«Десертная лавка»

      Смазываешь тосты джемом, мазок за мазком, а после кладёшь ложку в рот, когда заканчиваешь с приготовлением завтрака. Вязкий, слегка сладкий, в большей степени с игривой кислинкой. Клюквенный джем.       И Чонин, что сидит за столом позади, такой же едва сладкий, с ярким аккордом клюквы, игривый будто лис. Чувствуешь затылком его пристальный взгляд, ведь характерно бегут по позвонку лёгким касанием мурашки.       Оборачиваешься, а он улыбается с того, как нелепо выглядит ложка у тебя во рту. — Любишь слизывать джем? — интересуется, в улыбке углубляя ямочки.       И хочется в эту же секунду утопить в них пальцы, в такой же вязкой текстуре, слегка рыхлой и тягучей, будто сам джем. — Просто люблю этот вкус.       Он встаёт, шаг за шагом усиливая и ускоряя биение твоего сердца. Чонин осторожно вынимает ложку, внимательно наблюдая, как губы размыкаются. Не дышишь. В лёгких не осталось кислорода, его вытеснил дурманящий запах Чонина.       Он берёт баночку, а ты глаз оторвать не можешь с его хитрой ухмылки и горящих глаз. Зачерпывает джем, подносит ложку к своим губам, хватая ими клюквенную вязкость. А она мажет по его пухлым губам. — Вкусный. — длинными пальцами проводит по очертанию губ, смазывая джем на них сильнее.       Касается носа, отмечая маршрут, чтобы не заблудилась. Ведь расцеловать хочется всего, от лица по шее, груди, прямиком к сердцу. Смотрит, пристально – пристально, продолжая отпечатки на ямочках, подбородке.       Тянешься, не в силах отказаться от приглашения. Целуешь кончик носа, чувствуя, как он морщит его от осторожного касания. Щекотно. Дальше — ямочки, языком по впадинкам, пока слух ласкает его сбитое дыхание, что играет ярким аккордом кислинки. Взрывной, игривой, клюквенной.       До губ не успеваешь, ведь Чонин мажет ими по твоим липким, вязким, сладким поцелуем. Джем скользит, топя в своей текстуре вас двоих. Проводит языком, усиливая его вкус, дополняя собственным.       Размыкаешь губы, с тяжелым выдохом, перед тем, как Чонин ловит верхнюю своими, нежно оттягивая зубами. Тело рябит от чувств, от сладости, от клюквы. От Чонина.       Слегка наклоняет голову вбок, чтобы удобнее прикусить и твою нижнюю губу. Чувствуешь, как языком, с чувством, жаром, проводит по ней, после чего проникает вглубь, встречаясь с твоим.       Чонин целует невыносимо вязко, топя в своей любви, взрывной в кислом аккорде клюквы. Мажет чувствами по самому сердцу вместо тоста, окрашивая красным щёки, припухшие губы и кончики ушей.       Отстраняется, расплываясь в улыбке. Чонин слизывает остатки джема со своих пальцев, наслаждаясь звуками твоего сбитого дыхания. — Спасибо за завтрак. — глаза лисьи, хитрые, озорные смотрят прямиком в душу, зная, что она переплетена с его. В сладком, вязком, клюквенном поцелуе. Любовью со вкусом терпкой кислинки. — А как же тосты? — смеётся в ответ звонко, хватая с тарелки поджаренный хлеб с джемом. — И за них спасибо. — целует быстро в кончик носа, оставляя едва ощутимый влажный след. — Но я бы предпочёл тебя.       И хочется вновь утонуть в вязкости, с характерной игривой кислинкой. В Чонине, со вкусом клюквенного джема.