Вестник Смерти

— Здесь довольно красиво. — Сам себе говорил Шарнэль, трогая невероятный красоты цветы на кустах. Его отвели в сад, большой и роскошный. Удивляло больше то, что здесь росли цветы, словно на улице всё не покрыто снегом. Птицы, не улетевшие на зиму в тёплые края, так и пели над ухом, заинтересовано наклоняя голову при виде Шарнэля, смотря с высоты дуба. Когда же подросток смотрел на них в ответ, от него сразу отворачивались, бывало улетали, будто смущенны тем, что он застал их "за слежкой". — За этим садом ухаживаю я и Руя, сестра твоя. — Подросток внимательно слушал рассказ крестоносца, переходически кивая головой. — Не сильно же вы похожи на человека, что садоводом будет. — Шарнэль чуть улыбнулся, когда на него посмотрели, словно он что-то не то взболтнул. — Не суди людей по первой встрече, братец. — Съязвил в ответ Лоргон, остановившись в центре самого сада. В этом центре было целое озеро, переливающееся под холодными лучами солнца, а в воде кипела жизнь. Удивительно, сила крестоносцев смогла сохранить озеро не замёршим. Вице-капитан подошёл к воде, опускаясь к озеру ближе. Протянув руку, Лоргон чуть улыбнулся, когда из воды выпрыгнула стая рыбок. Распустились небольшие волны и брызги воды взлетели к руке крестоносца. — Почти всё живое тянется к нам, попробуй и ты. — Лоргон повернулся к Шарнэлю, а тот не смог отказать. Подросток протянул руку, сомневаюсь, что к нему, будущему Вестнику, потянется рыба. Но к его счастью, рыбок это совершенно не смутило. Те весело плескались и прыгали к руке, от чего Шарнэль приулыбнулся. Такое поведение его чуть забавляло, потому он продолжал медленно двигать рукой, смотря, как и рыба тянется за ней. В саду всё казалось странным и от того красивым. Цветы здесь были приспособленные к зиме, озеро не замерзало, жизнь так и кипела, не застыв от холодных ветров. — Примерно в одиннадцать утра все начнут собираться, сёстры и братья очень хотят тебя увидеть. — Лоргон сложил руки на поясе, повернув голову к заворажённому подростку. — Пару человек не сможет приехать, по определённым причинам. — А кто именно? — Оторвав внимание от очень интересного занятия, Шарнэль ещё раз пробежался взглядом по саду. — Зегель, он наследником королевства заделался. Игомонд из-за силы своей, Ненавистник Божий он. Ещё двоя на миссиях, что я им поручил. — Перечислил не всех, но самых главных вице-капитан. — Думаю, Зегель письмо отправит, да и Игомонд. Ты их ещё обязательно встретишь. — А почему Игомонд? Разве сила его сможет навредить нам? — Поинтересовался Шарнэль, задумываясь о прозвище брата. — Нам с Айвеном нет, братьям и сёстрам совсем немного, но только самым молодым. Сила его действует на крестоносцев не так, как в обычной среде. — Лоргон медленно пошёл обходить озеро и позвал за собой Шарнэля. — Если прольётся кровь его, на всё живое обрушится страшная болезнь, какую не видали ещё. Если же мы встанем возле него, говорить будем, да что угодно, то силы жизненные из нас будет выкачивать способность его. — Пояснил Лоргон, направляясь в беседку, к которой они и шли. — Тебя же мы ещё не успели обучить заклинанию, что защитит тебя от недуга такого. — Теперь ясно. — Кивнув самому себе, Шарнэль остановился. — Тяжело же брату жить так, не имея возможности с кем-то говорить, не боясь, что какая нибудь Чума из организма его вырвется? — Тяжело конечно. Но такова сила креста нашего. — Подняв голову к небу, Лоргон медленно прошептал. — И благословение Всевышнего. — Неужели никто из крестоносцев не жалел о силе своей? — Присаживаясь на против Лоргона, Шарнэль медленно провёл рукой по гладкому и блестящему дереву, на котором сидел. Значит и это место тоже чистят от снега. — Жалели. — Серьёзно ответил вице-капитан, откинувшись на спинку. — Но такое случалось лишь первые месяцы после Крещения. Мы помогаем всем обрести чувство спокойствия и ощущения, что они оказались в семье. — Лоргон на секунду затих, о чём-то задумавшись. — Если у тебя так же возникает это чувство, то прошу, говори об этом. Молчание мы не любим и не принимаем. — Я ещё не чувствовал подобного ощущения, да и в целом.. — Шарнэль посмотрел на свои руки, будто стыдился чего-то. — Я почти ничего не чувствую. — Начал раскрывать некоторую долю правды подросток, подняв тёмные и пустые глаза на Лоргона. — Если не считать того случая вечером, то это последние яркие эмоции, что я чувствовал. — Он не лжёт, а просто недоговаривает. — После Крещение бывали случаи, когда кто-то становился более эмоциональным, а кто-то наоборот терял все чувства. — Задумавшись, Лоргон осмотрел с ног до головы подростка, словно стараясь найти проблему. — Это обычно действовало в таком порядке. Был эмоциональным до - будешь почти пустым какое-то время, так же и наоборот. Каким ты был до Крещения, в таком случае? — Я считал себя эмоциональным, но меня.. Заставляли отбрасывать все эмоции. — Холодным тоном рассказывал Шарнэль, прислушиваясь к своему сердцу. Пусто. — В таком случае, эмоции вернутся чуть позже. Может через месяца три, или даже полгода. — Лоргон вздохнул, чувствуя тяжесть будущей работы. — Род Талеонов не меняется.. — Насколько мне известно о своих родственниках, больше детей Талеонов быть не может. — Шарнэль порылся в памяти, стараясь вспомнить всё о своих родных. — Это в каком смысле? На моей памяти род Талеонов был довольно большим. — Лоргон приподнял бровь. — Неужели многое изменилось? — Про двоюродных и троюродных родственников мне ничего не известно, но я точно знаю, что они умерли от какой-то болезни. Моя бабушка тоже от неё умерла, но даже так в подробности меня не посвящали. А моя семья погибла. Они сгорели заживо в доме. — Только с воспоминаниями сестры, внутри что-то дёрнулось, зажглось. Но сразу потухло. — Могу спросить, как уцелел ты? — Глаза Лоргона наполнились молчаливым сочувствием, а брови чуть нахмурились. — Это произошло поздно вечером, когда я решил уйти из дома на полчаса. Хотелось остаться одному. Без прислуг и сестры, без криков матери и отца. — Прояснил суть данного поступка Шарнэль, отвлекаясь на птичку, что присела на рядом с ним. — Я искренне сочувствую тебе, что ты пережил подобный опыт. — Шарнэль вернул внимание к Лоргону, держа на пальце птицу, пока та весело щебетала. — Эти воспоминания уже не вызывают у меня ярких чувств, потому не стоит. — Покачал головой подросток, отпуская животное в полёт. — Меня больше интересует, когда я смогу ходить по своему новому.. Дому? — Не зная, какое слово подобрать, Шарнэль смотрел на старшего крестоносца. — Ты спокойно можешь звать это место домом. — Усмехнулся Лоргон. — Через два дня мы начнём показывать окрестности, так как территория, которой мы владеем, довольно большая. Дальше ты сможешь ходить один. — Осталось ждать не так долго, потому что в четырёх стенах уже начинаешь скучать. — Лоргон чуть улыбнулся, поднимаясь с места. Шарнэль повторил за ним, собираясь выйти из беседки, как путь им перегородил из ниоткуда взявшийся Айвен. — Так и знал, что найду вас здесь. Бертиса и Рунбора уже приехали и рвут мне голову тем, что хотят увидеть Шарнэля. — По доброму закатил глаза Айвен, смотря на чуть удивлённого подростка. — И с каких пор ты закаляться решил? — Айвен сощурился, разглядывая лёгкую одежду Шарнэля, а на дворе так то зима. — Лоргон.. — Что я? Он сам заверил, что не холодно ему. Лишь на улицу рвался. — Поднял руки в знак поражения вице-капитан, кивая в сторону младшего брата. — А почему это ты на меня всё скинул. — Лживо удивился Шарнэль, пока в голосе играли нотки сарказма. Если он правильно помнил, как выражать данное чувство. — Мне не холодно, честно. — Слабо верилось, когда единственное, что могло быть тёплой вещью из наряда подростка, были ботинки. — От всего сердца верю, пойдёмте уже. — Покачав головой, капитан развернулся и пошёл в сторону, где был выход из сада. — Нас уже заждались. — Крикнул уже мужчина, когда двое крестоносцев шли уж слишком медленно. — Облепили, конечно, как муха.. — Лоргон. — Раздалось сразу три голоса в зале. Вице-капитан посмеялся, встречаясь с недовольными взглядами. — Умеешь же вставить слово, когда не стоит. — Вздохнул Айвен, толкнув плечом Лоргона. — Не рушь семейную атмосферу. — Вас же не смущает то, что мы в паре шагов друг от друга? — Рунбора приподнял брови, наклонив голову на бок. — Давайте уже за стол пойдём, все есть хотят. — Не выдержала Бертиса, ведя за собой Шарнэля, чуть ли не тащя. Остальные последовали за ней, стараясь сравниться в темпе шага. — Меня будто все равно смущают шрамы такого размера, да и не похожи они на шрамы немного. — Аккуратно завёл тему Рунбора, чувствуя, как сжимается сердце, только он пробегается по рукам и лицу своего младшего брата. — Браня сказал, что это скорее не шрамы.. А как вены, в них тоже течёт кровь. — Вытянув руки перед собой, Шарнэль сквозь темноту этих шрамов разглядывал текущую кровь. — Если их порезать, то кровь будет больше, чем если бы я повредил чистый участок кожи. — Молнии провели тебе новые вены значит. — Задумавшись Айвен, скрипя вилкой по тарелке. — Возможно, способности нужна будет более быстрая церкуляция крови и в больших количествах. — Убрав вилку, когда по руке уже ударили, капитан посмотрел на Лоргона, спрашивая, как ему это предположение. — Может быть, но сейчас судить рано. — Покачал головой вице-капитан, так и не садясь за стол, лишь оперевшись об него ногами. — Я не думаю, что рано. — Привлеча к себе внимание, Шарнэль резким движением руки попытался "схватить" кружку, а рука прошла сквозь неё. Повторив так и в обратную сторону, подросток упёрся рукой в стол, лишь кончиками проходя сквозь него. — И когда ты этому успел научиться? — Поинтересовался Айвен, замечая, что его теория подтверждается. Кровь, в этих самых шрамах, словно текла быстрее и заметнее. Зрелище в какой-то степени страшное и противное, от осознание того, что сейчас Шарнэль легко может умереть от потери крови. Даже раны на половины лица хватит. — Пока в комнате сидел. Но пока я могу проводить сквозь себя предметы, если я или они двигаются быстро. — Постучав двумя пальцами по столу, никакого результата не было, хотя ощущения были те же, когда способность действовала в комнате и здесь. — Медленно проходить сквозь предметы не получается. — Ясно.. — Проговорила Бертиса, прикусывая губу. — Может потому что ты видишь стакан весь, а стол лишь с одной стороны. Как не смотри, но даже узор у нижней части будет отличаться от верхней. — Думаю, что это тема для другого дня и часа. — Ответил Рунбора, желая разговаривать не о способностях Шарнэля, а говорить с ним. На удивление, крестоносцы утихомирили свой интерес, переходя к более нейтральной теме. И.. Наверное так люди описывают семейные застолья, которые некоторые так любят? Когда улыбка даже у самого спокойного лезет, он шутит, другие поддерживают. Они немного подсмеиваются над друг другом, но в этом смехе слышна безграничная любовь к своей семье. Они любят, ценят и дорожат. А Шарнэль смотрит. Подросток улыбается, поддерживает какой-то разговор, успевая рассказать про себя что-то. На него смотрят горящими глазами, наполненные гордостью за него. Крестоносцы не узнали его очень хорошо, но для них Шарнэль уже часть семьи. И ему за это чутка стыдно? Они доверяют ему, это не поймёт только слепой и глухой. Но он сделал выбор, которые точно им не понравится. Они бы спросили, почему он не обратился за помощью к ним. Зачем и почему молчал? А чтобы они сделали с Ней, когда та сидит глубоко под землёй и за собой его тащит. Принять и смириться - самый верный путь из всех, что доступен. Семью отрывать от сердца больнее, от того и тяжело, понимая, что их виденье семьи не изменить. Вздохнув поглубже, Шарнэль загрёб эти мысли куда поглубже и перевёл внимание на крестоносцев. Все мысли на потом, он хочет быть со своей, так называемой, семьёй. Беззвучно падая на свою кровать, краем глаза осматривая стеллажи для книг и вещей, стол возле просторных окон, а по сравнению с залом и столовой, где они были всё время, в комнате было даже жарко. А на кровати ещё было пару тёплых одеял. Комната была намного лучше, чем больничная палата. Переодевшись, Шарнэль улыбнулся, накрываясь более лёгким пледом. Разговоры с Бертисой и Рунбором ему даже понравились. Они вызывали у него задорный смех и тепло прямо под сердцем. Среди однотипных дней, этот стал для него настоящим спасением от скуки. Прикрыв глаза, Шарнэль точно был уверен - проведённое время было потрачено не зря. — Доброе утро, братец. — Поздоровалась с ним Бертиса на лестнице. — Как раз шла тебя искать. Через пару минут все, кто приехал, соберутся за завтраком. — Рассказала ему девушка, ведя за собой. — А и ещё. Обряд просвящение мы решили устроить сегодня, так как думали, что кто-то не успеет приехать. — Бертиса усмехнулась, повернув голову к Шарнэлю. — Но нет, все как ужаленные подскочили, только появилась возможность приехать. — Это хорошо, что все смогли так быстро собраться. Думаю, всем нужно пообщаться с друг другом, а не только ради меня. — Последняя фраза прозвучала как-то эгоистично, но в ней была большая доля правды. Закончив диалог кивком головы, Бертиса провела его до зала, откуда было слышно громкие и восторженные голоса. Встретили подростка не менее громко. С желанием познакомиться, поговорить и просто узнать. Один крестоносец чуть не понёс его на руках к столу, увидев шрамы. От этой заботы на лицо лезла глупая улыбка, а комната заливалась смехом. Шарнэль за стол сел, но с помощью своих сил, чувствуя, как сердце бьётся сильнее. Тёмными глазами Шарнэль смотрел за своими братьями и сёстрами, наблюдая за их поведение. Они шутили и подшучивали над друг другом, толкаясь и смеясь. С ним они общались аккуратнее и менее резко, словно пытались приручить недоверчивого котёнка. Такое отношение грело где-то под сердцем, а на губах растягивалась улыбка. Обстановка была более живой и энергичной, чем вчера. Как минимум, потому что за столом было почти в три раза больше людей. Подросток запоминал, как говорят братья и сёстры, как шутят и двигаются. Крестоносцы были разными, не только в плане расы и характера, но это совершенно не мешало им быть вместе, понимать и уважать друг друга. Если в обычном мире представители этих рас на одной дороге даже ходить не будут, то здесь они делят тепло и заботу. Сомнений нет, они и спину доверят свою, лягут спать вместе и даже не подумают сомневаться в доверии друг друга. Такое непривычное виденье семьи заставляло напрягаться и ходить недоверчиво вокруг, как дикое животное. Рассматривать издалека, лишь постепенно шагая к крестоносцам. Останавливаясь, заметив что-то новое и неизвестное, но шагая. Внутри до сих пор живёт желание жить в семье. Настоящей семье, где никто не притворяется, что любит членов семьи. Где тебя не проклянут за любое проявление любви. Где просто будет хорошо. — А давайте все на улицу сходим, проветримся. А то душновато. — Предложил один из братьев, поднимаясь из-за стола. — Да тебе жарко, потому что скоро в зюзю пьяный будешь. — Закатила глаза Бертиса, складывая руки на груди. — Давайте сходим, прошу. — Подал голос Шарнэль, тоже поднимаясь со стула. — Я на улице всего один раз был и то в саду. — И тебе мала была в лёгкой одежде такая прогулка? — Усмехнулся Лоргон, не сильно то и сопротивляясь. Вон, тоже встаёт. — Ну, не вечно же мне как в темнице сидеть. — Шарнэль заметил, как другие крестоносцы тоже поднялись, поддерживая идею. — Бог с вами, пойдёмте. — Покачал головой Айвен, направляясь к коридору, а от туда и на улицу. — Шарнэль, подожди, ты так и пойдёшь? — Я говорил, мне не холодно. — Раздалось в коридоре эхом. Рунбора увёл его побыстрее на улицу. Он же, кстати, первый поддержал идею Жельфа. Оказавшись на улице, Шарнэль вздохнул полной грудью. Они пока были во дворе, что прилегал к дому, чуть ли не замку, крестоносцев. — Пойдём за ворота? — Предложил Рунбора, улыбаясь, смотря как подросток заворожённо рассматривает двор. — Вы там решили вообще уйти? — Крикнула Бертиса, подходя вместе с другими крестоносцами. — Я не вижу проблемы. — Ответил ей Шарнэль, успокоив чуть бушевавшие эмоции. — Мы выйдем на пятнадцать минуточек. — Меня до сих пор очень сильно смущает то, как ты одет. И правда, улица не убежит, если мы выйдем завтра. — Ответила девушка, а к ней подключилась и Руя. — Хорошо. — Холодно ответил Шарнэль, не расстраиваясь из-за этой ситуации. — Давайте просто здесь прогуляемся. — Жарфель смял снег в не ровный шар, целясь в Рунбора. — Ну-ка не смей.. — Пригрозил тот, отходя медленно назад. — Помню я, как мы в последний раз в снежки играли. — Было это три года назад. — Парировал Жарфель, со всей силы кидая снежок. Крестоносец отлетел в сторону, а снег как заколдованный полетел за ним. Прям перед лицом снежок остановился, так как его поймал Шарнэль. В руке засверкала пыль, что прошла сквозь снежок и исчезла, стекаясь вниз. — Рунбора, ты собирался лицом снежок ловить? — Ухмыльнулась Бертисса, хитрым взглядом смотря на крестоносца. Руки девушки сами потянулись к снегу. — Нет. — Сощурился крестоносец, наклоняясь к снегу. Айвен и Руя, посмеиваясь, отошли в сторону, Лоргон закатил глаза, но пошёл в сторону Рунбора и Шарнэля. Так и поделились командами. Словно по сигналу, все кинули снежки в свои вражеские команды. Из под ног поднялся снег, когда крестоносцы старались увернуться от ударов. Тянулись к сугробам, чтобы спрятаться и набрать побольше снега. Как бы от наблюдателей — Айвена, Руи и Тэрта — раздавался громкий смех. Они выступали как болельщики, но только получали недовольный взгляд и снежок, направленный в них, смеялись ещё громче. — Давайте, порвите их за меня. — Одного крестоносца выбили снежком и тот ушёл в сторону, стараясь отдышаться. Не успел Шарнэль оглянуться, как Рунбора и Лоргон покинули игру. Прячась за большим сугробом, подросток сжал правую руку, смотря, как она чуть светиться, от посветлевших шрамов. Выскочив из-за сугроба, Шарнэль кинул два снежка, уворачиваясь так же от двух, только со стороны Жарфеля. А снежок, кинутый Бертисой быстро залетел за спину. За мгновение подросток сделал поворот на сто восемьдесять градусов, кончиками пальцев направляя снежок в сторону старших крестоносцев. Рука совсем немного засветилась и сразу же погасла от удара Шарнэля, напитывая снег небольшим количеством энергии. Снежок летел как бы между Жарфелем и Бертисой, так что те решили лишь чутка отойти, не ожидая, что снежок буквально взорвётся. Они лишь успели закрыть глаза, чутка ослеплённые от света, что вырвался из снежка, прежде чем в них попали кусочки снега. — Больновато. — Прошептала Бертиса, открывая по ощущениям не снег, а льдины, что впились в кожу. — Решил с магией нас взять? — Ослепило не только их, но и других и все чутка поздно заметили, что Шарнэль стоял на том же месте и чуть нахмурившись, рассматривал руку. Вены-шрамы вздулись, а одна даже лопнула и рекой шла кровь. От такого простого заклинания, даже нет, просто использования магии, лопнул шрам? Издевательство. Айвен и Лоргон быстрее всех подошли к брату. Айвен пробормотал заклинание, чтобы кровь не шла ручьём, а Лоргон взял за плечи Шарнэля и повёл в здание, слушая, как подросток совершенно спокойно говорит: — Я теперь ничего не вижу. — Ну и напугал ты нас всех. — Жарфель потрепал за волосы подростка, уже спустя пару часов в зале. — Браня думает, что это был побочный эффект от использования силы. — Браня помогал девушке-официантка разложить на стол еду. Та тепло улыбнулась и отправилась обратно на кухню за едой. — Сейчас не стоит переживать, Браня помог брату. Шарнэль кивнул, поправляя воротник рубашки. Через пару минут церемония, а у него всё сжимается от тревоги. Глаза бегают, словно в попытке узнать, что вызывает у него панику. Ему так плохо становится или есть на это весомая причина? А думать времени нет, загудели колокола, оповещая, что до церемонии минута, не больше. Все крестоносцы стянулись к небольшой сцене в зале, строясь в линию. Подростка поставили рядом с Браней и Бертиссой, почти в самый конец линии, на случай, если ему опять станет плохо. Как бы лекарь не старался, зрение до сих пор мутнило и Шарнэля пошатывало в моментах. Церковник начал свою речь, громогласно объясняя, зачем они здесь собрались. Мужчина не читал, а говорил заученную речь, зная где сделать акцент в слове, где восхвалить. Шарнэль слушаю перестал ещё в начале, когда начало закладывать уши. Сердце билось невероятно быстро, словно он бежит от какого-то страшного. Очнулся лишь когда запели церковную песню, а его за плечо трясла Бертисса. Стены давили и душили, запах еды вызывал тошноту. По ощущениям, Шарнэль стоял спиной к стае волков, привязанный за ноги и руки, не имея возможности двигаться и бежать, а те лишь скалили зубы, рычали и запугивали. Довести до такого страха, что перестаёшь верить в силу Всевышнего. Не надеешься на чудо и благословение, потому что, сколько ты не молись - в шею нацелились острыми зубами и почти сомкнули их. Почти, ведь Смерть любит играть со своей жертвой, когда та ещё верит в Бога. Верёвки снимет, толкнёт в спину и заговорит. "Беги. Беги как заяц по лесу. Лети как маленькая белка по деревьям. Лети как птица по небу. Все равно схватят за шею и хвост, а с неба собьют." В голове что-то перемкнуло. Бертиса с Браней постарались увести подростка за плечи к столу, чтобы посадить. На них медленно стали обращать внимание все, ведь пели обычно с закрытыми глазами и сразу на такое внимание не обратишь. Бертиса чуть не вскрикнула, когда попытавшись наклониться к лицу Шарнэля, её ударило золотой молнией. Из шрамов, прямо в крест. Тот закровился, голова чуть закружилась. Браню ударило по рукам двумя молниями, что отразились от пола. Тела свело, от чего пришлось отпустить подростка, пока тот на ватных ногах и бессознательно прошёл к столу, оперевшись об него. Все в зале замерли, точно испугавшись грохота молний прямо под ухом. Айвен медленно постарался подойти к подростку из середины линии. Но замер, чувствуя, как на висках скапливается холодный пот. Подросток чуть поднял опущенную голову, смотря куда-то в пустоту или на них золотыми и кровавыми глазами. Из уголков глаз текла кровь, как и с нескольких мест на лице от лопнувших шрамов. Крестоносцам далась секунда на осознание, прежде чем зал охватили десятки молний. Безумие креста взяло и Шарнэля.