Лекарство от целибата

       Ситуацию более позорную, чем быть зажатой на «волыне» Армина под испытующим взглядом Зика Йегера, придумать было сложно. В такие моменты Мелани понимала, что вся её жизнь является неотъемлемой частью этимологии слова фиаско. А также, что она берёт от жизни всё, — даже в рот. Это звук биения сердца или разбитой гордости?

Заебло всё. Бля, как всё заебло.

Мелани подумалось, что было бы здорово сейчас просто взорвать их, убрать куски тел в большие мусорные пакеты и уйти восвояси. Но чтобы подорвать череп шифтера ей нужно было довести себя усилиями как минимум до инсульта, а на Аккерманов её силы просто не действовали. Армин чувствовал это побуждение Мелани как натянутую струну, готовую лопнуть в любой момент. И больше, чем внушительной фигурой Зика над ними, Арлерт был обеспокоен тем, как бы подруга действительно не решила исправить ситуацию ещё большим количеством крови и разлетающихся мозгов. Это был величайший кризис в его жизни. Не так он хотел приоткрыть завесу тайны женской близости.

Трахнуть бы кого…

Мелани крепче обняла Арлерта, словно пытаясь раствориться в его теле. Пережитый страх превратился в потребность в физической близости с тем, кто разделял с ней это незавидное положение. Однако её вдруг перекосило от осознания, что она проецировала свою озабоченность на друга. Это был фактически харасмент. Может, у него реально стояк из-за неё? Неужели она в своём грехопадении докатилась до того, что использует тело Армина для снятия стресса?

Что дальше? Выебешь его прямо здесь, чтобы переплюнуть в злодействе Энни?

Неожиданная саморефлексия на повод собственной подлости подтолкнула её слегка отстраниться и она едва не подавилась слюной, когда юноша прижал её к себе только крепче. Он всего лишь хотел утешить и защитить подругу этим невинным жестом, но это сыграло с ним злую шутку. Идиллия быстро растаяла, когда на белоснежный медицинский костюм начала капать кровь из носа Армина. Мелани чуть слышно чертыхнулась и зажала его нос пальцами. Пока молодые жались друг к другу, Зик взирал на покачивающиеся сосны за окном, периодически возвращаясь взглядом к коробочке на подоконнике. По счастливому стечению обстоятельств она выглядела весьма похоже на коробку Кенни. Теперь, когда он поймал Мелани на месте преступления, Йегер уже догадывался, что внутри коробки. Шифтер присвистнул, словно потянувшись за пачкой сигарет, а на самом деле он лёгким манёвром отправил вещицу в карман зелёного плаща. Старый волк тяжело ломался и было понятно, что склонить его на свою сторону добровольно не удалось бы. Разве что использовать театрализованную уловку… Зик глубоко вздохнул и собрался с духом, готовясь к выступлению. Выразительно вскрикнув, он внезапно споткнулся и потерял равновесие. Потеря центра тяжести заставила его броситься вперёд, к Кенни.       — Чёрт возьми! — вскрикнул он, изобразив удивление и неловкость. Ввиду многолетнего опыта общения с косыми и хромыми, у Аккермана был глаз намётан на неправдоподобные падения, но даже так, ему с трудом удалось уличить коварство Зика. Он инстинктивно отпрянул и, сам того не заметив, отступил в нужный Йегеру угол. Когда проворные пальцы коснулись столика рядом с бедром Кенни, Зик тихо ругнулся себе под нос, что звучало как разочарованное бормотание после неуклюжего падения. Он притворился, будто попытался взять себя в руки, и поменял позу. Шум от этой сцены заставил Найкенс наконец отпустить нос молча захлёбывающегося кровью парня. Она тихо обернулась и удовлетворённо ухмыльнулась про себя.

Что за позорник, упасть на ровном месте надо еще постараться… Видать батины гены, судя по Эрену. Теперь Аккерман точно не даст ему сыворотку, ха!

Видя, что его поступок успешно обманул критический взгляд матёрого полицейского, Зик позволил себе на мгновение вздохнуть с облегчением. Несмотря на свою неприязнь к Кенни, он не мог отказать этому человеку в уме и интуиции. Осознание того, что Аккерман ничего не заметил, вызывало приятное чувство удовлетворения. Замешательство оказалось недолгим, когда Йегер вновь обратил внимание на двух недотёп, сидевших неподалеку. Пока Кенни рылся в карманах, Зик не сводил глаз с фигуры Мелани, ловя каждое её движение, перебирая в уме возможные варианты. Он изучал, как тонко эти двое искали утешения в прикосновениях. Определённо, за этим стояла связь, которая была глубже, чем простое объятие. Сомнений не было — Мелани и правда была привязана к этим островным демонам. Судя по рассказам Райнера, она уже давно предала марлийские идеалы и абсолютно искренне встала на сторону врагов. Но увидеть её в жарких объятиях с кем-то, особенно здесь, посреди опасности… Ситуация была слишком интригующей, чтобы её игнорировать. Кенни некоторое время молчал и щурился, наблюдая за действиями Зика со свойственной ему паранойей и недоверием. Он продолжал оценивать ситуацию, взвешивая все риски и выгоды. В конце концов он заговорил твёрдым и непоколебимым тоном.       — Знаешь что, сынок, — резко заявил Кенни. — Твой план слишком рискованный, ко всему у меня нет на него времени. Так что я пас. — Он категорично покачал головой, дав понять, что его решение окончательное. Лицо Зика оставалось бесстрастным, скрывая досаду, которую он мог бы почувствовать. Он предвидел возможность отказа Кенни и уже сработал на опережение. — Что поделать, — небрежно сказал воин, изобразив разочарование. — Я понимаю. Это не для всех. Его тон противоречил истинным эмоциям, но выражение лица казалось покорным. Зик подошёл к подоконнику, задумчиво глядя вдаль и шаря в карманах. Затем, кивнув в знак признательности, он повернулся, чтобы уйти. Сделав несколько шагов к двери, шифтер оглянулся через плечо, и бросил последний взгляд на двух людей, которые всё ещё крепко обнимались. Произошедшее не могло не радовать — семена его плана были посеяны, и это был лишь вопрос времени, когда они прорастут во что-то неожиданное. Кенни наблюдал, как Зик отступает, и в его проницательных глазах промелькнула задумчивость. Несмотря на свой отказ участвовать, Аккерман не мог избавиться от ощущения, что план Зика был слишком продуманным, чтобы от него можно было так легко отступить. Как опытный воин и шпион, он обладал глубоким знанием человеческой психологии, и интуиция подсказывала ему, что это всего лишь игра, хитроумная игра, в которую можно играть по обе стороны баррикад.       — Тц, — В стоическом поведении Кенни проскользнул слабый намёк на раздражение. — Просто ещё один хитровыебанный сопляк, — пробормотал он, не отрывая взгляда от двери, закрывшейся за удаляющейся фигурой Зика. Он знал: о его решении отказаться от столь выгодного предложения, несомненно, будет доложено Марли, что может привести к нежелательному вниманию. Но, будучи выжившим, Кенни научился искусству хранить секреты и маневрировать в опасных ситуациях. Но даже это не помогло ему вовремя заметить двух молчаливых наблюдателей… Когда дверь за Кенни Аккерманом захлопнулась, Мелани несколько секунд смотрела на перемазанное кровью лицо Армина, а затем вскочила с его бёдер. Её мысли были в некотором беспорядке — от стояка друга до только что услышанной информации о грядущих геополитических изменениях. Она бросила быстрый взгляд на подоконник, обнаружив, что коробка с пробиркой стоит на месте, и вздохнула. Не теряя времени она схватила её, спрятала за пазуху и включила рацию.       — Они ушли, всё в порядке. Сваливайте с позиции, я вас догоню, — сообщила она своим подельникам. Армин, всё ещё пытавшийся взять себя в руки, наконец обрёл дар речи. Он наблюдал, как Мелани бросила в свой рюкзак злосчастную коробку. Но прежде чем они смогли продолжить обсуждение, в рации раздался треск и послышался голос Жана.        «Принято, — ответил Кирштейн. — Мы будем ждать снаружи.»       — Уходите отсюда, меня не дожидайтесь. Нельзя подставляться ещё больше, — быстро отрапортовала она в рацию и перевела серьёзный взгляд на Армина. Её милый Армин теперь стал ещё одной головной болью.       — Армин, не смей никому рассказывать о том, что здесь произошло, — Она подошла к другу и погрозила ему пальцем. — Даже если ты думаешь, что эта информация имеет государственное значение. Я сама разберусь с этим, — сказала она с уязвлённостью и обидой в глазах, — если ты, конечно, всё ещё считаешь меня другом. Армин пристально посмотрел на Мелани, уловив эту наивную манипуляцию доверием. Ему захотелось закатить глаза, потому что всё, на что было похоже их с ней общение за последнее время — это соревнование на лучшего манипулятора младшей группы детского сада. А ведь когда-то они понимали друг друга с полуслова.       — Конечно, — наконец смог вымолвить он тихим и напряжённым голосом. — Я никому не скажу об этом. Но при одном условии, которое ты должна исполнить безоговорочно. Такова цена моего молчания. Армин сглотнул, в горле у него пересохло. Но он смело не отводил взгляд от лица Мелани, надеясь своей напускной уверенностью хоть сколько-нибудь продавить её.       — Пообещай мне, что не будешь действовать импульсивно, — твёрдо сказал он. — Что ты всё обдумаешь, прежде чем сделать что-либо. Я знаю, у тебя есть свои соображения и причины что-то скрывать от нас, но… мы твои друзья. Мы заботимся о тебе. Мы не хотим, чтобы ты пострадала. Мелани вздохнула с облегчением, коснувшись предплечья Арлерта.       — Не волнуйся. Я всё сделаю правильно. Просто дай мне время, и я сама им всё расскажу. Сначала мне нужно благополучно спереть это, — Она потрясла рюкзаком с коробкой. — А теперь пора валить! Армин внимательно вглядывался в лицо Мелани, пытаясь найти хоть какой-то намёк на обман. Но в выражении её лица он увидел только решимость и искренность. В такие моменты он почти безоговорочно доверял ей, даже когда она принимала решения, которые он не до конца понимал.       — Хорошо, — сдался он, его плечи слегка опустились в знак покорности судьбе. — Я дам тебе время поступить по-своему. Но, пожалуйста, не затягивай. Каждая секунда на счету, особенно сейчас.       — Ладно-ладно, — Мелани, словно пропуская его слова мимо ушей, начала выпроваживать Армина. — Тебе нужно уйти. Мы не должны попасть на камеры наблюдения вместе! В этот момент у Мелани зазвонил телефон. Она выругалась, махнув Армину в сторону двери, и сняла трубку.       — Найкенс у аппарата. «Мелани, это твой любимый капитан Ривай. Немедленно пиздуй в штаб.»

У-у-у… Папочка зол… Это плохо.

      «Капитан, я бы с удовольствием, но я в процессе спасения нашей с Арми…» — начала она, но тот не дал ей закончить. Голос Ривая сурово оборвал её.       «Мелани, да мне поебать, ты можешь хоть ёбаный сиротский приют спасать на рождество. У тебя есть пятнадцать минут, чтобы притащить свою задницу в штаб. Повторять не буду.» Мелани тяжело вздохнула.        «Хорошо. Выдвигаюсь.» Ривай утвердительно хмыкнул в ответ, прежде чем закончить вызов. Его тон не допускал возражений, и было ясно: он ожидал от неё немедленного повиновения. Мелани отложила телефон в сторону, испытывая смесь разочарования и безропотного принятия. Она знала, что неподчинение его приказу только ещё больше всё усложнит.

···◦⚜◦···

Вечерняя тревога, которую подняли люди Пиксиса, застала весь разведкорпус врасплох. Никто не ожидал такой подставы в пятницу-развратницу, на которую у каждого было запланировано тотальное расслабление. Кабинет медленно заполнялся сонными и раздражёнными разведчиками.       — Кажется, наша девочка с «приветом» вновь устроила нам шерше ля фам? — Майк залетел на внеочередное собрание, не упуская шанса побалагурить. Нанаба резко одёрнула его.       — Я бы на твоём месте не юморил, — мрачно отозвался Ривай, — на этот раз на неё доложили из гарнизона.       — Как низко нынче пало наше государство. Свои доносят на своих, — недовольно прогундосил Майк, шаркая протезом ноги и всем своим усталым видом показывая, что он предпочёл бы сейчас не находиться на этом импровизированном трибунале для Мелани. Впрочем, по виду всех присутствующих можно было отметить, что они с ним солидарны.       — Уж лучше пусть на неё доносят свои, чем чужие, — вздохнул Моблит, — по крайней мере, так есть шанс локализовать конфликт.       — Локализовать тут могут только её. В карцер, — буквально выплюнул Аккерман, но сквозь злобу слышалось и отчаяние. Мрачный тон капитана только усилил чувство всеобщей неловкости, и шутка Майка быстро потонула в серьёзности ситуации. Ручка двери скрипнула, и весь офицерский состав замер. На пороге, с аурой побитой собаки появилась Мелани. Ничего не говоря и стараясь даже не смотреть никому в глаза, она прошла внутрь и села на заботливо подготовленный для неё стул. Она наконец подняла голову и метнула исследующий взгляд в сторону офицерского состава и не смогла сдержать ухмылки, когда задержалась на Майке и Нанабе. Судя по их наспех одетой форме и кудлатым прическам, перед тем как явиться сюда, они жарко трахались. Нифа и Моблит источали слишком тревожную ауру, но по ряду косвенных признаков также выглядели, как сожительствующие в этот пятничный вечер. Переведя взор на надвигающегося к ней Аккермана, ухмылка сменилась выражением глубокого сострадания. Вот уж кто точно не занимался спальным грехом. Возможно столь же долго, сколь она сама.       — Есть что сказать в своё оправдание? — процедил Леви, перекрыв собой обзор на оставшуюся аудиторию. Он буравил её взглядом, как букашку под микроскопом.       — Общество не ценит архетип тёмного трикстера, — театрально вздохнула Найкенс и проследила за его реакцией. Закатил глаза — уже хорошо. — Да ладно вам, капитан. Не делайте вид, что не хотели бы засунуть ей кол в жопу, пока она там валяется в отключке. Комната погрязла в ошеломлённую тишину. Даже Ривай, казалось, на мгновение растерялся: его обычное стоическое выражение лица слегка изменилось. Но он быстро взял себя в руки и устремил на неё стальной взгляд. Все с замиранием приготовились к тому, что после этого Леви забористо выматерит девчонку.       — Знаешь, чего я бы хотел? — Мужчина властно скрестил руки и перешёл на вкрадчивый шепот. — Засунуть тебе в задницу трезубец и крутануть тебя на нём раз пять. Может, тогда у тебя не будет сил так истово впутывать нас в неприятности. В комнате снова воцарилась тишина, пока офицеры переваривали яркий ответ. Они, конечно, ожидали словесной расправы, но не до такой степени. Зато Мелани, казалось, ничуть не смутили его угрозы, она просто пожала плечами и одарила его наглой ухмылкой. Это было действительно хлёстко. Девица томно вздохнула и потупила взгляд, собираясь было пошутить о том, насколько сексуально звучит его предложение. Ривай слишком хорошо знал эти её выкрутасы, посему уже протянул ладонь захлопнуть рот нерадивой подчинённой, как вдруг остановился. Найкенс сидела перед ним с таким растерянным выражением лица, словно секунду назад не манкировала субординаций. Аккерман обернулся и всё понял, на выдохе помассировав переносицу. Печальный взгляд её матери отрезвлял лучше кнута. Что-то противное кольнуло в груди Мелани, словно по сердцу провели лезвием. Весь нахальный запал пропал в единый миг. Сколько она ещё будет мучать сумасбродствами эту святую женщину, что спасла её и дала ей шанс прожить хотя бы лет пять беззаботного детства? В носу засвербело, и девушка почесала его тылом ладони, пытаясь оттянуть момент, когда глаза нальются влагой. Все молча наблюдали, как капитан убрал руку; выражение его лица больше не было сердитым, а почти… страдальческим. Мелани сидела неподвижно. Она не могла заставить себя посмотреть прямо на кого-либо в комнате, зная, что все они наблюдают за ней с разочарованием и жалостью. В этот самый момент в кабинет шумно ввалилась Ханджи, натягивая зеленую шинель поверх ночной рубахи. Она быстро оказалась на коленях перед Мелани, отпихнув Ривая.       — Прошу, скажи, что у тебя получилось, — женщина вцепилась руками в бёдра Мелани, чуть не завалив её стул. То, с какой страстью и надеждой смотрела на неё командор обнадёжило Мелани: хоть кто-то понимал, насколько важно то, что она пытается сделать.       — Угу, — скромно хлюпнула носом девушка с робкой улыбкой. Казалось, Ханджи вот-вот взорвётся от переизбытка чувств.       — Совсем крыша поехала? — Аккерман рывком поднял Зоэ за шкирку с колен. — Слюнями брызгать будете у себя в лаборатории. Или у неё особое положение, и с твоего молчаливого одобрения она будет продолжать творить любое дерьмо?       — Нет! — Ханджи бросила на Ривая яростный взгляд, единственный целый глаз сузился от гнева. — У Мелани здесь нет никаких особых привилегий, и ты это знаешь, — отрезала она. — И она не заслуживает, чтобы с ней обращались как с преступницей. Она просто импульсивный гений, который не знает, что такое осторожность и границы дозволенного. Ханджи повернулась к Мелани, и её взгляд немного смягчился.       — Так, у тебя всё получилось?       — Угу…       — Так тебе удалось договориться с врачами? — обрадованно воскликнула она. — Странно, почему тогда нас всех поставили на уши… Ривай готов был пробить лицо рукой от наивности этой женщины.       — Ну-у, Ханджи-сан, — Мелани нервно подёргала себя за кудрю. — Не то чтобы договориться…       — Твой чистый гений ни с кем и не собирался договариваться, — опередил оправдания девушки Аккерман, — она просто связала врача и угрожала отрезать ему руку. Когда его нашли в подсобке, тогда и подняли тревогу. Мелани от возмущения громко втянула воздух ноздрями. Уж не бывшему бандиту с огромным послужным списком реально отрезанных рук и яиц осуждать её методы ведения дел. Про соучастие членов своего отряда капитан тем не менее тактично умолчал, собираясь расправиться с ними самостоятельно позже. Но Ханджи и без того было понятно, что Найкенс провернула всю авантюру не без помощи друзей. Эта девица, к неудовольствию Ривая, имела на юные сердца товарищей влияние подобное Эрвину. Она была старше и, как думали ребята из сто четвертого, умнее, что придавало ей авторитету, а её авантюрам — весу. Бледнеющая командор прочистила горло, в очередной раз сокрушаясь тому, какую свинью подложил ей Эрвин перед тем, как отправиться на нары. Она слишком любила Мелани, чтобы полностью противостоять её страсти к познанию. Она видела в ней себя. Но девушка сильно переменилась со времён бойни в Шиганшине, и каждый раз её затеи всё меньше походили на те, что стоят затраченных на них ресурсов.       — Мелани, я вынуждена отправить тебя на гауптвахту за отказ от исполнения приказов вышестоящего руководства, — Ханджи силилась звучать строго, но нежелание так и сквозило через её усталый вид. — Самовольную отлучку из военной части…       — Эй, Ханджи, притормози, — Ривай выглядел несколько удивлённым и явно не жаждущим такого правосудия. Он вновь обернулся в сторону Одилии Найкенс, но та лишь смиренно молчала, не препятствуя наказанию дочери.       — А также компрометирование младшего офицерского состава, — твёрдо закончила Ханджи, а затем добавила более миролюбиво: — Проведёешь там три дня по смягчающему обстоятельству: «деяние в целях общественной пользы». Приговор вступает в силу с понедельника. Ты можешь быть свободна. Офицеры в комнате переглянулись и выглядели они так, словно в любой момент могли разразиться аплодисментами. Они ожидали более сурового наказания за неповиновение Мелани, но снисходительность Ханджи была чем-то, что скрасило драматизм этого вечера. Мелани осознавала справедливость наказания и потенциально была к нему готова. Но всё равно с надеждой бросила быстрый взгляд на Ривая, словно ожидая, что он снова выступит в её защиту. Но мужчина не сделал ни единого поползновения, чтобы заступиться. Он просто стоял с суровым выражением лица, отказываясь встречаться с ней взглядом. Весь гнев и разочарование, которые он испытывал ранее, внезапно испарились, оставив после себя только холодный, отстранённый вид. Почти у самого выхода к Мелани подошла взволнованная Нифа, едва касаясь её плеча. Мелани тепло улыбнулась и похлопала рыжеволосую девушку по руке. Она испытывала к ней особую нежность, потому что последние десять лет они на пару с Моблитом были её няньками в разведкорпусе. Няньками, которые столько вытерпели, чтобы рано или поздно их подопечная оказалась в тюряге… Ханджи вывела непутёвую разведчицу из кабинета, с глухим стуком закрыв за собой дверь. Майк нарушил тишину, издав долгий, усталый выдох.       — Ну… могло быть и хуже. Все перевели тяжёлые взгляды к двери, из-за которой вскоре раздался истошный истерический вопль. Затем офицерский состав переместился к окну и ещё минут пять наблюдал, как маленькая женская фигура, удаляясь, крушит на своём пути мусорки и роняет фонарные столбы, попутно сдабривая это трехэтажным матом. Рука Захариуса в сочувственном жесте опустилась на плечо статной женщины, что именовалась матерью этого маленького урагана.       — Ты не виновата. Поведя плечом, женщина кивнула. На красивом лице уже давно залегла тень отчаяния, что роднила её с приёмной дочерью. Было ясно, что эта истерика всего лишь очередной эпизод в длинной истории вызывающего поведения девушки. Когда-то она была отрадой всего разведкорпуса, звёздочкой, что веселила их и устраивала концерты с гитарой в руках. Даже Ривай, который был так зол на неё, не мог отделаться от чувства жалости. Он знал, что в глубине души она просто испуганная девочка, пытающаяся пробиться в мире, который её не понимает. Моблит и Ханджи стояли бок о бок: оба выглядели усталыми и измождёнными. Командор судорожно поправляла очки, пытаясь осмыслить события прошедшего вечера.       — Бедный ребёнок, — пробормотал Майк, его пальцы отстукивали беспокойный ритм по оконному стеклу. — У неё как будто начался второй подростковый возраст.       — Ребёнку скоро двадцать пять лет, — напомнил Ривай.       — Тем более. Кризис двадцати пяти лет на пороге. Будь человечнее. Мы все через это проходили. Ривай поморщился, вспоминая минувшие дни. По удивительному стечению обстоятельств, его кризис двадцатипятилетия пришелся на вступление в разведку и происходил на глазах и юной Мелани. Дерьмово, если это отпечаталось в её неокрепшем мозгу и сейчас она воспроизводит примерно то, что запомнила в бородатые дни.       — Если это репетиция перед её кризисом, то в первом акте она себя убьёт. Нанаба насмешливо хмыкнула.       — Или убьёт кого-то другого, — поправила она. Да. Это было больше похоже на то, что могла бы сделать Мелани, взяв за ролевую модель сильнейшего воина человечества.              — Она — сумасбродка, — с грустной улыбкой сказала Ханджи, — но она также и гений. Она видит мир таким образом, который большинство из нас даже не может понять. Она просто устроена по-другому. Майк скрестил руки на груди с задумчивым выражением лица.       — Может быть, так оно и есть. А быть может, она подводит себя к краю пропасти, потому что пытается от чего-то убежать.       — Ты сейчас подразумевал политические репрессии последних трёх лет? — своим комментарием Нанаба не специально подняла негласно табуированную тему, за что Майк ущипнул её бедро, указывая на скорбную фигуру у окна. Одилия Найкенс молча слушала комментарии сослуживцев своей дочери, полностью слившись с окружающей обстановкой. От её прежнего духа осталась лишь мрачная тень. Сначала она дважды чуть не похоронила Эрвина, который в конечном итоге оказался в тюрьме. В этот же период умер её отец, Нильс, видный военный деятель Парадиза, который был единственной опорой, защищавшей её семью от политических преследований. И в довесок выяснилось, что её любимая добрая девочка оказалась в одном ряду с подростками-террористами из вражеского государства. Теперь верность дочери острову оказалась под вопросом, и она, одержимая идеей восстановить свою репутацию, всё больше и больше слетала с катушек, пытаясь синтезировать свою чудодейственную сыворотку. Неудивительно, что Одилия большую часть времени выглядела такой усталой и печальной. Но все скауты так или иначе чувствовали сопричастность не только к заключению Эрвина, но и к её трагедии с дочерью. Мелани росла на их глазах и каждый здесь поучаствовал в формировании её личности, неся персональную ответственность за её эскапады. Голос Майка прорвался сквозь воздух, его обычная веселость сменилась нотками серьёзности.       — Интересно, как там Эрвин? Ривай хмыкнул, по выражению его лица трудно было сказать, насмехается он или сетует.       — Бродит по камере, как зверь в клетке, и задает одни и те же вопросы снова и снова.       — Всё ещё пытается понять, как Марлийцы поступят дальше, да? — сухо усмехнулась Нанаба. Ханджи тоскливо кивнула.       — Это наш Эрвин. Всегда планирует на три шага вперед.       — Скорее, на четыре шага, — язвительно заметил Ривай, — и обычно не в том направлении. Майк фыркнул и покачал головой.       — Знаешь, ты слишком строг к нему. Капитан пожал плечами.       — Кто-то же должен держать его на плаву. Иначе его голова улетела бы в стратосферу. Наконец на лице Одилии появилась слабая улыбка. Она вдруг подумала, смог бы Эрвин помочь Мелани, если бы был с ними? Хватило бы его наставнической руки, чтобы вразумить её?       — Они ведь похожи. Оба попали за решётку из-за своих безумных идей, — иронизировала женщина, понимая, что сама привлекла в свою жизнь такого любовника и дочь. — После его заключения всё стало ещё хуже. Мелани словно с цепи сорвалась. На мгновение офицеры притихли, удивлённые неожиданным комментарием Одилии. Она редко высказывалась в подобных дискуссиях, и её слова имели вес, который нельзя было игнорировать.       — Я бы не сказал, что всё стало хуже. Кое-что осталось прежним.       — Например, твой вечно хмурый фасад, — поддразнил Майк, встретившись с типичным высокоранговым молчаливым осуждением. — Что? Должен же кто то поднимать настроение, а то ты не понял бы юмора, даже если он ударил бы тебя по яйцам.       — Да-да, ты настоящий шутник, — сказал Ривай с сарказмом. — Я обязательно посмеюсь в следующий раз, когда нечто, называемое твоей ногой застрянет в половицах. Лёгкая словесная перепалка слегка разрядила атмосферу и офицеры наконец отвлеклись от разглядывания уличных разрушений, готовясь к завершению вечера.       — Завтра едешь к нему? — Ривай, освещаемый светом покосившегося фонаря, обратился к старшей Найкенс.       — Да. Вернусь с новостями через пару дней. Надеюсь, до моего возвращения она не влезет в бóльшие неприятности. Капитан хмыкнул. Он не стал спрашивать, на какие новости она надеется — у него было предчувствие, что ответ ему не понравится. Майк устало выдохнул, откидываясь на спинку стула.       — Ну и молодёжь пошла. Я начинаю чувствовать, что нам нужен отпуск. Желательно на отдалённый остров, подальше от всяких титанов и сумасшедших подростков. Ханджи без особого энтузиазма усмехнулась шутке Майка.       — Это звучит как сон. Но мы все знаем, что Эрвин просто нашел бы способ ввергнуть нас в еще один кризис даже посреди океана. Одилия уже накинула плащ и, кивнув собравшимся офицерам, вышла. Ей предстояло отправиться в Митру, к своему возлюбленному, однорукому и закованному в цепи. Офицеры смотрели ей вслед, каждый из них был погружён в свои мысли. Наконец Ханджи заговорила усталым голосом:       — Кажется, ещё одна ночь без сна.       — История нашей жизни. — Майк криво усмехнулся. Аккерман хмыкнул в знак согласия, откидываясь на спинку стула.       — Мы определённо становимся слишком старыми для этого дерьма. Нифа, которая на протяжении всего разговора хранила странное молчание, внезапно заговорила.       — Мне, наверное, стоит вернуться в госпиталь. На случай, если Мелани посреди ночи взбредёт в голову какая-нибудь безумная идея.       — Я пойду с тобой. — Моблит тоже поднялся со своего места с усталой улыбкой на лице. Ханджи кивнула, махнув подчинённым напоследок.       — Вы двое, будьте бдительны. И приглядывайте за нашим дарованием. Нам больше не нужны сюрпризы сегодня вечером. Остальные тоже медленно начали вставать и разбредаться по сторонам.       — Попробую немного вздремнуть. Может, помечтаю о том далёком острове, о котором упоминала командор. — Майк подавил зевок, вытянув руки над головой.       — Да, удачи тебе. Мы все знаем, что ты храпишь, как буйвол. — Нанаба хихикнула, игриво подтолкнув его локтем.       — Нет. Я дышу с грацией соловья. — Захариус притворился возмущённым, прижав руку к сердцу.       — Больше похоже на бензопилу с кашлем. — Ривай закатил глаза, явно не веря ни единому слову. Майк бросил на товарища притворно обиженный взгляд, хлопая кулаком по груди.       — Да будет тебе известно, мой храп — это прекрасная симфония. Тонкий баланс глубокого, успокаивающего рокота и редких мелодичных гудков. Нанаба покачала головой, и уголки её губ тронула улыбка.       — Клянусь, ты бредишь. Никто не подозревал, что этот вечер станет началом конца хрупкого равновесия на острове Парадиз.