэр про спираль, — начал свой рассказ Поттер, заметив, как посмурнело лицо Меригольд на упоминании черноволосой чародейки, — заключается в том, что я родом не из этого мира.       В комнате повисло молчание.       — П-повтори? — закашлялась Трисс.       — Я не из этого мира, — исполнил просьбу Гарри.       Трисс закрыла глаза и начала качать головой, словно отрицала саму возможность подобного. Ей потребовалось не меньше минуты для того, чтобы осознать сказанное, прежде чем она вновь посмотрела на Поттера, и на сей раз в ее взгляде промелькнула закономерная искра подозрения.       — Так вот откуда владение той магией, о которой у нас никто и никогда не слышал, так? И именно поэтому ты не способен открывать порталы, — догадалась она. — Ах, черт! Алхимия!       — Нет-нет, здесь все по-честному, — вздохнув, перешел к обороне Поттер. — Понимаешь, когда я попал сюда, то обнаружил, что нахожусь не где-то там, а в совершенно другом мире, и это не так-то просто принять. Все говорят на другом языке, в лесу растут другие растения, а моя магия работает лишь частично. Я целый год потратил, чтобы адаптироваться к новым реалиям.       — Шани нашла тебя и…       — Не совсем, — Гарри скривился, — я оказался в лесу неподалеку от Оксенфурта и спустя несколько минут после приземления столкнулся с утопцем. Кое-как разобравшись с ним, я вырубился, а потом очнулся на койке. Раны довольно быстро затянулись, поэтому я понял, что магия никуда не делась, но ситуация не стала легче.       — Поверить не могу… — прошептала Трисс. — Зачем… Как ты вообще попал сюда?       — Это сложный вопрос, — фыркнул Поттер, — но скажу сразу, что такого намерения не было. В моем мире никто и никогда не слышал о путешествиях между мирами, понимаешь? Это было чистой случайностью.       — Какой он, твой мир? — Трисс слегка повела плечами и Гарри расслабился, понимая, что интерес победил в битве с подозрительностью. Что ж, теперь оставалось лишь наполнить рассказ деталями, которые сделают общение более целостным и спровоцируют поднятие уровня доверия. Вобрав в грудь побольше воздуха, Поттер приступил к пересказу последнего года своей странной жизни.       Он рассказал все детали первых нескольких дней в новом мире, не став опускать даже тот факт, что ему пришлось убить охотника за колдуньями для того, чтобы проникнуть в Оксенфуртскую Академию и забрать оттуда хоть сколько-нибудь ценные книги. Трисс незамедлительно попросила посмотреть на них, выдав по итогу вердикт, что в Оксенфуртской Академии не осталось толковых книг после того, как Оксенфурт оказался под контролем Церкви вечного огня.       Не став смещаться в сторону обсуждений, Гарри рассказал о том, как Шани помогла ему добраться до Новиграда, рассказал о знакомстве с Золтаном, об операции по спасению Лютика из рук недовольной изменами барда вдовы, после чего заручился его поддержкой, потому что у Лютика была возможность связаться напрямую с Анной-Генриеттой. Конечно, нельзя было назвать абсолютной уверенность, что княгиня Туссента рассмотрит просьбу барда, который изменял когда-то и ей тоже, но даже от такой хлипкой возможности не стоило отмахиваться. Пока Лютик взял на себя обязанность достать бланк для официального письма, которое сразу же было бы передано княгине в руки, на долю Поттера выпала необходимость найти почтового сокола, который добрался бы до Боклерского дворца.       Рассказал Гарри и о том, как расправился с охотниками за колдуньями, как только увидел, что те пытаются изнасиловать какую-то молодую эльфийку. Последующий рассказ стал чуть более плавным и последовательным: пожар в Связной башне, отправка письма, путь до Туссента, первая встреча с княгиней и трудоустройство в лавке травника по имени Реми. Гарри вошел во вкус, рассказывая о том, как ездил с травником по окружающим Боклер безопасным лесам, собирал там травы и записывал все, что пытался объяснить ему Реми. Поттер даже показал свой блокнот с зарисовками и записями, в котором вел учет всем травам: знакомым и незнакомым, присваивал им номера и потом комбинировал номера в алхимических сцепках, пытаясь определить уникальные комбинации с учетом знаний из другого мира.       Скрепя сердце, Гарри рассказал и о Сианне тоже. Разумеется, без упоминаний о сексуальной стороне их отношений, сосредоточившись только на взаимовыручке и партнерстве, в котором Сианна занималась доставкой заготовленных Поттером трав Реми. Вслед за Сианной последовал рассказ об отравлении, полноценном знакомстве с Анной-Генриеттой и бегством Сианны. В качестве доказательства Гарри даже продемонстрировал письмо, в котором Сильвия-Анна признавалась в содеянном и рассказывала о своих мотивах. После этого плотность событий закономерно упала: Гарри перебрался во дворец, чтобы следить за процессом восстановления отравленной княгини, а вместе с этим выпросил допуск в библиотеку, где как умалишенный проглатывал все книги по пространственной магии, до которых мог дотянуться.       — В моем мире маги могут путешествовать мгновенно на расстояние в несколько сотен миль, — объяснил он свою одержимость, — но попав сюда, я понял, что магическое перемещение, к которому я привык, основано на системе координат, привязанных к планете.       Сняв сапог, Поттер стянул с ноги носок и продемонстрировал молчащей Трисс три пальца из жидкого металла, которые создал после побега из Туссента.       — Опять же, в моем мире, — Гарри скривился, понимая, что произнес эту фразу уже, наверное, раз двадцать за прошедшие полтора часа, — вырастить новые пальцы не было бы проблемой. К сожалению, здесь для приготовления зелья не хватает ингредиентов. Я потерял их, когда пытался адаптировать наш способ мгновенных перемещений к новым реалиям.       — Наша планета отличается от вашей? — нахмурилась Трисс.       — Ага, но у нас тоже есть Луна и Солнце, — пожал плечами Гарри, — так что это определенно разные миры. Вдобавок, у нас тоже есть латынь, многие традиции и обычаи… Возможно, в какой-то момент люди из нашего мира прибыли сюда, прихватив с собой знания, которые в итоге прижились здесь.       — А это… металл? — уточнила Меригольд, без спроса коснувшись ноги Поттера. — Они теплые.       — Ритуальное серебро, — Гарри поморщился, — приятного мало, потому что определенные ограничения все же есть, но лучше, чем ничего.       Чтобы не затягивать, Поттер перешел сразу к рассказу об экспериментах с порталами, вскользь упомянув исцеление Вивиенны, встречу с гончей Дикой охоты и угрозу от вампиров, после чего настала очередь той самой ночи.       — Разумеется, когда я убедился в том, что Дикая охота существует, то понял, что это мой шанс, — вздохнув, пожал плечами Поттер. — Мне казалось тогда, что если я доберусь до них, то смогу договориться с ними, чтобы меня закинули обратно в мой мир.       — Договариваться с Дикой охотой… — Трисс покачала головой.       — Теперь-то я понимаю, что в этом нет никакого смысла, да, — согласился Гарри, — но я ничего не знал тогда обо всем происходящем. Девушка, способная исчезать в синей вспышке и преследующая эту девушку Дикая охота, способная перемещаться между мирами. Разумеется, я чуть с ума не сошел, когда осознал, что мне придется все бросить и рискнуть, но… вот, я здесь.       — А зачем тебе тогда умение открывать порталы? — спросила Трисс.       — Бежать по полям и лесам вслед за Дикой охотой — занятие уж совсем сомнительное, разве нет? — хмыкнул Гарри и Меригольд тихо рассмеялась.       — Я помогу тебе, Гарри, — вздохнув, кивнула чародейка, — но только если ты обещаешь рассказать свою историю остальным.       — Ага, особенно Йеннифэр, которая наверняка сразу же запрет меня в двимеритовую клетку и отправит своему императору. Даже если я не знаю ничего по-настоящему важного, какова вероятность того, что из меня клещами не начнут вытаскивать все остальное? Это западня, смерть.       — Я не говорю, что это должно произойти прямо сейчас, — мягко произнесла чародейка, — но после спасения Цири… Хорошо, хотя бы подумай об этом, ладно? Я думаю, что Лютик и Золтан заслуживают знать.       — Ага, у Лютика рот закрыт лишь когда в него вставлен кляп, а Золтан после пары бокалов медовухи теряет контроль над секретами, — саркастично протянул Поттер. — Спасибо за предложение.       — После того, как ты вернешься домой, это уже не будет иметь никакого значения, разве нет? — с улыбкой пожала плечами Трисс. — Просто подумай об этом, хорошо?       — Хорошо, — Гарри вздохнул, — тогда… — он посмотрел в магическое окно, которое невозможно было увидеть с наружней стороны дома, — приступим к порталам?       — Сначала расскажи мне о том, что ты уже знаешь, потом разберем эксперименты, которые ты проводил, — кивнула Меригольд. — Без работы над ошибками не обойтись. И я надеюсь, что на этом твой рассказ о жизни в другом мире не окончен!

***

      Именно так начались учебные будни. Гарри успел уже и позабыть о том, каково это: изучать что-то сложное, не полагаясь лишь на собственные силы и ограниченный набор данных, систематизировать которые приходилось самостоятельно. Трисс в пух и прах разбила все наработки Поттера, связанные с заменами рун в портальных формулах, посвятив целых два дня рунам этого мира в том их виде, который предпочитали использовать чародеи.       Речь больше не шла об академических книжных схемах и формулах, Гарри пришлось вспомнить уроки Слэро и вернуться к формированию намерений, с которым серьезно помогала окклюменция. Преобразуя рисунок в нумерологическую формулу, Поттер буквально вынуждал свой разум воспринимать информацию так, как объясняла ее Трисс. Пришлось позабыть о прописных истинах и реалиях собственного мира, чтобы принять новую реальность, в которой руны работали совершенно иначе. В отличие от подхода Гарри, который всякий раз начинал с создания схемы и лишь потом переходил к магической активации, Трисс настаивала на том, чтобы каждая руна была активирована изначально.       Раз за разом показывая «ученику» сначала крайне простые, а затем простые и даже сложные схемы, Трисс постепенно добилась того, что Гарри начал царапать руны, следуя ее заветам. Больше не было «неактивированных цепочек», которым требовалось активное магическое воздействие, нет. Теперь Гарри собирал цепочку из уже активированных рун, следуя правилам размещения, которые помогали избежать конфликтов. Разумеется, не раз и не два ему пришлось разбираться с последствиями собственной неосторожности, в последний момент успевая выставить щит, чтобы сохранить целостность лица, но уже к четвертому дню… первые робкие успехи превратились в постоянные.       Разумеется, пока и речи не шло о том, чтобы приступить к созданию порталов: Гарри на фундаментальном уровне не понимал магию этого мира, и его влажные мечты об ускоренном обучении разбились, стоило им встретиться с реальностью, в которой даже талантливым чародейкам необходимо как минимум несколько лет прилежного изучения теории и постоянной практики, чтобы овладеть пространственной магией на том уровне, на котором открытие динамичных порталов превращалось в рутину. Нет, открыть что-то «похожее» на портал Гарри, наверное, смог бы и сейчас, но кроме внешней схожести там ничего не нашла бы даже ищейка. Если бы нашелся безумец, готовый шагнуть в непроглядную тьму нестабильного портала, созданного каким-то неучем, то никто и никогда не услышал бы жалоб, потому что доброволец наверняка развалился бы на куски.       Они занимались с утра и до ночи, разбавляя свои занятия прогулками по Новиграду, помещениями лесного массива к востоку от реки Понтар и бесконечными разговорами. Гарри рассказывал Трисс о своем мире, об особенностях прогресса и результатах разделения человечества на две группы: обычных людей и тех, кто обладает магическим даром. Стараясь цеплять лишь хорошие детали, он все же упоминал и о том, что войны в его мире не прекращаются ни на день, а люди не учатся на своих ошибках. Определенно, было что-то общее у обоих миров и помимо латыни, музыкальных инструментов и ругательств.       Меригольд тоже постепенно раскрывалась, начав с рассказа о том, как сирота из Марибора чудом оказалась в Аретузе. К третьему дню она перешла к рассказу о знакомстве с Геральтом и подробностям о Ложе Чародеек. На пятый день Трисс рассказала и о битве при Соддене, продемонстрировав оставшийся после ожога от магического огня шрам, закрывший верхнюю половину грудной клетки.       Все изменилось.       Трисс знала, что рискует, когда рассуждает подобным образом и явно торопит события, но… к концу недели она готова была назвать Гарри Поттера другом. Конечно, свою роль в этом сыграло исключительное доверие, которое он оказал, рассказав ей правду о своем прошлом, но и помимо этого она могла назвать, наверное сотню причин, по которым это общение если еще не было дружбой, то наверняка достигло бы этой ступеньки спустя какое-то время.       Гарри был одновременно похож и не похож на Геральта. Нет-нет-нет, не так. Гарри словно… взял все самое лучшее из тех людей, которыми Трисс старалась окружать себя в течение жизни: сострадательный, принципиальный и очень умный, он стремился к справедливости и старался избегать напрасной крови, но не готов был идти на компромиссы, когда речь шла о защите слабых. Готовый с радостью променять дворец на жизнь в тишине и спокойствии… Когда речь шла об отношении к жизни, Трисс словно смотрелась в пыльное зеркало всякий раз, когда слышала о том, как он относится к политическим интригам и власти в целом.       Общей чертой всех чародеев, с которыми ей приходилось контактировать, всегда было стремление к могуществу. Более того, даже сама Трисс в какой-то момент пала жертвой этого глобального обмана, сулящего возможность решить любую проблему по мановению руки, но серьезно обожглась на этом. Гарри же чурался политики так, словно ему противно было даже рассуждать о ней. Возможно, Трисс просто знала слишком мало подробностей о той войне, в которой он участвовал в своем мире, но результаты этой войны явно укрепили его взгляды, навсегда отвернув Поттера от политических амбиций.       Он рассуждал о королях, войнах и реформах, но лишь в контексте страданий, которые из-за всего этого обрушиваются на обычных людей. Трисс с удивлением обнаружила, что встретила, наверное, первого человека, который желал победы и поражения всем сторонам любого конфликта, руководствуясь исключительно собственными представлениями о добре и зле.       И это… подкупало. К концу недели она услышала огромное количество историй, а сама рассказала столько, что им впору было бы угадывать факты друг о друге за выпивкой, а не ходить по лесам и полям, собирая травы, растущие только на Севере. И это явно вело к чему-то, хоть она и старалась об этом не думать.