Путь к новой жизни для каждого.

«Сегодня ночью где-то в этом городе произойдёт побег из тюрьмы. Сегодня ночью произойдёт побег из тюрьмы, Так что не будь поблизости»

— Худышка Лиззи, «Побег из тюрьмы».

***

Михаил Мстиславич лежал на своем жестком ложе, окруженный холодом и мраком. Зима сковывала его тюрьму, словно ледяные цепи, проникая в каждую клетку тела. В этом мрачном месте, где даже звуки казались приглушенными, он был один. Все обитатели тюрьмы, включая семейство кошачьих, мирно спали, укрытые теплом своих клеток или собственных шуб. Один из заключенных, чья речь была груба и полна насмешки, задал вопрос, который эхом разнесся по пустому коридору: — Как долго он будет спать? Другой заключенный, с явным презрением, ответил: — Ты что, не умеешь пользоваться календарем или не знаешь основы биологии? Первый заключенный, с издевкой, продолжил: — Второе верно, потому что я бросил школу, когда мне было шесть лет. Тогда второй заключенный, с нотками раздражения и усталости в голосе, начал объяснять: — Медведи впадают в спячку, чтобы пережить суровые, голодные зимы. Их рацион основан на растительной пище, которую трудно найти в холодные месяцы. Период спячки варьируется от нескольких месяцев до полугода и зависит от климатических условий. Первый заключенный, с интересом, но все еще с ноткой сарказма, спросил: — Значит, теперь это ненадолго? Второй заключенный, тяжело вздохнув, ответил: — Осталось всего пять дней. Первый заключенный, с издевкой и злобой, добавил: — Пять дней, сука, пять дней до того, как этот чертов медведь проснется. Это безумие, пока ты этого ждешь. Второй заключенный, с ноткой усталости и отчаяния, продолжил: — Но этим бандитам нужно что-то делать. Заметать следы, проверять, все ли готово для них, когда все начнется и закончится. И тогда-ли. Эти слова повисли в воздухе, как тяжелый груз, напоминая о том, что время неумолимо движется вперед, а их судьба остается неопределенной. Пять дней. Пять бесконечно долгих дней до того, как этот проклятый медведь наконец-то проснется. Пять дней, которые кажутся вечностью, пока ты сидишь в этом напряженном ожидании, как на иголках. Время тянется медленно, нервы на пределе, и ты не знаешь, куда деться от этого невыносимого напряжения. Но этим бандитам, этим ублюдкам, нужно было что-то делать. Им нужно было заметать следы, словно они могли стереть все, что уже сделано. Им нужно было проверять, все ли готово для их грязного дела. Им нужно было убедиться, что все пройдет гладко, без сучка и задоринки, что их мерзкий план сработает как по маслу. И вот, в эти последние пять дней, они суетятся, как муравьи в муравейнике. Они проверяют, перепроверяют, убеждаются, что все на своих местах. Они думают, что никто не видит их жалких попыток скрыть следы, но ты, как тень, следишь за каждым их шагом. Ты знаешь, что они готовятся к чему-то страшному, к чему-то, что изменит все навсегда. И, черт возьми, ты не можешь дождаться, когда этот медведь наконец-то проснется. Потому что, когда это произойдет, все закончится. И ты надеешься, что это будет конец для них. Для этих ублюдков, которые решили, что могут вертеть судьбами других людей, как хотят. Для этих мерзавцев, которые думают, что могут выйти сухими из воды. Но ты знаешь, что это только начало. И когда все закончится, когда медведь проснется, начнется настоящая игра. Игра, в которой ты будешь главным игроком. Игра, в которой ты будешь бороться за справедливость, за правду, за то, чтобы эти ублюдки получили по заслугам. — Добрый день, уважаемые зрители! Сегодня мы ведём прямой репортаж из лаборатории доктора экспериментальной фармакологии, где происходит удивительное событие. Сегодня мы станем свидетелями исторического момента — пробуждения медведя после зимней спячки. Благодаря новому экспериментальному изобретению доктора, этот медведь смог проспать до наступления настоящей весны. Вот уже… десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два и один — и перед нами предстаёт пробуждающийся ото сна медведь. Мы видим, как он медленно открывает глаза, осматривает помещение и, кажется, ещё не до конца понимает, что происходит. Но постепенно он осознаёт, что проснулся, и начинает двигаться. Доктор экспериментальной фармакологии рассказывает нам, что многие представители медвежьей расы проснулись слишком рано из-за ранней тёплой зимы. Это вызвало у них эмоциональный и физический дискомфорт, как и в прошлые зимы, когда наступала животная жара. Но благодаря новому изобретению доктора, этот медведь смог проспать до весны. Мы наблюдаем за тем, как он медленно встаёт, потягивается и начинает исследовать новое для себя пространство. Мы надеемся, что это изобретение поможет и другим медведям легче пережить зимние месяцы. А пока мы продолжаем следить за пробуждением этого медведя и будем держать вас в курсе событий. — вела репортаж в прямом эфире женщиной-ведущей, которая была крупной донской лошадью восточного вида. — Эй, что ты, черт возьми, делаешь?! — Михаил Мстиславич буквально взорвался от ярости. Его голос дрожал от гнева, а глаза метали молнии. — Кто тебе дал право снимать меня без моего согласия?! — Его голос был таким громким, что стены камеры, казалось, дрожали. Ведущая спокойно ответила, будто не замечая его ярости: — Это прямая трансляция для телеканала «Вчера, сегодня и завтра» или просто «ВСЗ». Мы показываем научные факты по различным наукам.» Она попыталась смягчить ситуацию, но Михаил был неумолим. — Ваш канал никто не смотрит, кроме тех, кто ленится учиться по учебникам и ищет легкие пути, — грубо бросил он, его голос был пропитан сарказмом и презрением. Ученый, который стоял рядом, вмешался, его голос был холодным и бесстрастным: — Вы находитесь в больничном отделении тюрьмы, где установлено специальное оборудование для проведения над вами экспериментов. Михаил замер, его лицо побелело от шока. — Эксперимент?! — закричал он, его голос дрожал от ужаса. — Я не давал согласия на эксперименты! Это незаконно! Я требую прекратить это немедленно! — Его голос сорвался на крик, а сердце бешено колотилось в груди. — Уже слишком поздно что-либо завершать или останавливать, — уверенно заявил врач, глядя прямо в глаза медведю. — Все уже сделано. Медведь яростно зарычал, его глаза пылали гневом и болью. — Что ты со мной сделал? — прорычал он, его голос был полон ярости и отчаяния. Врач остался невозмутим. — Я провел эксперимент, чтобы такие люди, как вы, не просыпались раньше времени. Это было необходимо для вашей же безопасности и благополучия, — спокойно, но холодно ответил он. Медведь, освобожденный из-под медицинского оборудования, тяжело поднялся на ноги. Его шерсть была в беспорядке, а глаза сверкали от гнева. — Почему никто не спросил моего согласия? — его голос дрожал от ярости и разочарования. — Я живой! У меня есть право знать, что со мной происходит!» Доктор был удивлен, что кто-то вообще задал такой вопрос. — Ваше согласие? — переспросил он, приподняв бровь. — Вы преступник. От вас нет никакой пользы, кроме того, что я вам сделал. Вы должны быть благодарны за то, что я спас вас от преждевременного пробуждения. Теперь все медведи будут говорить о вас с благодарностью и добротой. Вы станете легендой, символом моего гения. Медведь смотрел на врача, его глаза были полны ненависти и презрения. — Легендой? — переспросил он с горькой усмешкой. — Я скорее стану символом несправедливости и полного нарушения прав. Доктор лишь пожал плечами, его лицо оставалось непроницаемым. — Как угодно, — ответил он, поворачиваясь спиной к медведю. — Но помните, что я сделал это ради вашего же блага. Михаила Мстиславича уложили на каталку, и она медленно покатилась по холодным коридорам тюрьмы. Это здание, больше похожее на музей под открытым небом, завораживало своей необычной архитектурой. Высокие стены, словно вырезанные из стали и стекла, отражали свет и создавали причудливую игру теней. Казалось, что ты попал в другой мир — мир дизельпанка и конструктивизма, где прошлое и будущее слились воедино. Каталка выехала на улицу, и Михаил смог мельком увидеть этот необычный город, в котором тюрьма выглядела как нечто фантастическое. Но радость от созерцания быстро сменилась горечью, когда он оказался внутри. Камера, в которую его привезли, была пустой. Не было ни Мирона, ни других животных, которые обычно находились здесь. Эта пустота была невыносима. Михаил был зол. Эксперимент, в котором он участвовал, был жестоким и несправедливым. Он не мог понять, почему все это происходит. Его мысли метались, как птицы в клетке. Он пытался найти ответы, но вопросы множились, как снежный ком. — Пожалуйста, потише. Все спят, — раздался голос охранника. Михаил вздрогнул, словно очнулся от сна. Он хотел было ответить, но слова застряли в горле. Он был слишком зол, слишком растерян. — Я бы этого не увидел, — процедил он сквозь зубы, сжимая кулаки. Его голос дрожал от ярости и отчаяния. Михаил понимал, что не может позволить себе расслабиться. Он должен быть сильным, должен найти выход. Но пока что все, что он мог, это лежать на жесткой кровати и смотреть в потолок, пытаясь справиться с бурей эмоций, бушующей внутри. Он лежал неподвижно, словно застывший в ледяном оцепенении, и его разум был полон мрачных мыслей. В голове проносились образы, словно кадры из кошмарного фильма. Он вспоминал свои последние дни, проведенные в лаборатории, где он был подопытным кроликом, объектом жестокого эксперимента. «Вы преступник. От вас нет никакой пользы, кроме того, что я вам сделал. Вы должны быть благодарны за то, что я спас вас от преждевременного пробуждения. Теперь все медведи будут говорить о вас с благодарностью и добротой», — эти слова, словно ядовитые стрелы, пронзали его сознание. Он пытался понять, что он сделал такого, чтобы заслужить такое отношение. Но ответа не было. Он не заставлял травоядных животных лучше относиться к хищникам. Не создавал ничего нового или полезного. Даже не пытался быть добропорядочным гражданином. Что хорошего он сделал? Что такого важного он совершил в своей жизни, что заслуживал бы спасения или хотя бы благодарности? Эти мысли разрывали его душу на части. Он чувствовал себя пустым и никчемным. Его сердце сжималось от боли и обиды. Он не мог понять, почему его жизнь закончилась так. Почему он оказался в этой клетке, где его использовали как игрушку для чужих экспериментов. — Ты станешь легендой, символом моего гения, — эти слова звучали в его голове, как издевательство. В его глазах застыли слезы отчаяния. Он чувствовал, как его сердце разрывается на части. И в этот момент он понял, что больше не может молчать. Он должен был задать вопрос, который мучил его все это время. — Что я сделал хорошего в этой жизни? — прошептал он, обращаясь к самому себе. Но ответа не было. И в этом была вся его трагедия. Эта мысль не покидала его ни на мгновение, словно ядовитый червь, точащий его изнутри. Она разъедала душу, оставляя после себя лишь горечь и чувство вины. Он вспоминал, как однажды, движимый странной смесью любви и отчаяния, он решился на поступок, который теперь казался ему чудовищным. Он взял на себя ответственность за маленького волчонка, Сергея, и этот жест должен был стать проявлением доброты и заботы. Но что-то пошло не так. Сергей вырос, но его сердце навсегда осталось искалеченным. Сергей простил его, но это прощение было горьким и мучительным. Он видел в глазах сына не благодарность, а лишь тень того унижения, которое тот испытал. Сергей должен был благодарить его за заботу и воспитание, но вместо этого он чувствовал лишь стыд и отвращение. Сергей, его собственный сын, превратился в нечто, что он сам не мог понять и принять. Сергей был его созданием, его ошибкой, его позором. И теперь он должен был извиниться перед ним. Извиниться за то, что сломал его жизнь, за то, что заставил его прощать, за то, что сделал его таким. Но, с другой стороны, Сергей был его ребенком. Он дал ему образование, возможности, жизнь. И за это Сергей должен быть благодарен. Он не мог отрицать, что вложил в него много сил и средств. Но разве этого достаточно? Разве это могло искупить все то, что он сделал? — Когда Сергей приедет сюда, я поговорю с ним на эту тему и обговорю все детали, — уверенно заявил Михаил, глядя в потолок. Его голос звучал твердо, словно он уже знал, что справится с любым вызовом. Но в этот момент его мысли были прерваны внезапным и пронзительным звуком тревожной сирены. Она разрывала воздух, заставляя сердце биться быстрее, но Михаил даже не вздрогнул. Он привык к таким звукам, ведь в его жизни уже было немало ситуаций, требующих мгновенной реакции. Он был уверен, что это просто учения, что это не по-настоящему. Однако, когда он услышал голос Александра Тараса-Гаваса по радио, его уверенность мгновенно испарилась. — Внимание, без паники, в столовой тюремного управления произошел взрыв, — голос Александра звучал спокойно, но в нем чувствовалась тревога. — Это не учения, это настоящий пожар! Михаил замер, не веря своим ушам. Как такое могло случиться в его идеально отлаженной жизни? В его голове мгновенно пронеслись образы: пламя, дым, крики людей. Он почувствовал, как холодный пот выступил у него на лбу. — Как такое могло случиться? — спросил он, его голос дрожал, выдавая волнение. Он не мог поверить, что это происходит на самом деле.

~

Сергей, чувствуя, как его сердце начинает биться быстрее, с нетерпением прервал рассказ Михаила. — Значит, ты сам не участвовал в разработке плана побега из тюрьмы? — спросил он, едва сдерживая волнение. Михаил, сидя напротив, спокойно взглянул на Сергея, но в его глазах мелькнула искра загадочности. Он улыбнулся, и эта улыбка, казалось, могла растопить даже самый холодный лед. — Да, я не участвовал в разработке этого плана, — сказал он мягко, но в его голосе прозвучала уверенность, словно он знал что-то, чего не знал никто другой. Сергей, чувствуя, как его любопытство разгорается, настойчиво потребовал: — Нет, объясни, как они это сделали! Я хочу знать каждую деталь! Михаил, продолжая смотреть на Сергея с добротой, но в то же время с легким оттенком таинственности, ответил: — Ты узнаешь позже, когда я подойду к этому вопросу. Сергей попытался возразить, но Михаил прервал его, подняв руку. — Молчи и слушай внимательно, — сказал он, и в его голосе прозвучало нечто такое, что заставило Сергея замолчать. Он почувствовал, как внутри него что-то сжимается, словно он стоял на краю пропасти, и каждое слово Михаила могло стать ключом к разгадке.

~

В каждом уголке этой мрачной тюрьмы вибрировала тревожная сирена, разрывающая тишину. Ее пронзительный вой, словно крик о помощи, пронзал до костей, заставляя сердце бешено колотиться. Люди, услышав этот зловещий сигнал, бросались к выходу, словно от самого ада. Сирена была не просто звуком — это был сигнал бедствия, заставляющий забыть обо всем и бежать. Но звуковая сигнализация была лишь частью системы защиты. Всюду мерцали яркие светящиеся знаки выхода, словно указывая путь к спасению. Иногда на стенах появлялись четкие указания, куда бежать, какие двери открывать. Эти знаки были как маяки надежды, направляющие в темноте. Эвакуация в тюрьме — это не просто процедура, это борьба за жизнь. Каждый миг на счету, каждая секунда может стоить свободы или даже жизни. И хотя эта система создана для защиты, она напоминает о хрупкости человеческой жизни и о том, как важно быть готовым к любым неожиданностям. Сегодняшние отбросы общества, которые привыкли жить в тени закона и прятаться за решетками, внезапно оказались в эпицентре хаоса. Их крики, полные отчаяния и боли, эхом разносились по коридорам тюрьмы, словно вопли раненых душ. Эти люди, которые раньше привыкли к тишине и мраку своих камер, теперь были лишены самого важного — сна и чувства безопасности. Они кричали, словно маленькие дети, потерявшиеся в огромном и страшном мире. Их голоса, полные страха и тревоги, сливались в безумный хор, который разрывал сердца всех, кто слышал его. Они просили, умоляли, требовали, чтобы их немедленно выпустили отсюда. Их глаза горели огнем, а лица искажались от боли и ужаса. Они не могли понять, почему их держат здесь, почему им не дают выйти на свободу. Но в какой-то миг, когда их крики достигли своего пика, когда воздух стал густым от напряжения и отчаяния, произошло нечто странное. Звук прекратился. Их голоса затихли, словно кто-то выключил невидимый переключатель. И тогда, в этой оглушающей тишине, решетки начали медленно подниматься. Они открывались, словно огромные железные челюсти, которые больше не могли удерживать своих пленников. И вот, в этот момент, когда надежда вновь вспыхнула в их сердцах, когда свет начал пробиваться сквозь тьму, они замерли. Их глаза расширились от удивления и страха, когда они осознали, что за решетками их ждет не свобода, а нечто еще более страшное. — Что все это значит? — голос Михаила дрожал от напряжения и тревоги. Его взгляд метался по сторонам, пытаясь понять, что происходит. — Где охрана? Он стоял в центре хаоса, окруженный животные, которые, казалось, сошли с ума. Паника витала в воздухе, смешиваясь с запахом страха и адреналина. Михаил чувствовал, как его сердце колотится в груди, словно пытаясь вырваться наружу. В этот момент к нему подбежал Мирон, его лицо было искажено смесью ярости и отчаяния. Мирон схватил Михаила за руку и потянул его за собой, не давая времени на размышления. — Беги! — крикнул он, его голос был хриплым и надломленным. — Мы должны бежать, сейчас! Михаил попытался сопротивляться, но Мирон был сильнее. Он тащил его за собой, как тряпичную куклу, не обращая внимания на его протесты. Они пробежали через несколько коридоров, затем выскочили на улицу. На улице царил хаос. Животные бежали в разные стороны, кто-то кричал, кто-то пытался спрятаться. Михаил заметил, что несколько охранников лежат на земле, их лица были залиты кровью. — Охрана… — пробормотал он, его голос дрожал. — Что с ними? — Мы захватили их в заложники, — ответил Мирон, его глаза блестели от безумия. — Они больше не могут нам помешать. Михаил остановился, пытаясь осознать услышанное. Заложники? Охрана? Что происходит? Мирон схватил его за плечо и потащил к берегу реки. Там стояли несколько лодок, в которые уже садились люди. — Садись, — приказал Мирон, подталкивая Михаила к лодке. — Мы должны уплыть отсюда как можно скорее. Михаил подчинился, его ноги подкашивались от страха и усталости. Он сел в лодку, которая тут же отчалила от берега. Вокруг них раздавались крики и выстрелы, но лодка уже была далеко от берега. — Что ты сделал? — спросил Михаил, его голос дрожал. — Зачем ты это сделал? Мирон не ответил. Он просто сидел рядом с Михаилом, его взгляд был устремлен вдаль, как будто он видел что-то, чего не мог видеть никто другой. — И как они это сделали? — с любопытством спросил Сергей, его глаза горели от волнения. — Тридцать пять вчерашних заключенных, притворились больными и напали на охранников. Их план был в том, чтобы избавиться от охраны и захватить их. В момент взрыва они убили некоторых охранников. — Михаил рассказывал с тяжелым вздохом, его голос дрожал от эмоций. — Они забрали тех, кто выжил, и пригрозили, что если власти не освободят нас всех, они нас всех убьют. — Но почему вы спасли меня? — Сергей не мог скрыть своего удивления и надежды. — Это была моя маленькая просьба к моим новым друзьям. — Михаил улыбнулся, но в его глазах была грусть. — Но теперь, прости меня за один поступок. — Что? — Сергей не понимал, что происходит. Михаил с силой ударил его ногой в область нижней челюсти. — Это мое наказание за твои действия, тебе, Сергей, не стыдно становиться межгосударственным преступником? — голос Михаила был полон гнева и разочарования. — Это справедливое наказание, — прохрипел Сергей, держась за челюсть, боль пронзила его тело. Сергей почувствовал, как его сердце сжалось от боли и унижения. Он понимал, что Михаил поступил так не из-за личной ненависти, а из-за того, что считал его действия неправильными. Они летели на вертолетах, рассекая воздух с шумом, напоминающим далекие раскаты грома. Внизу простирались бескрайние леса и зеленые луга, усеянные яркими цветами. Их сердца бились в предвкушении свободы и новых горизонтов. На земле их ждали автомобили и другие транспортные средства, готовые умчать их вперед. Они ехали по извилистым дорогам, мимо живописных деревень и городов, оставляя позади все, что было позади. В воздухе витало ощущение перемен и надежды. Детский оздоровительный лагерь, к которому они направлялись, был не просто местом отдыха. Это был оазис спокойствия и радости, где дети проводили время, наслаждаясь природой и новыми впечатлениями. Здесь, вдали от суеты и проблем, они могли найти убежище и восстановить силы. Вчерашние заключенные самой несокрушимой тюрьмы, из которой еще никто не сбегал, знали, что этот лагерь станет для них идеальным местом для временной передышки. Они мечтали о свободе, но понимали, что это лишь временное пристанище. Но даже в этом временном убежище они могли найти утешение и надежду на лучшее будущее.