Особая честь

      — Трелони никак не могла унаследовать дар Кассандры. — Сказала Кэрра. — Потому что никакой провидицы Кассандры никогда не существовало.       — Поподробнее. — Потребовал Лорд.       Кэрра напряглась всем телом, втянула голову в плечи и зажмурилась. Ветер, треплющий седые волосы Дамблдора, притормозил, а потом воспоминание замерло объемной картинкой. Тогда девушка открыла глаза и начала рассказывать:       — Родители Кассандры разбогатели на новозеландской золотой лихорадке шестидесятых. За два года они из рабочих-расхитителей доросли до владельцев нескольких рудников. Но позднее нишей золотодобычи заинтересовались криминальные группировки. И настала пора рейдерских захватов.       — В чем причина такого разгула преступности? — спросил Драко, не знакомый с историей Новой Зеландии от слова совсем.       — Единственной причиной такого феноменального успеха была магия. Так что имущество оформлялось по магловскому законодательству. В правовом поле Волшебного мира всё это было незаконно, ведь нарушался Статут. Но магловское правосудие не способно защищать от угроз со стороны волшебного мира, — ответила Кэрра и, пожав плечами, добавила: — На самом деле, всё это с самого начала не могло закончиться ничем хорошим.       Драко согласился, и девушка продолжила прерванный рассказ:       — Родители Кассандры отказались продать рудники за символическую плату, думали, что выкрутятся. Но были убиты. Их дочь бандиты пощадили. Так Кассандра в двенадцать лет оказалась на улице.       — Как она вообще выжила? — спросил Драко.       — Ей не пришлось долго бродяжничать. — Ответила Кэрра. — Светленькая, голубоглазая девочка с лицом и манерами настоящей принцессы выделялась среди темноволосых и смуглых маори. Ее заметили и приютили бродячие цыгане. И следующие три года Кассандра путешествовала вместе с табором. И занималась попрошайничеством. У нее хорошо выходило втираться в доверие к людям, играть на эмоциях. Кассандра могла за несколько часов сделать дневную выручку.       — Почему не вернулась в Великобританию? — спросил Драко. — Наверняка у нее должна была остаться какая-нибудь родня.       — У нее не было возможности. Попрошайкам не дают ни копейки из тех денег, которые они приносят в табор. А за воровство или попытку побега следует наказание.       — Это же детское рабство! — возмутился Драко. — Почему она не дошла до консульства Великобритании? Тогда бы табор мигом прикрыли, а всех детей освободили!       — Ну, во-первых, таких глубоких знаний в области права Кассандра к двенадцати получить не успела. — Снисходительно объяснила Кэрра. — А, во-вторых, ты не прав: Кассандру, может, и вернули бы в Великобританию, но вряд ли это повлияло бы на ситуацию в целом. Цыгане платят местным властям, чтобы их не трогали.              Драко вспомнилось, как однажды мать отдернула его от бродячего мальчишки в переулке Лютного. Заморышу с синими губами и свалявшимися волосами она велела идти попрошайничать на пороге Министерства. Сыну же она настойчиво сказала: «Никогда не помогай таким, как он».       Нарциссе стоило объяснить нормально. Сказать, что, дав денег, Драко просто станет сердобольным соучастником этого уличного «бизнеса», построенного на детях. Скорее всего, мать посчитала подробности лишними: Драко был настолько маленьким, что сейчас не мог даже примерно прикинуть, сколько ему тогда было лет.       Но, не зная причин острой реакции матери, Драко подумал, что ее разгневала его удушающая жалость к грязному ребенку. И решил, что больше никогда не должен испытывать это неправильное, стыдное чувство.              Кэрра продолжала:       — Но в одном ты прав: в Великобритании у Кассандры должна была остаться родня. Девочка мечтала, что ей есть куда вернуться, что ее ждут. Но боялась даже помыслить о побеге: потомственные цыганки табора владеют легилименцией. Им достаточно посмотреть в глаза, чтобы узнать о провинности или о желании заглянуть в консульство.       Кэрра подарила Драко снисходительный взгляд. Он пожалел, что вообще начал задавать вопросы. Теперь он даже самому себе начал казаться идиотом, который ничего не знает ни о телевизорах, ни о цыганах.       — А потом Кассандре просто невероятно повезло. — Продолжила Кэрра. — Из табора сбежала единственная дочь барона. Не то свободы ей стало мало, не то устала таскаться по миру. Барон только рукой махнул: она не была наследницей, и он с самого начала не возлагал на нее никаких надежд. Но его жена в девочке души не чаяла. Казалось порой, что только ее одну и любила, а сыновей своих на дух не выносила. И не то природное обаяние Кассандры, не то воспитание, которое выгодно выделяло ее среди беспризорников, привлекло внимание горюющей матери. Цыганка начала выделять Кассандру. Девочке стали давать больше еды, и в еде той даже стало появляться мясо, угощали конфетами, освободили от тяжелой работы. И однажды Цыганка взялась учить Кассандру цыганской магии, прародительнице легилименции и окклюменции.       Драко начал подозревать, чем закончится эта история. Кэрра продолжала:       — К пятнадцати годам Кассандры Цыганка скончалась от проклятия. Сразу после ее похорон Кассандра собрала вещи и покинула табор. И, наконец, вернулась в Лондон. На могилы своих бабушек и дедушек.       Драко покачал головой. Жизнь Кассандры в кратком пересказе звучала как какая-то злая ирония. Судьба словно поворачивалась к ней лицом только за тем, чтобы позже причинить еще больше боли.       — Так Кассандра снова осталась одна. Без жилья, денег и хоть какого-то образования. Она умела только читать и защищать мысли магией, о которой забыл весь остальной мир. Но реализоваться в этой сфере в Волшебной Великобритании не могла: ментальные искусства уже были вне закона. Поэтому Кассандра сбежала от нищеты в мир маглов.       — И, последовав примеру родителей, занялась мошенничеством. — Закончил Лорд.       — Трелони всегда были предприимчивым семейством. — Кэрра развела руками. — Даже в официальной биографии Кассандры ее первые предсказания смахивают на театральщину. Но так и было. Она заранее собирала информацию, репетировала, что будет говорить и кому. Так, проявив минимум артистизма и максимум смекалки, Кассандра сыскала славу в магловском мире.       Драко осознавал, что речь идет о женщине, которая обдурила весь мир. Но у него не получалось найти в себе осуждения. Такая версия Кассандры невероятно импонировала ему.       — К тридцати Кассандра достигла пика своей популярности. Люди ехали со всего мира, чтобы встретиться с великой провидицей. Ее изучали ученые, чем еще больше подливали масла в огонь ажиотажа. Кассандру приглашали в высокие кабинеты и на царские приемы, чем и подносили ей готовые предсказания о ближайшем будущем целых стран. Кассандре только и надо было чуть позже в нужный момент впасть в транс и загробным голосом загадать загадку о будущем. А потом судьба сыграла совсем уже нелепую шутку — слухи о великой провидице дошли до волшебного мира.       Драко с Лордом одновременно хмыкнули. Ладно, это правда забавно.       — Но так, разумеется, не могло продолжаться бесконечно. Деятельностью Кассандры заинтересовался вначале Аврорат, а потом и тайный Орден. В обмен на свободу Кассандра согласилась шпионить за влиятельными людьми, которые обращались к ней за помощью. Как Вы можете догадаться, после этого очень многие видные политики волшебной Великобритании, выступающие за упразднение Статута в том виде, в котором он существует сейчас, закончили свою карьеру с позором.       — И Сивилла всего этого не знает? — с подозрением уточнил Лорд.       Кэрра фыркнула:       — Она даже о существовании Ордена не знает.       — Я одного не понимаю, — сказал Драко. — Если Сивилла не провидица, но и не состоит в Ордене, зачем она тогда вообще выдумала это пророчество? Это похоже на какой-то злой, ничем не мотивированный умысел.       — Ты не понимаешь ее, а я понимаю с трудом, потому что мы не застали войну в осознанном возрасте. Но просто представь, каково это — каждый день видеть в газетах одно и тоже: «Пожиратели атакуют без разбору!», «Пожиратели Смерти напали на ни в чем не повинную семью», «Кто защитит маглов в этой войне?» или «Что делать, если над твоим домом появилась Темная Метка». Сивилла боялась. Тогда все боялись. Она просто хотела сбежать от войны. И, проявив минимум артистизма и максимум смекалки, сбежала.       Драко отзеркалил усмешку Кэрры. Похоже, мания влезать в безумные авантюры — это просто семейная черта Трелони. А можно ли придумать авантюру безумнее, чем, прикинувшись чудаковатой гадалкой, попытаться обмануть Альбуса Дамблдора, чтобы получить должность в Хогвартсе, который во все времена славился неприступностью?       Правда, после юноша осекся, заметив, что Темный Лорд не разделяет их с Кэррой восторга. У него был взгляд человека, который хочет начать хладнокровно убивать.       — Вернемся к Поттерам и Дамблдору, — веско сказал Темный Лорд.       Кэрра сконфуженно кашлянула и щелкнула пальцами.              Лоджия рассеялась по гостиной временного пристанища Поттеров. У окна, как в карауле, стояла Лили и механически качала малыша, глядя на деревья вдалеке.       — Бу!       За спиной Лили возник мужчина и схватил ее за плечи. Девушка в прыжке обернулась и лицом к лицу оказалась с повзрослевшей копией Гарри Поттера. Драко в недоумении заломил брови. У Джеймса были все те же буйные волосы, очки, мягкие черты лица.       Но этот мужчина не мог быть родственником шрамоголового неудачника!       Гарри всегда казался жалким. К таким, как он, хочется подойти и пнуть, чтобы разрыдались уже, наконец. Джеймсу же не мешала выглядеть достойно даже мятая футболка, которую Драко и заметил-то не сразу.       Наверное, всё дело в нелепых круглых очках Гарри Поттера, — решил думать юноша.       — Ты с ума сошел?! — прикрикнула Лили.       Джеймс огрызнулся:       — Успокойся, я же ничего такого не сделал!       Лили вздохнула и нехотя произнесла:       — Прости. Просто больше не пугай меня. И так не по себе...       — Ты слишком остро реагируешь. — Пожаловался Джеймс.       — Остро реагирую? — переспросила Лили так, словно не верила в услышанное. — Мы в бегах! А нам устроили банальную защиту свидетелей! Зачем такие риски? Почему нельзя обнародовать, что Кассандра не была провидицей?       — Дамблдор же всё объяснил! — прикрикнул Джеймс. — Сейчас любая попытка опровергнуть пророчество убедит Волдеморта в обратном! Он будет думать, что мы пытаемся пустить его по ложному следу.       Он отошел к дивану, рухнул посреди декоративных подушек и пожаловался:       — И вообще я тебя не узнаю в последнее время. Тебе всё не так.       — Я просто беспокоюсь за Гарри. Почему ты — нет?       — С чего ты решила, что я не беспокоюсь? — воскликнул Джеймс.       — Потому что тебя словно всё устраивает?! — Лили не удержалась, ее голос стал громче и резче. — Тебя устраивает, что твой сын будет расти в бегах, под круглосуточным наблюдением посторонних людей! Тебя устраивает, что мы здесь не под защитой, а на низком старте. Что мы так и будем бегать с места на место, пока однажды… — девушка покачала головой. — Пока однажды просто не успеем убежать.       — А что я должен делать?! — Джеймс тоже перешел на повышенный тон. — Стоять, как ты, по полдня у окна?       И тогда Лили выкрикнула:       — Если бы ты волновался за сына, то принял бы Наследство Рода Поттеров!       Ее звонкий голос смолк, и в гостиной повисла тишина. Проснулся и захныкал Гарри, но молодые родители не обратили внимания. Так и продолжали смотреть друг на друга. Наконец, Джеймс хрипло рассмеялся, пробормотал: «Поверить не могу», — и вскочил на ноги. Лили вжалась спиной в оконную раму.       — Ты просто нашла предлог! — крикнул Джеймс. — Неназываемый устроил на нас охоту, а ты только и думаешь о том, как стать леди магического рода! И пристроить своего сына в род!       Лили замотала головой. Она подошла к Джеймсу и мягко взяла его за руку.       — Всё не так. — уговаривающе сказала она.       Но Джеймс высвободился и вышел в коридор. Лили последовала за ним, умоляя выслушать и не бросать ее. Она заплакала, пока Джеймс обувался. Младенец зарыдал громче, словно заразился настроением матери. Но их слезы разозлили Поттера еще больше. На прощание он оглушающе хлопнул дверью, поставив в разговоре точку.       Лили осталась стоять напротив закрытой двери. Ее плач стал истеричным, надрывным, как у маленького ребенка. Сквозь рыдания она прошептала:       — Джеймс, пожалуйста, мне страшно.       Но ответа не последовало.       И когда Лили осознала, что по ту сторону попросту некому услышать ее мольбы, истерика оставила ее, а слезы высохли. Как будто у нее больше не осталось сил, чтобы плакать.              Воспоминание перенесло Драко, Лорда и Кэрру в комнату с телевизорами. На диване пара авроров без особого энтузиазма перекидывались в карты. Отец Кэрры за столом напротив экранов корпел над большой тетрадью. Это оказался своего рода «дневник магии».       Записи были систематизированы по колонкам: номер, дата, время, описание, ответственный, подпись. За последние трое суток камеры теряли сигнал больше дюжины раз. Почти всегда по понятной причине: Лили использовала бытовые чары. Лишь одна запись, оставленная днем ранее, была отмечена восклицательным знаком на полях:       «20:05. После розжига камина с использованием магии сигнал с камеры исказился на полминуты, хотя прежде такого не наблюдалось».       Драко от всего сердца посочувствовал этому человеку, вынужденному зарабатывать на жизнь бессмысленной ерундой. Но в то же время он ощутил себя отомщенным за телевизоры. Маглы так смешно теряются перед элементарной магией! Ну что еще можно делать полминуты с камином, если не разговаривать по нему?       Лорд тоже заглянул в дневник и сказал:       — Я должен признать, это неплохая идея — использовать сбои в камерах видеонаблюдения как сигнализацию. — он тише добавил: — Я запомню.       — Рада оказаться полезной.       Один из телевизоров затрещал, а его экран пересекла серо-черная полоса всполохов. Мистер Браун посмотрел на застывшее, искаженное изображение.       — А теперь-то что? — спросил он. — Мужики, гляньте, а. Я ничего не понимаю. Они же спят оба!       Аврор, носящий эспаньолку, только отмахнулся:       — Мы тебе уже сто раз говорили: забей. Это обычные всплески магии. Баба без мужа своего совсем крышей тронулась: даже спит рядом с камином. Ей, наверное, кошмары снятся. Или ребенок жрать хочет. Просто поверь, если сюда явится Темный Лорд или Пожиратели, эти твои телевизоры начнут к херам взрываться по очереди, как хлебные крошки.       Второй заржал:       — Хлебные крошки! Где ты связь нашел?       — Главное — суть. — С претензией на загадочность и жизненную мудрость заявил Эспаньолка.       Треск помех стал похож на детский плач. Отец Кэрры с растерянным лицом похлопал ладонью по боку телевизора.       — Микрофона ведь нет. — Пробормотал он. — Звука просто не может быть.       Телевизор словно внял замечанию, раскаялся и замолчал. Кривые полосы на экране рассеялись, и изображение вернулось к нормальным пропорциям. Гостиная оказалась пустой. Отец Кэрры вскочил на ноги, всмотрелся в другие комнаты. Дважды проверив их все, он закричал:       — Лили исчезла!              Драко, Лорд и Кэрра провалились сквозь пол в гостиную убежища в тот момент, когда входная дверь вылетела из проема и внутрь вломились двое авроров. За ними едва поспевал бледный, запыхавшийся отец Кэрры. Эспаньолка подбежал к камину и, упав перед ним на колени, сгреб пепел в ладони.       — Еще теплый! — крикнул он. — Она сама удрала!       Мистер Браун с надеждой уставился на авроров. Он словно ждал, что они сейчас по мановению волшебства вернут Лили обратно. Но те только ругались между собой и паниковали, пока не вспомнили, наконец, что являются аврорами и волшебниками. Эспаньолка коснулся кирпичной кладки камина палочкой, и из дымохода раздался искаженный эхом и гулом голос Лили:       — «Поместье Поттеров».       Повисла давящая тишина, которую нарушил Эспаньолка:       — Надо доложить? — У него был такой голос, словно он ни за что не стал бы делать это.       — Что? — Сипло спросил отец Кэрры.       — В этом деле заинтересован сам Альбус Дамблдор, — прошептал напарник Эспаньолки. — Если он узнает, что девчонка улизнула у нас прямо из-под носа, можем забыть о карьере. Зачем говорить? Поттеры ведь ей не чужие? Внука покажет старикам и вернется?       Темный Лорд закатил глаза и проворчал:       — Типичный Орден.       Кэрра согласно кивнула и сказала:       — Лили не вернулась ни к утру, ни к вечеру. Мой отец с аврорами продолжали надеяться. Но чем больше проходило времени, тем страшнее бы стали последствия. Только когда Джеймс вернулся для примирения с женой, они были вынуждены признать исчезновение Лили. Уже на следующий день мой отец был арестован по подозрению в хищении государственных средств.       Драко присмотрелся к напряженному лицу Кэрры, подумав, а не потому ли она сейчас здесь?              Полутемное помещение залил оранжевый свет, и Драко с непривычки ослеп. А проморгавшись, увидел небольшую гостиную, обставленную в коричнево-красных тонах. У камина в глубоких креслах расположились Лили и женщина в домашней мантии и с высоким пучком на голове. У нее было круглое, располагающее лицо, но строгий взгляд карих глаз.       — А где Флимонт? — спросила Лили, рассеянно разглядывая гостиную.       — Из-за войны фабрика оказалась на грани банкротства. — призналась Ефимия. — То проблемы с поставками, то зельевары, не сказав ни слова, бегут из страны. Да и лавки закрываются одна за другой. В наше время всем нужны зелья для убийства, а не для волос. — Она неодобрительно качнула головой. — Флимонт готовит бумаги, чтобы перенести производство за границу. Он уже месяц уходит на рассвете, а возвращается далеко за полночь. Я не стала беспокоить его, подождем.       Лили крепче обняла обеими ладонями блюдце с чаем и прошептала:       — Извините за беспокойство. И еще раз спасибо, что приняли.       — Оставь эту светскую вежливость там, где ты ее нахваталась! — Велела Ефимия. — Мы не чужие люди. Ты мать моего внука. Поместье всегда будет открыто для вас.       — Спасибо. — Снова поблагодарила Лили.       Ефимия нахмурилась.       — Что-то случилось? — спросила она и поправилась: — Кроме пророчества. И вообще, у вас с Джеймсом все хорошо? Почему ты пришла одна?       Лили честно ответила:       — Мы поругались.       Ефимия от возмущения выпрямилась стрелой.       — Лили, ради магии, объясни, что происходит! — потребовала она. — Сначала Джеймс говорит не придавать никакого значения пророчеству, а потом на тебя нападают — и где? — в больнице! Потом Джеймс заявляет, что вы не нуждаетесь в помощи, потому что вас будет защищать сам Альбус Дамблдор, и вы исчезаете на месяц! А теперь ты возвращаешься без Джеймса!       Женщина замолчала, но было буквально видно, что негодование распирает ее изнутри. Не выдержав, Ефимия наклонилась к невестке и по-змеиному зашипела:       — Вас преследует Волдеморт, как, ради магии, вы могли поругаться в такой ситуации?!       Лили опустила глаза на свое отражение в блюдце и почти беззвучно прошептала:       — Джеймс изменился.       Ефимия нахмурилась, а выражение ее лица стало, как у Нарциссы, когда она бралась защищать Драко, даже если знала, что он на самом деле виноват. Но женщина дала себе паузу, спустя которую шумно вздохнула, и тогда на ее круглом лице осталась только усталость и какое-то обреченное смирение.       — Что произошло, Лили? Не молчи. Если Джеймс тебя обидел…       Лили покачала головой, заверила, что обидел, конечно, но ничего по-настоящему ужасного не сделал. А потом она рассказала Ефимии всё, что произошло с злополучной ночи в больнице. Закончив историей своего побега, она пожаловалась:       — Я не знаю, что думать! Почему Джеймсу важнее то, что думает и хочет Дамблдор, чем наша с Гарри безопасность? Это какое-то помешательство. Он не был таким, когда мы поженились!       — На самом деле был. — Почти шепотом и нехотя признала мать Джеймса. — Помнишь, на вашу свадьбу зал Памяти был закрыт.       — Я думала, это потому что брак не магический и я не буду принята в Род.       — Ты сказала «да» со слезами на глазах, бедняжка. — Ефимия покачала головой. — Должно быть, трудно думать, что твоя новая семья не принимает тебя по-настоящему.       После чего она поднялась и велела:       — Идем.       Ефимия привела Лили к двойным дверям из темного дерева, на створках которых были вырезаны статные лебеди, тянущиеся друг к другу клювами. Когда хозяйка дома приблизилась, птицы расстались и расправили крылья, как два стража. И двери беззвучно отворились.       Зал Памяти в поместье Поттеров был проходным помещением и сердцем дома, но теперь хозяева закрывали все четыре двери. В зале не было окон, и его освещал нарисованный на стене восход солнца над озером. Над розово-малиновой гладью плыла туманная дымка. Казалось, вот-вот из-за зарослей кустарников покажутся гордые лебеди. А на переднем плане раскинулась плакучая ива, каждая ветвь которой в листьях венчала именную подпись. Драко подошел ближе, нашел крайнюю и шумно вздохнул.       — Я подозревал, что из-за Джеймса у Рода Поттеров могут быть проблемы. — Произнес Лорд. — Но и подумать не мог, что дошло до такого.       Ветвь, подписанная размашистым почерком с вензелями, как «ДЖЕЙМС ФЛИМОНТ ПОТТЕР», треснула у основания. Картинка в этом месте отслаивалась. Словно гобелен был написан самыми обычными красками. Джеймс дал потомство: крохотный побег без листьев и имени — все, на что мог рассчитывать рожденный вне брака и не представленный роду ребенок.       Ефимия сказала Лили:       — Ветвь треснула, когда Джеймсу было шестнадцать. Флимонт должен был срезать ее, пока не начало страдать все дерево. Но, — ее губы дрогнули из-за подступающих слез, — у него рука не поднялась. Нам так стыдно! Что заставило Джеймса отвернуться от собственной семьи? Что мы сделали не так?       Плечи женщины поникли, и Лили обняла ее.       — Я уверена, что вы не сделали ничего плохого.       Слова утешения никаким образом не смогли бы уменьшить боль отвергнутой матери. Но, должно быть, за столько лет Ефимия просто научилась жить со своим стыдом и горем. Она быстро взяла себя в руки, вытерла слезы и строго сообщила:       — Я буду говорить с Флимонтом. Мы слишком долго шли на поводу у Джеймса, и вот к чему все пришло: на кону оказалась жизнь нашего внука. А Гарри — наш единственный наследник. Поэтому, хочет Джеймс того или нет, ты и твой сын будете приняты в род Поттеров.              Едва Ефимия договорила, воспоминание превратилось в мысленную кашу: вокруг кубарем, порой наползая одно на другое, пронеслись сцены из поместья Поттеров.       Старшие Поттеры решили, что введут Гарри в род на его день рождения, и тогда же сломанная ветвь будет стерта с гобелена.       Ефимия взялась обучать Лили искусству материнства, что стало причиной постоянных споров в детской. Оказалось, что девушка ответственно подошла к появлению ребенка. И готовилась по магловским книжкам. Видите ли, маглам она доверяла в вопросах воспитания и здоровья больше, чем волшебникам! Драко был готов начать охать и стенать в голос с Ефимией.       Флимонт молча брал ребенка и делал по-своему. Лили с Ефимией так же молча переделывали. А Гарри волновали только дедовы усы.       Однажды к Поттерам заглянула рыжеволосая старуха в фиолетовой шляпке с цветами на полях. Она с порога заявила, что Ефимия очень рискует, нанимая такую молодую домработницу. А потом очень неестественно изумилась, узнав, что Лили — жена Джеймса Поттера.       — Ах, тот бракованный щенок. — Вспомнила старуха.       — Это Мюриэль Пруэтт. Запомните ее. — Представила Кэрра. — Она была дружна с Поттерами, до сих пор поддерживает хорошие отношения с Уизли. Лояльна Дамблдору. Имеет репутацию склочной, вредной ведьмы. Думаю, поэтому Дамблдор не обратил на нее особого внимания, когда забирал у Лили эти воспоминания.       Мюриэль еще не раз появлялась в доме Поттеров и заводила разговоры о происхождении Лили:       — Так объясни же мне, что хорошего в том, чтобы иметь родословную, как у помойной собаки? — Спрашивала старуха, изгибая губы лукавой улыбкой.       — Но мы же не собаки. — С растерянной наивностью отвечала Лили.       — Да, — соглашалась Мюриэль, покачивая вино по ободу бокала. — Собака лает, даже если никогда не знала своих сородичей. А что насчет Гарри? Как он будет думать без тебя?       Кэрра продолжила:       — Очевидно, именно Мюриэль начала открывать Лили тайны родовой магии. Но в целом это не имеет никакого значения во всей истории. Чуть позже вы поймете, почему.       Клубок воспоминаний распался шлейфом дыма под сводчатым потолком круглого зала. На стенах из светлого камня не висело ни одной картины, но было аж восемь арочных дверей. Ровно по центру помещения громоздился круглый стол на несколько десятков мест, но сейчас за ним сидело только три человека.       Безликий Небожитель бросил на стол газету и с ядовитыми интонациями проскрипел:       — Свежая, еще краска не обсохла.       Альбус и Джеймс на газету даже не взглянули, словно уже успели насмотреться. Драко же с интересом пробежался по тексту статьи с вызывающим заголовком:              «Чистокровные Рода бросают вызов Тому-Кого-Нельзя-Называть»       «...Мальчик, рожденный, чтобы победить Того-Кого-Нельзя-Называть, находится под надежной защитой Рода Поттеров. …Поместье оказалось неприступным для нашей съемочной группы…. Но нам удалось поговорить с Лордом Магического Рода, который пожелал остаться неизвестным…       — Скажите, как Вы относитесь к решению Поттеров выступить против Того-Кого-Нельзя-Называть? Не считают ли их в кругах Магической Аристократии «предателями крови» — кажется, это так называется?       — Разве можно предать кровь, не сойдясь в политических умозрениях? — С насмешливой улыбкой спросил Лорд нашего репортера. После чего он немного приоткрыл завесу тайны над тем, что же думает Магическая Аристократия о войне:       — Многим (главам Родов) не нравится, что они были причислены к стану сторонников Темного Лорда просто по факту своего происхождения. Это дискредитирует не только наши имена, но и всю Родовую Магию как явление. Наши порядки и наша сила должны ассоциироваться с честью и надежностью, а не с опасностью и угрозой всему живому.       — Но разве Вы не злитесь из-за последних поправок к Закону о запрете еще десяти кровных ритуалов и более пятидесяти заклинаний, относящихся к Родовой Магии?       — Злюсь, конечно. — Вздохнув, ответил Лорд. — Но я понимаю настоящую причину появления этих запретов. В них виноват Темный Лорд, а не Министерство или люди, которых Темный Лорд кошмарит, прикрываясь именами Магических Родов. Мне не остается ничего иного, кроме как смириться с контролем со стороны Министерства.       — И Вы готовы соблюдать закон и навсегда отказаться от запрещенных заклинаний?       — Когда закончится эта война, а многие мои знакомые и я сам искренне верим, что она закончится в тот самый день, когда Темный Лорд будет схвачен и казнен на месте без права на суд. Тогда нас ждет долгий путь восстановления репутации Магической Аристократии… — Уклончиво ответил нам Лорд».              — Я помню этот выпуск. — Сказал Неназываемый. — До сих пор удивлен, что его пропустили в печать.       — Иногда журналисты искренне хотят как лучше, но получается как всегда. — Кэрра развела руками. — Автор писал о том, что Вы теряете популярность среди Аристократии. Редактор мысль понял и посчитал хорошей идеей. Дамблдор — нет.       Словно в подтверждение ее слов, Дамблдор потребовал у Джеймса:       — Ты должен вернуть Лили.       Поттер выплюнул:       — Сбежала, так скатертью дорога.       — Что случилось? — Спросил Альбус. — Вы же были такой показательной парой. У меня душа радовалась за то, что бывает еще такая любовь.       Ощутив поддержку, Джеймс пожаловался:       — Я больше не узнаю Лили! Она была веселой и общительной! Боевой! Она была лучшей! Но родился ребенок, и ее как подменили. Она шарахается любого звука! И, простите, но ходит, как пугало. — Джеймс склонился к Дамблдору и доверительно шепнул: — Мне кажется, что после больницы она ни разу не расчесалась! С ней стало скучно. Одни только разговоры о ребенке. Гарри то, Гарри се. Покакал, пописал, поел. А из-за этих камер даже потрахаться нельзя!       Дамблдор с участливым лицом дослушал до конца, но едва мужчина закончил говорить, голубые глаза старика враз потемнели. Джеймс сдулся перед его гневом и шепнул:       — Ладно, это не важно.       И поднялся из-за стола.              — Джеймс был… специфичным человеком. — Прокомментировала Кэрра. — В обществе о нем осталась хорошая память. Но это только потому, что статус жертвы Темного Лорда имеет свои преимущества. Но в Ордене после его смерти выдохнули все.       Круглый зал растаял в солнечном свете, и Драко, Лорд и Кэрра оказались возле поместья Поттеров. Здесь присутствовало еще двое молчаливых наблюдателей: Альбус Дамблдор и безликий Небожитель. Похоже воспоминание принадлежало кому-то из них.       Драко смутило, что Кэрра очевидно преувеличила реакцию внутри Ордена на смерть Джеймса, и он сказал:       — Я вижу, что Джеймс был не очень умным. Противный, поверхностный, но не то, чтобы прям ужасный.       К его удивлению, объяснять взялась не Кэрра, а Темный Лорд:       — Обрати внимание, Джеймс не понимал, почему Лили психует после нападения в больнице. Это не глупость. Он не был тупым. Это отсутствие эмпатии. Даже к собственной жене.       К воротам вышел Флимонт. Сын скомкано поздоровался, справился о том, как дела у отца и матери, и в ответ на нейтральное: «Всё хорошо, Джеймс», потребовал отдать жену и ребенка. Флимонт покачал головой и сказал:       — Ты оказался не готов к такой ответственности.       Кэрра согласилась с Неназываемым, но будто бы и со старшим Поттером:       — Мне описывали Джеймса Поттера как легкомысленного и черствого человека. Свои за глаза называли его Мясником. Авроры боялись оказаться в его группе больше, чем встретиться лично с Темным Лордом на поле боя.       Драко с сомнением взглянул на девушку. Заметив его недоверие, Неназываемый снова косвенно подтвердил слова Кэрры:       — Джеймс всегда использовал одну и ту же стратегию: гнал авроров вперед без какой-либо стратегии. Пожиратели расправлялись с первой волной, он отправлял вторую. Это выматывало моих людей, и мне приходилось отступать.       — А потом Дамблдор, наплевав даже на собственную репутацию, награждал его. — сказала Кэрра. — Ведь цель была достигнута.       Тем временем разговор Флимонта с Джеймсом перешел на повышенные тона.       — Ты хочешь украсть у меня сына, чтобы у тебя наследник для рода был! — Джеймс обличительно ткнул в отца пальцем. — Ты рушишь мою семью ради людей, которые давно умерли!       — Опять у тебя во всем виноваты я да Ефимия! Свою семью разрушил ты сам! Ты и твое упрямство! Бессмысленное и губительное!       — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь! — Рявкнул Джеймс. — Живешь в этом дряхлом особняке по законам, которые придумали тысячу лет тому назад, и думаешь, что только ты знаешь, как и кому следует жить!       На крики из дома вышла Лили.       — Этот дряхлый особняк способен защитить Лили и Гарри, в отличие от твоего бунтарства! — Рявкнул Флимонт.       Лили сбежала с крыльца в чем была: в футболке, легких штанах по колено и тапочках.       — Родовая магия — это туфта полная, пережиток прошлого! Она только берет и берет, а взамен дает гроши! — Джеймс закричал так, что у него слюни брызнули. — Этот мир больше твоего Рода! И в нем существует магия, о которой ни ты, ни любой другой Лорд и помыслить не можете!       Небожитель цокнул языком и сказал:       — А я предупреждала, что Джеймса Поттера нельзя надолго отпускать гулять одного.       — Это… ничего. — Уныло сказал Дамблдор.       — И где же эта твоя немыслимая магия? — спросил Флимонт. — Почему тогда Лили пришла за защитой ко мне, если ты знаешь больше всех?       Джеймс уже и сам понял, что сгоряча ляпнул лишнего, и больше не пошел на поводу у эмоций. Огрызнулся лишь:       — Это тебя не касается!       — Но в таком случае не смей даже заикаться о том, чтобы забрать Гарри.       — Это не тебе решать! А нам с Лили! — Рявкнул Джеймс, ткнув пальцем в жену, остановившуюся за плечом Флимонта.       Старший Поттер был против, но невестка заверила, что им с Джеймсом действительно есть о чем поговорить. Хозяин дома уступил ее круглым печальным глазам и, предупредив сына, чтобы тот не делал глупости, вежливо отошел в сторону.       Оказалось, что Джеймс очень своеобразно понял наказ вернуть жену. Едва они остались наедине, он резко спросил:       — Теперь довольна? Станешь, наконец, Леди Магического Рода, как всегда и мечтала. Ты же ради этого вышла за меня замуж? Потому что я — чистокровка.       Лили покачала головой.       — Брось, весь Хогвартс знал, что ты якшаешься со Слизеринцами. И дураку ясно, о чем ты разговаривала с их высокомерными суками. Сириус с самого начала говорил, что ты обычная охотница за чистокровными мужчинами, готовая на все, лишь бы родить волшебника!       Драко нахмурился. Джеймс отталкивал тоном и агрессией, но на самом деле в его словах был смысл. Если Лили маглорожденная, то союз со случайным волшебником запросто мог перечеркнуть будущее ее детей в волшебном мире.       — Забеременев, ты первым делом провела какой-то ритуал в туалете! Я чувствовал, как воняет прогорклой кровью на весь дом!       Лили молчала. Драко вдруг понял, что перестал понимать, кто из Поттеров кого предал. Он с надеждой посмотрел на Кэрру. Она огрызнулась:       — Не смотри на меня так, я не умею читать мысли воспоминаний.       А Лорд сказал:       — Прогорклая кровь — значит, жгла ее. Глупая влюбленная дурочка, такие ритуалы проводят до замужества и тем более до беременности. Нельзя стыдиться того, что заботишься о будущем своего ребенка.       Джеймс продолжал:       — Но я не послушал Сириуса, подумал, что он несправедлив к тебе! Разве может такая бойкая, яркая девчонка оказаться последней… — Джеймс покачал головой, в последний момент избежав прямого оскорбления. — А ты оказалась вот такой, да? Едва подвернулась возможность, ухватилась за шанс стать Леди Рода! И муж больше тебе не нужен, ведь есть его ребенок!       Драко отметил, как сильно изменилась Лили за такой небольшой временной промежуток. Прежде обвинения испугали ее так сильно, что она начала извиняться просто за идею, будто Джеймс должен принять наследство Поттеров. Сейчас же ее лицо не выражало ничего, кроме усталости и разочарования.       — Я, я, я. — сказала она спустя паузу. — И ни слова о Гарри. Когда ты превратился в это самовлюбленное чудовище?       Джеймс шумно вздохнул и кинулся вперед. Просунув руки между прутьев ограды, он схватил Лили за плечо. Она вскрикнула: под пальцы угодили волосы. Ее муж рявкнул:       — Гарри — мой сын, и я буду решать, где он будет жить! Ты же можешь катиться хоть к моим родителям, хоть к, — он усмехнулся, — Нюниусу.       Воздух вдоль ограды исказился и потемнел. Вздрогнув, Джеймс отшатнулся, но поздно. Щиты поместья стянули кожу с его рук, как перчатки. Кровь хлынула на траву. Мужчина взвыл и рухнул на колени, баюкая воздух вокруг искалеченной плоти, но не смея коснуться живого мяса.       Лили прикрыла крик ладонями, Флимонт, не глядя на сына, подошел к ней и мягко, но настойчиво повел к дому. Девушка мешкала, оглядывалась, порывалась помочь. Когда Джеймс осознал, что отец уводит его жену, шок и боль уступили животной ярости, которая оказалась способна поставить его на ноги в таком состоянии.       — Ты-ы! — Заревел Джеймс. — Да ты уже совсем сбрендил со своей Родовой Магией! Ты-ы отказался от родного сына!?       — Это плохо. — Прокомментировал Альбус Дамблдор. — Очень-очень плохо. Никогда не ждал от Джеймса ничего особо выдающегося, но и то, что он так подведет меня, тоже предположить не мог.       Небожитель сказала:       — Позволь, Альбус, но нам ли не легче? Пусть Неназываемый штурмует дом Поттеров. А мы займемся Орденом.       Дамблдор ответил:       — Ты упускаешь, что легкий путь не всегда верный. Аристократия так тесно сплетена с историей Великобритании, что ее просто невозможно выкорчевать до конца. Как сорняк: в одном месте рвешь, в другом вылазит. Мы приложили столько сил, чтобы доказать миру, что Родовая Магия — это просто снобизм Аристократии и никакой реальной силы за ними не стоит.       Старик говорил буднично, с ноткой усталости после проделанной работы.       Для Драко же это было чистосердечным признанием. Юноша вышел вперед, заглянул в растерянные голубые глаза старика. Хотелось спросить: «Зачем? Чем тебе, старый пень, которому жить осталось всего ничего, настолько не угодили Магические Рода, что ты их за собой утащить пытаешься? Ты смертен, ты сдохнешь. Почему я должен потом буду жить в твоем уродливом мире, которого ты даже не увидишь? Зачем это все?»       Дамблдор покачал головой так, словно всё пропало.       — Но теперь вдруг Избранный ребенок оказался под защитой Магической Аристократии. Еще и «Пророк» признал, что Министерство запрещает не какие-то темные заклинания, а Родовую Магию. Статью уже не изъять из печати — тронем, только внимание привлечем. В ближайшем будущем нам придется иметь дело с возрождением Магической Аристократии. Говорю же: сорняк.       — Ты, как всегда, всё усложняешь. — Негодовала Небожитель. — Напряжем журналистов.       — А что еще остается? — спросил Дамблдор и фыркнул: — По очереди с Волдемортом штурмовать поместье?       Кэрра снова остановила воспоминание. Драко мелочно порадовался тому, что у Дамблдора оказался полузакрыт один глаз и криво приоткрыт рот. Так ему и надо, старому пню! Кэрра же сказала:       — После этого с должностей слетел главный редактор «Пророка» и автор статьи. И СМИ начали писать о решении Поттеров укрываться в поместье с насмешкой. Мол, караул, старики сошли с ума, отказываются отдать ребенка под настоящую защиту и верят, что высокий забор защитит их.       Лорд подтвердил, что все так и было. Кэрра продолжила:       — Это, конечно, не спасло от кухонной болтовни. Уличные опросы начали демонстрировать резкий скачок интереса к Родовой магии и Магическим Родам. На этой волне головы подняли даже те правые политики, которые казались давно и безнадежно мертвыми. В ответ Визенгамот выкатил новый список запрещенных ритуалов и заклинаний на сто с лишним пунктов. Аврорат показательно арестовал парочку активистов, чтобы другим не повадно было. В общем, борьба с народом легла на плечи Министерства.       Неназываемый снова кивнул, соглашаясь с версией Кэрры.       — Альбус Дамблдор же, казалось, просто смирился с ситуацией. Во всяком случае, так решили приближенные к нему люди. К тому же Орден правда требовал его внимания. Но.       Но эта история не закончится хэппи-эндом, — угрюмо подумалось Драко. Он стал свидетелем жизни Поттеров, их тайнам и страхам. И на мгновение ему искренне захотелось для них благополучного финала. Но потом он вспомнил, что эта история уже предрешена.       — Но, — Кэрра повторилась, качая головой. — Мне кажется, в глубине души Флимонт всегда считал, что Джеймс отвернулся от Рода из-за влияния Дамблдора. А может, попросту ревновал его, как сына. И после того, как Дамблдор подверг опасности его внука, просто не смог больше оставаться в стороне.              Они оказались в палисаднике длинного дома с грязными стенами и серыми окнами. Черная, потрескавшаяся дверь выглядела знакомой. Драко откуда-то точно знал, что дверной молоток сделан в форме змеи, и солнечные блики красиво перекатываются по ее серебряному телу. Он попытался вспомнить, когда прежде бывал здесь, но у него заломило в висках.       Флимонт поднялся по истертым каменным ступенькам и постучал. Дверь открылась далеко не сразу, и в щели на пол-лица показалась женщина с черными вьющимися волосами.       — Вальбурга. — Тихо произнес Темный Лорд.       Она сильно сдала с момента, как была сделана колдография, сейчас спрятанная в кармане Неназываемого. Вальбурга все еще держала спину ровной, подбородок высоко поднятым. Но железная стать заржавела. Ее скулы больше не были, как у греческих статуй, а стали, как у попрошаек из Лютного, под глазами залегли серо-синие тени, а домашнее платье болталось на костлявых плечах.       Обнаружив на пороге Поттера, Вальбурга молча захлопнула дверь. Флимонт в последний момент успел и втиснул носок туфли в проем.       — Еще раз так сделаешь, и я оторву тебе ногу. — Прошипела женщина.       — Именно так ты и поступишь, Блэк.       Флимонт улыбнулся, и в его улыбке легко читалось сожаление по утраченному общему прошлому. По хорошему прошлому. Вальбурга не прониклась и потребовала:       — Проваливай, Поттер.       — Вальбурга, прошу, выслушай хотя бы! — Взмолился Флимонт. — Что-то происходит. Ты же слышала о пророчестве и о Гарри?       Маска равнодушия на лице женщины дала трещину. Вальбурга вскинула брови и спросила:       — За внука стало страшно? За себя? — Ее голос огрубел, стал громче. — А когда Родам рубили головы, тебе страшно не было? Думал, можно отползти в сторону и война тебя не коснется?! Так я тебя разочарую — ничего необычного не происходит. Просто настала твоя очередь.       Флимонт покачал головой и схватился руками за дверь и косяк.       — Вальпурга, мы оба потеряли сыновей. — Прошептал он. — Только ты можешь понять меня. В нашу последнюю встречу Джеймс нес какую-то чушь о магии, которая сильнее родовой и ничего не требует взамен. Мне кажется, что ему просто промыли мозги! Ему и Сириусу!       Вальбурга цокнула языком и холодно ответила:       — Очнулся. И десяти лет не прошло. Джеймс и Сириус всего лишь два безалаберных ленивых идиота, недаром лучшие друзья. Им пообещали золотые горы и легкое могущество, а они и рады быть обманутыми. Или ты взаправду такой идиот, что поверил, будто в наше время каждый школьник может научиться анимагии прямо в Хогвартсе? Думаю, это была далеко не первая приманка для двух маленьких эгоистов. Поправь, если что-то путаю, но вроде была еще какая-то хитроумная карта?       Флимонт моргнул.       — Я решительно не понимаю, о чем ты! Что происходит? Ты можешь объясниться нормально?       — Мне нечего обсуждать с человеком, который однажды уже предпочел закрыть глаза ладошками и притвориться, что вокруг ничего не происходит. Многие винят Дамблдора в нынешнем порядке вещей. Но на самом деле, — она покачала головой, — во всем виноваты только такие, как ты. Много по-настоящему достойных людей погибли, Флимонт, пока ты молчал.       И Вальбурга со всей дурью захлопнула дверь, не щадя конечность мужчины. Поттер взвыл и задергался в деревянном капкане. Тогда Блэк милостиво приоткрыла дверь, чтобы мужчина высвободился, после чего тихо закрыла ее окончательно.       Флимонт чуть не свалился с крыльца, пока скакал на одной ноге, обнимая пострадавшую. Но он быстро опомнился, махнул рукой на боль и, обрушившись кулаками на дверь, крикнул:       — Блэк! История с пророчеством очень плохо пахнет! С самого начала Дамблдор был уверен, что оно ненастоящее! Лили рожала в обычной больнице, а Джеймс в это время праздновал в баре! Либо Дамблдор врал тогда, либо он врет всей стране сейчас!       По ту сторону молчали несколько десятков секунд. И когда Флимонт уже отчаялся дождаться ответа и приложился лбом о дерево, Вальбурга сказала:       — Ты же понимаешь, кому я передам твои слова?       — Поэтому я унижаюсь перед тобой, а не плачусь сейчас у Пруэттов на диване. — Раздраженно выплюнул Флимонт.       И тогда дверь открылась. Поттер не успел отпрянуть и получил по лицу.       — Я не специально. — Заверила Вальбурга без капли раскаяния и, ткнув черным ногтем в красное пятно на лбу мужчины так, что тот зашипел, сообщила: — Будет шишка, но это самая малая боль, которую я хотела бы причинить тебе.       Он кисло улыбнулся. Она сложила руки на груди и сказала:       — И так, ты решил поиграть в шпиона?       Флимонт покачал головой:       — Нет. Хватит с меня загадок. Я хочу услышать, чего Он хочет. Не из газет, не от Дамблдора или загадок Лили. И даже не от тебя. Лично.       Вальбурга очевидно растерялась. Она моргнула, потом прыснула:       — Брось, Поттер, ты травоядное, не нужно этой бравады.       Она махнула на мужчину рукой, но встретила твердый взгляд голубых глаз и сама посерьезнела.       — Эта встреча не закончится для тебя ничем хорошим, Флимонт, — сказала она. — Совет не ради тебя, а ради твоего внука: вернись в поместье и ни за что не выходи за его границы, расти Гарри, никому не верь. И может, тебе повезет дожить до конца войны.       Флимонт покачал головой.       — Ты сначала намекнула, что Дамблдор нарочно разрушил мою семью по совершенно непонятным мне сейчас причинам, а теперь говоришь спрятаться и ждать, когда все разрешится само собой? Я от сына отрекся! — Он подавился горловым спазмом. — Щиты поместья сняли с его рук кожу! С рук, которые Ефимия целовала, а я касался ладошек одним пальцем и думал: магия, какие они крошечные и хрупкие!       Вальбурга какое-то время молчала и, наконец, нехотя произнесла:       — Я найду способ устроить тебе встречу с ним. Жди и готовься. И помни, что с распростертыми объятиями тебя на этой стороне никто не ждет.       — До самой смерти Вальбурги Орден пристально наблюдал за ней. — Сказала Кэрра. — Так что Дамблдор узнал о том, что Флимонт начал рыть, сразу, как только он постучал в дверь дома на Гриммо.       Воспоминание затянула пелена дыма. Тогда Темный Лорд заговорил:       — Я должен спросить. Вальбурга умерла сама?       Он казался спокойным. Но его взгляд стал въедливым и острым. Это было немое обещание, что в случае отрицательного ответа, очень многие люди начнут мечтать о смерти по естественным причинам.       — Когда я сказала, что Дамблдор боится Вас, я не пыталась льстить. — Ответила Кэрра.       И плечи Неназываемого расслабились.              Воспоминание сложило детскую комнату с белыми обоями и розовым декором. На широком подоконнике, сгорбившись, сидела девочка лет пяти в мятом платьице. У нее были кудрявые каштановые волосы и просто-таки огромные серо-голубые глазища. Высунув от усердия язык, она подписывала детский рисунок:       «Мама» под аморфным существом в красном платье и с черными лучами взамен волос.       «КЭРА» под существом с круглым аквариумом взамен головы.       — Я мечтала стать космонавтом и жить на Луне, — объяснила Кэрра.       «Папа» под желтым треугольником на ножках и с раскрытым глазом, приделанным к вершине. Выходило, что нос и грустный рот у папы находились на животе. Но если без шуток, Драко уже видел похожий символ пирамиды с оком в центре. Замок на магических цепях Руководства по Ментальной Магии выглядел похожим образом.       Родители не стали скрывать от Кэрры арест отца: девочка зачеркнула его рисунок несколькими дрожащими линиями и подписала: «ЖДЕМ».       — Кэрра! — Позвал громкий женский голос. — Спустись! Скорее!       Девочка нехотя отложила карандаш, слезла с подоконника и поскакала из комнаты, стараясь не наступать на стыки паркета.       Просторным коридором она вышла к широкой мраморной лестнице, опоясывающей гигантскую люстру, плачущую нитями из хрусталя.       Драко примерно прикинул ценник одной лишь этой люстры и решил, что вряд ли отца Кэрры посадили по сфабрикованному делу. Дом Браунов тонул в роскоши. Но роскошь эта резала глаз пустотой. Золото ради золота. Лоск ради лоска. На пути им не попалось ни одной памятной вещи, которая могла бы рассказать о хозяевах. Даже картины на стенах холла — хорошие копии мировых шедевров. Но все еще просто копии.       В холле Кэрру ожидали трое: мужчина с безучастным лицом и в смокинге, ее отец потрепанного, невыспавшегося вида и стройная женщина с черными волосами, что блестели, как волна шелка.       — Это моя мать, Вирджиния. — Представила ее Кэрра. — Вы не смотрите, что мы не похожи. Она пережила больше тридцати пластических операций. Пыталась сохранить молодость. Многие принимали ее за гувернантку.       — Папа! — Заголосила Кэрра и с визгом бросилась в его объятия.       Мистер Браун поймал дочь и отнес ее к диванчику. Там он усадил малышку, а сам опустился перед ней на колени. Вирджиния села рядом с дочерью, приобняв ее за плечи.       — Послушай, дорогая. — сказал Браун, обняв ладошки ребенка. — Это важно. Мои работодатели поняли, как сильно ошиблись, когда позволили меня арестовать. И в качестве компенсации они предложили мне невероятно щедрый дар. Тебе не придется влачить такое же жалкое существование, как нам с Вирджинией. Понимаешь?       — Я не понимаю. — Кэрра покачала головой. — Главное, что ты вернулся! Это мой дар!       Вирджиния взяла лицо дочери в ладони и заставила ее посмотреть на себя. Девочка встретила ее взгляд и настороженно отпрянула. У женщины был маниакальный взгляд.       — Ты станешь волшебницей, Кэрра. — сказала она и, заплакав от счастья, стиснула девочку в объятиях.       Драко с Лордом синхронно обернулись ко взрослой Кэрре. Но она молчала, и тогда юноша нервно спросил:       — Так ты, получается, маглорожденная? У тебя случился выброс, и Орден об этом узнал?       Безразличный мужчина на фоне велел семье:       — Будьте готовы к полуночи. — И вышел из дома.       Кэрра посмотрела не на Лорда, а на Драко. Словно именно у него она надеялась найти понимание. Она произнесла:       — Прошу, после того, что вы увидите дальше. Не презирайте меня.              Яркий свет плачущей люстры резко исчез, и на небе зажглись звезды. По лесной тропе к дому Поттеров шли трое, и ветер играл с их черными мантиями с золотыми вставками на рукавах и воротниках. На их спины был нанесен символ пирамиды с равнодушным оком.       Первым шел Альбус Дамблдор, за ним, кусая губы, старался поспевать Джеймс Поттер. Замыкала группу женщина лет тридцати. Она была миловидной, с правильными чертами лица и богатой копной белоснежных волос, достающих до бедра. А еще она была какой-то легкой, как дуновение ветра. Вроде шла, как все ходят, но словно парила.       Темный Лорд узнал ее.       — Меридиана Кит, — выдохнул он с особенной интонацией.       Казалось, что один лишь вид этой женщины привел Неназываемого в такую ослепляющую ярость, что он был готов бешеным животным кинуться даже на воспоминание о ней. Желание душить ее, рвать с нее кожу, ломать ей кости мешало ему дышать. Но в то же время Лорд непроизвольно отшатнулся на полшага. Он будто бы был… встревожен.       Трое остановились у ворот особняка, и Джеймс вышел вперед. Он опасливо потрогал молоточек, прежде чем взяться за него и постучаться. Кожа на его руках еще была тонкой и розовой.       На крыльцо дома вышел Флимонт. За его спиной в дверном проеме маячило сразу две головы: темноволосая и рыжая с кудряшками. Ефимия с Лили вытягивались на носочки и перешептывались.       — Отец, я пришел поговорить! — крикнул Джеймс. — Дамблдор… То есть я! Я понял, что был неправ. Прошу!       Лили что-то заговорила, качая головой. Выслушав ее, Флимонт ответил:       — И твои извинения оказались так тяжелы, что потребовалась группа поддержки, чтобы донести их?!       Дамблдор вмешался:       — Флимонт, возникло грандиозное недопонимание! Я и эта очаровательная леди здесь, потому что пришло время вам узнать всю правду о нынешней войне. Почему она началась. Почему я был вынужден просить твоего сына отвернуться от Рода! А главное — что стоит на кону победы или поражения.       Ефимия и Лили вышли за порог, и Флимонт рявкнул им, не оборачиваясь:       — Обе в дом!       — Отец. — Взмолился Джеймс. — Ефимия — моя мать. Лили — моя жена. А Гарри — мой сын. Я оказался плохим Наследником тебе, я знаю. Я подвел вас с матерью. Но я… — он покачал головой, — но я все равно никогда бы не стал хорошим Лордом, как ты этого не понимаешь?! Зачем мне быть плохим Главой Рода, если я могу быть хорошим Аврором?       Флимонт сошел с крыльца, но остановился на полпути и заметил:       — В последнюю нашу встречу ты говорил иначе.       — Полагаю, Джеймс пошел на поводу у эмоций. — Снова вмешался Дамблдор. — У всех есть свои страхи и обиды, и порой они принимают уродливую форму.       Джеймс растрепал волосы на затылке и неловко сказал:       — Я же знаю, что подвел вас, пап. О гобелене знаю. И что для Рода это катастрофично. С шестнадцати лет я жил в ожидании, когда вы уже наконец вышвырнете меня из семьи. Порой я ненавидел вас и весь Род за то, что это обязательно однажды произойдет.       Ефимия, что так и не скрылась в доме, прикрыла дрожащие губы рукой.       — Что же, ты сам приближал этот день, как мог. — Сурово сказал Флимонт, но ноги словно сами несли его вперед, навстречу к раскаявшемуся сыну.       — Я знаю. — Буркнул Джеймс. — Простите меня.       — Что насчет Рода? — Спросил Флимонт Дамблдора, остановившись у закрытых ворот. — Если Джеймса я прощу и всегда приму обратно, то перед тобой, Альбус, у меня таких обязательств нет.       — Джеймс не хотел становиться Главой Рода, но мечтал однажды доказать тебе, что все еще достоин вашей с матерью гордости. Я пообещал научить его шумерской магии. С расчетом получить прекрасного Аврора в будущем, не стану этого скрывать.       — Шумеры? — Спросил Флимонт недоверчиво. — Они ведь вымерли пару тысячелетий назад.       — Четыре. — Уточнил Дамблдор с добродушной улыбкой. — Но это детали. Шумерская магия первобытна и хаотична. Она начало всего, и поэтому не приемлет никаких современных направлений магических искусств. Чтобы познать ее, необходимо отречься от всего остального, понимаешь?       — Он врет? — Не выдержал и спросил Драко.       — Ни в одном слове не солгал, но то, что шумерская магия — это бессмысленная трата времени, упомянуть забыл. — Фыркнул Лорд. — Учиться ей — все равно, что взять в руки волшебную палочку после того, как освоил колдовство без нее.       — Да и Джеймс отвернулся от Рода только по желанию Дамблдора и вовсе не ради шумерских плясок вокруг костра. — Добавила Кэрра.       — Что насчет войны? — Продолжал расспрашивать Флимонт. — Ты упоминал что-то о причинах? Они не так очевидны, как мне, да и всей Великобритании, казалось все это время?       Дамблдор коснулся своего виска и сказал:       — Все здесь. Я позволю тебе проникнуть в мое сознание, а Джеймс сделает вид, что ничего не видел.       Щиты поместья не позволили бы Флимонту установить ментальную связь. Драко с холодком в груди осознал, что происходит, и хрипло прошептал:       — Они же выманивают его!       Юноша взглянул на Джеймса, гадая: этот человек понимает, что происходит, или нет? Флимонт прикоснулся к воротам, но замер. И ждущий взгляд всех троих визитеров стал очевиден. Вот это: «Ну же, еще чуть-чуть».       — Я обязательно взгляну. — Сказал глава Рода. — Но если описать в общих чертах…       — Ты не доверяешь собственному сыну. — Веско произнес Дамблдор.       — У меня мало причин доверять тебе, Альбус. Скажи, зачем тебе понадобилось так много авроров? Джеймс, Сириус, сколько еще их было?       Дамблдор тяжело вздохнул и сказал:       — Я просто пытался спасти как можно больше молодых умов. Или ты предпочел бы однажды увидеть своего сына в маске Пожирателя Смерти?       Флимонт оскалился.       — Я предпочел бы видеть своего сына дома, а его ветвь на гобелене целой! — Прошипел он.       — Волдеморт не стал бы считаться с твоими желаниями. — Холодно ответил Дамблдор.       Джеймс вмешался, сказав:       — Прошу, отец, он прав. Я боюсь представить, кем бы был сейчас, если бы не Дамблдор. Меня всегда манила сила. И в какой-то момент я был… сломлен речами сторонников Волдеморта. Они обещали мне мир, понимаешь? Прости меня.       Джеймс опустил голову и продолжил:       — Я молил магию, чтобы ты никогда не узнал, что я со слизеринцами в каком-то грязном подвале на крысах разучивал Аваду Кедавру. Мы по очереди пытали друг друга Круциатусом — это обязательная тренировка для будущих Пожирателей. Тренировка воли и стойкости духа.       — Очень странный подход — калечить молодняк, — лениво заметил Темный Лорд.       — А потом появился Дамблдор. И он боролся за меня! А я сопротивлялся, глупец. Упрямился, я же Поттер, я лучше знаю! И однажды он за шкирку привел меня в тот самый подвал, когда там уже никого не было. Остались только крысы. Много маленьких розовых уродцев. Еще слепые, они копошились вокруг мертвой матери, убитой Слизеринцами. И он сказал мне: вот как выглядит мир, который предлагает Волдеморт. И тогда я заплакал.       Драко подобрался: ну конечно, Слизеринцы убили разродившуюся крысу. Наверное, специально выбирали, еще и не поленились перетащить крысят. Для драматизма.       — Магия, Джеймс. — Прошептал Флимонт. — Почему ты с нами не поговорил?       — Вначале я мечтал, как с гордостью покажу темную Метку, а потом больше всего на свете боялся, что вы с мамой узнаете об этом. Я боялся вас потерять. Я так сильно люблю вас. Тебя, маму, Лили и Гарри. Вы моя семья. Прошу тебя. Если Дамблдору не веришь, то мне поверь.       — Я верю тебе, Джеймс. — Сказал Флимонт и толкнул створку ворот.       Петли грустно всхлипнули, открывшись. Альбус Дамблдор сделал шаг и второй назад, вскинул руку без всякой палочки, и Флимонт рухнул без сознания. У земли старик подхватил мужчину чарами левитации.       И тогда Джеймс спросил шепотом, глядя на безвольной куклой повисшего в воздухе отца:       — Почему ты всегда был уверен, что я обязательно плохо кончу?       Крича, с крыльца сбежали Ефимия и Лили. На ходу они взмахнули палочками, и в Альбуса Дамблдора полетело два заклинания: огненная волна и бомбарда.       Джеймс был тем, кто поставил Протего.       Ефимия остановилась, похоже, только тогда осознав предательство.       — Это твой отец! — закричала Лили, срывая горло. — Что ты делаешь?! Это твой отец!       Ефимия взглянула на невестку, которая колдовала одно огненное заклинание за другим, рискуя истощить все силы, пытаясь просто пробить щит действующего аврора. И тогда Ефимия медленно, решаясь будто, подняла руку. И решительно взмахнула палочкой крест. Пас оставил в воздухе созвездие Лебедя.       — По праву давшей жизнь, жизнь эту и отнимаю! — выкрикнула Ефимия.       В ту же секунду тело Джеймса свело судорогой, и он рухнул на землю.       — Иронично, что Джеймса спасло только то, что он больше не был частью Рода. — Сказал Лорд.       Ефимия наблюдала за страданиями сына со слезами на глазах. Ее рука, держащая палочку, тряслась. Но женщина не отпускала родовое проклятие.       Дамблдор кивнул Меридиане, всё это время стоявшей в стороне.       Драко почувствовал, что сейчас случится что-то ужасное. Казалось, Лили тоже заподозрила, что эта женщина неспроста понадобилась сильнейшему волшебнику современности. Ее заклинания стали отчаянными. Под ее напором, лишившись защиты Джеймса, Дамблдор был вынужден сбросить Флимонта на землю, чтобы обороняться.       А Меридиана… С ней происходило что-то тревожное и странное. Что бы ни использовала Лили — огненную магию или непростительную — все заклинания пролетали сквозь эту женщину, как сквозь пустоту.       — Как ей удается?! — Нервно воскликнул Драко.       — Тень и свет, Драко. — Сухо ответил Лорд.       С подсказкой юноша обнаружил, что тень, которую отбрасывала Меридиана, вела себя неестественно. Порой искажалась и теряла человеческую форму, а в иные моменты так и вовсе исчезала. Драко озарила догадка, и он внимательнее присмотрелся ко всему полю боя. Вскоре он обнаружил четкую бесхозную тень женщины. Изгибаясь по рельефу земли, она приблизилась к Флимонту.       И напротив него появилась Меридиана, а та, что отставала на три метра — растаяла в воздухе.       — Дамблдор, сделай так, чтобы мне не мешали. — У нее оказался красивый, мелодичный и мягкий голос. Ей бы колыбели петь. — Или в следующий раз сам будешь этим заниматься.       — Но я же погибну. — Негодующе сказал Дамблдор.       Меридиана проворчала:       — Наверное, в этом и есть суть шантажа.       Потом она посмотрела на Флимонта и посерьезнела. Какое-то время женщина просто вглядывалась в его спокойное лицо, согнутые в коленях ноги, неестественно подвернувшуюся руку. Драко вдруг заметил, какие красивые неестественно-небесные глаза у этой женщины, и не сразу сообразил, что не должен видеть их цвет: окружающего света от окон поместья, заклинаний Лили, да белоснежного щита Дамблдора недостаточно.       Радужки Меридианы мерцали, словно подсвеченные изнутри.       Этот внутренний свет вырвался за пределы женского хрупкого тела голубыми и розовыми разводами-нитями. Как карта созвездий или рисунок капилляров и вен. Ореол разросся яркой сферой и накрыл Флимонта. Женщина и мужчина воспарили над землей. Меридиана раскинула руки в стороны, скрестила пальцы и расслабленно откинула голову назад.       Сияющие нити проникли в тело Флимонта, и мужчина, поморщившись, трудно разлепил веки. Обнаружив себя внутри кокона света, он испуганно забарахтался, как жучок, нанизанный на иголку. Нелепо. Нелепо, потому что напомнил невезучего студента, угодившего под заклинание Левикорпуса.       Да только все происходящее было далеко от школьных разборок.       Меридиана резко опустила голову, распахнула невероятные глаза. Она что-то прошептала одними губами. Флимонт окаменел с широко распахнутым ртом. Из его тела выскользнули серые завихрения, словно клочки дыма. Вначале их было немного, но затем они разрослись ураганным ветром, пойманным в паутину света.       Дамблдор произнес:       — Ну что же, проверим.       Скинув белоснежный щит, он ударил Ефимию Ступефаем. Заклинание без проблем пересекло границу Родового имения и попало Леди Рода в грудь. Женщина, как куколка с шокированным лицом, завалилась на бок и упала на землю.       Судорога оставила тело Джеймса, и он шумно задышал, хватаясь скрюченными пальцами за траву.       Лили взвыла и ударила Дамблдора огненным хлыстом. Старик с легкостью остановил пламя водяным куполом, который потом заморозил и колющим пасом разбил на осколки и отправил вперед. Лили успела прикрыться Протего. Но второго удара волной сжатого наэлектризованного воздуха щит уже не выдержал. Заклинание сбило девушку с ног.       Тем временем вокруг Меридианы и Флимонта разросся уже настоящий ураган серой магии.       — Она вырвала через Главу Рода магию Рода. — Прошептал юноша и покачал головой, отказываясь верить в увиденное и принимать его. — Они не могли. Никак. Это невозможно.       Когда Джеймс немного оклемался, Дамблдор помог ему подняться и велел:       — Иди за сыном.       Джеймс кивнул, но остался на месте. Он нашел за вихрями Родовой магии отца. С уголка рта Флимонта тянулась кровавая нить слюны, широко распахнутые, застывшие глаза были полностью красными из-за лопнувших капилляров. Спустя несколько секунд Джеймс, что-то решив для себя, решительно отвернулся и подошел к воротам имения. Он открыл их и не сдержал истерический смешок.       — Вот и вся Родовая магия.       Лили поднялась на колени, а потом и на ноги, цепляясь за свою палочку скользкими от крови ладонями.       — Брось это. — Строго велел Джеймс. — Я аврор, забыла?       И она бросила. Аваду Кедавру прямо в изумленное лицо мужа. Поттер в последнюю секунду рухнул на землю. Перекатившись через голову, он сразу оказался на ногах и ударил жену Бомбардой. Лили только отбилась от нее, как в нее прилетел Ступефай.       Она рухнула пластом, и Джеймс прошел мимо.       Пока Джеймса не было, Дамблдор извлек из голов Лили и Ефимии серые спутанные сгустки и, положив их на язык, проглотил. Его глаза подернулись пеленой, а лицо стало отрешенным. Спустя несколько секунд Дамблдор встряхнулся всем телом, выбираясь из чужих воспоминаний. К тому моменту вернулся Джеймс с младенцем, завернутым в простыню. Гарри плакал.       Лили вздрогнула и тяжело, дрожа всем телом, пошевелилась. Она подтащила руки к груди, оперлась на них с таким трудом, словно ей на плечи свалился небесный свод. И подняла голову.       — Ты действительно была лучшей. — Сказал Джеймс расстроено.       Глядя на него снизу вверх разъяренными глазами, Лили пообещала:       — Я убью тебя, Джеймс Поттер.       Тот только покачал головой: нет, никогда. Тогда Темный Лорд вышел вперед, остановился напротив Лили и сказал:       — Я убил его.       Лили вздрогнула и, нахмурив брови, вдруг посмотрела прямо на Темного Лорда. А потом она упала лицом в траву и зарыдала громко, как маленькая девочка. По плечам Драко побежали мурашки, но он успокоил себя тем, что это — просто сумасшедшее совпадение. Лили была воспоминанием. Она не могла их слышать и видеть.       — Вы еще долго собираетесь там копаться? — крикнула Меридиана. — Джеймс, пошевеливайся!       Джеймс аппарировал, а полминуты спустя вернулся уже без Гарри, но с бледным мистером Брауном и напуганной Кэррой. Девочка увидела неподвижных людей на земле, шумно вздохнула и юркнула за ногу отца.       Дамблдор вытянул шею вбок, поймал взгляд Кэрры и сказал:       — Привет, юное дитя. Меня зовут Альбус Дамблдор, я директор Хогвартса. Это школа для волшебников.       — Вы волшебник? — Недоверчиво спросила девочка.       Дамблдор загадочно улыбнулся, поднял руку ладонью вверх и пристально посмотрел на нее. На кончиках его пальцев зажглись разноцветные огоньки. И взгляд Кэрры стал зачарованным. Казалось, старик покорил ее сердце.       — Ты тоже станешь волшебницей, Кэрра. — Пообещал он.       Тогда девочка моргнула, посмотрела на Дамблдора и строго заявила, топнув ножкой:       — Я не хочу!       Старик растерянно поднял брови и спросил:       — Почему? Разве ты не хочешь творить магию?       — Потому что волшебники — плохие! — Сказала Кэрра.       Мистер Браун неловко рассмеялся и заверил:       — Она просто шутит. Не обращайте внимания!       Проигнорировав его, Дамблдор огляделся вокруг. Тогда в его глазах появилось тяжелое понимание, и он сказал:       — Ах, ты все неверно поняла. Эти люди — преступники. Они планировали большое злодеяние, но мы остановили их.       — Вы плохой. — Настойчиво повторила Кэрра. — Потому что тете больно, а вам нет.       На мгновение Дамблдор оказался по-настоящему застигнут врасплох. Но потом он взглянул на Лили и, нахмурившись, выдохнул:       — Что же, маглы верно говорят: устами младенца глаголит истина. — Старик покачал головой. — Ты права, Кэрра, я нехороший человек. — После чего он велел: — Ну все, Джеймс, приступай.       Джеймс подошел к Браунам и схватил Кэрру подмышками. Девочка заголосила, крепче цепляясь за отца. Тот только бормотал: «Ну что ты» и «Все будет хорошо», — пока разжимал крохотные пальцы. Кэрра не смогла сопротивляться долго. И когда девочка, обессилев, выпустила рубашку отца, Джеймс отнес ее, все еще брыкающуюся, к границе сияющей сферы.       Он скинул ее на землю, поближе к свету. Девочка с обезумевшим лицом тут же взлетела на ноги и дала деру в противоположную от отца сторону. Но сфера потянулась следом и успела поглотить стопу. Кэрра рывком остановилась, из-за чего рухнула на руки.       Тогда свет поглотил ее целиком, и она увязла в нем, как в воде. Синяя и розовая магия Меридианы дотянулась до Кэрры, оплела ее всю сияющими нитями, а потом начала проникать в ее тело вместе с серыми вихрями Родовой Магии Поттеров.       Кэрра вскрикнула задушено и совсем не по-детски. Дети так не плачут от боли. А потом она обмякла, и ее руки безвольно повисли вниз.       — Дамблдор, достаточно! — Воскликнул Браун. — Она не дышит!       Альбус ответил ему, не глядя:       — Мы обговаривали, что такое может произойти.       — Нет! Всё! Хватит! — Закричал Браун. — Я готов вернуться в тюрьму! Остановите это!       — Но ритуал нельзя прерывать. — С наигранным сожалением сказал Дамблдор и покачал головой, словно очень расстроен этим фактом. — Это убьет Кэрру.       — Она не дышит! — Закричал отец прямо в лицо старика.       — И что же? Ты хочешь отнять у дочери единственный шанс ради… — старик покачал головой и спросил: — Ради чего? Чтобы совесть не заела?       После этого мистер Браун отшатнулся, осел на землю и больше не пытался вмешаться.       Буря Родовой Магии уместилась в Кэрре, и сияние вспышкой погасло внутри Меридианы. И все трое участников ритуала начали падать. Дамблдор подхватил их левитационными чарами и опустил на землю. В сознании оставалась только Меридиана, но она выглядела такой вымотанной, словно была готова уснуть прямо в воздухе.       А потом в воспоминании закрутилась странная рутина, которая выбила Драко из колеи даже больше, чем невероятный магический ритуал. На место прибыло несколько волшебников в мантиях Ордена. Двое сразу же аппарировали вместе с Браунами и Лили в неизвестном направлении. Оставшиеся оказали первую помощь старшим Поттерам, попутно вытащив из Флимонта несколько нитей воспоминаний, и убрали следы недавнего сражения. Драко точно не померещилось, что один из масонов шепотом жаловался другому, что не успел поужинать. Типовое завершение чьего-то рабочего дня.              Поместье Поттеров и бригада Ордена рассеялись, и Драко с Лордом и Кэррой оказались в очередном воспоминание-в-воспоминании: Безликий Небожитель и Альбус Дамблдор наблюдали за происходящим из угла спальной комнаты.       В кровати спала Лили. Ее раны уже обработали бадьяном, так что на руках и шее остались только белые полосы. Джеймс, стоящий рядом с Дамблдором, долго смотрел на лицо своей жены, пока, наконец, не сказал:       — Я не уверен, что смогу делать вид, будто ничего не произошло.       Старик положил руку ему на плечо. И Джеймс сгорбился и затравленно зыркнул из-под челки на Альбуса. И в этот момент он стал как никогда раньше похож на Гарри, которого знал Драко.       — Я должен повторить. — Произнес Альбус. — Ты сильно разочаровал меня. На данный момент у меня нет ни малейшего желания видеть тебя и слушать. Но я даю тебе шанс исправиться. Последний шанс, Джеймс.       — Почему вдруг Лили стала так важна Вам? — Колюче спросил Джеймс.       — Не нужно этой детской ревности, Джеймс. Тем более, что важна не она, а то, как к ней относятся другие люди.       — Я не понимаю.       — Потому что тебе и не надо.       И, пресекая дальнейшие споры или расспросы, Альбус прикоснулся указательным пальцем ко лбу Лили. Она нахмурила брови, медленно открыла глаза.       Лили приходила в себя тяжело. Ее речь путалась, и девушка часто теряла последнюю мысль и тогда зависала. Она жаловалась на головные боли. Последствия грубого вмешательства в память. Дамблдор был терпелив. Он напоил ее зельем, чтобы снять боль, и, с Джеймсом на подтанцовке, скормил ей предсказуемую байку о напавших на убежище Пожирателях Смерти и дуэли, в ходе которой Лили получила серьезную травму головы и амнезию.       — О нет! Где Гарри? — запоздало воскликнула Лили.       — Он сейчас спит. С ним все хорошо, не переживай. — Заверил Дамблдор.       От облегчения девушка обмякла на подушке, ее глаза начали слипаться. Старик посмотрел Джеймсу в глаза и, подбородком указав ему на жену, произнес одними губами: «Шанс».       Джеймс сел рядом с женой и неловко обнял ее за плечи. Он создавал впечатление дракона в посудной лавке. А Дамблдор сказал:       — Я не просто так вывез вас с Джеймсом за границу. Разумеется, я знал, что это не решение проблемы. Но мне требовалось время, чтобы подергать за кое-какие ниточки. Мне удалось разузнать точное описание заклинания Фиделиуса. Это абсолютная защита. Теперь вы можете вернуться в Великобританию. Больше никаких камер и посторонних мужиков, подглядывающих за Гарри, обещаю.       Он подмигнул Лили. Она в ответ выдавила неискреннюю улыбку и посмотрела на свои руки. На ладонях остались белые шрамы-полумесяцы от ногтей: так сильно девушка сжимала палочку, сражаясь с Дамблдором и Джеймсом.       — Вот как. — Прошептала Лили и, опустив то плечо, на котором лежала массивная рука Джеймса, ненавязчиво выскользнула из его объятий.       Воспоминание распалось на шлейфы дыма и соткалось вновь на том моменте, когда Дамблдор разбудил Лили.       — Сколько можно? — Воскликнул Небожитель. — Ты крутишь это воспоминание уже в десятый раз!       — Лили основала Род прямо под носом у Джеймса. — Ответил ей Дамблдор. — Они жили в одном доме, спали в одной постели, ели за одним столом, но этот кретин умудрился не заметить рождение Рода. Огромную работу.       — В итоге всё к лучшему, разве нет? — Спросил Небожитель. — Волдеморт на какое-то время обезврежен. У нас есть время восстановить силы. Лили мертва, Поттеры тоже больше никому не скажут лишнего.       Дамблдор покачал головой и произнес:       — Нам следует учиться на своих ошибках, а не совершать их снова и снова. Но я не понимаю, где ошибся. Как Лили поняла, что ее обманывают? — спросил Дамблдор.       Небожитель рассмеялся.       — Дамблдор! — Воскликнула Фигура. — Для человека, славящегося умом и проницательностью, ты бываешь до нелепого слепым и глупым!       Дамблдор с хмурым лицом обернулся к Небожителю. Но взгляд его стал требовательным. Помучив старика несколько томительных секунд, Фигура снисходительно сказала:       — Лили ни о чем не догадывалась.       Дамблдор не согласился с ней:       — В наше время книги о Родовой Магии в книжной лавке не купишь. Так что Лили основала Род не из сиюминутной блажи. Это был акт долгого, кропотливого труда. Она должна была скрываться от Джемса, планировать наперед. Что-то же должно было подтолкнуло ее…       Фигура покачала головой и сказала:       — Дамблдор, ты, как всегда, ищешь двойное дно там, где его просто нет. — И, наконец, она объяснила: — Можно стереть память и даже создать ложные воспоминания. Но невозможно повлиять на чувства. Лили больше не любила Джеймса. А значит, ей больше не нужно было оправдывать ни его, ни Орден. Думаю, Лили просто готовилась в ближайшее время уйти от мужа. А для этого ей была необходима сила. — Небожитель развел руками. — Вот и всё.       Кэрра заговорила впервые со сцены разорения Рода Поттер:       — Как я говорила ранее, Дамблдор не стал заострять внимание на Мюриэль Пруэтт: просто не воспринимал ее всерьез. В этом и была его главная ошибка.       Пол спальни порос газоном, и ее стены слились с садом при старой усадьбе с плоской крышей и открытой террасой. Мисс Мюриэл отдыхала в плетеном кресле за бокалом красного вина и чтением любовного романа, если судить по томным вздохам, которые издавала книженция.       Кэрру на террасу привел древний домовик с ушами, болтающимися по плечи.       — Госпожа, Ваша гостья прибыла. — Сообщил он и с треском растворился в воздухе.       Мюриэль не спеша отложила книгу и, не глядя на девушку, спросила:       — Итак, Вы очень настойчиво просили о встрече. Чем я, старая карга, могу помочь Вам?       — Как я уже писала, я стажерка «Пророка». В распоряжении нашей редакции попали сведения о том, что в декабре 1980 года Ефимия и Флимонт Поттеры какое-то время пользовались гостеприимством Вашего дома.       Мюриэль поджала дряблые губы. У нее стал чопорный, но смирившийся вид.       — Что же, я всегда знала, что однажды вы придете за мной. — Ответила Мюриэль. — И хоть я прожила неприлично долго, надеюсь, мне удастся еще вас удивить.       И все с тем же лицом гордой, пусть и заранее побежденной леди, она взялась поправлять декольте своего малинового платья. Драко догадался, что где-то там, между рюшей и нижним бельем, она спрятала волшебную палочку.       Кэрра тоже поняла, что старуха собирается напасть на нее, потому что боится расправы. Девушка сказала неестественно-буднично:       — Я считаю, что Поттеры погибли вовсе не от драконьей оспы.       — Ну еще бы. — Проскрипела Мюриэль.       — Да. — Бойко кивнула Кэрра, глядя на морщинистую руку леди, затянутую в сетчатую перчатку. — Согласитесь, это подозрительно, что они умерли ровно в тот момент времени, когда Тот-Кого-Нельзя-Называть охотился за Гарри Поттером?       Мюриэль непонятливо нахмурилась.       — Тот-Кого-Нельзя-Называть? — Растерянно переспросила она.       — Да, вы верно меня поняли! — Кэрра изобразила радость. — Я считаю, что это он виновен в их смерти! Но если я окажусь права — а я права! — то тогда официальная причина их смерти вызывает вопросы. Я считаю, что кто-то, имеющий связи в Министерстве, заметал за Тем-Кого-Нельзя-Называть следы. И, возможно, этот человек так и не ответил за содеянное! Поэтому я прошу Вас о содействии. Возможно, именно вы сможете пролить свет на события тех далеких дней и помочь мне засадить еще одного Пожирателя за решетку!       Мюриэль впервые прямо посмотрела на гостью. Ее взгляд стал пристальным и неподвижным, Кэрра из воспоминания словно окаменела, а она из настоящего сказала:       — Я тоже ее недооценивала. Повелась на эти ее дурацкие шляпки и репутацию склочной дуры. А она прочла меня вот так, — девушка щелкнула пальцами. — Я только тогда осознала, что эта женщина вообще-то помнит Альбуса Дамблдора еще прыщавым подростком.       Мюриэль изумленно изогнула брови и неспешно, будто бы наслаждаясь полутонами вина, отпила из бокала. Взяла паузу, чтобы подумать, — понял Драко. Наконец она произнесла:       — Ты так похожа на мою однокурсницу, Вызыргу. Она была такой же хорошенькой, не то что я. И у этой дряни хватало наглости клеиться к моему Бэну даже после нашей свадьбы!       Распалившись, старуха швырнула в Кэрру бокалом.       — Чтоб ты сдохла! Ненавижу тебя, вульгарная дрянь!       Драко фыркнул. Да ладно, а на что еще Кэрра рассчитывала? На теплый прием за чашечкой чая? Его отец обивал порог усадьбы Пруэттов больше года только для того, чтобы быть посланным нюхать панталоны Дамблдора в ответ на просьбу поделиться какой-то дряхлой книжкой из семейной библиотеки. Ещё раз: Люциус Малфой не смог пролезть в эту щель.       Гостья чудом увернулась от посудины и сбежала с террасы в сад.       — Она, конечно, прекрасно изображает выжившую из ума старуху. — Комментировала Кэрра, пока ее воспоминание драпало от проклятий сквозь прекрасные клумбы. — И ее можно понять: порой это единственный способ защитить себя и близких.       Кэрра вырвалась за границы усадьбы и, захлопнув ворота, осталась держать их: Мюриэль уже была не в том возрасте, чтобы носиться, подхватив юбки, так что она просто аппарировала. Драко покачал головой. Голимая театральщина. Если бы Леди Рода всерьез не захотела отпускать Кэрру за пределы поместья, она бы и с места не сдвинулась.       Старуха просунула руку между прутьев ворот и мягко, осторожно дотронулась до щеки девушки.       — А ещё ты совсем немного похожа на Лили Эванс. — сказала она шепотом. — У нее был такой же затравленный взгляд человека, которого предал самый близкий человек. Тот, который должен был умереть, но защитить. Но он предал.       Затаив дыхание, Кэрра поправила старую ведьму:       — Поттер. Ее звали Лили Поттер.       Старуха покачала головой.       — Поттеры погибли от хвори, которая мучает весь мир, — сказала она. — Остался только их однофамилец. А он не заслуживал, чтобы эта женщина носила его фамилию. Она была Эванс. И сын ее Эванс. По крови и по магии.       — Это Вы помогли ей? — спросила Кэрра.       Старуха лукаво улыбнулась. А потом вдруг ни с того ни с сего завопила на всю округу:       — Ах ты вульгарная девка! Пришла покуситься на моего Бэна! Изыди с глаз моих, пока космы не вырвала!       — Не ясно, по просьбе Поттеров или по собственному желанию, но очевидно, что именно Мюриэль нашла способ связаться с Лили и помочь ей основать Род. Но так и остается загадкой, вспомнила ли она ту ночь. Я же…       Кэрра поджала губы.              Солнечная аллея сменилась на белую палату с одной кроватью и несколькими телевизорами, смотрящими в странное место: на черных экранах были только полосы и цифры. Маленькая Кэрра спала с прозрачной маской на рту. Рядом в удобном кресле дремала Вирджиния, в которой не осталось былой красоты. Она похудела, но не озадачилась покупкой новых вещей. А ее волосы посерели у корней и жирно блестели.       — Я же пролежала в коме полгода. — Продолжила Кэрра. — Раз в месяц для осмотра приходил целитель Ордена и сообщал моей матери, что не хочет ее обнадеживать. Но я выжила. Мое молодое тело смогло приспособиться к магии Рода Поттеров. Хотя я все еще не являюсь волшебницей, не по-настоящему.       Она подняла ладони и посмотрела на них. На пальцах Кэрры заплясали огоньки, а в глазах собрались слезы.       — Знаете, каждый ребенок, оказавшись в магазинчике Олливандера впервые, боится, что ни одна волшебная палочка не выберет его, а позже, на процедуре распределения, боится, что шляпа не подберет ему факультет. — Она потушила огоньки в кулаках. — Я и есть та самая девочка, которая оказалась недостойна ни одной волшебной палочки и для которой не нашлось места ни на одном факультете Хогвартса.       Лорд ничего не говорил. Он вообще перестал даже мельком, даже вскользь смотреть в сторону Кэрры после того, как увидел кончину Рода Поттеров. Словно… словно он больше не желал видеть этого человека. Но Драко был готов сотрудничать с этой маглой, ставшей волшебницей за счет украденной магии. Хотя бы ради информации, которой она располагала.       — Зачем это Дамблдору? — спросил юноша. — Просто ради мести или наказания? Разве не перебор?       Кэрра покачала головой и ответила:       — Это был эксперимент. Ми-милорд, — она назвала так Неназываемого со страхом, но упрямством, — был прав, когда говорил, что Орден способен только копировать, но не создавать.       Драко больше не верилось в это обнадеживающее заявление. Если бы мир знал способ сделать из магла волшебника, то хоть какие-то следы остались бы. Хотя бы на уровне теорий заговора.       Кэрра объяснила:       — Магия, которую использовала Меридиана, не нова. Способ вырвать магическое естество своего врага придумали ещё в глубокой древности. Тогда не то что Хогвартса, грамотности не существовало. А вот над превращением магла в волшебника Ордену пришлось подумать. Но и здесь они не стали ничего изобретать. За основу взяли ритуал магической подпитки дитя в утробе мертвой матери и совместили его с некоторыми составляющими ритуала, снижающего вероятность рождения сквиба…       Оба относились к родовым ритуалам. И это объясняло, почему Орден использовал именно магию Поттеров: другая, не родовая, оказалась бы непредсказуемой.       Драко начинал ненавидеть Орден и Дамблдора. А для юноши это было новое чувство. Обычно он легко взрывался, психовал, но потом так же быстро остывал. Чувство же, что сейчас пускало корни в его груди, было тяжелым и хладнокровным. От этого становилось не по себе.       Кэрра продолжала:       — Но чтобы понять, сработает ли ритуал, Ордену был нужен подопытный. Мой отец просто удачно подвернулся под руку. Еще и я, как назло, подошла им по возрасту: если бы детский организм не смог приспособиться и выжить, то о взрослых и говорить было бы нечего.       — Но зачем это Дамблдору? — Драко все еще не понимал. — Не население же он собрался увеличивать таким образом?       Кэрра напрягла губы над его нервной шуткой и ответила:       — Милорд выбил нижние кирпичики пирамиды, но не смог дотянуться до ее верхушки. Тогда-то многие масоны начали спрашивать: почему Небожители, обещавшие им власть, могущество, деньги, а главное — неприкосновенность, просто спрятались за их спины. Особенно сильным недовольство было среди маглов. Именно они оказались на этой войне самыми беззащитными. Волшебники хоть что-то могли противопоставить Пожирателям. А что могли маглы? Пушкой пригрозить Адскому Пламени?       Она фыркнула.       — А после Болгарии Дамблдор до паники боится восстаний. Так он и придумал компромисс, который устроит всех. В обмен на лояльность и покорность он обещает маглам — магию, а волшебникам — что им не придется больше умирать. За них это сделают маглы, которым дадут немного волшебства. Это — новый курс ордена.